Клетчатая тень

Маиру,
А я и не заметил, как ты повзрослела. Я встретил тебя, кажется, еще совсем недавно. Белая челка и глаза синее летнего неба. Ты сияла как маленькая звездочка, и ярче ста тысяч светил. Хрупкая, но такая упорная - действительно, совсем как та фарфоровая куколка. Твой талант завораживал, да ты и сама заворожила меня. Как в одном человеке умещается столько мастерства - для меня до сих пор загадка. Ты владеешь словом уверенно, как опытный наездник управляет лошадью. Любая вещь, тобой сделанная, будь то браслет или кольцо, становится маленьким талисманом. Твой голос навсегда в моем сердце и сердце каждого, кто его слышал. Когда ты поешь, замирает время, а птицы прекращают свои трели, заслушиваясь. Твоя улыбка заставляет распускаться цветы. Ты потрясающий друг, и твоя поддержка всего вовремя и помогает не опускать руки.
Ты повзрослела. Тебе так мало привычного мирка, ты руками упираешься в стеклянные стенки, а они трескаются, лопаются, и, рассекая кожу, делая тебе больно, пускают наружу. Мне тоже больно, когда больно тебе - я же твое зеркало, помнишь? Хотя тебе уже не нужно ни зеркало, ни отражение. Ты совсем взрослая, самостоятельная и самодостаточная. Прости меня за то, что все еще не отвык от тебя прежней.
У тебя есть семья, знаешь, лучшая семья. Вы с братиком не могли не встретиться, и вы на своем месте друг рядом с другом. У меня никогда не было такой семьи, и мой глаз всегда радуется, глядя на вас. Береги семью, это самое важное на земле.
Я по-прежнему не могу понять, как можешь ты считать, что докучаешь людям. Как могут люди, которым ты хочешь нравиться, с которыми ты хочешь общаться, не быть с тобой. Ты сокровище. Они поймут, не бойся.
Семнадцать лет! Прекрасный возраст, воспетый не одним поэтом, показанный не одним писателем. Не останавливайся перед трудностями, не позволяй горю и тоске взять верх. Ты ведь девочка-солнышко, Маленькое кофейное божество - как Маленький принц, только с нашей планеты.
Маиру, я от всей души поздравляю тебя с днем рождения. Ты знаешь, я люблю сказки, поэтому - желаю тебе то самое "долго и счастливо", это ведь самое важное. Счастья тебе, Маи. Блистай, сияй, цвети!
Твой,
Микк.

И - подарок. Его можно читать с кружкой кофе.

Клетчатая тень

[Это что, с неба бросают камни? С крыши? Из верхних окон?]
Дождь начался внезапно. Как град, как гром, как город, который вырастает из ниоткуда. Поля, поля, и тут на тебе - город.
Люди привычно ускорили шаг, привычно завозились в поисках зонтов, привычно нашарили взглядами ближайшие козырьки, под которыми можно переждать неожиданно нахлынувший ливень. Тысячи губ недовольно сложились в телеграмму: "прогноз наврал зпт как обычно тчк".
Редкие дети выбежали под самый дождь, чтобы ловить крупные капли на язык, жмуриться и радостно визжать. Их матери, отвлеченные поисками чего-нибудь противодождевого, не успевали хватать их за руки. Отыскать в сумках что-то - непростая задача, ведь с виду они совсем обычные, внутри же - обильно сдобренные магией пятого измерения, которая передается по женской линии из поколения в поколение. Дети этого не знали, но чувствовали, танцуя под дождем.
Летние ливни чаще всего внезапны, сильны и кратки, как четверостишье или чашечка эспрессо. Когда уютный полутемный подвальчик вытолкнул из себя Сануру, недовольно щурящуюся на солнце, остался только запах озона, прибитой пыли и мокрого асфальта. Санура аллергично нахмурилась, наперед почесала руку.
Почему в подвале дождь куда заметнее, чем на чердаке, загадка из разряда тех, коими забавляются голодные сфинксы и о чем перешептываются кувшинки лунными ночами. Может быть, Мисо однажды захотелось заснуть под шум дождя, а может, Сануре как-то затосковалось по отсутствующим окнам и связи с реальной жизнью. А как обратно все вернуть - уже и забыли.
Вопреки обыкновению, Санура шла не за кофе. Выбираться в свет просто так она любила, а карманы всегда полнятся фантиками, так музыкально шуршащими. В них еще можно свистеть, если поднести к губам и сильно натянуть.
Сануре хотелось трогать жизнь, стать частью мира, окунуться в реальность. Ей трудно было объяснить это странное желание, но оно гнало ее, зудя где-то в груди, назойливо и не оставляя шансов.

