Учая английскому. The ways of OURS. 1

Среди прочей требухи, которой я набиваю здешний свой дневник, вымывая на его страницы мысли из мозгов, на сон грядущий, бывали и мои досужие рассуждения о языкознании. Как теоретического плана (что, конечно, совершенно лишено какой-либо научной основательности, поскольку я не лингвист, а всего лишь филолог по образованию, да и то давно и неправда), так и практического. В особенности – касательно обучения иностранным языкам, и в первую очередь – английскому.

Довольно странно (хотя и несомненно лестно для меня), но иные достойные люди, бывало, находили мои заметки небезынтересными для себя. А не так давно я даже получил пожелание того рода, что неплохо было бы мне написать учебник по современному разговорному английского (и я сейчас только заметил эту ошибку, и понятно, как она возникла, и именно по этой причине - я не стану её убирать, а оставлю для пущей наглядности того факта, что даже весьма образованные парни порой допускают грамматически нелепую херню на своём родном языке, - и не надо пытаться исключить это любой ценой, ибо цена перманентного самоограничения будет выше результата, каковой есть - чтобы тебя понимали, не более и не менее того).

Но я не умею писать учебники. Да и подобный замах был бы слишком самонадеянным нахальством даже для такого не самого скромного персонажа, как слуга ваш покорный.

Однако же, в практическом обучении английскому, должен отметить, я всё-таки имею некоторый опыт. Тоже «аматёрский», конечно, но мне доводилось, не столь уж редко, в числе иных профессиональных задач, немножко помогать людям, молодым сотрудникам Корпорации, к которой я имею честь принадлежать, с английским (в меньшей степени – с испанским и французским, поэтому их я здесь не касаюсь).

Что ж, я не могу преувеличивать свою роль в успехах моих «студентов», поскольку прежде всего то была их собственная заслуга, но по той же причине – не могу и отрицать сам факт их успехов, порою недурных.

И в любом случае я не вижу причин, почему бы не поделиться с публикой некоторыми нашими «педагогическими» наработками и концепциями. Ведь нам действительно удавалось в довольно сжатые сроки убрать «русский акцент» и добиться того, чтобы «студент» более-менее заговорил по-английски.

Вероятно, буде время, я напишу цикл статей на эту тему, а данную – можно полагать «вводной» и «иллюстративной» в плане самых базовых принципов, с которых мы начинаем «прокачку» языка от действительно «плинтусового» уровня...

Итак, зададимся первоочередным вопросом: что такое русский акцент в английском?
Раскатистое «р»?
Открытые и чрезмерно долгие безударные гласные?
«Зис» и «зет»?
Неразличение v и w?

Да, такое тоже встречается. Но, в действительности, среди природных англофонов бытует столько вариантов произношения (особенно, гласных), что ваш русский акцент запросто примут за  ирландский, шотландский или испанский, или вообще не обратят на него внимания. Правда, при условии, что вы говорите БЕГЛО и УВЕРЕННО. Не задумываясь над тем, как выговаривать звуки и как состраивать словечки во фразочки. Не задумываясь даже над тем, что вы в принципе можете об этом задумываться, опасаясь чьего-то осуждения за  свой «неправильный» язык.

 И здесь – вполне уместно было бы задаться другим не менее важным вопросом.
А именно: What the heck? It’s MY language, mister, it’s my tongue, yessir, and I speak it as I like, as I’m used to, and if you don’t get something I say, you can ask, you are welcome all the way, yessir, and I will answer, be my guest, you know, but if you are here to play some grammar-nazi with me, go and fuck your grammar-Hitler, or whatever, pal, but just don’t fuck with me telling me how I should pronounce “pronunciation”! M-key?

Вот попробуйте представить себя этаким старпёром, смотрителем маяка на каком-нибудь вашингтонском взморье, этаким мизантропом, который видит людей раз в месяц, а предпочёл бы и того реже, и вообразите, как вас, в этом образе, начинает уличать да поучать какой-то пришлый юнец в костюмчике с галстучком, да ещё и англичашка, со своим «мерзким», «мяукающим» великосветским акцентом, - и прокаркайте ему в ответ подобную отповедь, ориентируясь, скажем, на голос Василия Ливанова, играющего Холмса, играющего бомжей (на а если вы английское что-то слушаете, смотрите, знаете – то вот хрипотца и интонации Джорджа Карлина сойдут). Хорошая психопрактика, чтобы подготовить себя к изучению языка. Добавляет некой страстности, по крайней мере. И интереса. Да и просто весело.

Видите ли, по нашим представлениям, говорение на иностранном языке – это своего рода ролевая игра, где ты выдаёшь себя за человека, для которого этот язык родной. Нет, я не имею в виду шпионаж или иные какие-то не очень законные проделки. Необязательно. Я лишь имею в виду, что это в любом случае игра, где ты примеряешь на себя некий образ прирождённого носителя языка и, пусть нисколько не пытаешься обмануть других людей, но ты должен обмануть по крайней мере самого себя. Вот того скептического и занудного «тебя», который знает, что… никакая ты не леди О’Блигейшн, а Мария Афанасьевна Колыванова, и языков аглицких либо иных сроду не знавала.  И всякий раз, когда ты начинаешь изъясняться иностранными словами – это скептик бухтит: «Куда ты лезешь? Не твоё это! Чужое всё». Соответственно, первейшая задача – научиться отключать его на время иноязычных экзерсисов, а подключать – некие другие, вновь обретённые сущности.

При этом, с ума-то, конечно, сходить не надо. Вовсе необязательно всерьёз и на всю голову воображать себя Наполеоном, чтобы заговорить по-французски, или Веллингтоном – чтобы по-английски. Нет. Достаточно иметь в себе самого «минимального» туземца, чья сущность сводится всего лишь к тому, что он осознаёт тамошний язык – своим родным. Своим владением. Своим достоянием. Если вы хотите действительно уверенно говорить на каком-то иностранном языке – вам необходимо обзавестись таким «внутренним туземцем». Хотя бы – чтобы тренироваться с ним перед зеркалом, если уж людям совсем боязно показывать.

  Однако ж, «уверенно» и «безупречно» - это вовсе не одно и то же, это даже не синонимы. Нет, это может быть не очень образованный абориген, он знает не так уж много мудрёных всяких словей, и он ни разу не пытается произвести впечатление оксфордского профессора. Но готов общаться с людьми, узнавать чего-то новенькое, и сам готов чего-нибудь рассказать, заботясь при этом не об изяществе речи, а просто о том, чтобы его поняли. И не парится над тем, покажется ли его речь кому-то неправильной.

Вот как я, скажем, говоря по-русски, нисколько не парюсь над тем, что «узнавать чего-то новенькое» - в академических кругах считается некорректным оборотом. Корректно, в аккузативе, - «что-то» или «нечто». Но мне вот конкретно здесь приглянулось «чего-то». Чисто «энергетически» как-то вот покатило. И если припрётся какой-то хрен с горы, и начнёт, непрошенным, втирать мне за русский язык, естественно, моя реакция будет:
«Ты чего, охерел, животное? Ты себя, часом, ни с кем не попутал? Я не твой сын, я не твой студент, я не твой наёмный работник, чтобы лечить меня без специального приглашения! Who are you to fucking lecture me? – как принято говорить в высоких дипломатических кругах.  А что, если Я приду к тебе домой и начну разъяснять концепцию аориста в древнерусском, когда тебе оно нахер не всралось? Да у тебя, сцуко, мозг взорвётся!»

