ЭКСПРЕСС КОМПОЗИЦИЯ
1. Педагог по воле Божьей
Откроем Библию.
Псалтырь – это сборник духовных песнопений, прославляющих Бога. В Псалтыре 150 псалмов, 72 из которых принадлежит иудейскому царю Давиду. Символично, что последний, 150-й псалом, непосредственно связан с музыкой. Вот он:
«Хвалите Бога по святыне Его. Хвалите Его по могуществу Его. Хвалите Его по множеству величия Его, хвалите Его со звуком трубным. Хвалите Его на Псалтыре и гуслях, хвалите Его с тимпанами и ликами. Хвалите Его на струнах и органе, хвалите Его на звучных кимвалах. Хвалите Его на кимвалах громогласных, все дышащее да хвалит Бога!
Аллилуйя!»
Нет на свете более могущественных владык над нашим сердцем, чем музыка и Бог! Раскрыв перед молодым композитором внутреннюю связь между душой и духом, музыкой и Богом, педагог значительно расширит его представления о мире.
Имея «сердечные намерения», о которых пишет апостол Павел, преподаватель композиции и его ученики обретут духовную близость.
Апостол Павел высказывает пожелание христианам, чтобы они «соединены были одним духом и одними мыслями».
Связующей нитью между педагогом и творчески одаренной молодежью будет их общее стремление создавать духовно содержательную музыку.
Святой Павел настаивает на том, что руководители христианской общины должны отличаться «чистотой, степенностью, неповредимостью», высказывать «слово здравое, неукоризненное, чтобы противник был посрамлен, не имея ничего сказать о нас худое». Верующим он дает совет сохранять «целомудрие», оставаться с «неоскверненным и умом их, и совестью».
Эти мысли Павла актуальны для современных преподавателей композиции и их воспитанников. Если душа преподавателя не согласуется с душой ученика, то между ними не возникнут узы духовного родства, какие существовали на основе Завета между Богом и Авраамом, Богом и Ноем.
Апостол Павел утверждает, что «любящим Бога все содействует ко благу»- искренне верующим людям гарантирован успех.
Если педагог по убеждению - христианин, человек с высокими духовными запросами, он не почувствует трудности в деле воспитания и обучения молодых талантов.
Святой апостол Павел разъясняет, как надо относиться к делу: «Кто пашет, должен пахать с надеждой. Кто молотит, должен молотить с надеждой получить ожидаемое».
У молодого композитора и его старшего коллеги есть одно общее желание: быть полезным народу.
Израильский царь Соломон дает целый ряд наставлений сыну: «Нет мудрости и нет разума и нет совести вопреки Господа», «приобретай мудрость, приобретай разум», «высоко цени ее и она возвысит тебя», «я указываю тебе путь мудрости, веду по путям прямым».
В приведенном тексте Соломона важны следующие аспекты:
- рядом ставятся Бог, мудрость и разум;
- дается кратчайший путь к истине.
Положив в основу педагогической работы мысли Соломона, преподаватель добьется наилучших результатов в воспитании творчески одаренных юношей и девушек.
Духовно развитый педагог обратит внимание учеников на смирение пророка Моисея, выведшего израильский народ из египетского плена, и кротость Иисуса Христа, Сына Божьего, открывшего людям путь к спасению – те христианские качества, которые делает человека всесильным.
Иисус Христос говорит: «Поступающий по правде идет к свету».
Педагог объясняет молодежи, что духовная правда – это вера в Бога, любовь к ближнему, сострадание к людям.
Принимая во внимание слова Моисея о том, что «Бог учит тебя, как человек учит сына своего», педагог видит в воспитаннике родственное существо.
Талант – это Божий дар. Педагог должен уметь распознавать талант в ученике. Этим качеством он имеет некоторое сходство с Иосифом Прекрасным, разгадывавшем тайный смысл снов. Так или иначе, но сверхчувственным видением того, что скрыто от глаз, обладают умные и тонко организованные люди.
Порой мало толку в исключительно талантливых или до глянца вышколенных учениках. Опытный педагог не отказывается обучать композиции молодых людей с негладкими, корявыми дарованиями, но выказывающих усердие и порядочность, и не строит иллюзий насчет взбалмошных «гениев».
Вспомните, как Иаков отбирал для своего стада, овец с крапинками и пятнами, которые принесли ему неисчислимые богатства. Нечто подобное происходит с истинно талантливыми людьми. Они непонятны, неудобны, в них клокочет неуемная энергия, бурлят весенние потоки, ночное небо пронзают ослепительные молнии… И все это, как правило, при внутренней сдержанности, скрытым самолюбии и огромных амбициях! Заурядный преподаватель с ними не справится! Это под силу только творческому человеку!
Педагогическое мастерство приходит с опытом, с пониманием общечеловеческих задач и целей, с обретением духовности и веры в Бога. Это тернистый путь! Это стезя испытаний и жертвенности!
Разве нельзя сравнить ее со невзгодами Иакова и его жены Рахили, долго ждавших первенца, пока Всевышний не вознаградил их Иосифом Прекрасным, будущем правителем Египта?
Точно так же и педагогу надо преодолеть немало препятствий прежде, чем появится у него свой Иосиф Прекрасный!
Иногда трудно, чрезвычайно трудно бывает педагогу, как, скажем, Моисею. На пути к Земле обетованной пророк неоднократно обращается к Богу с горькими словами, что ему не по силам нести сию ношу.
Педагогическая работа сродни подвигу Моисея: она не ограничивается преподаванием композиции, она напрямик обращена к обществу, ибо воспитывает новое поколение деятелей культуры и искусства.
«И кого изберу, - восклицает Моисей, - того жезл расцветет».
Кого маститый педагог выделит из своих учеников, тому достанется жребий стать выдающимся композитором.
Пророки и апостолы не устают говорить о «Божьей благодати».
Как она проявляется в композиторском творчестве молодых людей? Во-первых, это увлеченность ученика сочинением музыки, во-вторых, это вдохновение, озаряющее его душу, в-третьих, - радость от удачно сочиненной пьесы. Но все это невозможно без опытной руки педагога: он вникает в замысел ученического произведения, поощряет и воодушевляет воспитанника. Одновременно педагог сам испытывает восторг от творческих достижений ученика. Педагог чувствует, что по воле Неба предназначен быть наставником юношества, а не композитором! Он понимает, что его смысл жизни предопределен свыше, Отцом Небесным! Таким образом, и талант молодого человека, и его творческое вдохновение, и призвание самого наставника освящены Божьим Духом!
Случается так, что первый ученик педагога – самый любимый и самый неблагодарный: это, скорее, необузданный Исаф, нежели покорный Иаков. Благодаря ученику-первенцу педагог стал педагогом-отцом и благодаря ему же испил чашу горечи и отчаяния!
Пожелав сделать из каждого мало-мальски одаренного музыканта композитора –профессионала, преподаватель уподобляется человеку, который заслуживает гневных слов Моисея: «Проклят тот, кто слепого сбивает с пути».
Апостол Павел рекомендует верующим «быть мудрым в добре и простым во зле».
Педагогу не нужно излишне философствовать, кому преподавать композицию, а кому отказать. Здесь логика проста: всякий человек – и добрый, и злой – имеет законное право на творческое самовыражение!
«Кто разумеет делать добро и не делает, тому – грех», - пишет апостол Иаков.
Пренебрегая этой истиной, преподаватель композиции перестает быть гуманным человеком.
Дав молодому композитору неограниченную творческую свободу, педагог будет действовать в духе патриарха Авраама, предоставившего племяннику Лоту первому выбирать для себя местожительство. Это разумно и благородно!
Иисус Христос предостерегает своих учеников: «Берегитесь закваски фарисеев, которая есть лицемерие».
И начинающим композиторам надо бежать от преподавателей-формалистов и крючкотворов, у которых за душой нет ничего святого.
Каин убил младшего брата Авеля.
Подавляя в ученике творческую инициативу, преподаватель убивает в нем самобытную личность, делается, по - существу, преподавателем-Каином,губящим младшего брата. Это явное злодеяние!
Нет идеальных отношений между Богом и верующими, нет их и между преподавателем и учениками. Даже умудренный опытом педагог-Давид не застрахован от предосудительных действий.
Не сделаешься истинным педагогом, не подавив в себе самолюбие и желание прославиться. И это будет не борьба Иакова с Богом, а поединок с дьяволом!
Излишне ретивый преподаватель строит из своих многочисленных учеников-композиторов Вавилонскую башню, которая неминуемо рухнет: так не раз случалось с честолюбивыми учителями.
Трагизм преподавателя сочинения музыки состоит в том, что его воспитанники, став известными композиторами, отходят от бывшего наставника, не выказывают ему должного почтения и благодарности – в лучшем случае, делают вид, будто по-прежнему уважают и любят. Ситуация осложняется еще и тем, что преподавателю приходится видеть, как его некогда талантливые и перспективные воспитанники постепенно сереют, выхолащиваются, превращаясь в посредственностей. Идут годы, и у него наступает разочарование результатами своей педагогической деятельности.
В такие минуты на память приходят мудрые слова Иисуса Христа: «Нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод, и нет худого дерева, которое приносило бы плод добрый».
Печально осознавать, что являешься причиной гибели композиторских дарований, хотя не вся вина лежит на тебе. Правда у педагога есть одна тайная мысль: нет, ты не зря работал, если хоть в ком-то пробудил благородные чувства и помыслы. «Не паши на воле и осле вместе», - предостерегает нас Иисус Христос.
Нередко молодой композитор с неразвитым эстетическим вкусом одновременно принимает классику и джаз, высокое искусство и дешевую подделку.
Царь Соломон совершенно справедливо говорит: «Упорство глупцов убьет их».
Упрямство ученика парализует его фантазию.
Соломон уверяет: «Трудолюбивые приобретают богатство».
Усердие молодого таланта будет вознаграждено известностью и материальными благами.
Соломон учит: «Славе предшествует смирение».
Не прислушиваясь к советам мудрейшего из мудрых, юный композитор ставит под вопрос свое будущее.
Вернув слепому зрение, Иисус Христос говорит: «Вера твоя спасла тебя».
Чтобы стать гением, молодой талант должен верить в Бога и в свои силы!
К тем композиторам, которые находятся в начале творческого пути, применимы слова Иисуса Христа: «Ищите – и найдете, стучите – и откроют вам двери».
Иисус Христос восклицает: «Много званых, мало избранных».
Не всякий композитор допускается в алтарь храма музыки!
Иисус Христос предупреждает: «Есть последние, и будут первыми, есть первые, и будут последними».
Знать бы молодым людям, насколько превратна судьба композитора при жизни и после смерти!
Апостол Павел ставит ребром вопрос о «лицемерной любви». Известно ли современному молодому человеку настоящая любовь? Что вкладывает он в это понятие? Любовь к ближнему? Любовь к самому себе? Любовь к музыке, через которую происходит его композиторское самоутверждение? Любовь к человечеству? Возможен любой из этих вариантов, но обыкновенно у него нет места для любви к конкретному человеку – близкому, дорогому существу. Вот, почему такая абстрактная любовь поверхностна!
Если бы молодой композитор испытал хоть каплю тех физических и нравственных мук, выпавших на долю праведника Иова, он создавал бы искреннюю и глубокую музыку.
«Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом», – заповедует Соломон.
Без веры в Бога никому, в том числе молодому композитору, не удастся создать истинно прекрасную музыку.
В 31-ом псалме Давид произносит слова любви и признательности Господу Богу: «Кто обращал взор к Нему, те просвещались».
Эти слова Давида более чем актуальна для современной творческой молодежи!
Выводы.
Педагог – это гуманист и просветитель.
Педагог ведет ученика к нравственной чистоте и духовному свету.
Педагог видит в каждом ученике самобытную творческую личность.
Педагог воспитывает в ученике сердечного, отзывчивого человека.
Педагог воспринимает ученика как родственное, близкое по духу существо.
Педагог проявляет к ученику отеческую или братскую заботу.
Педагог внушает ученику мысль, что надо служить не искусству, а людям посредством искусства.
Педагог обнаруживает и развивает талант в ученике.
Педагог прививает ученику потребность в ежедневном труде.
Педагог поддерживает в ученике творческое горение и желание создавать прекрасную музыку.
Педагог требует от ученика изучать художественный опыт гениев прошлого и настоящего.
Педагог помогает ученику донести до людей созданное им произведение искусства.
Педагог участвует в личной и творческой судьбе ученика.
Педагог и ученик создают неразрывный дружеский союз.
2. Взгляд на искусство
Искусство – это зеркало жизни.
Гений
Гении – это избранники Бога. Один из них – Анакреонт.
Гении – это ангелы красоты. Разве классические стихи Квинта Горация Флака не подтверждает эту мысль?
Гениями случайно не становятся, но только по воле Божьей. Именно призвание сотворило из Рафаэля-Санти гениального живописца!
Бог дарит гениальность, судьба сберегает ее. Если между ними нет согласия, разыгрывается трагедия, какую пережил Торквато Тассо.
Гениальная музыка не подлежит купле-продаже: любой лоскуток бумаги.
С нотами Вольфганга Амадея Моцарта - бесценен!
Можно быть глухим как Бетховен, но с глухой душой гением не станешь.
Гении утверждают себя жертвенным служением искусству: самые яркие примеры – Людвиг ван Бетховен и Петр Ильич Чайковский.
