Альфред Хейдок. Иссык-Кульская пожирательница труп

                * Первоначальное название сборника.
                ИССЫК-КУЛЬСКАЯ ПОЖИРАТЕЛЬНИЦА ТРУПОВ
      Многим кажется, что в век космонавтики, радио и телевидения нелепо говорить о колдовстве. И все же колдовство ползет темной паутиной из древности в наше время - ползет, прячась и извиваясь, приспособляясь к современным формам жизни, и время от времени прорывается наружу, поражая наше воображение.

     Недавно я ездила в район Иссык-Куля к брату на похороны его дочери, 12-летней девочки, погибшей от несчастного случая. Дом брата расположен в большом селе, привольно раскинувшемся неподалеку от озера, за которым высятся белоснежные шапки гор. Воздух тут изумительно чист, и чаша озера в обрамлении гор, когда-то своею красотою пленивших Пржевальского, кажется, своею густою синевою соперничает с красотою голубого неба. Недаром туда каждое лето устремляются целые полчища туристов...

      Но в доме брата царила скорбь. Покойницу любили все за ее ласковость, за умение сказать приветливое слово, за веселый смех, за красоту белокурой головки...
      В избу, где поставлен был гроб, перед выносом все время прибывали соседи и соседки, ближние и дальние.
      Обсуждали несчастный случай. И тут вдруг раздался чей-то голос, что дело это, наверное, не обошлось без колдовства.
- Конечно, мою Ирочку погубили завистливые люди. Здесь, в Киргизии, что ни двор, то знахарь, что ни женщина - ворожея. И никто меня не переубедит, силу наговора самой пришлось испытать...
     В киргизских селах покойника сажают прямо в яму, верх закладывают сучьями, присыпают землей. Со временем эта земля оседает, частично
просеивается, и ходить возле таких мест небезопасно.

- Когда я была маленькая, - начала свой рассказ Валентина, - мы любили зимой кататься с той горки, которая одним концом упиралась в заброшенное кладбище. Как-то зимним вечером кататься было особенно интересно: смех, веселье, шутки, толчея. Кто-то из ребят шутя толкнул мои санки, и они стремительно помчались вниз. Тормозить не хотелось, ветер свистит, а сердце, кажется, вот-вот выскочит из груди. Вдруг резкий толчок (санки коснулись земли), я спрыгнула на землю, но чувствую, как одна нога моя провалилась... Я закричала от ужаса, задергалась от страха... С того вечера стала заикаться, потом уж меня водили к какой-то бабке, которая вылечила.

      - А мой внук, Лексей, - подхватывает нить разговора другая женщина, недавно вот что мне сказывал. Едет он по дороге (он у нас выучился на шофера такси), стоит женщина средних лет - голосует. А он у нас добрый - мухи не обидит. Притормозил, значит, она садится, назвала адрес и поехали, а когда стали проезжать киргизское кладбище, просит остановить. Вечерело, надо было спешить вовремя машину поставить в гараж. Но просьба пассажира - закон. Может, ей приспичило по маленькой надобности. Она вышла и зашагала к могилам. А мой-то внук прохаживается среди их мавзолеев, любуется. Прошло некоторое время. А клиентки нет. Тогда он пошел ее искать. Замелькали погребальные плиты, глядь, невдалеке видит он свою пассажирку. Но что она делает? Место, у которого она стояла, - разрыто, из ямы виднелся покойник, а его ногу с жадностью грызла та женщина.
     Внук от страха остолбенел.
- Чему ты удивляешься? Чтобы стать первой колдуньей, надо пройти и через это... Возвращайся к машине, я сейчас приду, - сказала она.
      Из этого рейса внук вернулся поседевшим. Если б не любовь к профессии, наверное, не оправился. А теперь работает на автобусе - хотя там многолюднее, больше шума, а ему - спокойнее.
Уезжала я из Киргизии без сожаления. Теперь я знала, что среди ее красот притаились отвратительные колдовские обряды...
     P. S. Через несколько дней Валентина (мать Ирины) прислала письмо. Пишет, что на днях снилась дочь. На вопрос матери, как ей живется, она весело ответила.
- Хорошо. Живу в интернате. Учусь. На каникулах не скучаю - играю с подружками. Не переживай за меня, мамочка, мне здесь так хорошо!

