Из мемуаров старого актера

Я прожил долгую жизнь... Не могу с гордостью заявить о ее беспредельной яркости и не стану прочить ей разряд образцовой показательности...
Было бы неплохо, если бы мой сервант был битком набит фотоальбомами с фотокарточками, сделанными в разных точках нашей прекрасной планеты. Но их нет. Все в моей голове. Все в памяти - самом надежном хранилище всего того, что я не хочу терять, что хочу всегда помнить...
  Вечерами я сажусь у окна в семидесятилетнее кресло, предварительно поставив пластинку раннего Синатры... Горничная приносит "Шаврон Блан"... Последнее - только по субботам, но она все равно его приносит... Я не противлюсь - порой вспомнится такое, что заставляет пренебрегать данным субботе обетом. Хм...
Детских воспоминаний почти не осталось. Отчетливо помню день, когда отец вернулся с войны... Помню мамин зонт - большой, красный, в белый горох. Однажды мама мне рассказала, как папа, еще до того, как они поженились, принес ей этот прекрасный зонтик, сказав, что она обронила его (надо же, как смешно). Мама возразить даже не успела - он так быстро исчез... Спустя неделю только она заметила на деревянной ручке множество вмятинок. Это оказалось любовное послание... Ну, дальше, думаю, ясно все... Хм...
Есть еще одно детское воспоминание... Однако о детскости его судить довольно не просто. Помню свое жгучее нежелание взрослеть. Особенно сильным оно было в семнадцать. Для подавляющего большинства семнадцать - это сигнал к выходу на тропу самостоятельной жизни. В этот период неизвестность пугает так, как больше никогда пугать не будет... Но для меня не это стало причиной. Просто к тому времени я уже слишком хорошо знал цену безмятежности. Боялся потерять ее навсегда...
   К чему все это сказал сейчас, сам не знаю... Поток мыслей так непредсказуем! Особенно у старого деда, коротающего вечер в компании белого полусладкого...