Есть два типа гениев: Драматические и эпические. Таковы Оноре де Бальзак и Виктор Гюго, Федор Достоевский и Лев Толстой, Михаил Булгаков и Константин Паустовский.
Гении – это доблестные рыцари искусства. Самый рьяный из них – Густав Флобер.
Посредственность всю жизнь гоняется за призраком своей гениальности. У Цезаря Кюи был некоторый композиторский талант, однако, несравнимый с гениальностью Мусоргского, которого он третировал в печати.
Гений без славы – это раненая птица, вроде Модеста Мусоргского или Чарльза Айвза.
Гений, опьяненный славой в жизни, трезв в искусстве: реально судили о своем творчестве Петр Чайковский и Архип Куинджи.
Пишут музыку специалисты или профаны, создают ее - гении: это, конечно же, не ученый-контрапунктист Сергей Танеев, а вдохновенный Петр Ильич Чайковский!
Гений – это дар Неба и милость судьбы. Благодаря такому стечению обстоятельств Максим Горький поднялся со дна жизни до всемирной славы.
Стилистическим глянцем нельзя скрыть посредственность автора. Это не удалось даже Игорю Стравинскому.
Слабохарактерные гении обречены на безызвестность при жизни. Иногда их произведения открывают после смерти: вспомните трагические судьбы Франца Кафки, Нико Пиросмани.
Гений не допускает произвол в искусстве, к чему посредственность изначально расположена! Нужно быть слишком смелым, чтобы считать Велимира Хлебникова и Казимира Малевича великими творцами искусства!
Гений и посредственность – это господин и слуга в творчестве. Дружба между Прокофьевым и Мясковским держалась на подчиненной роли старшего товарища и не в меру плодовитого симфониста.
На одного гения приходятся тысячи посредственностей, которые, правда, не считают себя таковыми. Сколько на Руси «великих»поэтов, но Владимир Маяковский – один!
Творческий труд для посредственности – это добровольное рабство, для гения – свободный полет птицы. Не в такой ли ситуации оказались композитор Орест Евлахов и его наставник Дмитрий Дмитриевич Шостакович?
Посредственность в отличии от гения – мимолетна.
Сегодня популярен как Евгений Евтушенко, завтра – канул в Лету!
Вдохновение
Как правило люди творческих профессий совершенствуются изо дня в день. Но среди них есть великие труженики, работающие до мафусаиловой старости: это философы - Демокрит,Вольтер, Рассел; писатели - Вольфганг Гете, Лев Толстой, Бернард Шоу, Герман Гессе; живописцы -Франсуа Давид, Клод Моне, Огюст Ренуар, Илья Репин, Марк Шагал, Пабло Пикассо; скульпторы - Микеланджело Буонарроти, Огюст Роден, Сергей Коненков; композиторы - Георг Филипп Телеман, Йозеф Гайдн, Камиль Сен-Санс. Есть и противоположный тип великих тружеников: это Вольфганг Амадей Моцарт, создавший более 800 опусов за 35 лет жизни!
Гениальные стихи – плод Божественного вдохновения! Несложно убедиться в этом, взяв в руки томик сонетов Франческо Петрарки.
Роль вдохновения в творческой жизни художника меняется: в первом периоде преобладает вдохновение, во втором – вдохновенное мастерство, в третьем – мастерство. Это прежде всего касается скульптурного и живописного искусства Микеланджело Буонарроти.
Вдохновение – это экстаз творческого акта, нередко воплощавшийся в музыке Франца Шуберта и Рихарда Вагнера.
После вдохновения наступает миг блаженства. Не это ли всякий раз испытывал Александр Пушкин, радуясь своим удачным стихам?
Вдохновение – это призыв Бога творить нетленную красоту, о чем свидетельствует возвышенная музыка Фредерика Шопена.
На пути к профессионализму важное место в жизни художника
занимает учеба у великого мастера. Однако не всегда существует взаимопонимание между учителем и учеником: например, Анатолию Лядову была чужда «смелая «музыка молодого Сергея Прокофьева, а Дмитрий Шостакович не принял «новую»простоту своего воспитанника Георгия Свиридова.
Вдохновение – это ослепительный миг, прорыв в бессмертие. Послушайте симфоническую «Поэму экстаза»Александра Скрябина, и ее музыка унесет Вас в просторы Вселенной!
Красота
В великом произведении искусства гений сплетает венок из цветов небесной и земной красоты. Прочтите «Илиаду»Гомера, «Божественную комедию»Данте Алигьери,
«Фауста»Иоганна Вольфганга Гете, и вы сами убедитесь в этом.
В гениальных произведениях одной и той же эпохи существует разное соотношение красоты и правды: если в картинах Леонардо да Винчи красота преобладает над правдой, а в творениях Микеланджело Буонарроти правда - над красотой, то в полотнах Рафаэля-Санти существует гармония между красотой и правдой.
Красота – плод зрелого искусства. Живопись Вечеллио Тициана венчает эпоху Ренессанса царственной красотой.
Красота, подобно святости, восходит от души к сердцу, от сердца к духу, от духа к Творцу мира. Божественная красота воплощена в музыке Джованни Палистрины и Иоганна Себастьяна Баха
В центре великих произведений искусства находится духовно богатый человек: даже безрассудный рыцарь Дон-Кихот Мегюля Сервантеса внутренне целостен и прекрасен!
В драмах Уильяма Шекспира незримо присутствует дьявольское отрицание добра и красоты: кажется, что сатана вот-вот схватит вас за шиворот!
Небесная красота озаряет музыку Клаудио Монтеверди, Антонио Вивальди, Вольфганга Амадея Моцарта.
Прекрасное искусство никогда не увядает. Как часто бы мы не любовались картинами Жана Антуана Ватто и Жана Огюста Доменика Энгра, они всегда по-весеннему свежи.
Красивым искусством наслаждаются как добрые, так и злые люди: каждому человеку оно приносит утешение и дарит надежду на счастье. Прежде всего это относится к сказкам Шарля Перро и Ханца Андерсена.
Красота природы распахивает земные окна навстречу Божественной красоте. Сравните музыку Антонио Вивальди, всецело растворяющуюся в природе, с произведениями Иоганна Себастьяна Баха, обращенными к Отцу Небесному.
Логика – надежная опора красоты в музыке. Это доказывают величественные творения Иоганна Себастьяна Баха.
Красота в музыке это знак ее вечной молодости. Не потому ли Вольфганг Амадей Моцарт для нас всегда юн и свеж?
Красивое искусство никогда не увядает. Музыка Джоаккино Россини очаровывает ослепительной красотой и молодой энергией.
Красивое искусство – по-земному свято. Разве не такова музыка Франца Шуберта и Винченцо Беллини?
Бессмертное искусство прекрасно идеальным совершенством. Таковы
стихи Александра Пушкина, картина «Явление Христа народу»Александра Иванова, Шестая симфония Петра Чайковского.
Красота ведет к Богу. Красивая юношеская музыка Мендельсона Бартольди поднялась до величественных библейских ораторий.
Без стремления к духовной красоте Федор Достоевский погрузился бы в непроглядный натурализм и тогда Россия, вероятно, потеряла бы гения!
В драматической музыке Жоржа Бизе, Модеста Мусоргского, Джузеппе Верди красота прозрачна и тверда как алмаз.
Малеровской музыке и блоковской поэзии свойственна призрачно-мерцающая красота символизма.
В живописи Валентина Серова - солнечная красота, в полотнах Михаила Врубеля – сумеречная. Разве могли найти общий язык друзья-антиподы?
Балансируя между прекрасным и безобразным, Игорь Стравинский писал не реальную, а воображаемую музыку. В такой же ситуации оказались Дмитрий Шостакович и Альфред Шнитке.
Реалистическая эпопея «Тихий Дон»Михаила Шолохова обнажает грязную изнанку жизни на фоне вечно целомудренной природы.
Математическая музыка Яниса Ксенакиса прекрасна и одухотворенна. За ней будущее!
Безобразное в искусстве – это цепной пес красоты. Раньше других авангардистов это понял Кшистоф Пендерецкий, бросив сочинять терзающую слух музыку ради неоромантической красоты.
Творчество
У Жана-Батиста Люлли ангельская музыка, у Иоганна Себастьяна Баха – божественная.
Чтобы почувствовать это едва заметное различие, надо быть верующим человеком.
Музыка Иоганна Себастьяна Баха ниспосылалась Отцом Небесным. Иначе не могло быть, ибо величайший из композиторов, отличаясь искренней и глубокой религиозностью, стал проводником Божьей воли.
Органные звуки Иоганна Себастяна Баха уносятся под своды храма. Органная музыка Феликса Мендельсона-Бартольди светится цветными витражами собора. Эту разницу ощущает тот, кому известны отличительные черты музыки барокко и романтизма.
В музыке Иоганна Себастьяна Баха утверждает себя божественный дух, в вагнеровских операх торжествует человеческий разум: у Баха музыка храма, у Вагнера – музыка театра.
Йозеф Гайдн – остроумный и насмешливый, Вольфганг Моцарт – веселый и беспечный. Людвигу ван Бетховену ничего не остается, как завистливо наблюдать за детской игрой этих баловней судьбы.
В поэме «Фауст»Иоганн Вольфганг Гете запечатлел моральное падение человека, торжество людской безнравственности. Во всяком случае, такая точка зрения имеет право на жизнь.
Бессмертные творения Вольфганга Амадея Моцарта проникнуты веселым духом Экклесиаста. В них торжествует не плотская, а духовная радость.
Судьба для Вольфганга Моцарта – мать, для Людвига ван Бетховена – мачеха.
Хотя Моцарту было отведено 35 лет жизни, а создателю Девятой симфонии – 57: суть дело в музыке, а не в их земном существовании.
Людвиг ван Бетховен идет по ступеням лестницы к стоящему на вершине горы замку,
Рихард Вагнер орлом взмывает в бескрайнее небо: так отличается композитор-классик от композитора-романтика.
Людвиг ван Бетховен выделялся беспримерным нравственным мужеством, исключительной силой воли: вот что сделало из него величайшего творца музыки!
Музыка Джоаккино Россини увлекает беспечным весельем, свойственным автору «Севильского цирюльника». Всегда смеющийся и легкий на подъем, Россини наилучшим образом подходил для создания комических опер.
Иной раз отрицательные персонажи романов пробуждают у читателей симпатии, вызывают сочувствие и даже сострадание. Сколько «отверженных», попавших в парижские и петербургские трущобы, описано Виктором Гюго, Эженом Сю, Всеволодом Крестовским, Максимом Горьким! Такова магия искусства!
Федор Достоевский рентгеновскими лучами просвечивает человеческие души, полагая, что это делается ради здоровья людей: писатель был тонким психологом и скверным врачом- целителем.
Александр Скрябин – Прометей в симфонической музыке. Существует внутренняя связь между античным героем, похитившем у олимпийцев огонь, и русским композитором, создавшим Поэму огня.
Вселенской духовностью наполнена живопись Николая Рериха. Его творчество уносит нас в бесконечное пространство мироздания, где свершает свою таинственную работу вселенский дух.
Когда читаем книги Германа Гессе или слушаем симфонии Гия Канчели, над нами словно простирается океан воздуха и света! Что объединяет этих гениев? Горы! Композитор и писатель, живя среди гор и любуясь горными хребтами, воссоздавали величие гор!
Стихотворная заумь Велимира Хлебникова не позволила ему стать всенародно признанным поэтом. Кому придет в голову заучивать наизусть экспериментальные словосочетания?
Добродушная ирония Ильфа и Петрова выгодно отличается от злого сарказма Михаила Булгакова. Одно дело, читая книгу, радоваться жизни, Другое - мучиться ее проблемами.
Андрей Платонов с гоголевской язвительностью высмеял советское головотяпство в период торжества социализма: писатель более чем за полвека предвидел гибель СССР!
Вот кто воистину пророк!
В авангардной музыке Карлхайнца Штокхаузена больше ума, чем смысла. Он совершенно не заботится о том, чтобы подарить людям красоту и радость. Ничего похожего нет в его экспериментальных произведениях, где каждая нота высчитана с математической точностью.
Чей интеллект подавляет эмоции, тот алхимик в музыке. Не в такую ли ситуацию попал Карлхайнц Штокхаузен? Не стал ли он заложником авангардистского экспериментаторства? В его лице композитор превратился в «ученого физика», исследующего музыкальную материю, музыкальное пространство и музыкальное время! Какое ему дело до чувств рядовых слушателей?
В эпико-трагедийных романах Умберто Эко луч Божественного света пронзает мрачное средневековье. Но когда тьма становится особенно жуткой, он преобразуется в праведный огонь, испепеляющий земное царство лицемерия.
Михаилу Веллеру, оказавшемуся в потоке грязной российской жизни, хочется думать, что он плывет против течения. Не счесть на Руси писателей, тешивших себя иллюзиями! Для них литература – предлог порассуждать о злободневном, изложить свои бесценные взгляды на суть проблемы. Они меньше всего думают о художественности произведения.
Популярному среди молодежи прозаику Владимиру Сорокину следовало бы вычищать выгребные ямы, а не загрязнять их собственными отправлениями! Не зная ответственности перед обществом, писателю ничего не остается как множить грязь!
