Никто не умирает

- Мама, почему у этой девушки в руках разбитая чашка?
- Потому что с этой скульптуры начинается кладбище. А чаша - символ жизни. Человек умирает – и  чаша его жизни  раскалывается. Сначала дает трещинки, а потом… разваливается на кусочки.

Мама с  дочкой пошли дальше. Мимо проплывали домики. Столики и стульчики. Фотографии жильцов – в овальных рамочках. И у каждого хозяина – море цветов. Пронзительно ярких – фиолетовых, желтых, малиновых. Цветы словно кричали: «А мы – живые!»
- Нужно дарить цветы - пока люди живы, -  грустно сказала молодая женщина, - запомни это…

Девятилетней Аришке нравилось бывать с мамой на кладбище. Здесь было не страшно. Здесь было интересно. В домиках жили люди. Женщины с пышными прическами и большими грустными глазами.  Строгие мужчины с поджатыми губами. Дети, которые всегда смеялись… Все эти люди что-то говорили, только беззвучно.
Темноволосая девочка с прической каре улыбалась: «Мне здесь хорошо, здесь много бабочек, а мама почему-то каждый день плачет». У девочки был самый красивый домик. Аришка с удовольствием рассматривала картинки на оградке - кадры из мультфильмов.
Дедушка в белой рубашке и в черном пиджаке был на фронте: вся его грудь в медалях. Ариша  пожала его большую шершавую ладонь. Когда к ним в школу на 9 мая приходили фронтовики, они всем классом жали ветеранам Второй Мировой ладони, Аришке еще хотелось всех ветеранов обнять  - такие они родные были… Дедушка с фотографии говорил, что в его деревеньке под Тамбовом много-много берез, а березовый сок такой вкусный, что попробуй его Ариша хоть раз – никакого лимонада не надо!
Женщина с кудрями и белым воротничком переживала за сына и мужа, и в ее глазах  была печаль фиолетового цвета, как ирисы, растущие под фото. На столике стояли два граненных стакана, в которых темнела какая-то жидкость. «Наверное, муж и сын  недавно приходили», - подумала Ариша.
«А вот и наш папа, открывай дверцу», - сказала мама, и из глаз ее полились слезы. Мама села на лавочку и провела рукой по папиному лицу. Аришке показалось, что и папа сейчас заплачет, но он сдержался. Слезы застыли в его больших карих глазах, ведь рядом его дочка, его Ариша - Орешек.

…На всю жизнь она запомнит тот день, когда папу несли в гробу. Это было год назад, но все происходящее детально врезалось в память. Огромная вереница людей, оркестр, играющий страшную музыку, от которой у Аришки разболелось все тело, а когда ударяли в барабан – ей казалось, что этот звук бьет в самое сердце металлическим круглым набалдашником. Маму под руки вели подруги – тоже учителя младших классов. А худые бродячие собаки были подозрительно тихими и какими-то по-человечески грустными… В этот момент Ариша почувствовала: произошло что-то такое, чего поправить уже нельзя. Никак…
Папин гроб несли его друзья из  троллейбусного парка, водители, как и он. Дядю Умеда Аришка  узнала с трудом: таким мрачным не видела его еще никогда. Она обожала, когда он вместе со своей красавицей-женой приходил к ним в гости: в этот день все дружно планировали поход в горы на ближайшую субботу. Дядя Умед и папа смеялись и много курили на лоджии, а  мама с тетей Зухрой разливали чай… 
Инфаркт… Инфаркт… Трудное слово. Его шептали сзади, в толпе. Аришке оно слышалось как «инфакт» - без р, то есть папа умер и это – факт! «А такой молодой», - говорил чужой женский голос.
Когда папу привезли отпевать, – вдруг появились краски. По стенам белой с голубыми разводами церкви словно кто-то провел акварелью большой кистью. Здесь было красиво и торжественно. А когда вышли во дворик – среди кудрявых деревьев возник фонтанчик, он бил из огромной белой глиняной чаши. «Наверное, это рай, - подумала Аришка, - люди умирают и попадают сюда».
Землю горстями кидали на гроб, и Ариша, рыдая, думала: «Так нельзя! Зачем же так? Вы ведь любите папу…» Но когда все возвращались с кладбища в грузовике с открытым верхом, она вдруг почувствовала – папа жив! Ведь так не бывает: смеялся, подбрасывал ее своими большими сильными руками и – все, умер! Нет! Сейчас они приедут домой, а там – папа! Он будет ее целовать в непослушные каштановые волосы и говорить: «Ах, ты моя девочка славная. Как же повезет твоему мужу, Ариша! Орешек мой! Ведь с тобой  никогда не соскучишься! Дочка моя любимая, я тебе такую свадьбу устрою! С  живой музыкой. С оркестром…»   
 
