Женщина с десертом

Где просто – там ангелов со сто,
а где мудрено – там ни одного.


Опыт, конечно, берёт своё. Но когда перенимаешь опыт старшего поколения, то в каких-то случаях это помогает избежать глупых ошибок, которые могли бы изрядно подпортить жизненный путь.

«Вот и в моей жизни, - рассказывала мне попутчица, с которой мы ехали вместе в купе пассажирского поезда, – был такой случай, когда не совершить непоправимую ошибку мне помогла более опытная в жизни женщина».

…А было мне тогда восемнадцать лет. Я училась в институте на очном отделении матфака. Выглядела я всегда старше своих лет, поэтому воспринимали меня взрослые зачастую как своего человека. Мне легко было запросто заговорить с незнакомыми мне людьми. Уже в первые дни учёбы на первом курсе я перезнакомилась почти со всем своим потоком. И поэтому каждый день слово «привет» произносилось мною около ста раз (на моём курсе изначально было сто двадцать пять студентов). В библиотеке после обеда сидеть было невыносимо скучно. Компьютеров и интернета тогда ещё не было, и информацию добывали исключительно в библиотеке, или, как мы её называли, «доме пыли».

Найти общий язык  с преподавателем, продавцом, работодателем, соседями не составляло труда. Поэтому я всегда удивлялась, когда мои сверстники жаловались на то, что не могут найти себе работу. Из студентов мало тогда. Кто искал себе заработок. Все в большинстве своём жили за счёт родителей. Я же была из числа тех немногих, кому не сиделось на месте.

Как только я сдала первую сессию, так сразу пошла работать. Самое интересное, работу я обычно выбирала сама, и никогда не понимала тех, кто вечно ныл, что не может найти работу, что, мол, нигде не берут без опыта. Везде и всегда я чувствовала себя уверенной на сто один процент, что меня возьмут на свободную должность. Сто процентов – что подхожу, а один процент – что возьмут из всех именно меня. Так обычно и получалось. Начала я с подработки маляром. А что, хорошо: две недели отработала, деньги получила, потом подтягивала учёбу. Потом снова неделю-другую красим-белим, и – снова учёба. Мне нравилось.

Весной началась предвыборная кампания. Я раздавала и расклеивала листовки, собирала подписи с жителей. Помню, на одного кандидата в депутаты нас человек пятьдесят работало. Потом самых активных оставили. Меня, конечно, тоже. Но когда поставили перед нами задачу – деньги за подписи избирателям платить, тут уж как-то поганенько на душе стало. И пусть деньги там ой какие приличные обещались. Всё равно не смогла прийти на следующий день. Уехала отдыхать на Волгу после первой сессии.

В июле, когда все поголовно «стонали», что «работы нет», я каким-то необъяснимым образом устроилась в пельменную официанткой. Общепит в те годы не был так сильно развит, как сейчас, можно сказать, вообще не был развит, а потому желающих на это место было хоть отбавляй. Я очень тогда удивлялась, как будто нигде больше вакансий не было. Как мне потом объяснила заведующая столовой, приняла она меня только из-за того, что я ей сказала, что «санкнижку я вчера сделала». Просмотрела она на собеседовании мою санкнижку, пролистала и… глаза выпучила. Потом снова внимательно пролистала, вглядываясь в каждую печать. Затем спросила: «У тебя знакомые что ли в СЭС есть?»

– Нет, - отвечаю, – вчера всё сделала.

– Но это невозможно: за один день всё пройти, – не поверила она мне.

– Не знаю, – спокойно отвечаю я ей, – первый раз делала, всё успела.

– Ещё и в первый раз?! – тут уж она совсем оторопела, – Тебе кто-то объяснил, как делать? Но всё равно, это невозможно.

Я объясняю, что да, действительно, вахтёр СЭС объяснила, когда я в шесть утра заявилась с совершенно наивным взглядом. Дала мне адреса и расписание работ специалистов, которых надо пройти. А я уж сама в голове просчитала, когда, где и во сколько надо появиться. Чётко отследила маршрут, и вот он – результат.

«Чётко, значит, отследила. – каким-то упавшим и до сих пор не верившим мне голосом подвела итог заведующая, – Ладно, посмотрим, как чётко ты работать будешь».