Искусство
Литература способна мыслить глобальными категориями: гомеровская «Илиада»повествует о завоевательной войне, толстовский роман «Война и мир – об оборонительной, «Тихий Дон»Михаила Шолохова – о междоусобной. С приближением к нашему времени война становится для государства все более разорительной и опасной.
С Древних времен известно о целительных качествах музыки. Об этом писали Пифагор, Платон, Аристотель, Сенека, Августин Блаженный. Таким она оставалось до прошлого столетия, пока авангард не попытался низвергнуть красоту в пропасть. Сегодня искусство красоты, гармонии и света снова возвращается к жизни. В музыке возникает «новая простота», несущая духовное содержание: таковы динамичный Карл Орф, созерцательный Георгий Свиридов, благостный Арво Пярт.
Театральные подмостки Еврипида и Шекспира совершенно разные: древнегреческая сцена каменная, европейская – деревянная. Отсюда возникает несходство принципов драматургии древних и современных авторов. Шекспировский театр, развиваясь и совершенствуясь, достигает вершин всечеловеческого духа. В 20 веке театральное искусство завершает исторический кругооборот. Европейская драма вновь приобретает черты античной трагедии: Герои Бертольда Брехта выражают себя средствами театра Эсхила и Софокла.
Сервантовский Дон Кихот – это пародия на средневекового рыцаря, толстовский князь Дмитрий Нехлюдов – пародия на сервантовскую пародию! Так художественный прием ширится, подобно кругам на воде после брошенного камня.
Индивидуальные композиторские стили явственно обозначились уже в эпоху барокко: Георг Филипп Телеман – домашний, Георг Фридрих Гендель – театральный, Иоганн Себастьян Бах – церковный. По этим признакам можно безошибочно различать музыку того или иного композитора.
Существуют поэты для своего времени и поэты на века: Евгений Баратынский и Александр Пушкин, Николай Некрасов и Афанасий Фет, Валерий Брюсов и Александр Блок, Андрей Вознесенский и Иосиф Бродский. Каждая художественная эпоха имее свои границы: начало русской классической поэзии – это утреннее солнце Александра Пушкина, ее закат – черное солнце Осипа Мандельштама. Великая заслуга постмодерниста Иосифа Бродского состоит в том, что он талантливо перевоссоздал русскую поэзию во всей ее целостности и многообразии.
Романтизм XIX века обладает как символической, так и реалистической целенаправленностью. Знаменитая картина Карла Брюллова «Гибель Помпеи»предостерегает нас, что беспечные граждане рано или поздно погибнут под огненной лавой истории, не менее знаменитое полотно Эжена Делакруа «Свобода на баррикадах»призывает бороться за свободу! Брюллов условен, Делакруа – конкретен.
На пиру искусства одни выпивают полную чашу творчества, другим удается лишь пригубить ее. Среди последних русские поэты, умершие в ранней молодости: Дмитрий Веневитинов, Антон Дельвиг, Михаил Лермонтов, Николай Кольцов, Иван Никитин, Семен Надсон!
Импрессионистическому искусству подвластны тончайшие оттенки земной и небесной красоты, например, в живописи Клода Моне и музыки Клода Дебюсси. В них столько душевного трепета. Ласки и нежности, сколько наблюдаем в глазах счастливых влюбленных.
Есть талант в масштабе одной страны и гений в масштабе всего мира: примерно в таком соотношении находятся композиторы Руджеро Леонковалло и Джакомо Пуччини, Дмитрий Шостакович и Сергей Прокофьев.
Не обновляя музыкальный язык, крупные произведения композитора превращаются в засохшие ветви дерева, как это случилось с оперой Сергея Танеева и симфониями Александра Глазунова. Понадобился дерзкий Сергей Прокофьев, чтобы вдохнуть новую жизнь в музыку!
Музыке под силу отобразить тихий шелест травы и грохот вселенской катастрофы – все это вы услышите в симфониях Густава Малера и Александра Скрябина, Витольда Лютославского и Кшистофа Пендерецкого.
В XX веке встречаются эмоциональные, интеллектуальные и эмоционально-интеллектуальные романы: это соответственно Ромен Роллан, Томас Манн, Герман Гессе. И каждый из этих писателей неповторим!
В некоторых случаях литература берет на себя функции музыкознания, занимаясь «исследованием»вопросов психологии восприятия музыки, музыкальной педагогики, музыкального творчества – эти проблемы рассматриваются в «Жане Кристофе»Ромена Роллана, «Докторе Фаустусе»Томаса Манна, «Игре в бисер»Германа Гессе.
Различные сферы деятельности встречаются на перекрестке взаимопонимания.
Писатель должен знать, в какую эпоху он живет: в ясный бальзаковский полдень или в прустовскую закатную пору. Стоял ли этот вопрос перед русскими поэтами Ивана Буниным или Анной Ахматовой?
Иногда музыкальный стиль композитора определяют немузыкальные явления: русский балаганчик – Игоря Стравинского, итальянская комедия масок – Сергея Прокофьева, немое кино – Дмитрия Шостаковича.
Научно-фантастическая литература предсказала целый ряд открытий в области науки и техники. Мировую известность приобрели книги Жюль Верна, Герберта Уэллса, Алексея Толстого, Станислава Лема. Искусство делает уверенные шаги навстречу науке.
Нужно быть художником-самоубийцей, чтобы рисовать супрематические черные и красные квадраты, чем занимался Казимир Малевич. Позже он вернулся к традиционной живописи. Не потому ли Малевич не проявил себя выдающимся художником-реалистом, что не был подлинным талантом в авангардистских полотнах?
Эксперименты в искусстве – это поручни для «пьяных»художников: в такой ситуации оказались Александр Мосолов, Джон Кейдж. Конечно, большому мастеру не запрещено экспериментировать. Вопрос состоит в другом: насколько убедительны «новшества»с художественной точки зрения.
Консонанс и диссонанс в музыке – это голубь и ястреб. Жалко, если ястреб разорвет голубя, чем, собственно говоря, занимается авангардист Энди Уорхол во многих областях своего художественного творчества.
Нужно ненавидеть искусство, чтобы деструктивный элемент разрушал конструктивный, негативная энергия подавляла созидательную, в чем преуспевает художник Роберт Раушенберг!
Легкая музыка – это красивая куртизанка, в которую нельзя не влюбиться. Оперетты Имре Кальмана покорили публику всех стран. В новое время нечто подобное совершили мюзиклы Эндрю Ллойда Уэббера! Много ли нужно невзыскательным людям?
Профаны дорого ценят дешевую музыку. Сколько миллионов и миллиардов долларов выброшено на ветер поклонниками полуграмотных участников вокально – инструментального ансамбля «Битлз»! Это говорит о надвигающемся кризисе искусства.
Привнося в классическую музыку джаз, композиторы-снобы опошляют ее высокие идеалы. Это относится к адептам Джорджа Гершвина, желающим быть популярными у невзыскательной публике.
Употребляя в литературном произведении матерные слова, писатели-циники подрывают основы нравственности общества, губят эстетический вкус публики. Кумир такого сорта прозаиков – Генри Миллер, беззастенчиво пользующийся похабными словами.
3. Мысли о природе художественного таланта
Чтобы лучше понять природу художественного таланта, обратимся к творческим биографиям великих живописцев и композиторов.
Божий дар
Леонардо да Винчи в шесть лет лепил различные фигурки, пел под аккомпанемент мандолины, на ходу придумывая слова и мелодии.
С шестилетнего возраста Микеланджело рисовал углем, лепил птиц и зверюшек.
Рафаэль жил в благоприятной для творчества обстановке, и уже с пяти лет начал учиться живописи у отца-художника.
Такое раннее, поистине леонардовское или рафаэлевское пробуждение творческих сил проявилось у Моцарта, Шопена, Прокофьева. Надо ли говорить, как важно будущему композитору научиться выражать свои чувства и мысли в детском возрасте!
Маститые учителя
Отец привел четырнадцатилетнего Леонардо в мастерскую знаменитого художника и скульптора Вероккио, человека прогрессивных взглядов на искусство, новатора, требовавшего от учеников правды изображения природы. Между учителем и учеником возникла тесная духовная связь, дружеские взаимоотношения.
Аналогичные случаи наблюдались в истории музыки: глава «Могучей кучки»Милий Алексеевич Балакирев проявил отеческую заботу о молодом Римском-Корсакове, обучая его основам композиции и убеждая избрать композиторскую профессию в качестве основной. Позже сам Римский-Корсаков, обучая композиции юного Глазунова, сохранял с ним дружеские отношения до конца жизни.
Такая педагогика продуктивна и приносит замечательные плоды. Да и сам Леонардо да Винчи следовал ей, когда, помня заветы Вероккио, с теплым, дружеским тоном обращался к одному из юных дарований: «Ты еще мал, но ты любишь искусство и наблюдателен. Ты много думаешь. Подрасти немного, и, если у тебя не отпадет охота, я возьму тебя в свои ученики».
Великий художник дает нам ключ к тому, как надо преподавать композицию детям и юношам. Занимайтесь только с тем, у кого не исчезает интерес к творчеству. Ни в коем случае не тяните насильно ученика туда, где ему скучно, и он работает по принуждению. Обучая композиции всех подряд, учитель губит судьбы многих из них, ибо лишь единицам дано быть композиторами. Для отдельных юношей и девушек воздействие «принудительной»педагогики оканчивается плачевно: психическим расстройством и даже смертью.
В сложной ситуации оказался Микеланджело.
В 13 лет он поступил в мастерскую художника Герландайо, который через год прогнал независимого юношу, тяготевшего к скульптуре.
Учитель возненавидел исключительно одаренного ученика. С чем-то подобным столкнулись Александр Скрябин и Сергей Прокофьев. Они не нашли общий язык с консервативно настроенными педагогами и были вынуждены самостоятельно оттачивать свое мастерство.
Рафаэлю больше повезло. Его наставниками были отец и ему близкие по духу друзья- живописцы.
Во-первых, примечателен сам факт рождения Рафаэля от отца- художника. Как ни суди, такая наследственность благоприятна для появления гения. Вспомним, что отцами Карла Брюллова и Александра Иванова были академики живописи. Исключительно одаренный Вольфганг Амадей Моцарт родился в семье талантливого композитора, скрипача и педагога Леопольда Моцарта. Выдающимися музыкальными способностями обладали Александр Скрябин и Сергей Рахманинов, унаследовавшие их от родителей: мать Скрябина была концертирующей пианисткой, дедушка Рахманинова пользовался известностью композитора-любителя.
Во-вторых, Рафаэлю посчастливилось развиваться в художественной среде под наблюдением доброжелательного отца. Не в этом ли секрет гармоничности таланта Рафаэля?
Высокий культурный уровень
В двенадцатилетнем возрасте Леонардо да Винчи приехал жить во Флоренцию – город архитектуры, скульптуры, живописи, философии, литературы, науки и просвещенных аристократов, интересовавшихся античным искусством.
С 14 лет Леонардо посещал кружок знаменитого математика и астронома Тосканелли. В свою очередь четырнадцатилетний Микеланджело участвовал в собраниях философов, ученых и литераторов, группировавшихся вокруг Лоренцо Великолепного. Прибыв во Флоренцию, двадцатилетний Рафаэль наведывал дружеские компании художников, где обсуждались животрепещущие вопросы изобразительного искусства.
Нет сомнения, что Леонардо да Винчи, Микеланджело и Рафаэль были образованнейшими людьми своего времени.
Среди выдающихся композиторов встречается немало многосторонне развитых личностей. Это, например, Петр Чайковский, воспитанник Петербургского училища Правоведения и Игорь Стравинский, окончивший Петербургский университет. Совсем не случайно, что именно они заняли ведущее место в русской музыке XIX и XX веков. Каждому молодому композитору желательно иметь высшее гуманитарное образование. Впрочем, ему нисколько не помешает естественно-научный курс в университете. Ведь в свое время, в эпоху Ренессанса, занятия наукой и техническое изобретательство не препятствовали творчеству Леонардо да Винчи. Кому не известно такое уникальное явление, как Александр Порфирьевич Бородин – ученый-химик и композитор! В молодые годы ему приходилось совмещать интерес к музыке с научными исследованиями и лабораторными опытами. Не исключено, что безупречная логика ученого помогала Бородину –композитору создавать совершенные музыкальные произведения! Редкую для музыкантов склонность к изучению природы обнаружил маленький Сергей Прокофьев. Все увиденное он заносил в тетради и систематизировал. С детских лет и до конца жизни Прокофьев играл в шахматы. Эти увлеченности не могли не сказаться на его музыке: мир природы сделал ее пространственной, воздушной, солнечной, логика – четкой и ясной по форме. Творчество Прокофьева еще раз подтверждает общеизвестную аксиому: гений – это художник и мыслитель.
К двадцати годам Леонардо да Винчи в полной мере овладел мастерством художника, приобрел обширные естественнонаучные знания и был сведущим в вопросах философии. Кого из композиторов Нового времени можно поставить рядом с ним? Разве что Рихарда Вагнера – композитора, писателя, мыслителя. Философия расширяет художественные горизонты, определяет пути развития искусства, помогает раскрыть творческий потенциал человека, поднимает его до уровня гения. Все это имеет прямое отношение к Рихарду Вагнеру. В нем воплотился идеал композитора, к которому будет стремиться творчески одаренная молодежь, и по следам которого будут направлять своих учеников прогрессивно мыслящие педагоги.
