Четыре невесты ефрейтора Спиридонова

Геннадий Донцов   ЗАТО п. Солнечный Красноярского края
Геннадий Григорьевич Донцов родился в городе Боготоле Красноярского края в 1957 году. Детские и школьные годы прошли в городе Ужуре. Первые стихи были опубликованы в городе Ясный Оренбургской области в районной газете в 1988 году.
В Ужурском районе известен как внештатный корреспондент СМИ, сочинитель стихов, бард.
Геннадий Донцов автор книг, литературных сборников, аль-манахов Ужурского творческого объединения.
Печатал стихи и рассказы в альманахах под редакцией Н.Н. Ерёмина в Красноярске, в «Новом Енисейском литераторе» и в  его приложении для детей «Енисейка» под руководством С.Н. Кузичкина. В литературно-художественном альманахе «Енисей» Красноярского писательского содружества за 2012 год.
 Руководитель Ужурского творческого объединения литерато-ров «Свеча» с 2005 года. С 2011 года член творческого клуба «Енисей-ский литератор»  города Красноярск.
В настоящее время работает в крестьянском хозяйстве «Берёз-ка»в Ужурском районе.  







          ЧЕТЫРЕ НЕВЕСТЫ ЕФРЕЙТОРА СПИРИДОНОВА

Повесть

"Литературе я обязан счастли-вейшими днями моей жизни. Писа-тель должен много писать, 
                но не должен спешить..."

А.П. Чехов

От автора: Выражаю особую благодарность одной из четырёх не-вест, которая по прошествию35-ти лет, благодаря Интернету отыскала меня во всемирной паутине и напомнила о днях, которые я описываю в этой повести.
Посвящается Байкаловой Любви Гавриловне.

Невезуха или пруха?

Митяю вначале не повезло, но затем невезуха оберну-лась «прухой». Когда его доставили на место сбора призывников в краевой центр, с синяком под глазом, то «покупатели» прибывающие из воинских подразделений за молодым пополнением, его не хотели брать в свои команды. Внешний вид Митяя вызывал видимо опасения за состояние политико-воспитательной работы по будущему месту службы у приезжающих офицеров и сопровождающих их сержантов. Действительно, опухшее лицо от чрезмерно выпитого спиртного, плюс фиолетовый глаз с рассечённой кожей под ним, взлохмаченные, рыжие, жёсткие волосы на голове, придавали Митяю вид драчливого петуха. Уже поразъехались все друзья, с которыми он в вагоне железнодорожного состава прибыл сюда. С ними отмечали призыв на службу дома у себя, затем в поезде, затем передрались, затем утром похмелились, помирились и лишь у Митяя остался на память огромный синяк, а впоследствии и шрам на всю оставшуюся жизнь.
В мае в Сибири ещё прохладно, поэтому лёжа на дере-вянных нарах, кутаясь в телогрейку, хорошую-то одежонку, зачем было брать, слушая бурчание голодного желудка, Митяй явно скучал. Вдруг раздался крик незнакомого дежурного сер-жанта, который зашёл в казарму и зычным, командирским, с  хохляцким акцентом голоса прокричал: - А где тут синеглазый? Давай к командиру!
Митяй быстренько соскочил со второго яруса и с радост-ной надеждой отправился за сержантом. Наконец-то отправят в часть, всё разнообразие, а то подохну тут с голода, да за колю-чей проволокой, как «зэк» последний. Однако ему повезло, усталый капитан, перебирая бумаги с личными делами призывников, не поднимая глаз на вошедших произнёс: - Митяй Спиридонов? Хватит тебе валяться на нарах, покупателей с неделю не ожидается. Если деньги есть, то можешь ехать домой, вызовем позже»
Ха, повезло-то как, мамка плакала, провожая, а сейчас-то обрадуется, живой вернулся, пусть с синяком, но не груз, же 200.
- Да товарищ капитан, денег я найду, мне копеек на те-лефон, хотя бы…
 Тут сержант опередил командира и как награду вручил Митяю 10 копеек:
 - На, звони, да мотай пока, пусть глаз тебе в порядок приведут, а то до осени останешься. Перспектива остаться не призванным до осени, Митяя не устраивала, а возможность по-тискать свою Тамарку, да ещё с неделю погулять дома, было не плохо, тем более ещё не всех друзей призвали, и проводы в их городке продолжались.
Схватив вещь мешок, Митяй уже через минут пятнадцать был на ж/д вокзале и по автомату набирал телефоны друзей, с которыми учился в техникуме, по причине учёбы он и так уже просрочил срок призыва в 18 лет, шёл на год позже. У него в голове желания раздваивались: и в армию охота,  пора уже, его одноклассники со школы уже год прослужили, но возможность ещё погулять придавала энергии, и уже через час ему Серёга Коврижкин привёз 10 рублей на билет, ещё и на пирожки осталось.
Мамка дома, что-то сильно не обрадовалась возвраще-нию сына из армии, первые её слова были:
 - А что мне теперь ещё проводины устраивать трёх дневные? Я уже письма жду, куда тебя отправили служить, а он до службы не доехал, получил ранение и домой. Ну, ты весь в деда, тот до фронта не мог три раза доехать, всё его эшелон бомбили, и ты по своей отцовской родове пошёл.
Но, делать нечего, как говорится: - Принимай маманя сына!
Неделя прошла, на одном дыхании, проводы друзей с весёлыми и не очень застольями/наши-то уже в Афгане были/, чередовались танцами в парке, проводы затем девчонок по домам, отсыпанием и опять по кругу. Когда по телефону позвонили с военкомата и сказали, что надо прибыть и куда прибыть, Митяй уже плохо соображал, но одна мысль в голове засела намертво: - Надо без эксцессов добираться, а т девки засмеют. В то время не призванным на службу считалось позором.
На этот раз на уже знакомом Митяю месте сбора в крае-вом центре он долго не задержался. Команду сколачивали ви-димо в спешном порядке, подскребали понемногу из всех союзных республик. В одном строю перед казармой временного содержания призывников выстроились русские, отдельными группами, азербайджанцы, грузины, немного армян и представителей из Чечни. Перед строем прохаживался в подогнанной по телу, парадной форме старший сержант кавказкой или восточной внешности. Он с большим трудом пы-тался придать строю ровное, приличное построение, но новобранцы норовили взять его в круг и выведать очень важную военную тайну: - Куда едем, товарищ сержант и когда?
Наконец сержанту надоели вопросы в разнобой и он по-краснев от злости прокричал команду: - А ну, становись в две шеренги, если хотите, чтобы я с вами разговаривал!
Призывники, наступая друг другу на ноги, толкаясь, кое-как выстроились.
- Равняйсь! Смирно! Равнение на лево…. Приближался старший офицер, майор. Доложив ему, как положено по форме, что призывники построены и готовы к отправке, сержант сделал шаг в сторону. Офицер видимо не раз уже приезжал за молодым пополнением, поэтому знал, что интересует молодых, будущих солдат:
- Бойцы! Мы отправляемся в нашу доблестную, имею-щие свои давние традиции часть. От каждого призыва в свой музей мы везём землю, откуда прибыло пополнение. Из Сибири вы первые, поэтому попрошу местных ребят вон там у заборчика наполнить вещь мешки землёй, там и лопата. Среди вас я вижу представителей многих национальностей. У кого есть с собой земля предков, то можно высыпать в общую кучу. Это будет символизировать нерушимый союз наших народов. Выполнять!
Но прежде чем выполнить команду офицера из строя вновь раздался голос: - А куды мы едимо? Оказывается среди нас были и представители Украины! Офицер улыбнулся: - Пока сказать не могу, но судя по внешнему виду старшего сержанта, неужели сами не догадываетесь.
Тут уже  самовольничал сержант: - Куды, куды, в Ташкент едем – он город хлебный!
 После того, как более, менее удовлетворённые ново-бранцы набили землёй 10 вещевых мешков земли, куда некоторые ребята из азиатских республик ссыпали завязанную в носовые платочки землю своих предков, вновь раздалась команда сержанта: - Строиться в шеренгу по два!
Майор, затоптав окурок папиросы, сделал следующее заявление: - Через два часа подъедет автобус, и мы отправляемся в аэропорт, товарищ старший сержант проводите команду в казарму, пусть не разбредаются по территории.

