Записки таксидьотки. Продолжение 6

11.09. Наслаждаюсь последним днем на Серифосе. Лежу голышом на скалах в бухте Афродиты, ем булку с маслом, оставленными туристами в номере, который я убирала у Никоса, заедаю варфоломеевским виноградом... Я испытываю какое-то абсолютное счастье – свобода, гармония и покой в душе и окружающем мире! Жаль, что не с кем его разделить – одной слишком много!
Билетов не осталось – все рванули в Афины: погода резко изменилась. А я взяла на завтра, переночевала у Пумы, вещи опять закинула в тайник – и в бухту. По дороге нашла нетронутую пачку сигарет, монеты – на шоколад и яблоки. Красота! Спустилась в бухту по другой дороге и набрела на миндальные деревья – теперь еще и миндаля наемся.

Но Пума меня разочаровал... Когда поднялись, наконец, к нему, я быстренько его спровадила в другие комнаты и заперлась на всякий случай, приоткрыв одну ставню для прохлады. В соседнем помещении, куда я заглянула, спали ещё люди. Как я поняла, индийцы тут строят, ну, и ночуют по месту работы. А утром Пума заявил:
- Почему ты не захотела со мной…
Хочется воскликнуть по-древнеримски: и ты, Пума! Ну, что я могла сказать… По  кочану…

С пляжа бегом в кемпинг. Около пяти вечера. Успею добежать до своих… На территории никого. Быстро в душ. Тут же нашлась емкость с остатками жидкого мыла. Так, не вытершись, – нечем, -  натягиваю шорты, рубашку. Ничего страшного – высохнет. Зато соль смыла.
Объясняю на пальцах и мимикой подвернувшимся туристам, чтобы глянули – есть кто перед рестораном. Никого, объясняют мне они. С Варфоломеем встречаться не хочется. Наконец, вызывают мне Катю.
- Быстро, девочки, телефоны графео в Афинах – бегу на корабль!

Обогатившись телефонами, мчусь через кемпинг и нос к носу сталкиваюсь со старшим сыном, что-то бормочу, улыбаюсь радостно и киваю в знак приветствия. Он ошарашенно смотрит. Ничего, теперь у меня билет, и вещи в тайнике; сейчас переоденусь – и на пристань. Догнать меня никто не сможет...
Прохожу, цивильно одетая, перед рестораном на пристани. Киваю Кали и Яне, сидящим за столиком на веранде.
- Ясас!- До свиданья! - кричат они.
…Но торопилась я зря – шип опоздал на час с лишним.

13.09. Я в Афинах. В графео предложили сидеть с украинкой Тамарой, упавшей во время мытья окон. Кроме меня, в комнатке агенства, затерянного среди закоулков и этажей, были ещё человек восемь. В том числе две внушительных габаритов африканки. Смотрели они с таким высокомерным достоинством, что хотелось отвести глаза. И всё-то их что-то не устраивало. Может, про них говорил Пума? Такие просто так пальцем не двинут, любое движение монументально и основательно.
Русскоговорящая сотрудница (переехала из Казахстана)созвонилась, передала мне трубку. На том конце провода женский голос мягко заговорил, уговаривая и перечисляя выгодные для меня условия. Согласилась – не хочу больше на острова. Да и все рано или поздно сюда приедут. Правда, заплатила 180 евро.
 
Но работа спокойная – делаю массаж, кормлю. Никто не погоняет, не кричит. В палате мы одни. Будем учить греческий. Никос собирался тоже что-то мне предложить, и бесплатно. Но сам виноват – «позвони вечером!». А я до вечера уже нашла работу – чего время терять. Может, потом обращусь. Все мне говорят, что сначала не собирались здесь задерживаться, а когда идут деньги, то планы меняются. И я тоже захочу остаться. Неужели? Пока что ем фрукты, бездельничаю относительно и смотрю в окно.

17.09. Первый осенний дождь над Афинами. Завтра переезжаем из больницы домой. Я вторую ночь сплю на полу. Хорошо, что взяла с кемпинга циновку – пригодилась.
Нас перевели в палату, где были две бабушки, а вчера добавили еще двоих. Одна стонет, все вьются вокруг нее. Мы наблюдаем вереницу родственников, лебезящих и бегающих взад-вперед. У бабули дом на острове рядом с Афинами. Она капризничает, охает и жалуется, что плохо выглядит. С другой стороны – старуха с модельными ногтями и жутко прокуренным голосом причитает над своей ногой. Она нашла себе собеседницу – бабку напротив, которая постоянно ходит туда-сюда с палкой и забывает повесить ключ от туалета на место.
В тихий час собралось человек 10-11 и все они громко разговаривают. Я смотрю на это и иногда сбегаю на крышу, откуда виден весь город, окруженный горами. На крыше есть, чем дышать, и можно подвигаться.
 
