Quest

*рисунок автора

                QUEST

    Солнце ныряет за горизонт. Свет в комнате тянется к холодному кобальту. Оттенки на полотне теряют прозрачность. В это время я обычно завершаю работу. Усаживаюсь в старое кресло, курю и созерцаю проделанный путь. Затем не спеша вычищаю палитру, мою кисти, оборачиваю их в бумагу, чтобы не теряли форму – и расставляю по привычным обиталищам. Это занимает около часа … за этот час небо перекрашивается из ультрамарина в тиноиндиго. А в тот вечер, покуда я приводился в порядок, ещё и налетели тучки. Посыпало мокрым бисером …

    Аромат свежего кофе вытеснил запахи лака и красок. Я перебазировался на широкий подоконник, распахнул запыленное стекло. Добыл из пачки последнюю сигарету (не есть хорошо, придётся вылезать под сырость …). Чёрная ароматная горечь вперемежку с затяжками постепенно возвращала в привычную обыденность. Гул ума затихал, уступая место нирване. Победу релакса закрепили остатки коньяка. Ровный шорох дождя по листве, вечерняя свежесть – бальзам после полутора недель работы в четырнадцать часов кряду! Да и картина была почти готова – оставался лёгкий валёр, и пара завершающих аккордов.

    Фонари за окном раскинули оранжевые купола и отсвечивают причудливыми бликами в чёрном маслянистом асфальте. Маленькая одинокая фигурка на набережной, поднятый ворот … странно, замечаю её не первый вечер. Сознание вновь окутывает мистическая полудрёма, навеянная дождливой ночью. Э, нет! На сегодня хватит! Накидываю на полотно холстину – иначе глаза так и будут возвращаться в работу, и выбегаю под дождь. Табак и алкоголь имеют неприятное обыкновение заканчиваться в неподходящий момент!

    Гул супермаркета – отрезвляющая таблетка. Я ныряю в толпу и некоторое время бесцельно блуждаю по лабиринту эскалаторов, переходов, больших залов и кабинетных отдельчиков. Наконец самсара выносит меня к бару. Уютная бухточка с негромкой музыкой, где можно не торопясь угостить себя очередной порцией чего-нибудь спиртосодержащего перед погружением в океан заваленных снедью прилавков. Когда сияющая мишурой утроба выплёвывает меня наружу – в сумке приятно позвякивает. Закуриваю перед окончательным возвращением, и вновь вижу одинокий силуэт у парапета.

    Что потянуло тогда подойти? Наверное какое-то стовосьмое чувство. При ближайшем рассмотрении это оказалась промокшая девушка, миленькая, но с каким-то отсутствующим взглядом. Помню, тогда и возникло удивительное чувство знакомости – даже чуть не ляпнул банальное: «мысваминигденевстречались». Профессиональная память художника никогда ещё не подводила меня. Но странно, в тот момент я не мог вспомнить … и это – интриговало. На вполне неуклюжие попытки заговорить она не отреагировала никак. Вот тут это самое стовосьмое и подсказало верный путь – правду. Я рассказал, что мои окна выходят на набережную, и я вижу который уж вечер, одинокую фигурку на пустынной мостовой – наверное это не моё дело, но может быть я могу чем-то помочь? И показал на распахнутые створки – вон там, на пятом этаже. Она словно проснулась … слабая улыбка мелькнула по бледным губам. Сомнение угадалось в едва уловимом движении плеч, покачала головой. Тем не менее ты промокла уже вся … здесь недалеко, горячий чай – обеспечен, а набережную из окна видно ещё даже лучше – не отступал я. В глазах мелькнула искорка интереса. Она вновь передёрнула плечами, но уже зябко. Хорошо …

