5. Жди меня, и я вернусь

Сколько? Восемь? Нет, вы, наверное, смеетесь. Нет-нет, не может быть, девочки, нет. Пожалуйста…

Она знала, знала, сколько лет прошло. Сколько лет в ее мире властвует темнота, а солнечный свет и любимую Сагранзу она может увидеть лишь во сне. Знала. И не хотела верить. У нее была своя вера – вера-ожидание, вера-надежда, вера-любовь. Вера, которая не позволяла ей дойти до окна, наощупь открыть створку и прыгнуть в небо. Вера в то, что ее любимая Дьяволица вернется. Однажды – обязательно вернется. Не может так быть, чтобы она не прилетела на бесконечный, как писк аварийного маячка (… - - - …), зов.
Шесть шагов вдоль стены до окна. На третьем можно поднять правую руку и коснуться тонкого багета, в который заключен портрет. Можно провести по шероховатым мазкам масла на холсте, очерчивая контур родного лица. Вспоминая, как долго не получалось выписать эти жесткие, острые, как лезвия, скулы, эти губы, вечно смеющиеся, эти глаза – самые прекрасные глаза в мире.  Темные, почти черные, как у ее сестры, но если у Ханны они были карие, то у Сагранзы – серые. Глаза, которые светлели до лунного серебра, обрамляющего расширенные зрачки, когда она ласкала Клэр. Глаза, в которых вспыхивало пламя, когда над полем космопорта звучал приказ: «Ключ на старт!». Глаза, которые она больше никогда не увидит…
Пять шагов вдоль стены с окном. Чуть шуршат занавески, когда их касается рука. В ее комнате нет цветов, ведь она все равно их не увидит. Зато есть книги, по которым она училась читать шрифт для слепых. Можно провести кончиками пальцев по корешку, прочесть название верхней из стопки. «Поэзия Терры». Можно открыть эту книгу, она сама раскроется на странице, зачитанной до полустершихся знаков.
Жди меня, и я вернусь.
 Только очень жди,
 Жди, когда наводят грусть
 Желтые дожди,
 Жди, когда снега метут,
 Жди, когда жара,
 Жди, когда других не ждут,
 Позабыв вчера.
 …
 Не понять, не ждавшим им,
 Как среди огня
 Ожиданием своим
 Ты спасла меня.
 Как я выжил, будем знать
 Только мы с тобой,-
 Просто ты умела ждать,
 Как никто другой.
Это стихотворение, написанное невообразимо давно, написанное мужчиной, да и черт с ним, что это так, оно дает ей силы жить. И ждать. Потому что пока она ждет, с Сагранзой не может случиться ничего плохого. Вот в чем ее вера.
Два шага до кровати. Четыре – вдоль нее. Два шага до двери. Это теперь ее мир, ее дом. Ее тихая пристань, кладбище погибшего корабля. Корабля по имени «Клэр Деверо». Для всех вокруг это именно так. И только для нее – нет. Когда Сагранза вернется, Клэр снова встанет в строй. Обязательно, так и будет. Она снова поднимется на борт своего крейсера, носящего имя возлюбленной, хотя теперь им не с кем воевать, флот переформируется в охранно-торговый. Тем лучше, они смогут, наконец, побывать за границами сектора. Нужно только дождаться Дьяволицу ди`Айсар.
Это трудно, невообразимо тяжело, раз за разом подниматься из той грязи, куда пытаются втоптать Звездных Сестер те, кого они защищали. Это больнее ран – слышать, что ты теперь отброс, даже не «второй сорт» от тех, кто молил их, уходящих в бой: «Спасите! Оберегите нас!». Это… никак, знать, что тебя считают сумасшедшей лишь за то, что ты ждешь свою любимую девушку домой. Да, восемь лет. Ну и что?
Она лечится тем, что представляет до мелочей, посекундно, их встречу. Как услышит родной, чуть хрипловатый голос, зовущий ее по имени, и пойдет навстречу, вытянув руку вперед, чтобы поймать и не отпускать больше никогда. Как отыщет губами жаркий рот, у которого всегда малиновый вкус. Как запустит пальцы в тяжелые, остриженные до лопаток темно-рыжие волосы, слегка потянет, сжав гладкие пряди в кулаках, и услышит знакомый до боли в солнечном сплетении вздох. А Сагранза прижмется к ней, положив ладони на бедра, потрется, как кошка, вернувшаяся домой после долгой прогулки. И сначала они будут молчать, пока не насытятся друг другом. А потом – говорить обо всем на свете…

Она верит и ждет. Ей снится черная бездна, яркие звезды и галактики, взрывы, беззвучные в вакууме, экраны со схемами боя. И исчезающая с экранов маленькая зеленая точка.
- Гран! – она просыпается с неизменным именем на губах, долго сидит в постели, запрещая себе вставать и делать два шага к окну. – Гран… Гра-а-ан… Сагранза…
Ложась спать, она повторяет вместо молитвы:
- Я люблю тебя, моя Дьяволица. Возвращайся, я соскучилась…