Областной розыск

Кабель связи Шилово-Увязовское ПХГ. Шиловский р-н, Рязанская обл. Октябрь-Ноябрь 1990 г.

Командировка сразу началась неудачно – за пару дней до отъезда у меня разболелся зуб. Промаявшись ночь, с утра побежал в платную поликлинику на Шота Руставели, рвать, конечно, лечить уже некогда. Был там хирург от Бога, молодой ещё мужик по фамилии Пушкарь. К нему ездили со всего города, зубы он дёргал быстро, небольно и профессионально. Но в этот раз он мне отказал – лечить, мол, этот зуб надо. Лечить некогда, назавтра мы выехали.

Выехали тоже не просто так – на почти убитой машине. Ехать на ней за 1000 км было стрёмно и начальство об этом знало, поэтому было принято решение заехать в Атюшу, где уже работала наша бригада, меняться с ними машинами и двигать дальше. Им тут недалеко, они и на такой справятся, в крайнем случае притащат на буксире – 250 км это не тысяча.

Встреча двух бригад прошла в тёплой и дружественной обстановке. То есть напились мы знатно, но зуб у меня болеть перестал. На другое утро выехали – мы с Донцом в кабине, Калагасик в будке. Надумал он топить печку, холодно уже было и с бодуна да на ходу поранил себе топором кисть. Кое-как перевязал её обрывком найденного красного лозунга и лёг спать. Надо сказать, что в те махровые совковые времена сигнальных лент не было, о них и не слыхали, поэтому мы во всех сельсоветах, где работали, выпрашивали старые транспаранты и привязывали их на вешки – на снегу красное хорошо видно, да и так тоже.

По приезде в Тулу, часов около семи вечера, Донец дальше ехать отказался, решили переночевать. Зашли поочерёдно в две гостиницы, но то ли мест действительно не было, то ли Калагасик пугал всех администраторш небритой похмельной харей и перевязанной кумачом рукой, но, так или иначе, в ночлеге было отказано.

Вспомнил я про палочку-выручалочку – комнаты для приезжих на Московском вокзале по рублю с рыла. Условия, конечно, не те, но хоть поспать можно в тепле и на кровати. Поднялись наверх. Есть, говорят, три свободных места в комнате на шестерых. Зашли в ту комнату, а там менты спят из отдыхающей смены вокзального патруля. Ну, заплатили мы, щас придём, за вещами только сходим и спустились вниз.
Я с ментами пить не буду, говорит Серёга, западло, давай здесь. Достал я свой самогон, выпили, закусили консервами. Мало показалось. А время – часов девять уже, полдесятого, все магазины закрыты. Пошли к таксистам, остановились у ближайшей «Волги».
- Чего надо, ребята?
- А чего у вас есть?
- Всё есть - хочешь ехать куда, водка есть, сигареты, хату переночевать, хочешь – бабу найду, полный сервис.
- Давай для начала бутылочку водочки.
- Двадцать рублей.
Взяли у него бутылку, выпили, посидели ещё, покурили, байки с анекдотами потравили. Потом холодно стало и во втором часу ночи пошли спать.

Утром, без пятнадцати восемь – подъём, ****ь! Уборщица пришла, вёдрами гремит, подъём. А мы, естественно, ни в какую – заплатили, мол, будем спать до упора. Ну, тут администраторша подключилась – выметайтесь, комнаты сдаются с восьми вечера до восьми утра. Менты тоже, вежливо пока, но твёрдо – на фиг, ребята, на улицу без разговоров, если не хотите неприятностей. Вышли, конечно, с ментами спорить себе дороже. Серёга Донец  говорит, мне поспать надо ещё хотя бы часа три. Гаишники российские, номера на машине украинские, не дай Бог учуят выхлоп…

Улёгся он в будке на топчан, а мы с Олежкой пошли бродить вокруг площади, на ней как раз в тот день базар дикий организовался, а может, он и всегда там бывал. Да и стали мы машиной как раз в ряд с легковушками со всяким, в основном, шмоточным товаром. Обошли площадь пару раз, устали. Вернулись в будку. Открыли дверь, сидим, курим, разговариваем.

