Мрачный замок

Бог в нас самих. (Платон)

Осень 1532 год. Англия

Над старой частью Лондона расстилался серый густой туман. Казалось, что он крадется со стороны пристани, застилая город плотной вязкой массой. Временами, порывы осеннего ветра разбивали эту завесу, и туман слегка рассеивался, обнажая низкие словно сгорбленные дома и узкие улицы, но когда ветер немного стихал, туман снова вылезал из щелей старых зданий и заборов, пыльных чердаков и темных подворотен.
Погода была сырая и очень промозглая, как это бывает поздней осенью. Эта сырость въедалась в мостовые и здания, покрывая их плесенью и делая даже самые крепкие кирпичи хрупкими.
Я лежал на втором этаже в комнате дешевого пансиона, хозяйкой которого была одна старая француженка мадам Рошен. Ветер с силой ударял в мое окно, отчего стекла нервно дребезжали и норовили вывалиться из прогнивших реек, державших их на честном слове.
За плату в несколько гиней, я получил в свое распоряжение холодную сырую комнату, окна которой выходили во двор и каждое утро просыпаясь и ежась от холода, я смотрел в окно, как собаки с голодной злостью и отчаяньем дерутся из-за какой-нибудь кости, которую им удалось отыскать на зловонной свалке, возле угла соседнего дома с прогнившей крышей и покосившимся крыльцом. Квартал принадлежал беднякам, которые в отличие от нас, постояльцев, пансиона имели собственный угол. Но на этом их преимущества перед нами заканчивались. Я часто видел, как мимо моего окна проходили люди с серыми угрюмыми лицами и думал о том, что если для меня это временный неудачный период, то для них это жизнь. Люди спешили либо на работу, либо на ее поиски. Их одежда была однообразной и заношенной и, поэтому, они смешивались на улице в грязно-серую мрачную толпу, шаркающую грубыми ботинками.
Улицы бедного района были узкими, и чтобы на вас сверху не вылили остатки прокисшего супа или зловонное содержимое ночного горшка, ходить здесь стоило с большой осторожностью, держась подальше от раскрытых на верхних этажах окон, из которых слышались пьяная ругань, женские крики и детский плач.
Ночью район становился еще и опасным. Здесь часто случались убийства и грабежи, хотя ума не приложу, что можно было бедняку украсть у бедняка. Поэтому торговцы закрывали свои лавки еще до того, как солнце начинало садиться и на город опускался мрак.


Меня зовут Эдуард Риллингтон и сам я родом из Уэльса, где мои родители были зажиточными фермерами. У нас была большая усадьба с длинным вытянутым флигелем и летней беседкой. Также нам принадлежал большой земельный надел, который простирался от дома до самой опушки леса.
Мы жили неплохо до тех пор, пока зимой 1528 года родителей не забрал тиф. Я тоже долго был болен и выжил лишь благодаря уходу своей старой кормилицы, которая любила меня как родного сына. После смерти моих родителей, она тоже заболела тифом, но даже тяжело болея, и предчувствуя свою скорую смерть, она ухаживала за мной, вытирая своей немощной рукой мой горячий, покрытый испариной лоб.
Я выжил. Мой молодой организм справился с недугом, и через полгода похоронив любимых родителей и свою кормилицу, стоя перед их крестами на поросшем высокой травой кладбище, я внезапно понял, что остался совсем один. Мне было восемнадцать лет, и хоть до свалившегося на нас несчастья я уже работал по хозяйству наравне с отцом, но оставшись в одиночестве, у меня все валилось из рук. Работники меня не слушались и участились кражи, скотина часто болела, ранние посевы убивал град.
Вечером, отпустив слуг, я с тоской смотрел на небо, думая о том, что где-то есть другая жизнь и что она значительно интересней чем моя! Я вспоминал рассказы моего отца, который пару раз ездил на ярмарки в Лондон. На них он продавал гусей, кроликов,  молочных поросят и домотканое полотно, которое под наблюдением моей матери ткали  крестьянские женщины. Отец всегда говорил, что Лондон самый красивый город на земле!
От того, чтобы окончательно не погрузиться в черную трясину тоски, из которой нет возврата, меня спасало мое хобби. Все свободное время я был занят тем, что придумывал и делал различные механизмы. При жизни родителей это было частым поводом для смеха надо мной, так как многие мои механизмы либо не работали, либо работали не так, как я планировал. Однако, хорошо сделанные изделия у меня тоже были. Например, я придумал устройство для быстрой шинковки капусты. За что в благодарность получил от матери красивую рубаху. Отцу я сделал приспособление, которое ускоряло молотьбу пшеницы. Чтобы посмотреть, как оно работает, к нам даже приезжал один крупный фермер из Девоншира.
Были и забавные случаи. Как-то я придумал конструкцию, которую назвал «планер», при помощи которой, если прыгнуть с высокой горы, можно было парить как птица. Перед испытанием я очень волновался и не спал всю ночь. Отец уговорил меня для начала попробовать прыгнуть с высокого амбара на заднем дворе, перед которым была накидана солома. В назначенный день, к нашему дому даже съехались нарядные соседи и вышли все работники. Я взял свои крылья и разбежавшись что есть мочи, сиганул с амбара. Но вместо того, чтобы устремиться к солнцу, камнем упал на солому. Сначала вокруг была тишина, а потом раздался оглушительный смех. Мне было очень стыдно и какое-то время, я лежал, вдыхая запах сухой травы, и от стыда не хотел выбираться из-под пушистого сена, которое накрыло меня с головой. Наконец, пару работников помогли мне вылезти. Надо признать, я представлял собой уморительное зрелище. В волосах солома, крылья сломались. Мать смеясь назвала меня «мой ангелочек». В общем, получился полный конфуз.
От того, чтобы за мной навсегда не закрепилась репутация, ни на что не пригодного мечтателя, меня спасло то, что к тому времени я уже считался в округе лучшим землемером. Этому я научился по своей книге, которую отец как-то раз привез мне из Лондона.
После изобретательства, чтение было одним из моих самых любимых занятий, однако, книг в Уэльсе продавалось мало, да и те, которые продавались в местных лавках, были в основном церковные. Поэтому я ждал, когда отец поедет на очередную ярмарку и купит мне новую книгу, пахнувшую свежей типографской краской. Особенно мне нравилось читать про путешествия и удивительные страны. В те моменты, мне казалось, что я сам на огромной корабле пересекаю океан, открываю новые континенты, участвую в баталиях и штурмую крепости…
Работа землемера мне очень нравилась, и за ее хорошее исполнение меня уважали, и неплохо платили. Несколько раз меня даже приглашали в соседние районы и я имел хорошие отзывы от крупных землевладельцев.   
Но эти увлечения не могли радовать меня вечно. Я все чаще смотрел на пыльную дорогу, которая уходила куда-то за горизонт. И все чаще в моей груди, томясь, гулко билось сердце, словно прося о чем-то.
И в итоге, промаявшись так несколько лет, в один год, едва дождавшись весны, я быстро распродал все свое имущество, за что, к моему удивлению, выручил неплохие деньги и подался в Лондон, в котором планировал открыть какое-нибудь свое, небольшое дело. Мне казалось, что такие молодые амбициозные молодые люди столице позарез нужны, и что там я обязательно найду свое место.
Помню свой первый приезд в город, про который отец мне так много рассказывал. Меня поразили широкие каменные мостовые, высокие пики готических соборов с ажурными окнами и красивые особняки в окружении подстриженных зеленых лужаек. На улицах прохаживались красиво одетые дамы и господа, в парках играл оркестр и пахло свежеиспеченными булочками. Глядя на шикарные кареты, широкие витрины магазинов и длинные тенистые аллеи, я думал, что это мой город! И что здесь я всего добьюсь и обязательно буду счастлив!
Я поселился в дорогом отеле в самом центре Лондона, нашел хорошего портного у которого пошил себе модный гардероб и нанял экипаж. И за короткое время у меня появилось много друзей. Они казались мне замечательными людьми - образованными с широкой душой и даже обещали познакомить со многими «нужными людьми» и помочь организовать собственное дело.
Друзья посоветовали мне хорошего учителя фехтования. В то время, это было очень модно. Я делал большие успехи и через два с половиной года, даже превзошел в своем умении учителя, чему он сильно удивлялся. Я не стал ему объяснять, что после каждой нашей тренировке, я садился и рисовал удары и подробные схемы как их можно было отразить.   
С друзьями мы гуляли в дорогих ресторанах. Шампанское лилось рекой и многие, даже титулованные господа и дамы, общались со мной как с равным. Я был молод, богат, да что уж там скрывать, красив, меня принимали в обществе и у меня было много романов. Жизнь била ключом…
Однако, деньги быстро заканчивались, а нужные знакомства для организации своего дела так и не были заведены. Дружелюбие и слова поддержки новых знакомых таяли пропорционально моим деньгам.
Через четыре года я просадил все свое наследство и когда финансы закончились, однажды, протрезвев под утро в незнакомом месте,  я внезапно понял, что теперь - безденежный и безработный.
Мои бывшие «друзья», которые вчера пили за мои деньги и клялись в вечной дружбе и преданности, перестали со мной здороваться и увидев меня, опускали шляпы поглубже на глаза и переходили на другую сторону улицы, стараясь быстрее смешаться с толпой…
Собрав те последние крохи, что у меня еще остались, я распродал свои нарядные костюмы и съехал с отеля в дешевый пансион на самом краю Лондона. За свои деньги, я получил темную, угловую комнату, хилый завтрак и нехитрую мебель: кровать, узкий стол с деревянным стулом, трюмо и небольшой покосившийся шкаф с жутко скрипучими дверцами.
На первом этаже пансиона находилась дешевая таверна, и поэтому во всем доме пахло кислым вином и несвежей капустой. Те постояльцы, у которых были деньги, получали иногда еще и ужин, но это случалось не часто. Сама «Старуха» как мы называли за глаза владелицу отеля мадам Рошен, отличалась большой жадностью и кормить нас «задарма» не собиралась…


Внезапно, я словно вынырнул из своих воспоминаний о прошлом. Я лежал под тонким одеялом, которым до меня уже лет тридцать пользовались различные постояльцы этого пансиона, и когда-то оно наверняка было вполне теплым, но теперь оно не спасало от сквозняков, которые гуляли по комнате.
Я перевел взгляд на проститутку, которая ничуть меня не стесняясь, подмывалась холодной водой из кувшина над широким металлическим тазом. Ей было лет восемнадцать, но она казалась старше. Тело еще было приятным и белым, однако, как это бывает у людей ее профессии, в нем чувствовалась какая-то несвежесть и усталость. Безвкусный грим делал ее похожей на куклу, сделанную неумелым, пьяным мастером.
Бобетта повела своими полными плечами и вытерев промежность какой-то тряпкой, села напротив зеркала, собирая в высокую прическу светлые волосы. Ее руки быстро порхали над головой, делая привычные движения. Я смотрел на ее полную спину и думал о том, стоила ли она тех потраченных на нее последних денег, а также, зачем, вообще, я притащил ее к себе.
Бобетта в это время, втыкала шпильки в прическу, вполголоса приговаривая:
- Мерзкая погода! – она поправила пару выбившихся локонов и быстро одела на себя платье. – Мерзкий город!
От холода девушка поежилась и потерла руки, чтобы согреться.
- А где бы ты хотела жить? – спросил я, закуривая.
Бобетта качнула головой:
- В своей деревне.
Она села на край кровати и начала одевать свои шерстяные чулки, которые были аккуратно заштопаны в нескольких местах.
- Вот накоплю денег и уеду на родину в Баварию! – Бобетта мечтательно закрыла глаза. – Куплю дом, заведу корову, кур! Буду молоко продавать!
Затем она резко повернула ко мне голову, ища в моем лице признаки насмешки, но я был серьезен, поэтому она вернулась к своему занятию:
- Дом куплю каменный, и чтобы сарай был. Стану уважаемой дамой, может быть даже замуж выйду. Детей рожу!
Мне не хотелось ее разочаровывать и говорить о том, что при такой работе как у нее, она скорее подхватит сифилис, чем накопит на дом, но говорить ничего не стал. Я молчал и курил, пытаясь согреться:
- А зачем тогда надо было приезжать в Лондон?
Бобетта неопределенно покачала головой:
- Приехала работать гувернанткой в одном богатом доме. Но через месяц хозяйка к мужу меня приревновала и выгнала… Стерва!
Я посмотрел на ее круглое, немного простоватое лицо:
- А что дальше гувернанткой не пошла?
Бобетта закатила глаза:
- Хозяйка дала мне такие рекомендации, с которыми даже в бордель не возьмут!
Я громко рассмеялся, повернулся на бок и подложив одну руку под подбородок, спросил глядя на нее:
- Что хозяин-то? И вправду приставал?
Бобетта приосанилась:
- А то! – она еще раз бросила на меня взгляд, ища признаки усмешки, однако я старался быть серьезным. – Еще как приставал!
- А ты? – не унимался я.
Она пожала плечами и начала одевать на себя теплую кофту:
- Что я. Мне что, жалко что ли? От меня не убудет!
Я откинулся на простыни и засмеялся во весь голос. Бобетта повернулась:
- Ты симпатичный! И милый! Будут деньги - зови, я с удовольствием приду!
Я невольно хмыкнул, так как денег у меня не было даже на ужин:
- Непременно!
В этот момент я услышал на лестнице тяжелую поступь хозяйки. Ее практичные башмаки для надежности были подбиты железными набойками, и не услышать этот грохот мог разве что мертвый. Ее шаги я мог узнать среди тысячи других. Стены в доме были очень тонкими и часто лежа ночью без сна, я слышал, как она охая ходит по дому, или как убирает посуду на первом этаже в таверне, переворачивает стулья, переругивается с засидевшимися допоздна пьяными матросами, а затем закрывает деревянный запор на большой дубовой двери.
Шаги остановились у моей комнаты и хозяйка без стука, резким движением открыла дверь. В дверях застыла ее полная широкая фигура. Ей было лет пятьдесят, однако выглядела она на все семьдесят. Ее тучное как будто водянистое тело было одето в широкое бесформенное платье из темной крашенной шерсти коричневого цвета, на животе крест накрест была повязана свалявшаяся шаль, которую она носила из-за радикулита. Плоское лицо было заплывшим и имело нездоровый желтоватый оттенок. Кроме того, вокруг лица грязно-серыми сосульками свисали из пучка короткие пряди седых волос.
Мадам Рошен осмотрела комнату, затем взгляд ее бесцветных глаз остановился на мне. Она какое-то время шевелила губами, словно что-то жуя, затем пробормотала:
- Мистер Риллингтон, вы задолжали мне за этот месяц. Если я не увижу денег до завтрашнего вечера, вы вылетите отсюда как пробка из бутылки прокисшего шампанского.
Бобетта тяхнув головой и что-то напевая продолжила одеваться. Я задумался, что мне сказать вредной старухе. Но не придумал ничего умнее, как заверить ее:
- Уважаемая мадам Рошен! Завтра я вам обязательно заплачу, причем и за следующий месяц вперед! А теперь принесите-ка мне ужин!
Бобетта, не дожидаясь конца нашей перебранки, послала мне на прощанье воздушный поцелуй и покачивая бедрами вышла из комнаты. Хозяйка же, стоя руки в бока, хмыкнула:
- Наглец! – она повернулась и вышла, оставив дверь открытой настежь. Ее грузная фигура двинулась к спуску с лестницы. Я слышал, как громыхая башмаками она ворчит: «Ишь, чего удумал! Ужин ему подавай! Может еще и рубашки накрахмалить?!».
Когда я встал с кровати и начал натягивать штаны, на лестнице послышались еще чьи-то шаги. Тут я замешкался – нужно было бы закрыть дверь, так как стоять полуголым не прилично, но штаны мешали. На лестнице показался невысокий полный мужчина с аккуратно подстриженной бородой. На его голове была отличная шляпа с широкими полями, костюм был пусть и не очень дорогим, но добротным и по фигуре. Странно, что этот человек делает в нашей богом забытой дыре, и в это позднее время?
Мужчина остановился в проеме открытой двери и спросил:
- А как мне найти господина Эдуарда Риллингтона?
Я смотрел на него, пытаясь вспомнить, где мы могли встречаться. В последнее время я пару раз брал денег в долг и не возвращал. Поэтому, с ответом не торопился. Мужчина, видимо, по-моему лицу догадался что это я, и как-то сразу успокоившись, зашел в комнату и закрыл за собой дверь:
- Меня зовут Томас Бейкертон. Я стряпчий у графа и графини Азори де Клюшо, - видя мой недоуменный взгляд, он продолжил. - Они недавно купили замок в Ирландии и им требуется хороший землемер. Я слышал, что вы раньше были неплохим землемером и сейчас без работы. Вы можете поехать?
Несмотря на внешнюю благочестивость, мужчина мне почему-то не понравился, однако, выбирать не приходилось, поэтому я утвердительно кивнул. Он удовлетворенно хмыкнул и хотел сесть, однако, мой старый покосившийся на один бок стул не внушил ему доверия и он просто положил на стол кожаный мешочек, в котором приятно звякнули монеты. Я старался смотреть на деньги как можно спокойнее, однако, в последнее время я часто был голоден и теперь у меня перед глазами проносились образы различных горячих дымящихся ароматных блюд на широких чашах,  поэтому я невольно сглотнул:
- Сколько мне заплатят?
Мужчина улыбнулся и сказал:
- Не волнуйтесь! Граф весьма щедр! Вы получите аванс двадцать крон и тридцать по окончанию работы. Также вам оплатят дорогу и проживание!
Это предложение было просто королевским! Поэтому, не мешкая, чтобы он не дай Бог не передумал, я сказал:
- Согласен!
Бейкертон кивнул:
- Отлично! Вы выезжаете через два дня. На ваше имя оплачено место на корабле «Изабелла», который отправляется в семь вечера с девятой пристани. Про поездку и наш разговор никому не рассказывайте. Иначе, наш уговор потеряет силу и  денег вам не видать. Когда приедете на место, отправляйтесь в замок Азори, там вам любой местный подскажет, где его найти.
Уже выходя, у раскрытой двери он мне крикнул:
- И еще! Купите себе хорошие сапоги и теплые вещи. В это время в Ирландии жуткий холод!
И хмыкнув, мужчина вышел. Если бы я тогда не был в таком отчаянном положении, то наверняка задал бы себе простой вопрос: «Почему такую высокооплачиваемую работу предлагают неизвестному землемеру?». Однако, в моем положении выбирать не приходилось, так как я был нищ и мне не на что было жить. Но сейчас, вспоминая через годы тот вечер, я думаю, что все бы отдал, чтобы повернуть время вспять и изменить свое решение ехать в Ирландию.  Знай я тогда,  чем обернется для меня эта поездка и что мне предстоит пережить, я бы увидев стряпчего, сказал, что Эдуард Рилингтон умер сто лет назад или совсем не рождался на этот свет. Однако, в тот осенний сырой вечер я был счастлив, так как тяжелый кошелек сулил мне плотный ужин и хорошую выпивку.


На следующий день я купил себе дорожную сумку, теплые сапоги, одежду, бритвенные принадлежности, нож, несколько книг и прочую мелочь. Придя в таверну пансиона, я сел на широкую скамью за один из массивных столов и крикнул хозяйке:
- Мадам Рошен, я хочу хорошо прожаренного гуся!
Хозяйка зная про то, что у меня завелись деньжата, любезно улыбаясь, встала у моего стола, вытирая жирные руки об не менее жирный фартук на необъятной фигуре:
- А, Мистер Рилингтон! – она попыталась мне мило улыбнуться, но так как пару передних зубов у нее не было, улыбка меня не впечатлила.
Сделав свирепое лицо, я гаркнул:
– И принесите мне кувшин самого лучшего пива!
Уходя на кухню, она попыталась пробормотать что-то любезное, но я ее перебил:
- Только не вздумайте совать мне свою обычную кислятину, со вкусом ослиной мочи!
Я сидел, наслаждаясь подзабытым вкусом настоящего крепкого пива, когда меня кто-то окликнул. Это был мой сосед. Его звали Патрик Деклой. Наши комнаты находились через одну. Он работал помощником у одного нотариуса, известного своей занудностью и жадностью. С этим скрягой работать никто не хотел, но Патрик был студентом и ему нужны были деньги. Временами, сидя в его комнате, мы потягивали безвкусный чай и болтали на разные темы, начиная с политики, заканчивая юридическими вопросами оформления сделок.
Я кивнул Патрику, чтобы он сел напротив. Сосед оценил мой новый теплый костюм:
- Вижу ты разбогател?
Помня инструкции, что рассказывать ничего нельзя, я неопределенно кивнул, водя рукой по неровной поверхности деревянного стола, в которую за годы впиталось бесчисленное количество пролитого пива и вина.
Деклою, по моему жесту, тоже принесли выпивку и пока он пил свое пиво, я решил его пораспрашивать:
- Ты когда-нибудь слышал про графа и графиню Азори де Клюшо?
Патрик задумался, затем сказал:
- Очень и очень немного. Они оба из древних и очень обеспеченных французских родов. У них есть имения в Англии, Франции и в Италии. Пару лет назад они купили огромный особняк в центре Лондона, где устраивают шикарные вечера. Хотя по несколько месяцев в году, они живут в одном из своих поместий. Графиня, говорят, очень красива. Ходили также слухи, что она изменяет графу.
- А что граф? - спросил я.
Сосед отхлебнул теплое пиво и поморщился:
- А что граф? Он вполне мог бы заниматься политикой и занять хорошее место при дворе, так как богат, с хорошей родословной и имеет неплохие связи, но политика ему не интересна. Граф азартный игрок и любитель лошадей, - Поль посмотрел на меня из-за своей глиняной кружки. – А почему ты спрашиваешь про них?
Я попытался сделать безразличный вид:
- Просто так! Недавно слышал, что они занятная пара!
Патрик усмехнулся:
- Занятная – это слабо сказано! Муж щедро спонсирует церковь и говорят даже дружит с самим Папой, но тем не менее, святошей его не назовешь!
В это время мне принесли горячего зажаренного гуся. Видя как загорелись глаза у Патрика, я пригласил его помочь одолеть этого «огромного дракона». Уговаривать голодного помощника нотариуса не пришлось!


Через два дня в назначенное время, я шел в сторону пристани. Мои новые кожаные сапоги с набойками гулко стучали по каменной мостовой, а широкий теплый плащ защищал от порывистого холодного ветра, который дул со стороны моря. Я покидал этот гнусный городишко, который забрал у меня все: мое наследство, юношеский максимализм, надежды и мечты. Может быть поэтому, покидая Лондон, мне хотелось петь. В кармане позвякивали монеты, а впереди меня ждали приключения, хорошая еда и выпивка, так что, похоже, старушка удача наконец-то не только улыбнулась мне, но и повернулась нужным местом!
Среди кораблей, покачивающихся на пристани, я отыскал небольшое широкое судно, которое похоже было скорее торговым, чем пассажирским. На его боках белой краской было написано «Изабелла». Нос корабля украшала женская фигура с длинными волосами. Глядя на ее искаженное ужасом лицо, казалось, что женщина хотела закричать, однако злой колдун заколдовал ее и теперь деревянная скорлупа ее сдерживает. Пожав плечами, я взошел по качающемуся трапу на корабль и отдал багаж матросу, который занес его в тесную каюту. Что же! После моего пансиона, меня никакими условиями не напугаешь!
Когда корабль отплывал, я вышел на палубу и наблюдал, как удаляется покрытый туманом берег. У меня было хорошее чувство, что все плохое осталось в прошлом, а впереди меня ждет новая интересная жизнь!

Пассажиров было на удивление много и, оглядев публику, я совсем ожил, так как попутчики попались очень занятные! Среди пассажиров я заметил несколько знатных дам и господ. Они держались обособленной стайкой от остальных пассажиров, негромко переговариваясь и покрикивая на носильщиков, которые носили их бесчисленный багаж. Подойти к ним я не решился и принялся изучать остальных попутчиков.
Мое внимание практически сразу привлек крепкий мужчина среднего роста с черной повязкой на одном глазу. Он был одет в простую одежду и, не смотря на то, что вел себя тихо, на мой взгляд, он производил впечатление отчаянного головореза. На месте плывущих господ, я бы поостерегся за свои жизни, а также деньги и драгоценности.
Потом была еще одна девушка в длинном черном плаще и широком капюшоне, который практически полностью закрывал ее лицо. Но, несмотря на ее старания держаться в стороне,  я случайно столкнулся с ней на палубе и она быстро на меня взглянула. Даже мига было достаточно, чтобы оценить ее изысканную красоту – высокие скулы и открытый взгляд ясных голубых глаз. Из капюшона выбрался белокурый локон, который она быстро заправила обратно, и, обойдя меня, пошла дальше. Я стоял, сраженный в самое сердце. Она была похожа на прекрасную богиню, которая сошла на нашу грешную землю с Олимпа. За один ее взгляд я мог отдать все! Мое сердце билось как сумасшедшее, а во рту я ощущал сухость.
В уме я уже прикидывал, как с ней познакомиться и завоевать ее расположение, но все оказалось не так уж и просто. С ней была старуха с сухим и немного скучающим лицом. Похоже, она сопровождала девушку в дальнем путешествии. И судя по взгляду, которым она наградила меня, я ей пришелся не по нраву. Едва взглянув на меня она поджала в нитку свои тонкие губы и что-то прошипев, прошла мимо меня не ответив на поклон.
Я вспомнил сказки, которые любил читать в детстве. Там красавицу всегда охранял свирепый дракон. Похоже, что так уж повелось издавна и мой случай был не исключением.   
Остальные пассажиры были довольно бесцветны – пожилая, словно высохшая дама, во вдовьем мешковатом одеянии, которое делало ее, и без того серое лицо, абсолютно безжизненным. Про себя я хмыкнул, что это «траур по смерти еще при жизни».
Была еще крестьянская супружеская пара. Они были очень между собой похожи – оба плотные и полные, с постными и немного примитивными лицами людей, которых волнует только погода и урожай. Таких я много повидал пока жил с родителями в деревне. Что было интересно, с возрастом они становились все больше похожи друг на друга и отличить их было уже не так уж и просто. При виде этой пары, мне хотелось зевнуть.
Также был полный розовощекий пастор средних лет с мальчиком лет двенадцати, который готовился стать послушником.
Ну и последним был продавец кружева, который все время вытирал свой потный лоб, на чем свет ругая погоду и ворча: «Все сгниет к черту!? Как пить дать – сгниет!». После этих слов, он вытирал лоб шляпой и плотнее прижимал к себе большую кожаную сумку.
Вот в такой разношерстной компании мне и предстояло провести плаванье. Посмотрим, что же будет дальше…


Моим радужным представления о морском путешествии, полном романтическими приключениями, на настоящем корабле, не суждено было сбыться. Буквально через час, после того как мы отчалили, у меня началась жуткая морская болезнь. Меня знобило и выворачивало наизнанку. Тем временем, погода испортилась еще сильнее - высокие темные волны словно щепку подхватывали наш корабль и подкидывали высоко-высоко, потом волна сходила и в тот момент наш корабль падая, словно проваливался в темную бездну. И каждый раз мне казалось, что мы перевернемся и затонем. Однако, снизу корабль подхватывала очередная волна и все повторялось сначала. И так до бесконечности.
На кровати были ремни, которые позволяли закрепить себя, чтобы не упасть во время жуткой качки, но не смотря на то, что меня кидало из стороны в сторону и я набил себе кучу синяков, закрепляться этими путами я не собирался. Я боялся, что если мы все-таки затонем,  то привязанный пойду на дно к рыбам, вместе с этой прогнившей посудиной.
Кажется, у меня была температура, потому что я находился в полубессознательном состоянии. Пару раз в мою каюту стучали, но у меня не хватило сил не только подняться, чтобы открыть дверь, но и просто спросить кто там и по какому вопросу.
Сквозь свою болезнь и бред я временами слышал какие-то голоса и смех на палубе, но сейчас я не мог сказать точно, было это на самом деле, или мне только почудилось.
Шторм не утихал, впрочем, как и моя морская болезнь. Однако, на третий день я пришел в себя и почувствовал себя немного лучше. Мой желудок, которые все это время отвергал даже воду, которую пару раз днем мне носили сердобольные матросы, внезапно успокоился и громким урчанием сообщил мне, что пора бы подкрепиться.
Я встал с кровати, разминая ноги и пытаясь приноровиться к тряске и покачиванию. Затем нетвердой походкой вышел из своей каюты.
Было серое утро, солнце уже вышло, но его не было видно из-за плывущих низко туч. Море казалось темным и мрачным, а тяжелое небо грозило разразиться затяжным осенним дождем. Корабль все также трепало и бросало. Со стороны это выглядело так, словно мы не идем в определенном направлении, а движемся по воле волн, которые бросают нас то вправо, то влево.
На палубе мне пришлось сильнее вцепиться в веревку, натянутую вдоль борта. Вода заливала деревянный пол и через несколько шагов, я почувствовал влагу внутри своих новых сапог. Черт! Сапожник клялся, что они надежные! Матерясь, про себя я пообещал, что если вернусь домой живой, приду к нему и намылю мерзавцу шею.
Наконец, я достиг кают-компании, где все собирались для завтрака. В ней я с удивлением увидел пьяных капитана и разбойничьего вида пассажира, которые сидя спали в углу на столе, положив на него свои лохматые головы. А также вдову и святого отца, который молился опустив голову и сложив перед собой руки. Мне не хотелось его отвлекать от молитвы, поэтому здороваться я не стал и просто сел за стол, который был прикреплен к потолку длинными толстыми цепями, отчего он постоянно качался. Я кивнул одному матросу и он пошел мне за завтраком.
Пока он ходил, священник закончил молитву и присев напротив меня, поглядел на меня кротким взглядом:
- Молил отца нашего, чтобы он смиловался над нами грешниками, и дал нам доплыть живыми до Ирландии! - сказал священник, вытирая влажный лоб белоснежным платочком. После этого он словно бы спохватился:
- Извините, мы с вами пока не знакомы, я не представился! Меня зовут отец Оливер. Я плыву осваивать новый приход, - он показал в сторону сидящего рядом мальчика и сказал. – Это Майкл, он сирота и готовится стать послушником.
Затем он вытянул руку в сторону вдовы и представил ее.
– А это мисс Гертруда Уиллис. Она ездила на похороны сестры в Лондон… А вас как зовут? И по каким делам вы в Ирландию?
Развивать тему мне не хотелось, так как я помнил слова стряпчего о том, что рассказывать про поездку нельзя – можно лишиться денег, которые мне обещали за работу... Поэтому коротко ответил:
- Меня зовут Эдуард Реллингтон, - и принялся за еду.
Священник какое-то время смотрел на меня, видимо, ожидая продолжения разговора, но потом понял, что я не болтлив и тихо вздохнув, принялся есть жаренные яйца с беконом.
В столовую зашли фермер с фермершей. По лицу женщины я понял, что она также как я мучалась  от морской болезни. Мужчина был, не смотря на возраст, крепок, и похоже, морскую качку перенес хорошо.
Они подошли и, поздоровавшись со святым отцом, сели за стол, ожидая завтрака. Мужчина снял свою шляпу и какое-то время мял ее в руках, словно не зная куда ее девать, потом положил на скамью рядом с собой.
Священник обратился к женщине:
- Я вижу сегодня вам немного лучше Катрин?
Женщина слегка поправила ворот платья, который словно ее душил:
- Немного! Ночью я думала, что отдам Богу душу! А под утро отпустило…
Священник, который похоже отличался отменным аппетитом с удовольствием уплетал еду, умудряясь ловко орудовать вилкой и одновременно разговаривать:
- Я же вам говорил!? – он держа в руках краюшку хлеба поднял палец. – Стоит попросить Деву Марию! И она обязательно поможет!
После этих слов, он, причмокивая, снова принялся за еду. Мне была только видна его лысина. Наконец, Оливер доел свою порцию и кивнул матросу, чтобы тот принес ему добавки. Сам же строго обратился к женщине:
- Вы ведь молились?
Женщина слегка покраснела и поправив сбившийся платок, неуверенно кивнула. Вспоминая свое похожее состояние, я хмыкнул. Готов поклясться, что в тот момент ей было не до молитвы, так как она проклинала всех и вся: море, капитана и его чертову посудину.
Священник удовлетворенно кивнул:
- Хорошо! – он обратился к ее мужу. – Генри, расскажите мне про ваш город. Какие там нравы, люди? Есть ли церковь?
Мужчина равнодушно ел свой завтрак и было видно, что особо трепаться ему не хотелось. Он пожал плечами:
- Да у нас и не город вовсе. Так… небольшая деревня. Церковь есть, думаю, она вам понравиться – в этом году ее перестроили и утеплили. Люди у нас простые, в основном крестьяне. Осенью и летом проходят отличные ярмарки. Зимой скучновато, но у кого есть дом, работа там всегда найдется.
Жена фермера, чуть наклонилась к нам и полушепотом сказала.
- Еще у нас есть чудовище! 
Мы сидели не зная как реагировать на ее слова. Мне хотелось пошутить, но тут я заметил строгий и прямой взгляд ее мужа. Кажется, что она не шутила.
Отец Оливер ойкнул и отпив из кружки горячий чай спросил:
- Какое еще чудовище?
Женщина расширив глаза, увлеченно начала рассказывать.
- Все случилось примерно год назад. У фермеров стал пропадать скот. Пастухи рассказывали, что временами видят какое-то большое лохматое существо с горящими глазами, но им никто не верил, - женщина махнула одной рукой. – Всем известна их страсть к выпивке. Вот, думали, не уследили и овцу волки утащили. Затем стали находить разодранных коров и овец. Так было до тех пор, пока не пропала одна местная женщина – молочница. Она продавала на рынке молоко и тем кормила семью. Вечером, возвращаясь через лес из соседней фермы, она не пришла домой.
Женщина заелозила на месте и посмотрев на мужа спросила:
- Правду я говорю, Генри?
Мужчина кивнул головой:
- Истинная правда! Ее искали почти неделю, а потом ее тело обнаружили охотники в лесу. Оно было растерзано так, словно ее кромсали ножами. Узнали по лоскутам платья и по башмакам. Вот только чем ее резали, были не ножи это, а когти!
Я воскликнул:
- Что же это такое творится! И почему власти бездействуют, почему не отловят чудовище, если все рассказанное правда?
Мужчина сплюнул в сторону и покачал головой:
- Пробовали, король даже присылал отряд солдат, но ничего не вышло! Оно словно знает, что его собираются выловить и прячется на время. А когда солдаты разъедутся, появляется снова и снова убивает людей…
- Людей! – воскликнул я.
Генри кивнул:
- Ну да! Я же забыл вам сказать, что у нас еще четверо потом пропало. И хоть их тела не были найдены, тем не менее, все знают, что их загрызло чудовище.
Отец Оливер быстро перекрестился, а с ним и все остальные. Священник закатив глаза сказал:
- Что бы это ни было, мы будем усиленно молиться, чтобы Господь избавил ваш край от этой напасти!
Вдова, которая тихо до этого сидела, сказала:
- Мы еще не все рассказали... последним пропавшим был местный священник, который пошел отпевать умершего крестьянина! Вот вас, похоже на его место и прислали! Спасибо, нас не оставили!
Она быстро перекрестилась. Лицо сидящего напротив Оливера стало зеленым, но он стойко выдавил из себя:
- На все воля божья!
В это время в углу проснулся капитал и обвел нас мутным взором:
- Сегодня погода может ухудшиться, - пробормотал он, чуть качаясь со сна. – Так что не рекомендую без острой необходимости торчать снаружи.
Он громко икнул:
- В это время года море опасное и неспокойное. Так что если не хотите пойти на корм рыбам, молитесь и не лезьте на палубу.
Священник удивляясь спросил:
- Почему же вы в такую погоду вышли и еще взяли столько пассажиров, раз знали про шторм?
Капитан встал на ноги и покачиваясь пошел к нашему столу:
- В это время всегда шторм и если ждать его конца, то еще месяц не надо бы в море выходить. А мне семью кормить надо. Да и вам вот тоже куда-то плыть приспичило, - после этой тирады он грузно плюхнулся на скамью возле вдовы, прямо на ее юбки, отчего она поджала губы и принялась их вытаскивать из-под него. Капитан словно этого и не заметил.
- Ничего! Не бойтесь! С нами вот святой отец, как-нибудь доплываем! – он весело посмотрел на священника, затем бесцеремонно потрепал его за полную щеку. – Молитесь святой отец! Молитесь!
Священник неуверенно улыбнулся. Я подумал, что даже если с божьей помощью я доплыву до Ирландии, не факт, что останусь жив, так как там меня поджидает неведомое чудовище!
В это время входная дверь с грохотом открылась и в комнату вошел высокий и худой как спичка корабельный доктор, теребя в руках свою и без этого бесформенную шляпу. Его звали Анри Шапре. Поправив на носу пенсне, он буркнув приветствие, широкими шагами прошел через комнату и подойдя к капитану, нисколько не церемонясь вытащил его из-за стола и оттащил в угол, в котором спал одноглазый пассажир. Словоохотливый священник сказал, что того зовут Робинсон Форест.
Врач принялся что то яростно шептать капитану. Слушать их разговор было не прилично, поэтому все делали вид, что полностью поглощены едой. В то же время, я видел, что многие, так же как и я прислушивались к разговору, пытаясь понять причину столь неожиданного поведения.
Капитан что-то возражал и мы слышали только обрывки его фраз:
- Ну и что с того… А кто тут у нас лекарь, я что ли?... Похоже, вы там перепили своего медицинского спирта, раз несете такую ахинею! Я ничего глупее в жизни не слышал!
Я сидел, проклиная себя за свое безденежье, вынудившее меня согласиться на эту поездку, когда в углу зашевелился Робинсон Форест. Он поднял на нас свое мрачное лицо и уставился единственным глазом, словно обдумывая где он оказался и кто мы такие. Капитан увидев его, махнул ему рукой как своему лучшему другу:
- А, мистер Форест! Пожалуйте к нам на завтрак!
Пират, как я про себя прозвал Фореста на удивление твердой походкой подошел и сел на скамью, напротив капитана, вопросительно набычившись уставился на него.
Капитан подмигнул ему и, повернувшись к нам, сказал:
- Может все напьемся так, чтоб морским чертям стало тошно!?
Доктор позеленев от злости воскликнул:
- Раз вы не относитесь серьезно к моим словам, я должен сказать их вслух. Господа и дамы, мужайтесь! Похоже, один из пассажиров болен неизвестной болезнью и я не знаю заразно это или нет!


Все присутствующие загудели как растревоженный улей. Спокойными оставались только Форест и капитан, он сидели как ни в чем не бывало, потягивая из широких кружек свою выпивку.
Отец Оливер срывающимся голосом крикнул:
- Капитан, мы требуем, - затем он видимо вспомнил про свой сан и слегка сбавил тон, - вернее просим объяснения! Что здесь происходит?!
Все пассажиры уставились на капитана. Он пожал плечами и сказал:
- Да не верьте вы нашему лекарю! Месье Анри Шапре только что закончил обучение в университете, - капитан прикрыл рукой рот, сделав вид, что старается говорить тихо, на самом деле, он говорил громко и внятно. – Нашего… многоуважаемого корабельного доктора, выгнали с третьего курса университета. Теперь ему постоянно мерещатся то чума, то еще чего хуже. Наши матросы даже пару раз пытались его образумить и окунали в холодную морскую воду, но это не помогло, он все такой же чудак!
Капитан окликнул матроса, который разносил нам еду:
- Эй, Джеймс, ты помнишь, как год назад Анри усиленно лечил нашего повара от подагры пиявками, после чего у повара с завидной периодичностью начались обмороки.
Капитан подмигнул нам:
- Любая кисейная барышня позавидовала бы!
Тут он сделал серьезное лицо:
- Вот только у нашего повара веса около ста пятидесяти килограмм, и каждый раз во время таких обмороков мы боялись, что он пробьет пол, потом трюм и мы все нахрен затонем!
Капитан залился громким пьяным смехом, за ним сначала неохотно и боязно начали смеяться пассажиры, затем смех перерос в громкий гомерический хохот.
Серьезным оставался только доктор, который пытался оправдываться:
- С пиявками я тогда переборщил немного… Но он потом тоже отомстил мне – полгода подбрасывал в обед куски сырой рыбы, - доктор одной рукой держал шляпу, второй беспрестанно теребил свой нос, поэтому говорил гнусаво и от этого становился еще комичнее. – А из университета меня выгнали из-за моей идейности! И не лекарь я! Я дохтор!
Смех перерос в хохот. Испуганные пассажиры были рады возможности выпустить пар. Негодуя и сжав кулаки, лекарь выскочил из каюты. Я встал и незаметно вышел за ним. Моего отсутствия, похоже, никто не заметил. 