После этих слов она объявила своему администратору, что отбор кандидатов проведён, выбрана «вот эта женщина».

Слово «женщина» меня покарябало, естественно. «Хрен с ней, –  подумала я, – У неё тут все женщины». Вечером, дома, глядя в зеркало, я ещё раз убедилась в том, что выгляжу намного старше своих лет. «Может быть, заведующая на возраст даже забыла посмотреть», – подумала я. Как оказалось позже, это так и было. Когда заведующая узнала мой настоящий возраст – восемнадцать лет, – она повторно разглядела мою санкнижку. Потрогала фотографию, попросила второй раз предъявить паспорт. И спросила: «Все документы настоящие? Ты уж извини, просто выглядишь лет на десять старше».

Было неприятно, но, чего греха таить, я к такому привыкла ещё со школы. И даже иногда было лестно, что взрослые воспринимают меня, как равную.

Сначала я работала обычной официанткой: принеси-унеси. Расчёт в этом заведении был принят сразу при заказе у барной стойки. Поэтому я была избавлена от денежных операций. Иногда приходилось мыть посуду. В коллективе были молоденькие официантки-пэтэушницы с настолько простенько-глуповатым выражением лица, что (я поняла это сразу) ни о каких дружеских отношениях и речи быть не могло.

Такая работа надоела мне уже на второй день. Сдерживала зарплата, чаевые и бесплатное питание. Скрепя зубы, я дала себе обещание, что «только два месяца, не больше». Заведующей при собеседовании была предъявлена липовая справка об обучении на заочном отделении. Секретарь факультета была сговорчивой, а я языкастой, поэтому справка проблемой не была. Также я клятвенно заверила заведующую, что в моих планах минимум два года проработать в их замечательной пельменной.

Как-то утром, когда желающих покушать ещё очень мало, я протирала пыль на полках со спиртными напитками, за барной стойкой. Администратор Света, слегка нагловатая от того, что давно здесь работает, любила пошпынять новеньких официанток при любом удобном случае. Сейчас она стояла за барной стойкой и считала заказ первого и пока единственного клиента. Я знала, что вчера она была у подруги на пьяном Дне рождения, и в это утро у неё раскалывалась голова от похмелья.

– Сто восемьдесят пять рублей, – сказала она мужчине. Он был у нас, как многие, постоянным посетителем и обычно обедал, а иногда поздно завтракал пять рабочих дней в неделю в нашем заведении.

Мужчина замялся на мгновение. Потом немного помедлил, как будто хотел что-то сказать, но промолчал. Он выложил на тарелочку двести рублей и стал снова листать меню.

– Что-то ещё? – автоматически спросила Светлана.

– Нет, нет, – торопливо поспешил ответить мужчина.

– Сто пятьдесят два, – шепнула негромко я Свете. Она не расслышала.

Я повторила ей чётче:
– Света, сто пятьдесят два, а не сто восемьдесят пять.

– Не поняла, – растерянно произнесла та.

– Пересчитай заказ на калькуляторе. Там должно было получиться сто пятьдесят два рубля.

Светлана пересчитала на калькуляторе:
– Сто восемьдесят пять у меня.

Тут вмешался мужчина:
– Да, должно быть сто пятьдесят два.

В общем, как потом оказалось, Света перепутала салаты: посчитала вместо одного другой. Вроде ерунда, бывает, но как она взъелась в тот день на меня. Что вот де, соплявка.

Но ещё больше она разозлилась, когда узнала, что в её выходные заведующая поставила меня на её место. Считала я хорошо, быстро, в уме, матфак давал о себе знать, выглядела по-взрослому и не позволяла помыкать собой. Держалась, как всегда, уверенно, с улыбкой. Хотя иногда из хитрости «включала» наивный юный взгляд неопытной девушки.

Вот на этот-то взгляд, по-видимому, и попался один из случайных посетителей пельменной.

Однажды, когда обеденный час пик уже закончился, в зале было немного обедающих. В основном, это были те, кто мог себе позволить работать или по свободному графику, или до обеденного времени суток. Такие люди часто встречались за обедом с кем-нибудь или просто долго пили чай, а потом, не торопясь, отправлялись по своим делам.