А в будке на полу трубки металлические лежат дюймовые, гильотиной порезанные на метровые куски, мы их как знаки в землю забивали. Подходит какой-то мужик, тоже, видать, с похмелья:
- Так, а тут, значит, трубы. Почём, ребята?
- Бери, мужик, недорого – рубль метр.
- Э-э, да они у вас короткие, куда мне их…
- Какие украли, такие и продаём. Бери по 80 копеек.
- Да если трёхметровые хотя б были, я бы взял.
Так и ушёл он. Больше трубками никто не интересовался.

До Касимова доехали без приключений. Здесь нас должен был ждать Афоня. Захожу в гостиницу, спрашиваю:
- Андреюк Николай Афанасьевич здесь проживает? Он нам должен был номер забронировать.
- А-а, эта пьянь? Здесь он, куда денется. И вы тоже, значит, такие?
- Не, мы другие, мы культурные.

Номер оказался, конечно, на пятом этаже, на последнем. Пока допёрли туда с рюкзаками… В конце тёмного коридора (освещение только с торцевых окон, а лампочки то ли перегорели, то ли их украли) показалась человеческая фигура. Неуверенной походкой, хватаясь за стены, фигура приближалась к нам. Это оказался, как мы сразу и предположили, именно Афоня. Пьяный, с кульком семечек в руках.
- Куда, Афанасьич?
- Пойду дежурную по этажу семечками угощу. Может, трахну…

Устроились неплохо, в принципе. Афоня оставил себе грамм 150 в бутылке у кровати, а у нас кончилась. Ну, налили ему воды столько же, а водку его выпили. Самое интересное, что он дважды просыпался, отхлёбывал из пляшки и при этом страшно кривился, по привычке, скорее всего. Наших ухмылок он не замечал. Утром разбудил:
- Вы зачем мою водку выпили? Давайте, падлы, деньги, пойду в коммерческий.

Водки по нормальной цене в 9 рублей в Касимове тогда не было в принципе, зато коммерческий магазин работал с 8 утра до 8 вечера без перерыва на обед. Торговали в нём слева от дверей чаем, справа – водкой по 15 рублей. Больше в магазине не было ничего.

…На третий день белый плащ Афони посерел, отсырел, покрылся какими-то грязными пятнами, один погончик оборвался и повис на плече. Сам Афоня почернел, плюс щетина, плюс мешки под глазами. Пора было переезжать и начинать работать.

В посёлке буровиков возле деревни Занино-Починки не было свободных мест, обещали приютить только через неделю. Прожили мы всё это время в гостинице в Шилово и за эту неделю как раз сделали приличный и самый геморройный кусок изысканий по кабелю – и два почти километра пятисотки по самому райцентру от узла связи, и двухтысячную съёмку первых трёх километров трассы. Приехали мы в Занино-Починки в субботу утром. Тут-то и началась вся эта ****ская история.

Расселили нас по разным, правда, вагончикам, но, главное, жильё и столовка дешёвые. В субботу, естественно, никто не работал, в воскресенье – тем более. Ну это о нас говоря. Буровики – у тех вахта, те пахали в две смены по две недели без выходных. В субботу мы пили, в воскресенье с утра тоже. Часам к двум дня водка кончилась. До деревни – метров 700 по жуткой грязи. Пить уже никто не хотел, кроме Калагасика.

- Серёга, давай сгоняем за водкой.
- Ну сходи.
- Давай на машине.
- Я пьяный за руль не сажусь.
- Дай ключи тогда.
- Да на, отъебись от меня.
И кидает ему в рожу ключи. Ну, нормальный человек не поехал бы, но тому море по колено, он берёт ключи и выходит из вагончика. Через минуту слышен рёв двигателя. Ещё через минуту погас свет. А через пять минут прибегают поварихи:
- Да успокойте вы своего ковбоя, свет пропал, он столбы завалил!

Ё-моё, что такое, выбегаем на улицу и видим жуткую картину – четыре бетонных столба покосились сильно (это он растяжку углового столба вырвал бампером), помят один вагончик, помято крыло у «Кировца», а сам Калагасик сидит в помятой кабине 66-го и орёт благим матом:
- Выпустите меня отсюда! Я не могу выйти!
Конечно, не можешь – обе двери заклинило. Твою мать! Что ты наделал?
- Выпустите меня!