Тамара

Тома Медведкова жила на «Сахалине». На окраине рай-онного центра, где жил Митяй, располагалась воинская часть. Это был другой мир, не совсем ещё понятый Митяем, со своим укладом жизни, с пятиэтажными домами со всеми удобствами, где тебе и ванна и туалет. Ребята со станции все жили в частном секторе, с удобствами на улице, возможно, поэтому между группировками молодёжи время от времени вспыхивала война. Иногда это были просто стычки, а иногда и устраивались специальные набеги под девизом «Бей, кто попадётся». В ход шли ремни, палки от штахетных оград и палисадников, специально готовились «кастеты», доходило дело и до «обрезов». Скорее всего, тут играла молодая кровь, требующая выхода излишек адреналина, потому как, бои местного значения шли и между молодёжью «Колымы», «Города». Достаточно на танцах было пригласить незнакомому парню девушку, как местные «орлы» разогретые лёгким и от того доступным, дешёвым вином, выясняли:
- Кто таков и откуда?
 Поэтому походы друзей, одноклассников провожать девчонок после танцев на «Сахалин» или в другое место города не всегда заканчивались мирно. Для безопасности, после танцев группировались по направлениям и шумной толпой шли ночью по бетонной, затемнённой дороге ватагами, пугая мирно спящих стариков и тревожа придомовых собак. Прибыв на чужую территорию, разбредались по домам, подъездам влюблённые парочки. А дальше, кому, как повезёт. Кому везло в любви, кому везло не битым возвратиться домой.
В любви везло не многим, вернее везло, но не так, как хотелось бы 14-ти летним, взрослеющим пацанам. Были и поцелуи до потемнения в глазах, бывало, что и рука вдруг окажется под кофточкой, где вздыхала такая желанная, но пока недоступная плоть. На этом всё и заканчивалось у многих. С «ломотой» во всём теле, шмыгая носом возвращались женихи по домам, когда уже последние петухи пропели. За всех ручаться нельзя, даже за близких друзей, но Митяй свою Тамару почитай два года провожал.  Без всякой надежды на взрослую любовь, просиживал в подъезде двухэтажного деревянного дома.
Однако время шло, была последняя весна перед армией, и надо было заявлять права на любовь. Митяй уже дома подкатывал с разговорами к матери с намёком о женитьбе. А что? Техникум закончил, работал уже, можно и женится, молодая жена два года подождёт, главное не упустить! На что мудрая и добрая мама всегда находила вопрос, на который Митяй не мог ответить так, чтобы убедить сорокалетнюю маму:
- А я, что на танцы с твоей женой ходить буду? Или ты хочешь, чтобы я нянчилась с твоим дитём, а она одна уйдёт на танцульки? Нет, дорогой сыночек, ты уж отслужи, а если дев-чонка путная, то и так дождётся. Не ты первый, не ты послед-ний… - так отвечала мать Митяю, и он понял её слова по-своему.
- Значит надо быть первым! Не дождётся, то не так обидно будет за время, что просиживал под дверью.
И правда, дверь Тамарка открыла сама, когда уже пере-валило далеко за полночь, наступило 12 апреля – День космо-навтики, эту дату Митяю не забыть, 11-го ему исполнилось 19 лет и они до танцев, во время танцев и после отмечали это со-бытие всей компанией, бегая за плодово-ягодным вином по рубль две за бутылку. Даже девчонки не отказывались, хотя предпочитали «шипучку», тоже шампанское, но красное и по-дешевле.
После танцев и проводин, Митяй уже, как всегда наце-ловавшись до опухлости губ, подумывал об обратном пути, но Тамара, вдруг освободившись от объятий жениха, подошла к своей двери, приоткрыла её и поманила Митяя: - Пойдём в мою комнату, наши спят в своей спальне, потихоньку ко мне пройдём. Вчера гулянка была, не услышат…
Какая это была ночь, описывать не будем, но проснулся Митяй часов в 10-ть первой половины дня, от слов Тамариной мамы. Лицо, по годам ещё молодой женщины было припухшим от вчерашнего застолья, глаза ничего удивительного не выражали, в них стоял вопрос: - Как из создавшейся неловкой ситуации, сделать выгоду для своего отравленного организма? Она, пошатываясь, тупо смотрела на молодых людей в кровати своей дочери. Затем узнав в девушке свою Тамарочку, задавала конкретный вопрос:
 - Ну, что зять? Где бы взять?
Впрочем, она сама же на него и ответила:
 - А какой ты зять и что с тебя взять!
 Через час она вновь толкнула дверь, теперь уже бывшей девичьей спальни и позвала молодых к столу, на котором была нехитрая закуска и бутылка водки….





