Глава 10
...И не друг, и не враг, а так...
10:20. Следующий день после начала событий.
Остаток дороги до дома бабы Мани Мусин проехал как в тумане. То что ее больше нет – не укладывалось у него в голове. Для него Грищук была всегда – это такой же непреложный факт как и то, что солнце всходит на востоке, а заходит на западе. И вот ее нет. За свою жизнь она получила полный пакет «наград»: ранения, истрепанные нервы, отсутствие семьи – сын к ней так и не вернулся. И что взамен? Двухкомнатная квартира, полученная ей аккурат к выходу на пенсию, боевые награды, о большинстве из которых даже и рассказать нельзя. Да и некому, если честно. Что еще? Товарищи, коллеги по работе? До 1991 года она всегда думала, что их много. Холодный цинизм матерого оперативника, закаленный характер человека, которому приходилось неоднократно убивать, сочетался в ней с какой-то абсолютно детской верой в боевое братство и чисто житейской наивностью во всем, что не касалось дела. После истории с выходом в свет известной статьи она поняла, что поговорка: «своя рубашка ближе к телу» распространяется практически на всех. Практически, но не на всех! Она не такая – сегодня Мусин это понял предельно ясно.
...Георгий Степанович достал из кармана ключи от ее квартиры и открыв дверь, прошел внутрь. Дома было тихо. Из комнаты вышел Антон. Не обращая на него внимания, Георгий Степанович прошел на кухню и налив из под крана воды выпил.
- Чего случилось, пап? А баба Маня где? – Антон тоже прошел на кухню и стал там, прислонившись к стене.
- Бабы Мани больше нет! Или не будет в ближайшие часы, что вообщем-то одно и тоже. Вот так вот. – За короткое время Мусин почернел лицом. Слова, которые он произносил гулким эхом отдавались у него в голове и в сердце. Машинально он заметил, что Антон застыл, глупо открыв рот.
- Как нет, пап? Почему? Убили? А ты как же...
- Как же – так же! – передразнил его отец. – Сердце не выдержало! Ты думаешь война это только там, где стреляют?! Хера!!! Слово не хуже убить может. Ненавижу красивые слова, но сейчас скажу: она сделала все, чтобы помочь нам. Только не спрашивай подробности! Я был ее другом, а для нее это свято! И вот теперь ее нет, а я, уж извини, есть! Так, ладно...
Он достал из кармана записную книжку и ручку. Вырвав из книги листок, он написал короткую записку, отдал ее Антону, а сам выжидающе замолчал. В записке Антон прочитал следующее:
Время у Вас до 19.00. После перебираемся в другое место. Я сейчас уеду по делу. Вы ведите себя непринужденно. Не вздумай устраивать с Оксаной скандал. ПОСУДУ ПОМОЙТЕ. Записку верни.
Антон кивнул и, протянув записку отцу, вышел из кухни. Георгий Степанович поджег листок, бросил его в пепельницу и смотрел на огонь до тех пор пока тот не превратил листок в пепел, после чего прошел в комнату. Там он увидел мрачного Антона, сидящего на кресле перед телевизором и притихшую Оксану, которая кормила проснувшегося Валерку какой-то кашей.
- Оксана, закончишь с сыном – будь добра, помой посуду. Все, ребята, счастливо, пора и мне расслабиться. – Оксана удивленно взглянула на Георгия Степановича, но под тяжелым взглядом Антона покорно пошла на кухню.
Георгий Степанович вышел из дома, сел в машину, и уже практически не проверяясь, поехал в сторону центра. До встречи с Лаврентьевым оставалось уже чуть меньше двух часов. После последних слов бабы Мани желания у Мусина встречаться с ним осталось мало, но и не идти на встречу было нельзя. Другое дело, подстраховаться... Сейчас он ехал на Кутузовский. Там, в гостинице “Рэдиссон-Славянская”, находился офис крупной фирмы, название которой он так и не сумел выучить. Начальником службы безопасности в ней работал старый знакомый Мусина Женя Галайда. Он, в отличие от Георгия Степановича, имел не простых родителей, а «шишек», поэтому служба у него пролетела тепло и приятно, после чего он ушел не в запас, а в действующий резерв, то есть достиг того, что для большинства сотрудников оставалось несбыточной мечтой. Ныне, пребывая на теплом месте начальника СБ, особо не напрягаясь, он получал деньги за звание, выслугу, а заодно, чтоб подработать, приторговывал базами данных – секретными и не очень. Клиентов у него было много и так как практически всех он знал лично, то и неприятностей у него не было. К нему и ехал Мусин. Ему надо было хотя бы бегло посмотреть документы по Грекову, а доступ к конторскому компьютеру у него, увы, отсутствовал.
- Кого я вижу! Мусин! Такой человек и без охраны! – Сколько раз Мусин заходил в кабинет к Галайде, столько раз слышал это пошлое приветствие.
- Здорово, Женя! – Георгий пожал руку энергичнму худощавому мужчине.
- Что на этот раз? – Галайда уселся в кресло и пододвинул пепельницу к Георгию.
- На этот раз, Женя, меня интересует некто Греков Юрий Петрович, приблизительно 1950 года рождения, бизнесмен. – Галайда присвистнул и с интересом посмотрел на Мусина.
- Силен, Жора! Кто же интересно будет после? Я думаю, Абрамович, не ниже!
- Хер его знает кто будет после! Жень, можно быстрее, времени в обрез! – Евгений с сожалением посмотрел на Мусина, вздохнул и повернулся к компьютеру.
Георгий уже в который раз осматривал стены кабинета и в который раз удивлялся способности Галайды держать нос по ветру даже в мелочах. Вот на этой стене лет одинадцать назад висел портрет Горбачева, после на три путчевых дня Янаев, позже появился Ельцин, сейчас Путин. Причем Мусин подозревал, что портреты Галайда заказывает чуть ли не за день до очередной смены власти.
- Готово, Жора! Распечатываю и принимайте материал!
- Почем процесс? – поинтересовался Мусин.
- Деликатный вопрос... – Галайда завел глаза к потолку. – Шестьсот баксов только для тебя! Гоните деньги, забирайте документы и ни в чем себе не отказывайте!
- Слушай, Женя, - спросил Мусин доставая доллары и кладя их на стол, - а есть у тебя что-нибудь, чтобы не продавалось?
- За шестьсот баксов-то? Да сколько угодно, Жора! За три штуки уже меньше! А уж за сотку! – Галайда весело рассмеялся.
- Молодец, Галайда! Уважаю тебя и безнадежно завидую. Счастливо! – Мусин подхватил пачку документов и вышел из кабинета.