В этот момент в зале обедали рабочие, они сидели недалеко от выхода и громко разговаривали. За самым дальним столиком сидела женщина, она была у нас не часто, но регулярно, обычно брала полный обед и обязательно десерт с зелёным чаем. Вот и сейчас, уже съев почти всё, она принялась за пирожное.

К барной стойке подошёл мужчина средних лет. Я коротким оценивающим взглядом посмотрела на него и вежливо предложила меню. Посетитель был невысокого роста, лет сорока-сорока пяти, представительный, в деловом костюме. Я отметила, что такой тип мужчин всегда выглядит импозантно, элегантно и стильно, потому что нет каких-либо пошлых галстуков, барсеток и вычурных перстней, просто – пиджак, рубашка, дорогой парфюм и аккуратный бумажник. У него были короткие тёмные волосы, смуглая кожа, уверенный голос с лёгкими, едва заметными, паузами между предложениями или фразами.

У меня был бейдж с именем «Галина», поэтому он обратился ко мне:
– Галина, мне, пожалуйста, пельмени мясные с соусом, сок апельсиновый и белый хлеб.

Я мгновенно сосчитала в уме и тут же назвала стоимость заказа. Его это удивило, и оно сделал мне комплимент, что я так хорошо считаю в уме. Затем он оглянулся и убедился, что за ним в очереди никого нет:
– Можно я здесь заказ подожду? – осторожно спросил он, расплачиваясь.

– Конечно, можно. Вот ваш сок и хлеб. Пельмени с соусом принесут минут через десять, – ответила я.

– Давно Вы тут работаете? – поинтересовался он у меня.

– Да, недавно, – улыбнулась я ему в ответ.

– А на кого учились? – последовал вопрос от него.

– Я ещё учусь на матфаке, в университете, – с гордостью отвечала я.

– На каком курсе?

– На втором.

Мужчина определённо клеился, но делал это очень осторожно, ненавязчиво. Делал вид, что ему на самом деле надо занять чем-то те десять минут ожидания горячего обеда. Тут подошли другие посетители, и он сразу сел за ближайший столик.

Когда посетители расплатились, он не стал подходить к стойке. Я оглядела весь зал и с удивлением обнаружила, что женщина с десертом исчезла. Присмотревшись повнимательней, я увидела, что она пересела за столик, который находился за перегородкой. Если основной зал находился в полном видении администратора, стоящего за барной стойкой, то столики за перегородкой располагались справа и позади от меня. Обычным посетителям было не видно, что присходит за перегородкой, а там обычно проходили частые, но не очень шумные банкеты: Дни рождения, поминки, скромные корпоративы.

Как человек наблюдательный и начитавшийся в детстве много детективных историй, я непременно обратила на этот любопытный факт своё внимание. Впрочем, очередной наплыв желающих пообедать перенаправил мои мысли на более обыденный расчёт сумм заказа.

Мужчина, как было заметно по его бегающему взгляду и медленно поглощаемой пище, ждал, когда очередь разойдётся, чтобы ещё раз заговорить со мной. Но его ожидания оказались напрасны: час пик только начался, а обычно он продолжался часа три-четыре без продыху. Поэтому он, выискав на барной стойке визитные карточки нашего заведения и других разных контор, дающих у нас рекламу, взял сразу несколько штук и ушёл.

Было совсем неудивительно увидеть его на следующий день. В какой-то момент он как будто бы вырос передо мной. Перекинувшись парой вежливых фраз, он представился Борисом. Затем мы перевели диалог на более личные темы. Однако, расспрашивал, в основном, он, а я льстиво отвечала и улыбалась с завидной скромностью.

Несколько дней каждодневного общения. Обмен номерами телефона. Спустя неделю Борис предложил довезти меня до дома. Мы общались порядка сорока минут, сидя в его машине около моего подъезда. Удобный лексус производил впечатление. Борис, как всегда, в деловом отглаженном костюме и до блеска начищенных туфлях. Иногда он довозил меня с утра до пельменной, звонил каждый день не по разу. На ночь мы обычно долго разговаривали по телефону. Несколько раз обедали и ужинали. Неизменно каждый день он встречал меня с работы и довозил до дома. Так продолжалось недели две-три до тех пор, пока…

Пока как-то раз не подошла ко мне заведующая и так по-простому говорит: «Галя, там к тебе пришли, поговорить хотят. Ты иди за перегородку, я там за столик один чай с пирожным организовала. А я тут за тебя постою, подежурю. Всё равно сейчас народу мало».