   Мы познакомились, пока поднимались в мастерскую:
- Жанна.
- Сальвадор Дали, - вырвалось как-то само.
   Оглянулась с шутливым сомнением, – ты сбрил знаменитые усы, дон Сальвадор? До именитого мэтра мне было много дальше, чем отсюда до солнечной Испании, но первоначальная неловкость растаяла как дым сигареты. Среди творческого бедлама отыскался фен, которым я обычно подсушивал акварель и темперу, и пока моя новая знакомая жужжала им в ванной, я быстро изготовил глинтвейн – самое надёжное лекарство после промозглой сырости. Спустя десяток минут мы уже покоились в уютных креслах … Тогда я смог внимательно рассмотреть свою странную знакомую. Явный отпечаток внутреннего напряжения очертил тёмные круги под глазами – неудачный роман? потеря близких? болезнь? Я не торопился её расспрашивать. Гораздо более меня занимал вопрос – где я мог её видеть? Калейдоскоп бомонда, улей офисов, ровный поток встречных лиц в метро – память лихорадочно перебирала всевозможные комбинации. Не то! Всё было не то! Постепенно я сдался. Жанна же с интересом взирала на мастерскую. Я, по случаю, снимал её у своего друга, пока тот вершил доллары за океаном. Стены увешаны «шедеврами» - его и моими, а стеллажи полны причудливых изваяний, разнообразных художественных причиндалов, лаки, краски, кисти. Друг собирал эту коллекцию по мирам и весям, но никогда не заботился о прядке, мне же за суетой дел насущных было попросту некогда. Так что подивиться там было чему – от гротескных африканских масок до всякого рода металлического хлама, из которого он впоследствии варил сюрреалистические фигуры непонятного никому назначения.

    Итак, мы сидели, пили глинтвейн, а я рассказывал про своего друга-творца. Немного о себе … в основном я тогда перебивался случайными заказами – портреты, пейзажи, жанровые картинки. То пир, то пост! Такова жизнь свободного художника. Очень выручали геймеры – эта повальная шизофрения требовала не столько сами игры, сколько разнообразный антураж, и на ура шли изображения всевозможных героев – клондайк! В общем я не бедствовал. А когда случались времена затишья писал что-нибудь для себя. С последней работой было именно так. Не помню откуда явился сюжет – может игры, а может что ещё. И тут Жанна попросила показать её. Вообще-то не в моих правилах показывать незаконченное полотно – плохая примета! Картина потом «зависает» на неопределённое время. Это как пытаться увидеть нерождённого ребёнка. Художники – народ суеверный. Впрочем, она была уже почти готова … оставались нюансы, максимум пару дней работы. Что ж, переломив сомнения, я настроил освещение – и сдёрнул холстину.

   И вот тогда произошло …! Лицо Жанны мгновенно превратилось в белую окаменевшую маску. Она медленно закрылась дрожащими пальцами.   «Боже …», - произнесла сдавленным шёпотом. Это был шок! Враз наступившая тишина резко очертила звон капель из незакрытого крана. Я согнал оторопь и медленно обернулся на картину – что там могло вызвать такую реакцию? И вздрогнул сам – это было выше всякого понимания. Женская фигура на полотне – и моя странная знакомая – одно лицо. Однако! Так вот почему Жанна казалась мне столь удивительно знакомой. Но ещё больше поражало то, что я не узнал её сразу … Впрочем, судя по всему, не сам этот факт был причиной ужаса. Что-то совсем иное, чего я точно не знал, о чём не мог даже догадываться.

   Я ещё раз обернулся на холст. Сюжет там был сказочно-мистическим, но никак не шокирующим. Тёмный загадочный лес на заднем плане, полуразрушенная каменная ограда, останки ворот, мощёная дорога, ведущая к зрителю. По обе стороны от дороги – замшелые скелеты дракона и воинов, бившихся с ним. Бесшумная сова и чёрная кошка. По дорожке идёт обнажённая девушка навстречу зрителю. И всё это залито призрачным лунным светом. Я старался передать некое ощущение тайны, и поиграть красками. Картина могла уйти за приличную сумму, но ничего совершенно ужасного в ней не было. Хорор я недолюбливаю.