Выйдя на улицу, Мусин сел в машину и, выехав на набережную, остановился. Взглянув на часы, он увидел, что до встречи с Лаврентьевым оставался час. “Ну что делать будем, Жора? На встречу, хочешь не хочешь, а идти нужно. Черт, времени нет совсем! Документы хоть посмотреть. Так... Что имеем? Греков Юрий Петрович, число, месяц, год рождения – понятно... Опаньки! А дяденька-то, оказывается, судимый! Замечательно! Отмотал господин Греков восемь лет и за что же? Как написано у Булгакова: граждане, сдавайте валюту! И имеет у нас дядя Юра по приговору червонец, отмотал восемь, а потом - УДО. И администрация колонии какую характеристику дала, а? И активный, и твердо стал на путь исправления и трам-тарарам! А статеечка-то наша, “младшие” ей особо и не занимались... И не исключено, что Юрию Петровичу было в свое время сделано предложение от которого он не мог отказаться. Хотя, это вилами по воде... Может и банальней все: заплатил Петрович денежку и откинулся на два года раньше срока... Так, что далее? А далее, поперли у Грекова дела в гору, ну просто со страшной силой! Силен мужик... И сталелитейный завод у него, и банк, и торговый дом, и прииски, и нефтеперерабатывающие предприятия, и далее по списку. И это только по России! Ни хера себе! Справочки по счетам, машины, недвижимость... Да, Галайда действительно спец, не зря свой хлеб кушает! Так, а это что? Вот это да-а-а! Какие фотки! Какой текст! И вывод простой: никакая наружка такие сведения не добудет. Следовательно, что? Следовательно, кто-то из ближайшего окружения Грекова стучит! И классно стучит, хочу сказать! Чья же это “внедренка”, интересно знать? Ну, не может же быть кого-то постороннего из конторы, не может!!! Сейчас все продается и покупается, но агентурное сообщение продать – это вообще ни в какие ворота!!! Поэтому, вероятнее всего так: “крот” этот Галайды, и поступает Женя, надо прямо сказать, по-сволочному! Еще два-три таких сообщения и кто стукач будет ясно даже первокласснику. Ну а мне это, как это ни цинично, только на руку. ... Так, сколько сейчас? Ох, елки-палки!!!”. Мусин резко сорвал машину с места и за несколько минут долетел до стоянки на Киевском вокзале. Представитель “стояночного спецназа” только и успел произнести: “Стоянка платная!”, но наткнувшись на многообещающий взгляд Мусина, примиряюще поднял ладони и отошел.
Георгий Степанович почему-то решил ехать на встречу на метро. Почему – он сам не мог объяснить. По дороге до “Спортивной” он автоматически переходил из вагона в вагон, по мере сил фиксируя лица, прекрасно понимая, что если его “ведут” профессионалы, то все это как мертвому припарки. Выйдя из метро на улицу, он отошел в сторонку от людского потока. Времени оставалось пять минут.
...Закурлыкал мобильный. Мусин поднес телефон к уху.
- Хорошо смотришься, Жора! Прямо как в фильме – человек от Фокса пришел, весточку притаранил, только журнала “Огонек” не хватает! – голос принадлежал Лаврентьеву, но откуда он говорил Мусин понять не мог.
- Теряешь квалификацию, полковник! Смотри правее автобусной остановки, между кустами! – в указанном месте Георгий Степанович не между кустами конечно, а сильно за ними увидел черную “десятку”. Кустарник загораживал машину практически полностью, поэтому неудивительно, что он ее не заметил.
- Пройди вперед метров сто, я тебя подхвачу. Конец связи! – Лаврентьев отсоединился.
Мусин медленно пошел в нужном направлении. Он шел наверное на самую важную в своей жизни встречу, но, странное дело, не испытывал совершенно никакого волнения. Удивительно, но вместо того, чтобы в последний раз продумать предстоящий разговор, он почему-то вспоминал события двенадцатилетней давности. Воспоминания эти были очень яркими и можно сказать навязчивами, как будто все происходило не двенадцать лет назад, а всего лишь вчера. Вот в этом месте “Лиса” делал свои заключительные шаги на свободе... А здесь, выйдя из двора, к “Ореолу” присоединился последний сотрудник... А тут остановилась, выполнившая свою функцию машина с “наружниками”… Да, давно это было, и “Лиса” уже расстрелян, и бабы Мани нет, да и страны, которой присягал нет, только память и осталась... Но... Любая дорога будет рано или поздно пройдена, любая, даже тысячекилометровая. А здесь какие-то сто метров. Вот машина Лаврентьева, до нее уже десять шагов, девять, ... , шаг, передняя дверца приглашающе открылась, все! Мусин уселся на сиденье рядом с водителем, машинально отметив, что Лаврентьев сам за рулем.
- Прокатимся Жора, нечего здесь стоять, - Лаврентьев, не дожидаясь от Мусина ответа, завел машину и поехал вперед.
Голос у него был спокойный, ровный, обычный одним словом. Хотя, Мусин не обольщался: он ныне полковник запаса, а Лаврентьев действующий генерал-майор. Конечно, ФСБ по сравнению с КГБ ничто по влиянию и возможностям, но для того чтобы надеть на Мусина наручники и препроводить в Лефортово сил много не надо и вовсе необязательно повышать для этого голос. Лаврентьев остановил машину недалеко от набережной.
- Пойдем погуляем, Степаныч, погода хорошая, на беседу настраивающая. – Они вышли из машины, перешли дорогу и подошли к парапету. Мусин машинально оглянулся.
- Не переживай, полковник, - усмехнулся Лаврентьев, - никто за тобой пока не работает. Один я к тебе приехал, так что давай на реку посмотрим, помолчим малость.
- Баба Маня умерла, - сказал Георгий после некоторой паузы. Лаврентьев обернулся к нему, смерил взглядом и опять повернулся к реке, облокотившись на парапет. Лицо его затвердело. Он сплюнул в воду и сказал, не глядя на Мусина:
- Сигарету дай...
- Ты же бросил, Леша...
- Да ладно, бросил не бросил, дай сигарету, говорю! – Мусин протянул ему пачку “Кента”. Лаврентьев курил молча, глядя на воду.
- Как это случилось?
- Сердце... Как я понимаю – обширный инфаркт. На моих глазах сознание потеряла, в реанимобиль погрузили и даже до больницы не довезли...
- Откуда ты знаешь?
- Звонил... Это ж баба Маня, Леша, не мог я уехать и забыть...
- Да... Знаешь, Жора, я к ней в этом году так и не выбрался. Я имею в виду не по делу, а просто - посидеть, поговорить, вспомнить. Она приглашала, а я... Ладно... Сынок к ней так и не вернулся?
- Да нет, это сволочь та еще! Известный демократ, в какой-то партии чуть ли не второй человек, как же ему с проклятыми гэбэшниками общаться?! Недостойно, понимаешь!!! Подонок...
- Понятно... – Лаврентьев отвернулся от реки и взглянул на дорогу.
- Помнишь местечко, Жора?
- Конечно помню, Леша. Крови нам этот гад попортил немало.
- Это точно... Ты еще не все знаешь, Степаныч. На волоске мы с тобой тогда были, на волоске... Бог с этим, что было то было... Бабу Маню помянуть надо. Но это попозже, сейчас...
- Погоди, Леш... – перебил его Мусин, - тут такое дело... Я конечно понимаю, что это до безобразия сентиментально, но... Она просила, чтобы на похоронах “Прощание славянки” сыграли. Больше ничего не успела сказать. Уважить надо, Спиридоныч... Сделаешь?
- Конечно, Жора... – вздохнул Лаврентьев. – Знаешь, это самое легкое – выполнить просьбу человека, которого уже нет. – Он взглянул на часы.
- Ладно, Георгий... Кто умер – того уже нет, а нам о делах земных поговорить надо. Честно тебе скажу – не знал бы я тебя уже двадцать пять лет, не такой был бы у нас разговор.
- А какой же? – хмуро спросил Мусин. – Я напротив тебя в твоем кабинете, мне лампа в глаза, а сзади мордоворот с пудовыми кулаками? Так в чем же дело? Насколько я тебя знаю, Леша, прошлое для тебя ничего не значит, и это, наверное, правильно.
Лаврентьев посмотрел на него со странной смесью интереса и какой-то затаенной обиды.
