Три встречи

Мне важно, что у тебя на душе... Не знаю, почему так...
Удивительно! Ты такая сдержанная… Сдержанная? А знаю ли я тебя? Три встречи и две недели переписки… всего лишь. Тебя я не знаю.

Стою под душем. После дня вращения среди десятков людей, верениц машин, сотен трелей телефона, вода упругими струями касается моих волос, и стекая по моему телу уносит с собой накопившийся за день груз проблем, готовя меня к очередной вечности называемой вечер.
Стоя под струями воды, думаю, смогу ли я написать ей всё, всё, без страха быть непонятым. Попробую.

Три встречи.
Мы сидим в уютном местечке. В чём уют? Мягкие диванчики, низкие столики, приглушённый свет, лёгкая музыка, создающая мягкий фон, зал пуст, зал для некурящих.
Ты напротив. Я больше всматриваюсь в тебя, нежели слушаю, о чём ты говоришь. И что же я вижу? На голове наспех собранные в пучок, лишь высушенные после душа волосы, лак на ногтях недельной давности и на указательном пальце левой руки он вообще отсутствует и всё это, как чарующий шепот:
- Посмотри, разве другая, смогла бы приковать твое внимание?
 Нет, соврал, ни волос, ни ногтей я не вижу, я их разглядел чуть позже, гораздо позже. А стоило нам лишь разместиться друг напротив друга, её очарование поглотило меня. Её красота, не софиты на сцене, а мягкий летний солнечный свет леса, отфильтрованный миллиардами берёзовых листьев. Её улыбка завораживает. Черты лица совершенны и гармоничны. Мы говорим ни о чём, настолько ни о чём, что прошло-то всего четыре дня, а хоть пытай меня, не вспомню о чём.
Я оставляю её минуты на три. Возвращаясь в зал, на мгновение задержался у входа, выбирая путь. Направился по проходу, который ведёт к нашему столику с её спины. Поравнявшись с диванчиком, на котором сидит она, ни загадывая заранее, подсаживаюсь к ней. Она не жеманничает, немного отодвигается, предоставляя мне возможность поудобней разместиться. Мы сидим, соприкасаясь друг с другом. В таком положении ближнее плечо всегда неуклюже, пока руку не перекинешь, поверх плеч сидящей рядом, заключая её в полуобъятия. Свисающая кисть закинутой руки невольно касается её плеча. Прикосновение. Беседа продолжается, изредка прерываясь, когда я носом утыкаюсь в её волосы, вдыхая их аромат. Я мечтал об этом, мечтал ещё вчера, переписываясь с ней и всматриваясь в её великолепие на фотографиях. После трёх наших встреч они, её фотографии, мне не интересны, они ни что в сравнении с нею. Мы расстаемся у подъезда, слегка соприкоснувшись губами.
Легкость, восторженность, ощущение душевной близости переполняют меня.

Я уезжаю, ненадолго и не далеко, но уезжаю надолго и далеко. Восприятие меняется от смены душевного состояния. Ты пуст, и ни что не имеет значение, ни время, ни расстояние, но стоит появиться тоненькой ниточке, как любое расстояние, всякое время кажется невыносимо далёким и долгим. Я уезжаю далеко и на долго. Я хочу увидать её, прежде чем уехать. Она на мгновение спускается ко мне в домашних джинсах, в трикотаже, наспех накинутым на плечи. Приближаясь ко мне, она раскрывается для объятия, подставляет щеку для прикосновения губами. Не ожидая такого проявления близости, я как то неуклюже пытаюсь её приобнять, прикоснуться губами к её щеке. Неуклюже.
Я удивлен, что она меня встретила, как родного, очень близкого человека, для меня это полная неожиданность. Как бы далеко я не уехал и как бы надолго не уехал, этот её проявление открытости и близости, снова приведёт меня к ней.

Из дверей подъезда выходит стройная, со строго убранными, как у танцовщиц, волосами. Я, живший эти дни её трикотажно-джинсовой открытостью, делая несколько шагов ей на встречу, пытаюсь обнять её и коснутся губами её щеки, получается ещё более неуклюже чем несколькими днями раньше. Я просто, напросто наталкиваюсь на стену. Стена в этот вечер во всём, в каждом движении, в каждой фразе. Два чужих человека решили выпить вечером по чашечке кофе.
Чужих!
 Мир рухнул…

Несколько строк переписки, мартовское солнце, помогают забыть вчерашний нестыковки душ, и я снова хочу её видеть, слышать, прикасаться к ней и дышать ею.