Дуся Глава 27

               Анну  долго  уговаривать  не пришлось  ,  и не прошло  и  месяца , как она  , помаячив  для приличия  на огороде  Галины  ,  однажды ,  на ночь  глядя , когда духота ,  сразившая всех и вся , накрытая  необыкновенно чёрной ,  с ярчайшими звёздами ,  высыпавшими ,  будто  веснушки  у рыжего  на спине от яркого  солнца  , ночью ,  подхлёстываемая  нетерпимым пронзительным  стрекотанием  зелёных  кобылок  ,  по  обволакиваемому  ветру , горячему и  страстному , как  и  сама  Анна , ночью  не   осталась у  Саньки насовсем ,  раз  и  навсегда прекратив  беготню  то  одного , то  другого  друг  к другу  по  уже ставшей  заметной  для  человеческого  глаза  тропинке , соединившей  их сердца  такой нежданной ,  опять же , для них самих  ,  любовью.
               Свадьбу  они  затевать  не  спешили ,  им  и  так  было  хорошо ,  и утро  у  них обычно  начиналось  всегда  одинаково ,  с заливистого всеобщего хохота ,  не  то  борьбы  ,  не то  обниманий ,  где главным  "обнимальщиком" выступала  Анна ,  горячая  и естественная  в  своих  чувствах ,  хотя  бы  пусть  они бы  были  и  не надолго  ,  она  сгребала  и  Саньку  и  Дусю  в  свои  объятия и смеясь , тискала  их обоих , целуя  по переменке , то  одного  , то  другого  в щёки и  тут же широким  жестом  открытой  души  стирая  поцелуй ,  успев  однако  до светла  закипятить  самовар ,  сготовить  завтрак  и  что   нибудь  постряпать.
               Анна  оказалась  человеком  бесхитростным  ,  выросшая  в  большой  и  дружной семье ,  не отличавшейся  зажиточностью ,  она , рано вылетев  из  гнезда  и  пролетев   почти всю  страну ,    нигде  особо  не задерживаясь ,  оказалась  в  сибирском городе ,  где  её  и взял на работу продавцом  Иван ,  открывший  небольшую  палатку  прямо  на пятачке  у   гастронома.  Анна торговала  как  могла ,  девка  она  была  бойкая ,  но  не   особо далёкая ,  и  их  с Иваном  вскоре  ставший  общий  бизнес  потихоньку  сошёл  на  нет ,  не выдержав  конкуренции  собратьев  по  торговле  и  они  ,  сместившись  в  деревню  запили ,  заливая  свой  провал  в  предпринимательстве  самодельным  самогоном  и  ягодной  настойкой.  Но и  тут  их  поджидала неудача - ушлые старушки - соседки  быстро  смекнувшие ,  что на  самогонке  можно " позолотить ручку"  и  тем  самым  получить  хорошую  добавку  к  пенсии  ,  стали  также   через  двор  открывать  продажу  дешёвой  огненной  воды , не  такой  ядрёной ,  как  у Анны  с  Иваном ,  но не  менее ударяющей  по  мозгам ,  заменяя  крепость какими то  химикатами ,  то есть таблетками  и  снизив  её  себестоимость  и увеличив  объём  продукта  на  выходе , " увели " всех клиентов  от  них.  Особо не расстроившись ,  Анна  с  Иваном   "стартанули" на Украину  ,  к  её  родителям  , где прожили  относительно  спокойно  и   сыто полтора  года.  Когда  им  надоело сидеть  совсем  уж  без  дела ,   занимаясь в  основном  кормлением  огромных свиней ,  живущих  в  саду ,  в сколоченном   из досок  под  открытым  небом загоне , высыпая  периодически  в   него  собранную  в вёдра  паданку   яблок и груш ,  или  продавая  те  же , но уже отборные фрукты  на  обочине  тракта вёдрами  за бесценок  проезжавшим  дачникам   и туристам ,  они  вернулись назад ,  в  Заиграево.