- Ну ты и м...к, полковник! Ты даже на конкурсе м...ков только второе место бы занял. Ты бога моли, что я в Москве оказался и Лазаренко между дружбой и службой выбрал как обычно серединку, поэтому хотя и доложил о твоей просьбе, но мне, а не кое-куда еще. Кстати, - Алексей Спиридонович холодно оглядел Мусина, - разговор в той обстановке, которую ты обрисовал еще может состояться, если ты не представишь мне внятных объяснений по поводу сегодняшнего использования “кукушки”. Ты не на службе, заданий никаких не получал, тогда что? Ты с ума сошел, Мусин? Я что, тебе, контрразведчику с тридцатилетним стажем должен объяснять, что такое режим секретности? Ты не знаешь, что это за квартира?! Для чего она нужна?! Какого хера ты еще посторонних туда приволок?!! У нас сейчас “особка” на ушах стоит, скандал за скандалом, и ты еще теперь!!! Хорошо еще я после разговора с Левой распорядился, чтобы распечатки непосредственно мне доставили! А если бы они попали, как полагается, к Сомову? Я не знаю куда бы он их отнес… Хорошо если мне, а если нет? Ну и где бы ты был после этого? Ладно, в Академии группу накрыли, наркотиками торговали, уроды, так это молодежь, щенки вислоухие, а ты?! Ты старый кадр, и такое устроил! Попался бы, мало того чтоб под суд пошел, так еще и пресса на тебе порезвилась от всей ее продажной души! Нравится перспектива?!
Мусин молчал… Действительно, а чего говорить? Прав Спиридоныч, на все сто процентов прав! И не объяснишь ему, что сын и внук – это единственное, что у Мусина осталось, и ради них он готов даже с чертом закорешиться, а не то что нарушить “секретку”.
- Ну скажи хоть что-нибудь, полковник... Что ж ты молчишь-то, а? Я соловьем разливаюсь, а ты молчишь! Что все-таки такое произошло, объясни пожалуйста, будь добр!
- Ничего особенного, Леша, - закурив, сказал Мусин, - ты в курсе, что у меня одинадцать лет назад жена погибла? В курсе... А сейчас тоже самое может с сыном и внуком случиться... Извини, других причин нет. Мне на сутки срочно надо было их спрятать, других вариантов отсутствовали. К бабе Мане хотя бы неожиданно никто не придет. Потом я что-нибудь придумаю.
- Силен бродяга, - восхищенно произнес Лаврентьев. – Прошу прощения, а доехать до Курского, например, и у любой старухи снять комнатенку хоть на месяц, хоть на год – нет, никак, комфорт был нужен?
- Да какой в п...у комфорт!!! – взорвался Мусин. – Какой комфорт, Леша?! Я не знал довезу их или нет, проверялся как не знаю кто, куда мне еще на Курский ехать! Греков против играет, тебе надо объяснять кто это? Какие у него возможности? Эти старушки с участковыми дружат, а их в первую очередь расспросят! Здесь хоть какая-то страховка, а там?
Мусин замолчал, потому что разговор складывался не так, совсем не так как он хотел. С одной стороны Лаврентьев видимо решил не давать этой истории ход, потому и приехал один. С другой, зная Мусина уже больше четверти века мог бы не читать нотацию как новобранцу. Понятно же, что квартира была использована не для того чтобы со шлюхами поразвлечься. Хотя... Хотя Спиридоныча тоже понять можно: ты, Жора, должностное преступление совершил, а я тебя покрываю, поэтому я буду орать, материться, а ты молча слушай и не чирикай.
- Что у тебя с Грековым произошло? – спросил Лаврентьев после небольшой паузы.
- Не знаю, Леша. Ничего не понимаю, полная херня какая-то. Что-то он крутит против семьи сына, а ради чего... Черт его знает! Двое уже подохли, еще одна женщина в заложниках, а цели, цели не вижу, хоть режь!
- Ну а если чуть подробнее? – В голосе Лаврентьева появился интерес. Все-таки он прежде всего профессионал, подумал Мусин.
- А если подробнее, то факты таковы: три года назад против семьи моего сына была организована провокация. Причем организована классически, прямо как по учебнику, и исполнение было мастерское. Даже я поверил, чуть с Антоном не разругался. Но они сделали два прокола и Антон сумел выйти на исполнителей. Частично помог ему в этом, как ни странно, человек который был посредником между исполнителями и Грековым. Антону была предъявлена кассета с их объяснением. Ему она понравилась, мне нет, но настаивать на дальнейшем расследовании я не стал, потому что сын у меня был в полнейшем восторге, да и потом все было спокойно.
- А исполнители что?
- Дамочка одна – красоту потеряла и из города исчезла, а двое других были застрелены посредником после того, как наговорили в камеру все что нужно. Была сымитирована обоюдная перестрелка, дело передали ментам на “землю”, а им сам понимаешь лишняя работа не нужна. Короче, следствие закончено, забудьте.
- А почему посредник решил твоему Антону помочь? Чего замолчал? – Мусин действительно умолк, потому что ему стало стыдно так как никогда в жизни.
- Жора, не молчи! Почему это произошло?
- Во-первых, посредник и жена Антона – любовники как выясняется уже достаточно давно, - Георгий Степанович говорил как нашкодивший школьник – тихо, глядя в землю, - во-вторых, он сука – решил и на елку влезть, и жопу не ободрать. Деньги получил сразу с двух мест: с Грекова, и с исполнителей.
- Откуда сведения?
- Антон его вчера зацепил из-за своей жены и выпотрошил, да и я ему тогда три года назад намекал.
- Ну и чего теперь с этим посредником? – настороженно спросил Лаврентьев.
- Да ничего... – Мусин долгим взглядом проводил проплывающий по Москва-реке теплоход. – Жив он и можно сказать здоров. Допрашивать Антон умеет, а вот под конец чего-то засентементальничал.
- Слава Богу, - облегченно вздохнул Лаврентьев. – Не хватало еще мокрухи на твоем сыне.
- Короче, Леша, ясно то что ничего не ясно... Инициатор, понятное дело, Греков, официально на него ничего нет, как к нему подобраться я пока не знаю.
- Понятно... Ты извини, Жора, но сейчас у тебя настроение еще будет еще хуже...
- Это почему? – напряженно спросил Мусин.
- Да так... Прикрытие мощное у Грекова в ФСБ. Кого-то он кормит высококалорийной пищей в виде зеленых бумажек с ликами штатовских президентов, причем в очень большом количестве. Кого конкретно не знаю, но человек как минимум моего уровня, хотя я думаю, что повыше. И этот кто-то сливает ему такую информацию, что Юрий Петрович чувствует себя как в раю.
- Пример можешь привести?
- Ради Бога... У меня есть достоверные сведения, что Греков имеет кругленькую сумму от известного чеченского полевого командира. Спецоперация против “чеха” под Ачхой-Мартаном и против Грекова в Москве должны были проводиться одновременно…
- Ну и?
- Ну и не х… “Чех” исчез, как сквозь землю провалился, а за Грекова вступились с такого верха, что не приведи Господь. Откуда могла произойти утечка как ни от какой-то суки в нашей конторе! И это так, пример из наиболее безобидных.
- Все ясно... “Сказать или не сказать? Если скажу, у Лавра хороший козырь появится против Грекова, зато я себя уже со всеми потрохами отдам. Вдруг Леша решит меня сдать... Черт, ситуация! С Галайдой у них отношения, мягко говоря, нехорошие и эти документы Женя ему наверняка не давал...”. Ты поможешь мне или нет?