Три типа гения
Трем величайшим художникам Ренессанса соответствует три типа гения:
1. Леонардо да Винчи – это гений предвидения. Его мысли летели в будущие века. Он открывал новые области искусства и науки. Подобным даром были наделены композиторы-провидцы: И.С. Бах, Вагнер, Мусоргский, Скрябин, Мессиан.
2. Микеланджело – это гений человеческого духа. Великое произведение искусства означало для него не что иное, как духовный подвиг, за которым стояли труд, талант и мастерство художника. Буквально то же можно сказать о композиторах-борцах: Генделе, Бетховене, Чайковском, Брукнере, Малере, Прокофьеве.
3. Рафаэль – это гений божественного вдохновения. Рафаэль считал, что красота в искусстве выражает собой высшее совершенство природы и человека. Среди композиторов-творцов рафаэлевского типа выделялись Вивальди, Моцарт, Шуберт, Беллини, Мендельсон-Бартольди, Шопен, Бизе,. Каждого из них Бог наградил исключительным талантом, но отказал в праве долго жить: Рафаэль и Моцарт в молодые годы поднялись до таких высот искусства, которых другие художники не достигали в старости!
Перипетии жизни
Флорентийцы обвиняли Леонардо да Винчи в отсутствии любви к родине. Они не могли простить художнику переезд в Милан. В родном городе Леонардо чувствовал себя одиноким, покинутым. Естественно, что он стремился туда, где ценили его творчество. Патриотическое чувство художника уступило место потребности в полноценной творческой деятельности.
На чужбине жили и создавали замечательную музыку Д. Скарлатти, Гендель, Глюк, Керубини, Сальери, Лист, Шопен, Черепнин, Рахманинов, Стравинский. Свой долг они видели в служении искусству!
Леонардо да Винчи был наделен острым чувством преходящего и вечного. Он понимал, что Власть диктатора Цезаря Борджио, державшееся на жестокости и насилии, зыбкая. Напротив, улыбка его «Моны Лизы», - бессмертная.
Спокойной мудрости гениального художника под стать мудрость не менее гениального Иоганна Себастьяна Баха, создавшего великие духовные произведения вопреки превратностям судьбы. А Бетховен! А Вагнер! Никакие обстоятельства жизни не могли поколебать их веру в высшие идеалы человечества.
Микеланджело был одним из руководителей обороны осажденной Флоренции. Он ненавидел тиранию Медичи, после падения города скрывался от преследования и суда. Однако Римский Папа Климент VII неожиданно простил скульптора и убедил его возобновить работу над гробницей Медичи! Все верно: создание непреходящих творений искусства важнее борьбы за флорентийскую республику или попранную справедливость.
Перед глазами возникает история с Рихардом Вагнером: в 1849 году он оказался в числе руководителей дрезденского восстания. После разгрома республиканских сил Вагнеру грозила смертная казнь. Композитор бежал за границу. Спрашивается: а что, если бы его арестовали и казнили? Мир потерял бы гения! Мы не знали бы ни «Тристана и Изольды», ни оперной тетралогии «Кольцо нибелунга », ни «Парсифаля»! Человечество утратило бы навсегда огромную часть своего духовного наследия! Теперь нам нет дела до дрезденской или флорентийской республики! Но мы не представляем своего существования без «Тристана»или Сикстинской капеллы!
Мать-природа
Гений – двойное чудо, рожденное Богом и природой. Без роскошной итальянской природы, без солнечных лучей и голубого неба, без ярких красок и неисчислимом множеством их оттенков не явился бы миру талант Леонардо да Винчи. Природа пробудила воображение впечатлительного мальчика, развила его уникальные способности. Став прославленным художником, Леонардо да Винчи дает мудрый совет ученику: «Смотри и учись у великой нашей учительницы-природы. В ней красота и мудрость». При этом он поясняет высказанную мысль: «Если хочешь быть художником, оставь всякую печаль и заботу, кроме искусства». Здесь Леонардо да Винчи подчеркивает два момента: 1. «красоту и мудрость «природы и 2. Преданность избранной профессии.
К сожалению, отдельные представители музыкального модернизма XX века не берут в расчет заветы Леонардо да Винчи. В музыке экспрессиониста Берга, абстракциониста Веберна, авангардиста Штокхаузена отсутствует «красота и мудрость «природы, нет в ней и созидающей силы творческой личности. Композиторы словно забыли простую истину: где нет красоты – там нет мудрости, где нет мудрости – там не будет гениального произведения. Благо, что в XXI столетии нигилистические доктрины композиторов-модернистов постепенно рассеиваются!
Гармония красоты и правды
В воплощении божественной красоты природы и духовного мира человека Леонардо да Винчи требовал от учеников добиваться правдивой простоты и естественности. Он полагал, что правда жизни имеет свою красоту. Как видим, для Леонардо да Винчи и природа, и человек, и сама жизнь – прекрасны.
Те композиторы, кому были близки леонардовские воззрения на искусство, достигли потрясающей выразительной силы: в частности, Россини в «Севильском цирюльнике», Верди в «Травиате», Чайковский в Шестой симфонии. Какой бы изящной и утонченной ни была бы импрессионистическая музыка Клода Дебюсси, в ней все-таки присутствует естественное и правдивое отображение природы. Отец модернизма словно завещает молодым композиторам не забывать о вечных ценностях искусства.
Рафаэлевский стиль – это гармония красоты и правды в лучах божественного света. Рафаэль воссоздавал гармонию красоты и правды одновременно на трех уровнях: интуитивном, душевном и духовном. Такое универсальное видение мира, соединяющее в гармоническое целое красоту и правду, является вершиной ренессансного мироощущения художников.
Мягкое, душевное чувство красоты и правды свойственно музыке Моцарта, Шуберта, Мендельсона-Бартольди, Шопена, Чайковского, строгое, духовное – музыке Оннегера, Орфа, Прокофьева, Щедрина.
Для молодого Микеланджело основополагающими принципами были красота и жизненная правда: красота – от античного искусства, жизненная правда - от его времени. В ранних скульптурных произведениях Микеланджело достигнута полная их гармония. Здесь он близок Леонардо да Винчи и Рафаэлю.
Такую же гармонию красоты и правды, но только через века, встречаем в музыке венских классиков – Гайдна, Моцарта, Бетховена. Соразмерность красоты и правды свойственна русской классической музыке, в первую очередь, произведениям Глинки, Чайковского, Бородина, Глазунова, Рахманинова, Прокофьева. Вспомним, что Чайковский восхищался музыкой Моцарта, а Прокофьев выразил дань почтения Гайдну. В наше время такого гармонического синтеза красоты и правды достигнуть сложно, что, впрочем, не освобождает преподавателя композиции от обязанности вести своих учеников к высокой цели.
Теперь уточним сказанное: леонардовская гармония красоты и правды статична, незыблема; рафаэлевская гармония красоты и правды динамична стремлением к торжеству красоты; микеланджеловская гармония красоты и правды динамична стремлением к торжеству правды.
Торжество красоты
Кто мало-мальски знаком с живописью Рафаэля, основной ее чертой назовет красоту. И он будет прав, так как Рафаэль действительно довел красоту до Божественного совершенства. Картины и фрески Рафаэля отмечены поэзией, спокойным величием, воздушной невесомостью, ясностью и простотой. Творения Рафаэля изливают божью благодать, райскую сладость – не сахарную или медовую, а духовную!
Этими рафаэлевскими качествами отличается музыка немногих композиторов- счастливцев, среди которых Вивальди, Моцарт, Мендельсон –Бартольди, Шопен. Вивальди был забыт почти на два столетия. Мендельсона -Бартольди не вспоминали более века! И только две звезды – звезда Моцарта и звезда Шопена никогда не заходили.
К Рафаэлю примыкает ранний Микеланджело. Его «Давид»- это юноша-гигант с гордо поднятой головой и уверенно стоящий на ногах. Это образ радостной силы, отваги и молодости. В грандиозной статуе Микеланджело торжество красоты воплощено с эпическим размахом.
Величие духа мы слышим в музыке Генделя, Бородина, Прокофьева (ария Кутузова и хоровые сцены из оперы «Война и мир»).
И пока это жизнеутверждающее начало не исчезнет из современной музыки, она не измельчает, не погибнет, а продолжит великие традиции искусства эпохи Возрождения.
Торжество правды
Госпожой и повелительницей зрелого Микеланджело была правда. В его полотнах все чаще и чаще суровая правда жизни оттесняла красоту на задний план. Микеланджело сочувствовал страдающим, угнетенным людям. В росписях Сикстинской капеллы наиболее полно проявился его трагический гений. Мрачными и величественными сценами «Страшного суда»он потряс современников. Этими фресками он завершал эпоху Возрождения, ровно как Франсиско Гойя жуткими и уродливыми образами «Каприччиос»и «Дома Глухого»– эпоху классицизма. Ту же участь испытал живописный романтизм и реализм в картинах насилии, страха, разрушения и гибели («Плот Медузы»Теодора Жерико, «апофеоз войны»Василия Верещигина). Эта тенденция в сто крат усилилась в полотнах модернизма и авангарда.
В музыкальном искусстве происходили аналогичные процессы. Скульптурам Микеланджело последнего периода свойственны страстная человечность и глубокое страдание – то, что мы слышим в Шестой симфонии Чайковского, звуки которой сопровождают траурные процессии во всем мире. После музыкального романтизма наступил период художественного распада, отображавшего страх перед социальными революциями и всемирными войнами. Музыка приблизилась к опасной черте самоуничтожения. Музыка изгнала из себя красоту жизни в угоду правды смерти. К таким воинственно настроенным композиторам принадлежат Пендерецкий и Штокхаузен. Однако выдающиеся композиторы XX века не могли не отображать мир во всем его многообразии! Бедствиям и страданиям сопутствовали радость и красота.
Преподаватель композиции займет правильную позицию, если будет убеждать своих воспитанников в том, что после периода разрушительного модернизма и авангардизма наступит эпоха нового Возрождения.
Антагонизм мироощущений
Характер мироощущения деятелей искусства определяется не столько темпераментом человека, его взглядами на жизнь или принадлежностью к различным художественным эпохам, школам и направлениям. Скорее всего, симпатии и антипатии творческих людей возникают как следствие их эстетических позиций, определяющих соотношение красоты и правды в созданных ими произведениях. Ясно, что формирование эстетики художника обусловлено социальными законами. Тем не менее сущность искусства определяется его собственной природой, а именно тем,, как взаимодействуют в нем прекрасное и правдивое.
Отсюда возникает проблема «неприятия»одними гениями других. Микеланджело и Леонардо да Винчи недолюбливали друг друга, точно так же, как Бах и Гендель, Моцарт и Сальери, Россини и Верди, Мусоргский и Чайковский, Рахманинов и Скрябин, Прокофьев и Шостакович, Свиридов и Шнитке. Это объясняется разными художественными устремлениями художников. Молодому композитору надо выработать в себе иммунитет против односторонних суждений мастеров прошлого, а также против собственных опрометчивых взглядов на музыку современных композиторов. Эта задача стоит и перед преподавателем композиции. Он не может позволить себе оказаться в плену сиюминутных увлечений и эмоций. Ему нужно иметь запас терпения в оценке любого музыкального стиля, любого художественного метода. Ведь искусство богаче и многообразнее наших представлений о нем!
4. Когда музыку венчает красота
Музыка – это исповедь Сердца.
В музыке запечатлена красота мира.
Без музыки не обходится ни одно значительное событие нашей жизни: мать поет колыбельную Моцарта, во время бракосочетания звучит свадебный марш Мендельсона, похоронную процессию сопровождают скорбные звуки Шопеновского марша.
Музыка – часть жизни, и поэтому реальна, как жизнь. Не всегда композитору удается непосредственно влиять на общество, но он может совершенствовать нравственный облик человека.
В чьей голове нет серьезных мыслей, тот сочиняет эстрадные песни или джаз. Среди этих «счастливчиков «- Игорь Николаев, Раймонд Паулс, Дюк Эллингтон.
Коммерческое искусство примитивно и пошло. Сколько талантов погибло в погоне за шумным успехом! Таковы авторы слезливых мюзиклов Александр Журбин, Алексей Рыбников, Эндрю Ллойд Уэббер.
В музыке низкого сорта обнаженная чувственность и соблазнительная красота вытесняют возвышенные эмоции. Чтобы убедиться в справедливости этих слов, сравните такие оперы, как «Порги и Бесс»Джорджа Гершвина и «Миндия»Отара Тактакишвили.
Каков стиль оперы, таковы ее герои: мечтательные у романтика Винченцо Беллини, порывистые у реалиста Джузеппе Верди, страстные у вериста Джаккомо Пуччини, необузданные у экспрессиониста Альбана Берга и подражавшего ему Дмитрия Шостаковича. Насколько сильным было влияние Берга на Шостаковича, ощутит каждый, кто послушает «Воццека»и «Катерину Измайлову».
Где нет знаменитых певцов и просвещенной публики, там опера не живет. В таком случае пусть композитор не питает иллюзий, что ему удастся создать полноценный оперный спектакль. Нет, чудо не произойдет. Даже гениальный Петр Чайковский не был застрахован от непредсказуемых ситуаций в театре и неожидаемых «сюрпризов»горячо любимой им оперы.