Кое-как открыли дверь, выпустили. Первым делом осмотрели повреждения на трансформаторе. Малоутешительно оказалось – все четыре изолятора вырваны, провода переплелись между собой и скрутились в жгут – коротнуло знатно. В первую очередь нужно исправить свет, всё остальное потом. Свет – это жизнь, причём в прямом смысле слова – плита на кухне электрическая, обогрев в вагончиках электрический и насос на водяной скважине тоже.

Пошёл я в деревню за электриком. Оказалось, что он уехал в Шилово, выходной день всё-таки и будет только завтра. Но порекомендовали мне ещё одного мужика – бывшего электрика, год только как вышел на пенсию, всё знает, всё умеет, инструмент у него есть. Тот, слава Богу, оказался дома. Посулил я ему денег и мы пошли. Только глянув на трансформатор, он сказал, что тут он бессилен что-либо сделать, надо отключать линию 10 кВ, а это только через райэнерго. Дал я ему пятёрку, помню, он ещё брать не хотел, мол, я ничего не делал.

Ну что, ситуация изменилась, надежда обойтись малой кровью испарилась на холодном октябрьском предзакатном ветерке и я понял, что надо рвать когти – через пару часов вернётся дневная смена буровиков (сброд со всего Союза) и вернётся она в тёмный и холодный городок. Мало того – ещё и жрать нечего и воды тоже нет. И кто всё это сделал?   И что с ними надо сделать в свою очередь, причём сразу же, ещё до приезда ментов? Встреча обещала быть тёплой, поэтому надо было сваливать. И побыстрее. Собираемся, значит, в темпе и тут выходит на улицу Афанасьич в трусах и с огромной «козьей ножкой» во рту (табачный кризис продолжается) и заявляет буквально следующее:
- Вы езжайте, а я тут ничего не ломал, меня бить не будут.
- Да кто там разбираться будет, поехали!

С грехом пополам собрали его вещи и тут просыпаются два неопохмелившихся сторожа с ночной смены: Что такое, куда? Да вот, ехать надо. Ну, они увидели афонин чемодан, рюкзаки наши, но, видать, не просекли с похмелья что к чему. Куда без отвальной? Давайте два пузыря и мы молчим и ничего не знаем. Что делать – поехали за водкой. А машина еле руля слушается – как оказалось, там ещё и тяга рулевая погнулась.

Взяли водку, возвращаемся, Афанасьича уже бьют. Видимо, варнякать начал. Кое-как вклинились между ними, растащили, сунули сторожам по бутылке и они ушли. Надо ехать, а Афоня пропал. А темнеет уже. Бегали-бегали по городку, искали, звали – бесполезно. Даже в баню я заходил – думал, может, там спрятался. Нет его, как сквозь землю провалился.

И тут заезжает в городок первая вахтовка. Всё, времени уже нет, надо уходить. Тихонько, не включая фар, выезжаем. Ну и куда теперь? Проехали 4 км до дороги Шилово-Касимов и дальше куда – вправо, влево? Нас нигде не ждут. Давай прямо по грунтовке. А там до самой Оки, это километра 3-4 – Приокский заказник, густой еловый лес, в нём и днём темно, а уж ночью подавно. Отъехали метров на 500 от асфальта, ещё свернули с грунтовки метров на сто – спрятались.

Сели в будку – ну и что делать будем? Надо как-то Афанасьича найти. Чемодан его у нас, а где он сам? Но моё предложение не нашло поддержки. Калагасик достал откуда-то последнюю бутылку водки и они с Донцом её высосали даже без закуски. И завалились спать – всё по фиг мужикам.

А я всё-таки пошёл. Страшно, блин, а пошёл. В лесу темно, звуки какие-то, то ветка хрустнет, то просто ветер в кронах пошумит, то птица ночная неожиданно крикнет. Достал складной нож (вот сейчас смешно, а тогда не до смеха было), так и шёл с ним, открытым, в правой руке. Там и волки были, наверное. Правда, октябрь – не зима, по идее они должны быть сыты, но кто его знает…

Пришёл в городок – темно и тишина кладбищенская. У Афони в комнате пусто, у меня тоже. В бане никого нет. Ну и куда теперь двигать, где его искать? И вообще какие мои действия? И так мне неохота стало опять тащиться больше четырёх километров через ночной лес, что зашёл я в свою комнату, прилёг прямо в фуфайке на свою койку и задремал. Раза четыре просыпался, всё на часы глядел – надо ж вовремя уйти, пока никто не проснулся. В очередной раз, в 5.20, понял, что пора. Встал, неслышно вышел из комнаты, просочился на улицу – небо сереет на востоке, в деревне какие-то шорохи слышны. И тут ко мне подбежали все три местные собаки, тыкаются носами в ноги, хвостами виляют – жрать просят. Господи, хоть бы не залаяли! Так, поглаживая их, вышел из городка.