Все странности этой жизни для меня, принципиально, никогда не являются странностями. Поэтому просьба заведующей была воспринята мною пусть и с некоторой настороженностью и удивлением, но и решимостью «заглянуть в неизвестность».

За столиком сидела та самая женщина с десертом.

– Здравствуйте, – улыбнулась она мне, – Я уже знаю, что Вас зовут Галиной. Я Анна. Будем знакомы.

Я присела за столик и, увидев на столе две чашки и большой чайник, я рукой хозяйки разлила зелёный чай по обеим чашкам.

Передо мной сидела элегантно одетая стройная женщина лет тридцати восьми-сорока. Природную красоту её миловидного лица подчёркивал лёгкий дневной макияж. Вьющиеся каштановые волосы до плеч. Ухоженные руки со стильным маникюром и несколькими дорогими золотыми украшениями.

«Жена, что ли?» – напряжённо подумала я, сразу представив образ Бориса, эдакого недотроги.

– Даже не знаю, с чего начать, – продолжила Анна, – Вы меня выслушайте сначала, пожалуйста, а потом уж как получится.

– Хорошо, - ответила я кратко, – я не буду Вас перебивать.

… – Я в этой пельменной обедаю иногда. Недавно я увидела, как с Вами знакомится мужчина. Я его знаю, вернее, знала лет пять назад. С вашей заведующей я тоже знакома, она у меня квартиру покупала. У меня агентство недвижимости тут недалеко находится, напротив, через дорогу. Она, заведующая, сказала, что он каждый день Вас с работы встречает. Не знаю, правильно ли я сделаю, рассказав Вам об этом человеке. Но лучше я это сделаю и, может быть, уберегу тебя (можно на ты, извини, но мне так удобней будет, как с подругой как будто бы, доверительней что ли), так вот, уберегу тебя от ошибок молодости.

Из уважения к людям старшего возраста (впитанного в кровь при воспитании в детстве) и чуть-чуть из любви к пирожным, которое только что принесла официантка, я решила выслушать эту красивую женщину до конца.
Моё внутреннее «я» постоянно комментировало её фразы, которые особенно задевали моё «эго», моё самолюбие.

«Ошибки молодости, – снисходительно диктовал внутренний голос. – О себе бы думала. Так нет, о других «заботится». Мать Тереза нашлась тут».

Анна продолжала:
– Пять лет назад, когда мне было тридцать два года, я развелась с мужем, прожив с ним ровно десять лет, осталась одна, без детей, без родителей, без жилья. Чернота полная. Полгода я отходила от стресса и переживаний, а потом заявила себе твёрдо: «У меня будет всё: и свой дом, и любимый муж, и крепкая семья, и здоровые дети, двое детей, мальчик и девочка». Я пошла работать агентом по недвижимости. Работала ровно двадцать часов в сутки. Пахала без выходных и отпуска два года. Сначала заработала на комнату, потом обменяла на однокомнатную квартиру. Далее обменяла её на нежилое помещение и открыла там своё агентство недвижимости. Жила в съёмной комнате. А потом по старой схеме: своя комната, своя квартира. Пять лет небытия. Я сама себе не принадлежала. Иногда мне казалось, что я – не я, а робот, который реально не живёт, а только выполняет некие социальные функции. Зато сейчас я, наконец-то, вышла из той «черноты», я вышла в реальную жизнь. У меня есть муж, у которого, кстати, тоже бизнес связан с недвижимостью. Я в кои-то веки смогла расслабиться. Я просто кайфую от этой жизни: от своей работы, от мужа, семьи, от долгожданной беременности. Я по-настоящему счастлива.