Далеко не всегда новый музыкальный язык отличается колористическим богатством, праздненством красок и тембров. Эти качества сполна воплотились в импрессионистской музыке Клода
Дебюсси и Мориса Равеля.
В таком же роскошно-красочном стиле написаны ранние оперы «Соловей»Игоря Стравинского и «Любовь к трем апельсинам»Сергея Прокофьева. Вскоре пути талантливы хсоотечественников разошлись: тонкое стилистическое чувство Стравинского выродилось в поверхностную стилизацию, тогда как прокофьевское ощущение стиля окрасило в свежие тона его произведения. Прокофьев не занимался стилизацией, он творчески переосмысливал музыку композиторов прошлого. Здесь он следовал за Петром Чайковским и Антонином Дворжаком, перевоссоздававших моцартовский стиль в собственный музыкальный язык.
Стилизация бывает посредственной, талантливой и гениальной. Последнюю, к слову сказать, уже нельзя называть стилизацией: Сергей Слонимский показал себя талантливым мастером русского стиля в опере «Виринея», Сергей Прокофьев – гениален в стилистически тонких Первой и Седьмой симфониях.
Нередко произведения композиторов на мифологические, религиозные, исторические сюжеты дышат «священным трепетом древности»(немецкий философ Теодор Адорно). Но, чаще всего, неоклассические реконструкции музыкального прошлого бледны и безлики. Такова «Орестея»Сергея Танеева. Сколько бы раз не возобновляли ее постановку на оперной сцене, добрые намерения всегда терпели фиаско!
Бывает так, что светская музыка духовна, а «религиозная»– бездуховна. Все дело в том, кто именно создает музыкальное произведение – гений или посредственность. Между подлинным искусством гения и подделкой посредственности огромная разница: первый – творит, второй – подражает, первый создает новое качество, второй воссоздает старое. В таком соотношении находятся Роберт Шуман и Гуго Вольф, Иоганнес Брамс и Макс Брух, Петр Чайковский и Антон Аренский. Впрочем, Вольф, Брух, Аренский – не в полном смысле посредственности, а талантливые посредственности.
Нельзя не согласиться с Теодором Адорно в том, что стилистическое искусство «вторично»и «предательское». Действительно, каждому вдумчивому человеку неоклассицизм Игоря Стравинского и неоромантизм Кшиштофа Пендерецкого покажутся довольно неестественными, а значит – уязвимыми.
Каждый новый шаг в музыке сопровождается восстанием красоты: ослепительной, дерзкой, бросающей вызов обществу. Именно такой представлялась обывателям новаторская музыка Глюка, Бетховена, Берлиоза, Вагнера, Мусоргского, Дебюсси, Скрябина, Шенберга, Прокофьева. Этот ряд композиторских имен легко продолжить, и тогда мы поймем, что революционное обновление выразительных средств это необходимое условие для постепенного, эволюционного развития искусства.
Музыка наделена внутренней, духовной красотой. Какую бы музыку мы не слушали – народную или профессиональную, светскую или религиозную – каждая из них подчинена закону духовная красоты. Если музыкальное произведение талантливо, оно дарит эстетическое наслаждение, чем-то подобное тому, какое мы испытываем в момент близости к Богу. Это первый уровень духовной красоты! Если музыкальное произведение вызвано к жизни божественным вдохновением композитора, оно приносит душевную радость, сравнимую разве что с Небесным блаженством. Это второй уровень духовной красоты! Есть еще третий: он связан с собственно духовной, т.е. религиозной музыкой, в которой человеческий дух возносится к Богу. Все три уровня духовной красоты – эстетическое наслаждение от талантливой музыки, душевная радость от вдохновенного произведения и духовный восторг от религиозной музыке - являются постепенным восхождением к Отцу Небесному. Это позволяет ставить в один ряд, казалось бы, несовместимые музыкальные произведения: например, «сатанинскую»«Вальпургиеву ночь»из «Фауста»Шарля Гуно или сладострастные «Половецкие пляски»из «Князя Игоря»Александра Бородина с Боговдохновенными «Страстями по Матфею»Иоганна Себастьяна Баха.
Музыка проявляет незаинтересованный интерес к красоте. Музыка рациональна ради иррациональной красоты. Ее красота выше религии, философии, морали. Она сияет, как солнце, и становится солнечной красотой. Солнечной красотой наполнена музыка Антонио Вивальди, Джоаккино Россини, Джоржа Бизе, Сергея Прокофьева. Но символом композитора солнечной красоты прежде всего является Вольфганг Амадей Моцарт!
Духовная красота музыки Моцарта сияет, как солнце, как счастье, как Божий лик!
Из этого видно, что моцартовскую духовную красоту образуют три субстанции: 1. Природная (солнце), 2. Человеческая (счастье), 3.
Божественная благодать.
Если в музыке Моцарта три субстанции находятся в гармоническом равновесии, то в музыке Россини господствует солнечный свет, а в музыке Бизе и Прокофьева преобладает человеческое счастье. Этим универсальная моцартовская красота принципиально отличается как от красоты Россини, так и от красоты Бизе и Прокофьева.
Произведения Петра Ильича Чайковского восхищают слушателей красивыми мелодиями: трепетными, нежными, интимно- ласковыми. Это мелодии любви: они, делаясь зрелыми, мужественными, развертываются в пространстве и времени, пока не достигнут вершин общечеловеческого счастья. Своей задушевностью лирические мелодии Чайковского близки к мелодиям Феликса Мендельсона-Бартольди и Эдварда Грига, хотя они не столь ослепительны, как мелодии Россини и Бизе.
Чайковский создавал мелодии душевно-сердечной, эмоциональной красоты. Такой тип мелодий преобладал в романтической и реалистической музыке XIX столетия. Однако Чайковскому выпала счастливая миссия обобщить ранее накопленный опыт и оказаться на вершине эпохи. В его творчестве мелодическое мышление достигло кульминации. После Чайковского начался спад мелодической и, следовательно, музыкальной красоты.
Особо надо выделить композиторов, создававших мелодии мудрой красоты: это Иоганн Себастьян Бах, Антон Брукнер, Иоганнес Брамс. Как прекрасна своей целомудренной чистотой и взволнованной нежностью лирическая тема 3-й части Третьей симфонии Иоганнеса Брамса! Слушая ее, кажется, что к твоему плечу прикоснулось крыло ангела, зовущего в мир райского счастья! А ведь это – не религиозная музыка!
Музыкальная красота не удовлетворяется тем, чтобы любовались ею, она требует от слушателей активного сотворчества. Главным образом это относится к музыке композиторов-мыслителей – И. Иоганна Себастьяна Баха, Георга Фридриха Генделя, Людвига ван Бетховена, Рихарда Вагнера, Сезаря Франка, Антона Брукнера, Густава Малера, Сергея Прокофьева. Представьте себе, сколько надо затратить внимания и душевных сил, чтобы проследить, как возникают и переплетаются сотни лейтмотивов в оперной тетралогии «Кольцо Нибелунга»Рихарда Вагнера! Мало того: еще необходимо проникнуться духом немецкого гения, осмыслить его место в мировой культуре. Разве гомеровский масштаб творчества Вагнера не требует от нас созидательной работы, столь важной для обогащения собственного духовного мира и торжества музыки гениального композитора во всем мире?!
Моцартовская красота легкокрыла, полетна, вагнеровская – отягощена мифологией, религией, моралью, штокхаузеновская – омертвлена наукообразным интеллектуализмом. Композиторы XX столетия с завидной настойчивостью изгоняли красоту из музыки, пока не заточили ее в мрачное подземелье! Но, к счастью, не все из них оказались фанатиками-саванароллами в музыкальном искусстве.
Крайне важно понимать, как протекают процессы утверждения красоты в музыке. Не зная этого, мы не сумеем объяснить, почему Чайковский стремился к моцартовскому, а не бетховенскому идеалу красоты. Не поймем, почему Чайковский боготворил
Моцарта и прохладно относился к Фредерику Шопену – такому же чародею мелодий, каким был сам! Из ревности? Или из равнодушия? Для Чайковского Моцарт - недосягаемая звезда! Напротив, Шопен - вполне доступен ему!?
Красота в музыке всегда актуальна. Ею наслаждаются люди разного цвета кожи и национальностей: симфонии Бетховена японцы слушают с тем же интересом, что и европейцы. В свою очередь, европейцам «Бразильские бахианы»Эйтора Вилла-Лобоса не менее дороги, чем Итальянские, Французские или Английские клавирные сюиты И. С. Баха.
Красота продлевает жизнь музыки, музыка содействует торжеству красоты. В гениальном произведении они неотделимы одна от другой. При этом не так уж важно, о какой музыке идет речь: классической или современной. К какому бы веку не принадлежала прекрасная музыка, она останется в памяти людей многих поколений. Среди выдающихся композиторов-гуманистов выделяются благородный Фриц Крейслер, грустный Ян Сибелиус, страстный Эйтор Вилла-Лобос, блестящий Сергей Прокофьев, жизнеутверждающий Арам Хачатурян, возвышенный Георгий Свиридов, благостный Арво Пярт вселенский Гия Канчели.
Когда слушаешь талантливое произведение, кажется, что красота музыки замедляет ход времени, а в момент ее торжества – оно вовсе останавливается. Чувствуешь приближение некоего таинства: время, словно, распахивает перед нами Врата вечности. Давайте раскроем тайну «остановившегося мгновения «!
Глубоко символично, что Реквием Моцарта и Шестая симфония Чайковского, были, во-первых последними их произведениями, во-вторых, трагедийными, в–третьих, прекрасными, в-четвертых, с потрясающей выразительной силой, в- пятых – в высшей степени гениальными! Траурное песнопение Реквиема и скорбь Шестой симфонии вводят нас в атмосферу прощания с усопшим. В такую минуту мы думаем о жизни и смерти, о бренности земного существования, о добрых делах умершего человека… Тягостный гнет утраты постепенно рассеивается. В момент погребения мы уже знаем, что тело человека будет там, где отсутствует время, а его душа вознесется к Богу и бессмертию. Так трагическая остановка времени дарит надежду на вечную жизнь и райское блаженство: здесь-то и происходит торжество духовной красоты в гениальных музыкальных творениях!
Красота безобразное превращает в прекрасное. Отрицательный персонаж оперы она наделяет качествами, пробуждающими к нему интерес и даже симпатию: мы задним числом оправдываем его неблаговидные поступки. Зрители великодушно принимают жуликоватого Фигаро, расчетливого Дон Жуана, злонамеренного Мефистофеля, ревнивого Отелло, безумного Германа.
Каков механизм преобразования безобразного в прекрасное? Это происходит следующим образом:
1) красота безусловна;
2) красота самодостаточна;
3) красота притягивает к себе безобразное;
4)красота наделяет безобразное привлекательными чертами;
5) красота превращает безобразное в прекрасное;
6) прекрасное и преобразованное им безобразное составляют диалектическое единство:
а) на уровне музыкального языка;
б) на уровне этики;
в) на уровне эстетики;
г) на уровне художественной формы;
д) на уровне талантливого произведения искусства, которое приносит людям эстетическую радость.
Из века в век красота преобразует безобразное в прекрасное, и с каждым столетием все труднее это делать. Из века в век люди меняют свое отношение к красоте, которая все менее и менее ими ценится. Одновременно они по-разному относятся к преобразованному красотой безобразному: иронически – в XVIII столетии; критически – в XIX; обличительно – в XX.
Люди нашего века все чаще подвергают сомнению прекрасное и преобразованное безобразное, ставят под вопрос благородную миссию красоты.
В XX столетии преобразованное безобразное начинает отдаляться от прекрасного: когда оно рвет тонкую нить между ними, оно становится действительно безобразным, превращается в отрицание добра и красоты, в озлобленность, разнузданность, жестокость, так сказать, в разрушительную, демоническую силу. Неистовство безобразного доходит до крайних пределов.
Не реалистическое правдоподобие, а красота делает музыкальное произведение совершенным. Благодаря красоте опера «Снегурочка»Николая Римского-Корсакова оказалась цельным и возвышенно-одухотворенным спектаклем, чего не скажешь о его исторически правдивой «Царской невесте». Коренной недостаток «Царской невесты»состоит в том, что в ней правда преобладает над красотой.
В талантливом музыкальном произведении красота и правда взаимосвязаны: правда обогащает красоту, красота продлевает век правды. Возможно что, правдивая музыка «Бориса Годунова»Модеста Петровича Мусоргского еще долго будет волновать сердца слушателей, тогда как у красивой музыки вердиевской «Травиаты»вечная жизнь.
Правда воплощается, главным образом, в содержании музыкального произведения, красота – в его форме. Эту же мысль можно выразить иначе: содержание и форма образуют неразрывное единство правды и красоты. В классической музыке эти составные элементы находятся в равновесии, в музыкальном модернизме один из них превалирует над другим. Структура классической музыки гармонична, модернизма – дисгармонична. С этой точки зрения Прокофьев –классик, Шостакович – модернист!
