Белое древо

Люблю деревья. К их неторопливому бытию приглядываюсь с интересом более глубоким, чем к беспорядочной и безмозглой мельтешне человеков. Деревья мудры и спокойны, в отличие от нас, они всегда стремятся к небу.
Во дворе дома, где я появилась на свет, рос могучий и стройный серебристый тополь – образец древесной красы. Мне говорили, его посадил дед, когда родилась моя мама. С тех пор белый саженец изрядно вымахал, укрыв легким дырчатым шатром наш непритязательный быт: собачью конуру, бельевые веревки над лужайкой, скрипучую калитку в сад и зеленую скамейку под которой буйно росли рыжие ноготки и кусачая крапива.

Солнце, сползая к горизонту, стлало по двору косые лучи и зажигало верхушку тополя. Бледный ствол в черных отметинах слепил белизной, гремучая листва трепетала над крышей, обращая к земле сияющую серебряную изнанку. Я сидела на качелях под деревом, толкала землю пыльными сандалиями и, задрав голову, смотрела на крепкие перекладины веток, по которым, как по лестнице можно залезть на тополиную макушку, щекотавшую животики облаков. Вот вырасту – залезу!
Внизу своя жизнь: в серой бугристой коре суетятся «пожарники» – красные жуки с черным узором на спинке. Они пьют густой и сладкий древесный сок, и слипаются попами. От сладкого всегда так: много нельзя, а то попа слипнется! Я их пробовала расцепить. Куда там!

Из земли выпирают узлы могучих тополиных корней. Один обомшелый древесный сустав торчит у скамейки. На ней рядком сидят три сестры на пенсии – Зина, Шура и Сима, в платочках и вязаных кофтах.
Баба Шура на тополь зуб точит – искусственный. Своих у нее давно нет, а вставные она в кармане кофты держит. Иногда достает и удивляется: надо же зубы! И пальцем их трет, проверяет, острые ли? На тополь ворчит – он ей огород затеняет, даже ландыши под ним заглохли, одна крапива растет. И ветки тополиные в проводах путаются, можем без «лектричества» остаться.
Баба Сима согласно кивает: спилить его, и дело с концом! Вон корни весь двор перепахали.
А Зина молчит. Она тополь жалеет. И я. Но меня не спрашивают.

Тополь спилили через два года. Симы уже не было, но Шура всё гундела – жаждала тополиной крови. Зина молчала. А меня тогда увезли на Север – слишком далеко. Тополь был наш, да что сделаешь… Ведь правда, тень от него, и провода он цепляет.
Спилили. Зимой пожгли в печке плохие рыхлые дрова, и тополь все-таки добрался до неба – как многие, ушедшие прежде него – горьким белым дымом…