Эпилог

Со времен той нашей автобусной поездки прошло много лет. Я отрастил себе новое, взрослое тело, отпустил бороду и завёл на лице несколько морщин. Они свисали с моих щёк, как шкурки убитых годов. Это не сделало меня красавцем, но так полагалось по возрасту. Что-то сродни необходимости выносить мусор или гладить рубашки.

Башка стал бегуном на длинные дистанции, а Веспа известным археологом. Они постоянно были в разъездах, и теперь мы виделись гораздо реже. Раз в год или около того. И даже автобусы стали другими, у них появились номера, изменились маршруты, их перекрасили в странные цвета. Автобусы поскучнели, состарились и переболели бронхитом. Они кашляли, вместо того, чтобы петь и ползали вместо того, чтобы танцевать.

В одном из таких дряхлых автобусов я ездил почти каждый день — без большой надобности, а скорее по привычке. Просто машинально забирался в салон, садился у окна и начинал считать фонари, думая о своих морщинах. Иногда фонарей было больше чем морщин, иногда меньше, а иногда столько же. Это давало мне пищу для ума, которой я питался все эти годы.

Однажды сидя в автобусе на пути домой, я как раз занимался своими фонарными подсчётами, когда ко мне подсел паренёк лет девяти. Он взялся из ниоткуда, просто приземлился на соседнее кресло, как пришелец из параллельной вселенной. Я пытался думать о фонарях, но странная вещица в руках у паренька невольно привлекла моё внимание. Это была какая-то детская штуковина, одна из тех штуковин, которые дети обычно подбирают на улицах, а затем таскают с собой, как бесценное сокровище. Не то проволочная кукла, не то сломанное колесо от самоката. Может быть, лапа плюшевого медведя или палка, привязанная к клубку ниток. Невозможно утверждать наверняка. У каждого ребенка обязательно есть по одной такой штуке — они их слюнявят, роняют на пол, кладут под подушку.

А сейчас паренёк упрямо совал эту штуковину мне. Это было чем-то вроде неумелого детского приветствия, замены рукопожатию или снятию шляпы и служило началом разговора. Проволока колола мою ладонь, и я долго сопротивлялся, прежде чем принять дар. В конце концов, я сдался и спросил:

— Что это? Подарок?

— Детектор взрослых, — ответил паренёк. — Я изобрёл его сам. Ведь вы же взрослый, вот он вас и засёк.

Навряд ли в мире могло быть хоть что-то бесхитростнее.

— Неплохо придумано, — кивнул я. — А как он работает?

— Всё очень просто…

Мой собеседник как будто только и ждал этого вопроса, чтобы пуститься в долгие объяснения, но я уже не слушал его. Я был далеко отсюда — на заднем дворе своего дома, пускал бумажных журавликов и прыгал на батуте с лучшими друзьями.