Умердженси

   Самый страшный звук – это вой сирены. Сирены скорой помощи. Он настигает тебя везде. На остановках, на дорогах, на учебе, в окнах дома, на отдыхе… Он настигает тебя в любое время суток. Когда ты засыпаешь или просыпаешься, когда ты слушаешь музыку или собеседника.
   Ты стоишь на остановке в ожидании теплого салона маршрутки. Уже поздний вечер. Ты сжимаешь в карманах  кулаки, сетуя на оголенные щиколотки. Так сейчас модно. Это требует жертв. Город все еще живет. Все еще бодрствует. Невзирая на темноту. В данном случае темнота проигрывает. Уступает. Она – жертва. Город лечит темноту акупунктурой ночных огней, исцеляет пронзающими автомобильными фарами, поникшеголовыми фонарями и разношторыми зажженными окнами. Метро раз за разом выплевывает очередную порцию людей.
   Внезапно раздается этот душераздирающий вой. Звук, которого ты боишься. Страшишься. Сначала ты думаешь о том, что, возможно, это едет президентский кортеж. Но надежда растворяется в табачном дыме рядом стоящего, и твой страх в очередной раз берет верх.
   Из разноцветной тьмы и рассыпчатого потока машин вырывается сине-красно-белое пятно. Картина поистине футуристическая. Прямоугольники, квадраты, угловатые и зигзагообразные линии складываются в твой страх. Эти мощные тонны мчатся по трассе со скоростью больше ста километров в час. На самом-то деле скорость не так уж велика. Но скорость твоего сердца в этот момент сметает все ограничения со своего пути. На радаре жизни зафиксировано превышение. Последует штраф. Должен последовать. Но когда это сработает?
   Твое сердце мчится галопом по ипподрому твоей грудной клетки, поднимая пыль кровяных телец. Копыта отплясывают на ребрах, и вибрация отдается эхом. Конь раздувает ноздри, тяжело дышит, становится все жарче, атмосфера накаляется, температура подскакивает. Подскакивает и конь. Его красные глаза, словно не имея оси вращения, не двигаются. Они устремлены вперед, они рвутся наружу, они видят цель. Сердце безудержно галопирует, не желая останавливаться.
   Куда летит эта скорая помощь? Куда она так рвется? Зачем она рвется разорвать тугую плоть погружающейся в сон ночи? Невольно из сумрачной гущи моря различных мыслей выныривает вопрос: что происходит на том конце жизни? Кто там? Или что там? Почему? И зачем? Будет ли это ему или ей опытом? Или больше опытов не будет? Или больше опытов не будет?! Этот вопрос разрезает китовую толщу водянистых размышлений, делает быстрый вдох, во всю ширь открыв рот, испуская дух задыхающегося, и также моментально пропадает в непроглядной темноте.
   Конь притормаживает перед преградой, позволяя себе минутный отдых, а потом опять начинает вытанцовывать воспоминаниями и впечатлениями.
   Какой шанс, что сердце не перестанет биться? Какая вероятность того, что конь не остановится, а доскачет до финиша, не замечая преград? Какой шанс того, что жокей не решит прекратить участие в соревновании и сойти с дистанции? Какая вероятность того, что этот маленький человек в смешной кепке не упадет и не свернет себе шею? Какой и какая?!   
   Кто там? Ребенок или старик? Жизнь торжествующая или жизнь торжественно уходящая? Или там индивидуум в полном расцвете сил? Сил физических, сил духовных? Что там? Сердце? Несчастный случай? Там неизвестность и страх. Ты так думаешь. Ты так ощущаешь. Твое сердце буквально выскакивает из груди и вприпрыжку мчится за удаляющимся фургоном скорой помощи. Машина улетела в темноту, оставляя на полосе трассы синие огни своей течки. Оставляя за собой мучительный вой. Он завис в атмосфере дороги и близлежащих остановок. Он лижет страхом своего языка твой слух, пробираясь к барабанной перепонке, пачкает все своими слюнями. Ты съеживаешься и проклинаешь все на свете. Что не так? Возможно, скорая уже добралась до места назначения и спасла умирающего. Хотелось бы верить. Но почему же этот вой не догоняет ее?