…Мама вытерла слезы и начала вырывать сорняки. Ариша ей помогала. Молча. На вопросы, а их в голове всегда миллион, сейчас бы мама не ответила, сейчас она  ушла в себя. А вот папа на Аришкины «почему» всегда отвечал с удовольствием. Когда он приходил голодный с работы, и мама разогревала ужин, дочка забиралась к папе на колени, обвивала его шею руками и спрашивала, спрашивала, спрашивала. Обо всем на свете.
Почему у тополей листочки с обратной стороны белые, словно в сметане? Почему с утра папина щека была гладкой, а к вечеру колит? А почему детям нельзя допоздна смотреть телевизор, как взрослым, дети ведь тоже – люди? «Арина! Дай папе спокойно поесть!» - говорила мама, и это означало, что она сердится. Ариной мама ее называла только в воспитательных целях, а папа всегда – только Аришей или Аришенькой или Аришкой - Орешком.
- Пап, а почему...
- Ты мертвого из могилы поднимешь!- пресекла очередной вопрос мама.
И тут папа не выдержал – рассмеялся. Так хорошо, беззаботно, по-детски как-то. «Вера! У нас замечательный ребенок. Это же здорово, что ей интересно жить!» - целуя Аришку в щеку, сказал папа и выронил чашку с чаем из рук. Все трое переглянулись и начали громко смеяться.

…«Витя, как же мне тебя не хватает, - мама снова провела рукой по папиному лицу, - как же мне хочется, чтобы ты сейчас был с нами…» Но Ариша всегда ощущала присутствие папы. Особенно в те дни, когда он ей снился. А снился он часто.
Девочка хорошо запомнила сон, который увидела через месяц после похорон. В тот день Аришка проснулась с улыбкой… Она входит на лоджию, там ее маленькое кафе с белоснежными чашками. А за круглым столиком – папа. Улыбаясь, он говорит: «Аришенька, ты думала, я умер, а я – живой! Запомни, никто не умирает. И налей-ка мне, Орешек, чайку покрепче. Если можно – с лимоном…»
Она побежала на лоджию, спросонок больно ударила коленку об открытую дверь – но папы там не оказалось…Теперь она точно знала: папа не умер! Да, его – нет… Но он – есть! В Аришкиных мыслях, снах, на лоджии – не зримо… А в шкафу – его клетчатые синие рубашки. А в альбоме – его фотографии. Детские: серьезный папа крепко обнимает грустного мишку. Школьные: на папе – отутюженный пионерский галстук, а волосы - взъерошены. Армейские: папа хохочет, придерживая одной рукой пилотку, другой рукой – огромную немецкую овчарку… А еще есть папин запах: запах сладких яблок (желтых с маленькими крапинками – он этот сорт очень любил) и запах перламутровой, словно морской, пенки для бритья (Аришка вдыхала ее прохладу по утрам, когда после папы умывалась в ванной).