               Анна ,  правильно  рассудив   , что с Иваном  ей   уже ничего  не светит  , а  Санька ,  хоть   и  старше её , а  мужик  серьёзный ,   с дитём , непьющий ,  имеющий  дом  и  хозяйство ,  умеющий  вбить  гвоздь  и  приласкать ,  вполне  достойная  кандидатура  , тем  более ,  что  остальных  и  не предвиделось. А  её   годы уходили  , молодость  уже ,  повернувшись  к  ней спиной  и  прошептав   на прощание: - Не опоздай ,  дорогая… - потихоньку  стала удаляться   и  Анна ,  спохватившись ,   и наконец  то  , взяв  себя  в  руки , присмирела  и   остепенилась ,   превратившись в  считанные   месяцы  в миловидную  ,   добродушную и  отзывчивую  Аннушку ,  впрочем  таковой   и являющейся ,  но   прячущуюся  перед   стеной  людской  злобы , безразличия  и  сложности  бытия  своей   задиристостью ,  и хватаясь  в  бессилье за бутылку   со  спиртным.
                К зиме  дом Саньки и Дуси  сильно  преобразился  : печь , выбеленная   до  рези  в   глазах была  украшена   незатейливым  узором   ,  в  виде васильков   и  гусиных лапок  ,  цветы  ,  вдруг  разом  зацветшие ,  так  и  хотели выскочить  из  окон  ,  заполонив  всё  стекло  от  угла  до  угла  ,  стены  покрылись весёлыми  ситцевыми  обоями  ,  а  окна  ,  простыми  ,  с  вышивкой  крестом  , самодельными  шторками ,   которые  Анна  еженедельно  сдёргивала  с окон , стирала ,  подсинивала  и  крахмалила  вновь ,   водворяя  назад. Полы  она застелила  самовязанными  полосатыми ,  словно  радуга ,  дорожками  и половичками ,  всё  перетёрла  и  перемыла ,  всё  время  весело  напевая  что  то  себе под  нос. В  дальнем  углу  дома ,  впервые!....появилась икона.
                Санька  ей   не противился ,  исполняя  все   её  прихоти   и посмеиваясь ,  приговаривал: - И чтобы  я , лапушка , без  тебя  делал?  -  чем очень расстраивал  Дусю ,  и  та ,  задрожав  всем  своим  худеньким  ,  начавшим  вытягиваться  тельцем  ,  выбегала  из  дома   и давала  волю   слезам. Но  и  тут  её  настигала  Анна ,  незаметно  подплывшая , она  жарким  объятием  сгребала девчонку  в  охапку  и  раскачиваясь  с ней  из  стороны  в  сторону ,  и так же  жарко целуя  её  в  мокрые  щёки  приговаривала: - Куда же  мы  без  тебя  ,  доню?  Дуся  поворачивалась  к Анне лицом   и уткнувшись  ей   в  душную   грудь  начинала  так   искренне  и  горько  рыдать  ,  освобождаясь  от  обид  ,  как  ей  казалось ,  наполнивших  её  до краёв ,   и счастья  , что  теперь  у   неё , наконец  - то ,   есть  настоящая  мать , перед  которой  можно  покапризничать ,  повредничать  ,  и которая  бы , как  у других  девочек  ,  уходящих  гулять  , размахивая полотенцем или веником  кричала  бы  с  крыльца  ей  вслед:
                - Смотри  мне  , чтобы  до темна  была  дома!  А  не  то  я  те покажу  ,  где  раки  зимуют! Что такое  раки  и  где они зимуют ,  Дуся  не  знала ,  но  ей  так  этого  не  хватало - женского  внимания  и  материнской  любви.
                Анна  вдохнула  жизнь  не  только   в их  дом ,  но  и   в  них самих ,  наконец  то ,  к ним  стали  захаживать  люди  и  даже  отмечаться  праздники ,  запахло  ватрушками ,  подовым  хлебом  ,  маковыми  рулетами ,  и  Дуся ,  никогда  не  видевшая   , как  стряпают  хлеб  и  сдобу ,  часами  теперь  крутилась  на  кухне ,  забыв  напрочь  про  лес ,  возле Анны ,  сосредоточенно  мучая  тесто и  помогая  ей.