   Наконец-то, бормоча мотором, подъезжает маршрутка. Она такой же масти, что и скорая помощь. Это смущает тебя, но ты садишься. Наконец-то можно достать руки из карманов, но ты не достаешь. Привычка. Твое сердце попритихло. Конь завершает свой забег. Грудная клетка не повреждена. Пыль укладывается на твердь ипподрома. Ты начинаешь забывать о том, что происходит на том конце жизни. Тебя уже это не беспокоит.
   Маршрутка трясется на разбитых дорогах, подбрасывая вялых пассажиров. Ты выходишь в холод ночи, опять предаешь анафеме свои слегка оголенные ноги, сжимаешься еще сильнее, втягивая шею, и быстрым шагом направляешься к дому. Ты подходишь к подъезду и замечаешь скорую помощь у дверей высокоэтажки. Ее призрак тебя преследует. Каждый раз, когда ты видишь ее во сне или наяву, мирно стоящую у подъезда твоего дома, твое сердце сжимается от клешнистого страха, как ты сжимаешься от колкого холода.
   Ты знаешь, что с теми, кто сидит в твоей квартире, ничего случиться не может. По крайней мере, не должно. Ты знаешь, но ты не уверена. Твою голову обседают ехидные зловонные мысли, они просверливают своими жалами дыры в твоем черепе и добираются до сердца. Они запускают механизм. Конь начинает галопировать. Он скачет уже без всадника, словно бешенный. Прокаженный. Конь ржет, впиваясь мощными белыми зубами в кожаную узду. Он рвет свободу. И каждый подобный раз ты испытываешь такое волнение, которое готово потопить тебя в себе. И ты не понимаешь, почему оно тебя жалеет. Почему оно не доводит начатое до своего логического завершения? В противном случае конь бы перестал скакать, он бы застопорился, осознав, что потерял всадника. Скорая спешила бы навстречу к тебе. Она бы врезалась в коробку твоей грудной клетки, раздробила бы и уложила бы тебя плашмя.         
   Или волнение таким образом мучает? Оно играется с тобой? Все эти вопросы впиваются тебе в виски ледяными сосульками, и ты спешишь, быстрее очутиться в тепле родного дома. Тебе думается: «Побыстрее бы убедиться, что с ними все в порядке». И ты убеждаешься. Ты убеждаешься в этом. В том, что с ними действительно все в порядке. С ними все хорошо. Насколько хорошо может быть. Ведь ты каждую ночь молишься о том, чтобы они были живы и здоровы. Это – самое главное. Прочее – мишура. Ты любишь их. Но никогда не говоришь им об этом. Когда мысль о том, что их однажды не станет, пробегает дрожью по твоему телу, а слезы наполняют твои глаза, ты отгоняешь и дрожь, и слезы. Ведь ты любишь их. Ты, может быть, даже не чувствуешь этого. Но ты знаешь наверняка, что любишь. И порой знание сильнее любых чувств.
   В твоей голове иногда проносится этот вой сирены. Скорая помощь. Тебе даже перестало нравиться слово «скорая», все однокоренные и все его производные. Теперь вместо «скорее» ты используешь «быстрее».   
   Тебе кажется, словно все уже позади. Утром ты просыпаешься бодрой, за пару секунд определяя, какая нога сегодня именно та, встаешь с той ноги. Какие-то сорок минут в пути и ты уже на месте. Первый зачет в этом семестре. Теперь ты свободна от занятий физкультуры на месяц. Похвала тренеров и собственное самодовольство восторженным бахвальством заполняют твое горло. Тебе хочется пищать от радости. Но не тут-то было.