Когда я вышел наружу, Шапре стоял возле поручней, смотря на море и тихо ругаясь на французском. Я подошел к нему и встал рядом, также смотря вдаль. После теплоты комнаты, здесь казалось ужасно холодно. Выдыхая влажный морской воздух, я смотрел, как он на глазах превращается в белый пар, разбиваемый ветром.
- Вы мне тоже не верите? – сказал доктор с ужасным акцентом и серьезно уставился на меня. Выглядел он довольно комично. На длинном непропорционально вытянутом лице был расположен такой же ужасно длинный нос с острым концом. Почему-то он мне напомнил курицу.
- Почему, - сказал я, пожав плечами. – Вы же врач, вам виднее!
Анри недоверчиво посмотрел на меня и сказал:
- Господину Дику Николсу, который продает кружево все хуже и хуже.
Я напряг память, вспоминая лицо кружевника:
- Когда он заходил на борт, я обратил внимание, что он очень сильно потел.
Шапре кивнул:
- Похоже, он был болен еще тогда…
- А какие у него симптомы?
- Пока слабость и бледность. Сегодня он уже не встает с постели.
- И на что по вашему мнению похожа его болезнь? – спросил я.
Доктор задумчиво потер подбородок.
- Я увидел несколько довольно странных пятен у него на теле. Вчера пятно было одно, а сегодня их уже три. Кроме того, у больного высокая температура и он постоянно бредит.
- А что он говорит?
Доктор пожал плечами и небрежно сказал:
- Как это всегда бывает у многих больных, несет всякую околесицу – что-то про серые тени, пожирание душ и красные глаза.
- А вы позволите мне взглянуть на него? – спросил я.
Доктор оглядел меня с головы до ног, как бы сомневаясь, но затем отчаянно махнул рукой:
- Пойдемте!
Мы зашли в его каюту, которую я с удивлением рассматривал. Меня поразило большое количество книг, которые занимали основное пространство и лежали даже на полу. Поймав мой восхищенный взгляд, Шапре усмехнулся:
- Впечатляет, не правда ли?
- Еще бы! – воскликнул я. – Вам впору открывать книжную лавку.
Он пожал плечами:
- Здесь вся моя жизнь, - а затем уже тише. – Впрочем, как и родительское наследство.
Чтобы его хоть как-то подбодрить, я сказал:
- Вы свое хоть во что-то вложили, я же по-молодости просто промотал.
Француз посмотрел уже более благосклонно:
- Семьи у меня нет, а мне одному много и не надо. Живу на корабле, здесь меня и кормят и кров дают. Все крохи что получаю, трачу на книги.
Он пролез в дальний угол и открыв дорожный саквояж вытащил и одел на себя какой-то жуткий балахон, второй такой же выдал мне. Затем он полез что-то искать в большом сундуке оббитым железом и мне была видна только его тощая задница. Доктор что-то бурчал и наконец вытащил странные маски, словно сделанные для какого-то чудовищного карнавала. Одну из этих масок он протянул мне. Я взял и начал ее с любопытством осматривать. Она была похожа на птичью морду с длинным клювом.
- Зачем все это? – недоуменно спросил я.
Лекарь, как подчеркнуто, звал его капитан, вытаращил свои водянистые глаза и торжественно приподняв свою маску сказал.
- Это последнее изобретение медицины. Маски должны нас защитить от зла… - затем добавил немного тише. – Ну и надеюсь от заразы тоже… Если она у него есть.
Я напялил свою маску, пряча в ней улыбку и думая о том, что кажется, понимаю, за что доктора выгнали из университета – не смотря на обилие книг, которые он прочел, он просто неподражаемый тупица.



В этом одеянии мы прошли через палубу под удивленными взглядами матросов. Я молил бога, чтобы никто из пассажиров нас не видел, но видимо в тот момент Бог был занят в другом конце света.
На нас смеясь, смотрели подвыпившие вельможи. Они громко хохотали бесстыдно тыча в нашу сторону пальцем и изображая нас. Но хуже всего, что на палубу вышла прекрасная незнакомка в сопровождении злобной старухи и теперь ее глаза насмешливо взирали на наши дурацкие клювы. Я готов был провалиться сквозь землю, вот только проблема была в том, что земли под ногами не было.
Наконец, мы спустились с палубы в нижние каюты. Здесь было сыро и воняло соленой рыбой, которая лежала в больших дубовых бочках в трюме. Раньше я никогда на кораблях не путешествовал и сейчас с большим интересом разглядывал внутреннее убранство.
Снизу были каюты для перевозки бедняков, поэтому условия были ужасные.
Мы подошли к одной из дверей и Шапре тихонько ее открыл. Мы вошли внутрь.
Окон здесь не было и поэтому было ужасно душно. Спертый сырой воздух смешивался с запахом больного немытого тела в удушающую вонь. Я хотел прикрыть лицо рукой, но она натолкнулась на мою дурацкую маску. Помещение было очень маленьким – сбоку были две деревянные тахты, а между ними маленький стол, на котором горела свеча. Но толку от нее было мало, так как она была сделана из некачественного жира, поэтому больше коптила, чем освещала узкое корабельное пространство. В свете этой свечи, я с удивлением рассмотрел бледное, практически белое лицо кружевника Николса. Его дыхание было тяжелым и преривистым. Мы подошли ближе. Он увидев нас попытался закричать, но вместо этого из его перекошенного рта вырвался лишь глухой хрип и его голова обратно откинулась на подушку.
Я испугался, что он умер от ужаса, но Шапре подошел к мужчине и приложил пальцы к горлу, прислушиваясь:
- Он в обмороке… - сказал он. – Так даже лучше.
Я хотел снять свою дурацкую маску, но доктор рукой остановил меня:
- Не делайте этого, это не безопасно!
- А это не опасно! – закричал я, тыча в больного. Потом понизил голос до шепота, – Мы своим видом чуть не довели беднягу до могилы. Еще немного бы, и его смерть была бы на наших с вами руках!
Доктор равнодушно повернулся к больному, поднимая его рубашку и одновременно разговаривая со мной:
- Ничего! У него итак галлюцинации, одной больше, одной меньше!
У меня просто не было слов! Я уже понимал матросов, которые искупали докторишку в холодной морской воде. Пожалуй, еще немного и я сделаю тоже самое.
- Вот смотрите! - сказал доктор и поднес свечу ближе к телу больного.
Подойдя поближе, я с удивлением рассматривал странные пятна на теле больного. Раньше ничего подобного я не видел. Пятна были похожи на гематомы или следы от засосов. Но это еще не все, внутри каждого пятна находились пять практически незаметных ранок.
- А при чем здесь раны? – спросил я.
Доктор пожал плечами:
- Не знаю!
- А вас не смущает, - не унимался я, - Что все пятна одинакового размера.   
- Я думал об этом, - сказал он, поправляя свою «клюв».
- Ну и?
- У меня нет ответа, впрочем, как и в моей медицинской книге.
- А хоть примерные предположения есть?
Шапре ткнул пальцем в пятна:
- Пятна есть, температура есть, бред есть, упадок сил есть, - он ногой чуть пнул широкий воняющий таз с непонятным содержимым. - Рвотные реакции есть. Похоже на какую-то заразу, но точно я не уверен. Это может быть и отравлением, и еще бог весть чем. Судя по характеру его работы он много путешествовал, один бог знает где его носило. Я слышал сейчас на севере России появились похожие случаи заболевания. Никто не может сказать что это.
Тут было о чем подумать. Я читал много, но раньше ни с чем подобным не сталкивался, к тому же, я не был доктором.
- Вы пытались найти аналоги в других книгах, может быть старых? – спросил я.
- А как же! – он всплеснул руками. – Кроме ранок, все походит под чуму, но я уверен, что это не она. Я допускаю, что травмы нанес себе он сам, когда пытался чесать свои больные места.
- Глупость какая!
- Может быть, тогда вы, как светило нашей медицины скажите мне, что это такое, - сказал он ерничая.
В ответ я промолчал. Он развернулся на каблуках и пошел прочь, в дверях мне крикнул:
- Не забудьте занести мне маску и одеяние, - и вышел.
Я расправил рубашку больного и вытер полотенцем пот на его лице, а затем тихонько прикрыв за собой дверь вышел. Когда я еже поднимался наверх, я столкнулся с очень пьяным Форестом, который обдав меня перегаром спускался вниз. Столкнувшись со мной, он буркнул извинения и бормоча про себя:
- Где тут эта чертова выпивка? – спустился вниз.
Я подумал, почему он ищет выпивку внизу, но дальше думать над этим вопросом не стал.



В остальном, день прошел довольно бесцветно. Единственное что мне удалось сделать, так это узнать имя незнакомки. Оказывается ее звали Сессилия и она возвращалась домой после учебы в монастыре, где изучала божий закон, иностранные языки и все те навыки, которые нужны знатной девушке. Хотя, судя по всему она была не из знатной семьи. Но видимо, родители хотели удачно выдать ее замуж, поэтому дали ей образование не хуже чем у девушек из самых известных семей Англии. Сессилию следуя правилам, по которым молодая незамужняя девушка не могла плыть одна, путешествовала в сопровождении. Старуха за ней следила очень зорко и никому не давала к ней подойти. Познакомиться с девушкой смогла только вдова, которая мне и рассказала про прекрасную незнакомку. Вдова сетовала, что бедная девушка вынуждена целый день сидеть в запертой каюте и что еду ей приносила старуха, не разрешая выходить. Лишь раз в день, она отпускала ее ненадолго пройтись по палубе. Это было ужасно!
После обеда от нечего делать я пошел в свою каюту. На море было неспокойно и гулять по палубе капитан запретил. Какое-то время я пытался читать свои книги, которые взял в путешествия, но постоянно ловил себя на мысли, что совсем не вникаю в прочитанное. Все мои мысли крутились вокруг незнакомки. Я вслух произносил ее чудесное имя, словно пробуя его на вкус. Сессилия! Оно напоминало сладкое клубничное облако, нежное и воздушное, такое же, как она сама.
Отбросив книгу, я сел писать ей письмо. Но и это ничем хорошим не закончилось, я рвал один вариант за другим, раздражаясь на себя все больше. Мы с ней были незнакомы и я просто не имел права писать ей любовные послания, к которым сводились все мои письма. Это было очень глупо!
Разорвав последний тринадцатый вариант, я свалился на кровать и укрывшись одеялом уснул беспокойным сном.



Когда я проснулся, был уже поздний вечер. Потянувшись, я встал, разминая затекшие руки и шею. В каюте было жутко холодно, поэтому я спал, накрывшись одеялом с головой и свернувшись под ним в клубок, а теперь все мое тело ломило.
Помахав руками, пытаясь согреться, я пошел в общую каюту, в надежде выпить горячего крепкого чая.
На улице было уже темно и сильно штормило, тяжелые темные волны с силой ударяли о борт, качая корабль и накреняя его на бок. Чертыхаясь и хватаясь за все, что попадалось под руку, я кое-как добрался до столовой.
В кают-компании было тепло и собралось непривычно много народу. Люди устали от бушующей стихии, холода и страха за собственную жизнь. Все невольно жались друг к другу, ища и не находя поддержки. Была здесь и часть дворян, чему я очень удивился. Но они были не все, так как временами до нас долетали шаги в каютах сверху и смех.
На мое удивление, Сессилия тоже была в общей комнате. Она хмурясь сидела в углу вышивая большую салфетку под присмотром старухи, которая что-то вязала, быстро стуча спицами. У девушки был задумчивый вид, и по ее виду я понял, что ее мысли где-то далеко.
В другом конце каюты капитан с мужчинами выпивали и играли в карты, среди них было несколько дворян, которые на мое удивление, совсем не чурались низкого общества. Среди них я с удивлением увидел фермера, который вел себя очень шумно и о чем-то спорил с капитаном. Перед капитаном была стопка монет, похоже ему сегодня везло.
В углу царствовал пастор. Он наконец-то нашел себе поле деятельности, а также свободные уши. Отец Оливер пел соловьем, вот только темы выбирал не самые сладкие, «соловьиные», а все больше про грешников, адское пламя, «сатаны» и «небогоугодное дело карточную игру». При этом он смешно косил глаза в сторону игроков, которые совсем не обращали на него внимания. Более того, они так разгорячено играли, что временами их выкрики и смех совсем заглушали голос пастора.
Я не собирался слышать этот бред и поэтому подошел в угол к доктору и сел рядом, тем более с моего места удобно было наблюдать за Сессилией, не вертя при этом шеей. Она посмотрела на меня и украдкой улыбнулась, я улыбнулся ей в ответ.
- Ну как, господин Шапре, у вас появились какие-нибудь идеи по неизвестной болезни несчастного Николса?
Доктор рассеянно теребил листки книги, что-то при этом бормоча. Затем наконец-то убрал книгу и тихо сказал, низко наклонившись ко мне и обдав меня запахом спирта:
- Да… Кое что я нашел, но я не уверен, - он повернул ко мне книгу, показывая какую-то схему. – Видите!
Я взял книгу в руки и заинтересовано рассматривая чертеж и надписи на латыни:
- Что это? – спросил я. – Похоже на какой-то поршень или что-то подобное.
В этот момент, пьяный вдрызг пират подошел и бесцеремонно лег на соседнюю скамейку, положив под голову руки и громко захрапев. Капитан с Генри начали спорить проводить ли того в каюту, но затем сошлись во мнении, что «пущай поспит здесь, а потом уже матросы его оттащат, так как Форест тип не из легких».
- О чем мы… - сказал Анри морща лоб. – Ах, да! Вы правы, в основе устройства лежит простейший поршень.
Тыкая в разные части схемы пальцем, лекарь начал:
- Здесь резервуар, а здесь тонкие иглы. Когда поршень поднимается, через иглы набирается жидкость, а когда опускается, жидкость выливается.
Я задумчиво рассматривал книгу, пытаясь понять:
- Ну и какое отношение это странное устройство имеет к болезни господина Дика Николса?
Шапре с довольным видом перевернул страницу, показывая на следующей  странный рисунок.
- Это устройство придумал Вольф Шенилд. Оно служило для забора лишней крови. Он утверждал, что отворять кровь неправильно, так как при этом больной теряет ее очень много, а вот когда больную кровь забирают этим устройством, угрозы жизни больному нет.
- Интересно, - сказал я. – И что теперь стало с этим изобретателем?
Шапре махнул рукой:
- А… Сожгли на костре. В его пяти иглах церковники увидели пентаграмму перевернутой звезды, которая обозначает знак дьявола, а сбор крови приравняли к жертвенности.
Наконец, то до меня дошло:
- Так у Дика на теле точно такие же пятна, как если бы на нем использовали это устройство! У него гематомы одинакового диаметра и пять маленьких ранок! Все сходится! Значит его болезнь не заразна!
Доктор довольно кивал:
- Все так! Но остается вопрос – кто, а главное для чего, мог это делать? Ведь доктор на корабле только я и у меня нет такого устройства. Я только сегодня совершенно случайно наткнулся на него в книге.
Я задумался:
- А он сам не мог это сделать? Может быть он чувствовал себя плохо и поэтому ему какой-нибудь врач посоветовал отворять себе кровь?
Шапре отрицательно покачал головой:
- Это исключено! Чтобы это делать, нужно очень хорошо знать анатомию человека, потому что кровные трубы у нас проходят не везде, - тут лекарь запнулся и уже немного тише сказал. – Кроме того, я обыскивал его вещи, ничего подобного у него не было!
Я смотрел на доктора открыв рот. Видя мой укоризненный взгляд, он возмущенно сказал:
- Да не смотрите вы на меня так! У меня просто не было выбора! Я рассматривал различные варианты, в том числе отравление каким-нибудь лекарством или растением. Поэтому я осмотрел его вещи еще в первый день, когда меня вызвали.
- Ну кто тогда мог это сделать? – спросил я.
Он как собака потряс головой, отчего на макушке запрыгали его редкие серые пряди:
- Не знаю! Но проблема в том, что основная половина публики у нас такая, что ее просто так не обыщешь, - при этом он ткнул вверх, где были расположены каюты дворян. – Да и даже если обыщешь, думаю толку будет мало, так как устройство это небольшое и при желании его можно так спрятать на корабле, что во век не сыщешь.
- А вы рассказывали про это капитану?
Анри зло покраснел:
- Пытался. Вот только он меня и слушать не стал. Как только я заикнулся про больного, он схватив меня за грудки так потряс, что у меня до сих пор туман в голове.
- И что он сказал? – неунимался я.
Шапре сжал губы и зло косясь на капитана прощипел:
- Орал: «Иди отсюда, чертов палач, иначе прикажу матросам выкинуть тебя за борт!», - он потер шею, - Никакого уважения!
Мне было смешно и я честно пытался скрыть улыбку, однако, Анри все равно ее заметил:
- Зря вы смеетесь, господин Реллингтон, меня матросы уже раз купали в холодной воде, я тогда чудом жив остался. Слава богу, спиртом с перцем вылечился.
- И что же тогда нам делать, - спросил я. – Ведь получается, что кто-то намеренно забирает у Николса кровь. Он уже итак сильно ослабел, еще несколько таких кровопусканий и он уже не поднимется.
- Знаю, - сказал лекарь. – Тут единственный выход – нам с вами по очереди дежурить около него.
Я кивнул:
- Согласен! Чтобы не терять время, давайте начнем сейчас. Я хорошо поспал и могу посидеть возле него ночью. А вы идите сейчас, через пару часов я вас сменю.
Доктор кивнул и вышел. Возле меня оглушающее храпел Робинсон.
От нечего делать, я решил присоединиться к играющим в карты. Меня приняли довольно быстро, но я дал себе слово много не ставить, поэтому деньги взял самые мелкие.
Лицо сидящего напротив господина я где-то видел, но где вспомнить не мог, поэтому не переставая на него пялился. Он посмотрел на меня улыбнулся, обнажив свои белые зубы:
- Вы правы Реллингтон, мы раньше встречались!
Я смутившись улыбнулся:
- К сожалению, я точно не помню где и как вас зовут!
- Меня зовут Чарльз Дерберлли. А встречались с вами мы в ресторане «Черный кот». Там помниться вы тогда отличились.
Вспомнив ту ночь, я покраснел. Капитан заинтересованно спросил:
- И чем отличился этот малый?
Дерберлли рассмеялся:
- Он вступился за честь служанки и дрался на шпагах с Робертом Этсом. А тот считается лучшим в Лондоне фехтовальщиком.
- И какой же конец был у истории? – неунимался капитан.
Я готов был задушить и словоохотливого рассказчика, и любопытного капитана, так как спиной чувствовал на себе заинтересованный взгляд незнакомки. От того, что сейчас расскажет этот Дерберлли у меня лоб покрылся испариной.
Чарльз сделал вид, что наклонился чтобы говорить тише, но на самом деле говорил так, чтобы было слышно всем в комнате.
- Этс гонял Реллингтона по комнате как кот мышь, а затем несколькими взмахами распорол у бедняги ремень и сорочку. В итоге, наш герой остался в чем мать родила. Но, он еще падая, запутался в собственных штанах и чуть не поразил себя свой же собственной шпагой!
Все за столом громко заржали, невынеся муки я сказал:
- Тогда я только приехал в Лондон и совсем не умел фехтовать. Потом я всему научился.
Дерберлли смотрел на меня снисходительно, автоматически перебирая свои карты:
- Мы все в этом даже не сомневаемся!
Я старался делать вид, что не заметил в его голосе издевки, но сам же готов был удушить мерзавца.
За игрой я старался не пить, но пытаясь вином залить свой стыд, не заметил сам, как напился. Я пошел в свою каюту, чтобы хоть немного выспаться до своей смены.



Мне показалось, что я только задремал, но какой-то странный звук снаружи разбудил меня. Резко вскочив и качаясь спросоня, я накинул на себя теплый плащ и вышел наружу, ежась от пронизывающего ветра. Уже выйдя, я понял, что времени прошло достаточно, потому что снаружи было темно. Луна скрылась за темными тучами, которые плыли очень низко и казалось, что еще немного и они раздавят наш корабль. Я повертел головой ища признаки того, что меня могло разбудить, но ничего странного не заметил. Сильный ветер качал мачту, которая при этом издавала протяжные скрипучие звуки, похожие на стоны боли.
Пожав плечами я уже собирался уходить, когда внезапно вышедшая луна осветила какую-то темную фигуру. Луна скрылась за тучей очень быстро, я стоял тряся головой со сна и думая о том, что мне это скорее всего почудилось, однако, каким-то внутренним чутьем я понял, что там кто-то есть.
Надев шляпу, я крикнул:
- Эй! Кто там?
Мне никто не ответил, и движимый смутным предчувствием я кинулся в то место, где увидел фигуру. Не смотря на то что было темно, я заметил, как что-то темное мягко ступая кинулось в сторону палубы.
Я подбежал к тому месту, где он только что стоял и обнаружил лежащую Сессилию. Наклонившись к ней, я решил потрогать пульс, однако, моя рука, которая опустилась ему на руку сразу стала влажной и липкой. Я сразу понял, что это кровь. Руками я попытался зажать на запястье, но вспомнив про платок, я быстро туго затянул им запястье и вскочив, я побежал вслед на тенью в черном. Пробегая мимо корабельного колокола, я несколько раз за него дернул и кажется что-то прокричал. Затем выхватив нож из сапога, я побежал за убийцей. В отличие от меня, у него похоже было прекрасное зрение и в темноте он хорошо ориентировался. Я же словно неуклюжий медведь постоянно на что-то налетал, непереставая отчаянно ругаться. Из кают начали выходить сонные пассажиры, но они только мешали моему преследованию. Пару раз, я рукой чуть было не хватал его за черный плащ, но он ловко от меня ускользал.
Наконец, я увидел, как он сбежал в трюм. Это меня порадовало, потому что там он оказывался в ловушке.   
Я ловко сбежал вниз. Там было очень темно и почему-то не горела лампа, которую оставляли на спуске. Сзади себя я услышал легкий скрип и когда только я хотел повернуться, моя голова словно раскололась на миллионы мелких тонких осколков и я упал без сознания.



Мне казалось, что я умер и брожу где-то по серым равнинам. Пару раз, открывая глаза я видел Сессилию, которая грустно на меня смотрела, вытирая мой лоб, но может быть это было всего лишь видение. В одной книге я читал про миражи, похоже, она и была моим прекрасным миражом, о котором я столько грезил.
Наконец, я открыл глаза и увидел над собой склоненное лицо лекаря, который смотрел он на меня очень внимательно. Глядя на него снизу вверх я не удержался и спросил:
- Откуда у вас такой длинный нос, месье Шапре?
Он хмыкнул, потер рукой нос, как будто тот чесался и сказал:
- Вы еще не видел нос моего отца. У него он был гораздо внушительнее. Он был лучшим нюхачом в нашей провинции.
Протянув руку, он вытянул мне кожу на веках, заглядывая сначала в один, затем в другой зрачок:
- Как вы себя чувствуете?
- Скверно, - сказал я, ощупывая голову, на которой была наложена повязка. – Меня страшно мутит и по голове при каждом слове словно бьют колотушкой.
Доктор усмехнулся:
- Так оно и было, вас кто-то хорошенько огрел!
Я попытался вспомнить:
- Помню… мачта, затем Сессилия, который лежала под ней… Что с ней?
Видя что я сильно разволновался, он меня успокоил:
- С ней все нормально, она просто была в обмороке.
Подойдя и закрыв дверь, он подошел ко мне и прошептал в самое ухо:
- Похоже, вы вчера спугнули нашего новоиспеченного доктора, когда он собрался взять у девушки кровь.
Видя, что я хочу задать миллион вопросов, он рукой закрыл мой рот и поправил подушку:
- Вам категорически нельзя волноваться! Лежите спокойно, я вам сейчас все расскажу.
Когда мы с вами расстались в кают-компании, я пошел к больному, - он быстро посмотрел на меня. – Мне неловко об этом говорить, но я кажется заснул. Проснулся я оттого, что хлопнула дверь. Я подумал, что это от ветра, подойдя, я закрыл ее и вернулся к постели больного. Он тихо спал. Вас не было и я решил дождаться.
Через некоторое время я услышал ваши крики и звук корабельного колокола. Я хотел побежать наверх, но тут внезапно понял, что то что я принял за сон, на самом деле была смерть. Больной умер. Подняв его сорочку, я обнаружил еще одно пятно от устройства забора крови.
Я хотел выйти из каюты, но тут услышал грохот, выйдя, я обнаружил вас лежащим на спуске вниз лицом.
- Вы кого-нибудь видели? – спросил я.
Он покачал головой:
- Нет! Через секунду вниз спустился Форест. Он помог мне вас перевернуть и осмотрел вас. Затем мы вас отнесли в вашу каюту.
- А что с Сессилией? – неунимался я.
- С ней все нормально - перебил меня Анри. – Она рассказала следующее. Ночью она проснулась и видя что старуха спит решила прогуляться и подышать воздухом, потому что днем та буквально не дает ей выйти ни на минуту. Выйдя наружу, она заметил человека одетого во все черное. Открыв рот, Сессилия собиралась закричать, но ей закрыли рот с носом платком, судя по всему смоченным каким-то раствором, от которого девушка заснула.
Шапре посмотрел на меня:
- Я думаю, убийца точно также усыпил меня и убил беднягу кружевника.
Мне оставалось лишь коротко кивнуть, он продолжил:
- У неизвестного все шло по плану, но тут появляетесь вы. Он занервничал и побежал, вы погнались за ним. Он спрятался за лестницей и когда вы спустились огрел вас валящимся там крюком по голове. Затем скрылся.
Закрыв глаза я облегченно вздохнул и спросил:
- Что говорит капитан?
Шапре зло сплюнул:
- Он не хочет скандала, так как с нами плывут знатные люди, поэтому приказал всем молчать. Про это знает всего несколько человек: вы, я, Форест и Сессилия. Она, кстати, помогала мне за вами ухаживать. Мне удалось ее убедить, что ей все показалось и что она упав поранилась и стукнулась головой. А вы увидев ее, побежали звать на помощь и в темноте свалились с лестницы.
- Не слишком ли много стукнутых? – криво усмехнувшись сказал я.
Врач пожал плечами собираясь уходить:
- Сегодня мы прибываем в Ирландию, так что все уже не имеет значение. Я тоже решил сойти. На этом чертовом корабле я больше и дня не буду!
Сплюнув и что-то проворчав по-французски, он вышел, оставив меня в полном смятении.
«Сессилия была рядом!» - кричал мой разум. «Ее руки касались моего лба и это не сон!».
   


К моему несчастью Сессилию я больше не видел. Днем ко мне зашел Форест узнать как у меня дела. Его единственный глаз внимательно рассматривал меня, словно пытаясь понять, о чем я думаю. Мы с ним немного поболтали и он уже не казался мне таким страшным головорезом. Собираясь уходить, в дверях он спросил меня:
- Скажите, падая вы что-то успели заметить?
Я борясь с тошнотой покачал головой:
- К сожалению, нет! Было очень темно.
Он коротко кивнул и вышел.
Поспав около часа, я наконец-то смог встать. Мне было уже немного лучше и меня не качало. Собрав свои пожитки, я вышел наружу, где впервые за много дней светило солнце. Его свет почти не грел, но все же, люди были ему рады. На палубе было много народу. Со мной все здоровались, подшучивая надо мной. Мне было все равно, пусть смеются. Главное, Сессилия осталась жива!
- Земля!
Пассажиры устремили свои глаза к дальней линии горизонта, которая утопала в утреннем тумане. Напрягая глаза, я всматривался в даль, в серую, утреннюю дымку и ничего не видел. Но затем, я уловил длинную темную линию в самом конце, там где почти черное море соединялось с непогожим небом. И тогда, я испытал настоящее счастье! Впрочем, не я один! Пассажиры начали обниматься и поздравлять друг друга, женщины плакали, вытирая глаза платочками. Мы были живы! И мы наконец-то доплыли до Ирландии. А это главное!



Когда под моими ногами оказалась земля, я был так рад, что чуть не расцеловал полупьяного шатающегося капитана и немытых матросов, которые почувствовав возможность скорого кутежа в портовом городе были в приподнятом настроении и сновали по палубе быстрее обычного. За дни пока мы плыли по штормовому морю, я уже привык к качке и нетвердой походке, и поэтому, оказавшись на ровной поверхности не сразу освоился. Мы причалили на пропахшей рыбой пристани в небольшом городе, с невысокими серыми домами и грязными улицами, по которым ходила разношерстная публика.
Теперь я доплыл до Ирландии и мне предстояло выполнить работу для которой меня наняли. Насчет работы я совсем не волновался, потому что хорошо ее знал, но тем не менее, у меня не проходило какое-то тягостное щемящее чувство. На корабле я думал, что это из-за страха перед стихией, но вот я стоял на жесткой тверди, а легче мне не становилось.
Пассажиры не спешили расходиться, потому что скоро должны были прийти экипажи, чтобы развезти нас по нашим местам.
К моему удивлению, «пират» ехал туда же, куда и я. Но, когда я спросил, что он намерен делать в тех краях, он лишь смерил меня суровым взглядом и что-то пробормотав отвернулся.
За время плаванья мне не удавалось перемолвиться с ним словом, потому что он всю дорогу пил с капитаном и матросами. Хотя иногда, я видел его и разговаривающего с пассажирами. Что меня поразило, с дамами он совсем не был груб и те перестав его бояться, болтали без умолку. Я же тем временем с тоской смотрел, как серые тяжелые волны со всей силой ударяют о борт нашего корабля, отчего он издавал звуки похожие на треск, а вырезанная из дерева женщина, которая украшала нос корабля, казалось, стонала от этого невероятного натиска…
Тем временем, прибыл первый экипаж и забрал часть публики, среди которой была Сессилия. Увидев его, мне захотелось рассмеяться, но поймав на себе суровый взгляд сидящего на козлах мужчины, шутить расхотелось. «Экипаж» представлял собой большую крытую повозку, которую правильнее было бы назвать дилижанс. В нем могли разместиться человек десять.
Я с тоской смотрел вслед любимой. Сегодня мы расстанемся, еще не успев познакомиться. Мои мечтам о нашей любви не суждено было сбыться. С другой стороны, я отчетливо понимал, что совсем ей не пара. Я был беден и ничего не мог ей предложить кроме своего сердца. Сомневаюсь, что ее родители, которые отправили ее получать хорошее образование и судя по всему, рассчитывающие на удачный брак были бы рады такому союзу.
Проходя мимо меня, Сессилия на миг задержалась. Я увидел в ее руках записку, но шедшая сзади нее старуха подтолкнула ее в экипаж и девушке пришлось в него сесть. В ее глазах я заметил разочарование и гнев. Мое состояние было не лучше. После удара по голове я еще чувствовал легкую боль, а от переживаний меня начало подташнивать. Наконец, пассажиры сели по местам и экипаж тронулся. Я стоял на дороге с непокрытой головой, глядя как подрагивая на кочках экипаж тронулся, увозя мои надежды.
Внезапно, я заметил, как из одного окна выпало что-то белое. Подбежав, я увидел ту записку, которую мне пыталась передать девушка.
С сильно бьющимся сердцем я открыл ее. Текст был написан каллиграфическим красивым подчерком и легкими завитушками:
«Я не успела Вас поблагодарить за свое спасение. Вы были очень мужественны и не побоялись за меня вступиться. Судьба не позволила узнать нам друг друга поближе, но на то была видно воля Бога. Берегите себя!
Сессилия».
Схватив этот небольшой клочок бумаги, я прижал его к носу, вдыхая исходивший от него легкий аромат лаванды.
В этот момент я услышал над собой скрипучий голос доктора:
- Чего это вы стоите тут в грязи на коленях?
Он рывком поднял меня с земли, пытаясь отряхнуть и тихо говоря себе под нос:
-  Видать по голове шарахнули сильнее чем я думал!
Я оглянулся и с удивлением увидел его вещи рядом со своими возле трапа корабля.
- Вы решили сойти? – спросил я.
Анри махнул рукой, поправляя волосы:
- Я уже говорил, что дня больше не буду на этом чертовом корабле! Тем более, тут мне и место уже предложили, так что я как и вы - жду экипаж.
- Кто место предложил? – спросил я.
Он ткнул в сторону стоящих поодаль дворян, которые вели себя тихо и выглядели немного сонными:
- Они. Вот едут в замок, говорят и мне работка найдется. Я ни минуты не сомневался. Не хочу до конца своих дней терпеть издевательства неучей матросов. Пусть поищут другого дурака!
После этих слов, он сверкнул глазами. Выглядел он довольно комично, словно облезлый ворон, который распушил редкие перья. Чтобы не обидеть его, я пробормотал:
- Так-то оно конечно лучше…
Доктор обрадовано улыбнулся и потащил меня в сторону корабля, возле которого уже стоял экипаж.
Новый экипаж, который забирал нас, выглядел несравненно лучше прежнего. На одной из дверей красовался какой-то герб, на котором были изображены колосья и большая змея. Раздумывать над этим мне было некогда, потому что пассажиры начали садиться и мне нужно было занять место.
Сев в повозку между двух пассажиров, я почти мгновенно уснул, видимо плавание на корабле приучило меня к качке и теперь она действовала на меня успокаивающе.
Повозку нещадно трясло, но мой сон был крепок, наверное, оттого, что впервые за несколько дней, можно было не думать о том, что следующая волна разобьет наш корабль и мы пойдем ко дну.
Во сне мне снился отчий дом. Был знойный, солнечный день, такой, какой может быть только к концу лета, когда солнце на прощание, перед долгой осенью, дарит весь свой пыл и жар. Воздух, не нарушаемый малейшим колыханием ветерка, словно звенел от разогретых лучей, однако, на горизонте небо было черным, что предвещало страшную грозу. Во сне я спустился с высокого крыльца нашего дома, рассматривая простиравшиеся до горизонта желтые поля со спелой пшеницей. И тут на дороге, уходящей в сторону леса, я увидел стройную женскую фигуру, одетую в черный плащ, который не скрывал красивых изгибов девичьего тела. Издалека казалось, что она легко плывет в этом  жутком мареве в сторону грозового фронта. Сам не знаю почему, но я побежал за девушкой. Бег давался с трудом, к тому же, со мной постоянно здоровались крестьяне. Я был вынужден останавливаться и отвечать им про погоду, здоровье матушки, а когда я с ними раскланялся, то видел, что девушка все также далеко от меня…
- Эй! – кто-то грубо потряс меня за плечо. – Хватит дрыхнуть! Приехали!
Разлепив глаза я с удивлением увидел Пирата, который собирал свои вещи. Были уже глубокие сумерки. Получается, что мы ехали весь день. Потянувшись ото сна, я спросил:
- А где все?
Он хмыкнул и мне показалось, что он промолчит, но все же ответил:
- Сошли в замке! Похоже и мы с тобой должны были быть там, но граф отдал распоряжение на сегодня нам переночевать у его управляющего. Так что, теперь мы забрались в эту богом забытую глушь, - он сплюнул. – Дернул черт меня за мошонку, поехать в эту дыру!
Мы вышли и повозка развернувшись поехала назад по пыльной дороге. Я осмотрелся вокруг и увидел большой добротный двухэтажный каменный дом с покатой крышей, в окружении толстых многолетних кленов и широкой дорожкой выложенной камнем.
- А чей это дом? – спросил я.
- Лукаса Нолта, управляющего графа Азори, - сказал Робинсон Форест и перекинув мешок через плечо, пошел к дому. Мне не оставалось ничего иного, как пойти за ним. В моей голове словно голодные блохи плясали мысли, наталкиваясь одна на другую. Например, что такой человек как Форест здесь делает? Раньше мне казалось, что он скрывается от правосудия, но если он приехал к управляющему графа Азори, то похоже не все так просто.
Додумать до конца я не успел. На настойчивый стук Фореста, тяжелую дубовую дверь открыла Сессилия. Под ее удивленным взглядом, я приосанился, а Робинсон откашлялся и, я могу поклясться, самым интеллигентным тоном спросил:
- Здравствуйте! Здесь проживает Мистер Лукас Нолт?
Девушка сначала удивленно смотрела на нас, затем словно стряхнув с себя оцепенение, коротко кивнула и шире распахнула дверь, чтобы мы могли войти. Стесняясь собственных грязных сапог, мы зашли внутрь и неуверенно встали на пороге.
Внутри дом был такой же добротный, как и снаружи. В центре большой гостиной стоял широкий деревянный стол и такие же стулья, в большом дубовом камине потрескивали дрова, в углу стоял широкий трельяж с массивными створками. На полках и столешницах были постелены красивые вышитые белоснежные скатерти и салфетки.
Нам навстречу вышел мужчина лет пятидесяти. По одному его виду я сразу понял, что это и есть хозяин дома, и что он честный и принципиальный человек, которому можно доверить не только управление замком, но и многое другое. У него была статная фигура, широкая борода и прямой взгляд карих глаз.
- Кто вы и что вам нужно? – без обиняков спросил управляющий.
Я откашлялся и сказал:
- Меня зовут Эдуард Риллингтон. Я новый землемер.
Нолт коротко кивнул и посмотрел на Фореста. Тот довольно развязано ответил:
- Меня наняли как распорядителя охоты для графа Азори, обещали неплохие деньги и веселую жизнь, но веселой жизни тут похоже нет, надеюсь, хоть платить будут неплохо.
Хозяин удивленно на него посмотрел:
- Так, вы, наверное, Робинсон Форест?!
К моему удивлению, Нолт вместо того, чтобы взашей вытолкать наглеца, подошел к нему и горячо пожал руку.
- Мы вас очень ждали! Граф с графиней приехали около двух месяцев назад и на днях ждут много гостей. Будет большая охота! – хозяин дома еще раз тепло пожал его руку. – Спасибо что приехали! Я слышал, что в своем деле вы лучший!
Я чуть кашлянул и хозяин вспомнил и про меня:
- Мистер Риллингтон, я также очень рад вашему приезду. С завтрашнего дня мы с вами начнем работу. Земель здесь много и некоторая часть из них труднодоступна, так что, чем раньше начнем, тем лучше!
Нолт повернулся к белокурой девушке:
- Позвольте, господа, представить вам мою дочь Сессилию, - мы сделали ей поклон, отчего она мило зарделась. – Она только что приехала из Лондона. Сессилия, проводи гостей в их комнаты и проследи чтобы у них было все что им нужно.
Господа, через два часа мы ждем вас к ужину! А теперь отдыхайте!
Сессилия взяла тяжелый подсвечник и повела нас на второй этаж. Глядя на нее снизу вверх я чувствовал, что влюбился и пропал. Ее белокурые волосы тяжелым водопадом лежали на спине, фигура была по-девичьи легкой и подтянутой. Поднимаясь по крутым ступеням, она изящно ставила ножку, второй рукой поддерживая складки платья. От нее пахло травами и свежестью. Мои ноздри трепетали улавливая исходящие от нее запахи.
Мы поднялись на второй этаж и пошли по длинному коридору, обитому деревянными панелями. На стенах висели портреты предков Нолта. Похоже их род и сам был из какой-то знатной, но разорившейся ветви. На одном портрете была изображена красивая белокурая девушка с замершей лаской на руках, она была точной копией Сессилии. Я остановился разглядывая портрет. Сзади меня стояли Форест и Сесселия. Она тихо произнесла:
- Это моя прабабка ее звали Элоиза. Говорят, я похожа на нее.
Даже безучастный до этого Форест сказал:
- Как будто картину писали с вас.
Она пожала плечами и повернулась нечего не сказав пошла, мы оглядываясь по сторонам, пошли за ней. С висящих на стенах портретов на нас смотрели предки управляющего и мне в их взглядах чувствовалась угроза. Свеча, качаясь в ее руке бросала зловещие отблески на стены.
Сессилия нарушив тишину сказала:
- Я давно уже прошу отца куда-нибудь убрать портрет моей прабабки, но он говорит, что нельзя нарушать традицию и каждому портрету отведено в доме свое место.
Она грустно усмехнулась:
- В углу даже висит пустая рама, куда после смерти поставят мой портрет, - она обернувшись бросила на меня грустный взгляд. – Временами, я сижу и смотрю на эту раму, представляю что через сто лет, моя родственница будет вот также вечерами ежась проходить мимо моего портрета.
Мое сердце сжалось от любви и жалости. Мне хотелось обнять ее и рукой гладить эти длинные гладкие как золотое руно волосы, шептать успокоительные слова.
- А почему вы так не любите свою прабабку? – спросил Форест.
Сессилия поправила рукой легкую шаль на плечах и нехотя сказала:
- На ней лежит проклятье и по этому проклятью все женщины нашего рода, похожие на нее примут на себя это проклятье.
Внезапно она открыла дверь справа:
- Мистер Форест, это ваша комната!
Мне очень хотелось узнать, что же это было за проклятие, но расспрашивать было неловко. Форест также не стал расспрашивать дальше.
Сессилия зашла внутрь комнаты и зажгла несколько свечей в разных частях. Комната была не очень большая, но достаточная для одного человека. Там была большая кровать с балдахином, небольшой стол с двумя стульями, кресло, вешалка с изогнутыми резными ножками, столик с чашей для умывания и камин.
Сессилия обратилась ко мне:
- Идемте, Мистер Риллингтон! Ваша комната рядом!
Мы вышли и зашли в соседнюю комнату, она была похожа на комнату Фореста, но более скромная.
Я повернулся к Сессилии и сказал:
- Спасибо вам большое! Очень уютная комната!
Она покраснела под моим пристальным взглядом:
- Я надеюсь, вам здесь будет удобно! – мы неловко замолчали и она продолжила глядя на меня из-под своих длинных ресниц. – Вот уж не ожидала увидеть вас здесь…
Немного стесняясь моего пристального взгляда, она отошла, зажгла свечи и зашторила тяжелые шторы:
- Иногда ночами, здесь слышен вой волков. Первое время это очень страшно, но со временем, перестаешь замечать.
После этих слов она задумалась и как будто ушла в себя, но потом стряхнула с себя это сонное состояние и развернувшись пошла к выходу:
- Ждем вас на ужин!
И вышла, оставив после себя изысканный запах незнакомых мне трав. Я стоял словно пьяный, не чувствуя ног.