Ну, возможно, не так агрессивно, не так ершисто, и не все мысли вслух, - но, тем не менее, это базовая внутренняя психологическая установка, которую мы, в своём кругу, стараемся привить всякому, кто берётся учить новый язык. Его позиция должна быть: я УЖЕ владею этим языком. Просто, я владею им на уровне Эллы Щукиной, где-то так. И в принципе, мне этого достаточно для коммуникации, но я желал бы  расширить горизонты.

Такая позиция – диаметрально противоположна тому, что обычно, увы, встречается у большинства компатриотов,  в том числе - изучавших иностранный язык девять лет в спецшколе, потом пять лет в институте, но как раскроют рот – так «тяжёлый русский акцент» в полной, давящей, щемящей силе. 

Что это на самом деле такое, именно тяжёлый, гнетущий «русский акцент», раздражающий англофонов и мешающий нормально с ними общаться? Нет, это не произношение. И даже не «русообразный» строй фраз. Это другое, в первую очередь.

Это когда парня спрашивают: “Tell us, please, what you think about Plato’s philosophy”, и он говорит, впирая свои бесконечно одухотворённые очи в потолок: “I think… that…”
 И начинает прикидывать, как бы сказать по-английски: «Платона можно считать родоначальником философского учения, впоследствии получившего название «объективный идеализм», каковое учение представляет собой одну из главных онтологических концепций».

Ну то есть, вот это прямо буквально на лице у него читается. Я это десятки раз наблюдал. И всегда хотелось похлопать его по плечу и сказать: «Парень, расслабься! Это не долбанный экзамен по долбанной философии в долбанном универе! Всем плевать, чтО ты там себе знаешь про Платона. В действительности, всем плевать и на то, что ты думаешь о его учении. Мы не на симпозиуме. Мы просто – болтаем по-английски. В своё удовольствие».

А нормальный, достойный ответ был, скажем, такой:
“Oh boy… Well, I just have nearly no idea about what am I supposed to say (формально, ошибка в построении косвенной речи, но – who cares, когда это выстреливается на одном дыхании?) I mean, who is me and who is Plato? Wise guys are wise guys, and by saying “wise guys” I actually mean it, that they ARE wise and great, and all... but me? I’m just a guy, not so wise at all, if you want to know the truth. And well, I respect Plato, no shit, man. But still I just can’t get  this idea, you know, this “platonic love” crap. Is it like I love a girl but stay away from her… for some wise reason? Just sit in my room all alone and… well, jerk off? Oh, gimme a break! That sucks, man! Absolutely not cool! It’s not MY way of… loving girls, if you know what I mean («студент» пока что не сподобится соорудить оборот вроде dealing with girls, но запросто образует герундий, даже не зная такого слова, от известного ему глагола и нисколько не комплексует по этому поводу). My way is… like: you love her… you kiss her… you fuck her. Period. Yeah, some may say it’s called “making love”, but actually it’s fucking, bro. Trust me on it, I’m one hundred percent positive about it.   So, my way is not Platonic, not at all, no way. It’s more like, well, veni-vidi-vici, if you know what I mean. That’s… латино, I guess (он не знает слова Latin – но это ему не мешает). Хулио Чезаре, as I call him. And he is a great man, too. Yeah, he still is great, I mean it (парень не уверен, что уместно употребил настоящее время, поэтому заранее переходит в контратаку и обосновывает). Tough luck, though, with all these… metal… lethal-metal so fatal things… all the way in his body, you know, poor Чезаре (он не знает или не помнит слова dagger, а что до knife, он не помнит, как будет ножи во множественном, хотя помнит, что там есть какая-то подлянка, но выкручивается даже не без «поэтичности»). Too bad, man. It’s a really sad story. It teaches us to never trust… politic guys (он пока не знает слова politician). Those senators (ну да, он произносит «синЕйтос»… ничего страшного),  they are evil, they really are. And always were. Throughout the whole bloody history. Wise-guys are better than politic guys, though. At, least they are highly unlikely to kill great and famous leaders at forums. But as to Plato specifically… well, I would say “amicus Plato, sed”… girls are not for loving them from far away and jerking off all alone (ему явно нравится звучание all alone, под стать его звонкому голосу) in your room. Not that I’m against jerking off, because it gives you, like, hairy hands or makes you blind, and all this… Dark Ages bullshit. I’m not that ignorant, ok? No, it might be also cool, if you want to know the truth, and, moreover, “handy”, so to say, well, the pun might be intended, I guess, but why not to fuck some girls, too, sometimes? Just for a change, I suppose. And who is Plato, with all due respect, to… (парень подзабыл сейчас слово tell, вернее, его «приказное» употребление, поэтому говорит проще) to say to me, like, you, guy, can jerk off all alone in your room, but you can never fuck a girl you love? What the hell? Sorry, but I don’t think so! No way! I don’t think it’s about… философИя… as I call it (он подзабыл точное звучание слова philosophy), it’s about my personal life, so, please, stay away from it, mister! When I feel like jerking off - then I jerk off, and I’m ok with this, but when I feel like fucking a girl - then I fuck a girl, and it’s none of your business, dear mister Plato, ok? With all due respect, of course. And that’s what I actually think about Platonic… ideas.   

Вот такой монолог экспромтом выдал в ответ на вопрос о Платоновой философии Лёшка Зимин, «братец мой названный». Ему тогда, в девяносто девятом, было девятнадцать лет, он кое-как закончил совершенно заурядную среднюю школу, полгода отслужил в армейском спецназе (комиссован по ранению, не слишком тяжкому), только-только поступил к нам, и имел несчастье угодить ко мне в стажёры. А я был на целых три года старше, уже имел кое-какую репутацию и совершенно не хотел тогда «нянчиться со всякими сопливыми гопниками, обременёнными неизбывными геройскими понтами».

Сказать же честно, я ещё и ревновал немножко («множко»). Поскольку тоже вступил в Корпорацию очень молодым, в восемнадцать, и сразу в элитное агентурное подразделение центрального аппарата (после некоторого специфического обучения, конечно), и это было уникальным явлением в нашей практике, но я считал, что это связано с моей «ницшеанской» личностью. Что я вот такой многогранный гений, второй дан карате, два иностранных языка свободно, тонкий психологизм, все дела, а тут - какой-то щенок недоделанный, хрен знает откуда, и – повторяет мой путь. И я тогда думал: «Ну вот давайте теперь всех бухих дембелей с электричек снимать – и прямиком к нам в Агентуру! А чего мелочиться-то, когда, оказывается, требования такие простые?» 

Правда жизни, однако, в том, что и меня, и Лёху взяли сразу в центральный аппарат не потому, что мы представляли какую-то невероятную ценность as is. А потому, что некоторый потенциал – да, был налицо. Но притом налицо было и понимание, что ни он, ни я, ни за какие коврижки не стали бы вязаться с какой-то непонятной братвой, то ли криминальной, то ли государственной, то ли вообще какой-то «сектантской», и выполнять какие-то сомнительные поручения, если сразу не объяснить, что к чему, и что на самом деле всё обстоит вполне благопристойно и что ты в любом случае не вляпаешься в такое дерьмо, о котором потом сильно жалеть будешь. Впрочем, это – оффтоп.