   Покидая спорткомплекс, ты замечаешь женщину у входа-выхода. Она  в темной массивной куртке. Видимо, охранница. Женщина явно нервничает, что-то выкрикивает и, шипя, отчетливо произносит «суки». Ты догадываешься, в чем дело, и твои коленки подкашиваются. Ты спускаешься с широкой лестницы и, отойдя в сторону, наблюдаешь за происходящем. Какая-то доля мазохизма, какое-то насилие и надругательство над собой присутствуют в твоем действии. Женщина все еще браниться, разговаривая с выбежавшим с ней молчаливым мужчиной. В них, этих двоих, нет показной эмоциональности, экспрессивности, агрессии. И ты не можешь понять, что это: безразличие, равнодушие, хладнокровность или же злость, отчаянье, скрываемое внутреннее переживание, удушье, сдерживающее эмоции? Женщина все еще кричит. Что-то вроде: «Мы же вызвали их двадцать минут назад?! Сколько можно ждать?!» А потом, понизив голос, добавляет: «Вот суки». А затем появляется она. Машина скорой помощи. Синие мигалки танцуют на ее крыше. Сирена отключена. Но твое сознание воспроизводит до боли знакомый звук. И это «до боли» уже не является простой метафорой. Синее мерцание врезается в твои глаза, которые передают сигнал мозгу. Четкое взаимодействие. Машина тащится тяжелой черепахой, тяжко пробираясь сквозь наставленные по бокам дороги автомобили. Женщина изрядно нервничает. «Да сколько можно! Что ж такое! Быстрее, быстрее!» Эмоций накаляются. Она мечется по лестнице, время от времени порываясь к двери спорткомплекса. А твое сердце галопирует. Кажется, конь вот-вот упадет. Тебя овевает слабость. Она впивается в твои коленки. Вслед за ней подступает тошнота. А затем – соленость слез.
   Скорая помощь наконец-то подъезжает к лестнице. Тебе сразу бросается в глаза то, что за рулем машины немолодой водитель. Двери скорой медленно открываются и оттуда буквально вываливаются трое тоже не особо молодых человека в белых халатах. Но вываливаются они то как! Красота. Тебе просто не хватает восторга и восхищения. Дверь тихо шуршит колесиками, отодвигаясь на пути белохалатых вельмож. Они неспешно выставляют одну ногу, опускают ее на землю, затем вторую, и делают это так грациозно, синхронно, что обзавидоваться можно! Женщина тем временем не успокаивается, подбегает к ним, и тщиться поторопить, чуть ли не хватая за руки. Двое мужчин и женщина. Они идут вразвалочку, словно вышли на прогулку. Им не хватает только по бутылке пива в руке. Один – показательный медик пожилых лет: в очках, с бородкой, в правой руке с медицинской сумкой, вылитый Чехов. Второй – помоложе, разговаривает по мобильному телефону, весь в своих делах, занятой. Молодая женщина, блондинка, как бы лишняя, ни при чем.
   Твое сердце сжимается, готовое вот-вот лопнуть от напряжения. Какая-то ледяная игла подступает к горлу и застревает. Ты смотришь на эти три бесчеловечные фигуры, и у тебя в голове не укладывается, как их можно назвать врачами. Врач. Это же звучит гордо! А как же клятва Гиппократа?! Как же этот молодецкий, юношеский запал?! Спасать человеческие жизни! Нет, они никуда не спешат. Когда каждая секунда на счету… Когда с каждой секундой окружающий мир становится тяжелее и все сильнее давит своей мощью, все сильнее угнетает. Тебе хочется вывернуть этих людишек наружу, тебе хочется покончить с ними. Они не достойны, они не достойны этой жизни! Твои глаза краснеют,  наворачиваются слезы.         
   Ноздри коня выпускают горячий воздух, ритмы учащаются. Конь разгоняется на финишной прямой, и, разрывая натянутую посреди пути ленту, падает от изнеможения. Ты все еще стоишь, не сдвигаясь с места, в полном шоке, и смотришь, как все пять фигур растворяются в темноте входных дверей спорткомплекса. Тебе так и не довелось узнать, что там произошло. Ты знаешь, что стоишь тут не из-за банального любопытства: «хлеба и зрелищ», у тебя есть на то свои причины.