Два часа пролетели незаметно. Я успел разобрать свои нехитрые пожитки, умыться и даже полистать пару книг. Наконец, снизу до меня стали долетать ароматы жаренного со специями мяса и ароматной выпечки, от этих умопомрачительных запахов у меня потекли слюнки.
Когда я спустился вниз, то Сессилия была уже в гостиной. Из комнаты держа в руках стаканы с ромом вышли Лукас Нолт и Робинсон Форест.
Хозяин был в приподнятом настроении:
- О, Мистер Риллингтон! Мы тут выпили по стаканчику перед ужином, присоединяйтесь!
Я кивнул и молча налил себя в стакан рома. Он кстати, был превосходного качества. Хозяин сел за широкий стол и мы тоже сели. По правую руку от Нолта, сидел Форест, по левую Сессилия, я сидел рядом с ней. Нас обслуживала служанка, которая молча подносила и ставила перед нами дымящиеся ароматные блюда.
Трапеза проходила в молчании и, похоже, каждый думал о своем. Я думал о внезапно нахлынувшем на меня чувстве и о том, что мне это сулит, а также, об оказавшемся весьма неожиданным для меня дружеском расположении, хозяина к Форесту.
Нолт производил впечатление образованного и умного человека, в отличие от него, Форест был простым грубияном из народа. И глядя на его лицо, я все больше утверждался в том, что он больше похож на повидавшего виды пирата, чем на услужливого распорядителя охоты при доме богатых и знатных господ. Будь я хозяином замка, я бы побоялся оставить его там одного и прежде всего бы распорядился спрятать фамильные драгоценности и столовое серебро.
О чем думали остальные участники трапезы, к сожалению, мне было неведомо. Сессилия задумчиво водила ложкой по тарелке, однако, почти ничего не ела. Временами она как будто украдкой, бросала быстрые взгляды то на меня, то на Фореста. В моей душе вспыхнула ревность, хотя я не имел на это никаких прав. Мы с ней были почти не знакомы, и возможно, у нее даже есть жених. Да и что я мог предложить такой девушке как она? У меня в карманах было пусто и не было своего дома. Разве она это заслуживала?
Трапеза близилась к завершению и служанка начала разносить пироги, моченые в сахарном сиропе яблоки и сушеные фрукты. Мы все немного размякли от обильной пищи и даже вспотели. В камине за моей спиной потрескивали дрова и шло приятное тепло. От тишины и покоя, меня потянуло ко сну, однако, я усиленно с этим боролся.
- А где ваша жена? – беспардонно спросил Форест. Я думал, хозяин разозлится его наглости, но тот лишь, повертел стакан в руках и тихо ответил:
- Она умерла во время родов Сессилии, больше я женат не был.
Форест кивнул, как будто ответ его удовлетворил:
- Сколько в вашем доме проживает народу? – внезапно спросил он.
Нолт нахмурил лоб:
- Так сразу и не скажешь… Я, служанка, двое работников конюшни, повариха и  ее помощница. Вот и Сессилия приехала. Так что получается семь человек. Стало быть, с вами девять. Иногда, у нас ночует мой помощник, но это бывает не часто.
- Расскажите про графа и графиню, – спросил я.
Лукас пожал плечами:
- Они купили замок с землями внезапно, все были этому очень удивлены, потому что они сами издалека. Обычно, земли выкупают местные феодалы, чтобы увеличить свои наделы. Однако, Азори дал столько денег, что выкупил все без слов. Да и претендентов собственно было не так уж и много, дурная слава этого места отбила от покупки многих желающих.
- А что случилось с предыдущими хозяевами? – спросил Форест.
- Это была очень странная история. Они поехали зимой к соседям и пропали.
- Как пропали? – спросил я.
Сессилия ответила:
- Они выехали на лошадях верхом и их ждали домой к вечеру, однако, они не приехали. Слуги решили, что те передумали и остались погостить, поэтому ничего не предпринимали целую неделю. А через неделю, слуги отправили весточку, что дочка заболела и было бы неплохо хозяевам вернуться. Тут и выяснилось, что они не приезжали. Тогда их стали искать, но те исчезли бесследно!
Нолт продолжил:
- Да, все так и было! Их детей взяла под опеку одна дальняя родственница из Франции. Замок она продала и теперь они живут там. Про пропавших, так никто ничего и не слышал.
Форест задумчиво жевал орех:
- А были еще подобные случаи?
Хозяин нехотя кивнул:
- Были, но то были больше бродяги или крестьяне, а их особо никто не искал. Временами даже находили их тела. Многие были обезображены и трудно сказать, случилось это при жизни, или же уже после смерти их драли дикие звери, которых здесь водится не мало.
Он махнул рукой в сторону:
- Здесь совсем рядом густой лес, через который вы ехали к нам. Зимой, временами дорогу заносит так, что невозможно проехать и мы оказываемся отрезанными от цивилизации. Поэтому местные жители, перед зимой запасаются всем необходимым. Иногда снег заметает так, что люди не могут открыть дверь.
- А местных много?
- Человек сто, может чуть больше.
Я вспомнил разговор Бристоунов на корабле:
- На корабле мы плыли с семейной четой, они живут здесь неподалеку, вот они нам рассказывали про какое-то чудовище, - я попытался свести это на шутку, но Нолт с Сессилией оставались очень серьезными.
- Несколько раз возле трупов были следы какого-то очень крупного зверя. Местные охотники клянутся, что ничего подобного в жизни не видели. Крестьяне рассказывают, что иногда ночью кто-то скребется к ним в дома, а под утро на двери находили глубокие следы от когтей.
Сессилия поднесла платочек к глазам и тихо сказала:
- Год назад, в своем доме была растерзана целая семья – муж с женой и две дочери. Одна из них была моей подругой и мы дружили с детства.
Нолт досадливо тряхнул головой, как-будто был недоволен, что мы расстроили его дочь, поэтому я посчитал нужным перевести тему:
- Скажите, как насчет работы? Нам граф даст свои указания или вы?
Лукас был явно рад смене темы, поэтому потерев руки сказал:
- Работой наделяю вас я. Граф мне дал четкие указания и должен проследить, чтобы все было выполнено в лучшем виде. Чтобы не терять время, завтра мы с вами начнем замерять земли. Лучше начать с утра, около восьми. Расстояния здесь большие и земли не отмеряны и не описаны. Этим давно нужно было заняться. На севере, они пролегают через болота. С восточной стороны доходят до большого озера, с юга – спорная территория с соседями. Те утверждают что земли Азори до большой поляны, но судя по записям, они идут значительно дальше. С запада, они упираются в утесы моря, но от тех земель толку мало. Там такие скалы, что к морю не подойти, а земля сухая и каменистая. Тем не менее, нужно все это обмерить и описать.
Нолт тепло на меня посмотрел:
- Естественно, без ваших знаний тут не обойтись!
Я невольно зарделся и сам же на себя за это разозлился! Я чувствовал себя как мальчишка, который краснеет от того, что учитель похвалил его перед всем классом.
Слава Богу, вмешался Форест и у меня отпала необходимость отвечать на комплемент:
- Завтра я тоже пройдусь с вами, мне нужно будет осмотреть территорию.
Нолт кивнул и поднялся из-за стола, мы встали за ним:
- Сессилия, тебе пора ложиться, - сказал он и поцеловал дочь в лоб. Она послушно приняла поцелуй и кивнув нам вышла.
Нолт повернулся к нам:
- Я, пожалуй, тоже пойду. Завтра у нас у всех будет трудный день! В семь утра я жду вас здесь на завтрак. Теплую воду для умывания вам принесет служанка.
Форест усмехнулся:
- В этом нет необходимости, мы не леди, чтобы умываться в теплой воде.
Нолт кивнул и вышел. Мы остались сидеть со Форестом друг напротив друга. Форест потянулся за бутылкой и налил себе полный стакан:
- Интересно!.. – задумчиво произнес он.
Я уже собирался уходить, однако, решил узнать, что же он имел ввиду:
- Что интересно? – спросил я.
Форест отпил достаточную дозу из бокала и посмотрел на меня своим единственным глазом:
- Похоже, эти идиоты, - видя мое непонимание, он уточнил, - Азори, наняли меня для охоты на это чудовище!
Я от удивления открыл рот:
- Вас!? На чудовище!?
Он долил себе еще рому и кивнул:
- Их скучающие друзья богачи приехали в эту дыру не просто так! – видя что я еще его не совсем понял, Робинсон наклонился ко мне. – Вы помните, что говорил капитан на корабле?
Я непонимающе пожал плечами, но он не обратил на это внимание и продолжил:
- Сейчас самый опасный сезон для дальнего плаванья! И господа в такой сезон не путешествуют просто так! Поохотиться на кабанов и куропаток они могли бы и у себя в лесах. А раз они приехали на этот остров, в эту глушь, на охоту!..
Он поднял палец:
- То я делаю вывод, что они хотят охотится на чудовище!..
Я задумался над его словами, отмечая что он по-видимому прав.
- Но зачем им это? – спросил я.
Форест икнул и произнес:
- Пресыщенные богачи! Они ищут все новых и новых развлечений. От всего остального они устали.
- Неужели они готовы рисковать жизнью? – спросил я.
Робинсон ухмыльнулся, отчего еще больше стал походить на пирата:
- На что не пойдешь, чтобы не подохнуть от скуки! К тому же богачи всегда надеются, что деньги спасут их от всяких напастей.
Я задумчиво молчал, он продолжил:
- Только боюсь, что охота будет на них самих! – он тяжело встал и пьяно качаясь пошел к выходу. - Судя по всему, здесь и правда есть какая-то кровожадная тварь! 
Сказал он и вышел, оставив меня стоять с разинутым ртом.
   

Спал я очень тревожно. Пару раз меня будил вой волков. Я вскакивал, но затем ложился и быстро погружался в сон. Сны также были беспокойные. Мне снилось то наше плаванье и раскачивающийся корабль, то красные глаза, которые смотрели на меня из мрака комнаты.
Когда утром я проснулся, то чувствовал себя разбитым и был даже рад собственному пробуждению.
В гостиной на мое удивление сидел трезвый как стеклышко Форест, который переговариваясь с хозяином за обе щеки уплетал сытный завтрак из холодных вчерашних пирогов, ветчины и яиц. После его вчерашней попойки я сильно сомневался, что он вообще голову оторвет от подушки, но он был здесь и выглядел явно лучше меня.
Поздоровавшись и стараясь не подать виду, что я удивлен, я сел за стол и принялся вяло жевать свой завтрак.
Пришел я вовремя, потому что хозяин расспрашивал Фореста про его жизнь, чего бы я не рискнул делать:
- Скажите, Форест, - сказал Нолт, взяв хлеба и намазывая его гусиным паштетом. – Про вас я слышал много мифов. Что из них правда?
Форест хитро уставился на него своим единственным глазом:
- А что вы слышали? Надеюсь не то, что я мормон или не ем мясного?
Хозяин рассмеялся:
- Нет! Я слышал, что в деле охоты вы легенда! И якобы даже пару раз помогали в охоте самому Генриху VIII? Это правда?
Робинсон кивнул:
- Было дело! В лесах как-то завелся огромный медведь и он был такой хитрый, что никто не мог с ним сладить. После того как он задрал пару крестьян, сам король решил на него поохотится, тогда и пригласили меня.
Я спросил:
- Ну и как?
- Все было сделано чисто! Медведь был убит, теперь его чучело стоит в приемной короля, чтобы все послы и гости видели какой он ловкий и могучий.
Хозяин с уважением посмотрел на него:
- Я слышал, что свой глаз вы потеряли в одной из охот? Это правда?
Форест нехотя поморщился:
- Правда! Однажды, я почти три дня загонял волка. И он и я были без сил, стрелы кончились. И мы с ним уперлись в тупик. Волк был старый и опытный. Он понял, что оттуда выхода нет и сделал единственное, что ему оставалось – кинулся на меня. Нож у меня выпал и я руками пытался его задушить, но сил было мало и мои руки разжались. Волк кинулся и когтями рассек мне глаз, но я успел дотянуться до упавшего ножа и зарезал его.
И хоть история была не слишком правдоподобная, тем не менее, я ему поверил. У меня перед глазами пронеслась эта жуткая картина. После этого рассказа я как-то зауважал Робинсона. В моих глазах он уже не был грубым неотесанным мужланом, он был отличных охотником, который выживал в самых трудных условиях!
В комнату зашли два работника и мы закончив обед, стали собираться. Я тепло оделся и вынес складную палку. Нолт смотрел на меня с удивлением:
- Зачем вам палка? Может быть принести землемер?
Под его насмешливым взглядом, я щелкнув задвижкой раздвинул палки и зафиксировал их. Получился землемер.
Хозяин прицокнул языком начал рассматривать мое устройство:
- Весьма удобно! Это вы сами придумали?
Я кивнул. Он посмотрел на меня с уважением:
- Вы меня удивили! Весьма простой и действенный механизм! Я удивляюсь, что раньше об этом не подумал.
Его слова были очень лестны для меня. И я ответил:
- Спасибо! Оно и правда простое, его очень удобно носить.
Я опять щелкнул задвижной, передал землемер Нолту. Палки сложились, причем у них сверху была ручка и удобно было брать, и носить землемер.
Наконец мы начали работу. Решено было для начала двинутся в сторону севера, так как там были болота и пустошь. И пока снег не завалил их поверхность, худо бедно, мы могли там пройти.


Ближе к обеду мы покушали взятыми из дома припасами и присели на сваленное дерево отдохнуть. Форест ушел осматривать окрестности, мы сидели с Нолтом на дереве, двое работником тем временем развели небольшой костер, чтобы мы могли согреться.
 Задумчиво глядя на удаляющуюся фигуру Фореста, Лукас задумчиво сказал:
- Знаете, Мистер Риллингтон! А ведь Робинсон мог бы быть богаче меня, если бы не пил!
Видя мой недоуменный взгляд, он объяснил:
- Ему предлагали место при королевском дворце. Он мог бы стать королевским распорядителем охоты! Однако, пару раз он напивался до чертиков и к утру, когда король и подданные были готовы к охоте, никто не мог разбудить Фореста. После этого его с позором вытряхнули. Ладно, хоть не казнили!
Нолт прутиком разворошил ветки в костре:
- Я вообще, честно говоря думал, что Робинсона Фореста уже нет в живых! Он сильно пил и одно время совсем пропал. Поговаривали даже, что он замерз в лесу!
Лукас мне улыбнулся:
- Ан нет! Вот он, живой и здоровый! Человек-легенда!
- А что в нем легендарного? - не без ревности спросил я.
Нолт аж всплеснул руками от моего незнания:
- Как!? Вы ничего про него не слышали?!
Я отрицательно покачал головой. Тогда он начал мне рассказывать:
- Вы молоды, и, наверное, поэтому ничего не знаете про Фореста! Его имя гремело лет десять назад! Его нашли в лесу, когда ему было около двенадцати. Он был как дикарь, и никто не знает, как он выжил. За год до этого, его родители умерли от неизвестной болезни, дом забрали, а мальчишку отдали в приют, из которого он сбежал и целый год один жил в лесу!
У него были великолепные навыки выживания в диких условиях. Он как ящерица лазил по горам, он умел камнем убить зверя и так далее.
После того, как его нашли в лесу, его отдали в работный дом, из которого он постоянно сбегал. Когда он стал старше, то много путешествовал и говорят даже убил гигантскую морскую рыбу, которая размером с дом. Затем Форест вернулся в Англию. Как я уже говорил, он мог бы неплохо зарабатывать, но он много пил и был весьма странным – деньги его не интересовали. В 1530 году вышел Статут, который предписывал сажать в тюрьму работоспособных нищих и бродяг. У Робинсона дома не было, работы тоже. На год он угодил в тюрьму. Затем он вышел из нее и резко пропал. Я думал, что его уже нет в живых! 
В этот момент из леса вышел Форест, он что-то убирал в заплечный мешок. Мне хотелось бы еще послушать про него рассказ Лукаса, но я не решился сделать это при Робинсоне.
После непродолжительного отдыха мы продолжили свой путь.
Наконец, мы дошли до болот. В это время года, местность выглядела довольно зловеще и удручающе. По земле стелился густой туман, а редкие сухие деревья торчали из земли то тут, то там. Они напоминали страдающих от боли и от страха людей, которые возводили руки, прося милости у неба, некоторые из них склонились к земле, словно смерившись со своей горькой одинокой участью. Местность была неровной и покрытой кочками. Впереди нас с длинными шестами шли работники. Этими палками они нащупывали дно и мы вынуждены были следовать за ними след в след. Это было очень сложно, потому что своей палкой я еще вынужден был не только мерить землю, но и считать отмеренное вслух. Мой голос неприятно раздавался в окружающей тиши. Мне казалось что звук голоса, пролетает над болотом и отталкиваясь от кочек и деревьев разрезается и растекается на мелкий множественный шепот. Казалось, что это земля своим стоном вторит мне.
Сзади меня шел Форест, к своему удивлению я хорошо слышал его шаги. Я вспомнил одного охотника из наших мест. Он славился тем, что мог неслышно подойти к оленю и схватить его за шею.
Внезапно пространство пустоши разрезал пронзительный высокий крик. Казалось, что этим высоким нотам нет предела. От них закладывало в ушах, а ветер искажал и усиливал звук, делая его невыносимым до боли. Я поднял голову вверх и увидел, что впереди идущий работник стоит над чем-то и громко протяжно кричит. Бросив вещи и забыв про болото и кочки, мы все ринулись вперед. Не знаю, что я ожидал увидеть, но мои ноги несли меня  вперед, а сердце билось так, словно готово было выпрыгнуть из груди.
Уже подбегая, я увидел подол женского платья и ржавые пятна от засохшей крови на одежде. Это была девочка лет десяти-двенадцати. На ее лице застыл просто первобытный ужас. Глаза остекленело уставились в небо, словно оно могло ее защитить. Я обратил внимание, что лицо ее было чистым и вообще, не было видно никаких ран, однако, откуда кровь?
Подбежавший Форест упал перед девочкой на колени и приложил голову к ее груди. Затем, он отрицательно покачал головой и рассмотрел ее кожу:
- К сожалению, она мертва! – он осмотрел ее пальцы. – Не менее восьми-десяти часов!
Мы стояли молча, рассматривая детское тело, одетое в длинное заношенное платье, несколько не по размеру кофт, явно с чужого плеча и старую меховую кроличью жилетку. Похоже, она была из крестьян:
Нолт покачав головой сказал:
- Это Луиза Рикли. Ее отец работает гончаром и живет недалеко от нас, - он ткнул в сторону валявшийся поодаль корзинки, - Похоже, она собирала торф. Вот только не пойму, почему она забралась так далеко?
Форест повернувшись к нам сказал:
- Я заметил ее следы метрах в четыреста отсюда. Сначала они шли из стороны в сторону, а затем шаги стали шире и направленнее – она побежала. Он ткнул в след в невдалеке:
- Видите, след неполный, видно только носок и он тяжело утоптан. Это говорит о том, что она не наступала до конца. Значит, она бежала так быстро, как только могла. Только тогда у человека на следах почти не видно пятки.
Я хотел спросить, откуда он все это знает, но потом я вспомнил, что он отличный охотник и мне стало немного стыдно за свои мысли про его не тихий шаг. Пока я ловил ворон, он уже заметил следы и во всю их изучал.
Робинсон наклонился, достал из своего заплечного мешка большое увеличительное стекло и через него стал осматривать кожу девочки. Мы вчетвером молча стояли вокруг него и нас потряхивало, то ли от пережитого страха, то ли от ледяной сырости болот.
Наконец, он осмотрел ее всю, включая ногти и повернувшись сказал:
- Она умерла от укуса в горло. Какое-то существо, прокусило сонную артерию и выпило почти всю ее кровь. Отсюда такой неестественно бледный цвет кожи.
Я удивленно обратил внимание, что он абсолютно прав. Кожа девочки выглядела почти прозрачной и казалось, что это не мертвый ребенок, а всего лишь искусно вылепленная восковая кукла, которые показывают на ярмарках в праздничные дни.
Нолт растерянно осмотрелся вокруг:
- Но почему здесь нет никаких следов?
Мы повернулись и начали осматривать землю. Сначала она мне казалась простой кучей грязи и засохшей травы, но потом я рассмотрел следы девочки и даже несколько следов то ли кроликов, то ли еще каких мелких животных.
Форест задумчиво потряс головой:
- Вот и я этому удивляюсь! А как вы говорили, погибали жертвы от чудовища? – он повернулся к Нолту и серьезно сказал, - Только, отбросьте все эти слухи и бредни. Мне нужны факты!
Один из сопровождавших нас работников слегка вышел вперед и волнуясь и слегка заикаясь начал рассказывать:
- Когда чудовище загрызло целую семью, я был один из тех, кто на утро выносил тела и убирался в доме. Там было все залито кровью. Тела были изуродованы и изорваны в клочья. У хозяина, - он сглотнул, - отсутствовала голова. Мы не сразу ее нашли, она валялась за домом метрах в ста, в сторону леса. На двери были следы от когтей глубиной с мужской палец, хотя дерево там очень твердое.
Форест внимательно его слушал, а затем спросил:
- Могу я взглянуть на тот дом?
Работник покачал головой:
- Нет! После тех смертей мы решили, что этот дом опорочен злом и сожгли его, - он повертел в руках шапку. – Так нам сказал предыдущий священник, царство ему небесное.
Работник быстро перекрестился. Форест коротко кивнул:
- Здесь все иначе и следов от когтей нет, но есть глубокие следы от зубов. Укус очень похож на кошачий, вот только размер между челюстями значительно больше. Это животное типа рыси.
Я не верил в происходящее, поэтому потряс головой, чтобы проснуться. Мне казалось, что это продолжение моего ночного кошмара, когда ночью из глубины спальни, на меня словно смотрели два горящих красных глаза.
- Это не может быть рысь, - сказал я. – Я видел их жертв. Рыси не пьют кровь!
Робинсон кивнул:
- Да, знаю! Это всего лишь предположение!
Он снял с себя плащ и мы положили на него девочку. Затем мы сделали что-то типа носилок и молча понесли ее домой. О том, чтобы продолжить работу и речи не шло.



В деревне новость встретили со страхом и ненавистью. Женщины тихо плакали, мужчины злились от бессилия, зло поглядывая в сторону леса. Похороны прошли в тот же день и были скорыми, однако, проводить Луизу пришли все местные жители. Отпевать приехал Оливер с Джеком. Отец Оливер чувствовал себя здесь очень уверенно. Он произнес над могилой длинную пространную речь про веру, царствие небесное и покорность божьей воле. Стоя в сторонке и наблюдая за лицами крестьян, уставших и изможденных трудом и тяжелой жизнью, я видел, что они ни слова не поняли из того, что он говорил. Однако, это были простые люди. И для них все что говорил священник, приравнивалось к словам святого писания. Я же понимал, что он несет явную чушь, но не хотел портить скорбный момент.
В мою память навсегда врезалось лицо матери убитой девочки. Это было лицо когда-то симпатичной и может быть некогда даже веселой женщины, которая с годами превратилась в усталую и больную. Ее седые волосы выбивались из-под черного почти истлевшего платка, и она рукой невольно убирала их. Было в этом жесте что-то жуткое. Она повторяла эти действия без конца, словно заклинавший механизм.
Отец умершей девочки стоял склонив немолодую некогда кудрявую голову. У него был суровой вид человека, на котором лежит гигантская ответственность за то, как прокормить семью. К его ногам испугано жались две совсем маленькие девочки. Рядом стоял сын - мальчик лет шестнадцати. Парень был нервным и измотанным, кроме того, он держал на руках кулек с младенцем. Младенец непереставая плакал от холода. Я видел, как мальчик закоченевшими руками тряс его пытаясь успокоить, наконец, к нему подошла какая-то женщина и взяв ребенка вышла их толпы. Похоже, это была родственница или может быть соседка.
Возле раскопанной могилы, стоял гроб сбитый из неструганных досок. Его трое мужчин на длинных тряпках подняли и опустили в яму. Священник при этом заканчивал читать молитву. Церемония близилась к концу. И тут задние ряды в толпе пришли в движение, я слышал, как люди тихо начали переговариваться. И тут заметил красивых и хорошо одетых мужчину и женщину. Он был в широком темно-синим плаще с большой золотой брошью на плече. Она в бледно-лиловом платье и плаще отороченным белоснежным мехом. Лицо ее было прекрасным. Глядя на такие лица, ты невольно чувствуешь в них «породу». Высокий лоб, прямой нос и огромные темные глаза, которые на фоне черных волос, уложенных в высокую прическу из заплетенных кос выглядели яркими и сияющими.
Священник в нерешительности затих, все также стояли, глядя на них и ожидая что будет дальше. Мужчина, а это был граф Винсент Азори де Клюшо вышел чуть вперед и оглядев толпу сказал:
- Это был чудовищный случай убийства невинной девочки. Наша с вами задача сделать все, чтобы в будущем трагедия не повторилась! Мы должны защитить наши дома и наших женщин во имя наших детей и безопасности наших семей! Каждому, кто поймает чудовище, я даю двадцать серебряных!
По толпе пошел удивленный шепот. Сумма была громадной. Он продолжил:
- Теперь главное держаться вместе! И не ходите поздно по одиночке!
После этих слов он развернулся и пошел прочь. Его жена, подошла к матери девочке и что-то сказав ей, вручила небольшой кошелек, в котором звонко звякнули монеты. Та принялась ее благодарить, но графиня лишь тепло улыбнулась и пошла вслед за мужем. Уже проходя возле могилы, она наклонилась и бросила горсть земли. Затем ушла. Толпа стояла в оцепенении. Никогда раньше они не видели, чтобы сам граф приходил на похороны, а особенно с женой.
Я был заинтригован и уже жаждал поближе познакомится с графом и графиней. Они оказались весьма неординарными людьми. Вечером, мы были приглашены в замок, чего я уже ждал с нетерпением.
Настало время, чтобы все остальные бросили землю и могилу начали зарывать. После этого, люди начали расходится с кладбища негромко переговариваясь и обсуждая большой обещанный приз за убийство неизвестного животного.
Впереди меня шли две женщины, они неторопливо переговаривались между собой:
- Вот я вам еще раз говорю, - сказала самая полная. – Все это дело рук Хельги! Ей уже столько лет, а она жива здорова! Эту ведьму давно надо было сжечь!
Она сплюнула в сторону. Другая маленькая ростом и хромая глядя на первую сказала:
- Как твоей снохе нужно было пару лет вытравить плод она вместе с тобой к Хельге бегала. А тут, - она передразнила голос первой, - Сжечь! Чего же ты, услугами ведьмы пользуешься?
Полная аж задохнулась от предъявленного ей обвинения:
- Дура ты! У снохи уже шесть детей, куда им седьмой, коли самим жрать нечего?!
Тут они заметили сзади меня и ускорили шаг, я подотстал, чтобы поравняться с Нолтом и Форестом и спросил:
- Мистер Нолт, а кто такая Хельга?
Лицо Нолта стало серьезным и даже немного злым, он сжав зубы процедил:
- Это местная черная ведьма. Они живет в лесу в южной стороне. Дом ее находится на спорной территории, поэтому ни тот, ни другой хозяин ее пока не трогают, но по-моему понятию, ее давно надо было положить в мешок и утопить как ведьму. Тем более, доказательства не нужны!
Форест заинтересовано спросил:
- А почему эта женщина подозревается в колдовстве?
Нолт нехотя начал рассказывать:
- Она живет одна в лесу с волком. Местные жители временами обращаются к ее услугам, но пару раз ее же за них и избивали. В один год, поругавшись с одной из женщин она устроила сначала падеж скота, а затем от молнии сгорел весь наш урожай. Тогда ее чуть не убили, но испугались ее волка. Он у нее заговоренный, ни ножа, ни стрелы не боится! Другой раз, в деревню пришла невиданная болезнь. Люди умирали в муках, страдая от кровавого поноса. В тот раз, она видно предчувствуя неладное, на какое-то время ушла, но затем вернулась.
Робинсон задумчиво сказал:
- Волк говорите? И крупный волк?
Лукас качнул головой:
- Самый крупный, из тех что я видел. Кроме того, он абсолютно белый. Таких волков не бывает, да и волки стайные существа. Не могут они людям прислуживать, а тут он помощник этой ведьмы! Не спроста!
Я задумался над его словами и невольно обернулся назад в сторону кладбища. Возле могилы стояла согнувшись одинокая женская фигура, в которой я узнал мать девочки. Еще не зная Хельги я уже возненавидел ее, но за этой ненавистью скрывался страх перед неведомым.


Когда мы вернулись домой, Нолт сообщил, что завтра вечером граф с графиней хотели пригласить всех нас на ужин, но из-за случившегося решили отложить на чуть более позднее время. По-моему, он сам был удивлен этому приглашению. Больше всего скорому ужину в замке радовалась Сессилия. Ее лицо зажглось румянцем. По ее глазам я понял, что жизнь в доме управляющего у нее не больно веселая, поэтому засидевшаяся девушка была очень рада «выйти в свет».
Но все это было назначено на неопределенный срок, а днем нам предстояло закончить измерять болотные площади. Лукас сообщил, что работники отказались в этот раз идти с нами, так что придется это делать втроем. Форест лишь согласно кивнул, я тоже.
Ужин прошел в молчании. Я с содроганием вспоминал события этого дня. Меня очень удивила спешка, с которой похоронили девочку, а также страх и ненависть в глазах крестьян. Еще меня удивила история с местной ведьмой, которую боялись, но услугами все же пользовались. Когда мы возвращались домой, Нолт рассказал про нее много пугающих вещей. Например, что она способна убить одним взглядом и что она очень и очень страшная на вид. Живет в проклятом месте вместе с волком уже много-много лет, а также, что в полнолуние, из ее жилища видны всполохи света и слышен ведьмин вой и хохот.
Вспоминая это, я поежился. Слава Богу, мне не нужно будет измерять в том месте, где она живет! Мы могли это место обойти.
Поужинав мы все разошлись по комнатам. Я пытался читать, но мои мысли все вертелись возле ужасной смерти Луизы. У меня перед глазами стояло ее бледное без кровинки лицо и застывшие руки, сжимающие мох. Ее пальцы чуть смогли разжать после смерти.
И тут я услышал волчий вой. Это заставило вздрогнуть меня от неожиданности. Он появился вдалеке возле кромки леса. Голос волка был высоким и пронзительным, через несколько минут к нему присоединились еще разные голоса остальных членов стаи. Некоторые были низкими и протяжными, некоторые чуть взвизгивающими и отрывистыми. Голоса слышались из разных сторон, но затем они начали приближаться к дому, сливаясь в один страшный вой, от которого у меня холодело все внутри. Открыв окно, я выглянул и в свете луны увидел как от леса в сторону дома бежит штук сорок волков. Их серые спины чуть отблескивали в лунном свете.
Если бы не страх, я бы сказал, что они представляли собой красивое зрелище. Их длинные морды временами поднимались и воя на луну они на минуту застывали, а затем опять присоединялись к стае. Среди них, впереди я заметил очень крупного белоснежного волка. Его большое гибкое тело легко двигалось среди остальных серых спин. Он был выше остальных волков и подумав, я решил что это волк ведьмы Хельги. Мне стало очень страшно и задернув штору, я задул свечу и укрывшись с головой не раздеваясь лег под одеяло. Страх возрос после того, как я вспомнил про растерзанную в своем доме семью и про глубокие следы от когтей на двери их дома.
Волки подбежав к дому с воем крутились вокруг забора, ищи щели. За домом был большой амбар со скотиной. Я слышал, как волнуются лошади. В их ржании были ноты ужаса. Также громко блеяли овцы. Мне прямо виделось, как они испуганно мечутся внутри стен амбара, пугаясь волчьего воя и натыкаясь друг на друга. Волки тоже чувствовали их запах. Они волновались и поэтому в их голосах примешивался звук нетерпения. Запах, а также близость свежего мяса сводил их с ума.
Не знаю, сколько я так пролежал скорчившись под одеялом от страха, но когда открыл глаза, то в комнату через щель штор уже проникал рассвет. Его серые косые лучи выхватывали их комнаты кусок бледных обоев, кувшин с водой в углу и мои книги.
Растирая затекшие руки я встал и умываясь рассмотрел свое серое невыспанное лицо, про себя думаю, что ту «королевскую премию», которую мне предложили за эту работенку, явно для всего этого очень и очень мало. Сначала я чуть не погиб в плаванье, вчера я нашел труп девочки, которая умерла весьма странной смертью, а всю ночь под моим окном выла огромная стая и мне казалось, что еще немного и они прорвутся внутрь.
На этот раз спустился вниз я первым. Возле камина вышивала Сессилия и был чрезвычайно рад, что пришел раньше других. Мы поздоровались и она мне тепло улыбнулась. От этой улыбки я забыл про все невзгоды, думаю о том, что путешествие стояло того, чтобы познакомится с этой чудесной девушкой.
Сессилия рассматривая меня спросила:
- А вы долго жили в Лондоне?
Неожиданно, у меня язык прилип к гортани и я смог всего лишь кивнуть. Сессилия тряхнула своими чудными волосами и подняв бровь принялась за вышивание:
- Как же я вам завидую! Вы жили в Лондоне! Там очень красиво.
Она вздохнула:
- Я из монастыря лишь издали наблюдала за городом. Он казался мне очень большим и прекрасным!
Наконец, я смог совладать с собой и сказал:
- Да, это правда! Там удивительно красиво и … все очень дорого!
Моих последних слов она не слышала:
- Ах, как бы я хотела жить в каком-нибудь крупном городе! В Лондоне или Париже! Или Венеции!
Ее руки легко порхали над работой, я видел блеск иголки.
- Расскажите мне про Лондон! – сказала она, подарив мне прелестную улыбку, за которую я готов был рассказывать ей про все что угодно.
- Про Лондон мне много рассказывал отец, - начал я. – Я так красиво рассказывать не умею, но все же попытаюсь! Особо красив Лондон летом и весной. Тогда в парках включают фонтаны и кругом красивые лужайки с разноцветными цветами, среди которых много роз, гладиолусов и пионов. В домах знатных и богатых господ бывают лабиринты из кустарников. А если вы пройдете весь лабиринт насквозь, то внутри обнаружите красивую статую или скамейку. Очень красивы здания церквей! Их высокие шпили видны издалека…
В этот момент в комнату зашел Форест и сказал:
- Доброе утро! Я не помешал? – он хитро взглянул на меня, заставив разозлиться. Поэтому я был не особо учтив:
- Вы как раз вовремя! Я рассказывал про Англию, но вам как путешественнику рассказывать можно дольше и интереснее.
Я понимал, что это звучит немного по-мальчишески, но ничего не мог с собой поделать. Видя как Сессилия смотрит на меня из-под своих длинных полуопущенных ресниц, меня кидало то в жар, то в холод. Мне хотелось быть самым сильным, умным и бог знает еще каким.
- Не так уж я много видел, - пожал плечами Форест. – Вы рассказчик более лучший чем я, тем более в большинстве своих путешествий я был не очень-то трезв.
Сессилия выше подняла вышивку, чтобы не рассмеяться, но я видел ее веселые глаза, в которых как маленькие бесята, плясали искорки смеха.
Позевывая и разминая спину к нам вышел Нолт. Поздоровавшись он сказал:
- Сегодня я спал исключительно плохо. Волки выли всю ночь, лишь под утро успокоились. Я даже просил работников пойти и пострелять в них, но они испугались.
Осмотрев нас он сказал:
- Давайте скорее ужинать и поехали закончим вчерашнее дело.



В этот раз дорога заняла чуть меньше времени. До болот мы проскакали путь на лошадях, которые потом забрал работник. Часть болот уже была измерена, оставалась самая малость. Тем не менее уже стремительно вечерело.
Когда мы проходили мимо того места, где нашли мертвую девочку, Форест обратил наше внимание на странные следы на том месте. Они были очень крупными, судя по их виду, Робинсон сказал, что подобные следы оставляют львы, но эти все равно отличались от львиных. У них была одна странная особенность, внутренний палец на обеих передних лапах был выгнут внутрь. На земле также оставались следы от когтей и причем довольно глубокие. Я видел как побледнел Нолт, но виду не подал. И хоть у нас было оружие, но нас было всего трое, а судя по лапам зверь и правда был очень крупный. Идти дальше не хотелось, но с другой стороны работу нужно было делать. Я понимал, что Лукас боится не за себя, а больше за то, что его незамужняя дочь, не приспособленная к жизни останется одна. Поэтому сказал ему:
- Знаете, Нолт! Я тут кое-что вспомнил. Кажется выходя из комнаты, я забыл запереть дверь, а там у меня очень ценные вещи и деньги. Не могли бы вы вернуться и проверить все ли там нормально. А мы со Форестом закончим дело и скоро вернемся.
На его лице было колебание:
- А как же вы все замеряете?
- Дайте мне карту и отправляйтесь домой, а мы скоро закончим и вернемся.
Он передал мне карту и немного смущаясь пошел в обратную сторону. Мы со Форестом продолжили путь. На болотах было страшно и поэтому я начал вслух произносить расчетные значения. Форест не возражал, хотя мой голос разносился далеко в округе, за что я ему был очень благодарен.
Судя по карте, мы уже подходили к концу владений. Дорога занимала долгое время, потому что впереди меня с шестом прощупывая дно шел Форест, а след в след за ним я.
Я видел, как высоко в небе взошла луна и ее свет уже коснулся верхушек засохших деревьев. Кругом стояла тишина и теперь даже я все расчеты делал молча, про себя молясь, чтобы мы поскорее закончили и вернулись домой. Также кляня себя за то, что принял приглашение и пустился в это авантюрное путешествие.
Мы устали и уже хотели присесть ненадолго для отдыха, как внезапно, впереди шедший Форест поднял палец, призывая меня к тишине. Я застыл на месте вслушиваясь в звуки ночи. Сначала все было тихо, но потом я стал различать тихий звук от чьих-то шагов. Этот звук был справа. Мы чуть присели, до боли в глазах вглядываясь в сумрак и ожидая появления чудовища, а ведь именно оно могло издавать такие жуткие шаги и треск. Когда оно было уже почти рядом, я затаил дыхание боясь вздохнуть, Форест присел на колено и вытянув руку с тяжелым пистолетом молча уставился в сторону чащи. У него за спиной висел большой арбалет, а в голенище сапога нож с длинным лезвием. На его фоне я чувствовал себя почти раздетым, потому что у меня был только небольшой нож, который я использовал для хозяйственных целей. Я быстро его достал и протянул с ним руку вперед, только в отличая от руки Фореста, моя непереставала дрожать.
Наконец, звуки раздались уже возле большого дерева из-за которого должно было появиться чудовище. Нервы были на пределе и от этого ожидания хотелось кричать, тем не менее я крепче стиснул зубы.
Перед тем как выйти из-за дерева, чудовище замерло, как мне казалось рассматривая нас и прицениваясь, а затем раздался замогильный голос:
- … Это вы?
Мы переглянулись со Форестом. Он переложил пистолет в другую руку и резонно сказал:
- Мы. А ты кто?
Из-за дерева вышел бледный как полотно Нолт, неловко прыгая среди кочек. Видя его Форест выругался:
- Мать твою черепаху! – и вытер рукавом вспотевший лоб.
Нолт глядя на нас сказал:
- Я уже почти вышел из болот, но потом подумал что это было не правильно бросать вас. Вот и вернулся, но в какой-то момент понял, что немного отклонился право. Слева я услышал какое-то движение, но жутко боялся. Что если это чудовище?
Засовывая пистолет себе за пояс, Форест спросил:
- А чего ты сразу из-за дерева не вышел!? Я тебя чуть не пристрелил!
Нолт смешно переминаясь с ноги на ногу сказал:
- В темноте вас плохо было видно. Смотрю две кочки, а кто там или что не вижу. Про себя думаю, а что если это чудовища и вот я сам, как говориться к нему на ужин! Подошел и спрашиваю, оно это или нет.
Форест сквозь зубы сказал:
- Ага! Так бы оно тебе и ответило…
От нервного напряжения я громко рассмеялся. Форест глядя как я от смеха потрясываюсь словно в лихорадке, заметил нож в моей руке. Ему стало интересно и взяв его, он внимательно начал разглядывать клинок, потом задумчиво так мне говорит:
- Ты этим ножом, Эдуард, не вздумай никого резать!
- Почему? – удивляюсь я.
- Замучаешь, - говорит он, бесстрашно водя пальцем по моему тупому клинку.
Впереди стоящий Нолт согнулся пополам от смеха.



Вот так незаметно в тот вечер мы все перешли на ты и сразу стало как-то проще.
Домой мы вернулись навеселе далеко за полночь. У Фореста с собой оказалась большая фляжка с местным пивом разбавленная чем-то очень крепким, поэтому идя обратно, мы что есть мочи орали песни. Все что было вспоминается мне с трудом, но кажется, я клялся в вечной любви и преданности Форесту и Нолту, они вторили мне в ответ. По дороге мы вспоминали свой страх и не переставая изображали физиономии друг друга покатываясь от хохота. Под алкогольными парами, пустошь уже не казалась такой страшной и безлюдной. Чудовище тоже было нам не страшно, потому как Форест клялся, что от выпитой нами гадости, у чудовища будет изжога, поэтому он благоразумно пройдет мимо.
Дома нас встретила взволнованная Сессилия. Она со служанками помогла разойтись нам по комнатам. То ли от внезапно нахлынувших чувств, то ли от крепкого алкоголя, в моей комнате я притянул ее к себе и поцеловал в мягкие теплые губы. На мое удивление она ответила на мой поцелуй. От этого голова шла кругом, а сердце громко стучало и почему-то где-то в ушах.
Затем, она уложила меня спать, и я мгновенно уснул.  Я был счастлив и пьян, поэтому спал спокойно без сновидений.



Проснувшись утром я вспоминал события вечера, а также как поцеловал Сессилию. Вспомнив это я зарделся. Как я мог? И что она обо мне подумала. Борясь с тошнотой и похмельем, я до последнего лежал, пока служанка не пригласила меня на завтрак. Мне не оставалось ничего иного, как предстать пред остальными.
На мое удивление, Сессилия при виде меня мне ласково улыбнулась. И словно сразу взошло солнце. Мои терзания будто растворились во мраке ночи, а на их место пришла радость и еще какое-то чувство, от которого щемило в груди и быстро бежала кровь.
Дальше время текло незаметно и хоть выпал снег и погода стала значительно холоднее и суровее, я этого почти не замечал. У нас с Сессилией зародилось прекрасное чувство под названием любовь. Каждый день я просыпался улыбаясь, и кошмары перестали меня тревожить. Она я видел тоже ожила, на ее щеках играл легкий румянец, а губ касалась легкая улыбка. Мы постоянно были на людях, поэтому скрывали свои чувства, довольствуясь лишь редкими случайными объятиями и поцелуями, которые мы дарили друг другу, сталкиваясь в коридоре или на лестнице.
Дни летели незаметно, работа спорилась, и хоть дел было еще много, тем не менее, я стал все чаще задумываться, что будет дальше, когда я закончу работу и мне придется уехать. Чтобы как можно меньше думать над этим, я занялся своим любимым делом, а именно изобретательством. Для работы Нолт выделил мне старый сарай, в котором я временами что-то неспеша мастерил. Например, я придумал и сделал большое вращающееся кресло, которое сразу заценил Лукас. Он гордо поставил его возле огня и попросил меня сделать такое же второе для библиотеки, я с радостью исполнил его просьбу. Вообще, мы все очень подружились и теперь я даже иногда недоумевал, как я мог плохо думать про Фореста, ведь он с виду только грозный, а внутри он очень человечный и всегда готовый прийти на помощь.
У моего места дислокации в сарае было еще одно преимущество, иногда, когда я не успевал что либо сделать к ужину, то его мне приносила Сессилия и тогда наконец мы могли насладится друг другом. Неистово целую ее в пахнувшие ягодами губы, я чувствовал себя самым счастливым человеком на земле.