Вернулся к машине – семи утра ещё нет, залез в будку, упал на короткий лежак, подставил афонин чемодан под ноги и заснул. Проснулся от звуков ударов молотком – то по дереву, то по металлу. Это похмельный Калагасик, проснувшись и ужаснувшись от содеянного, пытается как-то отрихтовать помятую кабину. Да оставь ты, ради Бога, всё равно не исправишь, а своим стуком демаскируешь нас и ещё привлечёшь кого-нибудь.

Собрались на военный совет. Уже ясно, что после такого разгрома нас наверняка ищут. Нас-то, может и нет, а вот машину точно. Что делать будем? Решили так – до вечера сидим здесь, в лесу, а как стемнеет поедем в Шилово, но в сам посёлок заезжать не будем, пойдём пешком. Потом надо попытаться  всё-таки найти Афанасьича. Пересмотрели его чемодан – вещи, паспорт на месте, а денег нет. Значит, он при деньгах, но без документов, то есть в гостиницу его не пустят, будем искать на вокзале. А курить хочется зверски, но сигарет нет. А у Афони в чемодане полно махорки рассыпанной. Помню, наскребли её по углам, свернули по самокрутке и закурили. И потом весь день крутили из афониного табака, газеты-то у нас были свои. У Донца такие аккуратные всегда получались – тоненькие, как сигаретки. Ну, две ходки в зону у человека – научился.

Под вечер поехали. Я в кабине правую дверцу рукой всё время держал – не закрывалась. Рука замёрзла, хоть и ехали небыстро. За пять километров до Шилова свернули с основной дороги в деревню Борок. Там за ней на холме действительно был борок – кусок густого леса размером где-то километр на полтора, а то и меньше. Туда-то мы и запрятали машину. Серёгу оставили, а сами с Калагасиком спустились к реке, чтобы войти в Шилово по старой дороге.

Тут нас ждал неприятный сюрприз – река Пара, которая весной была шириной 212 м (сам съёмку делал, поэтому помню) разлилась и затопила старый деревянный мост. Мы по нему и весной не рисковали на машине ездить, но пешком вполне. А сейчас вода поднялась и мост был еле виден на глубине 30-40 см. А течение не то, чтоб очень быстрое, но и не медленное. Да и темно уже было. Перешли мы по нему, кое-где становясь раком и ощупывая руками доски настила, так как ни хрена не было видно дырок уже, а проваливаться в холодную октябрьскую воду совсем не хотелось.

Выбрались на берег, вылили воду из сапог, перемотали портянки сухой стороной и двинули в город. На кругу, на въезде в Шилово со стороны новой дороги, стояли гаишники. Никогда их раньше тут не было. Хорошо, что машину оставили в лесу, её точно ищут. (Так и было, впоследствии мы узнали, что машина ГАЗ-66 с таким-то киевским номером была объявлена в областной розыск). На нас они не обратили внимания, они искали машину, а не людей.

По дороге зашли на почту – нет Афанасьича и записки никакой от него нет. На вокзале обошли зал ожидания, буфеты, на перроне поглядели, даже в туалеты заглянули – нет его. Надо идти в гостиницу, может, там чего узнаем.

И в гостинице, по чёрной лестнице навстречу нам спускается он. Видуха ещё та – трёхдневная щетина, фингал под глазом, на другой скуле свежая глубокая царапина, брюки по колено в засохшей болотной грязи. Сверху – относительно чистый пиджак и под ним вечная олимпийка. В руке он держал торбу из мешковины, в которой был большой кипятильник, кусок мыла, начатая бутылка водки и погрызенный кирпичик чёрного хлеба – словом, минимально необходимый набор для жизни.

- Афанасьич, куда ты пропал?
- Я убежал, испугался. Потом вернулся, меня уже не били больше. Они там всё обсуждали, какая машина, откуда, звонили в ментовку, потом разошлись. Но ночевать не пустили. Один только шуганул: «А ты что тут стоишь? А ну пошёл на *** отсюда!»