И я конечно, умом понимал, что совсем уж конченого дебила не возьмут ни в спецназ ГРУ, ни, тем более, к нам, но честно предупредил начальство, что стоит этому щеглу единожды чирикнуть что-то вроде «я был в армии, а потому знаю жизнь», - и я просто сверну ему шею (в тот день я был не в духе, поскольку от меня в сто первый раз ушла тогдашняя жена, навсегда и бесповоротно, а это означало, что не менее, чем на неделю).

На что начальство сказало: «Ты не спеши так радикально и сразу ломать свою новую игрушку, ведь ты можешь даже поймать кайф, измываясь над ним, обучая, скажем, английскому. И он должен научиться худо-бедно разговаривать, в разумный срок. Это не обсуждается. Это просьба. Это настоятельная просьба». 

Что ж, подобная перспектива, мучительства своей игрушки, – меня приободрила, и я потеплел к своей «инструкторской миссии».

Плюс к тому, «сопливый гопник» оказался исключительно сообразительным и обаятельным, очень живым, весёлым, непосредственным, шустрым таким пареньком без каких-либо несносных понтов (вернее, у него есть понты, но они очень умилительные и забавные). Немножко с ним пообщавшись, я понял, почему его взяли сразу в резерв Первого Агентурного Дивизиона. Ну он реально был… irresistibly charming. Мы подружились почти сразу же. Но вот с английским – там была печаль-кручина. Мне было велено «подтянуть до приемлемого разговорного уровня в разумные сроки», но сам Лёшка считал, что это примерно как «научить бегемота крутить тройной аксель на льду».

Первыми английскими словами, которые я от него услышал, были: «Эээ… Ай спик доунт инглиш… вери бест… а как правильно: «доунт» или «дид доунт»?»

Я про себя отметил, что, кажется, у него где-то в глубине памяти сидит утвердительно-усилительная конструкция “I did do this”, и с неё-то надо начинать подход к «душным» схемам (поскольку такова же была и историческая логика появления “служебного” do в английском), а на тот момент я ему ответил: «Пока – никак. Обойдёмся без этого».

Он понял превратно:
«В смысле, я совсем безнадёжен? Да ты говори, как есть, я не обижусь. Я сам знаю, что к языкам – абсолютно туп. Тем более, английский, он слишком трудный. Там же и произношение - хрен выговоришь, и времена эти yebanicheskiye».

Но я утешил:
«Вздор! Поверь, Лёх, не бывает какой-то избирательной языковой тупости. Либо по жизни дурак во всём – либо всё можешь освоить. Ты – не дурак, это я уже понял, и дурачком тебе прикинуться не задастся. И, вообще не бывает слишком «тупых» учеников. И не бывает слишком трудных языков. Но вот что бывает – так это просто мало розог!»

Поскольку то был первый день нашего знакомства, возможно, он, будучи наслышан от коллег всяких нелепиц о моей персоне, не сразу понял, что это шутка, призванная развеять его уныние.

Поэтому я утешил снова:
- Да ладно, шучу! Just kidding! Ну какие, к чёрту, розги? A circus whip – that’s what makes the circus run, for all the fun!

Судя по его солнечной улыбке, он понял из последней фразы только слово fun.
«Ничего, - подумал я. – Через недельку – будешь понимать полностью».

Говоря же, что мы «обойдёмся без этого», я имел в виду ровно то, что сказал. Что на первых порах лучше не трогать формы с do. Рассматривать его только как «смысловой» глагол, а не служебный.

Знаю, что сейчас я выскажу мысль, которая многим покажется странной, и даже крамольной, но, по моим наблюдениям, в изучении английского нет более тонкого и щепетильного вопроса, нежели подводка к конструкциям с глаголом do. Потому что это – становой хребет английской грамматики. Покривишь его в нежные школьные годы – и сколиоз на всю жизнь. А покривить – как нефиг делать. Потому что это английское do – довольно уникальное явление, даже на фоне других германских языков. Иностранцам очень сложно врубиться, почему глагол, значащий «делать», используется как «универсально-служебный», и строго определённым образом. Это расходится с представлениями о сущности глагола «делать» в их родном языке (особенно, в русском). Поэтому приходится идти на некоторые хитрости, объясняя эту фишку с «присовокупляемыми» do-does-did, а до поры – вообще не трогать эту схему, чтобы не перегружать мозг, не вгонять в уныние. В конце концов, в английском есть много других способов выразить вопрос или отрицание в разговорной речи. А то, как это пытаются делать новички, которые вообще языка ещё нихрена не знают, но им уже навязали оптом этот довольно сложный «душный» инструмент, - слушать без слёз невозможно.

“Уот мьюзик ду… даз… а, всё-таки ду, точно!… ю… лайк… А «лайк» или «ту лайк»?... лайк… ту лисн… ту…»
На что мы скажем: To hell with music, but what the fuck?

Почему не спросить:
“What’s your favorite music?”; “Can we speak about you musical preferences?”; “Please, tell me about the music you love. What is it?”

Это, конечно, моё мнение, но на данном этапе – куда важнее освоиться с вопросительными словами и вообще с вопросительным строем фразы на примере гораздо менее громоздких конструкций с is и can; с предложными согласованиями; и с бессоюзными сложноподчинёнными оборотами, чтобы они не так «сложно подчинялись».

Ну или:
«Ду… ю… зе мьюзик из гуд»? А, без «из»? Ду ю мьюзик гуд?»

Да не без “is”, а без “do” лучше обходиться, пока не освоился с самым главным, что нужно для постижения языка. Именно: ощущение его ритма, «мелодики», и создание собственного, подходящего для тебя стиля речи. Чтобы это было непринуждённо и приятно для тебя самого. Игра. Актёрство.

Это то, что мы называем «разболтать». Чтобы «студент» перестал бояться чужого языка. Чтобы сумел обрести некий такой кураж, оперируя пусть очень скудным вокабуляром, но – делая это уверенно и даже нахраписто. А для этого, если твой естественный образ – сексуально озабоченный девятнадцатилетний шалопай, то, разумеется, в первую очередь осваиваются чисто разговорные словечки и обороты, включая обсценизмы.

Вообще, должен отметить, выражения повышенной откровенности и экспрессивности – весьма так хорошо помогают «напугать свой страх» перед чуждой грамматикой и стилистикой.

Также – на выручку приходят «слова-паразиты» вроде like, well, now и фразочки «наполнители времени» вроде “you know (what I mean)”, “if you want to know the truth” (спасибо Холдену Колфилду), “аnd I mean it, and, moreover, I’m 100% positive about it!”, “considering the matter of fact”, и т.п. Всякая такая словесная шелуха – которой неофиту просто приятно шелестеть, пробуя английский язык на вкус своим покамест неповоротливым языком, выражая некие эмоции, напористо, задорно, делая вид, что ты знаешь инглиш, и убеждая в этом прежде всего самого себя.

Потому что на самом деле – знаешь. Английский – это не соахили. И что бы тебе ни казалось, ты, родившись в конце двадцатого века и проживая в Москве (да и не только), волей-неволей знаешь из английского ТАК много, что способен выразить на нём практически любую мысль. Даже при самом скудном грамматическом инструментарии.

Не верите? Могу доказать.
Итак, всякий толковый преподаватель инглиша (ладно, любой действительно(!) хороший) скажет своим студентам, что если взять практически любое «русское» слово, заканчивающееся на –ция или –сия, и заменить это окончание на «–шн», – то получится английское слово с примерно тем же значением. То же самое - и со словами на –цион. «Опцион», «рацион», «моцион».

