Глава седьмая

Несколько месяцев назад я должна была позвонить семье пациентки, анализы которой показывали, что очередной курс лечения от лейкемии уже не поможет, и что их ребенок умирает в моем отделении, и ничего уже сделать невозможно. Эта девочка уже давно мучилась, и в некоторой степени я успокоилась, когда наконец узнала окончательный ответ. Мы с девочкой всплакнули немного, потом она попросила меня научить ее плести косички. Никогда еще я так быстро не заплетала с десяток косичек на парике с такой скоростью, и как только я вышла за дверь, очень громко и долго плакала, как не плакала с тех пор, как узнала, что Витя умирает. Меня пронизывала безысходность, мне казалось, что весь мир умирает у меня на руках, и я виновата, что ничего не могу сделать.
Я не смогла дозвониться до родителей девочки, поэтому я пришла к ним домой. Они были очень обеспеченными и безрассудными, последний раз, когда их дочери стало хуже, они выкрали ее из больницы и отвезли в Дисней. А когда мы их нашли, они ели сладкую вату и были неимоверно счастливы.
А в тот день, когда я пришла к ним домой, мне открыли дверь два серых человека в помятых рубашках, которые ненавидели сам факт того, что им нужно ходить на работу в этих рубашках и зарабатывать на тихую и спокойную смерть дочери. Ей было всего двенадцать лет, а они были так молоды. Муж каким-то странным образом заработал на милых маленьких картинах смеющихся детей хорошее состояние, а жена всегда так аккуратно складывала вещи, что даже те, которым суждено было помяться, выглядели как с вешалки. А в тот день я не могла их узнать.
Они спросили почти хором:
-Все плохо?
Я ответила:
-Да.
И тогда они отвернулись, жена почти незаметно взглядом разрешила мне войти, и я вошла. В доме было темно, странно пахло, на полках ничего не было, все с полок лежало на полу, они шли вглубь комнаты, держась за руки. В тот момент я испугалась, что их состояние мне неподвластно, и сейчас можно ожидать всего что угодно от убитых горем людей. А потом они стали накрывать на стол. Множество сладостей: торов, шоколадных конфет, мороженого, появились перед моими глазами. Я заставила себя поесть, а они оба с таим удовольствием ели, приговаривая о том, какой же замечательный тот человек, который придумал маффины.
Я понимала, что они убиты горем, я не могла придумать, что сказать. Но они просто проводили меня в сад позади дома, а потом муж поджег спичку. И в считанные минуты дом их был весь в огне. Мне было страшно, жутко страшно, а они были так спокойны, даже дышали синхронно. После смерти их дочери я их больше не видела до вчерашнего дня. Я увидела их по новостям. Эти безумцы стали работать в хосписе, они похищали больных оттуда и отвозили их в Дисней. Там они всегда покупали им сладкую вату или какие-то другие сладости. Их разыскивали по всей Европе, а они были просто неуловимы.
Я так хотела стать самым иррациональным человеком на планете, ведь мне было так больно и страшно терять самого близкого друга. Я сидела у кровати Вити и придумывала какие-нибудь нелогичные поступки, которые я бы совершила, если бы он умер. Но ничего не могла придумать.