Александрос, хозяин Тамары, принёс спальник – сегодня буду спать отлично.  Жаль, что мало – в 6.00 надо встать, начинается обход.
Делаю массаж – как хочется, чтобы мне делали такой же, ведь у меня постоянно отекшие ноги. Ем сикки (инжир), предварительно внимательно просмотрев содержимое, ужасно похожее на беленьких червячков, – один раз уже нарвалась, не заметила разницу, – и сладчайший виноград без косточек. Познакомилась с украинками, навещающими Тамару. Они здесь уже много лет, привыкли, им нравится, у них тут целое сообщество.
А месяц в Афинах перевернутый, плывет лодочкой по ночному небу – вот так и рождаются мифы…

26.09. Переехали из больницы к Тамаре домой. На улице бываю не больше  часа-полутора. Хочется по магазинам, просто подольше прогуляться. Меня пугают полицией – я, видите ли, с рыжими волосами бросаюсь в глаза. А я персона нон грата. Буду краситься в темный, но краску надо покупать на русском рынке – в маркетах дорого.
В бутиках говорю по-французски, меня принимают за галлиду – француженку… Придумали с Тамарой легенду на случай встречи с полицией. Я галлида, приехала за больной подругой ухаживать. А Тамара, если они и домой нагрянут, позвонит знакомым, у которых работает.
Александр принес длинный список Тамаре – оказывается, всё, что он покупал ей и мне, когда мы были в больнице: тапочки, воду, медикаменты, соки, фрукты, - входит в счёт денег, отпущенных Тамаре на период лечения. Всё, что положено приносить больным просто так, от души, внесено в этот счёт. Вот это да! А я распиналась – спасибо за шоколад, и тапочки, и кофе с тиропитой-слойкой с сыром! Деловой подход во всём.

05.10. Ну, что… Октябрь уж наступил, а я опять не у дел. Не могу я смирить свой норов. Но людская неблагодарность не знает границ. Я делала все, как делала бы для себя и у себя. Готовила, кормила, мыла, делала уколы. Но разговоры ни о чём меня утомляют. Поучения и наставления в том, что я и так знаю и умею, - тоже. Когда много говорится лишнего, у меня из головы выпадает главное. Греческий я учила на кухне по самоучителю после обеда, Тамаре это не нравилось – может, свет я жгла или к ней не обращалась за помощью… В которой, собственно, и не нуждалась, будучи сама лингвистом.

Ночевать и находиться постоянно в крохотной комнатке рядом с лежачей – настоящее испытание. Просилась ночевать на балконе – нельзя. А если сквозняк, а если простужусь, и тогда заболеет она… В жёсткой форме было сказано, что мне сразу же придётся уйти. Когда делала массаж, думала о чём-то, вспоминала, выполняя механические движения, – Тамара чувствовала:
- Не отвлекайся.
Даже в мыслях своих я должна быть «на работе»…
Начались недоговорки и молчание.

А ведь Тамара уговаривала меня по телефону в графео: обижены не будете! Всем говорила, что меня бог послал, что я всё делаю. Но тут как лавина пошла. Договорились об оплате через 15 дней. Она видела мое беспокойство по поводу задержки. И что же – «позвоню потом», карты для кинито - мобильника нет, потерпи. Но я не могу терпеть, сама же мне рассказывала случаи обмана. И ведь я продолжала выполнять свои обязанности.
- Посмотри, как сиделки возятся с больными!
Но сиделки работают 8 часов, а я 24 часа. И не за 8 евро в час, а за один. Зачем сравнивать, если я отдохнуть нормально не могу, а они идут домой и нормально спят? Я перестала брать фрукты, отрезать колбасу – потом скажет: как? ты так много ешь? Между собой украинки говорили, что и уколы, и массаж – это отдельная плата. Я могла отказаться или халтурить. Мне это обидно.