И вот представим жизненные ситуации. Вы, с группой товарищей, находясь в чужой англоязычной стране, чересчур отдалились от станции метро, заблудились в хитросплетении улочек, и не знаете подобающей случаю детской песенки со словами “We are poor little lambs who have lost our way”.

Как сказать местным жителям о своей проблеме, имея лишь какой-то абсолютный минимум из двух десятков английских местоимений, глаголов и предлогов, да плюс эти «интернациональные» слова?

Что ж, «проблема» – тоже интернациональное слово. Поэтому говорим что-то вроде: «Ви хэв э проблем виз навигейшн. Ви хэв ноу ориентейшн. Нид зе локейшн оф зе стейшн». Смешно, конечно, но в целом – поймут.

Ну или вы ищете бар, чтобы промочить горло. Останавливаете прохожего, и – «Сорри фор эксплуатэйшен, бат ай нид сам локейшн фор ирригейшн» (и прищёлкнуть пальцем по шее).

Или, предположим, вы хотите сказать, что у девушки красивая грудь. Но не знаете слов breast, boobs, buffers, tits. Теоретически, можно сказать так: «Хёр формэйшн фор лактейшин из оф грейт икзальтейшн». Правда, не уверен, что стоит говорить такие комплименты непосредственно самой обладательнице бюста. Возможно, она чёртова феминистка, и не поймёт такой старомодной галантности.

Ну и так далее.
Ещё примерно половина русских глаголов с составным суффиксом «ирова», если его отбросить, - дадут близкое соответствие в английском. Анонсировать – announce; фиксировать – fix (причём в английском это ещё и «чинить»); третировать – treat (правда, в английском это просто «обращаться, относиться», а хорошо или плохо – следует уточнять); парировать – parry; превалировать – prevail.

Это всё латинского происхождения глаголы, пришедшие и в русский, и в английский – через французский. Но англичане отбросили французские окончания инфинитива –ir, -er (а чтоб никому не обидно было, выкинули также и свои родные германские –en),  русские же, наоборот, унифицировали французское окончание как «ир», и прибавили наш суффикс –ова.

Правда, здесь попадание, повторю, не стопроцентное, по ряду причин, и кое-какие наши глаголы на –ировать имеют не столь явные соответствия в английском. Но всё равно узнаваемые, как, скажем, мутировать – mutate; доминировать – dominate.

Схожая ситуация – и со многими прилагательными, и, соответственно, наречиями. Практический – practical(ly). Клинический – clinical(ly). Исторический – historical(ly). Да в общем, почти все подобные образования – имеют единообразное соответствие.

И я уж не говорю про чисто английские слова, в изобилии воспринятые русским за последнюю четверть века, что в деловой, что в компьютерной терминологии.

Всё это следует в общих чертах объяснить студенту, что в туманных кущах альбионской словесности его ждёт гораздо больше приятных сюрпризов и старых знакомых, чем он мог представить (ну а про «ложных друзей переводчика» - лучше пока умолчать, чтобы не пугать).

Таким образом, если немножко пораскинуть мозгами, то любой современный русский вполне в состоянии объясниться с англофоном, задолго до постижения сакральных конструкций с глаголом do, не говоря уж обо всяких там «перфектах».

 Каковых последних, впрочем, на самом деле и нет в английском как самостоятельной глагольной ипостаси (это не латынь), а бывает просто глагол have с пассивным причастием. И нет особой разницы между I have knowledge и I have known. «Я имею знание» - «Я имею узнанным («познатым»)».  Но вот чтобы употреблять такие конструкции – надо для начала освоиться и с глаголом have (воспитать в себе «частнособственническое» отношение к грамматике), и с пассивными причастиями. Каковые последние, для начала, лучше постигать через более простые и понятные конструкции с be.

«Am I supposed to say something now? I’m afraid, there is nothing known to me to be said. I have no ideas. I have no knowledge as to what you are asking me about, right nоw, ok? I have no experience of this kind, if you want to know the truth. Maybe, I have some friends, though. I mean, those who have such knowledge. Maybe they can be considered as those who can help you. But as for me, well, sorry, I’m no expert here».

Ну и вот, довольно быстро, можно выучиться «чесать» языком до бесконечности, расписывая, как тебе нечего сказать по существу заданного вопроса, и при этом обкатывая разные полезные конструкции по мере их поступления. И это – главная задача на данный момент. Научиться чесать языком иноязычные слова, обороты и шаблоны «фразостроительства», обходясь с ними, как с родными, и породняясь с ними…

A propos, вот спелчекер мне тут пишет, что нет такого слова в русском, «породняясь»…
And considering the matter of this fact, with all my being a galactically renowned and dignified expert in the art of words, having thoroughly weighed all pros and contras, I’m thus obliged to make a statement regarding the said matter of fact and whatsoever issues therein and thereof, that I just don’t give a fucking shit and couldn’t possibly care less. I want this word to exist – and so be it!

Да, вот примерно так. Чирикать вольно и весело. Гнать, гнать, и гнать. Инкорпорируя в свою речь новые лексемы и грамматические конструкции, доводя их употребление до автоматизма, чтоб от зубов отлетали, чтоб даже если ошибся в артикле или в окончании каком – темп и «смачность» речи скрадывали такую ошибку.

Инговые формы? Очень полезная штука, которую следует подключить как можно раньше.
Только – не надо говорить студенту, что оборот «я являюсь делающим» - это Present Continuous (или Progressive). Нет, это просто «я являюсь» и причастие «делающий». Чем оно полезно для нас, такая конструкция? Гхм, на данный момент - прежде всего, тем, что позволяет строить вопросы, избегая do в «служебной» своей ипостаси.

What are you thinking about? Why are you looking at me… as if meaning something real bad? It’s so embarrassing. It’s even frightening. And frustrating. And why are you squeezing a knife in your hand? What are you up to? What’s your problem, dude? Are you nuts? Are you fucking crazy? Please, stop acting like this, as if you are going to split my throat right away!

И не надо напирать на то, что acting в данном случае называется «герундий». Какая, нафиг, разница, как оно называется? «Это как бы существительное, вроде русских, которые кончаются на –ание, -ение, образуется от любого глагола прибавлением того самого -ing, и – не требует артикля. Вообще никакого. Правда, зашибись? К слову, деепричастие – образуется точно так же».

Наверное, инговые формы – одна из самых гениальных вещей в английском, хвала смешению германских и романских глагольных и окологлагольных форм на Альбионе, что вынудило аннулировать прежние суффиксы и окончания да заменить всё единым –ing, что буквально означает «дитя этого глагола» или, по-научному, «некая фигня, которая как-то связана с этим глаголом, к которому прицеплена» (к слову, в названии франко-французских династий – Меровинги, Каролинги, Капетинги, - тот же самый суффикс).

Но первая по гениальности штука – это, конечно, упразднение грамматических родов.  Вот одно это – очень, очень упрощает изучение английского, какие бы там страшилки ни рассказывали про его «систему из то ли 12, то ли 16 суверенных глагольных времён», называемых Tenses, и будто бы специально так названных, чтобы подчеркнуть неизбежные напряги с ними.

Что на самом деле надо знать про времена на этой, начальной стадии?
Да не особо много.
Прошедшее время? Тут приходится им поигрывать с самого начала, как и пассивными («едными») причастиями, чтобы закреплять соответствующие формы неправильных глаголов. Но – не злоупотреблять. Любой мало-мальски протяжённый рассказ о прошлом – запросто можно вытащить в настоящее время, как тот же Лёшка Зимин очень шустро научился делать.