Однажды ночью, я опять проснулся от воя волков, который шел со стороны леса. И хоть я уже начал к нему привыкать, тем не менее, это было страшно. И тут я услышал как тихонько скрипнула моя дверь и кто-то на цыпочках тихо подкрался к моей кровати. Я лежал спиной, боясь от страха пошевелится. Лишь когда я услышал как тихо скрипнула моя кровать под чьим то весом, я резко развернулся и схватил неизвестного.
На мое удивление на меня смотрели расширенные от страха большие глаза Сессилии, я ослабил хватку и нежно прижал ее к себе. Ее сердце билось как пойманная птица.
И только тут я понял, что она в ночной рубашке и с распущенными волосами. Я слегка отстранил ее:
- Сессилия, ты не должна этого делать! Я тебя очень люблю, но что я могу предложить тебе…
Она закрыла мне рот своей маленькой ладошкой и прямо посмотрела в глаза:
- Эдуард, я уже не маленькая и знаю что делаю. Я тоже люблю тебя! Отец очень хорошо к тебе относится и думаю он будет рад, когда узнает о нашей помолвке.
Сессилия убрала руку и нежно меня поцеловала. Дальше все было словно в прекрасном чудесном сне…


Позже она лежала у меня на груди, водя по ней своим пальчиком, а я гладил рукой ее длинные золотые волосы и глядя на пробивавшийся сквозь окно свет луны думал о своем. Я конечно же был счастлив, но еще у меня было беспокойство и нашем будущем. Теперь я чувствовал себя ответственным за нее и за себя.
За своими мыслями я не сразу понял, что она как-то тягостно молчит. Поэтому приподнял ее чуть повыше и обнял за плечи.
- Любимая, о чем ты думаешь? Ты случайно не жалеешь, что мы сделали это?
Она глядя на меня улыбнулась, но потом ее улыбка погасла и она покачала головой, продолжая пальцем водить у меня по груди и не смотря мне в глаза. Я не стал ее торопить с ответом и через какое-то время услышал ее тихий голос:
- То что сегодня произошло – было прекрасно! И я ничуть не жалею! Тебя я ждала всю жизнь и наконец-то ты пришел! Прекрасный иноземный принц с большими грустными глазами!
Я хмыкнул:
- Сессилия, называя меня принцем, ты как бы стыдишь меня! Я беден как церковная мышь! Соглашаясь на эту поездку я сделал это лишь для того, чтобы умереть с голоду.
Она покачала головой:
- Это не важно! Ты именно такой, про каких пишут в сказках! Смелый! Красивый и таинственный!
Понимая, что переубедить я ее все равно не смогу я замолчал, давая ей возможность высказаться:
- Когда вы со Форестом только приехали, ты обратил внимание на портрет моей прабабки Элоизы. Тогда я сказала, что на нас лежит проклятье, но не стала про него рассказывать. Теперь я хочу тебе все рассказать.
Много-много лет назад, когда меня еще не было на земле, наш род был знатным и достаточно богатым. У нас был собственный замок и жили мы на широкую ногу, встречая гостей и устраивая пышные приемы и балы. Отец моей пробабки был неплохим, но очень пьющим человеком. Он был жесток со своими слугами и многие тайно его ненавидели. У него была красивая дочь, но характер был у нее в отца. Слуги ее за глаза называли «Ведьма» или «Злодейка». Она любила пытки и истязания. Однажды, в их дом постучала нищая странница с маленьким мальчиком и попросили ночлег. Их приютили, но Ведьма увела мальчика в дальнюю комнату, где начала истязать его. Не выдержав побоев, тот умер. Старуха долго звала своего спутника, а затем когда ее скрутив потащили на задний двор, обо всем догадалась. Она поняла, что живой ей не уйти, а мальчика уже нет. Тогда она прокричала:
- Ты дева, с чистым лицом, но черным сердцем! Я проклинаю тебя и весь твой род! Каждая девочка родившаяся и похожая на тебя, умрет страшной смертью, но перед этим она полюбит и будет думать, что счастье очень близко! Но смерть будет беспощадна!
Говорят, что в тот момент разыгралась жуткая буря и ветер носил высокие кольца черного смерча. Старуху закололи вилами и наскоро похоронили на скотном дворе. Но через какое-то время, проклятая ей умерла от того, что ее задрал медведь. До ее свадьбы оставалось не больше двух дней.
Сессилия всхлипнула:
- Я очень похожа на нее и я очень боюсь!
Я крепко прижал ее к себе и сказал:
- Это было очень давно и может это просто совпадение! Я рядом и не дам тебя в обиду!
 



На следующий день сыпал сильный снег и мы решили не работать. Я шел к своему сараю, когда мне в спину полетел большой снежный ком. Обернувшись, я увидел смеющуюся Сессилию. Не долго думая, я тоже набрал снега и наспех слепив комок кинул в нее, но снег был очень рыхлый и поэтому не успел как следует слипнуться, и когда я его кинул, то он развалился в воздухе, а до Сессилии он не долетел. Она засмеялась еще громче, я с ожесточением принялся лепить ком, но потом поняв всю комичность ситуации тоже громко рассмеялся.
Мы так бегали все в снегу, кидая друг в друга комками снега, как движение возле ограды привлекло мое внимание. Обернувшись я увидел графа с графиней в окружении слуг и дворян с которыми мы плыли на корабле. Все были на лошадях и нарядно одеты. Они молча смотрели на наше дураченье. Мы перестали смеяться и почтительно склонились в поклоне. Я услышал, что дверь в дом открылась и вышел Нолт. Он подошел к графу и тоже почтительно склонился.
Граф Азори сказал:
- Сегодня в семь мы приглашаем вас на ужин. Я пришлю свою карету.
И не дожидаясь ответа, развернул лошадь и они поехали в сторону леса. Когда графиня поворачивала свою лошадь, она задержала на мне взгляд своих глубоких черных глаз. Она была прекрасна, но не смотря на это по моей спине почему-то пробежал холодок.
- Ура! – закричала Сессилия и подхватив юбки побежала в сторону дома.
- Сессилия, девушкам не пристало так бегать! – проворчал ей вслед Нолт, однако, я видел его теплый любящий взгляд обращенный на дочь и понял, что он крикнул это больше для себя чем для нее.
Он повернулся ко мне и подмигнул:
- Нам сегодня оказана великая честь! С графом и графиней Азори де Клюшо ужинал сам папа и король!
- Ага! – сказал стоящий у двери и облокотившийся об косяк Форест, он жевал большое красное яблоко. – Этой чести мы обязаны их скуке, а не их добрым сердцам!
Мы с Нолтом ухмыльнувшись вошли в дом.


Вечером мы нарядно одетые сидели в столовой потягивая прекрасный эль, когда подъехала большая черная карета. Когда мы стали выходить, я обратил внимание, что Форест взял уздечку, на мой удивленный взгляд он ответил:
- Не хочу трястись в этой коробушке словно румяная баба!
Я хмыкнул:
- В такой холод, приехать румяным на лошади к званному обеду у тебя больше шансов.
Он досадливо махнул рукой и пошел в сторону конюшни, мы сели в карету.
Когда мы были внутри, Нолт стукнул по крыше и кучер поехал. Внутри было очень комфортно и просторно. Мерзнуть нам не давали большие медвежьи шкуры прекрасной выделки. Сессилия в своем теплом плаще синего цвета отороченного белым мехом была очаровательна.


Ехали мы как мне показалось долго, и наконец из-за леса показался высокий шпиль. Чем ближе мы подъезжали, тем больше было мое удивление, а когда лесополоса закончилась, то я буквально застыл от восторга. Ничего подобного я никогда не видел, даже в Лондоне.
Перед нами в свете большой желтой луны застыл огромный серый замок, который словно вырос из высокой скалы. Казалось, что он является ее продолжением и временами было трудно отличить где замок, а где скала.
Само здание представляло собой набор высоких полукруглых башен различной высоты и диаметра, вверх которых венчали очень высокие шпили с флагами. В темноте изображений я не различил, но судя по всему это были фамильные гербы Азори. Окна у замка были высокими и вытянутыми, в конце они заканчивались узкими клиньями, переходившими в резные треугольные постаменты, на которых застыли фигуры каменных драконов и еще каких-то мифических существ, которые были как живые.
По бокам замка я заметил несколько массивных колон, которые держали на себе широкие открытые террасы. Когда мы подъезжали, большая стальная кованная дверь на цепях опустилась и наша карета проехала внутрь за высокий забор замка.
Внутризамковое пространство было также довольно большим. На полу была каменная брусчатка, которая отражала звуки от наших шагов, перебрасывая их на стену, отчего образовывалось гулкое эхо.
Подъехавший на лошади Форест цокнул языком и сказал:
- Монументально! Отлично защищенный замок, которому не страшна не только осада, но и внезапное нападение.
На наше удивление, навстречу нам вышел граф Азори. Он был в черном бархатном костюме, расшитым серебряной нитью. Мы склонились в глубоких поклонах.
- Здравствуйте, добро пожаловать в наш скромный замок! – сказал он не без гордости. – К сожалению, раньше пригласить вас и познакомится не представлялось возможным.
Он подошел и нам и отдельно поздоровался с каждым. Я был немного взволнован и даже покраснел. Слава богу, было довольно темно и надеюсь он этого не заметил.   

Дальше мы зашли внутрь и он начал показывать нам замок. Как не странно, изнутри он был еще больше чем снаружи. В холл спускалась широкая пологая лестница в окружении белоснежным мраморных перил. По бокам стояли статуи прекрасной работы.
Граф рассказывал очень охотно и мы все невольно заслушались его рассказом. Оказывается этому замку уже почти три сотни лет. За это время он пережил много налетов, но захватить его смогли только однажды, и то до сих пор неизвестно как это было сделано. Есть предположение, что в замок пробрались войска через тайный ход, но где он находится никто не знает. Несколько поколений хозяев пытались его найти, но безуспешно.
Граф показал нам большую лабораторию, в который к моему удивлению работал корабельный доктор. Видя его я удивился. Честно сказать я совсем забыл, что он поехал в замок. Да и как-то неверилось, что граф мог приютить такого как Шапре.
Лаборатория производила впечатление. Это было большая комната с высоким куполообразным потолком. По бокам расположились большие стеллажи, на которых стояли книги в старых кожаных переплетах, на некоторых лежали полуистлевшие фолианты. Стеллаж в нише особо привлек наше внимание, там стояло множество колб и реторт с различными жидкостями. В больших колбах в спирту плавали странные существа. Некоторые были похожи на маленьких драконов или ящериц.
Сессилия как ребенок разглядывала всех их непереставая восклицать. Нолт счел это занятие недостойным молодой девушки и они удалились. Я остался и решил поболтать с Анри.
Бывший корабельный доктор сиял как ребенок. Глядя на меня он нетерпеливо спросил:
- Неправда ли это отличается от того что было на корабле?
Я кивнул:
- Да, весьма.
Он схватил меня за руку и потащил куда-то в сторону. На мое удивление, сбоку находилась небольшая дверь, которую вначале я принял за еще один закрытый шкаф. Открыв дверцы, Шапре завел меня в небольшую комнату с низким потолком и без окон. Внутри горели несколько факелов, поэтому все было видно как днем. Посреди комнаты стоял длинный вытянутый стол, который был накрыт материей. Анри с видом фокусника одним движением сдернул полог и перед моим взором предстало весьма странное устройство. Это было похоже на множество сообщающихся сосудов, между которыми были тонкие трубки.
- Что это? – удивленно спросил я.
Анри довольный моим вопросом сказал:
- Это мое изобретение, - заметив мой внимательный взгляд, он немного покраснел и поправился. – Точнее не совсем мое… однако, я его значительно усовершенствовал.
- И в чем его суть?
- Я назвал его «консерватор». Данное устройство служит для того, чтобы как можно дольше сохранять свежесть жидкости и продуктов.
После этих слов я чуть было не рассмеялся, но поняв, что этим сильно его обижу, не стал этого делать, однако, я не удержался и ехидно спросил:
- Шапре, вы я вижу решили облегчить жизнь всем домохозяйкам и теперь соленые огурцы и варенные компоты сохранять будет значительно легче.
Француз покраснел и обиженно сказал:
- Зря вы надо мной подсмеиваетесь Реллингтон. Идею этого изобретения подсказал мне граф. Он сказал что, что это позволит нашим воинам в походы заготавливать и брать больше провизии, таким образом, дальние походы перестанут быть проблемой по части снабжения армии разнообразной продукцией.
Посчитав его довод разумным я кивнул:
- Простите, как-то об этом я не подумал… А что это красное внутри?
- Кровь, - сказал он равнодушно. Видя мой изумленный взгляд, он пояснил. – Это куриная кровь. Видели те, как ни странно, кровь является самым быстро портящимся продуктом. Поэтому на ней я отрабатывая свой механизм.
- А почему не на молоке?
Анри пожал плечами:
- Не знаю, граф говорит что если мы сможем консервировать кровь, то и все остальное не будет проблемой.
- Так как ваши успехи в деле… консервации? – спросил я на вкус пробуя незнакомое слово.
Француз как школьник почесал затылок.
- Пока честно говоря не очень. Всего три дня, но я работаю над этим.
В этот момент раздался протяжный звук колокола, он которого я вздрогнул. Шапре накинул материю на стол и потянул меня за руку:
- Это приглашение к ужину, не будем заставлять себя ждать. Графиня этого не любит. 
Проследовав по длинным освещенным факелами коридорам мы зашли в большую залу с высоким потолком. Это была столовая. Она была действительно роскошная. Ничего подобного раньше я не видел. Самая дальняя стена представляла собой огромный кусок цельного камня, на котором были выбиты сцены войны. Искусный мастер сделал воинов в человеческий рост. Из-за выпуклости фигур и торчащих из стен занесенных для удара мечей казалось что все персонажи сцены живые и мы невольно стали участниками древней баталии. Люди сражались и умирали, кони вставали на дыбы или били копытами врага, в то время, как сидящие на них воины искусно работали мечами и пиками.
В центре комнаты на длинных цепях висела огромная люстра, на которой находилось около пятидесяти толстых свечей, еще много свечей стояло на столе. Все гости были уже в сборе. В центре зала стоял граф в окружении дворян. Мы с Шапре проследовали к Нолту.
Граф шутил с одним из дворян. К нему подошла графиня. Она мягко взяла его за руку и сказала:
- Дорогой! Гости уже умирают с голода! Давай сначала их покормим, а потом все остальное!
Клавдия выглядела прекрасно - в красивом темно-бордовом платье с высоким лифом. Ее красивые волосы были уложены в тяжелые косы, которые выглядели как корона на голове. В волосах красовались крупные белые и черные жемчужины, подчеркивая белизну ее кожи. Она была очень красивой.
- Хорошо, дорогая! – граф поцеловал ее в щеку.
Он познакомил ее с каждым из нас, остальных гостей она знала.
Когда она подала мне руку для поцелуя, я обратил внимание, что рука очень тонкая и холодная. Графиня мне мягко улыбнулась:
- Вы очень красивы Эдуард! – сказала она своим грудным голосом, от которого у меня закружилась голова. – Девушкам нужно быть осторожными с такими как вы…
Затем она улыбаясь посмотрела на Сессилию:
- Мое дорогое дитя! Будьте осторожны, он может разбить вам сердце!
Сессилия зарделась и сделав поклон, спрятала улыбку:
- Он уже это сделал!
От неожиданности все замолчали. Я конечно, подозревал, что все уже догадываются про нас, но не ожидал от Сессилии публичного признания. Впрочем… Это было не так уж и плохо! Ведь я был в нее влюблен!
Нолт открыл рот пытаясь что-то сказать, как вдруг, графиня развернулась и уходя бросила через плечо:
- А теперь, пройдемте к столу!
Нолт взял Сессилию за руку, мы пошли рядом. Форест мне прошептал:
- Поздравляю, похоже, друг мой вы помолвлены!
Ответить мне не пришлось, так как к нам присоединился граф.


Все прошли к большому овальному столу и заняли места согласно поставленным карточками, на которых красивым подчерком было написано имя каждого гостя. На столе стояли большие серебряные блюда, на которых лежали жаренные перепела, окорока и даже запеченные полностью поросята с окружении моченных яблок.
Мы сели каждый за отведенное нам место, на одном конце стола сел граф, прямо напротив него села графиня. Мы со Форестом сели слева, а Нолт с Сессилией справа. Все остальные гости расположились дальше. Слуги начали носить блюда. Все было очень вкусно и через несколько блюд я уже еле дышал. Временами я ловил на себе пристальный взгляд Клавдии и от этого невольно смущался. В ее взгляде я видел какой-то вызов и даже желании покорить. Она была очень красивой женщиной и знала это, но она была замужем, к тому же ее положение было значительно выше моего. Поэтому я старался почаще смотреть на Сессилию, и не отвечать на улыбки графини. Ела она вяло, но рука ее часто тянулась к кубку с вином. В ее руке хрустальный бокал смотрелся громоздко, сквозь толстые стенки просвечивало красное вино, она улыбаясь пила его медленными глотками, глядя на меня сверху бокала. Я робел, смущался и теперь уже не мог дождаться, пока закончится этот дурацкий ужин.
За своими мыслями я не заметил, как граф начал разговор со Форестом:
- Скажите, Робинсон, вы правда лучший в своем деле? Или то что про вас рассказывают только глупые байки?
Форест крякнул и отпив значительную дозу вина из бокала сказал:
- Может правда, а может и брешут! Кто же его разберет?
Это было самонадеянно, но граф видимо был в хорошем настроении и только лишь рассмеялся:
- Интересный ответ! Я заплатил вам огромные деньги, а вы может быть и белку поймать не способны!
Робинсон молча пожал плечами и пододвинув к себе графин с вином, налил себе еще одну солидную порцию. Граф задумчиво сказал:
- Мы тут с гостями решили устроить большую охоту. И мечтаем о хорошей добыче и доброй охоте. Вот там мы и проверим ваши способности, а если что, я всегда смогу вас выпороть, - он улыбнулся, - или отдать нашему повару. Он готовит прекрасные блюда, может быть из вас тоже чего выйдет путное.
Форест пьяно смотрел на графа:
- Боюсь, что из меня можно только вино выжать, а так я старый и мое мясо ни к черту! Так что, передайте вашему повару, чтобы не мучался и сразу скормил мои потроха собакам.
Откинув голову, граф и графиня громко рассмеялись. Похоже бравада пьяного устроителя охоты их развеселила. Графиня позвонила в колокольчик и сказала слуге:
- Позовите, Гюнтера!
Через некоторое время, в зале появилась гигантская фигура. Это был очень высокий человек с большим неровным лысым черепом и непропорционально длинными руками. Если бы не белый фартук, я бы не догадался, что это шеф-повар графа. Он выглядел скорее как конюх, и производил впечатление не вполне психологически здорового человека. Лицо было грубым и на нем словной неровный каменный утес выделялся нос, нижняя губа висела обнажая на удивление белоснежные зубы. Белый фартук смотрелся на нем уморительно, но никому из нас даже в голову не пришло не только смеяться над ним, но и даже улыбнутся.
Графиня сказала:
- Познакомьтесь, это наш любимый повар Гюнтер Шверт! – она подошла к нему и протянув руку, погладила его по плечу, Гюнтер улыбнулся, став при этом еще страшнее и обхватив ее руку, поцеловал в ладонь. Графиня улыбнулась и похлопала его по руке. Со стороны это выглядело так, словно она погладила большую собаку и та, чуя хозяйскую руку радостно виляет хвостом, радуясь внезапному вниманию.
Граф резко сказал:
- Гюнтер, ты можешь идти!
Тот поджав голову и поклонившись графу вышел. Сессилия спросила:
- Вы давно его наняли?
Графиня улыбаясь сказала:
- Мы его не нанимали. Мы его подобрали в одной деревушке. Там был мор и он единственный кто остался в живых. Он голодный ползал по дому и громко плакал. Мы его воспитали и теперь он работает у нас поваром, - она изогнула соболиную бровь, оценивающе рассматривая Сессилию. – И как вы заметили, повар он отменный! У нас в гостях был сам король и он долго упрашивал подарить ему Гюнтера, но когда мы это сказали Гюнтеру, он расплакался и залез под кровать. Пришлось королю уехать ни с чем!
Она рассмеялась, вспоминая этот забавный эпизод, граф тоже улыбнулся:
- Гюнтер, хороший повар, но в душе он как ребенок! Он с виду только грозный, а на самом деле сам всего боится, поэтому он из дома почти не выходит. Слуги сами ходят за продуктами в деревню.
Дальше разговор пошел на отвлеченные темы. Граф заинтересовался моим изобретательским даром и хотел со мной посоветоваться по постройке новой мельницы, графиня расспрашивала Нолта про деревенские новости и про то, сколько собрали урожая.
Остальные гости не обращая на нас внимание веселились. Однако, я заметил, что они почти ничего не ели, однако, много пили. К концу вечера, их взгляды стали мутными, а шутки сальными.
Наконец, когда было уже далеко за полночь, мы стали расходиться по комнатам чему я был очень рад. Нас провожала служанка. Мне досталась самая дальняя комната, но я так устал, что выбирать не приходилось. Умывшись и раздевшись, я уже собирался ложиться, как услышал, что кто-то тихо подошел к дверям моей спальни. Вначале я решил что это Сессилия, но в дверь не стучали и поэтому я подошел к двери и резко дернув ручку открыл ее. На мое удивление, на пороге стояла графиня. На ней был красивый длинный шелковый халат синего цвета, а длинные волосы струились по груди и по спине. Улыбнувшись она сказала:
- Удивлен?
Я лишь молча кивнул. Она оперлась локтем об косяк и облизав губы, посмотрела мне в глаза:
- Ждал свою глупышку Сессилию?
Я ничего не сказал, лишь вернулся в комнату и молча встал возле окна. Спиной я чувствовал, что она тихо закрыла дверь и зашла внутрь. Она молча ходила по комнате:
- Эту комнату для тебя выбирала я. Здесь отличный вид, да и камин не дымит.
Она подошла сзади и я вынужден был к ней повернуться:
- К тому же, от других далеко и ничего не слышно, так?
Клавдия кивнула:
- Ты догадливый! – она провела пальцем у меня по губам, далее ее палец с длинным ноготком спустился к шее к пошел ниже, но в этот момент, в конце коридора раздался голос графа:
- Клавдия, дорогая! Ты где?
Она подмигнув мне, вышла из комнаты, на прощанье послав воздушный поцелуй:
- Еще увидимся, сладкий!
И вышла. Я чертыхаясь лег на просторную кровать и мгновенно уснул.


Мне снился все тот же сон про родной дом, который я уже начал забывать. Но это был не просто сон, это было его продолжение. Я бежал по полю за удаляющейся женской фигурой в темном плаще, а со стороны горизонта на меня надвигались мрачные черные тучи. Я чувствовал духоту, и в тоже время, меня бил озноб. Женская фигура как мираж колыхалась в расплавленном от жары воздухе, она казалась недосягаемой, но я бежал и бежал, протягивая в ее сторону руки и что-то крича. На встречу мне попался отец. Его лицо было белым и словно вздувшимся, он посмотрел на меня своими грустными глазами и когда я хотел обойти его, он взял меня за руку и сказал:
- Поворачивай домой сынок!
И в тот момент я от ужаса проснулся, потому что кто-то крепко держал меня за руку и тряс:
- Вставай, Эдуард! – это был Робинсон Форест.
- Черт! – сказал я, вытирая струящийся пот, в комнате от камина было очень жарко. – Я только уснул!
- Знаю, - уже тише сказал Форест, - Но мне нужна твоя помощь!
В этот момент в коридоре раздались какие-то звуки, и мы замолчали, почему-то испуганно смотря друг на друга.
Мы показалось что мы ведем себя глупо, поэтому я громко сказал:
- Это шутка? Дурацкая у тебя идея – шутить ночью!
Он закрыл рот мне ладонью и показал на мои вещи. Про себя чертыхаясь, я начал их натягивать. В это время Робинсон подошел к двери и выглянул наружу:
- Никого нет! – тихо сказал он.
- А кто там должен был быть? Лесная фея? – спросил я, непослушными руками натягивая на себя сапоги.
Наконец я был одет. Форест сунул мне в руку большую свечу и мы вышли из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь и крадясь по коридору.
- Хоть бы объяснил, что мы тут делаем посреди ночи, - спросил я. – Если хозяин или его слуги нас увидят, в темноте примут за воров и пристрелят, а на утро будут уже разбираться, что и как.
- Святые угодникам в поддувало, - выругался Форест. – Ты можешь заткнуться! Ты базаришь как баба, и скоро здесь, и правда будет куча народу!
После этих слов, он повернулся и вытащив длинный нож, начал красться. Мне его слова показались обидными, но я ничего не сказал, продолжая тихо идти за ним и сверлить его широкую спину злым взглядом, от которого в Робинсона должна была зачесаться не только спина, но и все тело. Однако, он продолжал тихо идти.
Наконец, мы вышли из коридора и в нерешительности встали. Форест какое-то время прислушивался, но потом показал ножом в сторону где были покои графа и графини. Я попытался отрицательно покачать головой, но он лишь стукнул меня рукой по спине и еще раз показал в сторону галереи с высокой аркой.
Про себя матерясь на чем стоит, я тихо пошел за ним. Внутри у меня все холодело, потому что я представил себе, как нас тут обнаружат посреди ночи крадущимися с ножом, но раз я уже здесь, сожалеть было поздно. Я постарался подстроиться под походку Фореста и сделать так, чтобы мои шаги были также неслышны как и его. 
К моему удивлению, мы бесшумно прошли мимо покоев графа и графини и направились к большой оббитой железом двери. Форест схватился за ручку, открывая массивную дверь. Я внутри напрягся, ожидая страшного скрипа, но на мое удивление, дверь открылась совершенно бесшумно. Похоже, ей часто пользовались и не забывали смазывать.
Когда дверь открылась, я увидел, что там была винтовая лестница, которая круто спускалась вниз. По холоду и сырости, я догадался, что внизу находится подвал. В голове пронеслась дурацкая мысль, что Робинсон за ужином выпил недостаточно и теперь мы рискуя жизнью, идем опустошать хозяйские запасы раритетного вина. Но глядя на Фореста, я с удивлением отметил, что он был трезв как стеклышко, хотя за обедом очень много пил и когда мы расходились по комнатам, то он почти не держался на ногах. Спрашивать что и как было некогда, потому что мы начали спускаться вниз.
Робинсон пропустил меня вперед. Моя свеча давала совсем немного света, к тому же, ее пламя колебалось от потоков воздуха. Видимо, внизу было либо окно, либо выход.
Наконец, лестница закончилась и наши ноги стали на сухую землю. Снизу пол был сухой и пыльный, но стены были влажными. Форест потрогал стены и почему-то понюхал руку.
- Здесь есть еще один выход, - сказал он.
- Но мы же не собираемся отсюда выходить? – почему-то шепотом спросил я. Мой шепот отразился от стен, превращаясь в гулкое эхо.
Робинсон заскрежетал зубами и мне казалось, что сейчас он ударит мне по макушке своим мощным кулаком и вобьет в землю по уши, но он лишь тихо сказал:
- Двигай вперед, но сильно не торопись и держись поближе!
После этого, он толкнул меня в спину и мне не оставалось ничего иного, как пойти вперед, рукой укрывая свечу и не давая ей погаснуть.
Мы шли по длинному коридору, который постоянно петлял. Временами нам попадались какие-то закрытые двери. Форест пытался их открыть, но они не поддавались и мы шли дальше. Временами мне слышались какие-то звуки, словно кто-то сзади крадется, но стоило нам остановиться и звуков больше не было. Скорее всего, это было эхо наших шагов, которое отражалось от каменных стен.
Пару раз возле моих нор пробегали крысы, но их-то я как раз не боялся. Живя в бедном квартале Лондона, я привык к ним, и временами, когда они в поисках еды забирались в мою комнату, то я лениво кидал в них сапогом…
Наконец, мы прошли длинный коридор и остановились в большой зале. В ней было несколько дверей в различные комнаты, а по бокам находились разные коридоры. Я устало остановился переводя дыхание:
- Господи, Форест! Мы уже больше часа слоняемся по подвалу замку, в который нас пригласили в гости. Может быть наконец объяснишь, что происходит!
Форест мне не отвечал. Он взял мою свечу и обошел помещение, заглянул в коридоры и попытался открыть массивные двери. Я чувствовал усталость и злость. В подвале было очень сыро и холодно, поэтому я посильнее запахнул на себе куртку.
Робинсон в это время тянул ручки дверей и взявшись за последнюю удивленно воскликнул:
- Кажется, она заперта изнутри!
- Конечно, - пробормотал я. – Там спит семья гномов и на ночь они всегда запирают дверь!
Форест начал дергать дверь:
- Я должен узнать – что там внутри!
- Какого черта, ты творишь! – не выдержав закричал я. – Ты как хочешь, но я ухожу!
Когда я уже хотел повернуть в сторону коридора откуда мы пришли, я с удивлением услышал с той стороны нарастающий гул.
Мы удивленно уставились друг на друга, пытаясь понять, что это такое. Гул нарастал, к нему примешивался еще какой-то непонятный звук, больше похожий на какое-то клекотание или писк. Казалось, что это движется какая-то большая живая лавина, грозящая поглотить на своем пути все живое.
Не теряя времени, Форест схватил меня за руку и мы побежали по одному из коридоров. Свеча погасла и мы бежали в полной темноте, натыкаясь на стены и друг на друга. Мне было очень страшно и казалось, что сердце стучит у меня в горле. Было душно и я задыхался, но бегущий рядом Форест постоянно тянул меня за собой. Звук за нашими спинами становился все ближе. Мне казалось, что я уже могу различать внем что-то смутно знакомое, но тем не менее, гул заполнял собой все пространство вокруг нас. Это было похоже на оживший кошмар, в котором ты бежишь в темноте, а за тобой гонится что-то страшное. Ты не знаешь что это, но твой внутренний голос говорит тебе, что то что сзади очень опасно! И что оно такое, что твой разум будет просто не в состоянии будет справится с увиденным. Это как демон из ворот ада или чудовище из параллельного мира.
Мои силы были уже на исходе и ноги горели огнем, но мы продолжали бежать. В какой-то момент, я почувствовал что похолодало и откуда-то справа тянет свежим воздухом. Это была наша надежда на спасение! Схватив за руку Робинсона, я потянул его в сторону одного из проемов. Он сначала сопротивлялся, но потом видимо тоже почувствовал дыхание холодного воздуха и мы побежали еще быстрее. Наконец, где-то вдали я заметил слабые серые лучи света. Мы выбежали на серый свет и только в последний момент я едва успел схватиться одной рукой за выступ, второй рукой я еле успел ухватить Робинсона, который выбежав из прохода повис на моей руке. Выход из подвала был прямо над обрывом скалы, на который стоял замок. Форест висел на моей руке, а внизу под его ногами была звенящая пустота, которая в ночном приглушенном свете казалась бездонной. 
Осторожно облокотившись об камень, я стал вытягивать его, но он был очень тяжелым. Сначала он пытался ногами зацепиться за малейший уступ и тем самым снизить нагрузку, но его ноги только задевали скалу и под ними сыпались камни.
Я тянул его, обливаясь потом, а тем временем звук из недр подвала все нарастал. Сейчас я старался не думать о том, что было сзади, я напрягал все свои силы вытягивая большую фигуру Фореста и про себя проклиная его за прожорство.
Второй рукой, я схватил его за воротник и начал также вытягивать. В этот момент, мой рукав случайно задел повязку на его глазу и я чуть его не выронил. Мои глаза с удивлением встретились с его двумя вполне здоровыми и зрячими глазами. Несколько минут мы удивленно смотрели друг на друга, наконец, я сказал:
- А может тебя выкинуть к чертовой матери? Ты похоже мне что-то мягко говоря не договорил.
Форест испуганно дернул головой:
- Тащи, я все объясню!
Сделав усилие, я резко дернул его и его руки зацепились за край скалы. Он начал тяжело вытаскивать ноги, но сзади гул стал совсем близко и резко выдернув его, я толкнул в левую сторону от выхода, сам же прижался спиной к правой стороне каменного уступа.
Мое сердце стучало как бешенное, а руки и ноги тряслись от усталости и страха. Наконец, звук раздался совсем рядом и я сначала хотел закрыть глаза, но потом решил что перед смертью должен знать, что это было такое. Я смотрел в сторону и видел там такие же испуганные глаза Робинсона, по лицу которого, несмотря на холод и ветер тек пот.
Наконец, гул стал совсем рядом и из прохода словно черный дух вырвалась большая стая летучих мышей. В сером неясном свете луны они казались существами злой силы, но поняв, что они всего лишь мыши, я устало закрыл глаза, чувствуя спиной острый край скалы.
Летучие мыши пища вылетели из проема в скале и полетели в сторону леса. Их стая была похожей на живую черную материю, которая постоянно меняла форму и очертания.



Спуск со скалы оказался не таким уж и сложным, как мне показалось с первого взгляда. Оказывается, с правой стороны был отодвигающийся камень, а за ним была вполне сносная тропа. Она конечно была узкая, но если держаться рукой за камни, можно было безопасно спуститься.
Разговаривать было не удобно и я решил отложить расспрос Робинсона до того момента как мы спустимся.
Наконец, наши ноги коснулись земли. По мере того как мы спускались я начал мерзнуть, так как не взял плащ. Робинсон выглядел лучше чем я:
- Может мы зря спустились? Надо было вернуться?
Обхватив себя руками, чтобы хоть как-то согреться я сказал:
- Свечу мы потеряли и вообще, в темноте там можно заблудиться и наши кости найдут лет так через двести. Так что, благодари бога, что мы нашли выход и давай потопаем в сторону дома. По дороге расскажешь, как ты успел отрастить глаз.
Он кивнул и мы быстрым шагом пошли в сторону леса. Робинсон начал свой рассказ:
- На самом деле, как ты наверное уже успел догадаться, меня зовут не Робинсон Форест и я не охотник.
Я кивнул:
- Ясно! Тогда кто ты?
- Меня зовут  Эшли Синтон и я сыщик.
Увидев мой удивленный взгляд он улыбнулся и сказал:
- Пожалуй, стоит начать с самого начала. Как-то вечером, меня срочно вызвали во дворец, причем сказали явиться тайно и пройти с черного хода. Для входа мне вручили кольцо и грамоту.
В назначенное время, я был во дворце. Меня встретил один из поверенных короля. Он сказал, что для меня есть дело, за которое мне хорошо заплатят. И рассказал такую историю. В Ирландии уже несколько лет пропадают люди. Причем один из пропавших был тайным агентом короля, отправленным со специальной миссией. Король отправлял своих солдат и даже знаменитых сыщиков, чтобы проверить ситуацию и найти виновных, но пока здесь были сыщики и солдаты, все налаживалось, а потом начиналось заново. Люди не всегда просто пропадали. Ты уже слышал, что некоторых находили растерзанными и умершими в страшных мучениях, - он ненадолго замолчал. – Вспомни, хотя бы ту девочку с болот…
Мы молча шли вспоминая тот вечер, затем он продолжил.
- Так вот, - Эшли продолжил. – В этот раз, на охоту сюда едут много вельмож и знаменитостей. Среди них есть любовница короля, помнишь стройную рыжую красотку с точенной фигуркой? Она изъявила желание отправиться сюда на охоту на чудовище и король не смог ее отговорить. Также, стало известным, что для охоты Азори ищет распорядителя. И была придумана легенда, что Робинсон Форест живой и что он ищет работу. Информацию как бы «случайно» подбросили человеку Азори, который искал и нанимал людей. Его зовут…
- Томас Бейкертон! – вскрикнул я.
Форест кивнул:
- Он!
- А где же настоящий Форест? – спросил я.
Робинсон пожал плечами:
- Мне сказали, что он умер в тюрьме и похоронен в общей могиле. Так, его место занял я. И теперь мне поручено провести расследование, заодно «приглядеть» за любовницей короля.
Я качал головой не веря в услышанное:
- Вот так дела! Теперь я начал понимать, почему Бейкертон просил меня никому не рассказывать про поездку! Здесь пропадают люди и если бы я тоже сгинул, то шума бы не было, так как про меня никто не знал! И поэтому, они наняли меня, а не другого опытного землемера!
Робинсон согласно кивал:
- Именно так! Здесь место имеет дурную славу и король даже пытался поднажать на Азори, чтобы тот распустил крестьян и сам уехал из замка, но у Азори много могущественных покровителей, поэтому он поступает как знает. Однако, лишние слухи ему ни к чему. Про то, что пропадают крестьяне никто не знает, а вот если бы пропал кто-то из знаменитых, был бы скандал.
- А что мы делали в подвале замка?
Форест пожал плечами:
- Я должен был все осмотреть, другого случая могло бы не представится.
Я посмотрел на Робинсона иными глазами, с удивлением услышав его правильную речь образованного человека и даже иной тон и тембр голоса.
- Ты хорошо преобразился сказал я! – все поверили что ты тот самый Форест.
Он засмеялся:
- Работа такая!
- А почему ты за нее взялся? – спросил я.
Он хитро на меня посмотрел:
- А почему за нее взялся ты? – и увидев мое молчание продолжил. – Ну, во-первых, нужны были деньги! Во-вторых, надоели дела про супружеские измены и расследование отравлений. Хотелось большого настоящего дела!
Потирая грудь чтобы согреться я сказал:
- Вот ты его и получил!
Вспомнив наше знакомство я улыбнулся:
- Знаешь, а я ведь тебе поверил.
Пока мы разговаривали, мы вошли в лес и двинулись в сторону дома Нолта. Не знаю, сколько мы прошли, но тут внезапно, сзади мы услышали ужасный вой. Испуганно посмотрев друг на друга и нечего не сказав, мы бросились бежать.
Снега высыпало пока не много и поэтому бежать было легко. От страха у меня появились силы и я бежал что есть мочи, не чувствуя под собой ног. Рядом бежал Форест.
- Что это такое? – на ходу крикнул ему я.
- Не знаю, - заорал он мне в ответ. – И знать не хочу!
Мы пробежали большую поляну и уже собирались забежать дальше в лес, когда я обернулся назад. Далеко от нас бежало какое-то очень крупное лохматое существо размером чуть меньше быка. По силуэту оно отдаленно напоминало волка, но морда была сплюснутая и по бокам торчали огромные клыки. Черно-серая спутанная шерсть висела по бокам, не скрывая развитой мускулатуры и массивного тела.
- Боже всемогущий! – прошептал Форест и мы припустили что есть мочи.
От страха я бежал так быстро, что мои ноги почти не касались земли. Сучья деревьев ранили лицо и руки, рвали одежду, но мы этого не замечали. В какой-то момент Форест крикнул:
- Надо разделиться! Иначе, он сожрет нас обоих!
После этих слов, не дожидаясь моего ответа, он резко свернул в сторону и побежал. Я повернул в другую сторону. В голове промелькнула мысль, что у Фореста есть оружие, а у меня только нож, который я так и не успел наточить.
Бежал я, как мне казалось очень долго. И похоже, чудовище решило следовать за мной и оно не отставало. Я слышал, как оно сзади бежит, ломая ветки и хрипя. 
Мои сапоги порвались и теперь внутри них хлюпала вода. Пальцы ног стали неметь, а легкие горели огнем. Сзади рык слышался все ближе и ближе. В этот момент я поскользнулся и кубарем покатился вниз. Оказывается, лес резко спускался образовывая лощину.
Пока я летел вниз, у меня перед глазами мелькали деревья и кустарники, пару раз я сильно ударился о столы деревьев, но уцепиться за них не смог.
Наконец, я тяжело упал на самое дно лощины. Тело болело и я сильно ранил левую руку, потому что из нее текла кровь, окрашивая вокруг меня снег в алое пятно. Я попытался встать, но похоже правая нога была сломана, потому что в тот момент когда я ее повернул, меня пронзила острая боль и я закричал.
Подняв голову наверх, я увидел застывшее чудовище, которое тяжело дыша, смотрело на меня сверху вниз. Затем задрав морду, оно громко завыло. Звук его воя, далеко разнесся по округе.
Я понял что это конец, но опустив руку в штанину, нашел нож и вытащил его. Если я умру, то по крайней мере защищаясь, а не как покорная овца.
Чудовище рыча осторожно спускалось в крутой горы. Я уже видел его рычащую оскаленную морду и длинную слюну, висевшую с острых клыков. Меня удивило то, что ушей у него почти не было. Лапы были очень крупные и чем-то похожие на собачьи. Они ступали мягко и легко.
Внезапно, оно резко остановилось, ощерившись и глядя на противоположный склон. Я повернул голову борясь с болью и увидел на противоположном склоне большую волчью стаю. Впереди рыча и ощерив клыки шел крупный белый волк.
«Похоже, мне сегодня придется умереть дважды» - подумал я. К моей радости, сознание стало плавно ускользать. Похоже, я потерял много крови, так как чувствовал что земля словно куда-то уплывает. «Пусть это будет так!» - подумал я и мое сознание погасло.
В этот момент ко мне с двух сторон рыча и угрожающе скалясь, приближались большая стая волков и чудовище… 

   

Мне казалось, что я умер и нахожусь в аду. Тело горело огнем, и было очень жарко. Пахло странно и временами, кто-то вливал в меня горячее зелье, которое обжигало меня изнутри. Перед глазами мелькали лица чудовищ и всполохи огня, а потом я опять куда-то проваливался. Но как-то боль ушла и я открыл глаза.
С удивлением я понял, что похоже еще жив и нахожусь в какой-то странной избушке, увешанной сушенными травами и грибами. Внутри было темно. Край комнаты освещался большой печью. На многочисленных полках стояли какие-то банки с различного цвета жидкостями. В некоторых плавали заспиртованные мыши, змеи и другие мелкие твари. В левом углу была большая печь, в которой стоял большой котел с кипящей ароматной похлебкой.
Осмотрел себя я увидел свою перебинтованную руки. Попробовав пошевелить ногой, я испытал боль и поморщился:
- Рано, соколок, дергаешься! – услышал я скрипучей голос сбоку.
Повернул голову я увидел одноглазую безобразную старуху, которая скребла шкуру кролика, отделяя от нее мясо.
Она глядя на меня хмыкнула, и продолжила свое дело. Я ее спросил:
- Давно я здесь?
Старуха молчала и я думал, что она мне не ответит, но она сказала:
- Пятый день, - увидев мое замешательство она сказала. – Не бойся, Нолту я записку отправила. Он в курсе, что ты у ведьмы.
Я бессильно закрыл глаза и понял, что я оказался в доме Хельги. Не знаю, что было хуже, оказаться в пасти чудовища и волков, или умереть от колдовства или еще чего хуже – потерять свою бессмертную душу.
Решив бороться до последнего, я попытался подняться на ноги, но из угла раздалось грозные рычание. Подняв голову, я увидел там огромного белого волка, который был в стае.
Старуха мне сказала:
- Это Волк нашел тебя и привел меня к месту твоего падения, - она пристально осмотрела мою фигуру. – Ну и тяжелый ты, хоть и худой! Мы с Волком чуть тебя на полозьях дотащили.
После этих слов, мне стало опять плохо, и, кажется, я уснул…


В следующий раз я проснулся днем и зажмурился от яркого солнца бившего прямо в глаза. Я попробовал пошевелиться и обнаружил, что нога болит уже не так сильно, а раны на руках стали заживать.
Сняв с ноги тряпку я покривился от запаха и тут дверь в дом открылась и шаркая ногами с вязанкой дров зашла Хельга. Глядя на тряпку в моих руках и мое сморщенное лицо, она усмехнулась:
- Что запах не нравиться? – ведьма хрипло засмеялась. – Если бы не болотная грязь в смеси с цветками папоротника, не прыгать тебе больше!
Скинув дрова, она начала выгребать золу из печки. Я молча рассматривал ее и жилище.
Старуха на вид и правда была отвратительной. Глядя на нее можно было подумать, что это существо без пола. Она была закутана в какие-то тряпки и шкуры, которые были перевязаны по фигуре веревкой. Спина была согнута на один бок и поэтому при ходьбе, она неловко ступала на левую ногу. Волосы покрывал грязный дырявый платок, из-под которого вылазили грязные волосы серо-желтого цвета.
В отличие от хозяйки, жилье было более ухоженным и чистим. Как я уже говорил раньше, почти все стены были покрыты полками, уставленными различными колбами и непонятными предметами. По углам комнаты свисали нити сушенных грибов и трав. В середине комнаты была большая печь, которая временами дымила, отчего деревянные стены были покрыты черной копотью и производили удручающее впечатление.
Возле левой стены стояла небольшая лавка, покрытая шкурами, а рядом лежал большой плетенный из тряпок ковер. Именно на нем при первом моем пробуждении лежал волк.
Старуха бормоча под нос начала разжигать печку, из которой шел дым. Я тяжело встал и подошел к ней, пытаясь ей помочь, но в ответ, она выпучив глаза, лишь замахнулась на меня кочергой:
- Ишь чего разбегался! Марш в кровать, ногу пока нельзя беспокоить!
И сплюнув, повернулась ко мне спиной. Мне было неловко и одновременно обидно, поэтому я поковылял к кровати.
«Старая карга!» - думал про себя я, отворачиваясь к стене.