А тогда, после развода, в тридцать два, мне казалось, что жизнь кончена, что я уже старая, бездетная и нищая. Когда я оправилась от этих депрессивных мыслей и с головой ушла в работу агента по недвижимости, тут-то и появился на моём горизонте Борис. Да, тот самый Борис, которого я две недели назад встретила здесь, с тобой. Мне, конечно, на него абсолютно наплевать. А вот ты, пожалуйста, послушай, что было у нас с ним. А потом сама сделаешь выводы. Ты девушка взрослая.

«Ну, ну, давай, рассказывай, – язвила я мысленно, – Послушаем байки бывалых».

Анна отпила немного чаю, немного задумалась и после недолгой паузы продолжила:
– Он обратился в наше агентство с просьбой подыскать частный дом в окрестностях города. Я подобрала ему недорогой, но довольно большой по площади дом в соседнем городке, что в тридцати километрах от черты нашего города. Дом продавался срочно, поэтому цена была подходящая. Я, как молодой специалист, старалась провести как можно больше сделок, поэтому поехала с ним смотреть дом. У него до сих пор тот чёрный лексус седан?

Я кивнула утвердительно.

– Так вот, – рассказывала дальше Анна, – мы поехали смотреть дом, который он впоследствии купил. По дороге мы ни на минуту не умолкли. Разговаривали обо всём на свете. Жилище ему понравилось. …Пока совершалась сделка, он каждый день приезжал в офис. Потом стал заезжать за мной вечером и довозить до дома после работы. Обеды, ужины, звонки и ничего личного, то есть интимного. Я совершенно не задумывалась, что ему надо. Ведь я полностью была поглощена этими процентами от сделок с куплей-продажей недвижимости. Все мои мозги и мысли были погружены в работу. Он всё ухаживал, а меня поставил в ситуацию недотроги. Не знаю, как у вас проходят отношения, но то, что он за тобой ухаживает, я знаю, мне твоя заведующая сказала, что он каждый день тебя с работы встречает. До боли знакомая ситуация.

Если вы с ним ещё не спали, то, значит, не всё потеряно. А вот я с ним переспала: первый раз у него на квартире, где он проживал с женой и двумя дочерьми. Семью он отправил в деревню, а сам привёл меня. Смешно вспоминать, как «это» произошло: половой акт длился ровно столько, сколько он произносил моё имя «А-а-а-аня-а-а!» – секунды три, не больше. У него «там» проблемы: маленький, не почувствуешь даже, простатит и преждевременное семяизвержение. А так как мой первый муж был у меня на то время первым и единственным мужчиной, поэтому я ровным счётом не поняла в тот момент, что происходит.  Борис тоже ничего не объяснил. Только на следующий день в интернете я, конечно, выудила нужную информацию о простатитчиках, но интерес к Борису как-то поувял. Впрочем, он его регулярно подогревал завуалированными обещаниями о совместной поездке на отдых, о подарке-автомобиле, о походе в магазин меха. А у меня просто на тот момент не было больше никого, вот я и верила, хотела верить. Знаешь, как бабы-дуры хотят быть обманутыми, как много лет живут в иллюзиях, что вот он, наконец-то, исправится и перестанет пить, или перестанет лежать на диване. Вот и для меня тогда моей реальностью стала иллюзия, что все его обещания вот-вот сбудутся.

Когда мы спали с ним, он даже не предохранялся. Я пила противозачаточные таблетки и сказала ему об этом. Если бы ты видела, как он начал умолять родить ему сына. Это я сейчас понимаю, что ему надо было реализовать свою «хотелку» – родить наследника. Тщеславие мужское потешить. А что бы я тогда, несостоявшаяся, делала бы с ребёнком на руках, без жилья, без мужа! Женская интуиция, к счастью, не подвела. Естественно, я не согласилась. Он в тот момент думал только о себе. Как ты считаешь, думает о тебе мужчина, когда говорит дословно: «Я хочу от тебя сына», или «Роди мне сына»? На самом деле это его раздутое «Я».  Я задумалась об этом, когда услышала от нынешнего своего мужа: «У нас будет ребёнок. Мы будем прекрасными родителями». Улавливаешь разницу?

«Так, так, – заинтересовалась уже я её рассказом, – что-то до боли знакомые фразы». Вот тут-то Анна задела меня за живое. Здесь я почувствовала нарастающую женскую солидарность, вспомнив рассказы Бориса про отдых, автомобиль, знакомых ювелиров и его мечты о сыне. А ведь, действительно, это ещё только слова.