                НЕОХОТА БАБУШКЕ ВОЗВРАЩАТЬСЯ
- Ты слышала? Нет, ты читала? - глаза подруги округлились от невысказанной новости.
- От кого я должна услышать и что я не читала?
- Ой, не делай вид, что ты это знаешь...
- Что?
- О загробной жизни. Ну, понимаешь, о том свете. Представляешь, открываю "Литературку". Пробежала глазами рубрику "Научные среды", и первые строки - загипнотизировали. Я даже их выписала: "Благодаря успехам медицины в живых остается все больше и больше людей, которые могут рассказать, что они испытывали на пороге смерти..." и дальше "...он обнаруживает, что тело у него все же есть, но совершенно иной природы и с совершенно иными способностями, чем покинутое им. Врачи-психиатры убеждены, что смерть тела не означает конца бытия".
     Собеседница слушает рассеянно. Она напоминает того зрителя, который пришел на повторный (хотя и интересный) фильм только ради деталей.
- Это все я слышала от очевидца, - проговорила наконец подруга. - Моя бабушка долго болела. Все ее любили, но, когда умрет старый человек, окружающие воспринимают это много спокойнее. И когда она умерла, мы приступили к ее похоронам. А на второй день она воскресла.
- Не таращь глаза, - делает замечание рассказчица. - Да, ожила (по-научному это называется реанимацией), а потом рассказала точно то, что написано в твоей газете.
       Да, ее встретило существо, сотканное из света, а кругом - прямо настоящий рай. Цветы, птицы (человеческий язык понимают!), так как "разговаривают" с помощью мысли.
- Как это?
- Подумал - значит, произнес. Вокруг дети (не внуки!). Все радостные, счастливые, танцуют и поют.

      Вдруг это Светлое Существо подходит к бабушке и говорит:
- Рано ты пришла. Возвращайся назад. Наша бабушка в слезы.
- Не хочу, - говорит, - возвращаться, разрешите остаться. Мне так хорошо тут.

      А оно ласково повторяет:
- Надо вернуться на Землю и долг свой до конца исполнить.
- Ну, и...
- После этого она прожила с нами еще пять лет...
- Вот здорово! Как интересно!
- Чему ты радуешься?
- Но ведь ты, ты сама слышала и видела свидетеля с Того Света. Об этом трубить надо!
- Надо? А ведь за одно перепечатывание этого материала мою знакомую уволили с работы. Правда, не сразу. Ты хочешь, чтобы и меня уволили? И это зимой, да еще накануне свадьбы? Ну нет! И вообще я глупо сделала, что тебе рассказала.

                ПОКАЗАНИЕ КОМСОМОЛЬЦА
- Вы спрашиваете - были ли чудеса в моей жизни? Не знаю. Был один странный случай. Может быть, он и есть то, что вы называете чудом.
      Я родился на Украине. Во время становления Советской власти мне было лет 14. Жил я тогда вместе с родителями в большом селе С... Недалеко от моего дома была, старая хата, в которой было выморочное имущество. Когда-то там проживали старик со старухой, бездетные...

      Вещи, какие после них остались, добрые люди прибрали - осталась лишь на стене старая, почерневшая от времени икона, никому не нужная. И вдруг по селу прокатилась молва - икона-то в брошенной хатке обновилась. В то время такие явления не были особой редкостью - то здесь, то там, по слухам, старые потемневшие иконы начинали блистать, становились как новенькие. Народ в этом усматривал как бы знамения, даваемые небесами в противовес волне безбожия и антирелигиозности. Так было и в нашем селе - толпы повадились в брошенную хату удостовериться в чуде обновления; появились священники. Ими было решено отслужить в ближайшее воскресенье торжественный молебен у обновившейся иконы. Что стечение народа при этом будет большое - сомнений ни у кого не было. С этим, конечно, не могла мириться комсомольская ячейка, в которой я тогда состоял; борьба с религиозными суевериями была нашей прямой обязанностью.

       Накануне назначенного торжественного молебна мы собрались обсудить, как помешать этому мероприятию церковников.
      Я в то время был подростком, энтузиастом комсомольских идей и предложил весьма разумный, простой и действенный способ - ночью выкрасть икону из хаты, к тому же не имеющей никаких запоров.
- Ты придумал - тебе и выполнить, - постановило собрание.

      Настала ночь. Дома, подождав, пока все уснут крепким сном, я тихонько выбрался на улицу и пошел к старой хате. Светила полная луна. Без труда открыл дверь хаты и переступил порог. У порога остановился. Лунный свет лился в маленькие покривившиеся оконца, в комнате было светло как днем. Вот и икона в углу. Но что это? Глиняный пол хаты, дотоле покрошившийся и в яминах, как я его знал, вымазан свежим слоем глины равномерно и тщательно, как умеют делать заботливые и на все руки мастерицы украинские хозяйки. Пройти по такому полу до угла, чтобы взять икону, - значит оставить глубокие и точные следы моих ног. Воображение подсказывает, как по этим следам верующие доберутся до меня...

      Не доверяя зрению, нагибаюсь и щупаю руками пол - да, действительно мокрый, свежевымазанный. Осознаю свое поражение и отправляюсь домой спать.
      Долго спал я в то воскресное утро. Когда встал - народ уже толпился вокруг избушки,
заходили и выходили из нее. Ждали священника. Я тоже, напустив на себя молитвенный вид, зашел в избушку - и обомлел: пол ее как был старый, покрошившийся, в яминах, так и остался. Никто его не вымазал. А в углу, вместо потемневшей, стояла точно новенькая, поблескивающая икона. И не грозный, а ласковый лик смотрел на меня прямо в глаза.
      В основу этого рассказа вошел достоверный факт, который и поведал бывший мастер производственного обучения ГПТУ-18, ныне пенсионер М., житель нашего города.