Первая самоволка

Новобранцы забились в угол казармы и разлеглись по нарам. Два часа ожидания казались вечностью. Митяй неожи-данно даже для себя, почувствовал, что можно завоевать среди мужиков небольшой авторитет. Он соскочил с деревянных досок нижнего яруса и, видя, что их сержант находится в противоположном углу казармы с такими же начищенными, с иголочки сержантами других подразделений, начал проводить полит агитацию среди своей разношёрстной команды:
- А что мужики, надо бы отъезд отметить, я здесь мага-зинчик знаю недалеко, успеем. Только помощник мне нужен, забор высоковатый. У кого какие деньжата остались? В части всё равно отберут старослужащие. Скинулись. Митяй и ещё один, как оказалось позже, он был с одного города с Митяем, но жил в районе «Колымы», поэтому до призыва судьба их не свела раньше. Парень, как парень, высокий, статный, но немного растерянный. Таких ребят называли «маменькин сынок». Он был после 10 класса призван, по возрасту на год младше Митяя, поэтому пришлось всю инициативу до конца, Митяю брать на себя. Они подошли к своему сержанту и попросились в туалет, который располагался на территории.
- Давайте мигом, а то автобус подойти может и раньше назначенного времени.
За туалетом было узкое пространство между забором и выгребной ямой. Осторожно прощупав ногами хлипкий настил из досок, которые перекрывали выгребную яму,  Митяй дал команду Сашке, своему подельнику-добровольцу:
 - Тут поосторожней, а то провалишься в клоаку! Вставай к забору, согнись, держись покрепче, я перелезу и буду минут через двадцать. Никуда не уходи и жди меня здесь, примешь груз, а я затем через КПП пройду пустой.
 Взобравшись на товарища, Митяй дотянулся до края за-бора, подтянулся, зацепился за колючую проволоку и с шумом свалился по его другую сторону. Приземлился удачно, лишь слегка порвал телогрейку. Схватив взятый с собой рюкзак и за-мотанные в нём деньги, он пулей помчался к магазину. Прове-дённые четыре года и шесть месяцев учёбы в железнодорож-ном техникуме в краевом центре на отделении «говна и пара», так он называл факультет «Водоснабжение и канализация», позволяли ему легко ориентироваться на привокзальной площади. Пункт сбора призывников был недалеко от вокзала, а бывшие студенты раз в месяц обязательно ездили по родным домам с целью запастись провизией и выпросить у родителей хоть немного деньжонок. Стипендия была тридцать рублей, но и её Митяй получал редко из-за пропуска занятий. Частенько уезжая домой, он гулеванил с девчатами не только выходные, но прихватывал ещё и понедельник. Поэтому магазинчик в дальнем углу привокзальной площади служил частенько местом распития на дорожку, подальше от глаз милиции. Звеня рюкзаком, в котором мелочи было больше чем бумажных рублей, Митяй ворвался в магазин и высыпал содержимое перед ошарашенной продавщицей: - На все!
-Чего на все? Глядя на запыхавшего, дышавшего через раз паренька в разорванной телогрейки, их рукава которой торчала вата, с уже багровым и переливающимся всеми цветами радуги синяком, ёжиком торчавшими рыжими волосами, продавщица растерялась.
- Чего, чего – водки конечно! Отказать такому покупате-лю было трудно и, опасаясь неизвестно чего, женщина стала пересчитывать мелочь и выставлять бутылки. Набив почти полный рюкзак, Митяй также пулей помчался обратной дорогой. У забора проверив, что Сашка на месте, возникла проблема, а как перебросить рюкзак, чтобы водка не разбилась?
- Саня, ремень есть? Привязывай к нему свои штаны и перебрасывай мне, иначе не получится. Промучившись ещё минут десять, находясь в тревожном состоянии, чтобы кто не увидел с этой или не дай Бог с той стороны Митяй привязал груз и дал команду: - Тяни понемногу.
На самом верху забора, Сашкины брюки отвязались от ремня и рюкзак, жалобно звякнув, зацепился за колючую про-волоку и повис. Ни Сашка, ни Митяй дотянутся до него, не
 могли. Ладно, водка, чёрт бы с ней, но штаны повисли на забо-ре тоже…
-  Жди меня Сашок, я на КПП, сейчас подойду. Повторим акробатику и достанем. С невозмутимым, беспечным видом Митяй приблизился к проходной и нагло пошёл мимо застывшего на посту солдатика.
- Стой! Сюда нельзя, закричал часовой и перегородил Митяю дорогу.
- Это тебе нельзя на посту без оружия – грубо оттолкнув часового, Митяй бросился бежать на территорию, пропетляв между казармой, какими-то сложенными штабелями досками, он юркнул за туалет.
Сашке, видимо надоело ждать Митяя, и он решил про-явить инициативу. Нашлась на вид крепкая доска, один конец будущий воин Советской Армии упер в забор, а второй край, упёрся в строение туалета. И надо же ей было сломаться, как раз над выгребной ямой. Толстая доска сломалась на сучке, а перекрытие из трухлявых дощечек не выдержали и Сашка по пояс провалился под туалет. Как вы помните, был он в одних трусах и это, возможно, спасло его от гибели. Засучив в жиже ногами, руками он успел зацепиться за опалубку строения из брёвен и не утонул совсем. Глаза навыкате от страха, зловоние и поднявшиеся,  ведомо, откуда мухи, пикировали, над его головой, облепив по пояс. Сашка брезгливо соскабливал с себя жижу и рыдал, как девчонка, которая получила двойку за выученный урок. Увидав Митяя, Сашка перешёл на всхлипывания и причитания:
 - Как я в армию без штанов поеду? До него ещё не доходило, что до армии ещё далеко, надо ещё в строй попасть, а как в одних трусах и с такой вонью?
Митяй снял с себя фуфайку. Всё равно в Ташкенте она не нужна, обернул Сашку, силой поставил его раком к забору и осторожно, чтоб самому не запачкаться с большим трудом держа равновесие, уцепился за колючую проволоку. В руки вонзились шипы проволоки, но что делать? Положение у Сашке, пожалуй, было хуже, пришлось терпеть, хотя охота было орать от боли.
- Эх, сынок ты маменькин, в армии форму дадут, сейчас твои достанем. Митяй начал вначале отцеплять рюкзак.
Сашка шипел внизу: - Ну, её на хрен водку, ты штаны распутай! И Сашка, опять заплакал.
Брюки так вцепились в проволоку, что разматывать их было трудно, да и некогда. Спустив осторожно спиртное, Митяй рванул за штанину и отдал Сашке, что осталось в руке. Добрый кусок штанины так и остался на заборе.
Сашкины трусы пришлось выбросить, он натянул на го-лое тело укороченные с одной стороны брюки. Так и пошли, впереди Митяй с рюкзаком водки, сзади ковылял Сашка с уко-роченной наполовину одной гачей, обутый в китайские кеды в которых хлюпало. Фуфайку тоже пришлось выбросить, но всё равно Санёк источал запах, от которых у Митяя дух захватывало.  Сашка гнусавил:
 - Ну и что говорить-то будем? Собак здесь нет, куда я штанину дел?
 Им повезло, по пути им попалась колонка, возле кото-рой горе-призывники обмылись кое-как, а чтоб немного при-глушить запах гавна, Митяй открыл бутылку водки, добрую по-ловину вылил в Сашкины брюки и  кеды. Трусы пришлось вы-бросить, а оставшееся в бутылки спиртное они выпили с горла. Подбодрённые таким образом парни двинулись к месту сбора. Возле казармы уже выстроилась их команда и шла перекличка. Благо, что призывники стояли к самовольщикам спиной и их появление не заметили ни офицер, ни сержанты. Успев, отметится Митяй с Сашкой общей колонной пошли к КПП на посадку в автобус. На КПП часовой узнав Митяя хотел что-то доложить офицеру, но увидев злое лицо Митяя и его сжатый кулак, решил благоразумно промолчать. Новобранцы, идущие рядом с гонцами за водкой, недоумённо поглядывали на них, но вопросов не задавали, все загрузились в автобус.
В автобусе рюкзак с водкой наполовину опустел, пили втихушку, прячась за спины товарищей. На аэродром уже въез-жали с песней:
«Только две, только две зимы,
Только две, только две весны,
Отслужу, отслужу как надо
И вернусь…»