                Также  стала  плодиться  и   живность,  почуяв  умелую ,  заботливую руку , тяжёлую  на  ответный  удар  , но лёгкую  для  благого  дела ,  и   даже Зинка ,  не  признающая  никого , кроме  Саньки   и Дуси ,  теперь  бегала   за Анной  по  пятам  и  заглядывая  той  , в  как  оказалось  потом ,  когда  их рассмотрел  всё  таки  Санька ,   прижав  Анну  за  Галининым  скотником  в  жаркий  полдень ,  ярко -  синими ,  как  небесный  ультрамарин  , с крупными штрихами, будто  следы  от  падающих  в  этом  небе  звёзд  , глаза,  смотря  по умному - внимательно ,  чем  так  веселила  последнюю.
               Жизнь  такая  Анне  понравилась  и  зимой  она  настояла  на свадьбе.                - Хочу ,  чтобы  как  у  нормальных  людей ,  в  церкви  и  в  белом платье - капризничала  она  ,  не  забывая  ластиться  к  Cаньке  ,  начмокивая  его и  обнимая  крепко  и  тот ,  c  недоумением  смотря  на  любимую ,  и  пытаясь  отнекиваться  ,  выдавал  ей  скороговоркой:
              - Ты что ,  милая , меня  же засмеют ,  не  мальчик  ведь? Годков то мне ,  сколь?....не пацан  уже…..  Анна ничего  не  хотела знать  ,  и  так  её и  не уговорив  ,  они всё  таки  сыграли  свадьбу ,  не столь пышную ,  как  в  мечтах   уже представляла  невеста ,   но не  менее   видную ,  и накануне  января , перед  самым  новым  годом ,  от  ворот Санькиного  дома ,  и  до  самой  церкви  ,  находящейся  не  совсем близко , но  и не далеко , в городе  , где  возможно  , ещё  работала  Дусина мать ,  их  пронесла   с ветерком  тройка  лошадей  , запряжённая  в праздничную  ,  украшенную  лентами  ,  букетами  цветов ,  кольцами  и  воздушными  шарами ,  не перестающими  лопаться  на морозе и дополнявшими  этими  звуками  всё  большее  веселье  и  радость  ,  телегу.
             Лошади  бежали  быстро , не боясь ничего ,  несмотря  на   никогда  не  прекращающийся  шум  города  и возбуждённо  кося  глазами ,  выдыхая  с  шумом  длинные струйки  горячего  воздуха  ,  высоко  отрывая  ноги  от  скользкого  ,  утоптанного людьми  снега  и  выбивая  из  него  серые кусочки  ,  вылетающие  из  под  копыт  веером   и   врезающиеся  в людей  ,  останавливающихся  и  смотрящих  на свадебную  тройку  и  улыбающихся  этой  картине жизни  , и  только один  человек  не  помахал бегущей тройке  и  не  порадовался  за  молодых  ,  с удивлением    вскинув  брови  , наблюдая  за движением  животных , жадно  впитывая  в себя  каждый  миллиметр  развёртывающегося   действия , и  наконец то , фыркая и мотая головами , прекратили движение. Телега остановилась  у входа  в  церковь  и шумная  компания  выпорхнула  из  неё , также  не  обратив  никакого  внимания  ни на сбившуюся в стайку  шумную  толпу  прихожан ,  ни  на  женщину ,  стоявшую  рядом  у  крыльца  ,  красивую , зеленоглазую,  с  прямой  осанкой , словно стальная стена ,  за  которой  чувствовалась   горечь  ошибок  , но   не  желающая  показывать  это   миру.
                - Боже мой ,  Дуся! -выдохнула  она  и  отвернувшись  от  увиденного  , быстро  пошла  прочь.Среди  весёлой  свадебной толпы   она  узнала  жениха.
                Жизнь  после свадьбы  покатила  по  спокойной   колее  и  и молодожё нам  казалось  ,  всё  будет  и  дальше  так  же  хорошо  ,  если  бы не одно но: В жизнь Саньки  вернулась  Нинка.