   Ты разворачиваешься и, поникнув, уходишь. Ты смотришь на ряды автомобилей, расставленных кое-как на дороге. Ты проклинаешь их и уже ненавидишь. Ты даешь себе обещание, никогда не покупать машину. Не здесь. Не в этой стране, где не ценится человеческая жизнь. Ты проклинаешь этих людей: эгоистичных владельцев машин, бесцеремонно нарушающих закон, и бессердечных, бездушных псевдо-лекарей. Нет, не здесь. Где авто покупают только потому что, это якобы престижно и лучше, чем ездить в общественном транспорте. А на медфак идут только потому, что кто-то из родителей врач и он устроит. А еще лучше, когда оба. И ненавидишь их еще больше. Тебе хочется бросить все и податься в фельдшеры! Ты не можешь больше видеть, как беспомощно умирают люди. Столько людей. Все эти идиотские разговоры о перенаселении планеты, нелюбви к людям, о ненависти к чужим порокам и ошибкам… «Пусть умирают, никто не умирает просто так». Все это меркнет на фоне твоих эмоций, переживаемых сейчас. Может быть, потому что в твоей голове хитрым шустрым зайцем мелькает мысль о том, что среди них можешь оказаться и ты? Однажды. Возможно, скорая не сможет приехать. Или не будет желать приехать. И ты будешь умирать, корчиться в муках, не имея возможности ничего с этим поделать. Каково оно?      
   Через некоторое время твой пыл угасает. Ты много говоришь на эмоциях, угрожаешь, рвешься, но потом ничего не делаешь. Оно же к лучшему. Твои эмоции поугасли. Конь стоит в стойле, ожидая следующего забега. Сердце ропотно храпит в юношеской груди.
   Но ты все еще миноришься. Ты вспоминаешь того, к которому скорая не приехала. Она просто-напросто не могла приехать. Никого не было рядом. Не было никого, кто бы смог позвать на помощь, или хотя бы попытаться стать хоть какой-нибудь помощью самому. Ты не знаешь даже сейчас, что это было: самоубийство, несчастный случай или же преднамеренное убийство. Тайна этой смерти утонула вместе с ним. Его выловили, а ее – нет. Но он умер красиво. Многие хотели бы так умереть. Конечно, то, что потом было тобой услышано, могло бы показаться отвратительным. Жара, высокая летняя температура творят с человеческим телом невероятные вещи. Тебе бы ничего не стоило мгновенно описать все это, изобразив сюрреалистически, как ты это умеешь. Но ты медлишь. Это пока не является надобностью или потребностью.
   Он захлебнулся отравой своей собственной безудержности. И ты любишь его, порой кажется, больше всех! Ведь эта отрава бежит по твоим венам, наполняя их бешенством, неистовостью и той самой безудержностью. Эта отрава конем гоняет по ипподрому твоих мыслей, чувств, твоей жизни. Ты любишь и ненавидишь себя. Но его ты только любишь. Всего-то. Ты знаешь, что он должен гордиться тобой. Ты знаешь это наверняка. И поэтому ты здесь.
   Ты на некоторое время забываешь о произошедшем, погружаясь в обыденность. Скоро важная дата. Твои мозги мозолит мысль об этом, но все же ты анализируешь и понимаешь, что это не то детское восторженное чувство приближения праздника. Не те наивные размышления за несколько месяцев до торжества, где и как праздновать, чтобы и друзьям понравилось, и тебе запомнилось. Теперь ты понимаешь, что из тяжелой темноты к тебе подкрадывается страшная цифра. Ты трепещешь перед этой цифрой, пригибаешься и горбатишь спину. Ты не знаешь, что тебе с этим делать, с этой датой, цифрой. Ты не хочешь знать, и мысли со всех сторон обседают твое незнание. Тебе хотелось бы узнать, но то веселящее желание пропало. И ты боишься, что раз и навсегда. Думаешь, надеешься, может быть, это только сейчас такой период?