- Не знаю, Степаныч... Погоны мне мои больно нравятся, терять неохота. А если свяжусь с Юрием Петровичем то вполне могу потерять. Пока обещаю, что мешать не буду... Таким вот образом. Ну а с квартиры ты сегодня исчезни, иначе даже я не уберегу!
- Толково, Леша, очень толково, нет слов! Значит, когда я за тебя рисковал – это было нормально, а ты для меня – никак? Какой же ты осторожный стал – слов нет!
- Ты гамбургский счет мне предъявляй, не надо! Я тебе тоже пару случаев напомнить могу! И глазами на меня не сверкай – не поможет! Ты что предлагаешь, чтобы я работу забросил и начал в этой херне разбираться?! Ты меня знаешь – я наполовину не умею! Ну какой у меня здесь интерес, помимо тебя? Тебя я прикрою в случае чего, а влезать-то мне зачем?
- Хорошо, Леша... – медленно произнес Мусин. Он принял решение. – А если я тебе скажу, что в окружении Грекова сидит “крот”, причем допущенный практически ко всем секретам. А если я добавлю, что через пару дней я буду знать кто это, а узнав, крепко зацеплю его, тогда как? Появится интерес?!
Все-таки Лаврентьев был ас. Мусин готов был поклясться, что Алексея зацепило, причем очень сильно, но никакого вида он не показал. Лаврентьев просто молча выслушал и пошел к машине. Через несколько шагов он обернулся к неподвижно стоявшему Мусину и произнес:
- Да появится. Эта информация и есть интерес в этом деле. Добудь ее и мы начинаем работать. Счастливо.
После этих слов, он быстро дошел до машины, сел в нее и уехал. Мусин продолжал стоять на набережной и искать ответ на слегка исправленный классический русский вопрос: что ДАЛЬШЕ делать? Лавр согласится, Мусин был уверен. После того как он отдаст ему Жениного агента, он согласится. Но Лаврентьев слишком высоко. Нужен еще кто-то с “земли”. Без него никак. Причем этот кто-то не должен знать ни общей цели, ни тем более кто еще Мусину помогает. Итак, кто-же?
* * *
Глава 11
Шерше ля фам или о роли случая в истории
19:15. Вечер того же дня.
Георгий Степанович, забрав с квартиры Грищук Антона, Оксану и Валеру, ехал на Шипиловскую. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что теперь на слово Лаврентьева полагаться нельзя. Даже если он получит агента, даже если сможет, свалив Грекова, свалить кое-кого из своей конторы, чтоб занять его место, - Лаврентьев на самом деле не только профессионал, но еще и карьерист в хорошем смысле, если только у этого слова может быть хороший смысл, все равно... Пока Алексей служит, пока прет в гору – он часть системы, а следовательно сдаст Мусина незамедлительно, как только тот станет ему не нужен или не дай Бог опасен. Если перед Лаврентьевым встанет выбор убрать Грекова, потому что тот наезжает на Мусина, но при это лишиться своего довольно-таки удобного кресла, или оставить Грекова в покое, потому что об этом его попросит кое-кто посерьезней Георгия, но при этом остаться в рядах и сдать Мусина, то и дураку понятно, что Алексей пожертвует Мусиным. Следовательно что? Следовательно, информацию ему надо давать дозированную и использовать только как “крышу”. Да, все верно... Надо лишить Алексея соблазна смахнуть Мусина с доски как ненужную пешку... Георгий Степанович понял, что относительно размеренная жизнь пенсионера закончилась, возможно навсегда и для него началась война. Пока она еще скрытая, тайная, но в скором времени разведка противника вернется к своим и загрохочет канонада. С той стороны огромные деньги, абсолютно неясная цель, а с этой? А с этой контрразведчик с большим стажем, ныне на пенсии, физически развитый молодой парень, который может качественно отвернуть голову, но не бельмеса не смыслит в оперативной работе, молодая женщина с неясным статусом, и что самое главное, пятилетний ребенок, который уже сейчас не может понять что произошло и почему папа не разговаривает с мамой. На раздумья, составление плана действий и принятие решения у Мусина оставался максимум день.
- Пап... – Мусин услышал голос сына. Машина поворачивала с Каширского шоссе на Ясеневую улицу. – Ты чего как неживой? Ты хоть объясни, что происходит? Куда мы едем, зачем, что дальше?
- Едем мы в другое место, зачем – подумай сам, если не дурак – поймешь, что дальше – в глобальном смысле, не знаю. А тактически... Один день меня не будет, куда я поеду и для чего – тебе знать совершенно необязательно. Твое дело сидеть тихо и не высовываться. Оксана и Валера на тебе. Пока я не вернусь, никаких прогулок по улице, никаких магазинов, вон продуктов с собой везем – полный багажник. Ясно, Антон? Шутки кончились, началась работа! Сейчас все зависит только от нас с тобой. Теперь ты, Оксана... Твоя жизнь с Антоном меня не интересовала, пока это была просто твоя жизнь с Антоном. Сейчас обстоятельства изменились. Поэтому, пока меня не будет – усиленно вспоминаешь, чем кроме постели ты могла заинтересовать Забелина и тех кто стоит за ним. Поняла?! У меня такое чувство, что у тебя есть что вспомнить... И учти, поскольку на карте ваши судьбы, и в особенности судьба Валеры, вспоминай изо всех сил. И чтобы никакого выяснения отношений. Вопросы?
- Бать, я что тебе даже помочь не смогу?
- Конечно сможешь, Антон! Если будешь поступать как я скажу и не проявлять дурацкой инициативы... Вот таким образом... Сейчас приедем, накормите Валеру и приведите квартиру в порядок. Если я правильно понимаю, то сейчас там Мамаево побоище!
Машина остановилась около панельного дома на Шипиловской улице. Георгий Степанович и сопровождающие его лица поднялись на третий этаж. Мусин достал из под коврика ключи и отпер дверь. Густая волна запаха давно не убиравшегося помещения смешанного с перегаром окатила всех присутствующих. Мусины прошли в комнату и огляделись...
- Да бать... – ошарашенно протянул Антон. – Ты правильно понимаешь... Здесь действительно нужна уборка.
Обстановка в квартире, как щадя Мусина, поведала Грищук действительно была не ахти. У Георгия сложилось впечатление, что последние несколько дней здесь собиралось все окрестное дно. Донельзя загаженная кухня с огромным набором пустых бутылок, заплесневелой от грязи посудой плавно переходило в пыльную комнату с драными обоями и поцарапанной мебелью. То здесь, то там по квартире сновали тараканы, спеша по каким-то своим тараканьим делам. Единственным признаком, что еще сегодня утром здесь находилось живое существо была чашка с относительно свежей заваркой и разобранная тахта с явно недавним пятном от дешевых духов.
- Ну что, девочки и мальчики, - наигранно-бодрым голосом сказал Георгий. – Как говорил товарищ Хрущев – цели ясны, задачи определены, за работу товарищи! Вспомни армию, Антон! К моему возвращению здесь должен быть порядок. Все! Я уехал!