Так я прожил у Хельги почти две недели. Нога моя почти прошла, лишь временами ночью меня беспокоила ноющая боль, но чувствовал я себя неплохо. К вредной старухе за это время я привык и перестал ее бояться, хоть она на меня часто прикрикивала и чуть что, звала: «Безрукец корявый!». Я понял, что деревенские на нее наговаривали абсолютно зря и она не такая плохая, как пытается мне показать. Мало того, что она практически одна дотащила меня умирающего к себе домой, так как я потом понял, она положила меня на свою постель, в то время как сама ютилась на неудобной и узкой лавке, откуда часто ночью я слышал ее старческие стоны.
Пару раз, я слышал, как кто-то к ней приходил, но кто это был не видел. В такие моменты, она быстро набирала разных трав и складывала их в мешок, который передавала кому-то на улице. Я подумал что видимо, это был кто-то из деревенских. На мои вопросы, она чаще всего не отвечала и задумчиво посмотрев на меня с досады лишь отворачиваясь сплевывала. В ее поведении я перестал видеть что-либо обидное. Пожив в лесу в одиночестве, я понял, каково ей приходилось здесь одной и мне стало даже как-то жаль ее.
Белый волк приходил каждый день. Временами он приносил фазана или кролика, за что Хельга наливала ему теплого молока, выпив которое, он ложился недалеко от печки, откуда наблюдал за мой своими круглыми синими глазами. Я пытался его подозвать, но на все это, он лишь рычал и скалил зубы.
Чтобы не сидеть без дела, я отремонтировал Хельге печку и прочистил дымоход. Она была очень этому рада, но виду не подала. Когда я показывал ей свою работу, она отвернувшись проворчала:
- Испортил, гад, печку!
И все! Но, я чувствовал, что стоя ко мне спиной, она улыбается и что она очень довольна.
Лежа ночью без сна, я часто вспоминал Сессилию. Мне очень хотелось увидеть ее, прижать к себе, погладить по ее гладким по шелк волосам, поцеловать ее в алые мягкие губы.
Я стал все чаще смотреть в окно и однажды утром, Хельга мне сказала:
- Собирай вещи, за тобой сегодня приедут.
И вышла. Я сидел на кровати не веря в происходящее. За время проведенное в лесу, я немного одичал и возвращение к людям, вызвало во мне бурю чувств. Хельга не появлялась почти весь день, лишь к вечеру она зашла в дом и сказала:
- Выходи! За тобой приехали!
Сказав это, она как ни в чем не бывало отвернулась, занимаясь хозяйственными делами. Я уже был одетый, поэтому подошел к ней сзади и сказал:
- Спасибо тебе за все, Хельга! Ты спасла мне жизнь и дала приют! Я этого никогда не забуду!
Она даже ко мне не повернулась и потоптавшись за ее спиной, я вышел.
За все эти две недели я совсем не выходил на улицу и теперь с удивлением рассмотрел Хельгин дом. Это было странное строение, примостившееся в корнях гигантского дерева. Дерево нависало над домом, в тоже время дом и сам был как бы частью дерева. Он был сделан из подручных материалов, поэтому напоминал небольшой наспех сбитый ящик. Вокруг дома было несколько занятных объектов – это столбы с веревками для сушки шкур и одежды и высокая деревянная лестница, которая была приложена к дереву и с нее судя по всему было видно очень далеко. Одно лишь было не понятно, как старуха умудрялась на нее залезать?
Но думать мне было некогда, потому что за деревьями я увидел несколько работников Нолта с лошадьми. Один из них также подал мне теплый плащ и новые сапоги, похоже поездка будет с комфортом.
Последний раз оглянувшись на дом, я сел на лошадь и мы поскакали домой.   


У Нолта меня встретили со всей возможной помпой. Навстречу мне выбежала Сессилия, не стесняясь других, я ее обнял. Сам Нолт стоял улыбаясь в дверях, скрестив руки на груди:
- Сколько у тебя жизней Риллингтон? – улыбаясь мне, крикнул он.
Из дома вышел Форест, который как я теперь знал, оказался Эшли Синтоном. Судя по его суровому виду и повязке на голове, я понял, что про его секрет знаю только я и поэтому он выжидательно смотрел на мою реакцию.
Я махнул ему рукой:
- Привет, Форест! Как охота?
Он виду не подал, но я видел, что у него с души упал камень и потерев друг от друга руки он крикнул:
- Пока еще не было! Но думаю со дня на день охота будет!
Я кивнул и поочередности обнявшись с каждым мы вошли в дом. Форест задержался последним и видимо хотел мне что-то сказать, но моей руки не отпускала Сессилия и поэтому ему не оставалось ничего иного, как молча последовать на нами в дом.



В доме мне слава Богу дали переодеться и умыться, а потом должен был быть ужин. Я пошел свою комнату и не успел я зайти, как услышал тихий стук в дверь. Не успел я открыть дверь, как внутрь зашел Форест.
Он потянул меня в сторону окна и сказал:
- Мы должны обсудить нашу легенду – как мы выбрались из дворца, иначе могут быть проблемы.
Я кивнул:
- Ну и чего ты им наплел? Что мы пошли полюбоваться луной и упали с одной из башен?
Эшли не отреагировал на мой насмешливый тон:
- Мне пришлось им сказать, что ты ходил во сне и мне пришлось следовать за тобой, потому что я боялся тебя разбудить.
Схватившись за голову я сказал:
- Боже, ты не мог придумать что-нибудь более правдоподобное?! Ну и как мы оказались за стеной?
Не мигнув глазом, Эшли сказал:
- Ты свалился с нижнего окна одной из башен и мне пришлось следовать за тобой, чтобы проверить в порядке ты или нет!
- Свихнулся?! – заорал я. – Ты видел там высоту?! Я бы шею себе свернул!
Он схватил меня за руку, призывая говорить тише и прошептал:
- А что я должен был им сказать? Что мы ночью пробрались в подвал?
В этот момент в комнату постучали. На мое удивление, Форест проворно нырнул под кровать, этим окончательно поставив меня в тупик. Я пошел открывать дверь.
Едва я ее открыл, на меня буквально кинулась Сессилия, продолжая неистово целовать. Я закрыл дверь и косясь в сторону кровати, повернул Сессилию к кровати спиной. Она воскликнула:
- Как же я скучала, Эдуард! Ночи не прошло, чтобы я не пролила слез!
Они принялась целовать меня в лицо, одновременно, тянув меня за полу в сторону кровати. Слава богу, она отступала к ней спиной и не видела торчавший из-под нее гигантский сапог Фореста.
Когда Сессилия дернула меня и мы упали на кровать, мне удалось незаметно пнуть ногу Фореста, но видимо я сделал это очень сильно, так как снизу раздался стон. Сессилия вопросительно на меня посмотрела, я же принялся ее быстро целовать, говоря при этом:
- Прости… раны… еще до… конца не зажили!
Она хотела что-то сказать, как раздался стук в дверь. Мы с ней удивленно уставились друг на друга. Затем вскочили и Сессилия быстро нырнула за широкие шторы. Я про себя удивлялся их способности быстро находить укромные места. Поправив одежду, я открыл дверь. На пороге стоял Нолт:
- Прости, Эдуард! Тебе наверняка хочется отдохнуть, но мне нужно было поговорить с тобой без свидетелей.
- Проходите, - краснея сказал я, сам думая о том, что свидетелей здесь хоть отбавляй.
Нолт прошел в комнату и начал шагами ее мерить, пытаясь собраться с мыслями. Когда он подходил к шторам, у меня по спине тек холодный пот, а когда к кровати, меня кидало в жар.
Мне хотелось его поторопить, но видя как он собирается с мыслями я не стал этого делать. Вместо этого, я сделал правильное решение:
- Лукас, - сказал я, подвигая в нему кресло и отодвигая второе себе. – Садитесь! Так нам будет удобнее!
И про себя: «И безопаснее!».
Он сел на кресло возле камина. За его спиной была штора, кровать также было не видно.
Нолт погладил бороду:
- Скажу тебе напрямую. Я не ожидал от Сессилии такой ветрености, девушка не должна себя была так вести – сама объявляя о своей помолвке. Но она еще ребенок и росла без матери. Душа у нее очень добрая, но я не смог как следует объяснить ей как должна вести себя девушка. В детстве я часто жалел и поэтому баловал ее. Сессилия выросла не зная отказа, но в душе она также чиста и наивна. Мне бы не хотелось, чтобы ты разбил ей сердце!
Я быстро закачал головой:
- Лукас, я очень люблю вашу дочь и надеюсь сделать ее счастливой! Как только моя работа закончится, а попрошу у вас ее руки и мы поженимся. Тут я должен быть честным и сказать, что денег у меня нет. Но я приложу все усилия, чтобы их заработать!
Чуть отодвинув штору, Сессилия мне подмигнула и скорчила гримаску. В другой ситуации я бы наверное рассмеялся, но тут я седел каменным истуканом.
Нолт задумчиво кивнул:
- Это хорошо! Деньги для меня не так важны. Они у нашей семьи есть. Граф очень хорошо мне платит. Мне важно счастье дочери!
Тут в дверь постучали. Про себя я подумал, что это какой-то проходной двор. В комнату зашла служанка и сказала, что ужин готов. Нолт ее поблагодарил и сказал:
- Пойду позову Фореста и Сессилию!
Я стараясь чтобы мой голос звучал как можно буднишнее сказал:
- Вы пока лучше отдайте слугам нужные распоряжения, а я позову остальных.
Нолт кивнул и вышел.
Из-за шторы хохоча вышла Сессилия:
- Ты бы видел свое лицо! – она меня смешно изобразила играя голосом и пуча глаза: «Тут я должен быть честным и сказать, что денег у меня нет. Но я приложу все усилия, чтобы их заработать!». Я чмокнул ее в щеку и шлепнув по попе, выставил за дверь. Из-под кровати весь в пыли вылез Эшли:
- Надо бы сказать служанкам, чтобы почаще вытирали под кроватями!



За ужином все говорили без умолку, чему я был очень рад. Мне очень тяжело было врать и поэтому я старался делать вид, что очень занят едой.
- Когда ты свалился из окна, - сказал Нолт, - И потом вас преследовало чудовище, я подумал, что ты не жилец!
Нолт похлопал меня по руке:
- Но, Слава Богу, ты жив!
Я вымученно улыбнулся. Нолт продолжил:
- И вот на следующий день, когда мы собирались организовать твои поиски, пришла записка от Хельги, что ты жив и находишься у нее. Я тут подумал, что теперь тебе уж точно конец.
- А как вы получили записку? – спросил я.
Он пожал плечами:
- Кто-то подкинул ее к забору.
- Кто? – задумчиво спросил я, вспоминая, что старуха ходила не очень хорошо и так далеко сама забраться не могла.
- У нее есть старый конь, - сказал Лукас, - Может она приехала на нем?... Ну или прилетела на метле, она же ведьма!
Когда он это говорил, я видел что он абсолютно серьезен. А я внезапно понял, что записку принес Волк. Но только я хотел это сказать, как в разговор вмешалась Сессилия:
- Если бы я попала к ней домой, я бы умерла от страха! Говорят она очень безобразная!
Она покачала своей красивой головкой, я же сказал:
- Зря вы так! Она не такая плохая, как о ней думают!
Все вокруг рассмеялись, приняв это за шутку. Нолт сказал подняв бокал:
- Выпьем же за нашего смельчака Эдуарда, которому ни страшна черная ведьма!
Присутствующие подняли бокалы, посмеиваясь. Я начал кипятиться, так как мне хотелось им объяснить, что они не правы:
- Нет! Вы меня не так поняли! Она и правда очень хорошая женщина! Она даже уступила мне свою постель и выхаживала меня, хотя я ей никто и она мне ничем не была обязана!
Сессилия погладила меня по руке и наклонившись мягко сказала:
- Не кипятись, дорогой! Мы все поняли!
Не знаю почему, но ее мягкий тон вызвал у меня в душе бурю негодования. Внешне же я остался спокойным и кивнув, принялся мрачно пить.
Тут я заметил, что Форест тоже очень задумчивый и хоть и делает вид, но пьет совсем мало. Когда Нолт и Сессилия были заняты разговором, он сделал мне незаметный сигнал, что нам нужно поговорить. Я ему кивнул и показал рукой, что ночью, когда все разойдутся. После этого он немного расслабился и стал значительно веселее. Он даже пару раз пошутил на тему моего падения из окна и что чудовище не сожрало меня, видимо посчитав несъедобным, или же просто побоялось, что я заколю его своим тупым ножом.
Сессилия и ее отец громко смеялись, Нолту даже удалось из себя выдавить еще одну гипотезу, что чудовище скорее всего побоялось, подавиться моим землемерным раскладным шестом. Я пару минут на них дулся, но потом посчитал это глупым и тоже от души рассмеялся.
В тот вечер к моему облегчению про мою пропажу мы больше не разговаривали. Лукас рассказал про то, что случилось во время моего отсутствия – на следующий день граф с пьяными гостями разъезжали на лошадях по округе, пугая крестьян. Граф с графиней были очень опечалены случившимся и поэтому с работой меня никто торопить не будет, да и некогда им. В замок вызвали на подмогу много местных женщин – они без устали стирают, гладят и убирают.
Дальше я слушал вполуха. Я погрузился в свои мысли, думая о том, что в доме Хельги мечтал о возвращении сюда. И вот я снова здесь, так почему же я чувствую себя так странно? Или мне только так кажется? Я словно изменился и теперь гляжу на окружающих иными глазами. Что со мной? Может быть я все-таки умер, а тут сидит лишь часть моего духа, облаченная в бренную оболочку?
Когда ужин закончился и я поднимался в свою комнату, то Сессилия шепнула, что придет ко мне ночью, но я отговорил ее, сославшись на боли и на то, что не очень себя чувствую. Она украдкой поцеловала меня и что-то напевая, пошла себе в комнату.
Зайдя в свою комнату, я скинул куртку и развязал душивший меня ворот рубашки. Налив себе вина, я плюхнулся в кресло и уставился на огонь в камине.
Не знаю почему, но мне вдруг захотелось оказаться очень далеко от этого места, хоть бы в своей неуютной комнате в пансионе мадам Рошен.
«Да что же это со мной!?» - громко воскликнул я, запуская руки в волосы и опустив голову.
- Это страх по предстоящей женитьбе, - тихо сказал Эшли и закрыв деверь, сел в кресло напротив. – Похоже тебя взяли в оборот! А тебе это не по нутру!
Сказал он улыбнувшись:
- Может тебе сбежать пока не поздно?
Я ухмыльнулся:
- Ну и чуть ты несешь! Сессилия – девушка, о которой я мечтал. Она добрая, нежная и ласковая!
- Ага, какая ласковая я видел! Вы чуть меня под кроватью не смяли!
Я махнул на него рукой:
- Не в этом дело!... Просто у меня хандра!
Форест стал серьезным:
- Прости, что мешаю твоей хандре, но есть срочное дело! – встав, он подошел к окну и встал ко мне спиной сцепив руки за спиной. Я в какой раз подивился его актерским способностям. Он так хорошо разыгрывал Фореста, что я привык к тому что тот пьянчуга, острый на язык и с дурными манерами. А теперь передо мной стоял человек с правильной речью, образованный и очень умный…
- В силу ряда причин, - начал он. – Мне пришлось открыть тебе свою тайну. Это было не правильно и опасно, я не имел права так делать, но так уж сложились обстоятельства! Учитывая то, что я выполняю королевский приказ, я хочу тебя попросить помочь мне.
Он повернулся и серьезно посмотрел на меня:
- Это все равно, что тебя просит сам король, так как поручение исходит от него.
Эшли начал ходить по комнате:
- Если задание пройдет успешно, то по возвращении мы можем получить не только хорошую награду, но возможно и место при дворе. Ты это понимаешь?
Я молча кивнул. Видимо, мой ответ его удовлетворил, потому что он продолжил:
- Но для этого есть пару проблем.
- Каких? – спросил я, отпивая из кубка.
- Первая – это то, что оказывается, чудовище реально существует. Когда я ехал сюда, я думал о том, что это все дело рук какого-нибудь свихнувшегося маньяка, или людские бредни, но оказывается я был не прав.
Он остановился и задумчиво посмотрел на огонь:
- Никогда бы не поверил, если бы мне кто-нибудь рассказал о подобном существе.
- Что ты искал в замке? - не удержавшись спросил я.
Синтон замолчал и сел в кресло, затем сцепив руки на коленях, неопределенно тряхнул головой:
- Точно не знаю. У меня были кое-какие подозрения. Понимаешь… все жертвы так или иначе, были найдены недалеко от замка. Сам замок Азори нам показал и ничего криминального там я не увидел. Оставался подвал, о котором он странным образом умолчал, учитывая что там у него находится одна из лучших коллекций вин в Европе. Граф Винсент очень тщеславен как ты заметил, и он просто обязан был похвалиться своими винами, но он об этом умолчал. Почему?
Я пожал плечами:
- Может быть, он просто не успел? Мы ведь пошли ужинать, а потом было уже очень поздно. Если бы ты не вытащил меня среди ночи из постели шляться по подвалу, возможно что на следующий день, он сам бы сделал это.
Эшли задумался:
- Возможно… Но я должен был проверить, тем более, такой возможности больше могло бы не быть.
Его ответ меня удовлетворил и я спросил:
- Что еще?
- Еще есть проблема в том, что я не распорядитель охоты и честно сказать из меня и охотник так себе. Это не останется незамеченным. Так что разобраться с чудовищем придется до охоты.
Я уставился на него как на умалишенного:
- Чего? Разобраться с чудовищем? Ты решил стать героем посмертно?
Он пожал плечами:
- Слово короля для меня закон! Я обещал и теперь я обязан решить эту проблему с тобой, или без тебя!
Я тряс головой как собака:
- Ты явно болен! – я махнул рукой в сторону окна. – Ты помнишь хоть этого монстра? Он огромен и очень силен! Мы вдвоем не справимся с ним! И он нас растерзает как ту семью, про которую рассказывали крестьяне.
Эшли остекленелыми глазами смотрел в огонь:
- Мне не остается ничего иного! – он хотел встать чтобы уйти, и я воскликнул:
- Подожди, - я остановил его рукой и он опять сел в кресло. – Хорошо, как по твоему мнению мы можем это сделать?
Он явно обрадовался и его глаза загорелись:
- Мы сделаем ловушку и заманим его туда!
Бывший Форест смотрел на меня глазами ребенка, который просит у родителей луну, полагая, что она непременно будет.
- Ловушку? Заманим? – я покрепче сжал свой бокал и отхлебнул из него вина. – Надеюсь заманивать буду не я?
Эшли засмеялся:
- Ну если ты не хочешь, то могу я! – и он похлопал меня по руке. – Как считаешь?
- Мне как-то сразу полегчало, - не без сарказма сказал я. – А что насчет ловушки?
Он чуть придвинулся:
- А это уже твоя проблема. Изобретатель ты у нас или нет?
- Почему бы не поставить просто капкан? – спросил я. – Это проще и безопаснее для всех.
- Нет, капкан не годиться, - он замялся. – Я обещал королю, что если чудовище реально существует, то я привезу его во дворец.
Я откинулся на спинку:
- Лучше бы ты пообещал что-нибудь другое, например, голову Медузы Горгоны или Золотое руно!
Почесав лоб, я задумался:
- И как я это сделаю?
Он пожал плечами:
- Не знаю! Это уже твоя проблема!
И как истинный англичанин вышел не прощаясь. Я уставился в огонь думая то нашем разговоре.


И хоть нога еще болела, но я решил работу не откладывать, а продолжить замеры. В этом мне помогал Нолт и двое работников. Пару раз когда мы возвращались домой, мне говорили что ко мне приходил Шапре, однако, мне было некогда и я решил, что заскочу к нему как закончу все дела.
Форест на целый день уходил, буркнув на прощанье: «По делам!». Учитывая его крутой нрав, расспрашивать никто не решался, да и у всех было полно своих хлопот.
Через пару дней, не смотря на уговоры управляющего, я решил все-таки сходить к Хельге. Дорогу к ее дому я нашел не сразу, но тем не менее, через какое-то время я стоял перед ее лачугой, которая спряталась под корнями огромного дерева, росшего на холме и часть его корней торчала наружу. На них была укреплена плетеная крыша, сбоку из трубы шел дым и я догадался, что Хельга дома. Когда я постучал в дверь, то услышал рычание Волка.
Хельга открыла мне дверь и посмотрела на меня своим одним выцветшим глазом. В ее глазах я прочитал вопрос, но решил ничего не говорить на пороге, поэтому прошел внутрь. Волк узнав меня утих и свернулся в углу возле печки.
Я зашел и положил на стол сверток, в котором лежали пироги с хлебом, сыр, вяленное мясо и кувшин вина. Затем я взял топор и вышел во двор.
Когда я шел к этому так пугавшего меня в прошлом дому, то не знал что я буду делать и что скажу. Мне хотелось просто поблагодарить Хельгу за мое спасение, но зайдя внутрь, я посмотрел на нее другими глазами. Если раньше она была для меня ведьма, то теперь в ней я видел одинокую пожилую женщину, которой не помешала бы мужская помощь, поэтому я пошел колоть дрова.
Да и вообще, дел у меня оказалось много. В этом доме давно не было хозяина, поэтому дверь покосилась и грозила в скором будущем упасть с петель.
Я работал почти до вечера. Временами мимо меня проходила Хельга, которая с Волком ходила несколько раз за водой.
Наконец, когда уже начало вечереть, она вышла позвала меня:
- Эй! Как тебя там? – я прекрасно знал, что она помнит мое имя, то решил не заострять на этом внимания и крикнул:
- Эдуард!
Она замолчала, потом крикнула опять:
- Идем кушать, Эдуард! – и как будто с досады хлопнула дверью.
Я улыбнулся и забрав топор, пошел в дом.
Внутри вкусно пахло кашей с дичью. Мы сели за стол и принялись за еду. Я чувствовал на себе ее внимательный взгляд, поэтому начал говорить:
- Тогда я не поблагодарил тебя должным образом за спасение! Прости!
Хельга хмыкнула и пошамкав беззубым ртом сказала:
- Еще бы! Твои друзья схватив тебя убежали как бешенные! – она качнула головой. – Один даже крестился оборачиваясь!
Мне было неловко и я покраснел:
- Они просто не знают тебя! Я им все рассказал – как меня спасла и как выходила. Люди боятся неведомого, а теперь они знают, что ты не ведьма, а живой человек. И со временем они начнут тебя уважать!
Старуха зашлась в каркающем смехе:
- Уважать Хельгу! Насмешил!
Я отчаянно жуя горячее мясо тряс головой:
- А что? Ты хорошая, они просто тебя не знают. Да и, - я обвел рукой ее жилище, - антураж у тебя грозный: волк, дом в лесу, живешь одна, варишь всякие там корешки.
Ведьма покачала головой:
- Ты, Эдуард, видно мало пожил, раз говоришь такое. Да и слова у тебя диковинные – антураж, - она проговорила это слово, словно пробуя на вкус. – Меня связывает с местными жителями давняя вражда. Когда я помру в своей лачуге, то про это узнают не сразу, а когда узнают, то вздохнут с облегчением.
Она тряхнула головой и продолжила:
- Ты ко мне больше не ходи! Поблагодарил, и ладно! Не порть свою репутацию, а то и от тебя как от «дружка ведьмы» шарахаться будут.
Я молча ел свою кашу, затем спросил:
- Почему ты живешь здесь одна? Как так вышло?
Старуха покачала головой:
- Это давняя история… Все случилось много лет назад, когда мой отец, один из лучших воинов, в одном из походов взял себе пленницу, на которой затем женился. Это и была моя мать. Она была не похожа на местных женщин, смуглая и хрупкая. Чудно говорила и одевалась. Местные ее сразу возненавидели. Ее звали Сендзо Хенгё и она была японкой. Отец ее очень любил и звал «Моя Хельга». Не знаю, почему Хельга, наверное, ему ее имя было чуждо и он переделал его на местный лад. Я родилась очень слабой и часто болела. Мать от меня не отходила, часто пела мне песни на своем незнакомом языке и рассказывала про далекую страну, где живут самураи и драконы. Она назвала меня Лаурой.
В одном из походов, отец погиб. Мать долго оплакивала его, но нам нужно было на что-то жить и она пошла искать работу. Ее никто не брал, все называли ее «Чернухой». Видимо, за цвет кожи.
Глаза Хельги затуманились и она продолжила говорить. Голос ее звучал тягуче, как во сне:
- В один год, лето выдалось очень сухим и жарким. У некоторых крестьян сгорели дома и амбары, урожая не было. Люди сделали сход, на котором староста сказал, что мы прогневали богов и поэтому они решили лишить нас крова и еды. И что мы должны искупать свои грехи.
Кто-то крикнул, что все невзгоды пошли из-за Хельги и что отец привез из чужих земель ведьму, которая прикидывается кроткой овечкой. Позже, я узнала, что это кричал один из местных мужчин, который после смерти отца пытался ухаживать за матерью, но она ему отказала.
Люди были расстроены и озлоблены. Им нужен был тот, кто бы понес кару и взял на себя весь гнев богов. И этим человеком стала моя несчастная мать.
Ее поймали и связали. Несколько дней она стояла привязанная к столбу на солнце. Мне тогда было девять лет и я пыталась ей помочь, но ее тщательно охраняли. В ночь новолуния, люди собрались возле столба и было решено сжечь пленницу, принеся тем самым жертву.
Я плакала и кричала, пока двое женщин меня держали. Моя же мать была само спокойствие. Помню ее гордый профиль и взгляд с вызовом. Ей дали возможность сказать последнее слово. Она сказала, что ни в чем не виновата, но она не будет ничего просить у этих жестоких людей, которые обвинили вдову и теперь послали ее на погибель.
Дальше я помню смутно. К ее ногам подсыпали сена и кто-то принес факел. Священник прочитал молитву и староста зажег столб с привязанной пленницей. Она вспыхнула как факел.
В выцветших глазах Хельги стояли слезы:
- Дальше, я потеряла сознание и уже ничего не видела. Позже, люди рассказывали, что она не произнесла не слова. Она горела в полной тишине.
Я проснулась на следующий день у себя дома. Мне было очень страшно и закрыв дверь, я так просидела несколько дней. Первое время, меня ходили кормить несколько сердобольных женщин, а затем и они пропали.
Тем временем, жара продолжала бушевать. Сгорела деревенская церковь, сильный порывистый ветер, быстро перекинул пожар, и сгорело еще несколько посевов. Люди опять стали искать виноватых. Не знаю уж кто, но теперь все начали говорить о том, что во всем виновата «ведьмина дочь», которая не лучше своей мамаши.
Меня успела предупредить соседка, что меня ищут и я, схватив пару вещей убежала в лес. Там я прожила до осени. А осенью настали долгожданные дожди. Первое время я очень голодала и часто ходила воровать еду в деревню. Несколько раз, местные женщины меня ловили и жестоко били, но я стала как дикий зверек и уже ничего не боялась.
Этот дом я обнаружила случайно. В нем за пятьдесят лет до моего прихода жил колдун и место считалось нечистым. Мне это было на руку. Я починила окна и двери. И начала здесь жить. Ягоды и грибы я умела собирать с детства. А еще, благодаря отцу, я хорошо стреляла из лука и умела ловить рыбу. Так что, скоро я зажила неплохо.
- Но ты же была совсем ребенком! – воскликнул я.
Она грустно усмехнулась:
- И что с того? Мне нужно было выживать, и я как сорняк отчаянно цеплялась за жизнь. Со временем, я стала неплохо разбираться в травах. У старика я нашла старинные книги, по которым изучила лекарское дело. Так я и стала ведьмой.
- Почему ты взяла имя Хельга?
- Я хотела помнить, как отец любил мать и быть как бы ее продолжением. К тому же, моя новая жизнь наложила на меня свой отпечаток и имя Лаура, казалось мне наивным и каким-то податливым. Вот Хельга – другое дело!
- А что же с Волком? Откуда он у тебя? – спросил я.
Хельга посмотрела в угол, на поднявшего уши Волка:
- Как-то раз я пошла на охоту и нашла мертвых волчат. Видимо их мать убили и они погибли от голода. Я уже собиралась уходить, как вдруг один чуть приподнял свою тонкую шею и посмотрел на меня.
Она тепло улыбнулась:
- Я никогда не забуду его взгляд. Он был как взгляд у моей матери перед смертью – не просящий и заискивающий, а прямой и с вызовом. Я взяла волчонка домой и выходила его.
С тех пор мы вместе. Но я не ограничиваю его. Если бы он хотел, он бы давно ушел к своей стае, но он всегда рядом и я этому даже рада. Он единственный с кем я разговариваю.
Усмехнувшись она посмотрела на меня:
- За исключением тебя, конечно! Похоже вино развязало старухе язык и сегодня я наболтала столько, сколько не говорила за последние десять лет.
Я ей улыбнулся:
- У тебя это хорошо получается, - и словно пробуя это имя на вкус, сказал – Хельга! Знаешь, мне твои имя нравится и оно тебе идет!
Хельга как будто спохватившись, посмотрела в окно, там уже начало темнеть:
- Тебе пора, скоро будет темно и может Белунг выйти на охоту!
- Кто это Белунг? – спросил я.
Она стала очень серьезной:
- Белунг – это оборотень. Получеловек, полуволк. На нем лежит проклятье и по ночам он превращается в зверя и вынужден искать жертву, чтобы утолить свою жажду.
Я заинтересовался:
- А тебя почему он не трогает?
Старуха хмыкнула:
- Старая я уже! Не по зубам ему! – но видя мой вопросительный взгляд сказала. – Меня Волк со стаей охраняют. Вот и тебя тогда именно они спасли. Если бы не Волк, лежали бы твои обглоданные косточки в лесу на дне лощины и никто бы тебя не нашел.
- А как узнать, кто этот Белунг? – спросил я.
Хельга задумалась и сказала:
- Это весьма и весьма на просто! На вид от такой же как все. И только ночью он меняет обличье. Причем не в каждую ночь. В основном, это происходит накануне полнолуния и пару дней после. Но он способен менять обличье и по своему желанию. Днем у него две руки, две ноги. Он также как и остальные говорит и движется, вот только в гневе, у него порой зрачки становятся узкими и вытянутыми – как у зверя. Но, стоит ему взять себя в руки, зрачки опять становятся как у человека. Так что, задача это сложная!
- А его можно поймать?
Хельга покачала головой:
- Даже и не думай об этом! Он очень хитер и силен! Он сломает любую клетку и порвет тебя на клочки!
Я задумался:
- А есть ли какое колдовство, чтобы его рассекретить или же поймать?
- Нет, я по крайней мере не слышала.
Кивнув, я встал:
- Спасибо тебе за все, Хельга! Через пару дней я постараюсь еще прийти и тебе помочь!
Она махнула рукой:
- Помогать мне не надо! Но если хочешь – приходи!
Я открыл свой мешок и достав теплую шаль, накинул ее ей на плечи. В растерянных глазах старухи я увидел слезы, которые она пыталась скрыть. Ее реакция на подарок была неожиданной. Я даже подозреваю, что это первый и ее единственный подарок и раньше никто ничего ей не дарил.
Она провела дрожащей рукой и краю теплого белого платка. Рука касалась его неуверенно, словно боясь испачкать. Наконец, она пришла в себя и севшем голосом спросила:
- Он мне?... Зачем?
Поддавшись внезапному порывы, я ее обнял и сказал:
- Это лишь малая толика того, как я могу выразить себе свою благодарность! Ты спасла мою жизнь! А этого дорогого стоит.
Хельга стояла робко улыбаясь и прижимая к груди платок.
Мы вышли во двор. Небо уже темнело, и еще погода становилась теплее и за пару дней опять сошел снег. Вокруг стало вновь грязно и темно.
Хельга крикнула:
- Волк, проводи его!
Волк выбежал и замер чуть впереди меня. Я махнул ей рукой и пошел домой. Она еще долго стояла возле своего странного дома и смотрела мне в след.
Когда Волк бежал возле меня, он пару раз громко выл и по мере того, как я походил к дому, я замечал, что параллельно нам за кустами бегут другие волки, которых становилось все больше и больше. Страшно мне не было. Было странное ощущение какой-то силы и еще чего-то.
Наконец, я дошел до кромки леса, за который был виден дом. Я повернулся к Волку и сказал:
- Спасибо, дружище! – Ты можешь идти!
И пошел вперед. Уже возле дома, я обернулся назад. Возле кромки леса, я увидел белое пятно, которое хорошо было видно на черном фоне, а затем Волк скрылся в лесу.
Заходя домой, я слышал далекий волчий вой, но теперь я его уже не боялся.



Ночью ко мне пришла Сессилия. Я обнимал ее, вдыхал нежный аромат девичьего тела, и думал о том, что Эшли был не прав, а что я действительно люблю эту девушку. Когда она засыпала у меня на груди, обхватив своей маленькой узкой ладошкой мою руку, я чувствовал большую нежность. Мне хотелось обнять ее и уже никогда не отпускать, защитить от всех невзгод. И тогда же, я принял окончательно решение – я женюсь на ней и мы будем очень счастливы!


Работы по отмеру земель у меня оставалось не так уж и много. С Нолтом я договорился работать до того, пока не начнет темнеть, а дальше я сказал, что займусь своими делами. Под своими делами я понимал то, что мне надо было придумать клетку для чудовища, или Белунга, как сказала Хельга. Для всех остальных, я думал над новой мельницей. Мысли о клетке занимали все время, чем бы я не занимался, я думал о том, как ее сделать и так далее. Окружающие стали надо мной посмеиваться, что я стал задумчивым и рассеянным. Лукас похлопывая меня по спине и посмеиваясь, говорил о том, чтобы я не волновался и что расходы по предстоящей свадьбе он возьмет на себя. Я отрешенно кивал и шел в свой сарай, где я снова и снова рисовал чертежи.
Вечером ко мне приходил усталый и злой Эшли. Он говорил, что граф с графиней пока еще развлекают гостей, но скоро они запросят охоты, и что было бы не плохо мне поторопиться.
Наконец, я придумал клетку. Она представляла собой строение со сложной системой автоматических замков. Суть идеи была в следующем – клетка была с несколькими камерами. Загоняя чудовище, Форест забегал в нее и когда он пробегал во вторую камеру, в первой защелкивался замок и следовавшее за нем чудовище, оставалось внутри, надежно запертым. Сам же Эшли выходил живой и здоровый.
Но придумать было мало, нужно было сначала ее протестировать, а потом уже применять в действии, потому как, если моя клетка не сработает, Форесту грозила верная смерть.
Я хотел все несколько раз проверить и сделать сначала деревянную, а потом уже если с ней все будет нормально, сделать железную. Но Эшли меня постоянно торопил, так как время шло быстро. В итоге, мы приняли решение рискнуть и сразу делать железную клетку. Это было очень опасно, но другого выхода не было. Судя по информации, гости у графа уже начали скучать и со дня на день следовало ждать охоты, на которой выяснится ситуация, что Форест никакой не Форест. А это было также опасно, как попасться в лапы чудовища. Граф слыл очень крутым нравом и не глядя расправлялся с неугодными слугами. Так что, скрестив пальцы, мы понесли чертеж к местному кузнецу, чтобы заказать клетку.


Дом кузнеца находился на самой окраине. Это был большой каменный дом с широким крыльцом. В метрах пятидесяти от него, находился маленький домик, из которого шел дым.
Когда мы подъехали, Форест буркнул:
- Кузнец, похоже дома.
Мы постучали в маленький дом и зашли внутрь. Там было очень душно и пахло коленным железом. Внутри в кожаном фартуке работал пожилой кузнец, которого звали Эрлик, несколько молодых людей ему помогали.
Увидев наш чертеж он немало удивился:
- Не пойму чего тут, курятник что ли металлический? - сказал он.
- Это заказ для графа, - наклонившись к нему поближе, чтобы остальные не слышали, сказал Эшли. – Он там хочет медведей держать, так что прутья делай потолще и никому не слова! Сам понимаешь…
- А то… а то! – сказал кузнец задумчиво вертя мой чертеж. – Для медвед;й говоришь… Ну да…
- Только надо сделать очень быстро, - сказал Эшли и сунул тому в руку мешочек с деньгами. – И чтобы тихо! Понял?
- Не боись! – сказал кузнец, быстро убирая деньги. Он показал за спину на мужчин. – Это мои сыновья – они мне помогают, за одно делу учатся. Сделаем за пару дней. Вот только пояснения нужны.
Форест толкнул меня в сторону Эрлика:
- Вот он тебе тут все и подскажет!


Когда мы ехали от кузнеца домой, то по дороге застали Шапре, который несколько раз безуспешно пытался со мной встретиться. Поздоровавшись доктор замялся и мне пришлось его успокоить:
- Не бойтесь, - сказал я кивая в сторону Фореста, - Это надежный человек и вы смело можете говорить при нем.
Тут я заметил, что со времени нашего последнего визита Анри выглядит как-то очень странно. Он сильно похудел и осунулся. Глаза бегали, словно он чего боялся или что-то скрывал.
Подумав доктор обернулся, убеждаясь что нас никто не видит и начал:
- Хорошо что мы встретились не в доме Нолта. Тут мы можем поговорить без сведетелей…
Шапре нервно потер подбородок, словно не зная с чего начать:
- Все началось после вашего визита. Я задумался, и правда, почему для опытов с сохранностью, я использую кровь. Ваш вывод был очень верным – молоко одно из самых быстро портящихся продуктов, почему я не пытаюсь сохранить его?
Сначала я просто заменил кровь на колбу и несколько дней тестировал, все вроде шло не плохо. Но в один день, ко мне зашел граф. Узнав о замене, он пришел в бешенство, сказав что я занимаюсь глупостью и тяну время, которого и так сейчас нет.
Говоря все это Шапре несмотря на холод вспотел:
- Я никогда не видел его таким! Он всегда разговаривал очень деликатно и уважительно, а вот момент я его даже испугался. Мне показалось, что его глаза горят красным огнем.
Внезапно вспомнив разговор с Хельгой я перебил доктора:
- А вы не заметили, не стали ли в тот момент его зрачки узкие, как это бывает у змей?
Анри задумался:
- Что не помню… Но в тот момент я так напугался его внезапной и беспричинной ярости, что вполне мог этого не заметить?
- Что за странный вопрос? – спросил меня Форест.
- Когда я был у Хельги, она рассказала, что чудовище днем имеет человеческое обличие, а лишь по ночам в полнолуние превращается в страшного зверя. И что узнать что скрывается под личиной человека сложно, но если он разозлиться, то в нем просыпается дремлющий зверь и его зрачки становятся звериными.
Доктор недоуменно смотрел на нас:
- Думаете граф и есть местное чудовище?
Я покачал головой:
- Вряд ли… Так что было дальше.
- Дальше я стал замечать много странных вещей.
- Например? – спросил Форест.
- Например, я заметил странную особенность – граф и гости очень мало едят.
Я вопросительно поднял бровь:
- И что же тут странного? Мы были на ужине и ничего подобного я не заметил.
Он криво усмехнулся:
- Вы не заметили из-за того что были заняты беседой, своими мыслями и суетой незнакомых людей, которые на тот момент вас окружали. Я же ужинал с ними часто и обратил внимание, что они почти ничего не едят. Как-то я даже пробрался в кухню и попытался поговорить с одним из помощников повара. Тот качая головой жаловался, что они готовят-готовят, а потом почти все приходится выкидывать.
- Что было потом? – спросил я.
- Потом пришел повар и отчитал меня и помощника что кухня не место для болтовни.  Но на следующий день, когда я снова попытался найти того парня с которым разговаривал, мне сказали, что у него заболела мать и он срочно уехал. Хотя в разговоре со мной он случайно обронил, что сирота и что здесь в замке ему очень нравится.
- Вы пытались узнать что-то еще? – хмурясь спросил Форест.
- Насчет того парня? Нет. Но я заметил кое что еще. Иногда ночью я слышал в замке странные звуки. Пару раз я пытался выйти и посмотреть что там происходит, но обнаруживал свою дверь запертой. И сколько бы я не стучал, мне никто не открывал. А на утро дверь была открыта. Один раз я набрался храбрости и сказал графу, что меня кто-то закрывает на ночь. Он лишь посмеялся и сказал, что наверное я напивался до чертиков или у меня заклинивало замок. Но я совсем ничего не пил! И замок на комнате у меня работает отлично, я сам его смазывал. К тому же, тогда меня закрывали снаружи.
- Вы пытались возразить графу? – спросил я.
Он покачал головой:
- Нет. Я почувствовал опасность, а также то, что, ступаю по тощему льду.
- В смысле по тонкому, - сказал я автоматически исправляя его речь.
- Да, по тонкому. И тогда я стал бояться. Мне почему-то показалось, что меня не будут трогать до тех пор, пока я не закончу свои эксперименты, а затем я также пропаду, как тот малый с кухни.
Молчавший до этого Форест подошел к доктору поближе и взял его за руку:
- Вы правильно сделали, что все нам рассказали. А теперь мой вам совет. Старайтесь вести себя так, словно ничего не случилось. И как можно меньше привлекайте к себе внимание, за вами видимо уже итак наблюдают. Единственный способ продлить вам жизнь – это тянуть с концом эксперимента как можно больше. Для начала прикиньтесь больным и пару дней ничего не делайте, затем скажите что вы стоите на пороге открытия и вам пришла новая мысль, но для этого вам нужно начать все с начала.
Доктор согласно кивал, хоть и был смертельно бледен:
- Вы думаете они и правда меня …того?
- Мы этого пока не знаем, но постараемся все разузнать. Нам может потребоваться ваша помощь. Вы знаете дуб который стоит на высоком утесе недалеко от замка.
Шапре кивнул:
- Да, я часто там гуляю, там чудесный вид.
- Так вот, в этом дубу есть большое дупло. Каждый день проверяйте, нет ли от нас какой записки, если что – не медлите! О нашей встрече никому не говорите!
Анри благодарно смотрел на нас. В его глазах я увидел надежду.
- Спасибо вам, друзья!
Затем мы с ним разминулись и пошли своей дорогой. Мы тогда еще не знали, что за нами из-за дальних деревьев наблюдает пара глаз.