Ну, он и пошёл. Не на ***, конечно, а почему-то к железной дороге. Там всего километра 2-3, но через лес. В лесу провалился в болото какое-то, оцарапался, продираясь через кусты, но к станции вышел. И даже успел на поезд до Шилова. В гостинице нас не оказалось, а его без паспорта ночевать не пускают. Рожу-то его знали, мы ж там недавно жили неделю и ему как-то удалось договориться с дежурной на предмет поспать ночь на столе в торце коридора, у батареи.

Утром он сел на автобус и проехал от Шилова до Ерахтура и обратно, всю дорогу высматривая наш 66-ой, но, понятное дело, ничего не увидел, мы как раз в лесу прятались. А сейчас он не знает что делать, на вторую ночь на столе он уже договорился, только всё равно холодно (под утро уже начинало иногда подмораживать). Отдал я ему свою куртку и сказал, чтоб ждал нас здесь, в гостинице, мы переночуем в машине, завтра её спрячем и завтра утром, ну, может, в обед придём в Шилово и решим уже, что делать дальше.

Пошли мы с Олегом обратно в Борок. А ноги гудят уже. Через старый мост не рискнули, ну его на хер навернуться ночью в воду, давай по новому, а это километра на три дальше. Припёрлись в лес, пожрали в будке каких-то консервов и завалились спать.

Деревня Борок была не большая, но и не маленькая. Средняя, в общем, деревня. Главная сложность состояла в том, чтобы найти подходящий двор, то есть такой, чтобы не было видно с центральной улицы и в то же время достаточно большой, чтобы поместился ГАЗ-66 и договориться с хозяевами. Нашли мы такой, подогнали машину. Дед опасливо спросил:
- А вы не сбили кого, случайно?
- Да нет, дед, мы четыре столба завалили и посёлок без света оставили.
Осмотрел он машину, крови нет нигде, поверил. Договорились на две недели примерно. Денег они категорически не взяли, бабушка даже пригласила нас поесть. А мы горячего двое суток не видели и согласились.

Кормила она нас бульоном, в котором плавала самодельная лапша квадратного сечения, да редко-редко попадались волокна куриного мяса. В избе у них была если не кричащая нищета, то уж явная бедность точно. Забегая вперёд, скажу, что когда забирали машину, привезли им батон докторской колбасы, пару килограмм сахара и кило сливочного масла. Бабушка села за стол над этим «богатством» и заплакала, мол, зачем это, да машина нам и не мешала вовсе.

Ну ладно, машину пристроили, пошли в Шилово звонить в Киев и докладывать начальству. Овечкина на месте не оказалось, к телефону подошёл Ломаев – главный инженер экспедиции.
- Виталий Михайлович, машина не на ходу, ремонт нужен, запчасти из Киева.
- А что случилось?
- В аварию попали.
- Все целы?
- Целы, только Афанасьича побили немного.
- Но все живы, переломов нет?
- Да нет, нормально всё.
- Значит, пусть Донец с Калагановым едут в Киев за запчастями, да мы тут с ними заодно разберёмся.
- А мы как же?
- А вы работайте. У вас есть задание и вы его должны выполнить, иначе мы и с вами разберёмся. Командировку новую вам привезут.
- А как же мы без машины?
- А это меня не ****. Всё, разговор окончен.

И пришлось нам с Афоней делать изыскания этого ****ского кабеля, передвигаясь на рейсовых автобусах. Под конец командировки авансовый отчёт был как новогодняя ёлка – весь в разноцветных маленьких бумажках – автобусных билетах.

Жили в гостинице, жрали раз в сутки на вокзале в буфете (утром). Распорядок был такой – в 8 утра подъём, помыться там, то-сё и на вокзал в буфет. Быстренько заглотили чего-нибудь и бегом на перрон к ташкентскому поезду за сигаретами. В городе курева не было вообще, за исключением махорки на базаре по два рубля за стакан, но её хватало на пять-шесть закруток (сыпали её нежно и не утаптывали), а у проводников – ташкентский «Полёт» за те же 2 рубля при официальной цене 30 копеек пачка.

Ташкентский поезд приходил по расписанию в 9.03, но обычно опаздывал. Да надо было побегать по вагонам – не у всех проводников сигареты были, да ещё и выслушать от них:
- Хули вы за 5 часов от Москвы живёте и сигарет не можете купить?
- Послушай, не еби мозги, я тут в командировке, есть курево или нет?
- Есть.
- Давай.