 It happened four years ago. And the story goes like this. Just imagine: I’m fifteen years old, I’m riding a bicycle, you know, the weather is nice, the sun is shining bright, everything is fine, and, all of the sudden, just out of the blue, I hear a very-very loud noise, somewhere behind me, so I’m turning around, and guess, what I see! A road accident, can you believe it? In the forest. Yeah, in the middle of the forest, in the middle of nowhere. Some white Mercedes hits a tree. Not too badly, you know, no big deal, but still it’s an accident. And the driver turns out to be a girl, and why am I not surprised? A young girl with blond hair and with such legs, a pair of them, with no particular one of them any shorter than the other one, and both just as long as… this sentence appears to be… and, above them legs she has such an ass… I mean, such ASSETS of hers, most precious, most delicious, that I’m, like, OMG! Sweet Jesus. Real sweet. A damsel in distress. But, sure thing, I’m here to help, to give you a hand, and all. So, hello, Miss, are you alright? How can I help you?... –
- ну и так далее, и тому подобное. Небрежно, вальяжно, ностальгичненько. Не напрягаясь на предмет того, как будет see, hear, hit и прочие глаголы в прошедшем времени. Сейчас – не надо этого. Надо просто «разболтаться».

Будущее время? Подождёт. Всё, что ты хочешь сказать о будущем – в английском можно выразить через настоящее время. Более того, открою страшную тайну: в английском и НЕТ каких-то ИНЫХ способов рассказать о предположительных событиях в будущем. Это не латынь, не испанский, не французский и даже не русский. В английском нет «полноценной» грамматической формы будущего времени глагола. Только смысловые конструкции, позволяющие из настоящего проецировать на будущее свои о нём представления. Глагол will («соизволяю»), как бы «технически» он ни употреблялся, – не совсем тождественен даже русскому «буду».

И чем лучше это понимать – тем меньше возникает проблем со случаями  недопустимости will в условно-придаточных предложениях после if, when, after, unless, и т.п. А пока не понимаешь  - лучше не использовать. Чтоб потом не приходилось спотыкаться и поправляться всякий раз, когда угораздило ляпнуть I’ll come when I will have time.

Кстати, замечу, вот одна из самых вреднейших, в нашем разумении, и самых трудноискоренимых «школярских» привычек – это склонность, заметив некий «косяк» в своей речи, возвращаться на полфразы и исправляться. Это не только сбивает ритм, плавность и мысль, но и служит для говорящего «явкой с повинной» в том, что он не уверен в правильности своей речи, что она ему самому не нравится, а значит – нападай, кто хошь.

Я лично с начальных классов школы твёрдо уяснил, что никогда нельзя возвращаться и поправляться. Это всё равно, что давать показания полиции до суда, вместо того, чтобы воспользоваться Мирандой.

И хотя я с пяти лет разговаривал с Батей на английском примерно так же, как на русском (он у меня профессор филологии, спец по современной англоамериканской литературе) – конечно, я иногда допускал и допускаю какие-то оговорки и ошибки как в русском, так и в английском. Никто не совершенен, и безмерно скучна была бы жизнь совершенства безупречного.

Но вот отвечая в школе у доски, – я старался никогда не поправляться. Поймаешь, себя, бывало, на том, что ляпнул “He come yesterday”, но собираешь волю в кулак, а морду в кирпич, и чешешь дальше. В паузе Мэри (клёвая училка была, пока в Кенгуряндию не укатила) этак ненавязчиво уточняет: “So, he come yesterday, as you say?” – “Yeah, he came yesterday” – “But not cOme yesterday?” – Я (с упрёком, переходящим в озарение): “Miss Mary! What’s the point of… Ah! I got it! It must be all because of this cold in my head I caught the other day. Nothing to be worried about, it’s certainly not contagious, but, I guess, now I sound a little… “Frenchy”. –en, -in, -an – all the same. And thus, so much ado about… nostrils. Sorry for this inconvenience, but I cannot help my nose living his own life. I guess, he just might have read too much of Gogol”.

И хотя все прекрасно знали, что я утратил способность простужаться лет так в десять, что у меня никогда не бывает насморка, что я просто валяю дурака, отмазываясь,  - но я успел подготовиться к отмазочному валянию дурака, я обратил всё в веселуху, вместо того, чтобы суетливо и нелепо спохватываться и поправляться.

Правда, даже для таких самоуверенных и наглых юношей, каким был я в школе (и, как хочется верить, мало что изменилось), - это психологически очень трудная задача, не дёрнуться, не сбиться, не броситься поправляться, а гнать дальше. Это всё равно как, увидев потерявшую управление фуру, вылетающую тебе в лоб со встречки, - рационально давануть газ, чтобы успеть перед ней проскочить, а не инстинктивно впечатать тормоз в пол, чтобы стать неподвижным препятствием прямохонько на её пути.

Поэтому, лучше очень постепенно и очень осторожно осваивать всякий новый элемент английской грамматики, который в принципе может создать для вас ситуацию: «Ой, я не так сказал!»

 Поэтому – не надо гнать коней, не надо форсировать привыкание к I will на начальных стадиях знакомства с языком. О своих планах – всегда можно рассказать как-то по-другому. Можно – и буквально так, назвав планы – «планами».

My plans for tomorrow are the following. At seven a.m. I hear the fucking alarm clock ringing like hell, so I get up, clean my teeth, get dressed, or, to describe it a little bit more minutely, at 7 a.m. I turn the fucking alarm off and have a dream about getting up, cleaning my teeth and getting dressed, and then I’m dreaming like this up to noon, I hope… 

Немножко «по-акынски» получается? А пофиг! Для начала – следует научиться чувствовать себя свободно, болтая о том, о сём, в настоящем времени. Осваивая некие базовые вещи, вроде употребления местоимений, предлогов, пространственно-временных обстоятельств, что само по себе – настолько дохрена информации, что не надо взваливать себе на голову ещё и глагольные времена во всей их пышности и сложности (всё больше мнимой, конечно). Не всё сразу, не так быстро.

Поэтому, на самых первых порах – я бы не рекомендовал даже книжки читать. Разучивать, конечно, как пишутся слова, и самому тексты составлять, но чужие – не читать. А то неизбежно загрузишься чем-то таким, чем пока грузиться не резон.

Смотреть фильмы – лучше. Особенно полезно – ставить на паузу и проговаривать фразу вслед за персонажем, стараясь попасть в темп и в интонацию (и в мимику, и в эмоцию). Но, там, в этих фильмах, тоже могут «плохому» научить. Вернее, плохому могут научить толкователи грамматики.

 “Hon, I had been waiting for you for two hours before I finally left that cafe…”

И что бы эта фигня значила, вот это вот I had been? Посмотрим в учебнике, поищем в Инете...
Oh, no! It’s Past Perfect Continuous! The Great and Dreadful. It cannot be happening to me! I’m so scared! I’m nearly dead, so scared I am! I know how evil it is, how complicated, how ruthless! I recall, once at school, our teacher had been lecturing us for two damned hours about this spooky thing, until I finally understood, that my brain was (and still is) just way too small to learn how to use the stuff so terrible!

Поэтому, хотя смотреть фильмы в целом полезно для «студента», но со своей стороны нужно контролировать ситуацию. Чтобы, грешным делом, не забрался преждевременно в какие-то страхолюдные чащобы и не онемел от испуга.