Между тем Анна налила ещё чаю, себе и мне, и продолжила:
– Ничего я, само собой разумеющееся, не дождалась. Была сцена с деньгами, которая потрясла меня. Сейчас смешно, конечно, вспоминать. Я снимала тогда комнату. И вот он предложил мне: «Давай подберём подходящий вариант съёмной квартиры. Я тебе оплачу». Заметь: не «буду оплачивать», а «оплачу». Борис заботливо ездил со мной смотреть варианты квартир, мы объездили четыре-пять адресов. Я решила остановиться на той квартире, которая была ближе к офису. По глупости сама оплатила половину стоимости, другую половину внёс он. Вот тот момент и отпечатался в памяти, как фотография. С какой бережливостью и медлительностью отсчитывал он дважды эту заранее приготовленную и отложенную отдельно сумму. Его купюры как будто говорили своему хозяину: «Не отдавай нас, положи в свой карман обратно».

Он заезжал потом несколько раз. С фруктами и конфетами из его собственного магазина. Цветы на Восьмое марта. И всё. Хотя нет, не всё. У меня потерялся мобильный телефон, а домашний я отключила. На следующий день он позвонил на работу и стал меня допрашивать, с кем я гуляла вчера вечером. Он промолчал, когда узнал, что телефон потерялся, он не предложил купить мне новый, хотя знал, каково в то время у меня было материальное положение. В тот же день я купила сама новый телефон, недорогой, по работе ведь надо всегда быть на связи.

Так что, моя дорогая Галина, не дождёшься ты от него ни золота, ни автомобиля, ни даже паршивого дешёвого телефона. Это очень жадный человек и подозрительный. Он, кстати, потом укатил отдыхать и в тот самый момент, когда мне надо было за второй месяц платить, а меня в телефонном разговоре обвинил, что я, оказывается, негостеприимная хозяйка, не уважила его. На следующий день я съехала с квартиры в комнату гостиничного типа, благо, работала в агентстве недвижимости, нашла быстро.

Так что вот она, реальность. Вот скажи мне, Галя, он тебя в ресторан или в недорогое кафе водил?

– В закусочную, – вспомнила я.

Тут мы вместе прыснули и рассмеялись. Анна по-дружески протянула ко мне руку и пожала мою ладонь, как будто поддерживала меня в трудную минуту. Она улыбнулась и доброжелательно спросила:
– Галя, ну,… нужен тебе женатый, с двумя детьми, с проблемами мочеполовой системы, жадный, старый для тебя, ну…?

Я улыбалась и молчала. Она продолжала:
– То, что его внешний вид и его машина представительны – это большой плюс. Но это его плюс. А ты о себе подумай. Что тебе с него? Любовь? С женатым – сомнительно.

Мне ваша заведующая сказала, что ты в её коллективе единственная образованная девушка. Так что, думай, будешь ли ты на него время своё тратить. Это я после развода подавленная была, не могла сразу распознать по неопытности. Сейчас я в два счёта могу человека прочитать от и до. Поэтому к тебе и подошла.

– Он мне сказал, что давно не живёт с женой, – произнесла я.

– Пять лет назад мне говорил то же самое, но продолжал и продолжает, я уверена, жить с ней в одной квартире. Очнись. Он тебе хоть подарил что-нибудь за эти две недели?

– Но мы же с ним не спали, – пробовала возразить я.

– И хорошо, что не спали. Я очень рада за тебя! – улыбаясь, проговорила Анна, – Мой муж на второй день знакомства подарил мне набор золотых украшений и сделал предложение. Потому что чётко понял, что я его женщина. Понимаешь, у мужчины должен быть корень, стержень, который нами, женщинами, за версту чуется. Если мужчина сказал: «Моя женщина», то он сделает всё, чтобы это стало так. Именно сделает. Галя, сделает, а не проговорит, не пообещает, не будет растекашится мыслию по древу.

– Ты вот сама заметь, – продолжала хитро убеждать меня Анна, – какой у него телефон, а какой у тебя.

– И что? – недоумевала я.

– Он твой телефон видел?