   Ты переворачиваешь с ног на голову весь интернет в поисках подходящего места. Ты не думаешь о других. Только не теперь. Ты думаешь, как бы получше удовлетворить себя. Но что удовлетворять? Темноту, покрывающую мозоли? Тебе хочется эмоций, экстрима. Ты понимаешь, что радость, мнимо вызванная другими, не доставит тебе удовольствия. Поэтому ты ищешь наслаждение в смертоносном адреналине. Пойти в кафе или ресторан? Устроить пикник или накрыть стол? Нет, это теперь не для тебя. И в такие моменты ты вспоминаешь своего первого. Одного из тех, кого ты именуешь Вдохновителями. С каждым годом тебе кажется, что ты все больше и больше обретаешь его черты. Тебе вроде бы это и нравится, но ты явно боишься.               
   И вот ты находишь. Это канатная дорога – веревочная переправа через реку. Тебя настигает восторг, ты захлебываешься в эмоциях. Вот оно! Ты прочитываешь статейку, а затем переходишь к комментариям. На замечание о неправильно просчитанной скорости, некий отвечает следующее: «За 50-100 м до конца трассы есть стопор, чтоб тушка экстремала не влетела в опору со скоростью 60 км/ч». Тушка экстремала? Тушка? Это слово тысячекратными ударами гонга отдается в твоей голове. Конь ломает изгородь загона и вылетает на ипподром. Тушка? 
Тушка?! У тебя не укладывается в голове, как человека, homo sapiens, можно назвать тушкой. Тебя пробирает до мозга костей. Слово «тушка» преобразовывается в слово «тухлый» и ты невольно вспоминаешь работы Дэмьена Хёрста. Объеденные мухами туши животных… Вспоминаешь вложенный в них смысл. Да, нажива на смерти других. Потом все прикроют несчастным случаем и будут продолжать свою черную работу. Чего уж там, тушки ведь.
   А другие смеются. Твои сверстники. Они бы с удовольствием пошли на такой экстремальный аттракцион и уже собираются. Им побоку любая опасность. Тебя больше всего поражают девушки, которые боятся крошечных, таких почти микроскопических, безвредных насекомых, но при этом они с головой готовы с банджи-джампинга или с парашютом нырнуть в кипящее нутро смерти. Дело не в опасности, не в угрозе, дело в отношении. Ты разочарованно закрываешь интернетовскую страницу, оставляя на той ссылке все свои восторженные надежды. Нет, только не здесь.   
   Ты рассказываешь маме. Она удивленно и возмущенно говорит свое извечное: «Да ты что, ни в коем случае!» Подобные ее фразы зачастую тебя смешат. Ты не думаешь о том, что она может переживать за тебя, что таким образом проявляется ее материнская забота и опека над тобой. Не юридическая – моральная, духовная, как угодно. Ты оправдываешь ее слова ее страхом перед высотой. Она бы не совершила ничего такого. Ни за что. Никогда в своей жизни. В каждой такой ситуации, упомянутом тобой экстриме, она говорит о ценности жизни. О том, что прыгнуть или совершить что-то эдакое можно лишь раз. Жизнь не вернуть. Можно прожить еще долгую жизнь, наполняя ее яркими событиями. Вместо того чтобы оборвать ненадежный трос судьбы. Ты смеешься, подвергая сомнение матери своему сомнению. Мол, все это – сказки, все прыгают и ничего. Она всегда находит контраргумент. Вспоминает новости последних дней. Где-то заграницей, летая на дельтаплане, опытный экстремал разбился. Ты смеешься. Но где-то в глубине, там, далеко внутри, где в закромах юной неосознанности и максимализма прячется крошечное сознание, ты задумываешься. Ты задумываешься над ее словами. И соглашаешься. Нехотя, но говоришь «да». Да, я хочу жить. Любой ценой. Ты думаешь, как было бы эпично, взять и покончить со всем в тот момент, когда только переступаешь порог на пути к следующему жизненному этапу. И тебе не хотелось бы. Более того, ты не хочешь.