Вечером когда мы ужинали, с улицы раздался ужасный крик. Мы повскакивали со своих мест и устремились к окну. На улице было уже темно, но тучи рассеялись и мы увидели как за оградой дома стоит чудовище, которое трепало безвольно висящее тело одного из работников, который вышел чтобы дать корма скотине.
Форест громко закричал:
- Леди быстро спуститесь в подвал. Вы же остальные срочно проверьте входную дверь и закройте рамы.
Сессилия вместе со служанками быстро спустились в подвал.  Перед тем, как я крепко закрыл туда дверь, она схватила мою руку своими ледяными от страха руками и сказала:
- Обещай, что будешь осторожным!
- Обещаю, - сказал я и сняв со стены протянул ей широкую саблю, а сам крепко закрыл дверь, пододвинув к ней тяжелый комод.
Тем временем Нолт и остальные закрыли изнутри окна огромными рамами. Когда мы закрыли последнее окно, то услышали страшный удар об входную дверь, а затем нечеловеческий вой от которого в жилах стыла кровь.
Форест не потерял самообладания и скомандовал работникам:
- Закройте ставни на втором этаже и проверьте все остальные двери.
Когда те ушли, мы принялись за то, что стаскивали тяжелую дубовую мебель, которой подпирали дверь, трясущуюся от мощных ударов. Я слышал как снаружи чудовище билось и царапало когтями входную дверь. И хоть внутри дверь была оббита железом, в мою душу почему-то закрался страх что дверь все-таки не выдержит напора.
Видимо об этом подумал не только я один. Нолт протягивая мне оружие сказал:
- Не уверен что это нам поможет, но просто так мы ему не сдадимся.
Кивнув, я взял из его рук пистолет.
И тут внезапно все стало очень тихо.
Мы с еще большим испугом смотрели друг на друга, боясь вздохнуть и прислушиваясь к тишине на улице.
Один из спустившихся сверху работников почему-то шепотом сказал:
- Может быть он отступил?
И этот момент раздался ужасный удар из кухни. Чудовище пыталось разбить дверь выхода, который из кухни вел во двор. Мы побежали туда.
Та дверь была не такой прочной и только взглянув, мы сразу поняли, что долго она не выдержит. Оставалось лишь одно, мы закрыли дверь на кухню и начали наспех ее забивать большими досками, которые занесли для того, чтобы на днях починить балки на крыше. Когда мы закончили работы, мы услышали, как входная дверь разлетелась на щепки. По ногам сразу подуло с улицы холодом и мы услышали дыхание разъяренного зверя, а также звуки разбивающейся посуды.
Чудовище тяжело кружило по кухне, а затем начало ломать дверь. К двери мы сдвигали тяжелые шкафы, но в душе понимали, что всего этого недостаточно, однако, нам нужно было выиграть время.
Мебель была очень тяжелый и поэтому мы все вспотели, тем не менее рык из кухни и страшные звуки когтей об дверь не давали нам время для отдыха.
Когда мы сдвинули всю мебель, Форест сказал:
- Это ненадолго задержит его, но скоро он будет внутри. У нас два варианта – это спуститься в подвал, но тогда мы подвергаем опасности женщин или подняться на чердак и пытаться также обороняться там.
 Подвинутая нами тяжелая мебель так и прыгала от ударов и я скомандовал:
- Быстро все на вверх!
Взяв факел мы побежали наверх, за нашими спинами раздавались равномерные глухие удары.
Пробежав второй этаж, мы забежали по лестнице на чердак и захлопнули дверцу, которая оказалась очень тонкой. Все это понимали и поэтому мы только крепче сжимали свое оружие.
Нолт тяжело опустившись на пыльный стул, схватившись за голову сказал:
- Черт бы подрал мою беспечность! Почему я раньше не усилил защиту дома!
Я подошел и положил руку ему на плечо:
- Вам не в чем винить себя! Если выживем, мы все сделаем заново.
Тем временем Форест расхаживал по большому пространству чердака, заглядывая в коробки и каждый угол:
- Какого черта ты там ищешь? – крикнул ему расстроенный Нолт. – Выпивки там нет, так что помирать будем так.
Форест покачал головой:
- Я искал то, чем бы мы могли защищаться, но тут ничего приличного нет. Так, всякий хлам: ненужная мебель, старое тряпье, жидкость для факелов и прочая лабуда.
- Жидкость для факелов!? – радостно закричал я.
Все испуганно и удивленно посмотрели на меня:
- Ну жидкость, - пробурчал Форест, - и что?
Нолт посмотрел на работников:
- Если выживем, выпорю – вы не подумали, что мы в любой момент могли сгореть?
Только я хотел объяснить суть своей идеи, как снизу мы услышали ужасный треск сломанной двери и мебели, которая была отброшена словно щепка. Затем мы услышали как чудовище замерло. Я вспомнил его жуткий вид и мне показалось, что я увидел, как оно поводит носом, принюхиваясь к запахам.
- Эй, глупая скотина! – во все горло заорал я. – Иди сюда!
Только так я мог отвлечь внимание зверя от подвала. На тот момент я не думал ни о чем, кроме как о Сессилии, которая была в опасности и которой я ничем не мог помочь.
Затем, мы услышали гулкий звук от его прыжков. Услышав мой голос, он несся и мы слышали его рык.
Мы все отошли в дальний угол чердака и все кроме меня подняли пистолеты. Я же тем временем оценил расстояние и высоту потолка. Затем я быстро сделал серию дыхательным упражнений и когда раздался звук ломаемой двери чердака, я быстро набрал в рот жидкости и встал рядом с остальными.
Чудовище залетело внутрь и тяжело дыша остановилось, разглядывая нас своими маленькими злыми глазами и которых мы читали себе смертный приговор. Я еще раз подивился его ужасному виду. Он был просто огромный и через его шерсть я видел хорошо развитую мощную мускулатуру. Огромные клыки, похожие на кабаньи торчали по бокам. Морда была похожа на собачью, но она была более сплюснутой с хорошо развитой челюстью. Кто бы он ни был, он был просто ужасен!
Форест крикнул:
- Пли! – и все выстрелили.
Чудовище жутко взвыло и словно таран понеслось на нас. Когда до него оставалось метров пятнадцать, я поднеся к лицу факел, выплюнул через него содержимое, которое я набрал в рот. 
Перед изумленным взглядом Нолта и всех остальных, из моего рта вырвалось огромное пламя, которое достигнув чудовища лизнуло его морду и мы почувствовали звук паленной шерсти и мясо. А затем раздался оглушающий вой боли, от которого закладывало в ушах и судорогой сводило живот.
Когда пламя стихло, мы увидели что чудовище катается по полу, лапами сбивая огонь с морды. Затем от вскочило и дико воя унеслось вниз, на ходу ломая деревянные перила.
Мы все тяжело опустились на пол. От пережитого ужаса, у нас не было сил.



Всю оставшуюся ночь мы чинили входные двери и разбирали сломанную мебель. Было уже почти утро, когда мы усталые сели пить чай. Нолт рассказал Сессилии что было после того как мы их закрыли в подвале.
Во время его рассказа она не переставала восклицать, а затем крикнула:
- И что это было? Я про пламя?
Вспомнив как я словно дракон изрыгнул пламя, я улыбнулся:
- Когда я был маленьким, отец привез из Лондона мне книжку про фокусы и этот фокус с испусканием огня произвел на меня наибольшее впечатление. Я долго учился дыхательной технике, а когда попробовал в первый раз, то опалил себе брови.
Нолт и Форест громко засмеялись. Форест сказал:
- Слушай, у тебя вышло не хуже чем у факира, которого я видел в одном приезжем цирке.
Сессилия захлопала в ладоши:
- Обещай, что покажешь мне!
Я улыбаясь покачал головой:
- Нет уж, у меня до сих пор во рту этот ужасный привкус!   


 
На следующий день в деревне пропала еще одна женщина. А к вечеру в лесу нашли ее растерзанное тело. И без того обозленный народ начал роптать. Люди уставшие от страха и жившие в нищете были доведены до предела. Многие говорили о насланном проклятье, еще и снег так и не лег, хотя был уже декабрь.
Мы жили отдаленно, поэтому не сразу узнали, что селяне схватили Хельгу и ее теперь собирались судить. Для этого был вызван судья и должен был присутствовать священник, который уличил бы ее в ведьмовстве. И в том, что она насылала демонов и те, убивали людей. Они считали что так, Хельга платила черным силам, за свои магические знания и дарованную ей нечистую силу.
Услышав про это, я вскочил на коня и поскакал в деревню. На улицах никого не было видно. Встретившийся мне мальчишка сказал, что все собрались в здании местного общего дома, где староста проводил встречи и собрания. Это было небольшое вытянутое здание в конце улицы.
Я почти бегом преодолел ступени в дом и распахнув дверь, замерев на пороге. Внутри было очень тесто – яблоку негде упасть. Возле стены стоял длинный стол, на котором сидели граф, графиня, отец Оливер и еще незнакомый мужчина в одежде судьи. Возле них, закованная в кандалы стояла Хельга. Я обратил внимание, что на ее лице много кровоподтеков, а один глаз заплыл. Из рассеченной губы текла кровь, которую она пыталась неловко вытереть рукавом, при этом гремя железными оковами. Находиться среди такого множества людей было ей непривычно, тем более даже я кожей чувствовал исходящие от них страх и ненависть. Но она держалась хорошо и даже стояла распрямив спину.
В первых рядах выпивая шампанское и посмеиваясь сидели разодетые в пух и прах знатные дворяне, которые приехали из самого Лондона, ища острых ощущений и жаждав зрелищ. Сзади них стояли грязные и хмурые крестьяне, которые представляли собой контраст с пахнувшими духами и одетыми в дорогие меха богатыми выскочками. Некоторые крестьянские женщины держали на руках маленьких грудных детей, которые время от времени начинали неистово кричать. Женщины испуганно их баюкали, или же давали свою грудь, чтобы те попили молока и дети на время замолкали.
Мое появление не сразу заметили и я услышал как судья строго спросил:
- Хельга, признаете ли вы себя в сговоре с дьяволом? – раздался грозный голос судьи.
И без того больная и избитая старая женщина сказала уставшим голосом:
- Нет! Я не виновна! Я только лечу людей, я их не убиваю!
Крестьяне начали кричать со своих мест, обвиняя ее во лжи, подвыпившие дворяне посмеивались и громко комментировали происходящее. Кое кто из толпы кинули в нее тухлыми овощами, но она даже не отвернулась. Поднялся гам, судья долго и безуспешно стучал молотком, призывая к порядку. В итоге, встал граф и поднял руку. После этого, замолчали все.
- Ведите себя тихо и уважайте суд! – сказал он и сел.
В комнате воцарилась гробовая тишина, нарушаемая треском факела в углу.
Судья сдвинув брови сказал:
- Отец Оливер! Вы должны уличить подсудимую во лжи, допросите ее!
Мне захотелось после этих слов громко рассмеяться, так как они судили Хельгу, заранее приговорив ее к тому, что она виновна.
Отец Оливер перебирая своими короткими ногами вышел вперед и теребя четки боязливо встал поодаль от старухи.
- Дочь моя, - начал он. - Признаешь ты свою связь с нечистой силой?
- Нет! – сказала Хельга.
Он поморщился и спросил еще:
- Ты говоришь, что лечила людей? Так? – и не дождавшись ее ответа продолжил. – Как ты, безграмотная старуха нигде не учившаяся, могла их лечить? Я вижу в этом признак твоей связи с дьяволом, который даровал тебе свою силу в обмен на магические знания.
Оливер победно посмотрел на старуху, в зале раздалось несколько испуганных воскликов.
Подбодренный святой отец продолжил:
- Я тут недавно, но местные жители говорят, что ты восстала из мертвых и тебе уже больше ста лет! Только дьявол способен оживить и подарить бессмертие!
Он победно поднял палец и сел на свое место. Хельга молчала и судья прикрикнул на нее:
- Что молчишь, грешница? Отвечай, когда тебя спрашивают!
Не выдержав я придвинулся ближе и закричал:
- Разве вы не видите, она больна и чуть стоит на ногах! Как вы так можете! И после этого вы называете себя верующими людьми!?
Так поступать мне не следовало, но явная несправедливость и жалость к несчастной Хельге застилали мне глаза. На мое удивление граф что-то сказал судье и тот согласно кивнул:
- Дайте старухе стул! А вы выйдите и скажите, если есть что сказать!
Я вышел вперед слыша сзади себя злой неодобрительный шепот крестьян. Граф на меня смотрел насмешливо, во взгляде графине я чувствовал то ли восхищение, то ли страсть. Ее глаза сияли, а губы подрагивали.
Выйдя вперед, я повернулся к залу:
- Вы знаете Хельгу очень давно и многие из вас сами не раз к ней обращались за помощью! Она не от хорошей жизни живет в лесу совсем одна. А ее знание лекарства – это элементарное знание трав. Как еще ей лечиться, если все другие двери для нее закрыты.
А живет она не сто лет и до этого не умирала. Многие так думают, потому что она взяла себе имя своей умершей матери Хельги. А саму ее зовут Лаура и вы и ваши родители много лет назад изгнали ее.
Говорил я очень эмоционально, периодически показывая рукой на Хельгу. В глазах некоторых крестьян я видел колебание, поэтому продолжил.
- Когда я умирающий лежал в лесу, никто иной, как эта хрупкая женщина спасла меня и привела в свой дом. Там она лечила и выхаживала меня. Скажите мне, разве ведьма заключившая с дьяволом договор станет это делать? Про то, что я в лесу мало кто знал и она могла бы легко меня убить, или как вы считаете скормить демонам. Но вместо этого, она кормила и лечила меня. Я спал на ее кровати, а она сама вынуждена была спать на жесткой лавке. Каждую ночь я слышал ее стоны и понимал, что у нее очень болит спина и ей самой нужна забота. Она конечно лечит травами, но это все что она может!
Я показал на нее пальцем:
- Вы не видите что она уже пожилая женщина, нуждающаяся в уходе? Она не лучше вас! Но ей нужна помощь!
Теперь я видел сострадание в глазах крестьян. Взглянув на Хельгу я увидел ее растерянность. Она знала что ей будет тяжело и пощады от этих людей ждать не стоит, поэтому морально приготовилась к защите. А тут появился я и встал на ее защиту. Она этого не ожидала и от моих слов, она растерялась и даже немного сгорбилась.
Граф встал и глядя мне в глаза сказал:
- На сегодня я думаю мы закончили, следующий суд послезавтра!
Никто перечить ему не стал и я слышал как за моей спиной тихо переговариваясь, расходились люди. Я подошел к Хельге. Никто меня не остановил. Подойдя к ней, я достал из кармана платок и вытер ее кровоподтеки:
- Бедная моя, Хельга! – сказал я. – Что же они с тобой сделали!?
Она махнула рукой:
- Это ничего! – Хельга посмотрела на меня заплывшим глазом. – Зря ты так. Теперь от тебя тоже все шарахаться будут. Я же тебе говорила, не лезь к ведьме!
Я улыбнулся:
- Слушая твой ворчание, я бы сам порой тебя ведьмой назвал, особенно, когда жил в твоей хижине!
Хельга улыбнулась и сказала:
- Знаешь, когда они за мной пришли, они твой подарок порвали и в грязь втоптали, - она порывисто вытерла внезапно набежавшую слезу, при этом неловко вытирая ее закованной в кандалы рукой. – Такого красивого платка больше не найти!
Старушка шмыгнула носом, потупив глаза, я же чуть прионяв ее сказал:
- Я попрошу свою невесту и она свяжет тебе платок еще красивее! И вышьет на нам большие красные цветы, маками называются. Я их как-то видел во дворе большого дома. Новый платок будет в сто раз лучше прежнего!
Хельга смотрела на меня глазами ребенка, который не верит обещаниям взрослого, но сказать это вслух не может:
- Да… новый… Лучше будет! Подожди, я должна тебе кое-что рассказать. То что происходит вокруг – тут не все так просто, чудовище есть, но дело не только в нем…
В этот момент к ней подошли несколько человек и не церемонясь повели ее к выходы, толкая при этом.
Я ей вслед крикнул:
- Я спасу тебя, Хельга! Верь мне!
Она обернулась постав мне на прощанье улыбку. Я видел, что она почти счастлива. Но в тот момент, я не знал, что вижу ее в последний раз…


На следующий день, я пытался пронести Хельге теплые вещи и еду. Ее содержали в большом сарае, который продувался со всех сторон, но меня даже близко не подпустили. Я дал одному из охранников деньги и он обещал отдать ей еду, но когда я уходил, я видел, что он разворачивает мой сверток и вытаскивает оттуда пироги.
В моей душе кипела бессильная злоба, но ничего сделать я не мог.
Я поехал к графу в замок, пытаясь поговорить с ним о Хельге, но меня туда не пустили, сказав что граф занят с гостями. Мне оставалось ничего другого, как поехать домой, на ходу проклиная ограниченность крестьян и собственное бессилие. Проехав деревню, я увидел Волка, который смотрел в сторону улицы, где стоял сарай с заточенной Хельгой. Деревенские собаки почуяв чужака заходились в яростном бессвязанном лае.   
- Мы выручим ее и она вернется домой! – крикнул я ему.
Волк постояв, скрылся в лесу.


Наконец, настал день суда. Я очень нервничал и хоть оставалось еще очень много времени, тем не менее, я уже собрался.
Уже собираясь выходить, в коридоре я столкнулся в Нолтом. Увидев меня в одежде и одевающим перчатки, он очень удивился:
- Ты куда это, Эдуард? Если на суд, то еще очень рано!
- Знаю, - сказал я. – Но сидеть дома больше не могу! Поеду раньше, может удастся поговорить с Хельгой.
Нолт обернувшись вокруг и не увидев посторонних сказал:
- Нам нужно поговорить, давай пройдем сюда! – и показал в сторону подвала в котором хранились съестные припасы.
Я был очень удивлен местом, в котором он предлагал побеседовать, но тем не менее пошел.
- Знаешь, - начал Нолт, пропуская меня в подвал. – Тут вот какое дело…
После того, как я зашел внутрь, он резко захлопнул дверь, оставив меня в полной темноте. Ничего не понимая, я повернулся и попытался открыть дверь, но она не поддалась. Дверь была из толстого дерева, оббитая железом.
- Эй, Лукас! – крикнул я. – В чем дело? Зачем ты меня запер!?
Снаружи я услышал тихий грустный голос Лукаса:
- Прости, Эдуард! Это приказ графа и ослушаться я не могу! Крестьянам нужно выплеснуть свой гнев на кого-то, иначе может быть смута! А этого допустить нельзя, особенно учитывая то, что в его замке находятся такие статусные гости! Казнив Хельгу, граф покажет крестьянам, что он считается с их мнением и как истинный хозяин заботится о них.
- Но Хельга не виновата! Ты же сам видел это чудовище, ее смерть ничего не решит! Люди и дальше будут погибать от лап этого монстра! Ее смерть окажется бессмысленной!
Говоря это, я яростно колотил дверь кулаком.
- Знаю! – раздался тихий голос Нолта! – Но это приказ и я не могу его ослушаться! Советую и тебе успокоится! Все произойдет тихо и быстро!
Он помолчал и я даже думал, что он уже ушел, но Нолт сказал:
- Прости, сынок! Мы вынуждены смириться!
И после этого, я услышал его тяжелые шаги, в сторону второго этажа.
Внутри было очень темно и холодно. Я бил в дверь и ногами и руками. Хоть ничего и не было видно, но я почувствовал, как через некоторое время по моим кулакам потекла кровь. Но боли не было. Был только ужас перед тем, что должно было случиться. Этого нельзя было допустить, но я чувствовал себя как бабочка, пойманная в паутину. Чем больше я бился, тем меньше у меня оставалось сил. Кажется, я еще кричал, потому что через некоторое время у меня заболело горло и высохло во рту.



Не знаю, сколько прошло времени, так как внутри было темно и мне трудно было ориентироваться. Казалось, что я провел здесь уже пару дней, но наверное, это было всего несколько часов.
Отчаявшись, я сел на пол и укрывшись плащом, положил голову на колени, находясь в полусне.
Наконец, я услышал снаружи шаги и дверь открылась. Мне в лицо ударил яркий свет и я невольно зажмурился. На пороге с кубком вина стоял Нолт. Он молча протянул его мне, заглядывая в глаза:
- Все кончено, ты можешь выходить! – сказал он.
Оттолкнув его руку, я выбежал наружу и на негнущихся ногах побежал к лошади.
Я гнал так быстро, как только мог. Через некоторое время лошадь стала задыхаться, но я лишь яростно бил ее кнутом. Наконец, я подъехал к деревне. Увидев проходившую мимо женщину, я крикнул:
- Где Хельга?
Она испугано на меня посмотрела и сказала:
- Ее повели к озеру, - и рукой показала на запад.
Времени оставалось мало и я поскакал туда. Я знал это озеро. Местные называли его Око. Оно было почти идеально круглой формы, очень глубокое и обрывистыми берегами, заросшими высокой травой.
Озера я достиг очень быстро. Уже издалека я увидел много народу стоящего возле причала для лодок. На причале высилась грузная фигура судьи и Оливера. Графа и графини среди них не было.
Народ смотрел прямо у озеро и я догадался, что Хельга там. Моему внезапному приезду все очень удивились и кругом пошел шепот. Однако, мне было не до мнения других. Несколько человек меня пытались удержать, но я скинул их и оттолкнув судью и священника, вытяну вперед руки нырнул в озеро. Холодная вода сразу же обожгла холодом и сковала тело. Но я, делал энергичные махи руками, ныряя как можно глубже. Вода была темная и мутная, поэтому даже опустившись на самое дно, я ничего не видел, лишь шарил вокруг руками. От этого, со дна поднималась муть, создавая ощущение, что я нахожусь в полном мраке. Легкие горели огнем. К тому же, глубина была около девяти метров и давление давало о себе знать.
Наконец, когда сил и воздуха у меня уже совсем не осталось, мои руки наткнулись на что-то мягкое, чтобы не потерять это в темноте, я схватился и потащил это на верх.
Когда я вынырнул, то мне хотелось дышать и дышать, однако, времени не было. Подтолкнув то что я достал наверх, я понял, что это большой завязанный сверху мешок.
С берега на меня враждебно смотрели люди, помогать мне никто не хотел. Поэтому выплыв на берег, мне пришлось самому вытаскивать мешок. Веревку я разрезал трясущимися от холода руками своим ножом, что-то при этом говоря. Я находился в состоянии близком к беспамятству.
Открыв мешок, я вытащил из него тело Хельги, и подняв ее на руки удивился какая она легкая и маленькая.
Ее лицо было очень белым, и даже следы от ударов и кровопотеки стали какими-то блеклыми. Вокруг меня столпился народ, но я ничего не видел и не слышал. Я пытался ее оживить, тер ее лицо и руки, но она словно спала. Наконец, я понял, что она мертва и обняв крепко ее тело, заплакал.
За моей спиной отец Оливер обращаясь к толпе громко сказал:
- Хельга прошла тест! Она утонула и следовательно, она не ведьма! 
После этих слов на меня нашло что-то страшное. С криками я кинулся в сторону священника, и если бы несколько человек меня не остановили, я бы наверное, убил бы его.
Оливер быстрым шагом пошел в сторону повозки, в котором уже сидел судья. После того, как они уехали, остальные начали расходится. Я еще долго сидел возле тела Хульги о чем-то разговаривая с ней и прося прощения. Когда вокруг никого не осталось, я увидел, как из-за кустов показался Волк. Он застыл смотря своими синими глазами на меня. В его взгляде мне виделся укор.
- Прости, Волк! Я не смог! – крикнул я, зачем то показывая ему свои разбитые в кровь кулаки.
Волк развернулся и скрылся в кустах леса. Через некоторое время, я услышал оттуда громкий протяжный вой, в котором слышалось одиночество и мука.


Взяв тело Хельги, я завернул его в свой плащ и поехал в сторону ее хижины. Там все было разбито и зазгромленно. Входная дверь валялась неподалеку. Я положил ее тело на кровать, а сам тем временем наладил дверь и затопил печку. Скоро внутри нагрелось. Свои вещи я развесил сушиться. Сам тем временем занялся уборкой. Мне было неприятно, что этот дом в котором меня спасали от беды и врачевали, осквернили. Поэтому я починил полки и расставил все то, что осталось после погрома. Взяв веник, я вымел внутри пол и наладил стулья.
Хельгу я переодел в сухие и чистые вещи. Усталый я повалился на лавку и мгновенно уснул. Ночью мне опять снился тот же затянувшийся сон, в которым я преследую девушку. Я кожей ощущал жару, а также то, что скоро будет гроза и бежал по пыльной дороге между спелыми колосьями за ней. В этот раз мне встретилась моя умершая мать. Ничего не говоря, она схватила меня за рукав и строго посмотрела в глаза. Я пытался разжать ее пальцы, но они вцепились в меня мертвой хваткой…
Проснулся я от холода. Печка прогорела и внутри было очень холодно. Поежившись, я взял лопату и пошел копать могилу. Холодов не было и земля была сырая, но все же, почва здесь была тяжелой и копать было не просто. Пару раз я отдыхал, но затем опять принимался за дело, стараясь не замечать боль в руках.
Наконец, могила была вырыта. Я не сразу заметил, что недалеко от меня сидит Волк. Я кивнул ему и пошел в дом. Там я обернул тело Хельги в покрывало и взяв на руки вынес ее.
Положив тело в могилу, я расправил покрывало и выпрямившись посмотрел на Волка. Мне казалось, что здесь нужно будет что-то сказать, но что говорить, я не знал, а молиться не было сил. Тем более, после всего произошедшего мне казалось, что молитва была неуместна. Поэтому я всего лишь сказал:
- Спи с миром, Хельга! Этот мир был не справедлив к тебе! Надеюсь на том свете, ты окажешься в лучшем месте и будешь пировать за огромным столом с богами и со своими предками!
Волк подошел чуть ближе и сел. Я начал засыпать землей могилу, вспоминая нашу с ней встречу и ее ворчание на меня, на которое я первое время обижался, но затем понял, что она это делала не со зла. Просто от одиночества она разучилась общаться и при неожиданном совместном проживании испытывала неловкость, которую прикрывала окриками. Казалось, что все это было очень давно.



Ночевать я остался в доме Хельги. Мне сейчас не хотелось никого видеть, тем более Нолта. С одной стороны я понимал, что он всего лишь выполнял приказ, но с другой мне виделось в его действиях предательство меня как друга, которым я себя раньше считал.
Волк сразу после похорон убежал в лес и больше не пришел.
На второй день с утра, кто-то громко постучал в дверь. Ежась от холода и сна, я пошел открывать дверь. На пороге весь в снегу стоял Форест:
- Черт! Тут всю ночь мело, я боялся к тебе не проеду! – сказал он и не дожидаясь приглашения зашел внутрь, с любопытством оглядываясь. Мне не оставалось ничего другого как закрыть за ним дверь.
- Зачем пришел? – проворчал я, натягивая на себя куртку.
- Ого! – сказал он, - Вижу ты мне не рад!
Но заметив выражение моего лица он понял, что шутки не уместны и став мгновенно серьезным сказал:
- Есть новости. Кузнец сковал по нашему заказу клетку, однако, металла у него не хватило, поэтому второй отсек получился почти в два раза короче.
Я пытался собраться с мыслями и когда до меня дошел смысл сказанного воскликнул:
- Черт! Это все осложняет! Теперь забежать тебе придется только с одной стороны, потому как чудовище во второй отсек просто не поместится и расстояние между вами будет минимальным!
- Во-во! – кивнул Эшли и тяжело опустился на стул. – Знаешь, я уже сам не рад, что ввязался в это авантюру! Тут ни денег, ни славы не захочешь!
Я молча кивнул, думая о своем. Затем пошел одеваться.
- Ты куда? – буркнул Форест.
- Поедем смотреть нашу клетку! – сказал я, натягивая на себя сапоги.
 

В доме кузница было очень жарко и кроме его сыновей, я заметил еще несколько мужчин. Эрлик пояснил, что это его помощники, которых он нанимает в случае большого заказа и что они очень хорошие работники. Мне было все равно, главное, чтобы наш заказ был исполнен правильно и как можно скорее.
После смерти Хельги это место начало меня тяготить. Я принял решение забрать Сессилию и уехать в Англию. За работу мне должны были неплохо заплатить. Мы могли бы устроиться в маленькой деревушке и обжиться. Открыли бы лавку и начали зарабатывать. Поэтому чем быстрее мы закончим с нашим делом, тем лучше. Тем более, в смерти Хельги я еще винил чудовище, хоть и косвенно. И поэтому, с ним надо было покончить во чтобы то ни стало.
Кузнец провел нас в сарай и показал клетку.
- Вот что получилось! – не без гордости сказал он. – Она очень прочная и ее не под силу сломать не только медведю, но и кому бы то не было.
- Но ведь, второй отсек совсем маленький! – воскликнул я. – Если мы решим…
Потом я вспомнил, что говорить нельзя и подойдя к Форесту зашептал ему:
- Вторая часть нашего плана была в следующем. Тебя мы во втором отсеке запираем и оставляем в лесу. Чудовище попадает в первый отсек и там захлопывается.
- Ну и? – сказал Эшли.
- Что и? – закипятился я.- Если оно начнет совать в твой отсек свои лапы – тебе конец! Пространство такое маленькое, что там нельзя отойти.
Форест кивнул и крикнул кузнецу:
- Эй, Эрлик! А сколько времени тебе понадобиться чтобы второй отсек сделать как первый?
Эрлик задумчиво почесал затылок и изрек:
- Думаю за месяц управимся! – довольный воскликнул он.
- За месяц? – воскликнул я. – Ты что же, на нем ручную резьбу собрался делать? Почему так долго?
Кузнец покачал головой:
- Ну чтобы заказать железо – пару дней. Затем чтобы его привезли – еще недели две. Ну и работа. Получается месяц, не меньше.
Я опять подошел ко Форесту:
- Что будем делать? – спросил я.
Он махнул рукой:
- Забираем то что есть, на месте разберемся, - и уже громче, грубым голосом крикнул кузнецу. – Эй, Эрлик, мать твою! Заворачивай свою хибару! Мы ее забираем!
Кузнец радостно потер руки:
- Будет сделано, Форест! Для такого человека как Вы все сделаем в лучшем виде! Сами повезете или привезти нам?
Мы с Эшли объяснили куда эту клетку отвезти. Если кузнец и был сильно удивлен, то виду не подал и даже глазом не моргнул, когда мы попросили оставить клетку в лесу на опушке, недалеко от дома Хельги.



Вечером мы поехали в дом Нолта. Он был очень рад нашему приезду и сильно волновался, но старался не показывать вида, что чувствует себя виноватым. Это было не нужно, потому что я и сам это видел по тому как быстро он говорил и громко смеялся, украдкой поглядывая на меня.
Он приказал слугам накрывать стол. Я попросил разрешение поговорить с Сессилией. Форест опять нацепил на себя маску грубияна и пьяницы, поэтому щедро пил из кубка и сыпал сальными шутками, до коликов смеша Нолта.
Поднявшись на второй этаж, я постучал в комнату Сессилии. Я понимал, что долго нам поговорить не дадут, так как в этом доме чтили устои и мужчине не пристало находится в комнате девушки.
Поэтому не отвечая на ее поцелуи я сразу сказал:
- Сессилия, нам будет нужно поговорить!
Она испугано на меня посмотрела и теребя в руках платочек сказала:
- Прости меня, Эдуард! Я хотела тебя освободить, но отец строго настрого запретил мне это делать!
Сессилия всхлипывала и тянула ко мне руки:
- Я слышала как ты там кричишь, но ничего не могла сделать! Служанки тоже заперли меня!
Я привлек ее к себе и погладил по волосам:
- Не надо плакать, милая! Все хорошо! Я всего лишь пришел тебя спросить – как только я закончу дела, я хочу отсюда уехать. Мне тяжело будет жить рядом с местом, где убили Хельгу. Так вот – поедешь ли ты со мной?
Она посмотрела на меня своими лучистыми счастливыми глазами:
- Конечно! С радостью! Я также ненавижу это место также как и ты!
Я попытался остановить ее и сказал:
- Только я хочу тебе еще раз сказать, что денег у меня нет.
Сессилия закрыла мне рот своей ладошкой и посмотрела в глаза:
- Эдуард, это все не важно! Главное мы есть друг у друга и я последую за тобой, куда бы ты не пошел!
Тут раздался стук в дверь и внутрь зашла служанка:
- Ваш отец приглашает вас на ужин!
Я хотел закончить наш разговор, но служанка прошла в комнату и взяв вязание села возле окна. Нам не оставалось ничего иного, как спуститься вниз.
За ужином я был очень рассеян, что не скажешь об Эшли, который вновь одел на себя маску Фореста. Он громко говорил и смеялся, а также много пил и травил байки. Нолт с Сессилией смеялись над его шутками, я делал это скорее автоматически, но в голове я думал про клетку. Теперь наша и без того непростая задача стала совсем сложной, если не сказать что практически невозможной. Нужно было поймать чудовище и самим при этом остаться в живых.
Было уже совсем темно, когда в дверь постучали. Нолт пошел открывать и через пару минут вернулся.
- Завтра граф с графиней приглашают нас на маскарад. Явка я так понимаю обязательна!
Сессилия захлопала в ладоши и воскликнула:
- Маскарад! Я никогда не была на маскараде! – она вскочила и хотела побежать в комнату, но потом вспомнила про нас и сказала.- Простите меня, мне нужно подготовиться! Спокойной ночи!
Она подошла и поцеловала отца в щеку, бросила на меня нежный взгляд и ушла наверх.
Форест после ее ухода расстегнул верхние пуговицы и сказал:
- Ну что, завтра нам предстоит нарядиться! Предлагаю Лукаса одеть Нептуном с трезубцем, меня пиратом, а Эдуарда с Сессилией пастушком с пастушкой.
Нолт откинув голову назад громко рассмеялся:
- А что хорошая мысль – меня Нептуном! У меня в сарае как раз новые вилы валяются, вот и трезубец!
Я вздохнул:
- Ага, а в другом у тебя есть пару овец для нас с Сессилией.
Они со Форестом громко заржали, я же махнув на них рукой пошел спать. День выдался сложный и теперь выпив, мне ужасно хотелось спать.



Как только я уснул, мне опять приснилось продолжение сна про девушку в черном плаще. Я бежал за ней и расстояние становилось все меньше и меньше. Я уже видел ее складки развивающегося плаща. Мне хотелось чтобы она обернулась и я постоянно что-то ей кричал.
И вдруг мне встретилась моя мать, которая остановив меня и сурово посмотрев добавила:
- Эдуард, берегись ее! Она тебя погубит! Уезжай сынок! – она схватила мои руки и прижала их к себе, заглядывая мне в глаза. – Уезжай, пока не стало слишком поздно!
 После этих слов, я обливаясь потом проснулся и чертыхнувшись откинулся на подушки. В последнее время кроме этого сна мне ничего не снилось, я уже устал от него и хотел чтобы он скорее закончился.
Тем временем, за окном стало совсем светло и я слышал как внизу слуги готовят еду и убирают дом. Временами до меня долетал гул их голосов и я опять вспомнил свою комнату в Лондоне, где было слышно как внизу в таверне переругиваются слуги или подвыпившие клиенты. И меня удивило то, что я вспоминал это унылое место с какой-то теплотой, словно я там не голодал и мерз, а жил как сыр в масле и вокруг были друзья. «Все познается в сравнении!», - подумал я, открывая шторы и жмурясь от яркого солнца, которое отражаясь от снега, слепило глаза, делая пейзаж сказочным и прекрасным.
Сегодня я должен был закончить замеры и моя работа будет сделана. Успеть нужно было до вечера, потому что вечером надо быть в доме графа. Не знаю почему, но меня этот прием отнюдь не радовал.


В тот день, Нолт не поехал на замеры со мной, так как у него была срочная работа. Поэтому мне пришлось все сделать самому. Помогал мне один работник, который на мое счастье был немногословен. Мне требовалось время, чтобы прийти в себя и осмыслить сложившуюся ситуацию.
Успел я сделать все вовремя, тем не менее до маскарада оставалось не так уж и мало времени. Мне нужно было еще успеть поужинать и во что-то переодеться. Идей по поводу костюма не было никаких, я решил идти как есть. Однако, когда я приехал домой, Сессилия сообщила мне, что графиня была так добра, что зная что нам всем нечего одеть, сама прислала нам костюмы. На мой вопрос, как выглядит мой, она смеясь ответила, что он весь черный. «Похоже я буду вороной», - подумал я, заталкивая в себя ужин, так как Форест и Нолт уже были готовы. С минуты на минуту должна была прибыть карета графа.
Быстро доев, я пошел переодеваться.
Когда я в комнате вытащил костюм, то и правда был немало удивлен. Костюм был черного цвета с широким плащом, в дополнении к нему шла белая и гладкая маска. Рассматривая себя в зеркале, мне показалось, что здесь было что-то такое, что вторило моему кошмару, преследующего меня практически каждую ночь. Но что конкретно я ответить не мог. Это было легкое, почти невесомое чувство, которое не поддается описанию и которое нельзя разложить логикой.
Снизу я услышал как подъехала карета и все стали выходить. Перед выходом, я положил в голенище сапога нож, который наконец-то успел подточить.
 

В карете мы представляли собой очень идиотское зрелище. Сессилия была в роли феи, Лукас в виде домино, Форест в роли священника, а я даже и не знаю, что это был за странный костюм.
Уже подъезжая к замку, мы увидели много огней. Вороты были открыты и наша карета подъехала к самому подъезду, позволяя зайти не намочив ног.
Внутри было очень душно, горело много свечей и музыка грохотала. Сессилия схватив меня за руку увлекла танцевать.
Все вокруг были в масках и костюмах, поэтому невозможно было догадаться кто здесь кем приходится. Но меня это в любом случае, волновало очень мало. Завтра ночью мы попытаемся поймать чудовище и еще не известно, кто из этой схватки выйдет живым. А сегодня я был здесь, среди шума и огня, со своей любимой. И мне хотелось забыть обо всем на свете. Я ничего не видел и не слышал. Мы танцевали и танцевали.
Через какое-то время Сессилия сказала, что хочет найти отца и узнать до скольки мы здесь останемся. Я кивнул и взяв бокал с шампанским прислонился спиной к высокой колонне, наблюдая за танцующими. Видимо я глубоко погрузился в свои мысли, потому что голос сзади заставил меня вздрогнуть:
- Пока ваша спутница ушла, может быть вы подарите мне один танец?
Обернувшись я увидел высокую стройную женщину, одетую в черный костюм, расшитый серебром. На лице ее была черная кружевная маска, расшитая бриллиантами. Похоже это была черная фея или что-то подобное. По голосу я узнал графиню и поклонившись, предложил свою руку.
В этот момент как раз начался новый танец и мы выйдя в самый центр, начали танцевать.
Через прорези в ее маске я видел ее внимательный взгляд и чтобы разбить неловкость молчания, я начал:
- Спасибо вам за костюмы! Они… очень интересные!
- Пожалуйста! Вам нравиться ваш костюм? – спросила она чуть улыбаясь кончиками накрашенных губ.
- Не знаю… - честно сказал я. – Интересный, вот только я не понял что это за костюм?
Она улыбнулась и сказала:
- Это костюм Любовника смерти.
И в этот момент по правилам танца мы разошлись. Это мне помогло, потому что я был в полном недоумении. «Любовника смерти»? Что это еще за странный персонаж?
Сделав круг и поменяв партнеров, мы опять сошлись. Она смотрела на мою реакцию. Я рассмеялся и сказал:
- Что за странный персонаж этот загадочный Любовник смерти?
Клавдия ответила:
- Это герой легенды. Один очень красивый юноша, в которого влюбилась смерть.
После этих слов она замолчала:
- Ну и? – выжидательно спросил я.
- И он стал ее любовников, хотя любил другую. Кто может отказать смерти?
Откинув голову я громко рассмеялся. Многие на нас обернулась, но мне было плевать.
- Весьма поучительная история! – сказал я, кружа ее в танце. – Странно, что я вам ее навеял.
Графиня улыбнулась, показав свои белые острые зубки:
- Вы также как он красивы!
Танец кончился и я проводил ее до ряда кресел, поцеловал руку и уже хотел уходить, как вдруг она крепко взяла меня за руку и сказала:
- Можно я приду сегодня к тебе?
Я покачал головой:
- Нет! Я люблю Сессилию! – и ушел.
Когда я шел, то чувствовал на спине ее горящий взгляд, который сложно обжигал мои внутренности.