– Да, – вспомнила я про свой старенький мобильник с истёршимися кнопками.

– А почему новый не купит и не подарит? Если бы ты была таким обеспеченным мужчиной, как он, ты бы повела любимую девушку в салон сотовой связи и подарила бы новый, пусть недорогой, но новый телефон? Деньги есть, а жадность всё равно берёт своё. И дело совсем не в том, спите вы или нет. Дело в его патологической жадности. А мы не в Америке, Галя, мы в России. У нас эмансипированная женщина – это глубоко несчастная и одинокая женщина, которая всё хозяйство или бизнес тащит на своём хребту. А эмансипированный мужчина в России – это или неудачник, или не уважающий женщин и нелюбящий их в глубине души мужчина, зачастую закомплексованный, обиженный когда-то сильно женщинами, а потому не доверяющий им. И весь этот слоёный торт под названием «эмансипированный мужчина» покрыт глазурью жадности и подозрительности. Читай психологию, пока учишься в институте, иначе жизнь покроет лавиной, плавать потом будешь.

Я грустно улыбалась, но понимала при этом, что гораздо лучше, что этот разговор состоялся, чем если бы его не было. Анна оставила мне визитку со своими сотовыми и рабочими номерами телефона и сказала: «Моё агентство напротив, через дорогу, заходи если что. Мужика найти тебе не предлагаю, уверена, сама достойного найдёшь, а вот чашечку чая или кофе всегда, пожалуйста».

Счастливая и улыбающаяся Анна встала, погладила свой животик, ещё совсем не выпирающий, попрощалась со мной и ушла.

Когда в тот вечер Борис заехал за мной, я с неимоверной лёгкостью в открытую спросила у него, кто такая Анна, с которой он был знаком пять лет назад.

Борис сначала замялся, не хотел вспоминать, потом сказал, что да, мол, был знаком с одной женщиной, которая помогла купить ему дом в деревне для родни его жены, беженцев из Казахстана.

Я на этом не унялась:
– В каких вы были с ней отношениях?

– Сейчас это уже не имеет значения, – последовал ответ Бориса. Он грустно вздохнул, затем подумал и добавил, – Она всё денег от меня хотела. Знаешь, есть женщины, которые от мужчин только денег хотят. Вот и она тоже…

– Что она? Просила у тебя денег? Много?

– Галя, – взмолился Борис, ну, что сейчас об этом говорить. Это прошлое.

– Так ты ответь по существу, просила она у тебя денег или нет? А если просила, то сколько и на что? – настаивала я, выходя уже из терпения.

– Не помню, – буркнул Борис.

– А если я у тебя денег попрошу? На новый телефон. Двести долларов. Ты мне дашь? – раззадорилась я.

– Что за шутки у тебя? – всполошился Борис.

– Это не шутки. Всё вполне серьёзно, – уверенным спокойным голосом отвечала я, – У меня старый телефон. Я мечтаю о новом. И мне интересно, хочешь ли ты подарить мне новый телефон за двести долларов.

– Давай завтра это обсудим, хорошо? – выдохнул Борис с облегчением, потому что к этому времени мы уже подъехали к моему дому.

– Завтра так завтра. Пока, – проворковала я, – Созвонимся.

– Созвонимся, – услышала я от Бориса, выходя из машины.

Про себя я думала в тот вечер: «Ну, и пусть, что глупо, зато честно. Да, это честно хотя бы по отношению к самой себе. Ведь я, действительно, хотела, чтобы он подарил мне новый телефон».

Внутренне мне стало легче. Это был мой первый психологический практический опыт. Я честно вслух высказала желаемую мысль. Мне было хорошо и весело. Засыпала я вечером спокойно, как будто бы скинула с себя что-то тяжёлое, гнетущее. Хотя знала, что Борис больше не позвонит и не приедет, всё равно было радостно.

Администратором в пельменной я работала чуть больше года.

Через восемь месяцев после того разговора заведующая сообщила мне, что Анна родила мальчика, и они вместе с мужем переехали жить в загородный дом. А на время декрета Анна поставила хозяйкой агентства свою сестру, которая тоже заходила к нам в пельменную иногда обедать и непременно каждый раз заказывала зелёный чай с десертом.