                КАК ИНОГДА ПРИХОДИТ ПОМОЩЬ
                (Рассказ очень старого человека)
- Наша станица построена на том самом месте, где раньше стояла деревянная крепость. По указу царя Алексея Михайловича крепость ставил иркутский воевода - ставил между Иркутском и Монголией, чтоб от набегов оградиться. Когда выстроили, служилых казаков туда нагнали на поселение. А народ-то воеводы без женщин шибко заскучал. И повелел тогда царь Алексей Михайлович собрать гулящих девок и в ту крепость направить казакам в жены.
      Не думайте, что "гулящие" - это плохие девки. В то время слово "гулящая" означало просто "незамужняя", значит, свободная.
      И зажили казаки, семьями обзавелись, землю стали обрабатывать - от них-то и наша станица пошла. Ну, вот, беда случилась в то время: вышел из Монголии с десятитысячным войском князь ихний и обложил крепость со всех сторон. Он и не пытался штурмовать крепость - зачем, когда можно измором взять.
      Прошел месяц, другой - уже в крепости продукта мало осталось, а к наступлению зимы голод начался в крепости: все, что там живое было, скотину, лошадей - съели. Несколько раз посылали гонцов к иркутскому воеводе, чтобы помощь дал, но монголы всех тех гонцов переловили. И настал такой день, что дальше уже держаться было невозможно - голод доконал. Но сдаваться монголам никто не хотел.
С      обрались все вместе и приняли решение: быть этому дню последним, держаться до наступления ночи. Ночью же все - и стар и мал, мужья и жены с детьми должны собраться на пороховом погребе и ровно в полночь этот погреб взорвать, чтоб всем тут вместе смерть принять.

      И прошел этот день, настала ночь, и защитники крепости уже стали готовиться к своему последнему часу, как застучал в крепостные ворота примчавшийся через осаду всадник на взмыленном коне. Его впустили, и объявил он, что послан иркутским воеводою, чтоб сказать осажденным,' что идет он с большим войском и обозом хлеба на выручку и чтоб осажденные, когда воевода ударит с тылу, сделали вылазку из крепости.
Ну, тут все оживились, обрадовались, не знают, на какое почетное место гонца посадить. Но тот отнекивается и просит его незаметно из крепости выпустить, так как должен он обратно к иркутскому воеводе явиться и доложить. Его выпустили, и он исчез в темноте ночи.

      Настало утро, и осажденные увидели, что монголы начинают вьючить верблюдов и потянулись в степь, снимают осаду; стало быть, учуяли приближение большой рати. А к полудню и воевода с войском и хлебным обозом подошел.
      Вот тут-то и пошло ликование - сколько радости было! И хотели спасенные того всадника отыскать, который их предупредил о приближении войска воеводы, - возблагодарить хотели, но нигде не могли его найти. Тогда спросили воеводу. Но тот ответил: "Ничего не знаю. Никакого гонца я к вам не посылал".

      Переглянулись тогда казаки, замолчали. А один вдруг и говорит: "Припоминаю я, что где-то видел этого гонца раньше". Тут и другие заговорили, что лицо гонца им вроде знакомое. А потом чуть ли не разом признались, что видели на иконе, и назвали имя чтимого всей Русью святителя*.
      В ознаменование этого чуда и чтоб потомки, близкие и далекие, знали, что не бывают люди брошены в беде, если защищают правое дело и остаются ему верны до конца, постановили казаки ежегодно праздновать с торжественным богослужением день Алексея, Божьего человека**.

       Эту быль душной летней ночью поведал мне в 1947 году в Шанхае сибирский казак, потомок тех самых защитников крепости.
      Каменные здания гиганта города, этого изъязвленного всеми пороками цивилизации лица капиталистического мира Китая, излучали на улицу накопившийся в них за день зной, было жарко. Бездомная нищета, подстелив под себя газету, вповалку спала, прямо на уличном асфальте переулка. В городе золотого тельца, где все покупалось и продавалось, в городе воров, проституток, игорных домов и разврата, наркомании всех видов было так странно слушать быль о героизме, о верности долгу до конца и чудесной помощи.
  * К глубокому сожалению, память не удержала этого имени.
  **Выбор дня Алексея, Божьего человека, заставляет думать, что это и был опознанный святитель, но полной уверенности в этом нет. Краеведы могли бы, покопавшись в архивах Иркутска, установить название крепости и, может быть, имя святителя.
      Мне стало легче дышать, словно донесся до меня аромат далеких сибирских лесов.

______________
* Первая часть – размещена в Стихи.ру 15 июня 2013 г.
   Владислав Стадольник http://www.stihi.ru/avtor/vladislav3