Сессилии все не было и поэтому взяв еще бокал шампанского, я вышел на террасу. Сзади раздался голос, от которого я подпрыгнул:
- Приехал с белой феей, а танцевал с черной! Да ты шутник!
Это был Эшли.
- Черт! – воскликнул я, чуть не облившись шампанским. – Сегодняшний вечер меня доканает!
- У тебя в отличие от меня, личная жизнь бьет ключом! – сказал он, забирая из моих рук бокал и выпивая его. 
- Ага, - сказал я, отворачиваясь, - и все по голове!
Он рассмеялся и наклонившись ко мне сказал прямо в ухо:
- Сегодня мы останемся здесь ночевать. Предлагаю, еще раз сходить и проверить подвал!
Я уставился на него как на городского сумасшедшего.
- Ты спятил?! Если нас поймают, граф прикажет нас четвертовать! – я ткнул в сторону подвала. – Мне того раза вполне хватило!
Форест грустно усмехнулся:
- Граф уже и так меня подозревает. Я ездил с ними на пробную охоту и не смог выследить кабана! Еще немного и мне конец!
- И мне вместе с тобой!
Эшли сделал мне знак говорить тише, хотя здесь мы были одни.
- Не кипятись так! В тот раз, в комнате перед тем как полетели летучие мыши я видел что-то.
- Что? – уже тихо спросил я.
Он пожал плечами:
- Не знаю, какие-то странные ящики.
Я ожидал продолжения, но его не было.
- Странные ящики? Вот уж действительно странно, ящики в подвале?
- Нет, ты не понял! – сказал он, опять призывая меня говорить тише. – Они были похожи на гробы.
Я задумался:
- Может тебе в темноте показалось?
Эшли покачал головой:
- Нет, черт меня подери! Это были гробы, чтоб мне с места не встать!
- Зачем им гробы? – подумал я вслух. – Может это просто пустые гробы, которые там уже лет триста или пятьдесят стоят. Этому же замку хрен знает сколько лет, и вряд ли каждый хозяин обыскивал эти пыльные пустые подвалы.
- Может, - согласился он. – Но я чувствую, что тут что-то не так! Нам нужно все еще раз проверить!
Я молчал и он продолжил:
- Сейчас здесь много гостей и всем будет не до нас. Ночью мы тихо проверим комнату в подвале и вернемся, как ни в чем не бывало.
- Хорошо, - тихо сказал я. – Мы проверим, и быстро вернемся. И если ты еще раз меня позовешь в этот чертов подвал, я за себя не отвечаю.
Чтобы было доходчивее, я показал ему кулак. Он положил на него руку, улыбаясь:
- Идет!
И мы разошлись. Из-за одной из колон за нами наблюдал высокий крупный человек, одетый в костюм палача. Если бы уходя, я хоть на секунду повернулся, то наверняка заметил бы его и может быть даже узнал. А особенно меня бы заинтересовали его глаза, которые стали похожи на глаза зверя, готового совершить прыжок на добычу. Но в тот момент я, к сожалению, думал о своем…



Когда я вернулся в зал, то ко мне подошел человек в костюме мага, но выглядел костюм очень бутафорским и даже каким-то шутовским. В нем я узнал Шапре.
- Как ваши дела, доктор? – тихо спросил я, оборачиваясь вокруг и проверяя никто ли нас не слышит.
Он поправил свой колпак и сдавленно произнес:
- Мне кажется, что они начали о чем-то догадываться. Граф не заходил ко мне, хотя обещал.
Я отхлебнул шампанского и сказал пытаясь его успокоить:
- Возможно он был просто занят подготовкой предстоящего бала.
Шапре кивнул:
- Возможно… А возможно и нет.
- Вы когда-нибудь были в подвале замка? – внезапно спросил я.
Он вытаращил на меня глаза и сказал:
- Нет… Но один раз я пытался туда попасть.
- И что же было дальше?
- Как только я спустился вниз, оттуда навстречу мне вышел повар графа и перегородил мне дорогу. Он сказал что в подвале он хранит запасы провизии и не разрешает никому там шастать.
Доктор нахохлился, отчего его колпак чуть слез на глаза, сделав его вид еще более комичным:
- Представляете! Так и сказал «шастать»!
- И что же вы? – перебил его я.
- А что я? Я пошел к себе, сказав что ошибся дверью.
Я кивнул и вспомнив спросил:
- Вы сказали кому-то что больны?
- Да. Я видел графиню и сказал что очень плохо себя чувствую. По-моему она мне не очень поверила.
- Так какого черта вы приперлись на этот маскарад? – зашипел я. – Зачем привлекать к себе внимание?
Он сделал мне жест говорить тише, так как возле нас было много народу:
- Я хотел сказать об одной важной вещи. Вчера случайно проходя мимо одной из закрытых комнат замка, я не удержался и посмотрел внутрь. Там я обнаружил…
В этот момент к нам подошла графиня и насмешливо спросила:
- Я вижу вам лучше, господин доктор.
Под ее пристальным взглядом он весь как будто сжался и промямлил:
- Самочувствие ужасное, но мне ужасно надоело одиночество…
Клавдия улыбнулась кончиками губ:
- Я вижу вы надели костюм который я вам прислала. Он вам очень идет.
Смотря на дурацкий костюм Шапре я думал о том зачем она все это делает и в какую игру играет. Эти костюмы явно о чем-то говорят. Что она хотела сказать?
И тут меня снова нашла Сессилия и не стесняясь остальных увлекла танцевать. Было очень весело и я даже забыл о предстоящем разговоре и о том, что ночью обещал Эшли сходить с ним в подвал. Бал закончился уже далеко за полночь и пьяные гости устало расходились по своим комнатам. Я проводил Сессилию до лестнице и она утянула меня под нее:
- Эдуард, мне нужно тебе что-то сказать!
Я смеясь зашел за ней в полумрак лестницы:
- Что, моя любимая? – я неловко поцеловал ее и в темноте попал в нос. Это было так забавно, что я рассмеялся.
Она хихикнула вслед за мной, но все же сжала мою руку:
- Я хочу, чтобы ты был серьезным!
- Серьезнее меня никого нет! – пьяно пошатываясь, сказал я ей.
Сессилия наклонилась ко мне и тихо сказала:
- Эдуард, у нас будет ребенок!
В этот момент возле лестницы прошла пьяная компания дворян, которые громко смеялись пытаясь приставать к одной служанке.
Не расслышав что она сказала, я спросил:
- Прости, что?
Она сказала уже громче:
- Я беременна! – ее голос звенел в пыльном закутке, сквозь просветы в лестнице проникал свет, отражаясь в ее напряженных глазах.
Сказать что я был растерян, это значит не сказать ничего. Одно дело ехать на новые земли и минимум средств с молодой женой, другое дело семьей с маленьким грудным ребенком. Но показывать ей свой страх я не стал. Вместо этого, я обнял ее и сказал:
- Я очень этому рад! – и привлек ее к себе. Я слышал как бешено бьется ее сердце и услышал ее всхипы.
- Что с тобой? – спросил я, пытаясь заглянуть ей в глаза.
Сессилия вытерла слезы и сказала:
- Ничего, просто боялась, что ты передумаешь. Да еще и про семейное проклятие вспомнила.
Погладив ее по щеке я сказал:
- Все будет хорошо, детка!
Сам же я так в тот момент не думал.


Придя в свою комнату, я закрыл дверь на замок и прямо в одежде повалился на кровать. Я чувствовал, что мне нужно поспать. Сны были беспокойные и под утро мне опять приснился сон, в котором я бегу за девушкой по полю. Странно, но на этот раз мне на встречу попался Эшли. Он также как и другие встал на моем пути, пытаясь не пустить к девушке. Пытаясь его отодвинуть, я проснулся.
Было уже не совсем рано, так как солнце из-за штор. Я сразу вспомнил про свое обещание сходить с Эшли в подвал, и на миг испытал чувство вины. Даже если он мне ночью и стучал, то я точно ничего не слышал, потому что спал как убитый.
Когда я спустился вниз, в большой зале был накрыт длинный стол и часть гостей уже встала и они завтракали. В центре стола сидел граф, лениво на всех поглядывая. Он в отличие от остальных выглядел не таким помятым. Графини не было.
За столом я заметил Сессилию и Лукаса. Эшли не было видно и я подумал, что он наверняка спит, ведь он еще полночи ходил по замковому подвалу.
Одна из присутствующих подвыпивших дам обратилась к графу жеманно поглядывая на него:
- Граф, а когда будет то, ради чего мы все притащились в такую глушь? И где чудовище и жертвы?
Сидящие за столом пришли в движении. Я подумал о том, что хорошо, что Форест не вышел с утра.
Граф ей улыбаясь ответил:
- Помилуйте, баронесса Невелье, какие жертвы? У нас все тихо и чинно! Вы же видели, что ведьма умерла. Теперь все вернулось на круги своя!
Услышав, как он упомянул Хельгу, я под столом сжал кулаки, но сделал вид что спокоен. Однако, глаза графа впились в меня:
- Как вы спали, Эдуард? – спросил он развалясь на стуле с высокой резной спинкой.
- Прекрасно, - не моргнув глазом соврал я, - пытаясь прожевать остывшее мясо цыпленка.
- Ночами больше не мучил лунатизм? Ни где не бродили?
Все вокруг засмеялись, общество пришло в движении. Справа и слава от меня начали переговариваться, показывая на меня пальцем как на диковинное создание.
- Нет, - сказал я. – Мне кажется, я спал крепко!
Спокойствие давалось мне тяжело. Что-то во всей это ситуации настораживало, а что я понять не мог. К тому же, после выпитого шампанского голова просто раскалывалась.
Граф обратился к присутствующим:
- После смерти ведьмы, про чудовище больше не было слышно, но все же завтра мы попробуем поохотиться!
Все одобрительно загудели, поднимая бокалы за графа.
Дальше завтрак был ничем не примечательным. Но когда он закончился, я испытал облегчение. Ко мне подошел Лукас и сказал, что карета готова и мы скоро отправляемся. Я кивнул и пошел искать Эшли, однако его нигде не было видно. В его комнате кровать была не разобрана и я понял, что он сегодня не спал. Предчувствуя неладное, я начал обходить замок.
Мне навстречу попалась Сессилия, которая сказала, что видела, как вчера Форест уходил с какой-то женщиной. Но лица женщины она не видела. Про себя я посмеялся, подумал, что хитрый лис только жаловался на отсутствие любви, а сам не упускал удобного случая. Вот и сейчас увидев возможность провести ночь с красоткой, забыл про наш уговор.
Карета была подана и нам не оставалось ничего иного как поехать домой. Лукас сказал, что когда Форест проснется, то возьмет одну из лошадей графа и сам вернется домой.
Но ни к вечеру, ни к завтрашнему утру, Форест не появился. Нолт посмеивался что тот «загулял». Меня же одолевали дурные предчувствия. Но как теперь проверить, спускался ли Эшли в подвал или нет?
Я поехал в замок, чтобы узнать про Фореста, но слуги меня не пустили, сказав что граф с гостями на охоте. Я надеялся, что вместе с ними сейчас Эшли. Но когда я скакал обратно, я видел как они выезжали из леса и Фореста там не было.
Подъехав к графу, я сказал, что распорядитель охоты пропал и спросил что делать. Граф громко посмеялся и обращаясь к гостям сказал:
- То же мне удивление, знаменитый на весь Лондон пьяница уже второй день не показывается. Скорее всего он где-нибудь на сеновале с бутылкой в одной руке и красоткой в другой.
Гости принялись смеяться, говоря про Фореста шутки, которые в приличном обществе не рассказывают.
Мне не оставалось ничего иного как молчать. Все поехали в сторону замка и я попытался присоединиться ко всем. Но уже возле замка. Граф чуть отстав от остальных сказал:
-  Я доволен вашей работой. Деньги и премию вы сегодня получили у Нолта, - затем пристально посмотрев на меня, он сказал. – Послушайте моего совета?
- Конечно, - сказал я, глядя ему в глаза.
- Уезжайте и поскорее! – сказал он и развернув своего коня догнал гостей. Я так понял, приглашения мне не дождаться и развернувшись поехал в дом Нолта, думая над словами графа.



Дома от Нолта я получил оставшиеся деньги и довольно солидную прибавку. Этих денег нам с Сессилией вполне хватит на первое время. Но я не мог вот так просто уехать не зная что случилось с Эшли и не выполнив свое обещание помочь ему поймать чудовище.
Нолт поддержал графа, сказал что возможно Форест просто запил. Я слушал его, и думал о том, что он просто не знает, что Форест на самом деле – это Эшли и тот чаше всего просто делал вид что пьет, но практически не брал ничего в рот. К сожалению, рассказать это пусть даже Лукасу я не мог. Оставалось рассчитывать только на себя.
К тому же, я обещал себе и Эшли помочь с чудовищем. Вечером я принял отчаянное решение – ночью пробраться в замок со стороны подвала, точнее из того места, откуда мы с Эшлы выбрались и попробовать найти его там. Возможно, он там заблудился, или же его случайно заперли. Это мероприятие было очень опасным, но иначе я не мог. Я должен был во всем разобраться.
Ночью я тихо вывел из конюшни свою лошадь, предварительно обвязав ноги тряпкой и взяв ее под уздцы, вывел наружу дома, тихо прикрыв за собой калитку. В небе сияла луна и вокруг было видно далеко. Я пытался отогнать от себя мысль, что сейчас где-то нам, может быть совсем неподалеку рыщет чудовище, ища свои кровавые жертвы.
Отругав себя за дурные мысли, я сел на коня и поскакал в сторону замка. Коня я привязывать не стал, с тоской думая о том, что когда вернусь, его могут уже задрать волки или тоже чудовище. Для вылазки я одел удобные мягкие сапоги и теплую куртку. За моей спиной висела котомка, в которой я на всякий случай взял заряженный арбалет, немного еды и воды.
Идя по знакомой узкой каменистой дорожке, я старался не смотреть по сторонам. Мне нужно было как можно скорее попасть внутрь и все проверить. Затем я должен был вернуться еще до рассвета, потому что потом встанут слуги Нолта и у всех появятся ненужные вопросы. Рассказывать тайну Нолта я не собирался. Так что, лучше избежать излишнего любопытства.
Примерно за час я наконец забрался на то место, откуда был выход из подземелья. Посмотрев вниз у меня закружилась голова. Там была глубокая пропасть, в которую при каждом моем шаге катились мелкие камушки.
Зайдя внутрь, я достал факел и при помощи огнива беспрестанно матерясь зажег его. Стены на входе замерзли и теперь свет моего факела отражался от стен, зрительно делая проход шире.
В последний раз, я помнил что мы бежали наугад, а также то, что при беге мы держались правой стороны. Следовательно, мне нужно было постараться вернуться на место откуда мы начинали и умудриться здесь не заблудиться.
Про себя я молил Бога о том, чтобы Эшли был жив, а в перерывах между молитвами давал слово, что если он жив и все это время где-то гулял, свернуть ему шею.
Я шел как мне казалось очень долго. И когда я уже начал думать о том, что заблудился, и в этот момент вышел в то помещение, где мы с Эшли видели странные запертые комнаты.
Вспомнив про слова Эшли, я заглянул в замочную скважину и посмотрел внутрь помещений. Они оказались незапертыми и свет от моей лампы выхватил несколько стоящих на возвышениях гробах. Стараясь ступать как можно тише, я зашел внутрь и подойдя к ним начал тихо открывать крышки, заглядывая внутрь. Но внутри было пусто. Внутренняя обивка гробов была очень как мне показалось старой и местами совсем вытертой. Некогда красивый белоснежный шелк выцвел и стал грязно-серого цвета.
Когда я уже собирался уходить, в что-то темное в углу привлекло мое внимание. Сначала мне показалось, что это набросанные тряпки, но когда я подошел ближе, то увиденное заставило меня похолодеть от страха, отчего мои руки затряслись. При этом свет от лампы запрыгал по стенам, создавая иллюзию движения каких-то неведомых существ, которые забились в диких плясках.
На полу неестественно вывернув руки, весь в ранах и запекшейся крови лежал Эшли. Его поза однозначно говорила о том, что он мертв, однако, я перевернул его и стал прислушиваться к дыханию. Дыхания не было. Его некогда молодое лицо приобрело серо-пепельный оттенок, а на разбитых губах запеклась кровь, образуя уродливую бурую корку.
Не смотря на то, что я видел что он уже мертв, я потряс его за плечо и громко воскликнул:
- Эшли! Эшли! – мне казалось, что так его можно пробудить ото сна.
Но он оставался недвижимым. Застыв над его телом, я думал что мне с ним делать. И внезапно, в этот момент глаза Эшли открылись и он попытался всмотреться в мое лицо.
Это было так неожиданно, что я закричал:
- Эшли, это я Эдуард!
Он беззвучно пошевелил губами пытаясь мне что-то сказать, но звуков слышно не было. Поэтому я поднес свое ухо очень близко к его губам, из которых сначала вылетали нечленообразные звуки. При этом, из уголка рта поползла тонкая струйка крови.
- Я тебя не понимаю! – в отчаянье воскликнул я.
Эшли кашлянул. Изо рта пошла кровавая пена и мне пришлось выше приподнять его голову. Наконец, он произнес:
- Чудовище… Оно не…
И замолк. Его глаза закрылись и держа его тело, я почувствовал последний выход, который бывает у человека, когда тот умирает. Сам не зная почему, я наклонился к нему и горько заплакал. Видимо, в последнее время, в моей жизни было слишком много смертей…



Я не мог признаться графу в том, что ночью тайно проник в его дом. Кроме того, я начал подозревать, что история с чудовищем как-то связана с этим мрачным замком и следовательно с его обитателями. Также я не хотел, чтобы тайна Эшли открылась, пусть и после смерти. Поэтому его тело я завернул в плащ и вынес из замка.
Никому ничего не говоря, я заложил тело камнями у подножья замка со стороны леса. Про себя я прочитал молитву и пообещал Эшли закончить наше дело. Хотя идей у меня почти никаких не было.
Тем временем на небе уже стали появляться первые признаки приближающейся зари. И хоть вокруг было темно, тем не менее, возле горизонта уже обозначилась тонкая серая полоска. Это значит, что мне нужно было спешить. К счастью, за время моего отсутствия с лошадью ничего не случилось и она отозвалась на мой свист.
Я еще раз обвязал ее копыта тряпками и мы поскакали домой. Слыша как ее копыта ударяясь по снегу издают глухой звук, я понял как мне действовать дальше.


На следующий день я проспал до обеда. Пару раз меня пытались будить, а потом махнули рукой и дали поспать. Это было для меня необходимым. Сегодня ночью я потерял друга и мой воспаленный мозг работал даже во сне, рисуя мне страшные картины ночи в замке. Я видел как я в полной тишине несу тело Эшли, а тем временем из-за углов за мной наблюдают красные горящие глаза. Казалось, они были повсюду. Я смотрел вокруг и никого не видел, но стоило мне отвернуться, как сзади эти глаза продолжали наблюдать за мной.
Но потом, я уже глубоко уснул и если мне что-то и снилось, то я не помню.
К обеду я вышел поздно и стол уже был убран. Тем не менее, мне по дороге встретился Лукас, который справился о моем здоровье. Я ему соврал, что простыл и чувствовал себя очень плохо, но теперь выспался и мне полегчало. Он ко мне принюхивался. Я испугался, что на мне могли остаться запахи из подвала, но потом я понял, что Нолт искал признаки алкоголя, и не найдя их, успокоился и проводил меня в столовую.
Пока я ел, он сел неподалеку и начал говорить:
- С дня пропажи Фореста прошло уже несколько дней. И сегодня я решил организовать его поиски?
Продолжая жевать, я кивнул. Он, видя что я согласен продолжил:
- Я уже позвал крестьян и мы разобьемся на группы, обчешем пространство вокруг замка. Ты с нами?
Я покачал головой:
- Нет, у меня есть дела.
Он очень удивился и даже растерялся, но как это подобает культурному человеку, виду не подал:
- Ты прав! Ты болен и должен отлежаться. Нас будет много и думаю, мы справимся!
Резко встав, он вышел. Я продолжал жевать остывшее мясо, думая о своих сегодняшних действиях. 



Видимо, утром шел снег, так как вокруг все было белым бело. Я решил посмотреть и проверить клетку, поэтому поехал в лес, в сторону дома Хельги. Клетка стояла на том же месте, где мы ее и оставили. Я проверил механизм, все работало как часы. Оставалось назначить день и выполнить данное Хельге и Эшли обещание.
Затем я заехал на могилу Хельги. Вытащив из сумки белый платок, расшитый маками, я аккуратно положил его на могилу:
- Вот, Хельга! Это платок своими руками сделала моя Сессилия. Я обещал подарить тебе новый и я сдержал свое обещание!.. Прости, что не уберег тебя! – задумавшись, я замолчал, а потом продолжил. – Мне предстоит одному поймать это чудовище и шансов у меня мало, но я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы мир избавился от него!
Бросив последний взгляд на могилу, я пошел к своему коню. Теперь мне нужно было дождаться полнолуния. И времени для этого было не так и много.


Вечером уставший Нолт сообщил, что Фореста они так и не нашли. Я пытался его слушать как можно заинтересовеннее, но мой взгляд с потрохами выдавал меня. Мои мысли крутились вокруг клетки. Мне казалось, что я про что-то забыл и что-то не предусмотрел. А что?
- … уже ходили. – Нолт вопросительно посмотрел на меня. – Прости, Эдуард, тебе не интересно как проходили поиски?
- Ну что, ты? – живо отозвался я. – Просто кажется я и правда заболел и у меня температура. Мне пожалуй, стоит прилечь. Оставив их с Сессилией, я пошел в свою комнату. Там я достал чертежи клетки и закрыв замок, принялся заново все проверять. Через час я был без сил. Все было вроде бы верно, если не учитывать то, что второй отсек был значительно меньше. Но что-то было не так.

Той ночью мне не спалось. Мне казалось, что в комнате очень душно и я подошел к окну, уставившись в белое заснеженное пространство. Было очень красиво. Месяц заливал белое поле, делая его серебряным и гладким. Лишь вдали, была видна темная кромка леса, которая была похожей на неровно проведенную линию.
Внезапно, мой взгляд привлекла одинокая фигура в черном плаще. С удивлением, я понял, что это стоит графиня. И хоть до нее было очень далеко, тем не менее, мне показалось, что я вижу ее как вблизи. Ее лицо было прекрасным в лунном неярком свете. Высокий лоб обрамляли длинные темные волосы, спускавшиеся до талии. Губы были приоткрыты в легкой то ли улыбке, то ли усмешке.
Я замер наверху не зная что делать. Она хотела открыть калитку, как далеко из леса, послышался протяжный волчий вой. Клавдия остановилась и как мне показалось, зло топнув, пошла куда-то в сторону.
Одевшись, я выбежал из дома, но ее уже нигде не было. Ходя вокруг калитки, я не увидел ничьих следов. Про себя я подумал, что похоже у меня не на шутку разыгралось воображение. Зайдя в комнату я поежился от холода и лег спать.

Все свое время, я проводил рядом с Сессилией и был очень счастлив. На какое-то время мне даже забылось о предстоящем деле и я был всего лишь счастливым молодоженом.
Сессилия также была счастлива и я все чаще и чаще слыша ее звонкий смех, думал о том, что я самый счастливый сукин сын на Земле. Нолт глядя на нас тоже улыбался и был рад видеть свою дочь, которая встретила человека о котором мечтала. Хотя я решительно не понимал, что она во мне нашла. На этот вопрос, она смеялась еще громче и говорила: «Уж точно не деньги!». Я начинал ее кружить и смеялся в ответ.
Это было лучшее время!


Но потом, я стал замечать, что каждую ночь, половинка луны становиться все больше и больше. И тогда меня охватывал страх и отчаянье. «Почему? Почему все не может быть хорошо?» - спрашивал я сам себя. И время текло быстрее, чем я думал.
Полнолуние должно было случиться через пару дней и ждать больше было нельзя. Я сказал Нолту с Сессилией, что поеду в город, чтобы купить подарки к свадьбе. Нолт порывался сопровождать его, но я смог его отговорить от этого.
В одно утро я собрался и уже стал садиться на коня, когда в окне второго этажа увидел силуэт Сессилии. Она стояла с распущенными волосами, немного сонная и от этого очень красивая. С замиранием сердца я подумал о том, что под сердцем она носит моего ребенка, возможно того, который так и не узнает своего отца…
Помахав рукой ей на прощанье, я поехал.


Мне пришлось сделать солидный крюк, чтобы вернуться и поехать к дому Хельги, где мне предстояло провести несколько дней. Дорогу я выбирал по обочине леса, чтобы меня никто не заметил, временами, я сворачивал в лес и какое-то время вез коня под узцы. Затем случайные прохожие проходили мимо и я снова выезжал на дорогу. Это отняло много времени, но в обед, я был на месте.
В ее доме все осталось так, как было на момент моего ухода. Я принес дрова и растопил печь. Затем я вытащил свои вещи, а сам пошел на охоту, потому что иной пищи не было.
Охотником я был не важным, поэтому до вечера я бродил по лесу. Но судьба улыбнулась мне и я убил пару зайцев.
Когда я приготовил ужин, уже совсем стемнело. Я сидел и чистил оружие, когда услышал, что возле двери кто-то есть. Чьи-то мягкие лапы очень тихо ступали по снегу, но я услышал. Взяв арбалет, я отправился к двери и резко ее распахнул. Прямо передо мной стоял Волк.
Сам не знаю почему, я шире распахнул дверь и сказал:
- Заходи!
Он задумчиво постоял на пороге, потом осторожно ступая зашел внутрь и улегся в углу на своем месте.
Я взял половину жаренного зайца и кинул ее Волку. Он посмотрел на меня, потом на зайца и не притронулся к пище:
- Десерта не будет, - буркнул я и снова принялся за дело.
Работы у меня было много, потому что я забрал все оружие Фореста, которого оказалось не мало. Мне нужно будет приготовиться, чтобы иметь хоть какой-то шанс на выживание.
На улице тем временем поднялся ветер, который с ожесточением бросал снег в стену дома, отчего мне казалось что снаружи кто-то есть и он стонет и просится внутрь. В доме было тихо и я подумал о Хельге. Сколько вот таких вот одиноких вечеров она провела здесь, вдали от людей. Никому не нужная и отвергнутая.
Из задумчивости меня вывел хруст за моей спиной. Повернувшись, я увидел что это Волк отбросив сомнения с аппетитом уплетает моего зайца. Я улыбнулся и сказал:
- Неплохо прожарен, да?
Его глаза в свете очага казались большими и глубокими. Под этим взглядом я почувствовал себя очень неловко и сказал:
- Ты прости, я тебя не поблагодарил за спасение!
Волк словно меня понимая, тряхнул своей большой головой и продолжил грызть вкусное мясо, из которого выступал жирный сок.
Я слишком долго держал свой секрет в себе и теперь, мне хотелось с кем-то поговорить.
- Ты еще не знаешь, - начал я. – Через два дня будет полнолуние и я собираюсь убить чудовище.
Видя его как бы сомневающийся взгляд, я уточнил:
- Ну в смысле, я постараюсь, - я повернулся спиной чтобы не смущаться и продолжил. – Я уже потерял Хельгу и Фореста! Больше этого не должно повториться. Я сделаю все, чтобы отомстить за них и вернуть в эти места заслуженный покой. Люди устали бояться. Они стали пленниками этого места и каждая ночь для многих как последняя. Мы должны все изменить.
И запнувшись уточнил:
- Точнее… я должен!


Со стороны я выглядел наверное полным придурком, но я сидел и долго рассказывал Волку свой план вслух. Так я мог взглянуть на свою затею как бы со стороны. Но чем дальше я рассказывал, тем больше видел в ней огрехов. Мой хитроумный план трещал по швам. Например, оставалось не понятным следующее – как мне одному заманить чудовище? И почему оно должно было побежать именно в нужную мне сторону? Если с Эшли мы могли бы действовать слаженно, то теперь все стало очень сложным. Мне нужен был помощник, но где его взять? Доктор для этого решительно не годился, к тому же его отсутствие привлечет внимание, а мне это было не нужно.
Сначала возникла мысль обратиться к Нолту, но я ее сразу же отбросил. Я не мог рисковать жизнью отца Сессилии. А больше мне обратиться было попросту не к кому. Приходилось рассчитывать только на свои силы. Времени было мало и я решил тренироваться. Следующий день я полностью посвятил стрельбе из арбалета. Сначала мне не удавалось попасть даже в дерево и я жутко злился, но потом я вспомнил свои уроки фехтования и то, что проанализировав свои неудачи, можно устранить недостатки и делать все лучше. Для начала я понял, что тут главная проблема в том, что мне сложно точно прицеливаться и я исправил прицел. Еще в доме Хельги я нашел несколько больших круглых линз с отколотыми краями. Не знаю для чего она их использовала, но я взяв одну их них обнаружил, что она увеличивает объекты. Другая объекты уменьшала. Взяв несколько таких линз, я закрепил их внутри вытянутой деревянной посуды, у которой выдолбил дно. Теперь, при прицеливании из арбалета я видел мишень почти также близко как будто она была на длине вытянутой руки, хотя до нее было порядочно. Это все упростило и стрелять я стал метче. Еще я сделал ручку, которая упиралась мне в грудь, не давала арбалету «ходить». И тогда, почти все мои выстрелы были точны. Помехой еще мог выступать ветер, но его я брать в расчет не стал.
Я пошел на поляну и решил проверить клетку. После того как умер Эшли, я решил что никуда не повезу эту чудовище. Это слишком опасно. Если мне выдастся возможность, я сразу его убью, если нет – то я его сначала поймаю, а потом убью.
Тут выяснилось еще одно неприятное обстоятельство – на морозе замки клетки намертво застревали и когда я пробегал через клетку, они либо не срабатывали, либо срабатывали и тут же примерзали. Всего замка было три и какой из них сработает, а какой нет в нужный момент оставалось загадкой. Больше всего я боялся, что не сработает тот, который между клетками и тогда я фактически останусь с чудовищем в одной клетке. Это будет означать ужасную смерть, от которой меня уже ничто не спасет.
Я смазал замки маслом и отчистил ржавчину, но все же, они срабатывали через раз. Уже был вечер и только возле дальних верхушек гор было видно огромное садящееся красное солнце. Я все еще «колдовал» со своей клеткой. Внезапно, сзади меня раздался треск сучьев, обернувшись я увидел, что на поляну вышел белый Волк. Сзади него из-за лап высоких елей стали выходить остальные волки. Их было около пятидесяти. Они производили жуткое впечатление. В свете садящегося солнца, их глаза казались горящими и красными, но у меня страха не было.
Волк вышел вперед и посмотрел мне в глаза. Внезапно, в моем мозгу словно прозвучали слова: «Мы пришли помочь тебе!». Я пошатнулся и схватившись за голову удивленно уставился на Волка. Он подошел ближе и за ним вышли из-за деревьев остальные волки. В моей голове вновь зазвучали слова: «Это чудовище убило Хельгу, которая была всем нам словно мать. Еще оно лишает нас добычи. С тех пор, как оно здесь появилось, в лесу пищи стало мало и многие из нашей стаи начали голодать. В поисках нужной пищи, мы вынуждены уходить дальше в лес, а там уже другие стаи, с которыми у нас идут схватки не на жизнь, а на смерть. Мы поможем тебе, а ты нам!».
Я обернулся вокруг. Сзади меня на снегу сидели и лежали волки. Их шкуры большей частью были серные, но были и черные, и со светлыми белыми пятнами. Из-за спины Волка вышла большая черная волчица и села рядом. Я понял, что она его самка. Она была почти такая же крупная как он, с гладкой и пушистой черной шерстью и большими желтыми глазами.
Обернувшись, я крикнул подняв вверх арбалет:
- Мы загоним его сюда и убьем! Завтра ночью останется либо он, либо мы!
Вокруг меня, подняв морды вверх, завыли волки и в их вое мне слышалось не жалобная песня, а брошенный воинственный клич, который отражаясь от толстых стволов высоких деревьев далеко разнесся по округе.

На следующий день, я опять тренировался. Ближе к вечеру на поляну один за другим стали приходить волки. Они молча взирали, как я стреляю из арбалета.
Наконец, солнце стало садиться. На поляну пришел Волк с волчицей. В голове прозвучало:
- Ты должен что-то увидеть!
И они побежали впереди меня. Я отвязал своего коня, который сначала испуганно шевелил ушами, но затем успокоился и мы куда-то поехали. Если бы ночью мне встретился случайный прохожий, то вполне возможно, меня бы обвинили в колдовстве и еще бог знает в чем еще. Я скакал на своем черном коне, а вокруг меня бежала огромная волчья стая.
Когда мы уже были близко, я понял, что мы направляемся к замку. Уже издалека я увидел его высокие шпили устремленные в небо. Волки остановились возле кромки леса. Оттуда нам было хорошо виден сам замок, но из замка мы оставались незамеченными.
Я спустился с коня и встал рядом с Волком, в голове зазвучал его голос:
- Ты многое не знаешь и я хочу открыть тебе всю правду. Зло таится в этом замке. Чудовище в наших краях не единственное.
Удивленно посмотрев на Волка, я опять взглянул на замок и теперь он мне показался как никогда зловещим.
- Чудовище, - продолжил Волк. – Это на самом деле оборотень, который днем ходит в образе человека, а ночами в полнолуние превращается в монстра. Но это еще не все, в замке живут вампиры.
Я хотел уже рассмеяться. Что за детский бред! Вампиры! В наше-то время! Люди уже научились делать кареты и мельницы, а тут какие-то древние глупые легенды.
Но Волк продолжил:
- Это случилось год назад. В наши земли приехал человек, который купил маленький дом и незаметно жил никого не беспокоя. Днем он нанимался на работу, а ночами начиналась другая жизнь. Этого человека звали Гюнтер Шверт.
Я ахнул:
- Повар графа!
В голове всплыл образ высокого мужчины с примитивным грубым лицом и непропорционально длинными руками.
Волк как будто кивнул:
- Именно! Все началось незаметно и не сразу. Поэтому убийства не связали с его появлением. Как выяснилось потом, он действовал по приказу графа. После того, как хозяева замка пропали, эти земли уже никто не хотел покупать, так как место стало нечистым. И их почти за бесценок выкупили граф с графиней.
- Но зачем им это? Они могли бы себе спокойно жить в Лондоне?
- Граф с графиней, двряне, а также несколько их слуг – вампиры. А как известно, они не любят яркий свет. Поэтому они перебрались в Лондон. Но в Лондоне стали в последнее время происходить очень странные убийства. И хоть смерть проституток никто бы не стал связывать с этой уважаемой фамилией, но ситуация усложнилась еще тем, что в Лондоне, во дворце есть своя когорта вампиров. Многие из них очень влиятельные и из уважаемых семей. В последнее время, они были недовольны политикой короля. Вампирам нужны жертвы, а жертвы дает война. Король же, ослабленный войнами, решил сделать передышку и ведет тихий образ жизни.
Вампиры этим очень недовольны. Их обществом было принято решение свергнуть короля и взять власть в свои руки, но для этого они должны подготовится. Теперь как ты понимаешь, многие из приехавших сюда дворян, приехали не только для развлечений. Они вдали от посторонних ушей, разрабатывают стратегию по свержению короля и к власти придет их ставленник. И ставленником будет граф!
- Но он же не англичанин! И в нем нет королевской крови! – воскликнул я.
- Не англичанин да, но королевская кровь в нем течет, хотя она и разбавленная! Сам Папа обещал ему поддержку.
Видя мой недоуменный взгляд, Волк как мне показалось усмехнулся и сказал:
- Это миф, что вампиры бояться креста и церкви! Некоторые из них служат в церкви и имеют высокие посты.
Я не стал даже спрашивать является ли Папа одним из них. У меня итак голова шла кругом. Казалось, весь мир в одночасье перевернулся:
- Теперь все становится на свои места! Они покупают замок и одном из самых «сырых» и несолнечных мест, после Лондона. Для этого они подсылают своего слугу, который сделает месту дурную славу. Тогда, когда они приедут сюда сами, никто не свяжет происходящие смерти с их присутствием. Хотя, Эшли мне говорил, что смерти как-то отличаются… Я сейчас вспоминаю труп девочки на болоте. Она была очень бледная, как будто у нее слили кровь. У других же жертв, были глубокие раны от когтей…. И еще эти опыты с сохранением крови в плотно закрытых емкостях.
Ну ладно, идем дальше. В Ирландии они готовят план свержения. Заодно, здесь они могут отдохнуть, поохотиться и набраться сил. В этих глухих местах, они могут жить свободно, никто им не помешает!
Дальше я задумался, но видимо я говорил все вслух:
- Но король, я думаю обо всем догадывается. Не зря же, он нанял Эшли. Потому что не доверял никому из придворных ищеек. Любой из них мог оказаться на стороне врага. Теперь, моя задача – выжить в поединке и по возможности предупредить короля… А Хельга про это все знала?
Волк посмотрел мне в глаза у я услышал:
- Знала. Но что она могла сделать в одиночестве? Да и кто бы поверил россказням изгоя живущего в лесу про дворцовый переворот и про знатных вампиров?
- А как она это узнала? – с удивлением спросил я.
- У нее был дар и она могла видеть прошлое и будущее. Такой дар дается людям за отшельничество. Когда все земное не мешает, для сознания нет границ. Человек получает доступ к бесконечным знаниям, которые он может черпать столько, сколько у него есть для этого сил. Хельга все знала, но поделиться с этим ей было не с кем.
- Но как же я!? – мой голос сел от обиды. – Я же был рядом! И она видела, что я ищу ответы. Почему она мне их не дала? Хотя… - тут я вспомнил как она что-то хотела мне сказать когда уходила.
Волк мотнул головой:
- Она понимала, что в одиночку тебе не справиться. Кроме того, она до последнего надеялась, что закончив работу ты уедешь и будешь далеко от зла и неприятностей, - и помолчав. – Хельга тебя полюбила, хотя она никогда бы в этом не призналась! У нее не было своих детей, поэтому в тебе она видела частицу того, что могло бы принадлежать ей, не изгони ее общество.
У меня к горлу подкатил комок и я помолчал, осмысливая сказанное.
Только теперь, я нашел ответ на вопрос что мне хотел сказать Эшли. Он начал фразу: «Чудовище… Оно не…», а закончить ее нужно было «одно».
Волк молчал. Я сел на коня и поехал домой. Завтрашняя ночь будет очень трудной и нам нужно было отдохнуть и набраться сил.


Следующий день я собирался проспать, но как я не старался. Уснуть днем мне не удалось. То птицы пели слишком громко, то ветер стучал в окна. Временами я вроде бы забывался, но потом снова разлеплял глаза и чувствовал ломоту во всем теле. И хоть я очень боялся, но тем не менее это был не страх. Это было какое-то предчувствие. Предчувствие того, что надвигаются события, которые я не в силах изменить. Меня съедало внутреннее беспокойство, как будто что-то страшное должно было случиться, и я чувствовал как беда словно липкий туман наплывает на меня, пытаясь подчинить себе, лишить сил и воли к жизни.
Встав и походив по хижине, я нашел пучок трав, которыми лечила меня Хельга. Она говорила, что эти травы для укрепления духа. А сейчас мне это было просто необходимо.
Выпив горький отвар, от которого я раньше страшно морщился, я уже нашел его вкус не таким противным. Я почувствовал, как по жилам быстрее побежала кровь и голова прояснилась. Сев за стол, я начал чистить оружие. Особое внимание я уделил длинному клинку Эшли, так как может статься, что схватка будет проходить на близком расстоянии. А еще, в первый раз за долгие годы, я молился. Я просил Бога дать мне силы справиться с этой напастью и выйти из поединка живым.


Ночь подкралась незаметно, хотя ее я ждал целый день. Но теперь, мне казалось, что все происходит как-то очень уж быстро. Я покормил свою лошадь и дал ей немного воды. Я не хотел рисковать ею, поэтому сделал узел на ее уздечке легким на случай если я умру. Она сможет развязаться и вернуться в дом Лукаса и Сессилии. Тогда они поймут, что со мной что-то случилось!
Волков нигде не было видно и я пошел в сторону поляны. Сегодня я оделся легко, потому что подозревал, что бегать мне придется не мало.
На поляне меня ждал один Волк. В моем мозгу прозвучали фразы:
- Оно уже вышло на охоту и я чую его. Он также чувствует нас – волков, поэтому до того, как начнется наш план, мы не можем собираться вместе. Ты должен себя ранить, тогда он учует кровь и будет здесь.
Я кивнул и без лишних вопросов порезал себе левую ладонь, которую тут же словно обожгло огнем и на белый снег начала капать темная кровь.
Волк кивнул:
- Скоро оно тебя почует, но запах металла его пугает и ты должен уйти далеко от клетки. Когда ты его услышать, поворачивайся и беги сюда. Мы будем неподалеку, но прийти быстро на помощь не сможем.
Я вытащив платок, перевязал руку и пошел в сторону леса.


