Белая Дюгонь

Иллюстрация: российская художница Ксения Елисеева / ksenelli. (1989); "Дюгонь Матрёна Петровна"; бумага, акварель (2012).
.
Белая Дюгонь* заплыла на отмель. В этом месте, где пляж будто медленно и полого соскальзывал в океан, она любила понежиться в лёгких голубых волнах. Вода, до дна пронизанная тропическими лучами, ласково обнимала, а водная поверхность искрилась потрясающей красоты бликами. Блики почти касались её уникальной кожи, отчего Белая Дюгонь сияла, покачиваясь и покручиваясь. В добавок, нравилось ей кататься по грунту, тревожа здешние донные камешки, что забавно скрипели под ней и массировали всё тело, от симпатичной мордочки до плавника её русалочьего хвоста.

 - Останусь тут до заката, - решила «морская дева», - суета на пастбище. Наслаждаться приятными ощущениями - одна полезность в моём положении.

 Уже около года ею вынашивался детёныш. Сама она родилась необычно белой и сызмальства слыла красавицей. Привычка быть в центре внимания возникла следом. Мало-помалу она научилась ценить прекрасное и вокруг, вписываясь ярким акцентом. Белая Дюгонь рано развила в себе наблюдательность, рассудительность. Высказывалась точнее, поступала правильнее, чем трое её сверстников, с которыми взрослела бок о бок.

 Их бычья медлительность и тупое отсутствие разнообразных интересов возмущали её. Пыталась их подтянуть, но частенько дразнила бедняг телками.
Обозвать в ответ обидчицу коровой, несмотря на то, что все дюгони и есть травоядные «морские коровы», юнцы не решались. Уж очень была хороша. К тому же - сильна. И по бокам схлопотать могли. Возмужали кавалеры, но эстетически и интеллектуально подросли довольно скромненько. Потому их вожделенный интерес к утончённой подруге был напрасен.

  Шестидесятилетняя тётка Дюгониха, всем четверым заменившая родителей, успокаивала воспитанников:
 - Много ли дюгоням надо ума? Совсем чуть-чуть: чтобы догадаться не уплыть далеко от корма  да сообразить, как затаиться в рифах от акул и людей.

  Роковой день для общины им, выжившим, не забыть. Длинной сетью люди вытащили на огромный корабль их небольшое племя. Удалось спрятаться только старухе с выводком.

 -  В молодости,- рассказывала тётка,- довелось мне узнать, что ожидает любого пойманного дюгоня.
   О том, как приходилось ей вдыхать воздух, пропитанный смрадом от плавленого на костре сала, она ведала регулярно:
 -  Страшный запах! Люди, прежде чем есть плоть дюгоней, сжигают их живые души. Чтобы не летали дюгоньи души по вольному ветру и не ныряли в океанские воды, не попадали к людям в кровь и не мучили их ни снаружи, ни изнутри.
 Старуха накручивала на свои жуткие предположения всё новые выдуманные пугающие подробности. Сама начинала верить в них, и её вера передавалась малышам. Дюгонята слушали, подрагивая хвостами...

 - Здесь, на мелководье, безопасно, берег не обитаем, - произнесла Белая Дюгонь. Закрыла свои хорошенькие жемчужинки-глазки, открыла кругляшки-окошечки ноздри и стала тихонько мычать белые экспромты, подстраиваясь к ритму волн, периодично облизывающих берег: «Мелко акулам, стайками рыбки, место безлюдно, птичек не слышно, шепчут мне струи, воздух у носа, славно мычится, галька щекочет, море покоя, думы о милом, в теле детёныш, я засыпаю...»

 Разбудили напористые прикосновения. Двое смуглых охотников стояли рядом с ней наполовину в воде, шаркали по её бокам жёсткими пальмовыми ветками, вспенивали ими воду. Неподалёку, из лодки торчали смертоносные гарпуны.

 - Вот каков мой последний час, - покорно и безнадежно подумала Белая Дюгонь. - Рассеется моя душа мёртвым дымом и никогда не сольётся с вечным океаном. Быть съеденной акулой менее обидно.

  Почему-то аборигены не спешили убивать её. Они кричали и хохотали, свистели, подражая дюгоньему кличу. Стало понятно: её не ловят, а гонят прочь. Наконец, страх вырвался из её горла пронзительным свистом, и она метнулась, не уверенная, что не получит в спину гарпун...

 - Это не просто везение! Наверно, трепыхание в моём брюхе удержало людей от убийства, - напросился вывод. - Теперь я уверена: ждать - сына. Он ещё в утробе, а спас меня. Ему, ему заботиться в будущем обо всех! Седому Дюгоню необходим наследник. Стадо ропщет. Сколько ни было потомства у него с первой женой, всё - русалочки. Младшенькую закрыла от акул своим телом в коралловой теснине. И я буду бороться за наше дитя. Надо скорее сообщить о чуде. Пусть знают: старый вожак не уступит место никому, кроме законного преемника. В свой срок!

 Однако опоздала. Недалеко от донного пастбища, на берегу дымился костёр. Бледные люди в зелёных одеждах убили громким гарпуном именно вожака. Они прибыли на странных лодках, умеющих плавать по суше, и разбили лагерь.

 Не стало её любимого. Не стало! Кажется, вчера она нашла любовь, отчаянно уплыв от тётки на расстояние семи дней пути. Всё случилось по закону. И кокетливый танец перед встреченными сородичами. И турнир сильнейших претендентов за её благосклонность. Очаровательная альбиносиха свела с ума самцов немалого клана. Но драться с вожаком на клыках за прекрасную пришелицу осмелился всего один молодой самонадеянный, тоже недавно примкнувший дюгонь-одиночка. Победил опыт. Вожак Седой Дюгонь и Белая Дюгонь - пара, каких никто не помнил. Крупные оба, красивые. Мудрые...

 Жаль... Океан противоречив. Его глубины - колыбель жизни и гигантская чаша солёных слёз. Ощущают ли дюгони свои слёзы в воде? Несомненно. И души их умеют хранить печаль.

  Стремление выжить подталкивало каждого: уплывай. Умная, влиятельная Белая Дюгонь подала события, а также всё произошедшее с ней, как знаки судьбы, и этим захватила лидерство. Она повела огромное сообщество к своему родному острову. Там остались её близкие. В безопасности нового места убедить желающих убраться подальше было не трудно. Люди не вернутся охотиться на дюгоней туда, где все дюгони  давно выловлены. Ведь о затаившихся никто не узнал.

  Во время одной из остановок переселенцев близ небольшого атолла появился на свет наследник. Далее мать несла малыша на спине. В самый лучший уголок Океании, чтобы спокойно воспитать и, спустя годы, помочь стать достойным вожаком, передав ему законную власть.

Дюгонь* («морская дева, русалка», малайск.) -  морское (2,5-3, до 5м)  растительноядное млекопитающее из семейства сирен. В ходу второе название - «морская корова». Живут оседло, в тропических водах, в одиночку или небольшими группами . Иногда, в поисках пищи, а также из-за антропогенного давления мигрируют на сотни и тысячи километров. Вид занесён в Международную Красную книгу. Аборигенным народам разрешён традиционный гарпунный промысел..