Весёлая Мирэй - это больше, чем слова

У меня есть только одна знакомая Мирэй. Нет, никакая она не француженка. Обычная русская женщина с папой-азербайджанцем. Он, - большой любитель певицы Мирэй Матье, - решил, что девочке такое имя поможет стать великой. Но наша Мирэй поёт довольно посредственно, танцует увлечённо, но без особенных спортивных достижений, не играет в кино, и даже в настольный теннис. Единственное, что превосходно умеет Мирэй – влипать в любовные истории. Когда я рассказываю ей о своих неудачах в поисках нового кандидата на корону, она делает вид, что поправляет очки на носу и говорит: «Если ты идёшь к колодцу за водой, убедись, что твоё ведро пустое!»
Я действительно не могу расстаться с прежними чувствами и до сих пор лелею надежду о возвращении своего ненаглядного, сбежавшего к молоденькой девчонке. По этой причине, как считает Мирэй, мне пока рано задумываться о серьёзных отношениях.
- Постарайся отвлечься. Например, научись водить машину. Это не сделает тебя толще и добавит крутости, - вот такой совет даёт мне Мирэй, когда мы сидим в ночном клубе «Париж», потягиваем светлое пиво и обсуждаем причины моих неудач в личной жизни.
- Может, я просто долбанутая? А? – с надеждой в пьяном голосе говорю я.
- И ты долбанутая, и я, и все мы долбанутые в этом дряннейшем из миров.
- Ты хотела сказать древнейшем?
- Я сказала то, что сказала. - И она поднимает бокал, глубокомысленно рассматривая, как через прозрачную жёлтую жидкость преломляется такой же жёлтый свет…
В Мирэй примерно 160 сантиметров роста, 20 килограммов лишнего веса, бездна обаяния и невероятное жизнелюбие.  Откуда оно берётся – непонятно. Ведь в жизни ей повезло не больше, чем всем нам. Если не меньше. Она рано оказалась без матери, но родственники у неё остались. Родной брат, напрочь лишённый обаяния и жизнелюбия, - получил от природы двойную порцию агрессии. Он регулярно выходит из себя,  крушит трёхлитровые банки с заботливо засоленными ею помидорами об углы нового шифоньера, который опять же купила она.Она кричит, что вызовет милицию и сдаст его в психушку, но не вызывает, не сдаёт и раз от раза терпит эти небезобидные эскапады. Кроме брата и меня у неё никого нет. 
- Мирэй, давай потанцуем!
- Давай, соглашается моя обаятельная пышная подруга и выплывает к блестящему металлическому шесту.
То, что происходит дальше заставляет всех присутствующих затушить сигареты, отложить вилки с кусками пиццы в сторону, отвлечься от разговора с юными красотками, а руку с рюмкой водки застыть на середине пути.  Мирэй танцует с таким увлечением, с такой восхитительной жаждой движения, с таким откровением, что один за другим мужчины поднимаются с мест и идут к ней. Её далеко не идеальные бёдра мелькают из стороны в сторону, со свистом рассекая воздух.Белокурые волосы, как вспышки огня загораются то тут, то там, отражая красные блики маленьких пятнышек целеуказателей. Мирэй блистает. И тот, кто уже достаточно пьян, старается перетанцевать её. А тот, кто в необходимой степени трезв смотрит, не отрывая взгляда. Все имеют честь наблюдать, как она под песню Верки-Сердючки «стоит вся в розовом свитере и у неё спрашивают есть ли она в твиттере…» И вдруг, эта дама, которая только что кричала «да, да, да!» и поднимала кулаки к потолку, она разворачивается на 180 градусов и уходит гордой походкой светской львицы. Уходит вон. В чёрную, майскую, пропахшую цветущей черемухой ночь.  Все в ауте. Я хватаю наши сумки, допиваю остатки пива из своего бокала и бегу к ней. Я хорошо знаю, какая она – моя Мирэй.