Ещё полезнее – телеперадачи, особенно те, где люди изъясняются своими словами и «экспромтом», как в жизни. Особенно, вот мы рекомендуем цикл What Would You Do, который широко представлен нынче на Ютъюбе. Там и без слов понятно, что происходит, и о чём базар, но – тем проще вслушиваться в слова и понимать их, подмечая специфику употребления. Заодно – помогает лучше постичь американский менталитет и актуальные проблемы, как их видят гуманистически неравнодушные СМИ.

Также хорошо просматривать записи жанра Let’s play. «Поиграмки», как я их называю. То есть, когда чел играет на компе, записывает свою игру, комментирует её, по ходу дела, шутит (бывает – весьма недурно и даже артистично, особенно могу рекомендовать парня под ником Jefmajor), и выкладывает на Ютъюбе. Естественно, в этом жанре не приходится ждать каких-то словесных изысков и особо навороченных конструкций, а лексика – довольно ограниченна и повторяется. Но оно и славно. Поскольку всё понятно даже новичку. Особенно, если он выбрал игрушку, которую сам хорошо знает, и интуитивно просекает, о чём сейчас рассказывает автор «летсплейки». 

Но самое полезное – конечно, непосредственное общение. Желательно – с «нейтив-спикером». Правда, не всегда бывает под рукой «карманный» брит или амер с достаточным знанием русского, чтобы вытащить его из кармана и приставить в качестве гувернёра к неофиту. Поэтому в случае с Лёшкой – изображать гувернёра пришлось мне. И так-то я репетиторством ещё в школе подрабатывал, но здесь был первый мой опыт, когда требовалось не к экзаменам школьным подготовить (галочку сюда, галочку туда), а действительно научить говорить сколько-нибудь сносно. И в довольно сжатые сроки.

Поэтому Лёшке пришлось временно поселиться у меня, а мне – поставить ряд условий. Первым из которых было: я говорю по-русски, когда считаю нужным, а он – когда я разрешаю. Каждое русское слово без высочайшего дозволения – пятьдесят отжиманий. Это не создавало дополнительной физнагрузки на его щуплую тушку, поскольку я вычитал «штрафы» из того, что он и так должен был делать за день, но всё же когда упражнение воспринималось как ритуал некой экзекуции, пусть и шуточной, - он болтал гораздо меньше, чем было бы при полной свободе слова.

Поверьте, это очень практично, сразу же перекрыть студенту «кислород» родного языка.
Во-первых, что бы ни казалось студенту, но на самом деле – это очень сложно для новичка, постоянно, разрывая собственную же фразу, переключаться с русского на английский и наоборот. Так он рискует вообще никогда не «поймать волну» чужеземного наречия. Да ему элементарно ротовую артикуляцию трудно переключать с одной фонетики на другую. Поэтому, ему лучше помолчать – но по-английски, чем корячиться в духе: «Ай уонт… а там надо говорить «ту», после уонт? А то вот я чего-то слышал, что после «кэн» не надо, но ведь «я могу» и «я хочу» - как бы, очень близко, да? А, надо всё-таки? Ай уонт то… э биг кар! Так правильно?»

Во-вторых же, его молчание – забота не столько о нём, сколько обо мне. Да, он пока что очень мало чего может выразить по-английски. И не может говорить по-русски. Но это – счастье. Потому что если б мог, - принялся бы на каждом шагу задалбывать меня неизбежными для каждого рефлексирующего неофита экзерсисами в любительской лингвистике с конспирологической отдушкой, вместо того, чтобы учить the fucking language.

«А правда, что английское sure происходит от русского «чур!»? В смысле, «чур меня», и значит, «уверенность и безопасность». Я слышал, что это когда Пётр Первый в Англии был – от него переняли. Потому как – царь. По-моему, логично, нет?»

Да разумеется. Правда, надо дополнить, что Пётр по пути в Древний Рим завернул, и внушил квиритам слово securus. А потом побывал в средневековой Франции и переделал его в «сьюр». А так-то – явно не обошлось без руки Москвы.

Ну или:
«А я вот слышал такую теорию, что английское money – от русского «манить»? А наличность, cash, - от «каши», то есть, бумага из древесной каши? Ну, я не технолог по целлюлозным делам, но что-то вроде».

И думаешь про себе: «Да ясен пень, ты не технолог! Кто у нас вообще технолог в стране нынче? Зато, блин, каждый третий – великий лингвист. Непризнанный гений, блин. Непризнанный – потому что официальная лингвистика, как водится, люто зажимает, коварно утаивает и подло покрывает. А я – должен весь этот бред выслушивать! Но ведь если каждый раз стукать по голове ноутбуком – где столько ноутов напасёшься?»

Нет, любознательность – вещь хорошая, всячески приветствуемая. И  мне не западло объяснить, что money – тоже латинского происхождения слово, через французский, как водится, а cash в значении «бабло» появилось лет так на полтораста пораньше бумажных денег в Европе. И происходит, разумеется, от «кассы», как ящика для денег у менял.

Один раз не западло, второй, третий… А потом начинаешь ловить себя на мысли, что кое-кто внаглую тебя разводит, норовя обратить учебный процесс в отвязный трёп о лингвофричестве.

Что ж, я не против. Я готов трепаться о чём угодно. Но – in English, please.

Поначалу, услышав это требование, конечно, Лёшка был в недоумении, чтобы не сказать крепче.

«Ээээ… But… How?”

“You mean, how you can ask your questions? Ты имеешь в виду, как ты сможешь задавать свои вопросы? Mean – «иметь в виду». Запомни этот глагол: он очень важный. Let me explain. Позволь мне объяснить. If you have a question, - если ты имеешь вопрос, - remember this magic phrase – запомни эту магическую фразу. How to say?… здесь ты делаешь паузу, и если я киваю – говоришь по-русски, что именно ты хотел узнать”.

«Эээ… how to say… «можно мне всё-таки, хоть на первых порах, говорить по-русски, время от времени?»

“You can say it like this. Ты можешь высказать это примерно так. “May I speak Russian – можно ли мне говорить по-русски, sometimes, - иногда, время от времени, -  at least – хотя бы, по меньшей мере - in the beginning – поначалу, вначале”. But this question is pointless. – Но этот вопрос бессмысленный, бесцельный. – Because the answer is fucking no. And no means no. Is it clear for you? Это ясно для тебя? Please, say «yes», if it is”.

