Совсем рядом было логово

   Генерал Клинцов и удачливый разведчик «Моссада» Моня Двоскин в это хмурое утро с трудом узнавали сами себя. Моня был в традиционном арабском одеянии, в мягких сапогах, которые носили  мусульмане, на голове заношенный тюрбан.  Над его обликом хорошо поработали гримеры: на лице выделялась округлая бородка, на лацкане пиджака   -  ярко   полукруг, который выдавал его как ярого сторонника принца Насрулы. 
    Клинцов тоже, как говорят в спецподразделениях, сменил «кожу». Он был одет в форму посредника организации Объединенных наций. Имел на руках пропуск зеленого цвета, дающий право на посещение  долины Бекаа-Кафра.
Моня доставил Клинцова в горный крохотный поселок по старой полузаброшенной дороге, миновали пару пустынных деревень, где, словно истуканы, сидели старики в каком-то полусонном состоянии, и с удивлением поглядывали им вслед. Тут, видимо, крайне редко проезжали автомашины, ибо узкая дорога, с одной стороны которой обрывались вниз острые скалы, с другой – эти же скалы уходили конусами в небо, здесь не имелось даже примитивного ограждения.
Клинцов, будучи человеком далеко не робкого десятка, подумал, что произойдет с ними, попадись идущая сверху автомашина… Им невозможно было бы разъехаться…
В каком-то заброшенном месте, поросшем желтым бамбучником, Моня свернул круто влево и осторожно вывел автомашину на край обрыва. Внизу в синеватой дымке виднелись острые, видимо, лежащие тут с финикийских времен валуны-кекуры, ни одной тропинки, ни одной дороги отсюда не было видно…
– Итак, господин русский генерал, перед нашими глазами картина первозданного хаоса вскоре после создания мира, как думаешь, на  кой лях мы сюда приперлись? – спросил Моня, не скрывая своего превосходства.
– Крутое местечко, – как сказали бы нынешние пацаны, –                загремишь вниз и… прощай Родина.               
Моня помолчал, высматривая что-то в зарослях. Потом дважды прокричал, подражая голосу сокола-стервятника. И тотчас, откуда ни возьмись, появились два заросших араба, также одетые в форму сторонников принца Насрулы, подозрительно оглядев Клинцова и выслушав наставления Мони, они снова неслышно удалились в заросли, словно провалились в зеленое колючее безбрежье…
– Теперь смотри сюда, как говорили у нас в Одессе, и слушай дядю полковника израильской разведки. Видишь, на той стороне пропасти заросли между скал, это знаменитая в стране «Долина святых». Присмотрись внимательней, видишь, справа у кедровой рощицы на камнях белые кресты?
– Кресты вижу, но…
– Отсюда, со стороны старой христианской патриархии, в случае опасности, уходили от язычников через подземные ходы христианские  пасторы. Они спускались по узким лазам вниз и, ведомые проводниками - маронитами на десяти метровую глубину, куда никто из преследователей не осмеливался идти за ними. Там, в лазах, располагались гнездовья ядовитых змей. В старом монастыре, который мы отсюда можем разглядеть в солнечную погоду, и будет проходить сход боевиков.
– Вот бы нам знать тот подземный ход…
– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи. Но сотрудники «Моссада» знают все, что им знать положено и даже не положено. Мои проводники - марониты, наши друзья, они  здесь, чтобы помочь нам с тобой  проникнуть в окрестности монастыря, с этой, образно говоря, тыльной, заброшенной стороны долины, именно с помощью подземного хода.
– Неужели сие возможно?