   Ты вспоминаешь свой опыт. И ты знаешь, что наверняка мать всегда права. Это приходит со временем. Только тогда, когда ты оборачиваешься и смотришь на свои ошибки. Ты видишь лицо матери, словно икону. Она не запрещает делать тебе ошибки, она только поощряет. Ведь учиться стоит на своих ошибках. На своих собственных. Но ты понимаешь, что она вечно права. Эта та святая загадка всех матерей. Всех родителей. Тех родителей, одним из которых однажды ты надеешься стать. Поэтому ты отступаешь. Ты пятишься в тошнотворном страхе, зуде и содрогании от своих похотливых желаний, от вожделений экстрима. Ради жизни! Во имя смерти! 
   Ты принимаешь категорическое решение. Возмущение еще бушует в тебе некоторое время, но вскоре постепенно затухает. И ты даже не замечаешь, как это состояние проходит. Улетучивается.
   Но козни смерти подстерегают тебя везде. Они поджидают тебя, незаметно преследуют, увиливая от твоего внимания.
   Твоя мама, оказывается, врач. Она приходит с работы и рассказывает удивительные вещи. Тебе они кажутся таковыми. Диковинными. Поразительными и потрясающими. Потому что услышанные истории поражают тебя в самое больное место и тебя начинает неистово трясти. Нет, это не заметно. Но хорошо, прямо-таки отлично ощутимо. Раньше ты не слышала, не слушала или просто не обращала на эти рассказы внимания. Ты не сомневаешься в том, что эти истории, такие ситуации были и раньше, были всегда. Но почему-то тебя цепляет это только в последнее время.
   Недавно в центре города пострадал мужчина. Ножевое ранение. Разумеется, не просто так, но да это совсем не важно. Хотя можно уловить некоторую связь со следующим. Частный медицинский центр, который находился совсем неподалеку, не откликнулся на просьбу помочь. Смерть. Последовал скандал. Всем известная история. Эта бесчеловечность и жестокосердие поразили не только тебя, но и всю общественность.
   Некоторое время спустя, в частную поликлинику, в которой работает твоя мать, стучат. Молодой человек забегает с улицы со словами: «Там, возле торгового центра, женщине плохо». Мать-терапевт сразу же спрашивает возраст, уточняет состояние и бегом бежит за необходимым инструментарием. Когда возвращается, парень уже отменяет сделанный вызов. Ложная тревога. Журналист. Корочка. И все дела. Проверка частных поликлиник после случая с ножевым ранением в центре города. Из трех выбранных медцентров, откликается только один. Да, именно тот, в котором работает и заведует твоя мать.
   Ты гордишься. Эта гордость неосознанная. Всего только ничтожное человеческое достоинство, все время стремящееся вырваться наружу. Вылезти. Один из пороков человеческого вида, который ты, честно говоря, недолюбливаешь. Ты гордишься своей мамой. Даже не желая того. Чувство, возникающее из живого воздуха. Ты не понимаешь, за что хвалить и чему радоваться. Разве любой нормальный человек не вышел бы на помощь? Не поспешил бы? Разве любой нормальный врач не поскакал бы вприпрыжку? Ты любишь свою мать. Ты знаешь, что она всегда стремится спасать людей. Не из-за какого-то там гуманизма, а просто потому что ей так диктует… Что? Разум? Душа? Сердце? Ты считаешь, что сущность. Ты знаешь наверняка, что она выбегает на помощь, совершенно не задумываясь.
   А как же другие поликлиники? Другие врачи? У них прием. Все занято, везде записи. «У меня пациент на приеме. Я не могу оставить его одного и уйти с рабочего места». Поистине слова великого, железного, несокрушимого человека. Ты восторгаешься!
   Буквально на следующий день в интернете появляется статься, затрагивающая вышеупомянутую тему. Интересно то, что имена некомпетентных врачей расписаны во всей красе, а имени твоей матери совсем нет. Тебе обидно. Да, так всегда: герои никому не нужны. Но ты ведь гордишься не именем и даже не поступком – сущностью.