Георгий Сепанович вышел на улицу, сел в машину и, отъехав от дома, остановился. “Итак... Что мне надо сейчас? Первое, это какой-нибудь опер с “земли”, который мне сможет помочь в расследовании, не интересуясь целью. Значит заинтересовать его можно будет, например, деньгами. Что еще... А чего думать? Обычная оперативная разработка, поэтому все как всегда: наружка, технари... Имеются ребятки, тоже самое кроме денег не интересует ничего, а работают качественно. Ну и понятно, чтобы собственные мозги не отказали... Еще деньги... С этим самые большие проблемы... Ладно! Далее, что касается опера... Идеальным вариантом был бы Шаганов, но он из органов ушел в бизнес. Сейчас генеральный директор ЧОПа и цены говорят ломит от души. Мичман... Нет только для отдельных поручений, типа вчерашнего... Да, Шаганов и Мичман - это запасной вариант... Кто еще? Вася Черновец... Из РУБОПа, когда дело для этой структуры запахло жареным, перешел в ОБЭП, мозгами недалек, но отдельные вещи может сделать качественно с деревенской основательностью. Денежки любит, но ими особо не избалован. В Главке у него мохнатая лапа в виде родственника-генерала, имеет доступ к информации, меня знает давно. Пока я служил – побаивался... Сейчас... Сейчас неизвестно... Посмотрим, других вариантов все равно нет.” Георгий Степанович достал мобильный.
- Алло, Вася? Здорово! Беспокоит тебя некто Мусин! Не забыл еще?
- Привет, Георгий! Да нет не забыл... – Мусин услышал в голосе Черновца этакую начальственную усталость.
- Как сам-то?
- Да ничего, работы много... – начальственная усталость в голосе росла с каждым словом.
- Понятно... Слушай, Василь... Как бы нам встретиться? Пообщаемся, выпьем, дельце одно обсудим...
- Сегодня никак, Георгий.
- А ты где? В принципе, я и подъехать могу, не вопрос.
- Да нет, Георгий, я в городе сейчас работаю, освобожусь очень поздно.
- Ясно... А завтра?
- Завтра я рано утром на дачу поеду, хочешь приезжай туда...
- Подходит! Ну пока, смотри не перетрудись!
- Я работаю на совесть, и не для себя... Для народа. Кто еще с преступностью будет бороться если не мы? Счастливо, до завтра!
Мусин быстро выключил мобильный и громко расхохотался! Последние слова Черновца показали, что Георгий разговаривал возможно с будущим начальником управления. Эта начальственная усталость, эта “искренность” в словах о борьбе с преступностью в устах Василия говорили только об этом. Непонятно, правда, зачем он все это говорил Мусину, который прекрасно знал, что из себя представляет Черновец и каким образом он борется с преступностью. За последние три года Вася сменил три иномарки, причем среди них не было ни одной старше двух лет, три-четыре раза в неделю ужинал в дорогих ресторанах, да и из других источников Георгий кое-что про Черновца знал!
До утра Георгию еще предстояло пережить вечер и ночь. Он специально решил не возвращаться на Шипиловскую, чтобы дать Антону самостоятельно привыкнуть к теперешнему положению. Но ночевать на улице или в машине Георгий, естественно, не собирался. Вот уже два года он встречался с женщиной, моложе себя на десять лет, которая какими-то неуловимыми чертами лица, характера напоминала ему погибшую жену. С Аллой он познакомился совершенно случайно, и, можно сказать банально: он возвращался поздно домой, а она голосовала. Георгий почему-то остановился и решил ее подвезти, чего он никогда не делал. Алла Горчеладзе понравилась ему моментально. Но как ни странно, по дороге до ее дома он никак не мог начать разговор. Его не покидало ощущение, что рядом с ним сидит жена, живая и здоровая. Оно было таким сильным, что Георгий боялся взглянуть на нее и смотрел прямо на дорогу, ограничивая общение банальными фразами, типа: “Фонари на дороге не горят...” или “Здесь перекопано, поедем в объезд...” и тому подобное. Алла никак не отвечала, а только изредка слегка улыбалась каким-то своим мыслям. Так бы все и закончилось, если бы около своего дома она не обернулась к нему и, глядя на Георгия, своими темно синими глазами вдруг не произнесла:
- Простите меня за этот вопрос... Но... Мне почему-то кажется, что я Вам кого-то напоминаю... Я не ошиблась? – С первыми словами Георгия как будто окатило ледяной водой. Смертная тоска расползлась холодом по груди. “Господи... Ее голос, ее взгляд... Такого не может быть...”
- Да... Вы не ошиблись... – Георгий говорил и слышал себя как будто со стороны. - Я знаю, что женщине с которой хочешь познакомиться нельзя говорить о другой, пусть даже оставшейся в прошлом. В Вас я вижу свою покойную жену, которая погибла девять лет назад. Внешне Вы абсолютно разные: Вы - брюнетка, она – шатенка, в Вас есть кавказкая кровь, она русская, сибирячка, но все равно... Я смотрю на Вас и вижу ее... “Сейчас она уйдет и ты ее больше никогда не увидишь! Баран ты, и больше никто! Эх, полковник... Дебил со стажем...”
Она действительно тихо вздохнула и вышла из машины. Обойдя ее кругом, она подошла к дверце, которая была ближайшей к Мусину и протянула в опущенное окошко визитную карточку:
- Меня зовут Алла... Здесь мои телефоны. Позвоните мне как-нибудь. Дело в том... – Она на секунду запнулась. – Дело в том, что я тоже одинока... Как Вы...
Она повернулась и быстро ушла в подъезд. Некоторое время Мусин сидел и молча курил. Потом он взглянул на визитку. Рядом с логотипом известного театрального журнала было написано:
Горчеладзе Алла Романовна
Искусствовед
И два телефона – рабочий и мобильный. И все. С тех пор они встречались не очень часто, но Мусину казалось, что между ними наладилась какая-то сверхестественная связь – получалось так, что желание встретиться у них всегда было обоюдным и нежелание тоже. Вот и сейчас Георгия как будто что-то толкнуло и он решил поехать к ней. У Аллы спокойствие и отдых до утра ему гарантированы.
Горчеладзе жила на Кутузовском проспекте в большом сталинском доме. Обстановка ее двухкомнатной квартиры навевала на Мусина умиротворение своей аккуратной, дорогой, но не бросающейся в глаза обстановкой. Пока Георгий ехал к ней, он чувствовал, что все его проблемы как бы отступают на задний план. У них была договоренность не приезжать друг к другу без звонка, поэтому он иногда был неуверен в желанности своего приезда. Вот и сегодня, набирая ее номер, он уже заранее пытался придумать чем себя занять до завтрашнего утра, до встречи с Черновцом. Но опасения, как практически было всегда, оказались напрасными. Горчеладзе сняла трубку после второго гудка.
- Привет Алла... Вот, не прошло и месяца как я тебе позвонил...
- Здравствуй Жора. Я ждала твоего звонка, и почему-то именно сегодня. Ты как обычно звонишь тогда, когда нужно. – Голос Горчеладзе был спокойный, глубокий и Мусин почувствовал, что он опять волнуется, как мальчишка.
- Стараюсь, дорогая! Ты не против если я приеду?
- Конечно нет, Георгий! – Алла засмеялась и все тревоги Мусина рассеялись как мираж в пустыне. – Я тоже хочу тебя видеть. Приезжай, я жду. – Она повесила трубку.
- До встречи... дорогая... – сказал Георгий в молчащую трубку и, выехав на Каширское шоссе, поехал в центр.
По дороге он купил цветы и кое-какие продукты. Горчеладзе была обеспеченной и очень гордой женщиной. В ней не было никакого феменизма, так бесившего Мусина, она с благодарностью принимала нечастые подарки с его стороны, традиционные знаки мужского внимания, но как же она оскорбилась, когда Георгий, уходя от нее утром, под благовидным предлогом предложил ей деньги. В запале она дала исчерпывающую характеристику всем мужчинам вообще, Мусину в частности, и порекомендовала ему приберечь финансы для общения с женщинами, которые дают объявления типа: “Обольстительная блондинка проведет время с обеспеченным господином.”. Больше Мусин о деньгах не заикался, но при этом никогда не приезжал к ней с пустыми руками.