Несколько тарелок остались после обеда в раковине, а я отпросилась в магазин за сладким - не ждать же, когда она предложит. Надо быстрее, собирался дождь. Валя пришла в гости. И вот скандал – тарелки остались! Как будто они всю ночь пролежали! А я ещё и самоучитель уселась читать на кухне, обрадовавшись, что гостья развлечёт Тамару разговорами, - разве для этого меня взяли! Сидеть с ними и слушать сплетни, как доктор-грек, пришедший к Тамаре, созванивался по мобильнику с любовницей, мне как-то не хотелось…
Валя устроила мне разнос при молчаливом согласии Тамары. Я не выдержала:
- Ищи другую! Я уйду – мне тяжело так. Я ничего не обещала – обещала ты. А я сижу взаперти, бегом пробегусь по улице – и обратно! Скажи конкретно свои требования по хозяйству – и всё. Я свободная личность, не надо меня дёргать!
В общем, пошла звонить Никосу, забрав вещи, – ключ из двери Валя предусмотрительно и демонстративно вынула. Спросила сначала Тамару: нужна я тебе? Она оставалась не одна…

Но пришлось вернуться – негде переночевать две ночи. Спросила по домофону через Веру, которая пришла навестить: можно? – Да.
И вот опять «разбор полетов» - волосы оставила в ванне, вещи бросила, хотя они были повешены на стул. И вообще, почему я опять у неё?
Как мне не хотелось возвращаться туда после ухода Веры!
Вдвоем с Валей давай меня поучать снова. Валя мне с порога:
- В пять утра уйдешь.
- Как так можно? Тамара, ты сама разрешила на две ночи!
- Нет, я не хочу с тобой быть.

Спала я в прихожей. Да практически не спала на диванчике под их с Валей возбужденные пересуды и перемывание моих без того натерпевшихся косточек – даже этого не заслужила после стольких недосыпаний. Еще, видите ли, ушла я звонить, а мои обязанности выполняла Вера – тут она подсчитала, что заплачено по этот день. А сколько я делала «сверх» и как – это не подсчитано. Пакет с вещами порвали во время ее транспортировки домой из клиники – нет, другой не бери. Что мне оставалось делать – взяла объемную сумку Александроса тайком, да простит он мне этот вынужденный поступок.
И посуду я мыла-де без мыла. С мылом, каждый раз с мылом, а ела только из определенной посуды!
- Уголки рта не заживают.
Да ведь кормление из ложки, что же удивительного!

В общем, грязно и недостойно всё кончилось. А сначала… Сами же говорили – только не к русскоговорящим. Вот-вот, а судьи кто?
И вот – ночёвка на улице. Утром, оставив вещи в тайнике, поехала к Никосу. Всё семейство собралось в офисе – жена, сын, сноха. После долгих раздумий Никос сказал приходить завтра с вещами – буду убирать офис, а потом его квартиру, больше работы нет. Притащилась на следующий день с вещами, а он, заспанный и недовольный, выглянув из кабинета, заявляет, что работы нет. Ничего не понимаю – я же с вещами через весь город в Пирей ехала! «Ноу», повторяет мне, бестолковой, сноха Стелла – куколка, в которой всё доведено до предела совершенства, - «ноу работы». Чуть не плача, еду назад. Что делать? Среди бела дня прячу вещи. Документы и деньги – с собой. Еду смотреть Акрополь – зачем время терять? Прямо с территории агоры - рынка звоню Пуме:
- Где ты, когда приедешь? Я совсем одна! Я не знаю, что делать! - кричу в трубку.
- Немного подожди, через три дня.

Я в отчаянии брожу по городу. Утешаю польку, с которой познакомилась на остановке, – у неё умер муж и надо ехать домой в Польшу. Но она мне помочь не может.
Площадь Синтагма. Русская церковь уже закрыта – хотела попросить убежища.
Вернувшись на ночлег в сквер, обнаруживаю, что вещей нет. Ни рюкзака. Ни пакета. Оглушённая, брожу в темноте по скверу… Наконец, нахожу вещи из рюкзака разбросанными на полянке. При свете луны подсчитываю потери. Из содержимого рюкзака исчезли камень, подаренный Хиппо, ароматизированные сигареты от Тамары, кусок лавы Везувия от Гаэтано – дорогие мне презенты просто, может, выкинули. А сакула –пакет, вообще, исчезла…
Ну, вот… И обокрали… Пришлось спать без циновки. К счастью, ночи ещё тёплые. Порванный пакет вместе с сумкой Александроса украли – благо, там было всё приобретенное в кемпинге даром: полотенце, шампуни, лягушки, даже раскладной пляжный стульчик. Пусть пользуется тот, кто взял, – мне облегчение. Кое-что жалко, конечно, но я не в обиде. Легко пришло – легко ушло.
В общем, верить нельзя, нет. Надо притворяться и всё время быть начеку…