   И тогда Жанна, не отнимая ладоней от лица, сквозь дрожащие пальцы начала медленно, будто выдавливая изнутри слова, рассказывать …
Некоторое время назад ей начал сниться сон. Один и тот же. Каждую ночь. До предела чёткий и ясный. Как реальность. Больше, чем реальность!     «Один и тот же. Каждую ночь …», - повторяла и повторяла она. Просыпается в лодке на берегу реки. Ночь. Она обнажена. Холодно. Вылезает на берег и идёт по тропинке в лес. Ноги мокры от росы. Тропинка некоторое время петляет по лесу. Почему-то нужно по ней идти. Страшно, но ничего не происходит. Впереди, за полуразрушенной каменной оградой виден старый дом. Она проходит по мощённой дорожке прямо к дверям. Справа бесшумно пролетает сова. Чёрная кошка слева перебегает дорогу. Жанна подходит к дверям … и сон заканчивается. Картина маслом – вот она – на мольберте!

   Рука сама потянулась к сигарете. Закурил, потом спохватился и налил обоим коньяка. Протянул Жанне и выпил сам. Залпом. В происходящее трудно было поверить. Гораздо легче согласиться с неким розыгрышем, но полотно никто кроме меня не видел, а ужас на лице моей новой знакомой был неподдельно натуральным. В очередной раз повисла тишина. Мне нечего было сказать. Однако коньяк вскоре возымел своё действие, и в голову мне пришла вполне безумная идея. Я заговорил только для того, чтобы разрушить это дикое молчание.

   - Интересно, а что – ТАМ именно всё так? – это было глупо, но ничего иного в тот кон ум не сообразил.  Жанна медленно подняла глаза, и некоторое время внимательно рассматривала картину. «Почти», - ответила она. И тут как спала пелена. Вздохнула порывисто, и попросила сигарету. «Некоторые детали … не так». «Что ж, это нетрудно исправить», - я попытался перевести тему в более нейтральную плоскость. «Пожалуй …», - согласилась она. Тогда я достал инструменты, смывку и мы принялись править картину тут же – Жанна рассказывала, а я рисовал. Эмоций – на удивление – не оставалось. Я рассказал о своих приметах – и мы начали шутить, мол сбываются. До завершения оказалось не так близко. Финиш галопом отодвигался … Впрочем это было уже не важно. Рисунок обретал новые контуры – более убедительные, чем вначале.  И тогда, как-то совместно, сразу обоим пришла в голову мысль – фантастическая, под стать происходящему: завершение картины будет означать конец снам Жанны. Почему-то не возникло ни тени сомнения, что это именно так. В ту ночь она осталась у меня …

    Всю последующую неделю мы упорно работали над полотном, занимались любовью и пили вино. Жанна иногда исчезала на день, я не спрашивал – куда и зачем, но вечером она обязательно возвращалась. Сны перестали являться каждую ночь. Вскоре картина была закончена, но вместе с тем всё вернулось на круги своя … я просыпался от отсутствия тепла, обнаруживая её курящей на подоконнике. Жанна снова осунулась и начала замыкаться. Предположение оказалось ошибочным. Однако не оставляла мысль, что мы что-то упустили, но Жанна всё с большей неохотой возвращалась к этой теме. И всё-таки однажды мне удалось её разговорить. Основная моя работа над квестами наложила свой отпечаток – не сказать, чтобы я фанател по играм, но в силу надобности приходилось «поиграться».
«Что-то здесь не так», - в очередной раз сказал я своей подруге, - «это игра, её нужно пройти. Почему ты не зайдёшь в этот дом?». «Он заперт», - ответила она. «Значит должны быть ключи! Нужно их найти». И мы принялись искать. Безрезультатно! Тогда я обратился к своим работодателям. Всей истории, разумеется, я не рассказал им, мол засел в одной «игрушке» ( что было недалеко от истины). Но! И это было нечто … Один весьма продвинутый тинэйджер, довольно хмыкнув, изрёк как-то: мол, если чёрная кошка перебегает дорогу, значит ключи где-то вначале. Оп! Жанна нашла связку в лодке – там, откуда начинался сон. И на следующую ночь она вошла в дом. А чёрная кошка на этот раз, мурлыкнув, скрылась в кустах – НЕ ПЕРЕБЕГАЯ ДОРОГУ! Жизнь обретала смысл.