На лётном поле расположились прямо на первой весен-ней траве и понемногу посасывали их горлышек припасённых бутылок. Остаётся удивляться, как распитие спиртного остава-лось незамеченным офицером и сержантами. Как бы там не было, но когда подготовка самолёта окончилась и поступила команда загружаться, то некоторых призывников пришлось поддерживать под руки при восхождении на трап. В салоне, как обычно их встретила миловидная стюардесса и предупредила о соблюдении дисциплины во время полёта. Рейс был особый, «тушка» была предоставлена одним будущим воинам, а учиты-вая их состояние, предупреждение было не лишним. Половина призывников была изрядно навеселе. Митяй предусмотрительно отстал от Сашки и расположился в самом хвосте самолёта. Санёк было дёрнулся пересесть к земляку, но команда майора заставила его вернуться на место: - Прекратить хождение по салону. За несоблюдение приказа по прибытию на место службы, могу посодействовать. У кого-то служба начнётся с гаупвахты!
Митяй ещё на лётном поле рассудил на трезвую голову, что дальнейшее пребывание с Сашкой может кончиться плохо для его авторитета, нахватало получить какую-нибудь кликуху, типа «засранцы»! Вылитая водка в кеды.и в штаны Сашки не совсем перебарывала запах общественного туалета. Перед тем как раздать содержимое рюкзака, Митяй взял себе ещё бутылку водки и чуть ли не силой влил в Сашкино горло, конечно, не забыв и себя, но без закуси Митяй уже много не осилил.
Как бы там не было, но очутившись в салоне самолета, Митяй чувствовал, что отрубается. Сказалось нервное напряже-ние и усталость от пережитого. На Сашку же, видимо приключения подействовали в обратную сторону, и он подогретый водкой, пытался прорваться к Митяю. Сидевшие с ним рядом призывники с солнечной Грузии успокоили не без помощи кулаков пьяного сотоварища, а потом, брезгливо затыкая носы, постепенно начали отсаживаться от затихшего Санька. В образовавшимся свободном пространстве Сашка свернулся калачиком на двух сиденьях и заснул.
Уснул и Митяй. Проснулся он от того, что самолёт стало потряхивать.
- Ну, наконец-то посадка. Где там Ташкент? Митяй видел, как за окном иллюминатора промелькнули облака, тряска закончилась, но внизу было опять что-то белое. Что за облака такие многослойные? От непонятного появилось беспокойство, тем более, что голова с похмелья ещё плохо соображала. В салоне самолёта в связи с посадкой, вначале устаканилась гробовая тишина, все кто мог с недоумением упёрлись лбами в круглые оконца. Ребята, сидевшие ближе к проходу, наконец-то не выдержали и почти хором стали возму-щаться: - Что вы там за диво увидели, как там с высоты Ташкент большой?
Опять же первый сообразил Митяй: - Мужики! Да это же снег! Сомнения развеяла появившаяся в салоне стюардесса: - По метеоусловиям города Норильска, аэропорт Алыкель не принимает. Наш самолёт садится на аэродром посёлка Хатанга.
Вот тебе и Ташкент – город хлебный, промелькнуло в голове Митяя, и он с тоской вспомнил о своей телогрейке, бро-шенной в общественном туалете на призывном пункте.

      Север – край сильных!

         

Город Норильск. Проспект им В.И. Ленина. Фото начала 80-х годов.