Санура чувствует себя динозавром-недоростком, бескрылым птеродактилем, огромной молекулой, прямоходящей водорослью. Ее рот кривится в судороге, когда таблетка цитрамона оказывается на языке. Плохая все-таки идея начинать пересечение с жизнью без кофе. Санура решительно заворачивает к любимому ларьку.
[Капучино с шоколадом - и немного корицы.]
А солнце уже палит нещадно, посылая собственную телеграмму желтыми лентами лучей: "лето зпт лето зпт живи зпт прекрасный мир вскл живи зпт цвети вскл".
С асфальта сходят последние следы дождя: всегородской отлив, подчиняющийся не луне, а солнцу. Желтый свет через изумрудную листву бросает нежно-салатовые тени, раскрашивая дорогу. Не желтый кирпич, но его аналог во Сне - зеленая тень.
Санура цветком вытягивает шею к солнцу, грея пальцы горячим кофе. Стаканчик так и просится сфотографироваться, и не мешает ему отсутствие зимы, сугробов, метели. Санура радуется, что не взяла фотоаппарат, иначе ее путь завершился бы у ближайшего столика, или лавочки, или даже прямо здесь же, на этом квадратном метре асфальта - в конце концов, чем он хуже остальных.
Люди идут в обе стороны, поперек и наискосок, то замедляясь, уткнувшись в телефоны, то обгоняя друг друга и Сануру. Одни смотрят прямо перед собой, другие задумчиво - в себя, третьи мечтательно - вверх, четвертые угрюмо - вниз. Те, что помоложе, кутаются проводами наушников цветастее радужного напульсника. Те, что постарше, слушают жизнь и себя.
Улицы кажутся такими пустыми, когда тебя толкают сразу в нескольких направлениях картонные декорации. Мир кажется таким пустым - всегда.
Санура вдыхает аромат кофе с корицей, пытается разглядеть что-то, еще не до конца понятное ей самой. Напрягает зрение, удивляется этому. Никогда не жаловалась на глаза, только во сне чередовала нелюбимые очки с любимыми линзами. Но что людям сны, даже если люди эти исполняют чужие мечты, как менеджеры по продажам впаривают дорогую и ненужную технику покупателям.

Тротуар перерастает в полноценную аллею. Людей становится больше, кофе - меньше. Дети пускают мыльные пузыри, и Санура чувствует их желания, легкие, как воздушные шарики: сделать маленькую радугу, поймать солнечный луч, запустить в небо змея, увидеть грибной дождь - чтобы боровики с неба посыпались. Санура улыбается, чувствуя, как убегают в панике отголоски головной боли.
Мир наполняют краски. Люди обретают прежний объем, теряя картонность и роль декораций. Вон тот молодой человек спешит к любимой девушке, эта строгая на вид женщина идет на день рождения лучшей подруги, с которой они дружат уже больше десяти лет, а тот старичок важно шествует в библиотеку, где его уже больше месяца встречает любопытная девочка с серыми глазами и желанием выслушивать истории самого старичка вкупе с пересказом прочитанных книг.
А вот идет Тини, как всегда в белом, точно вишня по весне. Дождь явно обошел его стороной. У Тини в одной руке рожок мороженого,в другой - шоколадный батончик, и приходится их чередовать, ибо выбрать что-то одно кажется совершенно невозможным. Тини успевает вертеть головой по сторонам, подозрительно глядеть на прохожих - а ну вдруг задумают отобрать сладости, - а еще натыкаться на одногруппников и жаловаться на хвосты, коих как всегда целая охапка - как скальпов у сватающегося индейца. Тини существует, дышит, живет. Сануру он не узнает - но салютует ей мороженым, тут же обнаруживая на рожке липкие сладкие капли, норовящие запачкать пальцы.
А там вот мелькает лиловая макушка с неизменными ушками. Кира ищет в тенях спрятавшиеся лужи и играет сама с собой в классики, шлепая босыми ногами по воде. Брызги летят во все стороны, жертвенно сгорая на солнце или же мирно отлеживаясь под зеленой сенью. Кира ходила бы на руках, если бы умела - вместо этого она обнимет деревья, прижимаясь щекой к шершавой кроне.
Жизнь, она в каждом мгновении, в каждой искре сознания. Санура сильнее сжимает пустой уже стаканчик от кофе, и живет, и чувствует, как живут люди вокруг.
В этом ощущении жизни - счастье. А еще - Санура не помнит, кто это сказал, она не слышала этого ни разу, но чувствовала всегда, - еще счастье вернуться домой.
Где тебя ждут.
*
Юля просыпается раньше будильника в такие ночи и кидается включать компьютер – записывать, что же снилось. Только запись эта пойдет под замок. Чтобы могли читать только те, кому Юля доверяет.
Будет доверять. Когда-нибудь.