Люська. Нравы московской Чудовки. Глава 26

Глава 26

Вторую неделю Алексей работал на автобазе. Шофера встрети-ли тепло. Ещё когда оформлял документы, его по-дружески похлопывали по плечу, подмигивали: «К нам, матрос?.. Давай, давай — такие нужны!» А когда устроился, приняли в свою компанию как старого знакомого. И от этого ещё неспокойнее сделалось у него на душе. Наблюдая простые открытые взаи-моотношения новых товарищей, он страшился даже подумать, что когда-нибудь им станет известно, что он, Алексей Тараканов, — человек с двойным дном…
Время шло и Алексея стало тяготить это вечное состояние ожидания: «Скорее бы уже в дело, всё б не так мытарно было!» Он ходил к Кручёному и раздражённо спрашивал: «Ну, когда же?!»
На что тот, лукаво подмигивая, советовал не психовать и беречь нервишки. «Всё будет, дорогой, в своё время!..»
И всё же, когда настало это самое время, Алексей ощутил ещё большее волнение. В тот день ему казалось, что все шофера смотрят на него по-иному… подозрительно-враждебно — вот-вот кто-нибудь схватит за рукав и крикнет гневно: «Да ты на что же это, подлец, идёшь-то, а?!» Но нет, никто не хватал и никто не говорил таких слов. Оформив документы, он даже нарочно задержался на базе, делая вид, будто осматривает, как поставили на машину тёмнокрасный, окантованный железом, тяжёлый контейнер.
И опять никто не обращал на него никакого внимания. Все были заняты своими делами. Диспетчер даже крикнула:
— Тараканов! Не тяните же… поскорей, пожалуйста! Ведь в другой город ехать! Вам известно, где находится Выходная база? Нет?.. Поезжайте прямо по улице Льва Толстого…
— Найдём как-нибудь, — буркнул Алексей, хотя отлично знал даже ворота, в которые предстояло въезжать…
В Москву он воротился поздно ночью. Всё обошлось благополучно. Контейнер приняли, документы отметили. Пломба ни у кого не вызвала подозрений. Да и в самом деле, даже при более тщательном осмотре ничего не было заметно. «Не будешь же ты тянуть и пробовать крепость соединения проволочки! Этого вообще делать боятся. Уж с чем с чем, а с пломбой обращаются нежнее, чем с атомной бомбой!»
Когда Алексей подошёл к сеням своего дома, из подвала неожиданно вылез Кручёный, — явно подкарауливал, — и хмуро пригласил:
— Зайди-ка на минутку…
Алексей спустился. В комнате уже сидел тот самый ловкач, вскрывавший контейнер.
— Ты что же это делаешь, паскуда?!.. — недобро спросил Кручёный, едва Алексей переступил порог.
— А что?
— То-есть как это — «что»?! Да понимаешь, гад: ты же мог сегодня угробить всё! Надо быстро, по-тихому, а ты — грудью заслонять!
— Да я думал…
— Думал, думал, — тебе нечего думать, без тебя уже всё обдумано! А если нервишки не в порядке — лечись! Это же первоклассный специалист по пломбам, не такие вскрывал… а ты…
— Ну, ладно, ладно, — примиряющее протянул первоклассный специалист, — он понял тебя. Выдай-ка ему, что причитается.
— «Выдай»! — передразнил Кручёный, уходя в другую комнату и через некоторое время возвращаясь оттуда с пачкой денег. — Вот не давать бы для первого раза ничего, тогда б… — и он раздражённо протянул Алексею деньги:
— Бери! Здесь пять кусков. Дома не держи, а положи в банк на предъявителя. Да не в нашем районе, а где-нибудь подальше!
Алексей, с волнением приняв деньги, закраснелся от неожиданной радости: за такое пустячное дело и такой куш! «Неплохо, неплохо!..» Но он не знал, что получил ровно шестую часть того, что помог украсть. Остальную выручку поделили между собой Кручёный и «специалист по пломбам».
— Ну, а теперь садись, выпьем, — смягчился Кручёный, подвигая к столу ещё один стул. — Завтра воскресенье, отоспишься…
Алексей смутно помнил, как он выбрался из подвала, поднялся домой, как запричитала в голос мать, открывшая дверь, и как он лез к ней целоваться. Одно помнил явственно — ни на секунду не покидало сознание того, как подло поступил он с людьми, которые приняли его как родного.
Но голос Люськи — наглый и дерзкий — покрывал всё и заглушал все чувства и мысли…
Во второй раз, в третий было уже проще: всё знакомо, всё известно. В самом деле — риска никакого! И никто на этом не страдал, так как даже подозрительных разговоров, — а Алексей внимательно прислушивался к каждому слову, — на базе не было.
Смущала только работающая на базе девушка с глазами цвета недоспелой вишни… Она всё откровеннее тянулась к нему — доверчивая, чистая. Терял перчатку — умоляла взять её рукавички. Тянул носом — навязывала платочек. На базе делали вид, будто не замечают, как она рдеет в его присутствии. Только раз, когда ему срочно потребовалась булавка, и Тонечка — так звали девушку — сорвала с себя, от чего у неё распахнулся халат, завбазы сказал, лукаво подмигнув: «Для милого дружка — и серёжку из ушка!»
Перехватывая взгляды Тонечки, Алексей стыдливо опускал голову и думал: «Эх, милая, если б ты только знала, на кого заглядываешься!..»
После каждого рейса с Выходной базы в сберегательной книжке Алексея прибавлялось по пятьсот-шестьсот рублей, а несколько раз — даже и по полторы тысячи. Мать подозрительно спрашивала, когда он являлся домой с вином, хорошей закуской и подарками для неё и сестрёнки:
— Лёшка, уж не за баловство ли ты опять какое взялси с этим проклятым Кручёным?
— Да нет, мать, — не выдерживая её проникающего в душу взгляда, отвечал Алексей, — просто одному фрайеру дровишки на дачу словчил… подкинул.
— Ой, смотри, ой, гляди, Лёшка! — недоверчиво качала головой тётя Феклуша. — Как бы ты себе опять вреда чем не причинил!..
В один из этих дней Алексей купил в антикварном магазине для Люськи удивительной работы браслет и, весь иззябнув, подкараулил её вечерком возле ворот и молча протянул.
— Ого! — широко раскрывая глаза, воскликнула она и, забыв о морозе, нетерпеливо скинула рукавичку и стала примерять. — Мерси, Лёшечка, мерси!.. Вот видишь, что значит с хорошими людьми компанию водить!
«С хорошими! — криво усмехаясь, подумал Алексей и опустил голову:
— Да вот делаю всё, как ты сказала… Погонишь ли ты своего этого… когда…
— Ну, как же тебе не стыдно, Лёшечка! — любуясь надетым на руку браслетом, упрекнула Люська. — Раз обещала, значит так и будет!
Алексей резко поднял голову, пристально посмотрел в её слабо освещённое и от этого ещё более красивое лицо и схватил за плечи… Но, не выдержав взгляда, снова потупился. С трудом продохнув, спросил уже шёпотом после тяжкой паузы:
— А насчет «расцелую»… не позабыла?..
— У тебя кто сейчас дома?
— Никого! Мать дежурит, сестрёнка — на вечере.
— Иди первый!..