Патетика пёрла помимо желания...

Патетика  пёрла  помимо  желания, 
и  строчки  сплошь  патриотизмом  горели.
Мальчишка – дитя  я  того  воспитания, 
где  не  было  места  пастушьей  свирели.

Война  наложила  на  всё  отпечаток.
Победа,  однако,  надежды  вселила.
Хотя  с  предвоенной  поры  был  осадок, 
но  Завтра  бодрило  и  веселило.


Хотелось  кричать:  «Мы  всё  восстановим!
Страна  станет  краше  и  жить  станет  лучше!»
И  строки  спешили  наполниться  новью, 
хоть  жизнь  оставалась  по-прежнему  сучьей.

Под  кожу  вкраплялись  инъекцией  страхи: 
космополиты – евреи!  Убийцы 
в  белых  халатах – опять  те  же  лица!
Скрывали  родители  «охи»  и  «ахи».

Но  шёпотом  всё  ж  объясняли  подробно 
суть  гнусности  сталинской  всей  «гениальности» .
А  нам  всё  казалось  неправдоподобным, 
не  видели  смысла  в  иррациональности 
всего,  что  с  пелёнок  усвоено  нами 
и  что  величалось  марксистскою  этикой.
Горело  в  сердцах  комсомольское  пламя, 
и  мы,  и  стихи  наполнялись  патетикой.

Тем  хуже  для  нас,  и  больней  многократно 
познанье  ошибок  и  тяжко  признанье, 
что  было  в  той  жизни,  донельзя  превратно, 
по  сути,  не  цели,  а  существованье.

Сознанием  этого  каждый  изранен.
Поэтому  нынче  в  нас  нет  велеречия.
По-старчески  славим,  как  можем,  Израиль, 
и  в  этом  не  видим  мы противоречия.