   Твоя мама рассказывает следующую историю. Человек при смерти. Вызывают государственную скорую. Затем скорую частного медицинского центра, в котором работает твоя мать. Фельдшер госпомощи пьян-пьянущий. Хорошо, что успевает экипаж частной. Откачали. Спасли. Говорят, перегар от лекаря такой, что мертвого может разбудить. Если бы. У тебя шок. Уже привычный для тебя, но все же жгучий. Ты интересуешься у мамы ценой одного вызова частной скорой, и прорез твоих глаз резко расширяется. Деньги, большие деньги. Но потом ты одумываешься, осознавая, что никакие деньги не стоят человеческой жизни. Нельзя жалеть денег на здоровье, на жизнь. Только не на это. Лучше остаться в живых или оставить в живых близкого, чем остаться в бумажками, красующимися водяными знаками. Ты радуешься тому, что надежда все-таки есть.         
   Такая надежда дает тебе жить. Некоторое время. Порой совсем непродолжительное. Конгломерат происшествий затягивает тебя в свой водоворот так, что тебе кажется, совсем не вырваться. За это время ты уже много раз возвращаешься к идее с веревочной переправой над рекой, обсуждая ее с кем ни попадя. Твой знакомый празднует свой день, отмечая его на этой тарзанке. Ты спешишь узнать впечатления. А самое главное – тебя волнует физическая нагрузка и безопасность. Ты засыпаешь его вопросами, наперед извиняясь за их количество. Это важно. Это очень важно. Для тебя. Реально ли удержаться? Дают ли шлем? А что с вещами? Куда их девать? Где оставлять? Град вопросов. Неимоверный.    
   В итоге ты думаешь: почему бы и нет? Совершеннолетие. Это ведь так круто провести этот заветный день, наполняя его адреналином. Ты уже почти решаешься. Выкладываешь предложение в одной из соцсетей. Кто-то из знакомых даже откликается, но оказывается, этот человек занят именно в тот день, когда ты собираешься совершить подвиг. Ты ждешь, пока ответит кто-то еще. Никого. …А в ответ тишина. Обычно, даже если никто не отзывается, ты ходишь и самостоятельно, ведь не можешь укрощать свои порывы, свои ненасытные желания. Видимо, в этот раз все иначе. Никто так и не отвечает. И ты не идешь. У тебя нет особого стремления податься на эту переправу. Нет, так нет. Ты смиряешься с этим и вовсе не горюешь. Ты обещаешь поделиться впечатлениями с этим своим знакомым. Но, не решившись на аттракцион, решаешь и не писать.
   В тот день ты обсуждаешь со всеми канатную дорогу. Никто еще не пробовал. Но парни отчаянно убеждают тебя, что это совершенно безопасно. Задают философские вопросы, мол, смерти боишься? Зачем? И прочее, и тому подобное. Ты всегда удивляешься тому, что именно мужчины такие безбашенные. Им хочется драйва, адреналина, опасности. Им хочется дышать в затылок смерти. Честно говоря, ты никогда этого не приветствуешь. Ты знаешь, что им не удастся тебя переубедить. И зачем все эти разговоры? Выяснение того, кто лучше сыграет свою роль.
   В последующие дни ты узнаешь кое-что еще. Твоя мама общалась с матерью твоего знакомого. Они раньше работали вместе. Так вот оказывается переправа частично проходит над дорогой. Этого-то ты и боишься. Больше всего. У тебя были предположения по этому поводу. Теперь ты окончательно решаешь, что нет. Ни за что. Это был твой величайший страх. В этой ситуации. Повиснуть над рекой казалось тебе не таким страшным или опасным. А вот над дорогой, по которой гоняют автомобили. Здесь выхода нет. Конец и дело с ним. На эмоциях ты возмущаешься при родителях, и отец удачно шутит. Замечает, что рекой в этот сезон активно прогуливаются катера. Так что ситуация не лучше. Ты весьма благодаришь. Нет. Нет. Нет. И все тут.               