Первое, что увидел из наглядной агитации будущий сол-дат, инженерно-технических войск прибыв после двухднев-ного пребывания в Хатанге в свою часть – был ярко красный «бан
нер», как его сейчас называют. На строевом плацу, почти во всю его длину, было натянуто полотнище и метровые, печатные  буквы напоминали будущим воинам, прибывшим в карантин для прохождения «курса молодого бойца» о том, как надо стойко переносить все тяготы воинской службы. Часть и её штаб располагались недалеко от города Норильска. За 69 параллелью школьного глобуса, который любили рассматривать вновь прибывшие солдаты, набранные из многих союзных республик,  Митяю предстояло тянуть солдатскую лямку два долгих года. В то время ему казалось, что эти лучшие годы придётся вычеркнуть из своей жизни. Инженерно-технические войска оказались тем же стройбатом, только работали они больше, а материального подкрепления не было вообще, если не считать 3-80 на сигареты или на конфеты. Тратили их воины по своему усмотрению с разрешения старшины в солдатской чайной, кому, что было нужнее. Повезло в одном, вся рота была набрана из молодых с одного призыва, лишь сержанты были дембеля с вольной Ук-раины и «воспитывали» молодёжь строго по уставу.
 Можно было бы долго описывать события солдатского быта, и я думаю, это было бы достаточно интересно, но вернёмся к нашим баранам. Да простят меня девушки, к невестам новобранца Спиридонова.
Тамара, первая девушка, ставшая женщиной 12 апреля, как любил прихвастнуть перед парнями Митяй, полетела в кос-мос по его Митяевой воле. Да так полетела, что испытание на верность не прошла впервые же полгода, а может быть и рань-ше. За три месяца Митяй получил от своей невесты всего два письма, первое в первый месяц службы, а последнее пришло после долгого ожидания и лучше бы вообще не приходило. Тамара писала, что у ней брат погиб, несчастный случай. Она уже работала в магазине продавцом, целыми днями занята, а про вечера ни слова. Вообще ни письмо любимому, а отчёт какой-то о своей жизнедеятельности. Ни тебе, жду, люблю, целую, ничего не нашёл Митяй, как не крутил листочек из ученической тетради. Ни одного ласкового слова, а они так нужны в армии…
Обиженный солдат и написал своей любви, что, дескать, наверно вечерами времени на всё остальное хватает? Угадал Митяй, что и подтвердилось позже спустя год с небольшим, когда ему удалось на пять дней заскочить домой на побывку. Будучи уже делегатом комсомольской конференции в штабе армии, располагалась, он в городе Новосибирске, командование уважило просьбу ефрейтора, кандидата в члены КПСС, заместителя командира передовой роты по комсомольской работе. После конференции, уже не солдату, но ещё и не сержанту, Митяю продлили срок командировки, и он смог побывать дома.
Приехав домой на поезде утром, он едва дождался ве-чера, благо день был субботний. Значит, вечером будут танцы, а ещё надо успеть заскочить и забрать Тамару с работы. Кое-как наспех, прослушав  все новости от мамы, ближе к пяти часам, он уже переодетый в гражданку, заторопился на  встречу с невестой. Парадную форму солдата-срочника с лычкой ефрейтора, он предусмотрительно, во избежание ненужных расспросов припрятал в шкаф, не то, чтобы стесняясь формы «Мабуты», но  эмблемы родов войск, где служил Митяй не пользовались успехом и вниманием девчонок. А ребята вообще могли на смех поднять: - Глянь тика? Халявная «мабута» пришла! А за лычки ефрейтора, могли и морду начистить в конце танцев. Лучше от греха подальше.…  Так что Митяю особо гордиться перед молодёжью в принципе было нечем. Это у себя в роте, в батальоне, в части он авторитет, а здесь на гражданке на устах сверстников бытовала и пользовалась особым вниманием поговорка, что «Лучше иметь дочь – проститутку, чем сына ефрейтора» и с этим приходилось считаться.
Нарвав в огороде у мамы разных цветов, какие ещё со-хранились, заверну букет в газету, он помчался на встречу с не-вестой. Пыл его любовной радости охладил её внешний вид, выглядела Тамарка не ахти. Потусклый взгляд усталого челове-ка, неряшливая и выцветшая кофточка, помятая юбка и при первом встречном поцелуе устоявшийся со временем привкус сигарет и застарелого перегара, больших эмоций не вызвали. Первая фраза невесты прозвучала так:
- А, что приехал? Пошли домой, я одна живу, все мои померли. Пузырь возьмем, да помянем…
После распития бутылки  портвейна три семёрка, кото-рое годилось больше для покраски заборов, Тамара ожила и предложила взять чего ни будь покрепче. Оставив ненадолго своего жениха, она сбегала к соседки и одолжила бутылку самогонки.
- Митька, какие танцы! Сами погуляем и потанцуем, я в сад больше не хожу, некогда мне.
С такими словами Тамара разлила сама по пол стакана вонючей жидкости, а что было, потом догадаться не трудно.
Пришёл Митяй домой под утро, а по дороге одна мысль сверлила голову:
Права была мать, это не жена!
- Так для постели на первое время неплохо же было? 
– возражала ему молодое, удовлетворенная плоть.
Ладно, впереди ещё три вечера, натрахаюсь от души с запасом, а впереди ещё год службы, поживём – увидим…

Рыбка – Танюшка

Вторая встреча с девушкой из поселка Кайеркан, про-изошла в электрички. Митяй ехал в штаб своей части для полу-чения почты. В добротном обмундировании полевой формы в офицерских сапогах, воротничок, подшитый с каёмочкой, начи-щенной до блеска бляхой, он выглядел неплохо. Заприметили бравого солдатика три девушки щебетуньи, подошли сами и уселись рядом на свободные места.
_- Ой, девочки, какой солдатик симпатичный, с вещмешком, наверно домой собрался? – спросила одна, самая боевая?
- Симпатичный, рыженький, только худенький правда и наверно голодный? Она тут же развернула пакет и протянула его Митяю. Из пакета дохнуло домашними пирожками, отказаться было невозможно. Уплетая пирожки с мясо, луком и яйцом Митяй совсем не подумал, что от него сейчас воняет на весь вагон промёрзлой и продуваемой электрички луком. С полным ртом, он объяснил девушкам, что ему скоро выходить.
- А слабо, к нам в гости проехать? Скажешь, что проспал, электричка раз в сутки ходит, завтра заберёшь свою почту.
Перспектива самоволки не очень радовала, но с другой стороны, мог, же он проспать действительно? А была, не была, девчонки вроде бойкие, но ему приглянулась третья скромница, которая всё это время помалкивала, бросая на него украдкой взгляд красивых, загадочных глаз.
Девушки оказались поварихами и все втроём приехали на Север по оргнабору и работали в столовой для рабочих гор-но-металлургического комбината. Весь вечер в общежитии мо-лодёжь занималась разговорами, но без спиртного, прерыва-лись лишь для того, чтобы усадить Митяя за стол и угостить оче-редным вкусным блюдом. Спать уложили Митяя на пол на го-лом матраце, больше ничего не было. Под голову Митяй при-способил шинель. Всю ночь Митяй не спал, слушая сопение девчонок во сне: - Вот он локоть, да не укусишь? А что ещё надо сытому солдату? Любви конечно. Однажды он потихоньку  встал, подошёл к кровати понравившейся Танюшки, фамилия у неё забавная оказалась – Рыбкина.
- Рыбка моя, прошептал Митяй, усаживаясь на край кро-вати, я в туалет хочу, да и покурить надо. Девчонки-подружки предусмотрительно захрапели и отвернулись к стенкам. Это движение девичьих тел придало уверенности солдату.
- Ишь ты, понятливые, наверно не в первый раз парней приглашают. Он наклонился ниже, шепча какую-то несуразицу, одновременно пытаясь примоститься рядом на кровати девуш-ки. Танюшка, маленькая, стройненькая девочка, место бы хватило, но откуда силы взялись, она грубо столкнула Митяя на пол. Он с грохотом упал под хихиканье подружек.
Усевшись на кровати, Таня громко и гневно предложила: - Кобелек армейский, иди лучше в туалет, а то обмочишь мне матрац!
-Солдатик, ты кровати перепутал, засмеялась соседка, ложись ко мне, поместимся.
Какие уж тут любовные утехи подумал Митяй, отправляясь в ванную комнату. Так до утра, сидя на унитазе, Митяй и просидел, высаживая одну за другой сигареты. Когда они кончились, он вернулся в комнату, в темноте молча, оделся и вышел в заснеженную Каерканскую ночь. Бодро дошагал до станции, где его и подобрал дежурный патруль.