– Не только возможно, но и крайне необходимо, мы работали для этого более месяца. Ни один человек, ни в Москве, ни в Израиле, кроме нас, не должен знать про тайную операцию, которую мои начальники окрестили, как «Улитка ползущая по лезвию бритвы». Каково, а! Итак, я спускаюсь с ребятами, естественно, и с тобой, мой друг, в подземелье, выхожу на исходную позицию, откуда мои люди включают тайную подслушивающую аппаратуру, загодя помещенную нами в приготовленные кротовые норы с  Божьей помощью. – И кстати, – Моня сдвинул на затылок панамку, – у меня, за подкладкой, случайно завалялся план подземного хода, как и, случайно, проникли эти проводники - марониты, которые готовы вести нас с тобой на ту сторону долины. А сейчас предлагаю отдохнуть, пока не получим сигнал с «большой земли», то бишь, из Хайфы. Моня распахнул халат, и Клинцов ахнул: вся подкладка пуленепробиваемого жилета была увешена карманчиками, в которых виднелись десятки блестящих приспособлений. Продемонстрировав таким образом свое «вооружение», Моня, не дожидаясь вопросов Клинцова, опрокинулся на траву и закрыл глаза…
Клинцов, вспомнив про святого чудотворца Шарбеля, чей отчий дом был, где-то совсем рядом, стал творить молитвы, прося Господа и святого хозяина здешних мест помочь им решить задачу, в которую, честно говоря, генерал полностью поверил, видя спокойствие Мони и его молчаливых помощников. Оптимизм сотрудника «Моссада» вселял надежду, словно лучик света в сплошной тьме подземелья, куда они должны были пробраться, чтобы услышать то, ради чего они рисковали своими жизнями. Но тут, словно хозяин здешних мест святой отец Шарбель услышал внутренние сомнения генерала, и  Клинцов отчетливо уловил некий тихий знак, который успокоил его, вложил прямо в уши фразу: «С нами Бог, Иисус Христос…он всегда рядом»… И словно получив неслышную команду, вскочил на ноги Моня.
– Ты так и не отдохнул, мой «женераль»? Но нам теперь отдыхать некогда. По его сигналу, из глухих колючих кустов выползли на поляну те двое проводников -маронитов, постояли, молча помолились и застыли в ожидании приказа. Моня переговорил с ними, проводники, взвалив на плечи вещевые мешки, направились по едва заметной тропинке в чащу. Двоскин и Клинцов последовали за ними.
Начало было сделано. Медленно темнело в долине, а здесь, на возвышенности еще ярко светило солнце, но Клинцов заметил, что тропа, по которой они шли, быстро сужалась, опускаясь все ниже и ниже. Моня осторожно тронул Клинцова за рукав.
– Женя, твоя задача: идешь вслед за проводниками и в случае опасности, устраняешь встречных, надеюсь, их не будет, но береженого Бог бережет. Я, со своей стороны, первым выхожу на поверхность и согласно точкам, указанным на карте, выстреливаю в деревья, которые окружают старый монастырь, «пулями-ушами», затем то же самое делают и мои помощники с боковой стороны монастыря, где еще сохранилась редчайшая картина неизвестного иконописца, изображающая «Божью Матерь с младенцем Иисусом». Это вторая, после святого Луки, работа христианского иконописца. Но это уже другая история. Тебе что-то непонятно?
– А гарантии, а пути вынужденного отхода? Хотя…проводники - марониты, надеюсь, не просто безгласные и ничего не соображающие арабы:
– Проводники, Женя, это спецагенты «Моссада»  из числа местных  жителей, которые дадут любому боевику сто очков форы.
Клинцов хотел было посоветоваться с Моней, не стоит ли дать сигнал в Москву, что операция началась, но передумал, вспомнив, что инструкций на сей счет ему никто не давал.
Вот и начало подземного хода, по которому когда-то уходили от чужеземцев-язычников христианские патриархи; многое приходилось испытать в жизни Клинцову, но ползти по сырому узкому лазу протяженностью полкилометра, еще не доводилось, но, взялся за гуж, не говори, что не дюж…
Проводники ловко освободили проход, отбросив в сторону ветки деревьев и отвалив здоровенные валуны, прикрывающие вход вовнутрь. Первыми спустились в   подземелье, Клинцов шел за ними и  удовлетворенно отметил, что на спине шедшего перед ним проводника, тускло, но четко светил фонарик, и стали видны полузасыпанные своды. Да, у израильской  разведки  все было загодя предусмотрено, даже грубая одежда путников, иначе от нее остались бы клочья, ибо земля в лазе была не обычной землей в нашем представлении, а являлась острым древним ракушечником, да и своды в некоторых местах могли в любую минуту обрушиться, и тогда бы…но и на сей счет разведчики «Моссада» не оплошали, поставив в опасных переходах своеобразные упоры, как это делают шахтеры, добывающие уголь открытым способом.