…Мама закрыла калитку: «До свидания, Витя». «Как же я люблю тебя, папа», - подумала  дочка. Они спускались по извилистой кладбищенской дорожке.
- Мам, а почему кладбище расположено на горах?
- Это не горы. Это возвышенности. Холмы. Горы – дальше, они окружают наш город. Кладбище не может быть в центре города, оно постоянно разрастается, ведь каждый день кто-то умирает, поэтому кладбище расположено на окраине …
«Мама, какая же ты у меня маленькая. Как ты не понимаешь: никто не умирает, - подумала девочка, но вслух не сказала, - Даже если человека нет на земле – он продолжает жить потому, что его любят, а еще после  человека столько всего остается… Значит он не умер! Как папа! Я всегда его буду помнить, любить, задавать вопросы… Какая же ты маленькая, мама!».
Аришка держала маму за руку и рассматривала портреты вокруг. Шли они медленно, и она успевала читать слова на ленточках и памятниках: «Любимому сыночку», «Любимой жене», «Любимому…»

Через два месяца Арише приснится сон. В большой пустой комнате на стене висит её детская фотография: она двухлетняя и очень серьезная в малиновом платье, на голове – белый в красный горошек бант (мама прикрепила  его на волнистые непослушные волосы). На диване сидят папа и Ариша и смотрят в огромное открытое окно. За окном –  серо-голубое небо, без солнца. Папа поворачивается в Аришкину сторону и говорит: «Я очень люблю тебя, доченька». И сжимает ладошку ее сильно-сильно…

 А потом в их городе начнётся война. Гражданская. Многие будут говорить, что этот беспредел потому, что рухнула советская власть. Аришка попыталась представить, как она рухнула: дети во дворе раскачивали из стороны в сторону старые  качали, а те взяли и … рухнули. Как советская власть.
И когда война начнется, и страшно будет выходить на улицу, мама строгим голосом скажет, чтобы Арина проигрыватель не включала, никому дверь не открывала, а  тихонько сидела и читала какую-нибудь хорошую книгу. Любую - на свой выбор. А мама поймает машину и поедет на кладбище, чтобы взять горстку земли с папиной могилы, ведь скоро они уедут навсегда.
Попрощавшись с папой, мама набрала в мешочек земли и села в машину (водитель согласился ее подождать). Не проехали и десяти минут – остановили двое парней, встав на дороге. Один  ломом ударил по машине и открыл дверцу водителя, а другой с ломом подошел к маме. «Выходи! - сказал парень, и взял ее за воротник платья, - У меня сегодня брата убили! Выходи!» Не чувствуя ног, мама поставила их на асфальт. «Я не убивала твоего брата, - сказала она и не услышала своего голоса, - Меня дома дочка ждет. Отпусти. Я увожу землю с могилы мужа. Мы скоро уедем из этого города». Они посмотрели друг другу в глаза. Мама подумала: «Господи, как же он похож на Умеда. Надо позвонить Зухре, узнать, как у них там дела…» Парень сверкнул черным взглядом, вырвал из маминых рук сумочку и больно толкнул назад, в машину, захлопнув со всего размаха дверцу…
Аришка в это время сидела на стульчике у двери в прихожей, обнимая родного Гошу. Этого мишку папа подарил ей  на пятый день рождения, тогда они с Гошей были почти одного роста. А сегодня со своей романтичной белой бабочкой он выглядел таким маленьким и беззащитным, что  девочка, как могла его успокаивала…
 
Через месяц Аришка с мамой навсегда уедут из города, который так любили - за солнце, цветы, дружбу между людьми. Уедут из города, который  стал чужим. Они поселятся в небольшом городке на севере России. Ариша сама запишется в художественную школу, и ее акварелям будут удивляться северные педагоги:
- Девочка, где же ты видела такие удивительные цветы?
- Я в тёплых краях жила. В городе моего детства растут именно такие…

…Дочка с мамой подошли к выходу. Их снова встретила  грустная девушка, сидящая на коленках. А в руках у нее – разбитая, с трещиной чаша.
Дома, за столом, когда мама поставила чайник на плиту, Ариша сказала: «Давай выкинем две чашки с розочками. У них внутри трещинки. Когда вырасту, я куплю тебе миллион новых чашек. Мама, пожалуйста…» И мама согласилась.

Июнь, 2009 год.