Красота формы, т.е. классическая форма, достигла абсолютного совершенства в музыке Гайдна, Моцарта, Бетховена. Постепенно красота формы утрачивает свои позиции перед правдой содержания. Особенно интенсивен этот процесс в романтизме Вагнера, Брукнера, Малера, в реализме Мусоргского, Римского-Корсакова. Вспомним, сколько раз автор «Бориса Годунова»и «Хованщины»менял местами картины этих опер, так и не решив до конца, какой должна быть форма спектакля. Дальнейшее разбалансирование формы и содержания происходит в музыкальном модернизме XX столетия.
Модернизм – это безраздельное господство негативного содержания над разрушенной формой. Постмодернизм – это беспомощная, а значит, провокационно-ложная попытка формы отвоевать у содержания утраченные позиции. Краеугольный камень модернизма – эксперимент, постмодернизма – имитация. модернизм – это ветвь Шенберг-Штокхаузен, постмодернизм – ветвь Стравинский-Шнитке. Как видим, немецкая школа – экспериментировала, русская – подражала!
Содержание и форма – двуедины. От красоты зависит, насколько гармоничной будет их взаимосвязь. Красота не допускает союза прекрасного содержания и безобразной формы или безобразного содержания и прекрасной формы. Следовательно, никакая форма, будь она самой совершенной, не примет хаос отрицательно -негативного содержания вроде апокалипсического катастрофизма Кшиштофа Пендерецкого или бесовских неистовств в операх Альфреда Шнитке. В памяти возникает сюрреалистическая сцена из «Доктора Фаустуса»Шнитке, когда Мефистофель танцует страстное танго, демонстрируя торжество беснующейся пошлости. В такой ситуации форма картины, как и всей оперы, теряет свою художественную ценность.
Традиция – это распустившееся дерево со старыми корнями и новой листвой. Традиция создает базу для эволюционного развития музыки, разрыв с традициями ввергает музыку в революционную пучину. Рьяным революционером в музыке был Арнольд Шенберг, но самым радикальным – Карлхайнц Штокхаузен. Они разрушили основы музыкального искусства. Они взорвали плотину, и хлынувшие селевые потоки снесли изящные беседки и павильоны. Иное дело – Арам Ильич Хачатурян, продолжавший развивать традиции классической музыки. Он создавал полноценное, жизнеутверждающее искусство. В лучах солнца зреют гроздья винограда, благоухают сады, в небе стрекочат птицы – во всем живом пульсирует энергия и радость жизни! Это великолепие мы слышим в блестящем Скрипичном концерте Арама Хачатуряна – композитора, открывшего нам глаза на земной рай! Не здесь ли кроется истинное новаторство?
Не существует раз и навсегда данной музыкальной формы. Форма – это процесс, который длится во времени и развертывается в пространстве. Форма – это живая материя, неосторожное прикосновение к которой опасно для нее. Изменив в симфонии хотя бы одну ноту или динамический оттенок, композитор даст ей новую форму. И даже если он поставит иную дату окончания партитуры, наделит ее иным смыслом. Известно, что Людвиг ван Бетховен зачеркнул на титульном листе Третьей симфонии посвящение Наполеону Бонапарту и назвал ее «Героической». Бетховен, по сути дела, создал новую симфонию.
Арнольд Шенберг изобрел серийную технику композиторского письма, некое подобие музыкального эсперанто. На нем «заговорили»композиторы-умники из многих стран мира, но простые люди не понимали их музыку. Так возникла непреодолимая пропасть между элитой и массой, в чем, безусловно, повинен революционер музыки XX столетия Арнольд Шенберг.
Его ученик Альбан Берг с крайней агрессивностью набросился на красоту в экспрессионистской опере «Воццек». Что в результате мы имеем на сцене? Резню! Лужи крови! Страх! Отчаяние!
Духовная сущность музыки воплощается в ее красоте. Предельно обостренный экспрессионизм Берга, Шостаковича, Щедрина, Шнитке рубит под корень оперный жанр. В духе «Воццека»Альбана Берга написаны «Нос»и «Катерина Измайлова»Дмитрия Шостаковича, «Мертвые души»Родиона Щедрина, «Доктор Фаустус», «Жизнь с идиотом»Альфреда Шнитке.
Игорь Стравинский – заложник собственного пытливого ума. Композитор неудержим в поисках экстравагантного, прельстительного, редкостного. Он обладал предельно обостренным нюхом на забытое или непознанное.
Зыбка связь композитора-экспериментатора с обществом. Для кого Джон Кейдж написал фортепианную пьесу «Четыре тридцать три», если не для адептов модернизма, пожелавших насладиться тишиной четыре минуты тридцать три секунды! Единственное, что удалось Джону Кейджу, так это блеснуть перед коллегами оригинальным композиторским приемом звучащей паузы!
Музыка без высших идеалов – антигуманна. Показывать на оперной сцене отвратные моменты жизни – это вызов циников! Имеющие место в среде интеллектуальной элиты эксгибиционисткие выпады не делают честь даже гениальному Карлхайнцу Штокхаузену! Нет ничего оригинального в его идее уподобить Вселенную матери. Поэтому он решает показать Вселенную-мать в момент рождения мира из ее женской плоти, т. е. в эпатирующей сексуально-эротической наготе! Такой картиной открывается первая опера «Свет»из оперной гептологии Штокхаузена.
Без красоты музыка не существует. Не беря в расчет красоту, композитор-экспериментатор отнимает у музыки душу.
Штокхаузен не сочинял музыку, а «исследовал»музыкальную «материю», определял удельный вес музыкальных частиц, атомов, электронов, протонов, скорость движения, пространственно-временные параметры их существования. Словом, перед нами – композитор-физик!
Модернизм заменил тонко чувствующее сердце механическим стимулятором, снабдив композиторов четкими правилами, как сочинять музыку с помощью логических систем, например, 12-тоновой техникой письма Шенберга.
Модернизм не смог ни развивать, ни преумножать классическое наследие прошлых веков. Шенбергская фетишизация нового была выражением страха и растерянности перед неспособностью создавать прекрасное искусство.
Модернизм и авангардизм были выражением страха и ужаса людей, живших в эпоху революций, мировых войн, угрозы всемирной катастрофы.
Модернизм и авангардизм – это звуковой Апокалипсис.
Модернизм и авангардизм в музыке – это бездушие, насилие, издевательство над ее природой. Яркий пример – «Вертолетный квартет»Штокхаузена. Композитор в каждый из четырех вертолетов сажает по одному участнику скрипичного квартета, которые играют свои партии под рев моторов и шум винтов взмывших в небо машин. Затем их «ансамбль»транслируется по радио в зал!
В модернизме зло совершает насилие над красотой, в постмодернизме – зло, приняв вид добра, имитирует красоту. В первом случае дьявольский дух, сатана, действует открыто, во втором – скрытно. С помощью христианских категорий мы лучше поймем духовную подоснову модернизма и постмодернизма. Различие их огромно. Оно значительно даже в творчестве одного композитора, скажем, Кшиштофа Пендерецкого: в зрелые годы он считался авангардистом, в последний период предстает как неоромантик. Резкое, диссонансное звучание музыки польского композитора сменяется на благозвучное, консонансное. И все-таки, музыка последнего периода Пендерецкого – это не подлинное, а постмодернистическое реставрационное искусство.
Обыкновенно одни модернисты враждебно относятся к другим, одни модернистские течения находятся в состоянии войны с другими. Выходит, что искусство отрицает искусство, а именно искусство с остатками красоты отвергает искусство вовсе без красоты – то, что находится за пределами «Черного квадрата»Казимира Малевича и звучащей паузой Джона Кейджа.
«Черный квадрат»Казимира Малевича – это, как выразился бы Теодор Адорно, «позитивное ничто», «позитивный смысл бессмыслицы». В чем суть этого парадокса? Его разгадка проста: Казимир Малевич словно говорит нам, что за пределами «Черного квадрата»искусства уже нет.
По моему мнению, «Черный квадрат»Казимира Малевича – это печать дьявола, закрепляющая на века дисгармонию и хаос.
Модернизм отвергает красоту, постмодернизм намеренно препарирует красоту. Однако настоящая красота, как прошлых веков, так и нашего времени, самодостаточна, существует вне зависимости от различных стилей. Красота в своей основе проста, скромна, сдержанна, знает меру в самовыражении, светла, солнечна, жизнерадостна, в скорби и трауре. Она надеется на счастливый выход из трагических ситуаций, ибо оптимистична и гуманна. Это красота Прокофьева, Хачатуряна, Свиридова, Канчели, Вангелиса.
Культу зла модернизма и культу ложной красоты постмодернизма музыка XXI столетия противопоставляет идеал истинной красоты. Время требует здорового, полноценного музыкального искусства.
Теперь надо определить сущность искусства. Искусство – это египетский сфинкс, в загадочной улыбке которого заключена земная и небесная мудрость. Искусство – это игра детей в песочнице, уверенных, что они строят настоящие крепости и замки. Теперь соедините вместе мудрость сфинкса и наивность детей, и вы поймете, что искусство держится на мудрой и одновременно целомудренной красоте! Именно ее мы видим на картинах Рафаэля Санти и слышим в музыке Вольфганга Амадея Моцарта!
5. Советы молодым педагогам
Цели и задачи педагога.
Высшее предназначение педагога – вести за собой юношество.
Педагог – зодчий творческой личности.
Педагог заботливо растит композиторскую молодежь.
Обладая орфической натурой, педагог воспитывает в ученике певца красоты.
В педагоге пылает огонь Гераклита, побуждающий молодого композитора создавать вдохновенную музыку.
Педагог объясняет ученикам, что музыка – это пифагоровский синтез числа и гармонии, логики и красоты.
Педагог несет воспитанникам свет знания Анаксагора.
Педагог раскрывает ученикам философию Платона о присутствии Божественного духа в природе и человеке.
Педагог сопровождает молодых людей по миру аристотелевского всеохватывающего знания.
Педагог убеждает молодых композиторов в том, что нравственность неотделима от философией стоиков и учения Иисуса Христа, что без веры в Бога не станешь добропорядочным человеком.
Почему стоик Сенека вскормил в Нероне человека-изверга? Философ неосмотрительно потворствовал худшим качествам будущего императора!
Нельзя пройти мимо мысли Гельвеция, говорившего о «совершенном воспитании»без участия священников и святош! Думается, что «совершенное воспитание»возможно как с Богом (религиозное ), так и без Бога (светское ). Главное, чтобы человек имел совесть, которая является в нем искрой Божьей!
Руссо пишет о законе «результирующего притяжения», в силу чего возникают предпосылки «общей воли». Она соединяет учителя и ученика воедино ради того, чтобы служить музыке и через музыку – людям.
Сердцевиной педагогики выступает мораль, связывающая творческую личность с обществом. В свою очередь личность является высшей общественной ценностью, которая опирается на кантовский «категорический императив».
Мысли Гегеля о том, что «государство разумно», педагог противопоставляет идею: «красота разумна».
Педагог решительно отвергает ницшеанскую философию господства сильных над слабыми. Она уводит молодых людей от человечности и милосердия.
Для педагога были и остаются Великими наставниками Каменский, Дистервег, Песталоцци – светочи человечества!
Педагог-просветитель менее всего озабочен собственными произведениями, он живет ради настоящего и будущего творчества учеников.
Если учитель по натуре – общественник, а ученик – индивидуалист, то возможно ли между ними взаимопонимание? Педагогика приносит зрелые плоды в атмосфере товарищества и доверия.
Без моральной поддержки педагога, его целенаправленной воли молодому таланту трудно стать композитором-профессионалом.
Наставник поднимает ученика от «образованного слушателя»до уровня «слушателя-эксперта»как говорит немецкий философ Теодор Адорно. Для этого нужен повседневный кропотливый труд.
Педагог искренне убежден в том, что любой композитор, независимо от величины таланта, вносит свою лепту в историю музыки: гениальная музыка возникает не на пустом месте, а на почве сотен и тысяч разных по качеству произведений! В силу этого педагог добросовестно воспитывает одаренных и менее одаренных молодых композиторов.
А) Леопольд Моцарт и его сын Вольфганг.
Юный Вольфганг нашел в Леопольде Моцарте любящего отца и строгого наставника. Но главным его учителем был Бог, вдохнувший в чудо-ребенка гениальность!
Не случайно Леопольд Моцарт советует сыну: «Полагайся только на Бога. Все люди – сволочи». Став взрослым, Вольфганг нередко говаривал: «Музыка – это молитва, а Бог – прощение».
Моцарт начал сочинять музыку в четыре года! Композиторские способности он унаследовал от отца, придворного капельмейстера. От отца ему досталась и повышенную сексуальность. юный Моцарт влюблялся в женщин с семи лет. После женитьбы у него родилось 6 детей к 35- ти годам жизни. Неукротимы нрав он проявил уже в тот момент, когда вступил в брак без родительского благословения!
Наделенный тонкой натурой и легко ранимой психикой, Моцарт обладал огромным, но уязвимым самолюбием. Именно эта черта привела автора «Дон Жуана»к преждевременной смерти, вообразив себе, что его кто-то хочет отравить, Моцарт болезненно переживал встречу с таинственным посетителем в сером плаще, заказавшим реквием. Страх смерти парализовал волю к жизни.
Из приведенных фактов вытекают следующие выводы:
- в обучении композиции желательно участие родителей или же педагога, берущего на себя родительские функции;
- педагог внушает ученику благоговейное отношение к Всевышнему;
- педагог проявляет максимальное внимание к физическим и духовным запросам молодого дарования;
- педагог оберегает воспитанника от душевных кризисов, иной раз приводящих к трагическим последствиям.
