Кукла Таня

Сегодняшние дети, практически с рождения одариваемые множеством всяческих «барбикенов», вряд ли вспомнят когда-то свои первые игрушки. В таком изобилии нет, по сути, ничего дурного, однако чаще всего именно из-за него у ребёнка не успевают сформироваться стойкие привязанности. Детская память коротка – игрушки сменяют друг друга, и очередной любимец вскоре оказывается забытым.

Кукла и плюшевый медведь – пожалуй, единственные одушевляемые фантазией спутники детства моих ровесников. И если медведь поселялся в домах, получая общее, одинаковое для всех представителей этого вида имя Мишка, то кукле можно было дать своё, только ей принадлежащее имя.

Мою звали Таня. И жили мы с ней в доме маминых родителей – у бабушки и дедушки. Мы были почти ровесницами – и даже внешне чем-то походили друг на друга. Главная между нами разница состояла в том, что мои синяки и раны заживали быстро. На ней же, сделанной из прессованных опилок, покрытых нежной матовой «глазурью», следы наших активных досугов оставались навсегда. Мишка в этом смысле был почти неуязвим: чаще всего он, сидящий на диване, оказывался пассивным наблюдателем наших с Таней игр. А если когда и доставалось косолапому, последствия легко устранялись стиркой или пришитой пуговицей – вместо потерянного глаза. Но и такая, со ссадиной на носу и с исцарапанными руками, Таня была мне роднее флегматичного Топтыгина. Правда, и в нашей с ней дружбе случалось всякое: сердилась на неё, когда тщетно пытавшаяся накормить внучку бабушка ставила в пример мне, привереде, послушную Таню. Но, помирившись к вечеру, мы, уставшие, в обнимку засыпали.
    
Беда случилась летом, когда старший двоюродный брат Витя решил прокатить меня, малявку, на только что купленном велосипеде – предмете его уже взрослой гордости. Радость предстоящей поездки должна  была быть немедленно разделена с Таней! Взгромоздив нас на раму, Витя порулил. Но то ли ездок оказался водителем никудышним, то ли мы с Таней как-то неловко устроились, но Танины ноги попали в спицы колеса – и безжалостный металл размолотил хрупкие опилки.

Как, какими словами описать последующее? В голос выла я, рыдал невольный виновник Таниного увечья, изводились в безуспешных попытках утешить внуков бабушка и дедушка, успокаивая и суля купить новую куклу.
Ничто не могло отменить случившегося.
    
Вот такой, отказывающейся есть и спать, измождённой многодневным плачем, и застала меня приехавшая в выходной мама. Посокрушавшись, она взялась за дело, и вскоре у Тани появились новые ноги, сшитые из ткани и плотно набитые ватой. Это чудо реанимации надолго поселило во мне уверенность в том, что мама всё может.
    
Отношение к Тане изменилось – ведь теперь она могла только лежать или сидеть. Дедушка смастерил для неё удобное кресло, я же регулярно накрывала ей ноги связанным бабушкой тёплым пледом. Носила её на руках, рассказывала сказки и пела песни. Все лакомства первой доставались Тане.
 

Так и протекало наше житьё-бытьё – до того самого времени, когда родители приняли решение забрать меня, почти уже шестилетнюю, домой. Переезд дался тяжело. Помню сдержанного удручённого дедушку, украдкой вытирающую слёзы бабушку, долгие уговоры родителей. Не оживилась даже услышав о том, что дома (дома?) меня ожидает много интересных книжек и большой кулёк с шоколадными конфетами. Понуро сидела у окна – а потом молча поднялась и, не дослушав увещеваний взрослых, вышла из дому и забралась в машину с оленем на носу, на которой за мной приехали родители.

Кулёк и вправду ожидал – огромный, наполненный доверху. Такого количества конфет мне ещё ни разу не перепадало. «Василёк» – в шуршащих жёлтых, с синими цветочками, фантиках. И вдруг пронзило: Таня! Поглощённая собственными переживаниями из-за предстоящего расставания с бабушкой и дедушкой, я о ней забыла! Да пропади он пропадом, этот кулёк с конфетами! К «Василькам» не притронулась – и только обещание мамы в ближайший выходной вместе съездить за Таней как-то примирило меня с осознанием собственного предательства.

Неделю тоскливо слонялась по непривычно просторным комнатам, вяло листала приготовленные к моему приезду многочисленные книжки, отказывалась выходить во двор и знакомиться со сверстниками. Ничто не радовало – считала дни до заветного воскресенья.

И вот наконец, – обратный путь, от автобуса – бегом, задыхаясь, скорее! Не поздоровавшись ни с кем, бросилась искать её, Таню!

Не нашла.

Перевернули весь дом, строили предположения, расспрашивали соседей – напрасно. Но всё  это уже без меня. Я даже не плакала – сидела безучастно, понимая, что уже никто никого никогда не найдёт. Она просто ушла, моя Таня, – не дождавшись, разуверившись, как уходят преданные – и преданные – друзья.
    
Покорно дала увезти себя обратно. Мама по пути пыталась что-то говорить, а потом замолчала и она.
      
Дома (теперь уже дома) появились вскоре и новые игрушки, и сверкающий яркой зелёной краской велосипед «Ласточка», и много чего другого, доставлявшего радость. Вот только кукол мне больше не покупали. И конфет «Василёк» – тоже. Не сговариваясь, все молчали о потере.
    
Куклы, конечно, в моей жизни ещё были –  позже: ведь шила я им одежонки всякие, обустраивала мебелью домишки, сооружала причёски. Но ни лиц их, ни имён в памяти не осело.


2012