Каждый собор из трех периодов

Шамагиро отложил книгу, повторяя про себя слова Римского папы Пия IХ, которые ему запали в душу: «Каждый собор состоит из трех периодов: первый, когда дьявол пытается спутать карты, второй - когда человек еще более усиливает путаницу, и третий, когда Святой Дух вносит во все полную ясность».
После первой личной встречи с агентом «Моной», переехавшей в американское консульство, но не покинувшей Питер, Шамагиро пришел к мысли, что его агент явно ведет двойную игру. Пользуясь древними тунгусскими заклинаниями, он ввел женщину в состояние «столба», при котором человек все прекрасно слышит, толково и честно отвечает на вопросы, но делает сие в бессознательном состоянии. «Мона» оказалась крепким орешком, но Шамагиро раскалывал и не таких. Действительно, как он и предполагал, для агента из Америки главным было не помочь ликвидировать Тасико и предотвратить теракт, а наладить новые связи с какой-то масонской организацией в Санкт-Петербурге. Правда, кончик нужной ему ниточки Шамагиро все-таки  обнаружил: один из активистов этой организации будто бы предложил  через Мону  свои слуги спецслужбами Америки и путает все карты в их игре. «Так, наверное, путает человек даже святое дело, о котором говорил Папа Пий».
…Уставясь немигающим взором в хрустальный китайский тройной магический шар, Шамагиро решил воспользоваться полузабытым методом тунгусских шаманов, вызыванием духов живых и умерших. Шар медленно крутился, как крутятся китайские абажуры под действием тепла от лампочки, только сейчас он двигался силой его воли, и перед глазами шамана начинали возникать смутные картины, при виде которых кровь приливала к вискам, а в правом подреберье появилась острая боль. Мысленно произнося заклинания, Шамагиро трижды вызвал дух Тасико, добавляя к магическим словам ласковые фразы, те самые, что много лет назад говорил юной красавице Тасико. И трижды вместо знакомого лица с характерными отметками на щеке, Шамагиро видел какого-то невысокого японца, примерно, шестидесяти лет, бодрого, но совершенно ему незнакомого. Наверное, это что-то значило, но…мало ли чудес вершится в мире, а ему крайне необходимо всего лишь одно имя: Та-си-ко!
Чувствуя, как подкатывает раздражение, Шамагиро встал, накинул на хрустальный шар, внутри которого были еще два шара поменьше, черную салфетку, стал тереть виски указательными пальцами. И чтобы успокоиться, взял с тумбочки знакомую рукопись, без которой, казалось, уже не смог обходиться, порой «Шамана» прямо тянуло к этой, еще не изданной книге, проливающей свет на историю их шаманского рода. Открыл страницу и…разом отошли прочь огорчения и сомнения, словно нырнул в омут, наполненный сладостной, ледяной водой таинственной реки Подкаменной Тунгуски, которую никогда не видел, но почему-то она ассоциировалась у него с годами детства…