Б) А. Г. Рубинштейн и Петр Чайковский.
Не будет преувеличением сказать, что Антон Григорьевич Рубинштейн – это русский Ференц Лист. В его лице Россия имела выдающегося музыкально- общественного деятеля, блестящего пианиста, талантливого композитора дирижера, педагога, публициста. Лист и Рубинштейн прославились, как истинные подвижники музыки. Каждый из них был сложной, противоречивой натурой.
Рубинштейн оказался требовательным и ревнивым учителем гениального Петра Ильича Чайковского. Между ними не сложились дружеские отношения, не возникло творческое взаимопонимание. Скорее, их разделяло скрытое соперничество – менее выраженное у Рубинштейна и более явное у Чайковского (в душе, конечно, а не на публике!). Благо, что молодой автор «не сорвался», не покончил жизнь самоубийством, хотя не раз стоял у роковой черты! Да, обучение Чайковского в Петербургской консерватории нельзя сравнить с благоприятной творческой обстановкой, существовавшей в семье Моцарта!
Петр Чайковский окончательно решает посвятить себя музыке в 21 год. Оставив службу в Министерстве юстиции, он поступает на подготовительные курсы консерватории. Не раз его одолевали сомнения относительно новой профессии. Тем не менее, благодаря настойчивости и трудолюбию он овладел секретами композиторского мастерства и выдвинулся в первые ряды русских композиторов. Петр Ильич Чайковский – это пример быстрого созревания таланта. В считанные годы он достиг вершин гениальности (впрочем, так произошло с Берлиозом и Вагнером ). Чайковскому понадобилось семь лет с момента поступления в консерваторию до создания гениальной увертюры-фантазии «Ромео и Джульетта». Позже, едва перешагнув порог творческой зрелости, в 35-37 лет, он создает бессмертную оперу «Евгений Онегин», прославленный Первый фортепианный концерт и замечательный Скрипичный концерт. Какой стремительный взлет творческого духа!
Надо заметить, что «Ромео и Джульетту»Чайковский сочинял не под руководством консерваторского учителя А. Рубинштейна, а под строгим контролем главы «Могучей кучки»Милия Алексеевича Балакирева. Каждая мелодия, каждая тональность, общая конструкция Увертюры не раз согласовывались с Балакиревым. В процессе их совместной работы столкнулись две композиторские школы, два метода преподавания композиции: академическая с ее формализмом и «независимая», свободная от пут академизма. Можно утверждать, что решающий шаг на пути к гениальности сделан Чайковским вне стен консерватории: если Рубинштейн воспитал в Чайковском талантливого композитора, то Балакирев – гения!
В) М. А. Балакирев и Николай Римский-Корсаков.
Широко распространен взгляд, будто Милий Алексеевич Балакирев - посредственный композитор. Это не так! Он стал бы великим композитором, если бы не пожертвовал своим творчеством ради творчества других людей. Балакирев всецело посвятил себя гениальным ученикам: Бородину, Мусоргскому, Римскому-Корсакову, делился своим опытом с Чайковским, Глазуновым, Ляпуновым.
Ситуация с Римским-Корсаковым особая. Он был активно действующим композитором и одновременно профессором Петербургской консерватории. Это раздваивало создателя «Снегурочки»: он затрачивал силы на сочинение музыки и преподавание в казенном учебном заведении. Не потому ли Римскому-Корсакову не удалось воспитать из сотен консерваторских учеников ни одного гениального композитора? Исключение составили Александр Глазунов и Игорь Стравинский, с которыми Николай Андреевич занимался на дому, в неформальной обстановке, напоминающей живые беседы в балакиревском кружке. Вероятно, он вел с молодыми коллегами-друзьями заинтересованный разговор о музыке и путях ее дальнейшего развития. Здесь снова встретились две методики преподавания композиции: формально-отчужденная и дружественно-участливая.
Консерваторская «ржавчина»коснулась Скрябина, Рахманинова, Прокофьева, Асафьева. Александру Скрябину пришлось оставить класс свободного сочинения Антона Аренского, в прошлом ученика Римского-Корсакова, молодой композитор безоглядно бросился в стремнину новаторского симфонизма. Сергей Рахманинов после консерватории оказался незащищенным перед суровыми обстоятельствами жизни, неоднократно впадал в затяжные душевные кризисы, пока окончательно не избрал карьеру концертирующего пианиста. Сергею Прокофьеву фактически отказали в «свободном сочинении»на основании того, что он писал музыку не по правилам. Будущий академик Борис Асафьев оставил класс инструментовки маститого Римского- Корсакова, посчитав, что обойдется без его советов и рекомендаций. Консерватория многое дает и не меньше отнимает. Учиться в консерватории полезно, но опасно!
Примерами гуманной педагогики могут служить отношения между Глиэром и Прокофьевым, Буланже и Пьяццолла, антигуманной – Лядовым и Прокофьевым, Шостаковичем – Свиридовым (Остается добавить, что Лядов был учеником Римского-Корсакова, а Шостакович – учеником ученика Римского-Корсакова!).
Из педагогического опыта
Музыка, не затрагивающая сердца людей, никому не нужна. Элитарность ведет к субъективизму, субъективизм – к формализму.
Наглядный пример – Арнольд Шенберг.
Адепты «всеобщей «или «национальной «музыки в равной мере неправы. Подлинно великая музыка – всечеловеческая, вбирающая в себя национальные элементы многих народов: это венские классики Гайдн, Моцарт, Бетховен, это романтики Лист, Брамс, Малер, Григ, Чайковский, Дворжак. В их произведениях сформировался единый многонациональный музыкальный язык В несколько иной ситуации оказались основоположники национальных композиторских школ: Глинка, Сметана, Свенсен, Эркель, Сибелиус, Вилла - Лобос. Их музыка отличается, прежде всего, духом, душой и характером своего народа. И только через типичные черты определенного народа она несет общечеловеческое содержание!
Проблему традиции и новаторства способна решить лишь свободная творческая личность, не впадающая в крайности и не зараженная фанатическим отстаиванием какой-либо идеи. Она опирается как на всечеловеческую, так и национальную музыкальную речь. Она творчески преломляет обе системы мышления. Это убедительно подтверждает музыка Моцарта и Чайковского.
В наследии прошлого есть «живая»и «мертвая»музыка. Какой смысл стилистически оживлять засохшие ветви дерева!
Существуют одухотворенная и формалистическая стилизации музыки. Первую встречаем у Чайковского, Дворжака, Прокофьева, Свиридова; вторую – у Стравинского, Шнитке.
Искусство – это художественное воплощение красоты, существующей в природе и человеке. Не исключение – музыка!
Красота делает музыку гениальной.
Гуманно настроенный композитор сохраняет «верность образу прекрасного»(Теодор Адорно).
В гениальной музыке красота утверждает себя через правду, правда – через красоту. Особенно остро это чувствовали Бетховен, Верди, Бизе, Чайковский, Мусоргский, Прокофьев.
Зачастую произошло в ранних прокофьевских операх «Игрок», и «Любовь к трем апельсинам».
«Безобразное»допустимо в музыке лишь в рамках прекрасного. Такое встречается в операх Моцарта, Россини, Гуно, Мусоргского, Пуччини. Экспрессионистский натурализм Берга и натуралистический экспрессионизм Шостаковича одинаково несостоятельны в оперном жанре.
Выдающиеся произведения «расширяют эстетические горизонты»(Т. Адорно) людей, чего нельзя сказать о музыке катастроф Пендерецкого или экспериментальной музыке Штокхаузена: все ими написанное звучит однообразно!
Одухотворенная красота, какую мы слышим в Седьмой симфонии Сергея Прокофьева, выводит музыку из заколдованного круга модернизма и постмодернизма, беспомощного стилизаторства и позерства.
Надо развивать в молодом композиторе то, что заложено в нем Богом, иначе это будет насилие над природой неокрепшего таланта.
Выделяется три разновидности таланта:
- врожденный от отца или матери;
- унаследованный от дальних родственников;
- выработанный самим композитором.
Первым типом таланта обладали Вивальди, Д. Скарлатти, Бах, Гайдн, Моцарт, Бетховен, Паганини, Россини, Шуберт, Лист, Иоганн Штраус; вторым – Мендельсон-Бартольди, Шуман, Шопен, Глинка, Дворжак; третьим – Берлиоз, Вагнер, Верди, Чайковский, Брукнер, Римский-Корсаков. При этом следует помнить, что композиторы, создавшие сами себя, достигали таких художественных высот, какие зачастую недоступны природным талантам.
Уяснив, каким типом таланта наделен ученик, педагог сумеет избежать некоторых опасностей. Не следует чрезмерно восхищаться природными данными вундеркиндов. Это грозит пагубными последствиями для их психики и. К тому же с возрастом в творческих достижениях они постепенно сравниваются со сверстниками. Кроме того, вундеркиндов подстерегают трудности особого рода: это сомнения в избранной профессии, легкомысленное отношение к композиции, непомерное тщеславие, неумение находить общий язык с людьми. Разве не этими изъянами страдали многие и многие «баловни судьбы»?? Даже Великому Моцарту не удалось преодолеть моральные затруднения! Одна из проблем вундеркиндов состоит в ранней зрелости их творчества, когда юное дарование «выписывается», не успев повзрослеть. Иногда ребенок создает такое количество ярких произведений, что в будущем он уже не способен работать столь же интенсивно. Темп сочинения музыки резко падает, если вовсе не замирает. Словом, чем талантливее ученик, тем сложнее с ним работать.
Вечными и незыблемыми ценностями для молодого композитора должны стать Бог и Музыка – это то единственное, что никогда ему не изменит!
Композитора формирует кропотливый труд. В процессе труда приходит вдохновение.
Вдохновение – это наивысшая точка концентрации физических, душевных и духовных сил композитора.
Если у композитора нет таланта, он не создает, а придумывает музыку.
Одни композиторы предрасположены к символической музыке (Вагнер, Малер, Скрябин), другие – к конкретно-образной (Верди, Бизе, Мусоргский, Чайковский). Такое разделение свойственно и молодым дарованиям.
Не у всякого композитора-профессионала есть внутренняя потребность сочинять музыку. Это свойственно и многим ученикам: педагогу нельзя не видеть, кого он воспитывает – педанта или художника.
Огромную радость приносят педагогу занятия с талантливыми, прилежными и скромными молодыми композиторами. Они наполняют его организм созидательной энергией, бодростью и здоровьем.
Идеальные взаимоотношения между учителем и учеником возникают тогда, когда педагог воодушевляет молодого композитора тврить прекрасную музыку, а тот радует педагога удачными музыкальными произведениями: оба горят творческим процессом. В результате - на уроках царствует праздник!
В арсенале педагогических средств существует метод постепенного «взращивания»музыки. Сначала преподаватель рекомендует ученику сочинить одноголосную мелодию, затем просит добавить к ней второй голос, после чего – третий голос и бас. Как только возникла первая часть, можно присоединить к ней вторую, за которой последует повтор первой: в результате получится простая трехчастная форма. Главное здесь то, что педагог вместе с учеником постепенно вытягивает музыкальную ниточку из клубка всего произведения.
Как развивать мелодический дар ученика? Проще простого: пусть он напишет одну мелодию. Попросите его сочинить еще одну мелодию на интонационном зерне первой, затем ему нужно проделать эту операцию в третий, четвертый раз, и тогда преподаватель убедиться, что его воспитанник способен сочинить красивую мелодию! Не таким ли методом создавали свои гениальные арии Беллини, Чайковский и Прокофьев?
Когда ученик приходит на урок с «пустыми руками», жалуясь, что его не посетило вдохновение, педагог может прибегнуть к маленькой уловке: «поиграть в кости». Смысл его затеи состоит в следующем: учитель пишет на каждом
Фантике По одной ноте,перемешивает фантики, после этого ученик вытаскивает четыре-пять фантиков. Далее на основе четырех-пяти нот он сочиняет мелодию с помощью фигурационного опевания каждой из них. В данный момент преподаватель может помочь ученику определить характер и размер будущей пьесы. Наконец, к мелодии подбирается гармония, ставится бас, изобретается фактура. Так возникнет пьеса из логической цепочки, собранная быть может без вдохновения, но в процессе творческой работы!
Прокофьев написал оперу в 9 лет, Моцарт – в 12, Лист – в 14, Мендельсон –Бартольди – в 15, Россини – в 16. Это аргумент в пользу того, что преподавателю не надо бояться давать детям сочинять оперы и балеты – одна из моих учениц первую оперу написала в 9 лет, балет – в 10, следующий балет – в 11, после него – оперу в 12. Причем отдельные ее оперы и балеты были исполнены профессиональными артистами. Звучат они даже сегодня, через Десять лет после их создания.
С какого момента преподаватель начинает требовать от ученика серьезного изучения нот знаменитых композиторов? Видимо, тогда, когда ученик окончательно решит стать композитором, т.е., перед поступлением на композиторский факультет консерватории.
До этого момента не следует отягощать его технологическими сложностями.
«Духовное в музыке»(Т. Адорно) открывается ученикам через прослушивание или изучение религиозной музыки, а также камерно-инструментальных произведений (сонат, трио, квартетов, квинтетов) – заложенная в них музыкальная мысль проникает в глубины человеческого сердца, во внутренний мир композитора. Тогда внешний мир отступает на задний план, освобождая место духовному началу, соединяющему нас с Богом.