(с обречённостью и тоской)
“Yes, it is… But you are… just… I don’t know… how to say… what… are you…”

“What you are”. Right. Well said. Правильно. Хорошо сказано. “I don’t know how to say what you are”. «Я не знаю, как сказать, кто ты есть». Целая фраза. Законченная. Осмысленная. Две сложноподчинённые связи. Поверь, я знаю выпускниц инияза, которые, в перемудрённости своей, конкретных клинов ловят, пытаясь выразить ту же мысль. Believe me, I know what I’m talking about. Здесь – не вдумывайся в смысл, просто запомни звучание и интонацию. Мы потом разберём эту фразу по косточкам, и заучим. So, your English is not that bad, as you say. Итак, твой английский не столь плох, как ты заявляешь (я перевёл как «заявляешь», поскольку имел в виду, что скоро придётся «разводить» в Лёшкиной голове say и speak). Вишь, студентки языковых вузов клинов ловят порой на таких фразах, а у тебя – с первого раза вышло, легко и просто. Nice and easy. Запомни фразочку: мило и просто. Или – легко и непринуждённо. Или – «на мягких лапках». Потом обкатаем, как её можно использовать для пущей живости. А то ведь давеча плакался: I know nothing, I remember nothing, I cannot learn anything. Я не знаю ничего, я не помню ничего, я не могу научиться чему-либо. As you can see, it’s all just bullshit. Как ты можешь видеть, это всё просто чушь. И слово bullshit, я вижу, тебе знакомо? I see, you know the word bullshit? Чушь, фигня, пурга, гонево. Во всех смыслах. Довольно универсальное словечко, не стесняйся пользоваться. Покамест. For now. Как и shit. Дерьмо, хрень, в самом широком смысле. Не знаешь, как сказать что-то, говори: this shit – и я подскажу слово. If you have any troubles – если у тебя какие-то проблемы – just say “this shit”, - просто скажи this shit – and I’m always ready to help you – и я всегда готов помочь тебе. А ещё, кстати, хорошее словечко – just. Добавляет экспрессии в устную речь. И хорошо, что ты его знаешь. And it’s good, that you know it. Но только, не надо произносить его как «джАаст», а вот этак мимоходом - дЖст. Ну вот как ты по-русски говоришь: прст. Поверь мне, это удобный стиль для тебя. Believe me, it’s a comfortable stile for you. 

Лёшка внимал-внимал, млея от утешительной лести, и, наконец, созрел для вопроса:
- Эээ… Мэй… ай… мэй ай аск…

Я кивнул:
- Go ahead! Валяй! Но вместо «эээ», говори лучше well – и тяни «л», пока думаешь.

- Welllllll…. So…. You have… - кривится от натуги. -  Блин, как это сказать-то?…

Останавливаю его порыв жестом, выговариваю:
- Now, listen to my answer. Теперь, слушай мой ответ. You want to ask, if I have something. Ты хочешь спросить, имею ли я что-то. Of course, I have something for you. Конечно, я имею кое-что для тебя. You bet, I have. – Ясен пень, имею. Буквально: делай ставку, что имею. Запомни оборотец. You bet, I have. And guess, what? И угадай, что? Fifty push-ups, as promised! Пятьдесят отжиманий, как обещано!

Возмущается, изрядно деланно:
- Тём, ну ты чего, совсем озверел? Ты же сам сказал «валяй!»… как это? Go ahead? То есть, разрешил по-русски спросить?

- Really? Is thAt what you think? Правда? Ты так думаешь? Но буквально – Это то, что ты думаешь? Well, if you say this phrase fast enough and correctly enough – no push-ups (я специально не стал переводить, чтобы малость озадачить… for a change).

Кажется, Лёшка понял общий смысл сделки, но, почесав нос, уточнил:
- Welllll… But… how… то есть… Тьфу! What phrase?


- The phase I just said. Фраза, которую я только что сказал. Said – это сказал. Прошедшее время от say. Так же пишется и произносится, как и причастие. Помнишь, well said, хорошо сказано? И обрати внимание, в английском сейчас не было никакого союза. Я мог бы сказать, The phrase THAT I just said, но можно опустить это that. Впрочем, мы часто будем встречаться с подобными связками, так что усвоишь. А теперь – заветная фразa, ценою в пятьдесят отжиманий. Хотя, честно, не понимаю, чего ты упёрся. Чего для тебя полтинник? Тебе ж по-любому триста в день их делать. Впрочем, как знаешь. Well, listen up! Прислушайся! Is that what you think?

Лёшка усмехается, мотает головой:
- Fuck! That’s… language… broke…ing.

Тоже усмехаюсь. Определённо, у него в подкорке сидело гораздо больше английских словечек, чем он сам себя уверил. Да, в школе он был тем ещё раздолбаем, хотя ни разу не гопником, и уж в последних-то классах он вообще забил на тамошний и без того мизерабельный английский, сосредоточившись на нелегальных автогонках и всяческом распутстве, поскольку ему любой «обязон» в напряг, его нельзя к чему-либо принудить, и в этом всё дело, но всё же какие-то учебники он читал, какие-то слова слышал. А память, на самом-то деле, куда как цепкая.

Поясняю:
- What you want to say, is (!)tongue-twister(!) An idiom. Буквально – «заплетатель, вы-ви-хи-ва-тель языка». Слово или фраза, о которую язык сломаешь. По-русски. А по-английски – только вывихнешь. Как видишь, английский гуманнее к физиологии, на самом-то деле. And tongue – is this (показываю свой). But language – is English, Russian, French, German, and so on. Understand? Got it?

Да, он понял. Посмеивается:
- So… What I say… I said… to… with(!) language… it’s fun?

- It’s funny. Funny – смешно, смешной, fun – развлекуха-веселуха. You bet, it was funny! Thanks. И пожалуй, я смягчу условие. Ты скажешь другую фразу. Listen up! This – is one hell of a tongue-twister!

Лёшка хмурится. Очевидно, проговаривает мысленно – и выпаливает почти без “tongue-twisting”:
- This is one hell of a tongue-twister! Ok?

Да, звонкие, носовые ему определённо лучше даются, чем сочетания th, t, w. Ну ничего, и согласные быстро подправим. Говоришь, дружок, ТА фразочка сложная была? Как тебе, скажем, what vowels are there in the word “wave”? Только что придумал. Сам горжусь. И ещё, пожалуй… three thousand filthy thieves with feathers throng hither and thither. Но тут он по смыслу слишком загрузится… Да и я тоже хрен понимаю, чего за фигню соорудил. Перья какие-то. Пусть будет просто: three thousand filthy thieves. Но покамест не будем его огорчать.
Хвалю:

- Right. Good job. Хорошая работа, буквально, но означает – похвалу вообще. Молодец.
Уточняет:
- And hell is… is… - проявляет находчивость, энергично тычет пальцем вниз: - And hell is… hmm?
- Yeah. Exactly. The hell is what is exactly there. Ад. Преисподняя. Exactly there – точно, в точности, именно там.

Досадливо кривится:
- I know… hell… of course, I know… word.
- THE word. То самое слово, которое обозначает «ад». Определённый артикль, соответственно. You know the word (!)hell(!) Of course, you know. Everybody knows. Все знают. Но это мы потом особо разберём, артикли.

Хмурится недоверчиво:
- And how… what it… mean… this phrase? It mean… Fucking(!) tongue-twister?

Да, память у него хваткая. Тут не поспоришь.
- Ab-so-luuu-tely! – произношу нарочито явственно, немного нараспев, так, чтобы точно понял. – You really get it! Yeah, the phrase meanS (я не стал его поправлять давеча, ибо не хотелось дёргать по мелочи и зашугивать придирками, но сейчас невзначай акцентирую третье лицо, и вижу, что Лёшка понял и вспомнил правило) that this is a real bad, real big, real nasty – гадкий, мерзкий – tongue-twister. Поэтому теперь, если ещё что такое зубодробительное встретится, можешь так и говорить: Oh my God! This is one hell of a tongue-twister!

Возражает:
- Oh my God? It is… like girls… no?

- You mean, it’s like what girls say, right? It sounds – звучит – like this? It sounds girlish, right?

Ухмыляется, и возвращает мне новое словечко, с той же интонацией:
- Ab-so-luuu-tely!

- Well… As you wish. Как пожелаешь. Then you can say “Oh, boy”. Тогда ты можешь сказать «Oh boy». It’s not so girlish, I guess?

