гл-18 Дядя Вася

    Накануне вечером женщин отпустили домой. Петруху и Кольку с ними, чтоб помогли по хозяйству … Дров наколоть, воды наносить для баньки, барануху, иль гусака заколоть для праздничного стола. Ну, и вообще … мало ли чего понадобится? Не всё ж на «хрупкие» женские плечи наваливать.
    Хотя, такие плечи среди казачек ещё поискать надобно … хрупкие-то.
    Красивые казачки! Но, чтоб сильно хрупкие? Это редкость среди наших женщин!
    Они скорей на вольных кобылиц похожи!
    Красивые! Это у них не отнять! Что те – глаз не оторвать, что эти – с первого взгляда в жар бросает и в холод … одновременно.
    Ладные! Так верней будет.   
    Мужики с утречка корчажки проверили, закидушки достали, сети перетрясли, с поклажей разобрались. Гальяна, чебака с ведро набралось, пара щучек, пяток налимов.
    Сашка на зорьке трёх сазанов добыл. Всё прибрали. Рыбу сырой травой переложили, и в мешок брезентовый упаковали. Мешок Серёге на спину приторочили и на велике домой отправили.
    «С ухой сёдня будем. Факт»! – потирал руки дядя Вася.
    
    На душе легко, светло даже! С такой работой управились. Зауважаешь себя!
    Перед дедами и прадедами не стыдно! Погост вот он – на бугорке. Кресты друг из-за друга выглядывают, улыбаются. И нам не стыдно. Гордые едем. И тоже улыбаемся. Крестимся в ответ.
    Всегда так было. Домой возвращаешься - мимо погоста проходишь. И когда из дому -  тоже его не миновать.
    Кресты глаза в глаза смотрят! И тебе не отвернуться. На их стороне правда.    Отвернёшься -  считай пропал. Потом уж не исправить. 
    Без глаз кресты на покойников похожи.
    С глазами - на родню.
    Тут хоть кто не отвернётся!
    С улыбкой друг на дружку смотрим! Смотрим, …  вспоминаем!
    Не молчат кресты – говорят тихонько, обнять мечтают. Одного обогреть, другого приласкать.
    А главное - научить, подсказать что-то пытаются. Родня всё ж–таки. Переживают за нас! Так и живём, не расставаясь. Не забываем, … мечтаем, радуемся. За себя радуемся и за них, что нас не оставляют.
    А как же? Отчёт держим перед строгими предками. Доверие оправдываем. По-другому никак. Помнить надо! Помнить и оправдать!
   
    После баньки разомлевшие мужики расселись на лавке. Попивали прохладный квас и  любовались Аргунью.
   - Хорошо-то как! – выдохнул дядя Вася.
   - Ага … - ответил младший, Колька.
Братья переглянулись и рассмеялись.
«Старый малого разумеет» - похвалил сына дядя Вася.
    А Тимоха, наконец, насмелился и обратился к дяде:
   - Дядя, тут такое дело – не откажи в просьбе племяннику. Сватов хочу снарядить к Алёнке. Тебя и тётю в сваты зову. Ты как? Уважительных причин для отказа нет?
   - Ты чо, племяш? Я только с радостью! Выходит, вечерком совет будем держать. Под бражечку оно куда, как сподручней. Мозги смелей под чубом шевелятся. Ковшечка по три можно пропустить, но не боле.
    Тако дело! Тут надо речевку выучить так, чтоб от зубов отскакивала. Лидка така зубаста! Её  в конфуз не заманишь. С Фёдором другое дело - договоримся. А вот Лидка – это та ещё зуботычина.
    Придётся постараться - подороже продать, да подешевше купить.
Ну, и чо мы тут коченеем? Пошли в дом - стратегию обмозгуем … ли-чо-ли?
    О сватовстве тётя Аня узнала раньше. Тимка ей шепнул – так, мол, и так …  между нами … А между тётей и племянником секретов не водилось. Любил Тимоша свою тётю. И она в нём души не чаяла. Секретничали. А как без этого?
    «Со смеху с вами пропадёшь. Шушукаются по углам! – смеялся дядя - «Тимка, ты держись от баб подале! Обучат крестиком вышивать … Глаза испортишь, и руку не в ту сторону вывернешь! Кто тебе потом шашку из ножен выдернет? 
    То-то и оно – некому! Заржавет и … страшно подумать – в негодность придёт»!   
    А сам выпучит глаза, изобразит такой испуг, что Тимоха по-неволе схватится за свою «шашку». А поняв, что повёлся, погрозит дяде пудовым кулаком. Как бы успокаивая его – мол, этой рукой я и без шашки кого хошь располовиню.
    Дядя любил племяша не меньше жены и не сомневался – «Этот располовинет! Така силища! Вот уж постаралась сестрица! Бекетовы! У нас не заржавеет»!
   