Результаты второй самоволки

Уже на гаупвахте в своём гарнизоне, Митяй обдумывал своё положение в плюсах и минусах. С одной стороны, наелся до отвала, узнал адрес Танюшки, напишет ей нежное извини-тельное письмецо – это плюс. Если выгонят с почтальонов – это плохо, на оставшиеся 8 месяцев службы, работать на стройке лопатой ему не хотелось, но всё обошлось и даже повезло.
Забрал его с гауптвахты командир роты, прапорщик Ря-бов. Этот круглый во всех измерениях командир взвода  желал всюду быть первым, ибо знал, что дополнительных звёздочек ему на погоны не светит, а самолюбие его было большим.
-Слушай ефрейтор, мне надо к Дню Советской Армии организовать выступление от роты художественной самодеятельности. Будет смотр дивизии, займёте первое место, звание повышу и отпуск дам. Сможешь?
Как было солдату отказаться, тем более кое-какие навыки были ещё со школы:
- Есть товарищ прапорщик! Гаркнул проштрафившийся солдат, в доску разобьюсь, но сделаю, добавил, уже не по Уста-ву неглупый Митяй. Это значит подготовительные занятия, освобождение от многих построений, а главное от работы на лютом  морозе под 50 градусов или во время «чёрной» пурги. Случались и такие на Севере в крае сильных.  Когда оттепель, то непременно начиналась  пурга, бывало в такой снежной круговерти погибали солдаты даже на строевом плацу не найдя дороги в казарму. Они просто кружили по кругу, ничего не видя вокруг, а в результате их находили замёрзшими. Такие катаклизмы природы и называли «Чёрными пургами»
Смотр состоялся, их рота заняла первое место. Обещан-ные награды Митяй не получил, но был переведён для работы в клуб дивизии, где выдавал литературу офицерам и солдатам, помогал радистам, читал запоем книги.  А иногда и спал, прямо на столе подложив под себя подшивки газет, укрывшись ши-нелькой.
«Солдат спит – служба идёт»

Задуманное по отношению к Танюшки Митяй выполнил, написал письмо и даже получил ответ с приглашением, после службы или в о время законного увольнения приезжать в гости. Дальнейшие дела и хлопоты захватили Митяя полностью, некогда было и увольнение просить. И лишь спустя два месяца он получил ещё одно письмо от своей рыбки, где она сообщила, что уплывает за своим «Карасём» на материк и выходит замуж.
-Не судьба – значит, подумал Митяй, и вспомнились  ему лишь почему-то пирожки. Да и что было ещё вспоминать? Даже поцелуя не сорвал, вспомнил, правда, грохот от своего падения с кровати и стыд перед девчонками. Надо было в другую кровать нырнуть, но в то время, это было бы сверх наглостью, а вдруг девка бы опозорила, та могла и языком такое ляпнула, что желание пропало бы на любовь на многие годы.

              Город  Дудинка

 Войсковая часть вела не только строительство военных сооружений необходимые для обороноспособности северных рубежей нашей Родины, но и, выполняя решения партии, под-держивала тесную связь с местным населением районов край-него Севера. Видимо у начальника политического отдела было запланировано мероприятие о совместном концерте художественной самодеятельности. Ну а кого отправлять, если не победителя дивизионного конкурса? Так команда Митяя начала подготовку к поездке в город  Дудинка. Хотя этот городок и располагался неподалеку от их места базирования, но никто из солдат там, ни разу не был. А побывать, как на экскурсии в городе, увидеть мощный для всей Сибири порт на могущественном Енисее хотелось многим. Собирали артистов всей ротой. Подготовка внешнего вида велась тщательно, готовились и подгоняли форму, словно ребята уезжали на дембель. А как же, там же девушки будут! А как любил говорить их старшина: - «Солдат должен быть в увольнении, подтянут, чисто выбрит, до блеска начищенных сапогах и чуть помедлив, улыбаясь, добавлял, и слегка поддат, но только слегка, для храбрости перед женским полом!» Этот монолог прапорщик повторял почти ежедневно перед строем во время вечерней поверки, стоя перед полураздетыми солдатами и покачиваясь с каблука на носок в своих всегда начищенных офицерских, яловых сапогах. И лишь тогда, когда личный состав дружно заканчивал хором последние слова старшины; - «Слегка поддат», следовала команда – «Рота, отбой!»
Чтобы не обижать старшину, со всей роты собрали какая была у кого наличность, на слегка денег явно было многовато, но не раздавать, же обратно.
Электричка пришла в Дудинку часов в пять, до начало концерта время ещё было, поэтому их лейтенант сопроводил агитбригаду в общежитие местного порта, где они и размести-лись по комнатам. На шесть была назначена небольшая экскур-сия по городу, и в семь часов должен был начаться концерт.
Здесь необходимо некоторое отступление от изложения последующих событий. Для полного восприятия происходящего необходимо знать немного подробнее о молодом лейтенанте Карпове, который их сопровождал. Лейтенант Карпов, только что окончил институт, и чтобы до конца отдать долг Родине, должен был год прослужить в войсках, а там уж дальше выбирать свой жизненный путь самостоятельно. Остаться служить или увольняться и работать по специальности, полученной в институте. Был он холост, чуть постарше своих солдат, поэтому все их желания были ему не чужды. Поэтому он прикрыл глаза, когда во время экскурсии двое солдат отпросившись в магазин, вернулись не только с конфетами и печеньем, но их штанины через шинель, немного оттопыривали. Все помнили заповедь старшины: «Слегка….» Молодой лейтенант был назначен на должность заместителя командира батальона по комсомольской работе, которую до этого исполнял наш Митяй. Поэтому отношения между лейтенантом и ефрейтором сразу сложились дружеские. Владимир знал много интересного, он активно обсуждал со всеми солдатами обстановку в стране в мире и его отношения не всегда совпадали с тем, о чем говорили старшие офицеры из политотдела.
Концерт начался сводным хором наших ребят, которые были подтянуты, выбриты, ну и так далее. Впереди выстроенных бравых солдатушек, стояли местные девушки из ГПТУ и по залу гремело:
«Через две, через две зимы,
Через две, через две весны…»

Митяй косил глазом на симпатичную девочку, вторую справа и едва успевал за всеми влиться в общую тональность:

«Отслужу как надо и вернусь!»

