Камыса сатает, сатает

Зарисовки из жизни 1

Камыса  сатает, сатает…

Далекие, веселые семидесятые, двадцатого века!… Еще жив и здоров наш дорогой Леонид Ильич! Застой в самом разгаре (или угаре). Водка – три рубля! Красотища! Поет и плачет русская душа… Я - зеленый помидор, работаю в школьные, летние каникулы, в какой-то Ташкентской организации по электросвязи. Одним словом, ставим столбы и тянем электролинию.

А дело было в Таджикистане. Кругом степь, пустыня. Хорошо, что не в горах, а в предгорьях… Лето, степь, жара, ни облачка, ни тенечка.  Да и в теньке, сорок пять – Красота!... Пение жаворонков, свист сусликов, постоянный, одуряющий запах полыни и бесконечное пекло. Мы все как ливерная колбаса на сковородке! Босота – романтика!...

Нас, бригада – человек восемь. Набранных из бродяг и пьяниц (Кому охота, к шайтану в гости, за копейки?...) Ребята ушлые и тертые, но свободные и веселые! Сколько было пропито столбов и проводов! Мама моя! Легко хватило б, от тех степей до Екатеринбурга. Я хоть и мальчишка, с грязным пузом и рогаткой, но здоровый и крепкий. Легко обходил и обставлял в работе, более старших из бригады. Может по этому, относились с уважением. А может просто – Паши, пацан, разрядов нет – все деньги наши!
Может и так. Но дело не в этом!

Были  в бригаде два друга, не разлей вода, вернее водка, из Ташкента, Володька и Толик. Володька – врун, болтун и хахатун, врал, болтал и хохотал за себя и за Толяна (и за всех остальных в бригаде).  Остановить его было не возможно! Как не остановить весенний ливень! Он трещал и ржал даже во сне! За свою не угомонность – часто ходил с живописными фонарями. Но дело свое, веселое и безудержное, к сожалению или к счастью, не бросал.

А Толик был явным, убежденным и агрессивным интровертом. За три месяца моей работы, я не услышал от него ни одного слова.  Правда однажды, после очередного, проданного столба и сто метров провода, в пьяном бреду, он сказал, уткнувшись мне в подбородок:
- Гришка… Ни когда, не женись!...
Я ошалел… Не от того, что он сказал, а просто, от того, что он открыл рот!
Да… Видать хлебнул человек, по полной, счастливой и радостной, семейной жизни…

Так вот. Привозит Володька, из очередных выходных, байку. Смыл байки в том, что: Старый дед, кореец, поработав на своем поле целый день, возвращается домой. Есть два пути, короткий и длинный. Длинный он естественно длинный. Короткий, нужно идти вдоль речки и перейти его в брод. И дед выбирает короткий.
И вот его монолог:
- Все! Работу делала, домой посла.
- Иду, матрю, камыса сатает, сатает… (Смотрю шатается камыш)
Я думал воки (волки)…
Блика хожу, матрю …  (Подхожу по ближе, смотрю)
Там тарый, тарый исака, исаску ибет (Там старый ишак ишачку снашает)
Вся суть байки.

Володька, дай Бог ему здоровья, задолбал всех и каждого и раз по  тридцать! Ну, куда это годиться?!... Парни, только услышав: - Иду, матрю, камыса сатает, сатает… Бежали от него в степь.
Изнывая, от безделья и водки, Володька решил изменить план. В один из веселых вечеров, поужинав, расслабившись до икоты, он вдруг громко заявляет:
- Сейчас я буду сказать!
Все приготовились к веселой истории. Но он начал с:
- Иду, матрю, камыса сатает, сатает…
Все сплюнули, и занялись своими делами. Но Володька не унимался: Нет, вы дослушайте, вы же ничего не знаете! Нам ни чего не оставалось, мы согласились. И он продолжил:
- Иду, матрю, камыса сатает, сатает… Я думал воки. Блика хожу, матрю …   Там тарый, тарый Толик, исаску ибет!...  Бендюжка наша затряслась от смеха!

И вот, началось… Изо дня в день, из вечер вечер, одно и тоже, про Толика и исака…  Перестали смеяться даже тугодумы. Ни кто даже не улыбается. Все! Но Володька не унимается, гонит и гонит эту чушь…
Но, видать и камень от воды раскалывается…
Во время очередного загула, когда Володька опять понес про исака, вдруг поднял руку Толик, и сказал:
- Стоп! Я скажу!
Все обмерли! Немой заговорил! Слепой – встал и пошел! Чудо!!!
И Толик начал:
- Все! Работу делала, домой посла. Иду, матрю, камыса сатает, сатает… Я думал воки. Блика хожу, матрю … Там тарый, тарый исака Володю ибет!... 

У нас была истерика!...

Половина бригады убежала в степь, чтоб отдышаться! Я бился головой об вагончик, что б снять смех и икоту…

Боже!... Как же было хорошо!...

Где они сейчас? Друзья и собутыльники, дай Бог им , здоровья и удачи!



Автор Гайса Зиангиров.                13.06.13 г.