В это же самое время. Офис Юрия Грекова.
- Как продвигаются дела?
- Пока все по плану, Юрий Петрович. Они расстались. Удав свою часть работы выполнил.
- Откуда сведения?
- Техники записали разговор: Спортсменка ночью звонила из дома Крепышу на мобильный. Распечатка у меня с собой. Вы можете ознакомиться. За двадцать минут до этого она вызвала по телефону такси. Это не спонтанное решение, она готовилась заранее.
- Где Спортсменка сейчас?
- Здесь у меня отчет службы наружного наблюдения... Вот... “В 00:15 к подъезду подъехало такси, госномер ... В 00:18 из подъезда вышла Спортсменка вместе с ребенком. В руках держала большую спортивную сумку. Они сели в такси и, нигде не останавливаясь, в 00:43 приехали на улицу Казакова, дом номер ... Там Спортсменка отпустила машину и вместе с ребенком прошла во второй подъезд. Она поднялась на третий этаж и вошла в квартиру ... В квартире по имеющимся данным проживают ее родители: мать, Шумилова Алевтина Сергеевна, 1950 года рожения и отец, Шумилов Владимир Иванович 1946 года рождения. Последний находится в командировке. В 02:00 наблюдение было завершено.” Звонок о котором я говорю, состоялся в 00:05.
- Молодцы!!! Но это было ночью. Сейчас вечер следующего дня. Где она?!
- Так ведь...
- Что “так ведь”?!! Долбоебы!!! Она пропала! Крепыш тоже! Почему они были оставлены без наблюдения?
- На продолжение наблюдения не было Вашего распоряжения.
- А деньги, которые ты у меня получаешь, неплохие между прочим, ты сам тратишь или тоже моего распоряжения ждешь? Где ты теперь их будешь искать? Кроме того, где Удав? Для его контроля тоже мой приказ нужен?!
- Юрий Петрович!!! Мы найдем их, это только вопрос времени…
- Расстарайся уж, будь так любезен. А то знаешь, объявления такие бывают: “Ушел из дома и не вернулся...”. На этот раз это будет про тебя!
- Мы сделаем все! Связи Спортсменки и Крепыша известны, они обычные люди, рано или поздно проявятся.
- Ладно… Завтра в девять утра я жду от тебя информацию какие шаги предприняты. И вот что… Удав должен быть найден. Живым и здоровым, понял меня? Отвезешь его, сам знаешь куда. Но предварительно он должен рассказать, желательно по минутам, как он провел эти сутки. У меня хреновое предчувствие... Не хотелось бы, чтобы оно подтвердилось!
... Мусин позвонил в красивую дверь. Перед ней он оставил все свои заботы... За дверью его ждала женщина с которой ему было хорошо. За дверью ждали любовь и спокойствие. Горчеладзе встретила его, одетая как обычно так как будто она собиралась на прием к президенту: длинное зеленое переливающеесе платье, туфли, волосы подняты вверх, открывая красивую шею.
- Заходи, Георгий, - просто, но с нежностью в голосе сказала она, - я очень рада тебя видеть и спасибо за цветы. Давай я поставлю их в вазу.
Отдав ей цветы, Мусин прошел в просторную гостинную. Алла вошла вслед за ним и, улыбаясь, смотрела на него. Казалось, она чего-то ждала. Георгий подошел к Алле и обнял ее. С Аллой он забывал обо всех заботах, существовали только Он и Она. Поцеловав ее, он отстранился и сказал:
- Мне всегда очень хорошо у тебя... Почему?
- Наверное потому что ты приходишь, когда я тебя жду.
- Может быть... Иногда мне кажется, что ты меня чем-то приворожила... Или ты действительно колдунья? – Георгий говорил абсолютно серьезно.
- Конечно я – ведьма, милый... Я завидую твоему уму – ты первый мужчина, который об этом догадался. – Голос Горчеладзе обдавал холодом, а глаза загорелись мрачным огнем.
- Тогда сделай так, чтобы мы никогда не расстались! Если для этого нужна моя душа – я готов!
... Они молча смотрели друг на друга. Георгий вдруг на мгновение поверил, что Алла ни капли не играет. Она действительно ведьма, и они сейчас находятся не в Москве на Кутузовском проспекте, а на Лысой горе, и в Вальпургиеву ночь Алла занимает достойное место на ведьмином шабаше.
Алла не выдержала первой: смущенно фыркнув, она рассмеялась:
- Давай кофейку попьем, Жора. Для колдовства я сегодня не в форме. Да и ты не подходишь на роль Фауста. Садись куда-нибудь, я сейчас. – Мусин опустился в кресло и осмотрел комнату. С момента его последнего визита прибавилась только картина на стене и красивая статуэтка.
- Я закурю, Алла, ты не против?
- Дыми Жора, что с тобой сделаешь! – Голос Горчеладзе доносился с кухни, а значит минут десять у него есть.
Георгий закурил и раскрыл одну из книг, лежащих на журнальном столике. Это была “Всемирная история импрессионизма”. Не повезло, подумал он. Некоторое время как они познакомились, Алла пыталась его “приобщить” – таскала по выставкам, театральным премьерам – тщетно! У Георгия напрочь отсутствовало чувство прекрасного – частично от природы, частично после некоторых дел, которыми он занимался на службе, уж очень часто в его работе искусство соприкасалось с грязью, и после того как он заснул на каком-то концерте, Алла поняла бессмысленность своих попыток. С тех пор на все, что было связано с искусством, в их общении было наложено табу. Точно такое же табу было наложено на увлечение Мусина, о котором он мог говорить часами – дзю-до и стрельба.
- Бог ты мой, Георгий Степанович, - в возгласе вошедшей Горчеладзе звучало изумление, - что я вижу: ты листаешь книгу о живописи! Я случайно не сплю?
- Да нет, Аллусик, - весело рассмеялся Мусин, - просто других книг ты не держишь, поэтому приходится смотреть на коров синего цвета и зеленое солнце. Мне иногда кажется, что все эти импрессионисты просто обычные наркоши! Как ты считаешь?
- Жора! – Алла поставила поднос с кофе, лимоном и коньяком на столик и лукаво погрозила ему пальцем, - не начинай!
- Не буду, не буду! Предлагаю выпить коньячку!
- Ну что, дорогая… Расскажи как живешь, как там журнал ваш? Ты вроде говорила, что какие-то финансовые трудности были? – Алла пригубила коньяк и закурила сигарету. Мусин откровенно любовался ею: каждое ее движение было наполнено достоинством и женской грацией.
- Да нет, Жора, все трудности внезапно закончились. Наш главный редактор, она же хозяйка журнала, где-то отыскала спонсора-мецената и теперь все в порядке. Денежки появились, значит и мне можно расслабиться и не брать на дом переводы. – Алла свободно владела тремя иностранными языками и периодически подрабатывала, переводя на русский стихи и прозу современных западных писателей. Судя по гонорарам, получалось очень даже неплохо.
- И давно этот буржуин у вас появился?
- Да уже недели три. – Горчеладзе брезгливо усмехнулась. – Чего это ты не спрашиваешь зачем ему нужен наш журнал?
- Хорошо, - послушно сказал Георгий, - Алла Романовна, зачем ему нужен ваш журнал?
- Отвечаю, Георгий Степанович, - Горчеладзе лучезарно улыбнулась, - ему наша главред нужна! Где-то я его понимаю, сочная дамочка, на все готовая!