  В том доме количество комнат оказалось равным числу ключей на связке. Но одна из них остающимся ключом не отпиралась … он подходил, но никак не хотел проворачиваться в скважине. Жанна перебрала весь хлам в комнатах, но результат оказался нулевым. Мы изучили картину вдоль и поперёк – миллиметр за миллиметром. Исходили кладбище рыцарей и драконов – ни-че-го. Тупик. И вот – ах, это прекрасное – однажды! Мы вспомнили про сову. Мысль по ветру легкокрылой логики принесла нам удачу.

   «Дон Сальвадор!», - торжествующе сказала мне подруга, - «а ведь я хожу там в странном ожерелье на бёдрах! Оно – золотое, неприятно холодное. И вот тут, посредине, такая пластина со знаками». На холсте этого не было. Сказано – сделано! Жанна подробно нарисовала и рисунок, и знаки. Весь следующий день я выписывал золото в лунном свете. А ночью – сова, ухнув, улетела прочь – ключ легко провернулся, дверь открылась. Дальше стало проще. После недолгих размышлений золотая пластина со знаками – оказалась плоской коробочкой (с маленьким ключиком внутри), а знаки – шифром. Мы подошли к разгадке. Однако на следующее утро Жанна выглядела озадаченной. Я не заметил этого, увлечённый завершением картины. Теперь кошка и сова располагались так, чтобы не пересекать путь – но имели место быть. На бёдрах красовалось загадочное ожерелье. Я завершил картину мягкой росой по паутине. И сны закончились.

   Через некоторое время Жанна не вернулась однажды вечером. Как и потом. Позже … в памяти остался её голос: «Дон Сальвадор, в последней комнате на столе стояла шкатулка. Я открыла её. Но там пусто … ничего нет». Это она сказала в последнюю нашу встречу.

    Я долго ждал её. Искать было бессмысленно. Ничего не знал о ней. Она просто – была. Потянулись серые будни … но вечерами на пустынной набережной уже не встречалось одинокой фигурки. Передумалось множество мыслей. Ум так горазд на них. В итоге, отбросив версии – необычного психического заболевания и совсем уж фантастические, стал думать, что причудилось мне всё это. А тонкий шёлковый шарфик с, до боли знакомым запахом, я мог просто где-нибудь подобрать. И сочинить всю историю …


   Летом, в переходах метро, я узрел как-то знакомого тин-геймера. Схватил его за шиворот, и учинил допрос с пристрастием. Брыкался он недолго и купился за барыш. Был я изрядно под_шафе, так что изложил суть дела прямо. Ботан насуплено хмурил брови, но вникал. Не знаю, что он там себе понял, но вдруг неожиданно просветлел и согласился помочь. Назначил встречу – и цену немалую, какую-то фишку для взлома игр, новую, сказал: «Камрадо, у тебя там привязки есть, тебе забота малая – а мне польза большая».  На том и разошлись. Неделю я лестью и коньяком потчевал сисадмина, обещал картину на тему, божился и клялся, но уговорил-таки. Жизнь – тот же квест. А мысль отыскать Жанну меня не оставляла. Лелея драгоценный диск, я явился на встречу. Чадо игривое сидело за столиком и поглощало снедь закордонную. Начало оно с места в аллюр – ну, чё добыл? Ответ давай, чудило! Это тебе не по клавишам стукать. Довольная физия расплылась в ухмылке – откуда ему знать что на диске? Нервничал он. И вдруг поманил пальчиком – уши, мол, подвинь! Наклонился и, прошептав – «Камрадо! А ты другую картинку нарисуй!», выхватил диск и пустился наутёк. «Сука! Из под земли достану!», - взревел я, но трикстер показал средний палец и скрылся из виду.

   Раздосадованный, ночью я опорожнил половину коньяка, сел на подоконник – взирая на набережную. Было грустно и пусто. Вдруг пронеслась бесшумная тень и сипло «ухнула». Сова! Надо же – подумалось … и, как током ожгло! Тогда я в голос расхохотался! А руки уже ставили на мольберт белый, свежезагрунтованный холст, и раскладывали кисти.

1983-2013