Если бы не выпавший снег, то в лесу было бы очень темно. Кроме того, ночью между черных высоких стволов деревьев плыл густой туман. Он тяжело стелился по земле, скрывая в ней выемки и корни деревьев. Я с тоской подумал о том, что бежать в данных условиях будет очень сложно. И если меня и не поймает чудовище, то шансов упасть и сломать себе шею хоть отбавляй!
Не заметив сам, я зашел далеко. Через какое-то время, мне даже начало казаться, что Волк что-то перепутал и чудовище ушло дальше, но потом, я услышал страшный треск ломаемых на морозе веток. Треск был еще очень далеко, но судя по звуку, чудовище очень быстро приближалось. В голове сразу всплыла ту ночь, когда мы с Эшли убегали от этого огромного монстра. Мои ноги сами понесли меня.
Проблема была в том, что я ушел на значительное расстояние от клетки и теперь бежать мне было весьма далеко. К тому же, на лес опустилась ночь и я испугался, что могу в темноте что-то напутать и выбрать не ту дорогу. По спине меня бил висящий арбалет, но я бежал и бежал.
Звуки монстра были все ближе. Временами я слышал его яростное рычание, от которого у меня холодело нутро. Через какое-то время, я заметил пару волков, которые бежали сбоку от меня. Затем один из них выбрался вперед. Я понял, что он будет мне указывать дорогу. Слава Богу, сбиться с пути мне пока не грозило. Насколько это возможно я ускорил свой бег.
Несколько раз я спотыкался и один раз упал, но я быстро вскакивал на ноги и бежал дальше. Куртку я порвал об деревья и чувствовал что мое лицо исцарапано жесткими сучьями деревьев. Я ощущал, как у меня по щеке стекала струйка горячей красной крови. Похоже, чудовище тоже ощущало эту кровь. Оно издавало звуки похожие на вой. Я слышал, как сзади гулко по земле били его бегущие лапы, но не оборачивался.
Недалеко от меня уже бежало много волков, часть из них была сзади чудовища, мы загоняли его к поляне.
Скоро я понял, что до поляны осталось не так уж и не далеко. Я чувствовал страшную усталость и мои ноги болели, а расцарапано тело кровоточило, но я словно смазанный механизм продолжал свой путь.
Внезапно, моя нога зацепилась за торчащий из земли перевитый большой корень. Не удержав равновесие, я пролетел несколько метров и тяжело упал, разодрав руки. Обернувшись, я увидел, что меня от чудовища отделяет не больше двадцати метров.
Оно поняв, что добыча уже рядом, издало радостный рык. Я видел его мохнатое большое тело и горящие огнем красные глаза. Это был конец!
Но внезапно, на него со всех сторон начали нападать волки. Они были значительно меньше его и он из легко их раскидывал. Я видел, как его глубокие когти легко вспарывали их тела, но волки яростно бросались, рыча и чувствуя собственную смерть. Снег вокруг чудовища окрасился в красный цвет.
Собравшись с силами, я встал и побежал, хотя нога ужасно болела. Сзади слышался вой и рычание, но я понимал, что долго сдерживать его волки не смогут.
Я выбежал на поляну и немного сбавил темп. До клетки оставалось не далеко. Сзади приближалось чудовище. Внезапно, я выронил колчан со стрелами. Остановившись чтобы взять его, я наклонился и только тут понял, что чудовище ближе чем я думал. Единственное, что я успел неосознанно сделать, это быстро присесть. Оно совершило большой прыжок и оказалось впереди меня. Путь к клетке был отрезан. Применить бы арбалет я не успел, так как он находился очень близко.
Но тут опять подоспели волки. Я заметил что их осталось уже не больше пятнадцати. Волк был ранен и его белоснежная шерсть местами окрасилась в алый цвет. Я видел на его спине пару глубоких царапин.
Чудовище готовилось совершить свой последний прыжок, как вдруг,  сбоку из-за дерева на него прыгнула черная волчица. Ее морда была оскалена и я видел, как на острых белых клыках выступила пена. Чудовище взмахом лапы откинуло ее.
Что было дальше, я не успел разглядеть, так как воспользовался этим моментом, чтобы его оббежать и устремился к клетке.
И вот она долгожданная клетка. Главное, чтобы все сработало! Я немного сбавил темп, чтобы чудовище успело меня нагнать. Мы должны были забежать в клетку практически одновременно. И это произошло.
Я слышал, как за ним захлопнулся замок и замок закрылся также в отсеке между нами, но вот проблема была в том, что замок, выпускающий меня тоже захлопнулся и я не мог его открыть. Мой отсек был коротким и нас разделяло не больше полуметра.
Чудовище яростно рычала, пытаясь когтями через решетки поймать меня. Я понял, что быстро замок у меня не получится открыть. Поэтому спиной максимально вжался в решетку и вытащил арбалет. Подняв его, я выстрелил и попал чудовищу в плечо.
Оно издало оглушающий вой, обдав меня зловонным запахом из своей пасти и принялось еще яростнее бить по решетке. Я начал бояться, что мы можем просто перевернуться, тогда исход будет неопределенным.
Достав очередную стрелу, я выстрелил и теперь попал ему в грудь. Чудовище захрипело, но сдаваться не собиралось. Стрел у меня больше не было, так как мой колчан валялся неподалеку. И тут я вспомнил про нож Эшли. Достав его, я уличил момент, когда чудовище максимально приблизило свою морду к клетке и воткнул нож ему в глаз по самую рукоятку. Слава Богу, у меня хватило ума быстро отскочить, потому что оно издав вой боли, тяжело завалилось на бок.
Я стоял дрожа, не в силах поверить в то, что сделал это. По моим рукам текла кровь, но я был абсолютно счастлив. Повернувшись, сбоку я увидел стоящего Волка.
- Мы убили его! – крикнул я и пальцем ткнул в сторону чудовища.
Обернувшись я чуть не издал крик. Вместо волосатого тела монстра, в клетке лежало большое тело человека. Он лежал вниз лицом и поэтому кто это я определить не мог. Я знал одно, теперь он мертв!
Провозившись со своим замком, я открыл его и вышел. Я обошел клетку и открыл отсек. Подойдя к человеку я склонился и перевернул его тело. Это был Гюнтер Шверт – любимый повар графа. Огромный как скала.
Я еще долго стоял, не в силах поверить собственным глазам. Это действительно был он. Его непропорциональное обнаженное тело странно смотрелось в этой неестественной позе. Но не смотря на ужасную смерть, у его лице было даже какое-то облегчение и даже что-то похожее на улыбку.
Сзади меня на краю поляны стояли оставшиеся в живых волки. Их было всего двенадцать. Их узкие морды смотрели в сторону. Подойдя, я увидел на снегу труп черной волчицы. Оборотень отбросил ее и она сломала позвоночник об высокое дерево.
Над лесом взошел большой диск ярко-желтой луны. Его отблески серебрили снег, на котором было много убитых и покалеченных волков. Часть снега окрасилось в красный цвет, который в свете луны казался темным.
Волки издали громкий вой. В нем было все и радость победы надо врагом, и скорбь о смерти сородичей, и усталость. Громче всего слышался вой Волка. Сегодня он потерял свою Волчицу и теперь его скорбный голос, далеко разносился по округе.
Я стоял среди них, глядя на кровавый снег и думал об Эшли, Хельге. Слишком много крови!


Остаток ночи и часть следующего дня, я крепко проспал в избушке Хельги. Я даже не встал утром, чтобы подтопить и к обеду в доме стало очень холодно. Я проснулся и поежился. Осмотрев себя, я не нашел глубоких ран, но нога слегка опухла и болела. Ничего, как-нибудь заживет!
Волка нигде не было. Я понимал, что теперь я его вряд ли увижу. Он потерял свою вторую половину и ему сейчас точно не до меня. Но когда я вышел к колодцу, то с удивлением увидел его. Его шерсть была бурой от крови. 
Он стоял чуть поодаль.
Я открыл дверь дома и сказал ему:
- Заходи, я промою твои раны.
В голове я услышал его голос:
- Ты должен ехать домой!
- Но я не могу, я еще не купил подарки! Это вызовет море вопросов. Мне нужно съездить в город и тогда вернуться.
У Волка был грустный и внимательный взгляд:
- Ты должен! Это срочно! К вечеру я буду ждать тебя здесь!
Сказав это он скрылся. Я остался стоять где стоял, нерешительно сжимая несколько поленьев. И тут на меня словно волна накатилось дурное предчувствие. Отбросил дрова в сторону, я побежал к коню.



Я гнал лошадь так, словно за мной неслись демоны. Моя лошадь была уже в мыле, когда мы подъехали к дому Нолта. Уже издали я понял, что там что-то случилось. Вокруг дома было очень много людей, одетых в черные траурные одежды. При моем приближении, многие опускали глаза и тихо расходились. Я увидел графа и графиню, но здороваться было некогда и поэтому я взбежал на крыльцо и рывком открыл дверь.
Внутри дома было сильно натоплено и пахло какими-то благовониями. Сам не знаю почему, я громко крикнул:
- Где она?!
Мой голос с дрожащими нотками странно прозвучал в словно бы затаившейся тишине дома. Из комнаты вышел Нолт. Он постарел и осунулся. Под глазами залегли темные круги, синие губы были сжаты.
- Где она?! – еще раз спросил я, но уже почти шепотом, боясь и одновременно ожидая ответа.
Он молча сделал мне знак рукой следовать за ним. Я зашел в комнату и он закрыл за мной дверь. Лукас тяжело опустился в глубокое кресло, я застыл возле двери.
Не глядя на меня он начал:
- За день до твоего отъезда Сессилия почувствовала недомогание и жаловалась что плохо спала и всю ночь видела кошмары.
Я кивнул:
- Я помню, она говорила, что это из-за того, что у нее возможно дымит камин.
Нолт словно не заметил моих слов и продолжил:
- На следующий день ей стало совсем плохо и она не смогла встать с постели. Мы вызвали доктора графа. Доктор долго ее осматривал, но в конце сказал, что не может определить в чем дело. Она была бледна и жаловалась на слабость и головокружение. Доктор развел руками и выписал ей пилюли, сказав что если ей будет плохо, но срочно его вызывать.
- Но она жива? – тихо спросил я.
Нолт покачал головой и заплакал:
- На утро мы нашли ее мертвой. Ее окно было открыто, как будто она задыхалась.
Лукас встал и знаком показал мне следовать за ним. Мы прошли в дальнюю боковую комнату и открыли дверь.
Там горело много свечей и все же комната казалось темной. В самом центре на длинной скамье стоял гроб, в котором со сложенными на груди руками лежала Сессилия. Ее лицо было спокойно и умиротворенно. Казалось, она спит.
Я взял ее за руку, которая была холоднее чем могильный холод. И тогда я горько зарыдал, упав ей на грудь. Лукас молча вышел и закрыл за собой дверь.


Как проходили похороны я не помню. Казалось, что это был страшный сон, которому не будет конца. На кладбище дул холодный ветер, который подхватывал снег и носил его из стороны в сторону. Церемония прощания была очень краткой. Отец Оливер быстро прочел молитву и все стали расходиться. Остались только я и Нолт.
Мы еще долго стояли и после того как все ушли. Холод в теле не чувствовался, но он словно сковал мою душу. Я не мог говорить, как будто мое горло сжалось до размера игольного ушка. Слез больше не было, но лучше бы я заплакал. Быть может тогда я скинул бы с себя эти оковы ужаса от произошедшего – моя молодая невеста, которая носила моего ребенка, скоропостижно скончалась и я даже не успел с ней проститься.
Затем мы молча вернулись в дом. Слуги накрыли нам стол и тихо разошлись. Мы обедали в полном молчании. Каждый думал о своем. Наконец, Нолт сказал:
- Эдуард, Сессилия умерла, как это и было предсказано в семейном проклятии, но ты мне как сын, так что я хочу чтобы ты остался.
Я покачал головой:
- Спасибо, Лукас! Но я не могу!
Мой голос скрипнув дрогнул и вздохнув воздуха я продолжил:
- Для меня это будет тяжело! Это место хранит слишком много воспоминаний! Мне лучше уехать, чтобы все забыть и начать жить заново.
Он лишь коротко кивнул и тихо сказал:
- Тогда я напишу письмо своему сыну, пусть возвращается и живет со мной.
Я удивленно посмотрел на него:
- Не знал, что у тебя есть сын. Я думал у тебя только одна дочь.
Лукас грустно опустил голову:
- Эдуард, я не идеальный человек. После смерти жены я долгое время чувствовал себя одиноким и потом мне понравилась одна из служанок. Она чем-то напоминала мне мою покойную жену и была очень ласковой. Но через какое-то время, она забеременела и чтобы это скрыть, я дал ей денег и она уехала во Францию, где родила мальчика. Мы с ней временами переписываемся. Они живут в Бордо и она пишет что Люсьен, это мой сын, вырос очень хорошим человеком. Я оплатил его образование и теперь он доктор.
Нолт грустно улыбнулся:
- Таким образом, судьба забрала у меня дочь и дала мне сына. Я напишу им письмо, чтобы они возвращались. Женюсь на Габриэле.
Мне хотелось его поддержать:
- Это правильный поступок! Зря вы не рассказали про все это Сессилии. Она бы поняла.
- Сейчас я тоже так думаю, но тогда все было иначе. Сессилия была крошкой и я отложил этот разговор, а дальше рассказывать про внебрачного сына стало все сложнее и сложнее. Я думал, что вот настанет подходящий момент… Но момент, как это всегда бывает в жизни не настал…
Лукас встал и подошел к окну. Его плечи были опущены и я физически ощущал его боль и скорбь. Подойдя к нему, я крепко его обнял и сказал:
- Лукас, ты мне как отец и я желаю тебе счастья, которое ты заслужил. Ты хороший человек и не должен быть один. Обязательно напиши письмо и верни их. А мне пора ехать.
Он смотрел на меня и я видел как он пострел за эти дни. Вспоминая первую нашу встречу, я припомнил его стать, волю и характер сильного человека. А теперь передо мной был новый Нолт, уставший и одинокий.
Лукас обнял меня и я увидел в его глазах выступившие слезы:
- Иди, Эдуард! Но не забывай меня и хотя бы изредка пиши мне письма!




Собрав свои нехитрые вещи, я поехал в хижину Хельги. Я должен был расспросить Волка о том, что случилось.
Он появился ближе к вечеру. Я сидел возле очага, молча глядя на пляшущее пламя костра.
Волк сел рядом и какое-то время мы сидели молча:
- Я знаю, что это сделал кто-то из них, - сказал я и показал рукой в сторону замка. – Но они за это поплатятся.
В голове прозвучал голос Волка:
- Это сделала Клавдия. Когда я про это узнал было уже поздно. Я не стал говорить тебе перед схваткой про Сессилию.
- Но почему?! – закричал я, схватившись за голову. – Почему ее?
Волк посмотрел на меня и сказал:
- То что я скажу будет звучать странно, но Клавдия в тебя влюбилась, а Сессилия встала на ее пути и она просто устранила ее… Сегодня графиня придет за тобой, чтобы сделать из тебя вампира. И тогда ты навсегда будешь рядом с ней.
От его слов хотелось плакать и смеяться. Это было полное безумие. Но я почему-то даже не сомневался, что это чистая правда. Повернувшись к волку, я спросил:
- Расскажи мне про них, - видя его недоуменный взгляд, я сказал, - Про вампиров? Кто они и почему такими стали?
Волк посмотрел на огонь и сказал:
- Возьми одну из книг, под кроватью.
Я с удивлением залез под кровать и увидел там спрятанные в тряпках различные книги про знахарство, магию и прочие. Одна из книг называлась «Вампиры, оборотни и вурдалаки. Их история и особенности». Открыв ее, я начал смотреть картинки, на которых были изображены жуткие существа с длинными когтями и острыми торчащими зубами.
Волк начал свой рассказ:
- Когда это все началось, никто не знает. Говорят, много веков назад, один из людей был проклят Богом и его душу забрали черные силы. Он начал пить кровь и бояться яркого солнца. Но правда это или нет, уже никто не знает.
С виду вампиры как обычные люди, но на самом деле, они монстры, которые скрываются под людской личиной. Они как звери и постоянно думают о том, как добыть себе пропитание. Убитый нами оборотень помогал им, и временами даже для них охотился. Поэтому они держали его при себе.
- Но они же могут есть и простую пищу, - сказал я. – Я видел!
Волк кивнул:
- Это так! Она не приносит им ни удовольствия, ни насыщения. Они скорее просто вынуждены это делать, чтобы не привлекать к себе пристального внимания. Для всех, они ведут обычную жизнь – они пируют, охотятся, устраивают балы. Но ночью, их суть прорывается и тогда вампиры становятся очень опасными. В темноте они обретают свою силу – у них отличный слух и обоняние. Еще они очень сильные и хитрые. Когда вы в первый раз ходили по подвалу замка графа, они уже все знали, но решили посмотреть что из этого выйдет. Вы вполне могли ничего не найти и успокоится, поэтому они решили вас не трогать. Но потом, интерес к ним стал очень пристальным и они устранили твоего настойчивого друга. В ту ночь, графиня переоделась и заманила его в подвал. Там она его убила, но оказалось, его тяга к жизни была больше чем они предполагали и он успел сказать тебе то, что ты не должен был знать. Тогда опасен стал и ты. Граф хотел тебя убить сразу, но графиня не дала. Она пообещала ему, что превратит тебя в вампира и ты еще можешь оказаться им полезен в войне за трон.
Я рассматривал книгу, на ней, жуткое существо, давало отпить свою кровь человеку, который превращался в вампира.
- Как происходит превращение? Они дают попить свою кровь?
- Да, они сначала пьют твою, а затем, когда ты начинаешь умирать, они дают тебе выпить своей. Когда ты пьешь их кровь, в твоем теле уже начинаются необратимые процессы. Ты становишься вампиром.
- А как они получат надо мной власть? – спросил я.
- Вампир обративший тебя, становится твоим господином.
Сказал кратко Волк, но от его слов у меня по телу пробежал холод.
- Как я могу их убить? - спросил я.
Волк помолчал и сказал:
- Средств не так уж и много. Забудь про святую воду и чеснок. Эти россказни для деревенских кумушек. Единственное, что боятся вампиры – это серебро и осиновый кол.
В это время в книге я открыл страницу, на которой один человек под полной луной, забивал осиновый кол в сердце вампира, который корчился от мук.
- Но как я сделаю это? Их же очень много?!
Волк мне ничего не ответил. Я уже думал, что он промолчит, но затем в голове снова зазвучал его голос:
- Наша задача – продержаться сегодняшнюю ночь, а к завтрашней мы успеем подготовится. У Хельги есть несколько серебряных ритуальных кинжалов – это все. Завтра ты настрогаешь осиновые колья и мы сделаем все возможное чтобы ты выжил и не стал одним из них.


Волк уснул на своем месте в углу, а я читал книгу, в которой были написаны удивительные вещи. Например, что вампиры бессмертны и могут жить больше тысячи лет. Правда, прямых доказательств этому нет. Также, они способны любить и заниматься любовью и что это чуть ли не единственные их человеческие чувства.
Еще в книги указывалось, что они не всегда спят в гробах, но там им комфортнее, потому что темно и свет не мешает. Их сон скорее похож на забытье и чаще всего к нему они прибегают тогда, когда нет возможности охотиться и нужно сохранить силы, например, в дальних путешествиях.
Было уже далеко за полночь и мои глаза стали закрываться, я чувствовал, что меня сморяет сон, которому я не в силах сопротивляться. Я закрыл книгу и уже собирался лечь на пол, чтобы уснуть, когда в моей голове прозвучала команда: «Выйди!».
Ноги меня не слушались, и против своей воли я встал, при этом совершенно не думая о том, что это такое и почему я подчиняюсь. Тяжело ступая я пошел к двери, но дорогу мне пригородил Волк. Встав напротив меня, он яростно зарычал. Голос в голове настойчиво и несколько раздраженно сказал: «Я жду тебя, Эдуард! Выйди!».
Я попытался дотянуться к ручке, но Волк оскалил зубы и загородил дверь. Когда я все же попытался ее открыть, он прыгнул на меня и сбил с ног. В этот момент я как будто проснулся и потряс головой приходя в себя. В голове зазвучал голос волка:
- Она пришла за тобой! Нам нужно быть осторожными!
После этого за моими окнами раздалось злобное шипение, от которого у меня пошел мороз по коже.
Чьи-то ногти начали скрести в дверь. Теперь она закричала уже громко:
- Открой мне!
- Уходи! – крикнул я и кинул стулом в дверь.
На мое удивление, она замолчала и все вокруг стало тихо.
Мы с Волком еще долго сидели, прислушиваясь к звукам ночи, но было тихо. Затем мы уснули.
Мне опять снился сон про девушку в черном плаще. Теперь мне никто не мешал и я наконец-то смог ее догнать. И чем ближе я был, тем больше росло мое беспокойство и чувство того, что я делаю что-то не так! Наконец, моя рука опустилась ей на плечо и развернула ее.
Она рукой легко откинула капюшон, из-под которого на меня смотрело лицо Клавдии. Правда, это было не совсем она. У нее была бледно-серая кожа, горящие черные глаза и острые зубы, которые она обнажила в улыбке. Я вскрикнул и проснулся.
Волк спал в углу и было уже недалеко до рассвета. Внезапно за дверью я услышал легкий девичий смех. Я подошел к окну, но там ничего не было видно. Затем под деревом, я увидел Сессилию. Она была в длинном светлом платье, ее красивые волосы косами лежали на груди. Увидев меня она улыбнулась и махнула мне рукой. Я улыбнулся в ответ и открыв дверь, как завороженный пошел к ней, не веря своим глазам.
Она была уже совсем близко, когда передо мной встал Волк. Он рычал и в голове прозвучало: «Это не то, что ты видишь! Уходи!». Но я не мог остановиться. Я обошел его и побежал в сторону дерева. Волк подбежав ко мне, больно укусил меня за ногу. Вскрикнув, я упал на снег. А когда поднял глаза, то увидел что ко мне очень быстро приближается Клавдия. Странно, но она как-будто парила по воздуху. Я сразу вспомнил, что как-то еще в доме Нолта видел ее на улице, а когда вышел следов не было и тогда я подумал, что мне все это показалось.
Кладвия была совсем рядом. Я видел ее перекошенное бледное лицо, горящие глаза  и длинные черные волосы, которые развевались на ветру. Она была в черном плаще. Точно в таком же, как и в моем кошмаре.
Волк загородил ей путь ко мне и зарычал. Я видел, как на его загривке поднялась шерсть. Она на миг остановилась как бы раздумывая, но затем продолжила свой путь. Я вскочил на ноги и бегом кинулся в сторону дома. Волк бежал за мной. Забежав я захлопнул дверь и трясущимися руками закрыл замок. За дверью раздался высокий крик, переходящий в звериное рычание. Она остервенело стучала в дверь, а затем все стало тихо.
Вытирая пот, я подбросил дрова и стал осматривать рану. Волк лег на свое место в углу и в моей голове пронеслось:
- Прости, я не хотел! Но по-другому тебя было не остановить. Видя как ты бежишь к ней, я понял, что она наслала на тебя морок и ты видишь что-то иное. Только так я мог привести тебя в чувство.
- Ничего! – хмыкнув, я махнул рукой. – Надеюсь, бешенстве мне не грозит!
Могу поклясться, после этих слов Волк улыбнулся и положив морду на лапы уснул. Я промыл рану и тоже провалился в сон.


Проснулся я, когда за окнами было уже очень светло и через щели двери пробивались лучи солнца.
Волк тоже спал. Я потянулся и встал, разминая затекшее тело. Волк тоже проснулся и потряс головой.
Умывшись, выпив воды и взяв арбалет, я крикнул:
- Идем охотиться, а то сил для борьбы со злом не хватит!
Волк легко вскочил и отряхнувшись, побежал за мной. Размяться нам не помешает.


Я ел зажаренного кролика. Волк предпочел сырого. Мы тихо глодали мясо, пока не объелись и тяжело дыша, каждый не лег на свое место.
Волк на меня постоянно поглядывал.
- Ну, - сказал я, - Говори! Ты уже давно что-то хочешь мне сказать, но мнешься!
Он задумчиво посмотрел на меня и сказал:
- Сегодняшняя ночь будет очень трудной. Теперь она придет не одна. Они понимают, что ты очень опасен и теперь уже придут тебя убивать, - волк помолчал и продолжил. – Их будет много… И волки нам помочь не смогут. Тебе нужно будет рассчитывать на себя. Ты должен до темноты все приготовить.
Я кивнул и взяв деньги вышел. Для начала я поехал к кузнецу, которому заказал много серебряных наконечников в кратчайший срок. Кузнец был удивлен моему странному заказу, но виду не подал. А увидев мешок с деньгами, принялся за дело. Я тем временем, взяв топор поехал в лес, где делал заготовки из осины.
К назначенному времени, я забрал у кузнеца свой заказ, оставил для доктора в дупле записку, в которой просто написал: «Срочно уходи из замка!» и поехал к дому. Скоро начнет темнеть и поэтому мне нужно было торопиться.
Я принял решение на ночь лошадь завести внутрь. Также, вокруг дома я сделал множество ловушек, суть которых сводилась к тому, что когда кто-то задевал об веревку, то сбоку, или сверху или снизу, выбрасывались острые осиновые колья. Причем, срабатывали они по-разному и поэтому определить где какая, было почти невозможно.
Прямо напротив двери, я вырыл яму и там спрятал еще несколько ловушек.
Солнце уже начало садиться, когда я заканчивал. Волк сидел возле двери, с удивлением глядя как я мастерю ловушки. Каждый раз когда я проверял их, он одобрительно качал головой. Или мне это только казалось.
Наконец, последние красные лучи солнца скрылись за горизонтом и мгновенно на землю опустилась плотная ночная мгла. Луну закрыли облака и поэтому было очень темно. Зайдя в дом я сделал еще несколько ловушек на окна и на дверь, на случай если мои непрошенные гости решат все-таки меня посетить.
Мы с Волком сели ужинать. И хоть я жевал вкусное хорошо прожаренное мясо, тем не менее, я делал это скорее автоматически, чем из-за того, что был голодным.
Вскоре Волк поднял морду и уставился в темноту угла комнаты. Он повел ушами, затем сказал:
- Они идут! Скоро они будут здесь.
Я кивнул и мы перешли в дальний конец комнаты. Я сделал загорождение из кровати, которую я перевернул на бок и стола. Мы укрылись за ним и я начал менять наконечники стрел у арбалета.
Прошло около часа, когда я услышал треск от сработавшей дальней ловушки. Затем по лесу пронесся яростный вой, переходящий в стон.
Чем ближе они подходили, тем громче щелкали ловушки. Я считал предсмерные крики и понял, что в моих замысловатых осиновых мечах смерти погибло не меньше десяти вампиров. Это было много, но я слышал, как они двигались все ближе и ближе. Наконец, они начали ломать дверь в наше жилье. Я слышал сухие методичные удары бревном.
Мой конь в углу испуганно ржал, мечась и натягивая уздечку, отчего пугался еще сильнее.
Один из вампиров порвал натянутый на окнам бычий пузырь и хотел залезть внутрь, как я выпустил из арбалета свою стрелу, угодившую ему прямо в нос, который она раздробила. Он закричал, схватившись за лицо и вылез наружу. В этот вампире я узнал одного из приехавших дворян. Он был очень высокомерен и на суде, где судили Хельгу особо громко смеялся. Вспомнив это, я испытал чувство торжества.
Дальше все происходило очень быстро. Вампиры сломали дверь и пытались зайти внутрь. Также часть из них пыталась пробраться через окно. Они были людьми и на них были все те же дорогие одежды, но теперь в их облике появилось что-то звериное. Первое на что я обратил внимание, это на их вытянутые словно в кривых зеркалах лица. Черты лица у многих заострились и из бледных губ торчали острые клыки. На пальцах были длинные темные ногти, которыми они пытались поймать и удерживать жертву. Двигались вампиры очень быстро и почти бесшумно. Временами мне казалось, что они летали не касаясь земли.
Я спрятавшись за своим укрытием и быстро как только мог от них отстреливался. Мои руки затекли, но я стрелял без устали, ни на минуту не останавливаясь. Волк помогал мне тем, что отгонял тех вампиров, которые пытались подкрасться незаметно сбоку. Один из таких вампиров набросился на мою лошадь и прокусил ей вену на шее. От этого лошадь совсем обезумела и стала громко ржать и стучать копытами. Пол стал скользким от хлынувшей свежей крови. Почуяв теплую живую кровь, вампиры словно обезумели. На лошадь накинулись еще двое. Я видел их страшные перекошенные лица с длинными острыми зубами, которые впились в теплую живую плоть и мне было очень жутко. Страх придавал мне силы и я не переставая стрелял.
В конце, в проеме сломанной двери я увидел Клавдию и графа Винсента. Они стояли далеко от дома за остальными вампирами не заходя внутрь. Остальные вампиры тоже на время перестали рваться внутрь.
Настроив свой прицел на арбалете, я выстрелил и попал прямо в грудь графа. Он покачнулся и вскинув на меня удивленные глаза, молча упал. Клавдия завыла словно раненное животное и успела подхватить мужа, но было уже поздно – он не шевелился.
Вампиры вокруг пришли в движение. Для них потеря того, кого они собирались посадить на трон вместо короля – была шоком. Но в итоге, их растерянность, обернулась яростью. Зашипев как дикие кошки, обнажив клыки, они бросились на меня. Я стрелял так быстро, насколько это было возможно. Расстояние было небольшим, поэтому я  практически не целился. Возле входа и самом доме уже лежало много их бледных тел со сморщенными лицами, пахло разлитой кровью лошади, которая сейчас закатив глаза лежала в углу с порванной шеей. Рядом со мной с остервенением бился Волк. Он подлетал и хватал зубами подошедших близко вампиров. На нем уже было видно несколько ран, но он словно их и не замечал.
Узкий проход двери не давал вампиром сделать хороший натиск, и поэтому я успевал их убить до того, как в доме их собиралось несколько.
Но в какой-то момент, когда я стрелял, но почувствовал в своей ноге адскую боль. Опустив глаза, я заметил одного из раненных мной вампиров, который незаметно подполз сбоку и острыми зубами вцепился и мою ногу. Я что есть силы ударил его по голове арбалетом, а затем схватив один из кольев, вогнал его прямо в шею. Вампир захрипев упал на бок и застыл.
Пока я боролся с одним, в дом уже успело зайти несколько, среди них была Клавдия. В ее глазах горела ненависть и свои зубы она обнажила в оскале. Она была очень близко и пока я ставил в арбалет стрелу, она успела зубами укусить меня. Но целила она в шею, а я слегка увернулся и она попала в плечо, которое сразу онемело.
Они были очень близко и арбалет был не нужен. Я вытащил серебряные ножи Хельги и начал от них отбиваться. Тут мне и вспомнились мои уроки фехтования. И хоть ножи были не шпагой, но я держал их в двух руках и они жалили точно и без промаха. Мои движения были быстры и точны. Вампиры стали падать один за другим, но и у меня сил осталось мало. Ножи, вначале летавшие как серебряные бабочки, стали замедляться. Удары были не так быстры и так точны. Вампирам удавалось пару раз сильно меня ранить своими острыми ногтями, но я не обращал на это внимание. Я хотел биться до последнего и если умереть, то забрать с собой этой нечисти побольше.
Их уже осталось пять, когда мои мышцы стали словно железными и я с трудом двигал руками, которые кровоточили от многочисленных ран. Вампиры это тоже поняли, так как в их глазах я увидел торжество. Они в отличие от меня еще были полны сил. Это был конец и это было ясно.
Но внезапно, вампиры замерли и словно собаки повернули свои морды в сторону двери. Я там ничего не видел, но они зашипели и бросив на меня злые взгляды бегом выбежали их хижины, оставив меня в недоумении – вампиры были так близки к победе, что заставило их уйти?
Вытерев текущую по рукам кровь тряпкой, я качаясь вышел на улицу и прислонился плечом к косяку. Вдалеке за кромкой дальних деревьев уже стали появляться первые лучи ярко-красного зимнего солнца, окрасив край земли в серо-розовый цвет. Никогда еще я не был так рад рассвету. Солнце было еще очень далеко, но судя по мощи его света, все говорило о том, что день будет очень солнечный и морозный. Я еще долго стоял, не в силах пошевелиться, глядя на то, как занимается заря.



Не смотря на страшную усталость, я решил немного убраться. Моих сил хватило только на то, чтобы вытащить все тела вампиров на задний двор. Лошадь пришлось разрубить на куски и тоже отнести туда же, где лежали вампиры. Затем я их облил керосином и поджог. Я даже не стал ждать пока они догорят, а пошел в дом. Там я промыл и перевязал раны себе и Волку. Затем я закрыл окно какой-то тряпкой и забил его досками, натопил печку и перевернув кровать, улегся на нее укрывшись своим теплым плащом.
В сон я провалился мгновенно. Как мне показалось, спал я очень мало, но меня разбудил Волк. Потягиваясь и ничего не понимая, я сел, дрожа от холода, так как печка давно прогорела и внутри от моего дыхания поднимался белый пар.
- Ты должен закончить дело, - сказал волк. – Иначе, ночью они вернуться, но в этот раз все может сложиться иначе. Сейчас они спят, ночь забрала у них тоже силы, а поохотиться они не успели, так что у тебя будет шанс!
Я мгновенно проснулся и наспех поев, начал одеваться. Вещи я выбрал самые простые – такие как одеваются крестьяне, благо я перед уходом взял их в доме Нолта. В сумку сложил колья и серебряные кинжалы. Одев мешковатый тулуп и поглубже нацепив на глаза шапку, я пошел в замок графа.   




Можно было зайти через подвал, но это отняло бы у меня очень много времени, которого у меня было в обрез. Я не знал где и в каких комнатах искать вампиров, поэтому мне придется обойти весь замок. Для прислуги я буду на виду. Поэтому лучше мне зайти «официально».
Подойдя к воротам замка я глубже натянул шапку на глаза и прикинулся туповатым крестьянином. Затем, недолго припираясь со стражником на входе, я вошел, сказав: «Что гости графа жалуются на дым из каминов, и граф вызвал меня их проверить пару дней назад, но моя жена, итить ее, заболела и вот я пришел». Второй стражник сомневался и даже пошел спрашивать у графа так это или нет, но слуги ему сказали, что граф и гости пока еще не вставили и махнув рукой, они меня пропустили, больше не обращая на меня внимания.
Я ходил по комнатам, проверяя камины, сам же искал всех вампиров. Я помнил, что их было пятеро. Это не так уж и много.
Первого я нашел очень быстро. Он спал в своей комнате, задернув плотные шторы. Молча воткнув ему кол в грудь, я быстро накрыл его одеялом и вышел.
Других я в конце концов тоже нашел. Клавдия была третья. Во сне она была очень красива – чистое лицо с тонкими чертами, длинные волосы, которые разметались по подушке. Но в моем сердце не было ни любви, ни жалости. Я воткнул ей кол в грудь и накрыв быстро вышел. Также я расправился с остальными.
Когда я выходил из замка, то на меня никто не обратил внимания. Подойдя к кромке леса, я побежал в избушку. Я был очень усталым, но чувствовал себя так, словно с груди упал большой камень.





Пару дней я провел в хижине Хельги, где навел порядок и заделал окна. Еще я съездил в деревню и узнал насчет лошади. Один крестьянин согласился мне продать свою старую кобылу. Мне это подходило, потому что поехав до города, я ее там продам.
Перед отъездом, я сходил на могилы и простился со всеми. Затем я вернулся в хижину, где меня ждал Волк.
Я присел и обнял его. Он сидел, положив голову мне на плечо.
Затем я посмотрел ему в глаза и сказал:
- Спасибо тебе за все! Ты ни раз спасал мою жизнь и теперь я тебе многим обязан! Таких друзей как ты, у меня никогда не было, и не встретив тебя, я бы наверное, так и не понял, что такое настоящая дружба. После наших схваток, у тебя как и у меня ничего не осталось! Я предлагаю тебе уехать отсюда и начать новую жизнь.
Волк покачал свой большой белой головой:
- Нет, Эдуард! Я не могу оставить это место, тут умерла моя Волчица и я все еще вожак стаи, - он грустно улыбнулся, - правда, от нее ничего не осталось, но пройдет несколько лун и у нас будут рождаться новые волки. Земли мы очистили от вампиров и оборотня, теперь мы можем здесь жить и охотиться. Мы возродим наш клан.
Я хоть это было и очень грустно кивнул:
- Хорошо! Ты прав, твое место здесь! А я поеду в Лондон. Я хочу закончить дело. Там еще остались вампиры, которые опасны для короля. И хоть они на время притаились, но тем не менее, они воспользуются этим, чтобы набрать сил. Этого допустить нельзя.
Затем я взял вещи и попрощавшись ушел. Уже отойдя далеко, я обернулся, чтобы запечатлеть в памяти это место. В большом дереве была странная хижина, из трубы которой еще шел легкий дымок, на пороге сидел огромный белый волк с синими как небо глазами. Его белоснежная шерсть почти не выделялась на фоне белого падающего снега. Подняв руку я махнул ему на прощанье и сев на коня поскакал в город.


По дороге я заехал в деревню, где справился насчет доктора. Мне сказали, что он остановился на постой в доме местной вдовы. Я решил встретиться с ним.
Один из крестьян показал мне добротный каменный дом с большим участком. Судя по виду, вдова была очень зажиточной, потому что во дворе было очень чисто и хорошо прибрано. Стояли большие сани и запряженные в них хорошие лошади. Сзади дома виднелся большой скотный двор, с которого доносились звуки блеянья овец и мычание коров.
Навстречу мне вышел Шапре. Впервые я видел на его лице улыбку:
- А, здравствуй, дорогой Эдуард! Проходи пожалуйста в дом!
Жестом радушного хозяина он завел меня в дом, где познакомил с хозяйкой. Ей оказалась розовощекая женщина с приятной полнотой. Видя какие она бросает взгляды на доктора, я понял, что похоже Шапре стал здесь хозяином.
Он усадил меня за стол и стал щедро почивать. Вдова поставив передо мной горячие пироги и зажаренного гуся, улыбнувшись Шапре вышла.
- Я вижу ты здесь неплохо устроился? – сказал я, откусывая ароматный пирог и кивая в сторону двери, куда вышла женщина.
Доктор улыбнулся и потер руки об живот:
- Грех жаловаться! Я познакомился с ней случайно. Мне нужна была качественная настойка, мне посоветовали обратиться к ней. Так и познакомились, пару раз разговаривали о том, о сем. Она все жаловалась на тяжелую долю одинокой женщины. Поэтому когда я получил твою записку, то сразу пошел к ней и она радостно приняла меня.
Наклонившись ко мне Анри сказал шепотом:
- Это лучшее что могло со мной случиться! Она хорошая хозяйка. К тому же, ко мне часто обращаются крестьяне и за это платят то гусями, то дровами, то еще чем. Вместе мы славно заживем!
Я грустно кивнул:
- Поздравляю!.. Я хотел тебя спросить, ты осматривал Сессилию?
Он стал серьезным:
- Да я. На балу я не успел тебе сказать что видел в комнате огромную колбу с кровью и тогда все встало на свои места. Я понял, что на корабле кружевник стал жертвой вампиров, хоть и звучит это абсурдно. Именно поэтому граф и остальные почти не ели, а ночью закрывали меня, чтобы пойти охотиться.
Помолчав Шапре продолжил:
- Только увидев раны у Сессилии на шее я сразу все понял, но не стал рассказывать ее отцу, потому что уже ничего нельзя было сделать. Она потеряла слишком много крови.
Я кивнул. Дальше мы молча сидели, выпивая настойку и каждый думая о своем. Переночевав в доме вдовы, наутро я поехал в город.



В городе я провел несколько дней, в течение которых успел продать лошадь и отоспаться. Также, я купил себе в путешествие новую теплую одежду и длинный меховой плащ.
Мой корабль выходит из гавани через несколько часов, когда будет уже совсем темно, за это время я еще успею купать все необходимое в дорогу.
Я еще раз прошелся по городу, в моем заплечном мешке висел тяжелый арбалет со стрелами и несколько кольев. Лавки находились очень близко одна к одной, вокруг них толпилось много народу, но если бы я хоть на минуту остановился, то заметил бы лицо одного человека, который спрятав лицо за краями широкополой шляпы наблюдал за мной.
Ничего не замечая и жуя яблоко, я шел к пристани. Было уже очень темно и до отплытия оставалось не больше часа. Я зашел на трап и прошел в свою каюту. За мной по трапу поднялся какой-то мужчина, но лица его я не заметил, потому что был погружен в свои мысли.
Оставив внутри вещи, я вышел наружу и стоял держась за перила, наблюдая за городом. Было очень холодно, но я был хорошо одет. К тому же, впервые за последние дни я чувствовал себя в безопасности.
Его шаги были не заметны. Я лишь почувствовал, как кто-то кинулся мне на спину и зубами впился в мышцу возле шее. Упав на деревянный пол корабля, я почувствовал, как он прижал меня и тогда увидел его лицо. Это был один из дворян, которые гостили у графа. Видимо, после смерти графа, он не последовал за остальными, а спрятался, поэтому убив в замке пятерых, я больше никого не искал.
В его лице было торжество и он наклоняясь все ближе и ближе прошептал мне:
- Расплата не за горами, Эдуард!
Тут за его спиной мелькнуло что-то белое и он вскрикнул от боли. Моему удивлению не было предела, потому что это был Волк. Он вцепился в вампира мертвой хваткой и трепал ему плечо. Я опомнившись, выхватил из голенища сапога серебряный нож и всадил вампиру его в ухо. Тот удивленно посмотрел на меня и качаясь начал оседать. Я легко схватил его тело и перебросил через поручни. Вампир с всплеском упал.
Отдышавшись, я посмотрел на Волка.
- Ты опять спас мне жизнь! – сказал я.
Он улыбнулся:
- Такая по-видимому у меня работа!
Я погладил его по шерсти:
- Я рад, что ты теперь со мной!
В этот момент на палубу вышел капитан. Им оказался тот же капитан, который привез меня сюда. Он был навеселе, но увидев меня вспомнил:
- Ба! Да ты тот парень, который плыл со мной пару месяцев назад! – тут он заметил Волка. – Твоя собака?
Он протянул руку пытаясь погладить. Волк ощерил зубы и капитан резко руку отдернул. Я сказал:
- Это не собака, а волк.
Капитан боязливо покосился на Волка и сказал:
- Вообще-то, перевоз волков у нас не положен, - наклонившись он шепнул мне на ухо. – Тут один с нами на корабле плывет, вроде дворянин и мне проблем не надо.
Я махнул рукой:
- Он только что зашел и сказал что передумал.
Капитан вытаращил глаза:
- Мне он ничего не говорил! Деньги ему не верну, пусть не думает! – и опять отхлебнул от бутылки.
- Вроде он их и не просил! – я хитро посмотрел на Волка. – Он вообще, больше ничего не попросит!
Пьяный в стельку капитан не заметил моего сарказма, а напевая пошел к себе. Возле двери в свою каюту, он мне крикнул:
- Хорошая у тебя собака, крупная! – и приветственно поднял бутылку, затем зашел к себе.
Я улыбнулся и сказал:
- Это не собака, это Волк! Мой Волк!