- Не понял, Алла! – Мусин непонимающе уставился на нее. – Ты ей завидуешь, что ли?
- Вот еще! Просто обидно работать и знать, что твоя начальница простая высокооплачиваемая … проститутка!
- Да… - задумчиво протянул Мусин, - ну о-очень высокооплачиваемая! Надо же – за постель журнал финансировать! Это я вам скажу, от души! А ты его видела? Не знаешь кто такой?
- Видела... Приятный такой мужчина, благообразный, ничего не могу сказать... Да ты наверное знаешь его!
- Прощу прощения, Алла Романовна, - с напускной строгостью сказал Мусин, - я знаете ли интересуюсь женщинами... женщиной, - поправился он, - эта самая женщина сидит сейчас напротив меня. Мужчин я близко к себе как-то не допускаю!
- То что ты гетеросексуал – мне известно! Но его ты все равно знаешь, он последнее время с экрана телевизора не слезает: Юрий Греков, глава финансовой компании “Гамма-холдинг”.
От неожиданности Мусин поперхнулся сигаретным дымом. “Это что ж такое, - подумал он. - Это что – Его Величество Случай? Неужели это подход к Грекову? Нет, не может быть! Да нет, ерунда какая-то! Расслабься, Мусин! Наверняка все гораздо прозаичнее: у Грекова с главредом обычные деловые отношения, никакого интима, просто на благотворительность можно неплохие суммы списать... Но тогда главред тоже должна быть в доле... Интересно... А не заехал бы я к Алле – так ничего бы и не знал!”
- Да ну, Алла, мне кажется, что это сплетни, - с показным равнодушием проговорил Мусин, - ну вкладывает человек деньги в искусство, общается при этом с главным редактором журнала, ну и что из того? Да нет, ерунда...
- Да какие сплетни, Жора!!! – раскрасневшись от волнения, воскликнула Горчеладзе.- Помощник Грекова на “мерине” за ней периодически заезжает по вечерам, а потом утром на работу привозит! А побрякушек у нее сколько новых появилось? А еще недавно я случайно ее разговор с Грековым по телефону услышала…
- Случайно? – Мусин внимательно посмотрел на нее.
- Случайно!!! Я у нее в кабинете была, а он ей позвонил. У нее громкая связь была включена, так я и услышала: Инночка, здравствуй котик, я соскучился... Фу! Она смутилась жутко, телефон переключила и меня из кабинета выгнала!
- Ну и что?
- Ничего! Какие тебе еще доказательства нужны?
- Да мне вообще никакие доказательства не нужны! Я что – комиссия Госдумы по нравственности, что ли? Ну трахаются они, Бог в помощь, тебе-то чего? Чего ты так разволновалась?
- Да ну... – Алла сердито достала сигарету и закурила.
- Ну и успокойся! У вас деньги появились? Появились! Тебе подрабатывать не надо? Не надо! Ну и все тогда! Наплюй и забудь! – Горчеладзе курила, постепенно приходя в себя. Мусин решил перевести разговор на другую тему.
- Ты мне вот что лучше скажи: я тут дня три назад звонил тебе на мобильный, помнишь?
- Помню... – хмуро ответила Алла.
- А где это ты была? Звон бокалов, музыка, понимаешь! Пьянствовала? Я ревную, Алла Романовна!
- Да ладно тебе... – Настроение у Горчеладзе резко пошло вверх, - ревнует он! Не смеши меня!
- А ты что думала? – в голосе Мусина зазвучала свирепость. Он еле сдерживал смех. – Я, конечно, не с Кавказа, но в гневе я страшен – зарэжу!
- Ой, не надо, боюсь! – в шутливом испуге Алла прикрыла лицо руками. – Мы в ресторан всей редакцией ходили, юбилейный номер отмечали! Я была без мужчины, честное слово! Мы, кстати, фотографировались, показать?
- Давай... – Алла достала из сумочки пачку фотографий.
- Вот, убедись, Отелло! Я или одна, или сугубо в женском окружении!
Мусин безразлично рассматривал фотографии, как вдруг у него гулко стукнуло сердце...
- Алла...
- Ау?
- А это чего за грозная дама рядом с тобой? Не считая тебя, она тут самая красивая! Остальные такие выдры! – Мусин указывал на красивую блондинку, лет тридцати, в черном атласном платье и белом пиджаке. Дама на снимке обнималась с Горчеладзе, держа в руке бокал с вином.
- Где? А, эта... Это, Георгий Степанович, Инночка Смагина. Она и есть наша хозяюшка, Грековская подстилка...
- Понятно... Ничего дамочка, что-то в ней есть... Так, а это кто?...
Мусин, якобы с интересом, задавал Алле какие-то вопросы, а сам не переставал думать о фотографии Смагиной. “Вот это да... Алла-то похоже права: здесь сугубо интимные отношения, может лишь слегка замешанные на деловых. Это ж Смагина была на фотографиях в документах, которые я от Галайды получил, ошибиться невозможно – слишком внешность у нее яркая... Да, я думаю, деловые переговоры она с Грековым не ведет: тяжело женщине говорить о деле, стоя в коленно-локтевой позиции с пристроившимся сзади Грековым или как там еще у Галайды на снимках... Неплохо... Это уже крючок, чтобы установить “крота” в окружении Грекова. Небольшой, конечно, но крючочек. Я не Остап Бендер, но если я этим шансом не воспользуюсь – пойду работать в ЖЭК, честное слово!”
- Мусин! – Он услышал возмущенный голос Горчеладзе. – Ты что меня не слышишь?
- Извини, дорогая, ты что-то говорила об отпуске? Я просто задумался, милая, не сердись!
- Ну ты даешь... – Алла покачала головой. – И как я тебя терплю? Я говорила – у меня есть две путевки на круиз по Средеземноморью, хочешь поехали вместе!
- Спасибо, золотце, - Мусин лихорадочно придумывал отмазку – не хватало еще любовницу посвящать в свои проблемы, - я к отцу в деревню обещал приехать, приболел он чего-то... Неудобно будет отказать... Не сердись, ладно?
- А когда ты поедешь?
- Да дня через два, наверное...
- Ну вот, а круиз через месяц! Так что, думай Жора, время еще есть! А то обижусь!
Мусин встал с кресла и расправил плечи. Выражение его лица стало как у старшины-сверхсрочника перед взводом новобранцев. Алла, улыбаясь, поднялась и стала напротив него.
- А-а-атставить разговоры, товарищ Горчеладзе! – Рявкнул Георгий, выпучив глаза. – Пора перейти к делу!
- К какому такому делу? – дразняще-игриво говорила Алла медленно двигаясь спиной вперед по направлению к спальне. – Эти Ваши намеки мне очень даже странны, товарищ полковник.
- А вот сейчас я Вам покажу к какому...
Мусин, слегка сутулясь, как когда-то на татами вразвалку шел к ней. Алла стояла около широкой двуспальной кровати. Мусин подошел к ней вплотную и попытался обнять. Горчеладзе выставила руками довольно умелую защиту. На губах у нее вспыхивала и пропадала все таже дразнящая улыбка. В прошлом чемпион Москвы по дзю-до в полутяжелом весе, мастер спорта Георгий Мусин обманно качнувшись вправо, сместился влево и провел молниеносную заднюю подножку. Алла рухнула на кровать. Мусин перешел на классическое удержание сбоку и закрыл ее губы поцелуем. Практически моментально они забыли обо всем. Сейчас для них существовала только Любовь.
………………………………………………………………………………………………………………..