    Стол выдвинули на середину горницы.  Цветастая клеёнка распрямилась и напоминала нарядную скатёрку. Чугунок с ароматной наваристой ухой дожидался своего череда тут же – на русской печи укрытый, под стать клеёнке, полотенцем, раскрашенным ромашками и васильками.
    В большущей жаровне томилась баранина с картошкой, густо приправленная луком. В глубоких глиняных салатницах поблёскивала квашенная капуста с брусникой, солёные грибочки, огурчики, помидоры.
В центре стола в эмалированной чашке крупные куски сазана, выловленные из чугунка с ухой. Жирное рыбье мясо переливалось золотистым янтарём.
Тут же - дикий чеснок, намятый толкушкой и перемешанный со сметаной, пучки лука (мангыра) по обе стороны стола.   
    Дядя Вася приоткрыл заветную дверцу в залавочек и достал на свет десятилитровую бутыль. Смахнул ладошкой с зелёного стекла несуществующую пыль, повернул продукт к свету, покачал головой и с удовольствием пощёлкал языком: - «Дождалась милая! Ишь, пузырьки от радости пускат. Выходилась! Я её через стекло чую! Эта черносливом приправлена. Вкуснятина!
    Помнишь, Тимка, как вы с Алёнкой наловили чернослива из бутыли, да оприходовали с пол кастрюльки?. Наугощали друг дружку так, что заснули в обнимку под кроватью.
А мы вас до петухов искали по всей деревне. Вдоль Аргуни, в обе стороны, по  камышам столь лягушек передавили.
Сильно тогда перепугались. А вы в обнимочку, нос к носу, посапываете, как ни в чём не бывало.
    Потеха! От горшка два вершка, а туда же …
    Мы тогда ещё по рукам с Федором ударили! Получатца, вы вона с каких пор помолвлены, с Алёнкой-то.
    Если забыли Кочневы – напомним! Это наш козырь! Мы его приберегём, а в нужный момент и покроем ихню карту»!
   - Я верно толкую, Аннушка?
   - Ты кого тут мелешь! «Козырь у него … в рукаве». Шулер нашёлся! Разливай свою бражку! Уха стынет. Соловья баснями … сам знашь.
    Пробка, будто выстрел из «мелкашки», глухо хлопнула, и ароматный напиток с лёгким шипом устремился наружу наполняя нарядные стаканы из розового стекла дядиной «вкуснятиной».
    На стаканах особым способом нанесены рисунки-гравюры. В местах, где касался резец, они шершавые на ощупь и отсвечивают молочно-белым цветом.    
    Дядя привстал со скамейки и торжественно произнёс тост: «За сенокос»! - медленно, смакуя каждый глоток, опорожнил свой стакан. Крякнул и тут же разлил по второму:  «За офицера-племяша! Так держать, Тимофей Иннокентьевич! Возродится казачество на земле Забайкальской, коль таки богатыри погоны носят»! – выпил второй стакан и прослезился от удовольствия.
«Хороша бражечка»!
    Потом плотно закусывали, расхваливая хозяйку и каждое блюдо по отдельности. Запивали прохладным квасом, а погодя, чтобы «не запутать нутро», помаленьку подливали брагу.

    «Дядя, а что за история с Воронком»? - напомнил Тимоха – «ты обещал рассказать» - Спросил и поперхнулся, поняв, что … что-то тут не того - не всё гладко.
Сидящие за столом переглянулись, а тётя строго приказала:  «Ну, докладывай, «есаул молоденькай», откуда у коня ноги растут? Не из седака ли»?
Тётя Аня повернулась к племяннику: - «Тимка, ты моё поручение исполнил? Достал секретное оружие»?
    В избе легонько колыхнулись занавески на окнах. Ветерок, откуда ни возьмись, пробежал по горнице и тут же спрятался под улыбчивые усы сыновей. 
    Дядя Вася окинул сыновей строгим взглядом, поднял стакан, отпил пару глотков, разгладил усы и, что-то вспомнив, ухмыльнулся захмелевшими глазами. 
   - Тут вот како дело, Тимофей Иннокентьевич! – начал издали хитрющий дядька.
Издавна так повелось в наших краях. Мы китайца сторожим с нашей стороны границы, а он нас остерегается …Ну, чтоб к нам вольно не гулял почём зря.
Но чего греха таить – бывало, что и наведывались друг к дружке без приглашения. Не на именины, конечно.
    Табуны тому причина. Бывали случаи - угоняли лошадок за кордон. Исчезнет табун и … с концами.
    Деды наши долго не церемонились. Ногу в стремя и при «полном параде» через границу. Таки рейды устраивали по неприятельским тылам.
Я помню те времена! Тут не то, что ворованных – последнее казакам отдашь, только бы не довести до греха.
    Умыкнут какого коняшку - не без этого. Но табуны возвращали однозначно. Те, кто по-соседству живут - сразу через Аргунь - не шалили. Им без надобности с нами ссориться.
Залётные шухарили … Из далёка приходили поживиться за наш счёт. Да не тут-то было! Ловили и их. Отбивали охотку с первого знакомства.
По ту сторону тоже казаки живут. Помогали своим в таком деле. Мы и сейчас с ними связь держим. Родня кругом. Казаки! Кто кому братом приходится, кто - сватом. Внуки повырастали, правнуки по обе стороны живут. А корни-то здесь! Они до середины земли проросли. Под кресты  схоронились.
   Куда без корней-то?
   Нас хоть с кровью отрывай.
 - Не оторвёшь.
Мы за нашу землю стояли и стоять будем. Придёт время – вспомнят о казаках.
Не обойтись без нас. Границу кто защитит так, как мы обучены? Тут ведь таки места, что только на коне … А без местных привычек - ты, как корова на льду! Шуму много, а толку «пшик».
А нашего брата-казака на мякине не проведёшь! То-то и оно. Мы за милу душу. Придёт время … вспомнят! Не опоздать бы только со временем!
    Дядя Вася пристально посмотрел на Тимоху:
  - Что скажешь, лейтенант Бекетов? Вспомнят? Или так и будем … коровам хвосты крутить?
    Тимофей растерялся …
  - Ты это о чём, дядя Вася?
  - Ну-ну, пришло твоё время, лейтенант. Разберёшься, что к чему … Вернёшься ещё ни раз в наши края. Корни! Куда без них – без корней-то?