Обыкновенно инструменталисты не подозревают о наличии у себя композиторских способностей. Надо открывать им глаза на свои природные данные. Тогда педагог найдет среди рядовых музыкантов золотые россыпи композиторов!
Вполне логично давать ученикам возможность сочинять музыку для тех инструментов, на которых они играют – скрипки, флейте, баяне, аккордеоне, гитаре, цимбалах. Как правило, это приносит замечательные результаты!
После первого большого успеха, когда душа молодого композитора окрылена, педагог спешит вернуть его в прежнее рабочее состояние, опасаясь затяжной эйфории и бесплодных мечтаний воспитанника. Педагог увлечет его новыми творческими замыслами, откроет перед ним новые горизонты и перспективы. Надо, чтобы ученик каждый день сочинял музыку, трудился во имя того, в чем видит смысл жизни!
Педагогические издержки
Как воспитать духовно богатого композитора-творца в условиях «близящегося варварства»(Т. Адорно)? Посредством красивой, благородной, возвышенной музыки, какую в свое время создавали Мендельсон –Бартольди, Шуман, Шопен, Чайковский! Это возможно и в наш прозаический век!
В сравнении с педагогами-просветителями XVIII-XX столетий у преподавателей композиции нашего, XXI века, эстетический и этический кругозор заметно сузился. А это негативно отражается на молодых композиторах! Сегодня перед педагогами возникает задача вновь стать великими гуманистами и просветителями, и только тогда появятся среди их учеников гении.
Научить сочинять музыку проще, чем воспитать полноценную творческую личность. Преподавателю композиции не мешает знать, кто выйдет из его класса: художник, ремесленник или делец?
Если преподавателю безразлично, в чьи руки он вкладывает профессию композитора, перед нами – карьерист или формалист!
Когда преподаватель из тщеславия заставляет юных талантов преждевременно сочинять произведения крупной формы: сонаты, симфонии, оратории, оперы, балеты. Им движет будущая слава ученика, а значит - собственная слава! Это порочная практика!
Потворствовать самомнению ученика – это равносильно тому, чтобы подвести его на край моральной и творческой пропасти!
Педагог-прагматик воспитывает в молодом композиторе дельца, считающего, что композитор – это не профессия, а хобби, которому можно отдаваться в свободное время.
Взрастить ученика композитора-сноба – не велика заслуга: этим он, скорее, навредит музыке, чем принесет пользу!
Преподаватель-педант – враг творческой личности. Учиться у него скучно и бесполезно! Он обязательно заведет молодого композитора в тупик!
Грубый, скабрезный преподаватель-шутник отравляет душу молодых людей ядом скепсиса. Его нельзя допускать в класс композиции!
Тирания преподавателя убивает в ученике творческие задатки. По всей вероятности, он бросит сочинять музыку.
Слишком строгая, въедливая критика творческой работы ученика со стороны преподавателя пагубна для его таланта.
Беспринципный преподаватель дает путевку в жизнь аморальному композитору-дельцу, композитору-стяжателю!
Преподаватель-карьерист напускает на себя важность большого начальника, делает вид крайне занятого человека, хотя на самом деле он – бесплодная личность!
Аморально лепить из ученика композитора-подручного, композитора-слугу преподавателя, имеющего вес в обществе!
Преподавателей-деляг не меньше, чем композиторов-прохвостов: первые плодят вторых!
Красивые девушки сочиняют не в меру эмоциональную музыку, в чем есть свои преимущества и недостатки: они искренни и порой убедительны, хотя их нужно сдерживать в бурных излияниях чувств.
Если девушка предназначена для семьи и материнства, нет смысла учить ее композиции, требующей мужества, силы воли и настойчивости – чисто мужских качеств!
Бесполезно заниматься композицией с юношей, который, обладая смазливой внешностью, покоряет вкрадчивым разговором, предупредительной вежливостью, умеет обворожительно петь под гитару. Это пустоцвет!
Возникают трудности с молодыми людьми, посещающими религиозные секты: их фанатическая вера противится творчеству, они всецело служат Богу, но не музыке!
Непомерно самонадеянный молодой композитор – это бульдожье существо, которое опасно выводить на улицу!
Неискренний ученик со временем станет лицемером, а лицемер – подлецом, который будет дискредитировать профессию композитора!
Сочинять музыку ради славы и жить музыкой из внутренней потребности – это совершенно разные вещи, о чем педагог ни на минуту не должен забывать, иначе он вырастит пронырливого амбициозного композитора?
Одна из проблем состоит в том, что сознание молодежи отравлено массовой культурой: джазом, рок- и поп-музыкой. Нужно ли с этим бороться? Не разумнее ли разрешить молодому композитору писать легкую музыку? В этом есть некоторый смысл: во-первых, он будет развивать свой мелодический дар, чувство гармонии и ритма, во-вторых, не исключено, что он впоследствии проявит себя как автор оперетт, мюзиклов, киномузыки, эстрадных песен, В-третьих, надо учитывать то обстоятельство, что сегодня происходит слияние классической музыки с легкими жанрами в кинематографе и театре. Строгостями и запретами делу не поможешь!
Чем талантливее ученик, тем сложнее с ним работать: его здоровье и психика нередко внушают опасения, его душевные силы, нравственный и моральный облик зачастую ставят педагога в экстремальные условия. Будущее такого ученика налагает на преподавателя огромную ответственность: превратить исключительно одаренного человека в бездарность – преступление!
6. Советы молодым композиторам
Красота – это утренняя заря в природе и произведениях искусства.
Солнечная красота в искусстве – это золотой дождь Зевса, пролившийся на Данаю.
Искусство – неиссякаемый источник красоты.
Благодаря красоте искусство – бессмертно!
Во имя красоты художники не раз умирают и не раз воскресают в своей жизни.
Искусство преломляет жизнь и природу сквозь призму красоты.
Искусство облагораживает людей.
В искусстве запечатлены самые возвышенные порывы человеческой души.
Искусство без высоких идеалов рано или поздно окажется на обочине истории.
Спустившись с божественных Небес на грешную землю, искусство теряет поэтическое очарование.
Искусство полезно возвышенной красотой.
Если искусство несет отрицательную энергию, кому оно нужно?
В музыке отражаются красота и гармония мира.
Музыка создается по законам гармонии и красоты.
Представим себе, что гармония – квадрат, красота – круг. В таком случае, не является ли музыка квадратурой круга, неким несовершенным совершенством?
Красота – покровительница формы и содержания в музыке.
Форма и содержание музыки находятся в прозрачном взаимном отображении.
Форма очень хрупкая: стоит изменить в симфонии хотя бы одну ноту, и это будет уже другое произведение!
Важнейший закон музыки: красота восходит к правде, правда – к красоте.
Красота и правда неотделимы в музыкальном искусстве: правда обогащает красоту, красота продлевает век правды.
На основе единства формы и содержания музыки образуется синтез жизненной правды и возвышенной красоты.
Нет более могущественных владык над человеческим сердцем, чем музыка и Бог!
Через духовную музыку Небеса одаривают людей Божьей благодатью.
Самые красивые мелодии композитор создает тогда, когда в душе его поют ангелы.
Гениальные мелодии сплетены из цветов земного и Небесного счастья!
Искусство – это величайшее мастерство, филигранная работа ювелира!
Искусство создают энтузиасты, подвижники, великие труженики, эмоционально и духовно богатые люди.
Массовое искусство – дешевый товар.
Популярная музыка – ширпотреб.
Цыганская музыка пробуждает низкие страсти, делает сердце хмельным, а душу – пьяной.
Чувственное пиршество джаза оборачивается похмельным скепсисом.
Оперетты угощают обывателей мелодраматическим сиропом.
Мюзиклы привлекают мещан обнаженной чувственностью и обольстительной красотой.
Опера пишется по заказу народа, а не директоров музыкальных театров.
Кто настойчив, дерзок и непоколебим в опере, к тому рано или поздно придет успех.
Опере надо поклоняться как богине, как даме сердца.
Без рыцарского служения опере, никому не удастся покорить ее.
От «сюрпризов»оперы не застрахованы даже гении!
Опера – это лакмусовая бумажка композиторской души.
Главное действующее лицо оперы – ее автор!
Если в опере отсутствует духовный облик автора, она обречена на провал.
Бессмысленно приступать к сочинению оперы с холодным сердцем.
Оперу, в которой слишком много правды и слишком мало красоты, ждет забвение!
Неприглядная правда жизни обезображивает оперу.
Показывать бесстыдные поступки людей на оперной сцене – занятие пошляков!
Бездарную оперу не воскресит даже Ла Скала!
Традиция – это распустившееся дерево, у которого есть старые корни и новые листья.
Традиция – это эволюционное развитие искусства, разрыв с традицией – революционный протест. Музыка не обходится ни без эволюции, ни без революций.
Без новаторов музыка «зацветает», как вода в застоявшейся луже.
Композиторы-новаторы – это рудокопы, ищущие в подземных кладовых музыкального искусства драгоценные камни и металлы.
Великие реформаторы музыки не забывают о красоте.
В истинно новаторской музыке жизнь бьет ключом, хотя и в новых условиях!
В гениальной музыке красота проста, скромна, сдержанна, просветленна, по-ангельски чиста и нежна.
Импрессионизм удивляет колористическим богатством, торжеством тембров и красок.
Символизм уносит нас в счастливое будущее человечества, в бескрайние дали Вселенной.
Экспрессионизм истязает красоту до крови.
Абстракционизм обращается к застывшей, статичной красоте макро- и микромира: звездного неба, белесого утреннего тумана, птичьей разноголосицы в лесу, золотых рыбок в аквариуме, морозных узоров на окне.
Модернизм – это выражение страха и ужаса людей, живущих в эпоху ожидания конца света.
Музыкальный модернизм – это апокалипсис в звуках.
В модернизме совершается глумление безобразного над прекрасным.
Додекафония Арнольда Шенберга – это музыкальное эсперанто для посвященных.
Модернистов-интеллектуалов интересует не логика красоты, а красота логики в музыкальном произведении.
Интеллект – тиран вдохновения в музыке композитора-модерниста.
Модернизм обнажил творческое бессилие композиторов XX столетия.
Авангардизм – это воинственное антиискусство.
Авангардист не столько сочиняет музыку, сколько «исследует «музыкальную материю и музыкальное пространство.
Эпатажное авангардистское произведение бьет ниже пояса!
Радикальный авангардист добровольно всходит на эшафот истории!
Модернизм – экспериментирует, постмодернизм – имитирует, модернизм ищет новую музыкальную реальность, постмодернизм – воспроизводит старые формы и стили.
Музыкальный постмодернизм – это не подлинное, а реставрационное искусство.
У постмодернистов пытливый ум, зовущий путешествовать по экзотическим странам и островам музыкальных стилей.
Постмодернист рыщет по заброшенным уголкам искусства в поисках редкой красоты.
Композитор-стилист обладает собачьим нюхом на эффектную красоту.
Стилизация – это вторичный продукт, к ней обращаются те, кто, не имея собственных музыкальных идей, пользуется чужими.
Стилизация бывает посредственной, талантливой и гениальной! Все зависит от степени одаренности композитора.
Стилизацией занимается тот, кто предрасположен к музыкальной клептомании!
Нужен особый талант, чтобы имитацию под искусство выдавать за подлинное искусство!
Высший покровитель гения – Бог!
Гению хорошо известно, что он создан Богом.
Гений прочно стоит на земле, но простирает руки к Небу.
Сердце гения ликует или скорбит перед очами Отца Небесного.
Талант – Божий дар и посвятить его надо Богу!
Талантливые композиторы – мужественные люди, но самые стойкие из них – гении!
Только гений достоин называться «сверхчеловеком».
Гении – вестники будущего.
Гении преобразуют жизнь.
Гении привносят в музыку высокую духовность!
Гений – это дерзкий вызов природы самой себе!
Гении-труженики создают такую же прекрасную музыку, как гении от Бога!
У гения нет попутчиков: он одинок на вершине искусства!
Гений всегда прав!
Гений убедителен даже в ошибках и заблуждениях.
Без великих целей талант рано или поздно погибнет.
Духовно бедному композитору никогда не создать гениальное произведение!
Посредственность тиражирует созданное гениями.
Гений не занимается стилизацией. Он перевоплощает чужой стиль в свой!
Гений подражает только самому себе!
Часто гений не выдерживает конкуренцию с бесталанным композитором, чья поверхностная музыка доступна для восприятия.
Бездарный композитор отрезвляет гения практицизмом, умением продавать маловыразительную музыку за огромные деньги!
Гениальное произведение искусства нельзя купить или продать! Оно бесценно!
Композитор-ловкач пишет музыку руками, продает – локтями!
Есть композиторы-соловьи и композиторы-попугаи.
Существуют композиторы-ангелы и композиторы-бесы.
Композиторы-мелодисты – редкие счастливчики в музыкальном искусстве!
Белоснежная яхта гения не заходит в гавань обывателей!
Экспресс-композиция
© Copyright: Родионов Виталий Константинович, 2013
Свидетельство о публикации №213061300884
Свидетельство о публикации №213061300884
Рецензии