Апартеид по-российски. Из цикла Моя трибуна

     Знаете, чем отличается праздничное многолюдье в любом российском городе от такого же многолюдья в Европе, Северной Америке и много ещё где?  В нашей праздничной толпе мало людей пожилых и практически нет людей с ограниченными возможностями. Мне эта мысль пришла в голову в Вене на уличной площадке одного знаменитого кафе, где наряду с молодыми и моложавыми,  неизменно щеголеватыми венцами, сидело множество ухоженных и оживлённых  стариков и старушек, а по брусчатке мостовой то и дело фланировали сверкающие хромом и лаком инвалидные коляски, паркуясь ко всё тем же кофейным столикам. Глядя на них мне почему-то вспомнилась песня, которую мы пели в пионерском лагере, о негре Томми, линчёванном за любовь к белой девушке. Там были слова:

 «Мы тоже люди/ Мы тоже любим/Хоть кожа черная,/но кровь у нас одна…»

      Почему я вообще обратил внимание на этот факт, а потом вспомнил песню? Да потому что старики и инвалиды «портили» вид красавицы Вены, хотелось чтобы вокруг все были здоровы и молоды… Тут и пришла мне на ум эта песня «Мы тоже любим…» Ведь хороший кофе со  знаменитым штруделем или Захером старые и немощные любят может ещё больше, чем молодые и быстроногие….
      А теперь предлагаю читателю при первой возможности (находясь на концерте, на хоккее, в ресторане или на площади во время праздничных гуляний) посчитать, сколько вы встретите инвалидов и просто людей, которым хорошо «за семьдесят». Уверяю вас, со счёта не собьетесь.  Наши инвалиды  праздничного настроения вам не испортят. Так мелькнет один – другой чудак…

 Да где же ж они? Может у нас их вообще мало?

   Если верить статистике - мало. В России  9.3% населения, что много меньше удельного веса инвалидов в любой стране   Западной Европы. К примеру, лидер Финляндия – 32,2 %, за ней Англия – 27,2%. Конечно, любой непредвзятый читатель, глядя на такую статистику,  догадывается,  что подобные цифры отражают не фактическое состояние здоровья  населения, а отношение общества к тем, кого считать инвалидом. А потому регулировать численность инвалидов можно административными методами - корректировкой (которую обычно называют совершенствованием) законодательства в области учёта и проведения медицинской экспертизы. Возьму на себя дерзость предположить, что если бы медицинская экспертиза в России проводилась по основаниям сходным с Финляндией или Великобританией, первое место в командном зачёте было бы у нас. Это ж не Олимпийские игры! Но сейчас я не об этом. Если и по нашим нормативам численность инвалидов в России ежегодно увеличивается в год на миллион человек и приближается к 15 миллионам, то почему их нигде не видно? (Пенсионный фонд и больница не считаются).   
      Задай я себе этот вопрос чуть раньше, то менторским тоном эксперта-обществоведа начал бы говорить о том, как мало средств вкладывают бюджеты всех уровней в обустройство тротуаров, лестниц, туалетов и т.д.  для людей с ограниченными возможностями. И этим бы, скорее всего ,ограничился. Но  об это всем и так хорошо известно. Теперь я этого делать не буду, не буду выдавать следствие за причину. А причину я понял недавно.  Случилось это так.
 
      Полетели мы с женой отдыхать в Турцию. Прямой перелёт. Хороший отель. Тёплое море. В общем, отдыхай и радуйся. А жена возьми и на ровном месте сломай ногу. В общем-то, ничего ужасного. Турецкая медицина по страховке сработала хорошо. Наложили лангетку.  Дали за деньги коляску.  Болей особых нет, отдыхай дальше. Что изменилось?
Поскольку коляску возил я, то стал наблюдать жизнь почти с позиций инвалида-колясочника. Причём с возможностью сравнивать. В отеле нашем было много русских, а также немцев и турок. Вот мои наблюдения.


Коляска в лифте:

Турки делают сочувственные лица, сокрушённо разводят руками, одна турчанка даже погладила жену по голове, при повторных встречах приветствуют как знакомых.

Немцы обязательно приветствуют, теснятся,  чтобы освободить больше места, некоторые выходят из лифта, если народу много и коляска не помещается.

Русские смотрят либо в пол, либо мимо. Всегда молчат, как бы не замечают. Один ребёнок, увидев коляску воскликнул: «Мам, гляди инвалид. А что она тут  делает?».  Мать ответила нейтрально «Ты помолчать можешь?». Но ребёнок был резв и любознателен и через два этажа продолжил: «Мам, а инвалид и урод тоже самое?» На жену дитя смотрело как на говорящее кресло-каталку…


Торговая улица, по которой гуляли:

Турки. Через два дня все нас знали (не только продавцы, мы почти ничего не покупали), все предлагали помощь, отдохнуть и все разговаривали кто по-русски, кто по-английски, но и по-турецки тоже.

