Глава L, которая взята из другой книги, где она со

Глава L, которая взята из другой книги, где она совершенно не нужна, и в которой продолжается поход Торопыги и Кондрата.

Ёжика они встретили недалеко от его дома.
- Привет, Ёжик.
- Ну?
- А это со мной… Это…
- Давай, как я тебя учил, - шепнул мышонку Торопыга.
- Э-э, разрешите представить: широко известный путешественник, популярный первоприходец…
- Первопроходец, - поправил Торопыга.
- Да. А ещё отважный покоритель Дикого Запада…
- Стефан Торопыгиа, - скромно закончил кролик.
- Ну?
- Вот, Ёжик, я тебя не пойму. Что ты всё – ну, да ну?
- Ну.
- Понимаешь, мы с Торопыгой… Мммы… с Торо-пыгией идём к тебе в гости. К вам. Он хочет посмотреть, как живут ёжики. Он тогда всем будет рассказывать, как вы живёте.
- Зачем?
- А там, на Диком Западе нет ежей. Совсем нет… наверное. Понимаешь? Вот он и будет рассказывать.
- Лучше пусть расскажет, как мост разобрал и на бревне плавал.
- Чингиз наболтал? – разозлился молчавший до этого кролик.
- Будто без него некому. Серафима.
- Опять Серафима!
- Ёжик, мы тут ходили, ходили… В общем мы есть хотим, - Кондрат ударил в лоб. Торопыга замолк и прижал уши.
- Так бы сразу и сказали. А то – Дикий Запад, отважный проходимец.
- Первопроходец, - шёпотом поправил Торопыга.
- Пошли. Я тут грибов насобирал. Ёжинка их с картошкой нажарит, - ёжик поднял из травы корзину с маслятами.

Дом ёжика оказался небольшим, но всё же был просторнее, чем у бобра.
Первое, что бросилось гостям в глаза, в ноги и на шею – это маленькие ёжики. Судя по всему, они играли в охотников. Вооружённые палками ежата взяли в плен мышонка и кролика. Командовал братьями самый младший. Он сидел на столе на перевёрнутой банке и целился в голову Торопыге из рогатки. Кондрату игра понравилась. Связанный по рукам и ногам он хихикал откуда-то из-под стола. Торопыга чувствовал себя неуютно.
В прихожую вошла ежиха, то есть ёжинка. Мигом оценив обстановку, она велела отпустить гостей.
- Пусть Кондрат отдаст верёвки! – потребовал маленький командир. – А то вдруг ещё кто-нибудь придёт, а нам даже связать его нечем будет.
- Хорошо, маленький, Кондрат обязательно отдаст тебе верёвки.
- Если мне кто-нибудь поможет развязаться, - выполз из-под стола Кондрат. Папа-ёж и Торопыга сняли с него путы. Ёжинка вручила верёвки сыну:
- Вот твои верёвки, маленький.
- Хорошие верёвки. И не называй меня – маленький. Я сегодня главарь банды охотников. Зверям пощады не будет!
- Предводитель! – в прихожую вернулся один из ежат. – Мы в окошко заметили Серафиму на дереве!
- Смерть сороке! – воскликнул главарь, прыгая со стола.
- Смерть ябеде! – подхватила ватага братьев, проносясь через прихожую на улицу.
- Не испачкайтесь! – бросила вдогонку Ёжинка.
- Да какое там! – улыбнулся ёж. – Сорванцы.
- Вы уж простите нас. Избаловали их совсем, - извинилась Ёжинка с изрядной долей гордости в голосе.
- Ежат надо баловать. Ежи не должны никого бояться, когда вырастут, - пояснил Ёжик. – Однако, пора и перекусить. Вы как, ребята?
Ребята были не против.
- Пожаришь грибочков, - Ёж протянул жене корзину.
- Пожарила уже и шанежки с грибами сделала, как ты любишь. И компот из яблок.
- Дети ели?
- Нет. Каждый зашёл на кухню и стащил по шаньге, пока я отворачивалась.
Хозяева и гости сели за стол и ели шаньги с компотом и картошку с грибами. Кондрат болтал без умолку. А Торопыга молчал, ему было неудобно рассказывать о своих приключениях.
К концу обеда заявилась банда охотников.
- Хозяйка! Дай шанежку! – потребовал главарь с сорочьими перьями на голове.
- Видимо Серафиме порядком досталось? – поинтересовался отец.
- Поделом! Не будет ябедничать! Дай шанежку!
- Во-первых, надо говорить – мама и пожалуйста…
- Если буду сюсюкаться, меня перестанет слушаться моя шайка!
- Во-вторых, я не закончила, а в-третьих, марш мыть руки, - мама сказала всё тихо, но твёрдо. Четверо членов шайки отправились к умывальнику. Главарь был твёрд:
- Можно я на кухне руки помою? – он оглянулся. – А, мам?
- Конечно, маленький, - Ёжинка поцеловала его в лоб.
«Интересно, как они не колются друг об друга?» - подумал Торопыга, который за время обеда успел вытащить из штанов три, застрявшие невесть как, иголки.
Из умывальной послышался топот ног.
- Не называй меня маленьким!
- Хорошо, милый.
- Мы, пожалуй, пойдём, - встал Торопыга.
- Оставайтесь. Сейчас дети поедят, чем-нибудь займёмся, - попытался уговорить их Ёж. Торопыга поглядел на оставшиеся в прихожей палки и верёвки:
- Нет. Всё же не будем вам мешать. У вас столько дел. И я тоже как раз вспомнил…
- Нам ещё надо столько сделать, - поддержал друга Кондрат.
Ёжинка пригласила:
- Заходите, когда время выдастся.
- Пощады не будет! – пропищал маленький главарь набитым ртом.
Гости заторопились на выход.