Время тянулось медленно, казалось, оно вообще остановилось. Но хуже всего было то, что стало трудно дышать. Как всегда Моня был начеку, он протянул Клинцову кислородную маску, словно прочитав его мысли. Однако молчаливые марониты шли ходко, уверенно. И это успокаивало генерала. Он неожиданно стал думать о капитане Вешнянской. Тут, в глухом подземелье, она возникла перед глазами Клинцова спокойной и потрясающе красивой. Ольга словно плыла по узкому проходу, увлекая группу за собой, Клинцов посчитал это добрым знаком. И невольно стал повторять слова молитвы: «О, Пречистая Дева,  Божья Матерь, начало и источник и корень всех начал, всех неизреченных благ. Ты – глава и совершенство»… продолжал горячо молиться Клинцов. И неожиданно на него накатила такая благость, что генерал на мгновение прикрыл глаза, словно  защищаясь от ярчайшего неземного света. И как тогда в Гималаях, он поверил, что опаснейшая для них операция пройдет успешно.
Группа выбралась на поверхность часа через три, первыми упали в траву проводники, повалился, не чуя под собой ног Клинцов. Только Моня Двоскин, казалось, совершенно не чувствовал усталости. Никто не знал, что удачливый агент «Моссада» уже неделю назад, в сопровождении одного из проводников прошел по этому подземному лабиринту.
   Примерно через час  они вышли на приготовленную позицию. Моня первым  выстрелил  из мини-ружья   подслушивающим устройством в намеченную цель.  В свою очередь, Клинцов «пристроил»  между ветвей свой  мощный  мини-микрофон, который был размером не более пуговицы и являл собой вид крохотного нароста на кедре.
Однако порадоваться первому успеху агенты не успели. Старший из маронитов дал знак остановиться. Его чуткий слух уловил некое осторожное движение. По жесту Мони, все опустились в заросли. Ранее Моня рассказывал Клинцову, будто бы с этой стороны и подхода к монастырю не имеется, но…совершенно спокойно, не таясь, ломая кусты, прямо к ним двигался незнакомец. Вскоре они увидели идущего. Это был араб с зеленой повязкой на голове, которая выдавала сторонника принца Насрулы, одного из охранителей монастыря. Видимо, он время от времени делал обход. Это грозило сорвать все планы группы, ибо охранник обязательно заметит примятую траву и следы незваных гостей и поднимет тревогу.
Клинцов дал Моне условный знак, который означал, что именно он устраняет охранника. Моня кивнул головой. Генерал еще загодя, на всякий случай, приготовил свое безотказное, грозное оружие – дагомейскую иглу с отравленным кончиком. Выбрав удобную позицию, Клинцов, собрав в кулак всю волю и, сделав краткое заклинание дагомейских жрецов, метнул иглу в незнакомца и тот, как сноп, упал в траву.
Марониты обыскали охранника, документы отдали Моне, а тело оттащили в ближайший овраг. Сами собрались у входа в потайной лаз, стали ждать. Клинцов едва сдерживал волнение: сработают ли их подслушивающие устройства, не применят ли боевики некий противовес, чтобы оградить свое сборище. И вдруг в наушниках что-то едва слышно звякнуло. И сразу за этим звуком они услышали голос, который на арабском языке объявлял великий сход правоверных открытым… А спустя пару минут, Моня и Клинцов услышали голос, который не раз усваивали на оперативках.
– Боже правый! – воскликнул Клинцов. – Неужели это сам?
– Так точно! – радостно подхватил Моня. Сам Усам! Именно Усам Бен Ладен… и это, мой русский генерал,  неслыханная  удача нам, братан, привалила. Говорит Усам, придвинься ко мне ближе, я буду переводить его речь.  Итак, замерли…  Если мы удачно запишем их выступление, то правда из уст первого террориста планеты услышат   с нашей помощью   все те, кому это положено.