Немцы. Бежали помогать, если коляска застревала на некачественном съезде или падал костыль, даже если находились относительно далеко.

Русские. Помогали только молодые парни и когда находились в непосредственной близости, в большинстве случаев  русские избирали такую тактику движения и размещения, чтобы рядом с коляской не оказаться. Больше всех поразил мордатый мужик лет сорока, земляк-магнитогорец. На просьбу уступить переднее сиденье в микроавтобусе жене не отреагировал с резонным аргументом: « Она ногу сломала, а я на отдыхе должен терпеть неудобства?»  Фото я этого мужика сделал, кстати.  Хотел было разместить  здесь из мести,  но не стоит: такое поведение и для русских  не типично, а моральными  уродами бывают не только и не столько  инвалиды…

В аэропорту:

В Анталье.  Прямо у нашего автобус появился служащий-волшебник  с коляской и мы прошли через все аэропортовские преграды легко и просто.  А в самолёт нас прямо с коляской отвезла спецмашина-лифт,  загрузив  в специально открытый для этого запасной выход. Служащий ушёл,  только усадив жену в пустом салоне в кресло и спрятав в багажник костыли.

В Магнитогорске.  Стюардессы компании «Северный ветер» смотрели на погрузку инвалида  не то чтобы зло, но как-то по типу «наша хата с краю», например, с нами никто не поздоровался. А в течение всего полёта (4 часа) никто из них специально ни разу не подошёл.  Благо жена весь полет не пила и никуда не просилась. Зато при выходе (а выходили мы последними) попросила открыть ей туалет, на что хозяйка неба не без раздражения заметила, что можно было это сделать и во время полета, забыв о спрятанных костылях и ещё ряде непреодолимых препятствий…  Дальше мы двигались как все, но медленно. Аэропорт нам выделил сопровождающую и грузчика. Зачем, не знаю. Даже в автобус подсаживал жену я, неся одновременно сумки и пакеты, сопровождающие просто шли рядом, а грузчик ещё и стеснялся,  т.к. не знал,  что делать и за что жену ухватить. С  нероссийским человеческим лицом оказались пограничники. Переход через границу они организовали нам не хуже чем в Турции: быстро, чётко, по кратчайшему пути….


     Сравнения можно продолжать и дальше, но, наверное, хватит. Рассказанным выше,  я просто проиллюстрировал,  как подтвердилось то, о чем я мог только догадываться.  В сознании сегодняшних россиян преобладает некоторое «стайное» ( от слова стая) восприятие инвалидов и стариков. Если  особь не соответствует критериям среднестатистического уровня стаи (причём физическим кондициям), на пиршестве она последняя или ждёт в стороне объедков. (Хорошо если пиршество в ресторане турецкого отеля, там еды много) . Откуда это произрастает, сказать сейчас не берусь. Корни эти, возможно, глубоки. Помните у Лермонтова в Тамане «…а старухе скажи, что, дескать, пора умирать, зажилась, надо знать и честь».

    О стариках и старости разговор будет отдельный. Но ясно, что пока ситуация складывается так, что став инвалидом  человек,  автоматическим восприятием большинства россиян выводится из сферы нормального общечеловеческого бытия, загоняется в моральный лепрозорий, хотя он и не прокаженный, а, подчас, в десять тысяч раз умнее любой среднестатистической здоровой и резвой особи. И бытовые неудобья здесь не более чем вариант колючей проволоки… Подобное отношение к человеку с ограниченными возможностями - свидетельство болезни общества. Ни для одного прогрессирующего социума такое не характерно.

    Как лечить? Не знаю. То ли избрать президента - колясочника. Толи действующего усадить в коляску. Но не факт, что тут же не появится уникальная президентская коляска-ковер-самолет. Или просто президентскую коляску всё время будут носить на руках любящие лидера граждане, так уже было не единожды…
Мне сейчас в голову приходит только одна мысль: что если сделать вспомогательным гимном России песню про Томми, мелодия там хорошо ложится на слух, а припев можно  маленько поправить... И  чтобы каждый россиянин, как увидит инвалида-колясочника,  начинал  про себя напевать припев:
                «Мы тоже люди, мы тоже любим.
                Пусть ног не чувствуем, но боль у нас одна…»

Может что-то в мозгах у нас щёлкнет и встанет на место. Ведь общественное сознание изменится лишь тогда, когда начнёт меняться сугубо индивидуальное. Так вот, напевая этот припев, возможно гражданин допетрит, что он, равно как и каждый из нас, неотвратимо движется туда, где ему рано или поздно скажут: «Любезный, вам дальше нельзя, видите туда нет пандуса, там  всё только для белых».