Цивилизация

        Мастерская художника была на первом этаже. Несмотря на высокий цоколь - в мастерской стояла вечная сырость. Работалось художнику лучше зимой - влаги было поменьше, да и белый цвет снега наполнял мастерскую лёгким, ровным светом. К вечеру, правда, сильно сводило ноги и полночи было не уснуть. Но дело привычки - художник обматывал свою спину тёплым и полдня можно было продержаться. Весной талая вода наполняла подвал, но начинались этюды и было уже всё равно. Самое ценное в мастерской были окна - в одном окне храм, который никогда не закрывался - даже в время войны, в другом старая крепостная башня, которая не разу не реставрировалась. Посетителей восхищали больше не картины художника, а эти два удивительных окна. Стены старого дома - толстые, с метр толщиной - окна, как амбразуры. Писать живопись цветом было не возможно, поэтому картины художника орали матом на зрителя, посылая его куда подальше. Для творчества - это было совсем не плохо, особенно, если писать для выставки, где каждый стремиться перекричать друг друга. Но для вечности этого душевного порыва было маловато.
        За окнами росли дикие, громадные лопухи выше человеческого роста, которые больше всего восхищали мастера. Эти удивительные растения привлекали разнообразных птиц. Художник постоянно за ними наблюдал . Это были пузатые, наглые в своей красоте снегири и маленькие цветные птички - меньше воробьёв,  шустрые светло-зелёные синички, и аристократы скворцы. Как-то  холодной зимой, художник подкормил стаю галок. И, что удивительно, птицы запомнили его. В жизни бывают иногда такие моменты, что помощь нужна именно в это, а не в другое время. Видимо галкам так в тот момент хреново было, что эту несчастную помощь они запомнили на всю жизнь.  Художнику было всегда стыдно, что за такую малость птицы его помнили, и каждый раз при встрече по пионерски вскидывали головы, приветствуя его.
        Всю свою жизнь ему было как-то совестно перед людьми за свой дар. Он понял, что нечаянно зацепил, а может быть - просто вляпался в вечность. И пёрла из него эта вечность - где надо и не надо. А ему просто хотелось жить, никого не трогая. И чем больше он пытался отстраниться от жизни - тем больше от него все чего-то хотели.
        Ах, какие же красивые росли  лопухи. Местные рыбаки выкапывали из под корней этих растений белых червячков. Алкоголики справляли свою нужду, молодые трахались, прячась за жирными листьями этих красавцев. Дикая жизнь бурлила на этом маленьком пятачке, затерянного во времени пространства.
        Но эта земля оказалась слишком лакомым кусочком  для других. И, наверно, дело не только в людях -  просто время изменилось. Видимо оно и так слишком задержалось на этом маленьком клочке земли. Кончились  лопухи. Напротив храма поставили туалет. Перед башней дружно выстроились деревянные беседки. Газон, бетонные дорожки, пивные шатры, столики, стулики, шашлычки - жизнь преобразилась. Цивилизация - её в душу - подумал художник.