После концерта, за кулисами хлебнув ещё раз прямо из горлышка для храбрости, Митяй подошёл к понравившейся ему девчонке и так немного развязанным языком предложил проводить её до дома.  Девушка широко открытыми глазами, махнула ресницами и спросила: - А вас разве отпустят?
- Если дама не против, мы завсегда готовы! Как поручик Ржевский, Митяй явно блефовал, но отступать было не в его правилах. Он уже для себя решил, что если литёха не отпустит, то он просто сбежит и придёт сам на электричку. А докладывать  в политотдел, лейтенанту о том, что у него сбежал солдат во время поездки, было не в его интересах. Тем не менее, Митяй всё же подошёл к лейтенанту и показывая глазами на маленькую, симпатичную  метисочку, которая натягивала пальто с белым песцовым воротником и бросала на Митяя ожидающий взгляд.
- Товарищ ефрейтор, а вы отдаёте себе отчёт, что с вами будет, если вы не вернётесь к утренней электрички?  Отходит она в шесть часов утра, а самовольное отсутствие более суток – это трибунал, пешком 26 километров по тундре, вам не пройти, придётся сидеть на вокзале, а мне, что докладывать по прибытию в часть?
- Да я раньше приду, мне бы проводить девочку, обещал же, да и честь мундира, как опозорить? Митяй юлил, как мог перед лейтенантом и всё же выпросил его разрешения.
- Ну, Митяй не опозорь «мабуту» - подшучивали ребята, втихоря засовывая ему в карман шинели бутылку вина. О ре-зультатах доложишь по прибытию.

- Есть, доложить по прибытию! – Митяй, как положено, отдал честь, повернулся через левое плечо и подскочил вконец напуганной и ничего не понимающей девочки.
- Ну, что милая! Шевелись, пока не передумали, на улице оденемся.
Когда они выскочили в сумрачную, полярную ночь, сне-жок позёмки или начинающей пурги проглотил их полностью, заставив взяться за руки и пригибаясь к уже заметённой наполовину дороги двигаться навстречу мигающих фонарей и окон двухэтажных деревянных домов. Благо Любаша-недаваша, на ходу познакомились, дорогу знала. Шли, а вернее брели минут тридцать, пока Люба не толкнула одну из дверей, длинного одноэтажного строения. Это было их общежитие.
-  Всё, заходи, а то замёрзнешь – прокричала девушка, стараясь перекричать шум ветра. Девчонок нет, они до утра не придут, отмечают день рождения, я чай согрею, посидим , а там может и погода утихнет.
- И у меня к чаю есть, доставая бутылку вина, ответил Митяй.
- Не повело тебе солдатик, а может наоборот повезло, я совсем не пью, тебе больше будет.
- Что я алкаш одиночка? Один не буду, чай так чай.
Неожиданно для Митяя Любаша оказалась интересным собеседником, они болтали обо всём и вроде бы не о чём, но когда Митяй взглянул на часы, то было уже половина пятого утра. За замёрзшим окном полярной ночи ничего не было видно, но ветер вроде утих. Наспех одеваясь, Митяй заторопился в общежитие порта, Любава-забава напросилась провожать, мотивируя тем, что он один заблудится. Уже у дверей другой общаги он спохватился и спросил:
- У тебя ручка или карандаш есть? Запиши мой адрес.
- Говори, я так запомню, Митяй назвал номер войсковой части, чмокнул куда-то в ухо девчонку и скрылся за дверью.
Лейтенант и вся концертная бригада были одеты и стоя-ли в коридоре. Пронёсся вздох облегчения:
 - Ну, ты Митяй и даёшь, мы думали всё тебе, копец.
- Прекратить разговоры, в роте разберёмся, строится в колону по одному и вперёд шагом марш! – скомандовал лейте-нант и показал Митяю кулак.
В электричке артисты наехали на своего руководителя: - «Колись ефрейтор, как девочка?»
Была девочка, да вся вышла. Вы что забыли Хатангу? Помните когда мы пойло брали, нас местные эвенки просили купить им водки? Им же пить нельзя, спиртное в крови не рас-щепляется и действует как наркотик. А она вроде бы метиска, так мне показалось, расспрашивать неудобно было, но после второго стакана она поехала, ну а там дело техники – врал без-божно Митяй. Приходилось позорить девочку заочно, не ска-жешь же ребятам, что всю ночь трепались а вино так и осталось нетронутым.
Недели через три, дежурный по роте выкрикнул: - Спи-ридонов! Пляши тебе письмо, а подчерк девичий, буковка к буковке.
Выкинув левую ногу в присядке, Митяй выхватил у сола-бона письмо и обалдел. Надо же запомнила номер? Это было письмо от девушки из города Дудинка, первое за последний год. Фамилия вроде русская Буйкалова, отчество Гавриловна, ладно при встречи спросим, да и какая разница, кто у ней родственники, главное красивая и душевная. Родословная будущих своих потенциальных жён интересовала Митяя не случайно. Его мама всегда говорила ему:  - Если хочешь узнать свою жену получше, вначале познакомься и поговори с будущей тёщей, а потом делай предложение.
 Дружеская переписка продолжалась ещё полгода до самого дембеля. Что значит письмо от девушки для солдата? Это как, подруга заочница для арестанта. Кто служил или сидел, тот Митяя поймёт и простит, да и все мы грешны в молодости, ибо вся долгая и счастливая жизнь впереди….

Так казалось и Митяю.

Лидунчик-****унчик!

«О мертвых или хорошо или ничего, но мы, же договорились писать и говорить правду, не так ли уважаемый читатель?»