Снова хмурится:
- What boy?

- No boy. No (!)specific(!) boy. No boy you can know. No boy (!)anybody(!) can know. Nobody knows this boy. Not really existing boy. It’s just “Oh boy”. Just an expression, ok? Like “Oh my God!” But this one is (!)certainly(!) for really big boys who want to sound boyish, not girlish. Understand?

Ловлю себя на том, что говорю практически как по-испански, предельно чётко обозначая гласные и почти не смягчая “r”. Это, конечно, не совсем правильно… стратегически. Но тактически – сойдёт. Главное, чтобы наш «really big boy» понял.

И он-то понимает. Чему радуется совершенно по-ребячески. Вскакивает с кресла, вздымает стиснутые кулаки и резко бросает руки вниз, едва не отбивая себе бедра: “Yes! Yes! Yes! We did it!”

Прикидываю: «А может, и поставить ему испанский акцент? Но нет, он всё-таки тёмно-русый, а не брюнет, и слишком уж славянская округлая физиономия».

Лёшка меж тем, порывается встать на руки, но, покачавшись секунд пять, валится на ковёр. Нисколько не огорчившись, садится, смеётся, потирая слегка помятый бок.
Да, он не гимнаст. Но на руках-то ходить научится. Если уж освоил слово absolutely, да ещё так мелодично выговаривает, - остальное приложится.

Я нисколько не шучу. Это действительно важно, играть со словами и играть вообще, когда учишь язык. Напевать, валять дурака, развлекаясь с ними, ставя во все мыслимые и немыслимые комбинации, «вербально гримасничать», изображая мультяшные или какие-нибудь ещё чуднЫе голоса, озвучивая реплики то рокочущим утробным басом, то «умирающим» старушачьим фальцетом.

- Холлоу! Ойм йор нью нейбор. Мой нойм из Ойван. Ойм фром Рошша. Ви олл спик лайк диз ин Моза Рошша. Бат сом озерз до нот спик ат олл, бекоз зей ар беарз. Зей онли роар. 
- Хааааай! Наайс ту миииииит ю!
- Найс? Лет ми лук инту мой дИкшинарь. Йор найс – из ши йор брозерз дотер ор йор систерз дотер? Энд вэар из ши? Вай ши томит ми? Ой хав утомитед олреди.
- О ноооооу!  Ю гот ит рооон.
- Ой гот и трон? Из нот Америка э Репаблика? О сом озер контриз трон? Ой вон э лоттери?
- Ноооу! Ю сии, май нииис, ши’з ин Фраааанс. Энд уот из наайс, итс ту миииит ю.
- Мой низ – шизофранс? Хоу ком? Ыт’с онли ХЕД вот кан би шизофранс!

Ну и так далее. В школе так дурачились, сценки разыгрывали. А сейчас вот, глядя на Лёшку, вспомнилось. Немножко ещё поднатаскать – можно и с ним попробовать. Это на самом деле очень помогает. Во многом. Парадоксально, но именно такое кривляние – лучше всего помогает поставить нужное произношение. Да и просто раскрепоститься. Разжаться. Разболтаться. Хоть как-то заговорить.
Только бы – стряхнуть цепенящий пиетет перед чужой речью. Только тогда – она перестаёт быть чужой. Ибо свой язык  - это тот, над которым можно и поиздеваться. А не позволять ему издеваться над собой.

Говорю Лёшке по-русски:
- Ладно, мы действительно что-то выучили, что-то вспомнили, - поэтому давай сделаем перерывчик.

Мы перекусили, сходили в тир, там немножко подтянули названия частей тела.
 “And now the left leg, please! And now the right shoulder! What is shoulder? – показываю выстрелом. – But that is the left one. And you – please, get the right one. Not too bad. Good job. And now, please, finish him off, give him a nice and clear headshot!”

Замечу, для такой языковой тренировки вовсе и не нужны ни «кинематографический» тир с сенсорным пулеуловителем, ни боевой пистолет. Вполне можно осуществлять её в домашних условиях при помощи плаката (или рисунка) на стене и дартсов. Но поскольку с Лёшкой мы в любом случае должны были заниматься и огневой подготовкой, - то совместили две развлекухи в одной. 

Потом мы немножко поработали над его фонетикой. W – губы трубочкой. V – нижней губой касаешься верхних резцов. Th – кончик языка прищипываешь резцами и стараешься сказать «с» или «з», не отпуская язык.

Всякое такое. Замечу, гласные – я ему особо и не ставил, он сам их себе ставил, слушая, как я произношу те или иные слова.

И я, конечно, прочитал ему в тот вечер, когда мы затарились пивом, некоторую теоретическую «лекцию» по английской грамматике. Скажем, почему в английском перед глагольным инфинитивом положено употреблять предлог “to”, и почему таковой предлог не нужен после can, may, must, will, shall. Что это не прихоть, и не просто «исторически так сложилось» - а вполне осмысленно сложилось, по вполне осмысленным причинам. И если их понимать – то ошибки не сделаешь. А если понимать, что английское to be – это не просто «быть», а готовый конструкт «чтобы быть», то очень легко становится сочетать фразы, не морочась вспоминанием союзов.

Главная же цель той моей лекции была – дать понять, что мнимые «сложности» английской грамматики – они не просто так возникли, чтобы заморочить иноязычных студентов, а были объективные причины тому, что язык развивался именно так. И если их понимать – многие вопросы сами собой отпадают.

Но здесь я не буду приводить эти «лекции», которые я читал тогда Лёшке, а впоследствии и иным «студентам», - это я отдельно изложу, - а здесь, завершая свой опус о начальной стадии обучения английскому, скажу лишь, что главное, что мы с Лёшкой делали в тот начальный период – это просто болтали (английский строй фразы чувствуется, надеюсь?). Проживая в одной квартире, всю дорогу. Только по-английски. Имея (для Лёшки, во всяком случае) табу на русский в этой болтовне. Когда так – это очень, очень способствует впитыванию иноязычной лексики. 

И Лёшка – он действительно очень смышлёный паренёк был, с очень хваткой памятью. Он влёт ловил новые (хорошо забытые старые) слова и специфику их употребления. Но тем не менее, вот тот монолог про Платонову философию и платоническую любовь, процитированный в начале этой моей статьи, - это Лёшка лишь на третий день нашего обучения сподобился выдать. После того, как мы с ним проболтали в общей сложности часов тридцать. И это хороший результат. И это – то уверенное и весёлое владение лексикой (не очень богатой, но достаточной), с которого можно начинать уже постепенно, ненавязчиво, вводить конструкции с do и will (то есть, и ранее невозможно их избегать совершенно, но – не надо форсировать «таблички»).

Ну а полное изучение иностранного языка (как и родного) – оно, конечно, нереально вообще. Но если задача – поставить почти(!) полное понимание иностранного языка, со всеми его грамматическими формами, то к ней следует подходить аккуратно, дозированно вываливать на студента новые грамматические сведения, не переходить, скажем, к he doesn’t, пока от зубов не отлетает I don’t , в свободной речи, и это процесс долгий, не менее двух-трёх недель, а то и месяца.

 И это я намерен подробно расписать, что такое «душные» формы, и как к ним подходить в обучении английскому, и как инфинитив с предлогом “to” согласуется, и почему в английском нет «истинного» будущего времени, и что есть взамен, но - не здесь. И так уж много текста получилось, I guess.