И больше, чем по одной-две пачки не продавали, суки. Боялись, наверное. А в 9.20 уходил первый автобус Шилово - Касимов и если не успеть, то можно и не выезжать, т.к. их было всего четыре рейса в сутки. Теодолит Т-30 Афоня брал в сумку, а штатив, рейку и топор мы обычно прятали в кустах в лесу, предварительно запомнив место – чего его взад-вперёд возить. Возвращались последним автобусом и приходил он в Шилово около восьми вечера, так что пожрать было абсолютно негде, даже на вокзале буфет закрывался ровно в восемь.

В лесу тихо было, спокойно. Один раз только на тропинку выбежали трое симпатичных полосатых диких поросят, а следом за ними и мамаша вылезла из кустов и повернула башку в нашу сторону. Была она какая-то грязная, волосатая и огромной мне показалась. Больше я ничего не успел рассмотреть за ту секунду, пока соображал что к чему. Бежали мы долго и когда отдышались, я обнаружил, что как-то резкость навести не могу. Оказалось – очки потерял и не заметил как – страшно было со свинкой в лесу встретиться.

А ребята вернулись и начали ездить с представителем института по судам, прокурорам да экспертам. Договорились, конечно, но на 1600 рублей Калагасик влетел. Мы  с Афоней к тому времени уже закончили объект. Новые командировки нам привезли и поступила новая команда – машина едет на Киев, а мы с Афанасьичем и всем барахлом едем в Москву, являемся там в «Мострансгаз» и там уже скажут, что делать. Вроде Паша Литвиненко лоханулся и прошёл трассой газопровода по поливным землям и надо было километра три перетрассировать.

Взяли билеты, пришли на вокзал. Поезд Касимов - Москва стоит в Шилово часа четыре, дожидаясь такого же огрызка из пяти вагонов Вернадовка – Москва. Пассажиры успевают запросто  кино посмотреть в клубе. Вот непонятно, Касимов – железнодорожный тупик в 90 км от Шилово, неужели нельзя было так расписание составить, чтобы не было этой идиотской стоянки?

Вагон был плацкартный, вернее, общий. Проводник – пьян вдребезги. Билетами не интересовался, вопроса о постельном белье не понял, а насчёт мест сказал: «Ищите, где свободно, там и падайте». Самым впечатляющим объектом в вагоне являлась большая куча угля, наваленная в последнем отделении. Начиналась она от нижней кромки окна и заканчивалась посредине коридора. Причём уголь лежал также и на столике и на обеих нижних полках. Возникало такое впечатление, что его загружали через окно. Кому понадобилось размещать уголь в самом дальнем от рабочего тамбура купе было непонятно.

Попадали на нижние полки и поехали. Вагон полупустой, холодно – начало ноября, одеял нет и печку проводник не топил. Укрывались матрацами с верхних полок – теплее стало, но спать неудобно, очень они тяжёлые были.

Приехали в Москву на Казанский вокзал в пять утра и ещё целый час дрожали на улице в ожидании открытия метро (в зал ожидания тогда пускали только с билетами на отходящий поезд, а не на прибывший). Наше путешествие в московском утреннем метро с рюкзаком, рейкой, штативом, чемоданом и теодолитом в футляре можно пожелать повторить только заклятому врагу.

«Мострансгаз» тогда располагался за МКАД в южном направлении, где-то в районе г.Видное. Так что после давки в метро нас ожидало не менее приятное передвижение в пригородном автобусе. Добрались, наконец-то. Оказалось, кроме трёх километров трассы, надо ещё площадку заснять под дачный посёлок. До него километров пятьдесят. Да и площадка на пятитысячном плане – овраг с кустарником. А машины-то у нас нет. Нашли нам УАЗик, нет водилы, будет после обеда.

Слушайте, говорю, сегодня пятое ноября, какой водила после обеда? Давайте мы вам прибор со штативом оставим, а после праздника приедем и нормально всё сделаем. Точно приедете? – спрашивают. Конечно, прибор же оставили. Пускай Паша едет, думаю, и сам исправляет своё говно, а нам уже хватит героизма. Короче, отбрехались мы с Афоней и в тот же день уехали в Киев.