- Весело у ёжиков! – восхищался Кондрат.
- Обхохочешься, - Торопыга вытащил из штанов четвёртую иглу.
- Что ты такой хмурый, о, великий покоритель…
- Ладно, называй меня Торопыгой.
- Здорово! А ты не будешь обижаться?
- Не буду, - кролик улыбнулся. – А всё же ты прав – у ёжиков весело.
- Это точно! Ёжики, они знаешь какие весёлые!
- Видел, - усмехнулся Торопыга. – А что это там?
В конце дорожки возвышался огромный куст, перевязанный цветными ленточками.
- А это Альберт Эммануилович себе дом такой построил. Из куста. Зайдём к нему?
- Конечно, зайдём.

Большие кусты занимали приличный кусок Зелёной поляны. Сверху они были связаны и переплетались так, что ни дождь в ненастье, ни солнце в вёдро не проникали внутрь жилища.
Альберт Эммануилович в очках расположился перед пеньком, на котором лежала большая тетрадь.
- «…и он стоял хмурый…» нет, - бормотал лось.
- Здравствуйте, Альберт Эммануилович, - хором поздоровались путешественники.
- «…и он стоял грустный…» нет, почему грустный?
- Альберт Эммануилович, - позвал Кондрат.
Лось на это никак не реагировал:
- «…и он стоял злой…» нет, злой он точно не стоял. Хоть я, конечно, сам и не видел, но злым он в этот момент быть не мог.
Кондрат повернулся к Торопыге:
- Слушай, чего это он такой?
- Глухой.
- Точно! Глухой! И как это я сам… точно! «…и он стоял, глухой к радостным возгласам собравшихся вокруг друзей, гордо поставив копыто на распростёртое перед ним тело волка». А? Как, по-вашему, ребята?
- Здорово! – пискнул Кондрат.
- А что это вы такое сейчас читали?- нос кролика дрожал от любопытства.
- Я пишу летопись нашего леса.
- А вот это, вот это – про волка: «…он поставил копыто на распростёртое перед ним тело волка».
- «Давным-давно. Много лет назад, во времена Красной Шапочки в нашем лесу появился Волк-людоед. Он держал в страхе всех. Лесной народ был вынужден каждый день платить ему кровавую дань. Единожды в день он съедал одного из жителей леса. Это продолжалось до тех пор, пока благородный рыцарь, отважный лось по имени Крепкий рог, кстати мой дедушка, не вызвал негодного тирана на смертный бой. Три дня и три ночи бились друг с другом храбрый рыцарь и серый разбойник. И вот на третий день чужеземный узурпатор был повержен…»
- А лось? То есть Крепкий рог?
- Имейте терпение: «…и он стоял глухой к радостным возгласам друзей, гордо поставив копыто на распростёртое перед ним тело волка».
- Ах, как это чудесно сказано! Как здорово! – глаза Торопыги горели. Он вытянул руку, цитируя как зачарованный, - «поставил копыто на распростёртое тело волка».
И он поставил серую лапку на пенёк. Лось выдернул из-под неё тетрадь и убрал её в дупло, которое служило также книжной полкой.
- А что? Вы и про меня можете такое написать?
- Могу, молодой человек, только необходимо одно условие.
- Конечно, Альберт Уману… Иману… дядя Альберт, любое условие. Можно, я вас так буду называть. Вот, значит, напишите вот так: …и он поставил свою серую лапу на распростёртое тело волка. В его раскосых глазах горела отвага, а в торчащих ушах…
- Нет.
- Правильно. Торчащие уши не надо, это уже слишком.
- Нет, уважаемый, я про вас такого написать не смогу.
- Ну, как же? Ведь вы же сказали… А-а! Условие? Ну, что за условие?
- Вы, молодой человек, должны победить волка.
- Волка? И всё? И где же я его возьму? Ведь это ваш дедушка забодал последнего. А мне теперь из-за него в летопись не попадай! Так не честно!
- Конечно, не честно. Я запишу вас в летопись, но только с теми подвигами, которые вы совершили у нас в лесу.
- В лесу… в лесу. А что? А какие подвиги?
- Я могу записать, как вы с Кондратом разобрали мост.
- Нет, вот про мост, пожалуйста, не надо!
- Тогда про то, как вы тонули на дереве.
- Опять Серафима? Ну, попадись она мне! Во-первых, мы не тонули, а во-вторых… во-вторых, не надо на дереве.
- А что же вы ещё совершили такого, что я мог бы записать в летопись.
- Мы, мы… - у Торопыги перехватило голос.
- Мы ещё к ёжикам ходили в гости, а ещё к Родиону, - напомнил о себе Кондрат.
- Ну, к Родиону – это не подвиг! – улыбнулся Альберт Эммануилович.
- Зато к ёжикам – подвиг, - съязвил кролик. – Пошли, Кондрат.
- Пошли.
- Нам надо совершить подвиг.
Они вышли из кустов.
- Подвиг, Кондрат. Понимаешь, подвиг.
- Понимаю.
- Они думают, мы не сможем. А мы…
- Сможем!
- Правильно, Кондрат, сможем.