   У тебя было какое-то ощущение, предчувствие или что-то вроде того. Что-то подсказывало тебе: не стоит посещать в свой праздник эту переправу. И ты слушаешься его. Внутреннее необоснованное нежелание и устрашающая интуиция, подсказывающая что-то неясное. Ты никогда не приходилось верить во все эти штуки, но в последнее время тебя настораживает каждая мелочь. Происходит что-то странное.   
   Некоторое время спустя одна знакомая заводит вопрос о переправе. Она видела предложение на твоей странице в соцсети. Рассказала, что на днях была у канатной дороги, и инструктор убедил ее в том, что все абсолютно безопасно. Ничего не должно, ничего просто-напросто не может произойти. Ежедневно десятки людей испытывают этот аттракцион. И ничего. Это-то тебя и пугает. Изношенность. Изношенность этой канатной переправы. Никогда не знаешь, придется ли тебе стать именно тем. От судьбы не уйдешь. Если что-то должно произойти, оно произойдет. У каждого своя особенная, индивидуальная форма смерти. И все же.
   Ты колеблешься, словно маятник. Туда-сюда, вперед-назад, из стороны в сторону. Ты не знаешь, что делать, на что решаться, с чем соглашаться.   
   Буквально через пару дней ваш общий знакомый кидает тебе ссылку на информацию о том, что совсем недавно трос аттракциона оборвался, и пострадала девушка. Интересно то, что это произошло в тот самый день, когда вы со знакомой обсуждали безопасность этой игрушки. По времени происшествие случилось раньше вашего разговора. В то время как твоя знакомая восторженно, с загоревшимися от восхищения глазами, прихлопывая, кричала о том, что нужно будет обязательно вместе пойти на переправу, пострадавшую на своих плечах вез твой любимый страх. Видимо, скорая орала синими огнями, прорывая при этом не тишину, а колебания твоего сердца. Ты не слышала, но твои внутренности отчетливо ощущали все на себе. 
   Ты кидаешь ссылку на сообщение с происшествием этой своей знакомой. Она, конечно, ужасается и находит в этом удел судьбы. Совпадений не бывает. Неглупая.
   Но почему же «конечно»? Вот, например, другая знакомая, ваша общая, испробовала недавно сумасшедший аттракцион в старом парке, где, как и во всей стране, все давно непригодно к использованию. А скоро собирается посетить и веревочную переправу. Ты снабжаешь ее новостью о происшествии. Она только отнекивается. Смеется, уверяя в своем оптимизме. Может быть, она и права. Все зависит от того, как человек настроит себя. Но ты в это не веришь. Ты видишь в таких поступках пренебрежение собственной жизнью. А за пренебрежением собственной, следует пренебрежение чужой. И самое страшное – слышать подобное от девушки. Казалось бы, бесстрашной, но вместе с тем совершенно глупой.   
   Жизнь ведь так прекрасна, когда ты только успел стать совершеннолетним и скоро можешь стать несовершенножизненным или совершенномертным.
   Время проделывает свой очередной кросс, и ты постепенно успокаиваешься. Ты ждешь, когда же знакомая совершит этот отчаянный поступок, хочешь узнать, все ли с ней в порядке.
   Ты забываешь. Расставляешь все точки над «i», думая, что теперь знаешь, что нужно пробовать, а что нет. Твои эмоции и твоя нерешительность на время усыплены.
   Да, со временем ты обретаешь больше внимания, чуткости к каретам скорой помощи, но все равно не можешь избежать этого. Не можешь избежать встречи с ними. Не поможешь избежать сопутствующего страха. Больше всего ты терпеть не можешь, когда они приближаются сзади, со спины. Коварно. Нагло. Обгоняют и движутся дальше. Ты провожаешь их холодным взглядом, в то время как внутри тебя все горит алым пламенем, и наблюдаешь за тем, как машины уступают ей место, этой скорой помощи, увиливая вправо. Нет, ты все еще не можешь с этим смириться.
   Город истекает эструсом редеющих жителей, покидающих его на лето. А ты проклинаешь.