Демобилизовался Митяй один из первых из всей части. Кандидат в члены КПСС, заместитель командира роты по ком-сомольской работе подал рапорт и изъявил желание после службы остаться на строительстве Норильского-горно металлургического комбината. Получив заветную комсомольскую путёвку-направление на работу, он первым делом поехал не в отдел кадров, а в общежитие города Норильска. Улица Нансена, комната 44, там жили 5 девушек разного возраста, все потенциальные невесты от 20 до 44 лет. Одна в невесты не годилась, это была сестра жены его родного старшего брата, не кровная, но родня все же, к тому, же на год старше его. Маме-Нине было 44, бабушка в невесты не годилась, но по её взглядам на парней приходящих к девушкам в гости, она была на всё согласна. Женщина в самом соку в свои лучшие годы приехала с вольной Украины, заработать приличную пенсию, а если повезёт, то отыскать и мужа. А тут была вынуждена проживать в двухкомнатной квартире, да приглядывать за молоденькими девушками, давая им мудрые наставительные советы, что нужно мужику в первую очередь. Поэтому она пекла вкусные торты под названием «Наполеон», за что девушки и ребята её и звали ласково – наша мамочка. Нина морщилась, но терпела. А вот с тремя остальными девчонками можно было поработать на перспективу.  Но опять, же одна была выше Митяя ростом, другая слишком уж худа, а вот третья хохлушка, выглядела аппетитно.
Ну, как нам с вами судить Митяя, два года службы, при-ём таблеток, что б трусы ночью не марались, все эти естествен-ные и искусственные методы воздержания позади. Адреналин молодости бурлил через край и требовал выхода.
Отметив счастливое завершение службы Митяй переночевал в обществе девушек, так как свободных коек не было, Лидунчик согласилась положить «бедного» солдатика рядом, но с условием, спать тихо и не толкаться. Когда в комнатах воцарилась спящая тишина, и слышно было лишь тихое посапывание, да негромкий храп мамы Нины, Митяй чувствуя, что соседка тоже не может уснуть, потихоньку повернулся и шёпотом завел разговор. Отвечала девушка тоже шёпотом, с придыханием, выпитое вино видимо подействовало на обоих в нужном направлении и они сами не заметили, как переговоры перешли в поцелуи? А затем панцирная сетка заскрипела в унисон с храпом мамы Нины, главное было её не разбудить, у молодых девчонок после работы и выпитого спиртного сон был крепкий, а вот старший надзиратель могла и вышвырнуть наглого гостя на улицу.
На следующий день Митяй посетил отдел кадров пред-приятия очистных сооружений, где его встретили, как молодого специалиста с дипломом приветливо, а добродушный начальник пред пенсионного возраста, понимая, как бывшему солдату хочется домой, подписал ему заявление о приёме на работу слесарем на очистные сооружения и тут же оформил отпуск:
- Поезжай сынок, маму повидай, а вернешься, рады бу-дем, нам нужно кадры готовить, а у тебя диплом по нашей спе-циальности.
Провожала Митяя на электричку Лида, помахала вслед отходящей электрички ручкой и прокричала: - ВОЗВРАЩАЙСЯ, Я ЖДАТЬ БУДУ….
Жди, жди дорогая, подумал Митяй, а сердцем был уже дома, как там родные, как Тамарка, как друзья, скорее на танцы, да всех повидать. Друзья уже все отслужили, у многих назначены свадьбы, ух погуляем…..
Колёса электрички весело постукивали на стыках рельс приближая заветный зал аэропорта «Алыкель». Митяй в такт им подпевал:
 - «Отслужил, как надо и домой!»
Когда этот мотивчик надоел, он прислушался к стуку ко-лёс, они мерно выбивали одно слово: -  «Вернись, вернись, вернись…» Ну, это мы ещё посмотрим, как встретит родина, впереди целая жизнь и о серьёзных намерениях, тем более о работе, пока не хотелось думать.

Дома

Дом встретил радостью матери, с отцом она давно разо-шлась и жила одна в большом доме, когда-то построенным со-вместными усилиями дружной семьи. Строили и покупали, а где и воровали, доставали за самогонку материалы, в основном отец и мать, но и два сына, старший брат Митяя и он сам, по ме-ре сил вносили свою лепту. Дом и поныне стоит и каждый раз по прошествии уже  многих лет Дмитрий Григорьевич проходя мимо его, прощупывает глазами обивочные дощечки из старых деревянных ящиков. Именно он с отцом при этой работе нау-чился забивать гвозди, и красить кистью,  а было ему тогда лет 7 или 8.
Мама работала на мясокомбинате в колбасном цехе и готовилась к приезду сына основательно. Буквально на следую-щий день Митяй собрал у себя дома всех, кто был в то время в городе друзей и одноклассников. За столом, он на правах хо-зяина поднялся первым и произнёс тост за здоровье матери и намекнул, что неплохо бы вскорости собраться ещё раз по дру-гому поводу. Работы и в у себя в городе хватит, армия позади, пора обзаводиться семьёй и рожать детишек. При этом он мно-гозначительно поглядывал на Танюху Сергееву, свою первую школьную любовь. Вечером как обычно все пошли на танцы, вернее собирались пойти, но оказалось, что беззаботные дет-ские вечера закончились у многих. Женатиков, молодые жёны утащили домой ,и остался Митяй с Танюхой наедине для разго-вора. Девушка на все предложения Митяя продолжить гуляние до утра ответила одним предложением: - Знаешь Митя, я окан-чиваю институт в краевом центре, у меня есть неплохой парень, школа позади, теперь не до охов и целований на скамейки. Жизнь пора начинать по серьёзному.
Расстроенный Митяй плюнул в душе с обидой на всех. – Ну, вот и погуляли, называется, а что дальше? По привычки ноги сами понесли его на знакомую танцплощадку в парк железнодорожников. По дороге он прикупил «огнетушитель» винища, но на танцах и распить-то её было не с кем. Подросла молодёжь, сверстников не было и он, отхлёбывая прямо из горлышка по знакомой с детства «бетонке» побрёл на Сахалин. Ничего – вертелось в затуманенной алкоголем голове, сейчас Тамара успокоит, а дальше видно будет…
А дальше успокоив себя и своё тело в небрежной для молодой девушке спальне, Митяй под утро вернулся домой измятый, с больной головой. Мать встретила его недовольным взглядом и, видя состояния сына, предложила: - Митенька, со-пьёшься ты в нашей дыре, у меня есть немного денег, поезжай- ка в Ялту, у меня адрес знакомой бабушки есть, у ней остано-вишься, отдохнёшь на море, а потом езжай по вызову. Сам говорил, что работа с перспективой, у тебя уже 4 полярки есть, девушка ждёт. Начинай жизнь, чем раньше, тем лучше.

Норильск

После валяния и безделья на пляжах Чёрного моря, две недели были не отдыхом а больше экскурсией, Митяй приехал домой и через день, собрав необходимые вещи и документы, отбыл, вначале в Красноярск, где ему оформили пропуск и уже ближе к вечеру он приземлился в аэропорту города Норильска.
На работе ему дали направление на работу и поселение в  общежитие. По воле судьбы общага располагалась в уже зна-комом доме по улице Нансена 44, но только в соседнем от де-вушек подъезде.  И началась самостоятельная, взрослая жизнь. Днём работа на очистных сооружениях Норильского комбината, вечером посиделки у девчонок, а иногда и ночёвки с Лидунчиком. Пару раз приезжала Любовь из Дудинки, но их встречи для Митяя были не очень радостными. Во первых он не научился дружить на два фронта, да и на месте В Норильске было удобнее во всех отношениях. Любаша, видимо почувствовав, что она зря приезжает к парню, просто исчезла из его жизни на долгих 35 лет.
 И вот однажды вяло вращая мышку своего компьютера Дмитрий Григорьевич, увидел знакомое лицо и что-то шевель-нулось в его сердце. Неужели это Любаша? Написал ей и полу-чил подтверждение, да это была она, переписка перешла в пе-резвонку и чем всё это закончится, одному Богу известно. Митяй остался по-прежнему быстр на решения и всё ещё надеется на свет своей звезды, которую так и не нашёл после законных шести браков. Детей не нажил, приобрёл опыт коварства и непостоянства от всех своих женщин. Одно его утешает, что сам подлецом не был.
 На то она и жизнь и у каждого свой крест и сколько его нести никому не известно…..
         

ЗАТО п. Солнечный.  Красноярского края.
Июнь 2013 гол.

Геннадий Донцов.