В это же самое время. Офис Юрия Грекова.
- Я слушаю...
- Это “Первый”! Мы нашли Удава, но ...
- Что?
- Он абсолютно в невменяемом состоянии.
- Поясни...
- Пьян в говно... Я думаю сутки без перерыва бухал!
- Слушай меня внимательно, “Первый”! К утру он должен быть в норме. Подключи врачей, вообщем думай сам! После этого должен говорить… И учти, если твои костоломы перестараются, то… Ты меня понял?
- Я Вас понял!
- Теперь так: что по Спортсменке и Крепышу?
- Установлены пять возможных адресов, где они могут быть, включая родительские. Телефоны взяты на контроль, люди около адресов дежурят!
- Еще что?
- У меня есть план по конкретному мероприятию, но я хотел бы доложить Вам лично, без телефона…
- Хорошо, дай указание по Удаву и приезжай! Я жду… Конец связи.
Греков положил трубку и задумался. Неужели он прав и Забелина раскусили? Если так то надо действовать очень быстро. Иначе все рухнет…
* * *
Глава 12
...А в чистом поле – система “Град”... или еще раз о роли случая в истории.
Утро второго дня после начала событий.
Мусин проснулся около семи утра и, страясь не потревожить, спящую рядом Аллу тихо оделся и прошел на просторнную кухню. Процесс пробуждения дался ему с трудом, поскольку этой ночью Горчеладзе показала ему, что получается, когда женский опыт смешивается с южным темпераментом, поэтому он решил взбодрить себя чашкой крепкого кофе. С сегодняшнего дня для него спокойная жизнь закончилась. Георгий достал мобильный телефон и набрал номер Черновца:
- Здорово, Вася! Это Мусин. Не разбудил?
- Здорово! Да не, я уже МКАД проехал, минут через тридцать буду на месте... Тебя когда ждать?
- Я где-то минут через двадцать выйду, ну и поеду себе... Я думаю через час, через час десять буду у тебя...
- Добро... Слушай, я пива ящик купил, возьми пожрать чего-нибудь...
- Не вопрос! Да, а ты один будешь? Света где, не с тобой?
- Я один, она с дочкой на две недели в Таиланд улетела... Так что посидим по-мужски!
- Ну все, Вась, счастливо, до встречи!
- Пока!
Мусин положил телефон рядом с собой и вдруг понял, что он кухне не один. Напротив него, прислонившись к дверному косяку, стояла Алла, одетая в пеньюар, такой прозрачный, что он абсолютно ничего не скрывал.
- Чего ты так рано поднялся, Георгий? Выспался бы... У меня сегодня выходной, можно съездить куда-нибудь, отдохнуть... – Горчеладзе присела за стол, закурив сигарету.
- Дела, Алла... Ехать надо...
- Мда-а, Жора... – вздохнула Алла. – Знаешь, у меня такое впечатление, что я тебе только для этого нужна, - Горчеладзе кивнула головой в сторону спальни, - а меня это не совсем устраивает!
Георгий мысленно выругался. Вот и Алла туда же! Казалось бы, он ей никогда ничего не обещал, наоборот предупреждал, что после смерти жены, ему трудно, практически невозможно связать свою жизнь с другой женщиной, ан нет, женская природа берет свое! Такие легкие необременительные отношения устраивали их обоих, но видимо в любой женщине живет стремление к созданию домашнего очага и мужчина, который ее в этом не поддерживает вызывает в ней подсознательное отторжение.
- Нет, не только для этого, - ровным голосом ответил Мусин, - только для этого, как ты совершенно справедливо когда-то заметила, существует куча женщин, дающих объявления определенного типа! Мне с тобой хорошо, надеюсь и тебе тоже, но у меня, как у любого нормального мужчины есть ДЕЛО! У тебя как я понимаю все в порядке, и поэтому, твои слова я расцениваю как обычный женский каприз. Человек я во всех смыслах тяжелый и жизнь со мной далеко не подарок. Что касается тебя... У нас все замечательно до тех пор, пока мы видимся не очень часто...
- Это почему? – Алла посмотрела прямо на него, и Мусин с удивлением увидел слезы в ее глазах.
- Потому, милая, что двум медведям в одной берлоге не ужиться! Им можно только периодически встречаться. Все! Мне надо ехать, успокойся, я тебе позвоню...
Мусин взял пакет, в котором лежали документы, полученные от Галайды, и пошел к выходу. Уже открывая дверь, он услышал усталый голос Аллы:
- Я боюсь, Георгий, что больше мы с тобой не сможем видеться... – Мусин обернулся и увидел стоящую за ним Горчеладзе. Весь ее облик выражал безмерную усталость и какую-то безнадежность.
- Ты серьезно?
- Более чем... Я выхожу замуж... За иностранца... Он итальянец, давно меня добивался, я отказывалась, а вот теперь решила согласиться...
- А что случилось теперь?
- Ничего особенного... Тебе я особо не нужна, не спорь, ты выразился достаточно определенно, а я не могу столько времени быть одна. У сына своя семья, да и отношения у нас с ним достаточно ... сложные. Честно говоря, я рассчитывала на тебя, но видать не судьба...
- Я не понял, - стараясь выглядеть спокойным, сказал Мусин, - и сколько времени вы встречаетесь?
- Какая разница, Георгий, - прикрыв глаза, ответила Алла, - тебе я не изменяла, так что не напрягайся... Он пишет мне письма, бывая в Москве, заходит в гости, но у меня с ним ничего не было...
- Ты ж его совсем не любишь!
- Не любишь... – Алла плотнее запахнула пеньюар. – Я тебя люблю, а толку? Ладно, Жора... Прощай...
- Желаю счастья... – тихо сказал Мусин и ушел.
Дверь за ним закрылась. Все! Как все смешалось в последние дни, просто какой-то комок неприятностей! Антон с Оксаной, Греков, малоприятный разговор с Лаврентьевым, а теперь еще расставание с Аллой. Они больше не увидятся, Мусин это четко понимал. Гордость у Горчеладзе зашкаливала за верхний предел, и видеться с мужчиной, который ее по сути отверг, она не станет. Оно, может и к лучшему, лишние эмоции сейчас не нужны, но... Мусин не признавался даже самому себе: Алла для него была не просто женщиной для отдыха. Он, наверное, ее любил, и расставание с ней для него будет непростым испытанием. Она, все-таки, какой-то небольшой, но все же кусок его жизни.
...Георгий выехал со двора и поехал на дачу к Черновцу. Быстро промелькнул Кутузовский проспект, и он выехал на Можайское шоссе. Ехать надо было километров сорок, машин было мало, и он рассчитывал доехать минут за тридцать. Светившее с утра солнце скрылось за тучей, и стал накрапывать мелкий дождик. ...Зазвонил мобильный телефон. Он взглянул на номер и увидел, что звонит Лаврентьев. Мусин съехал на обочину, остановился и поднес трубку к уху:
- Да, я слушаю...
- Привет, Георгий... – Лаврентьев как обычно был невозмутим.
- Доброе утро, Алексей Спиридонович...
- Ты где сейчас?
- Я не в городе, а что такое?
- А твои с тобой?
- Нет, они в... надежном месте, а что случилось-то?
- Ничего особенного... Твою квартиру пасут...
- Не понял...
- Чего не понятного? Я после вчерашнего разговора на всякий случай туда послал пару человек, ну они и увидели...
- Чего конкретно...
- Жора, ты чего маленький что-ли? Монтер какой-то левый у тебя в щитке ковырялся, машина с двумя быками недалеко от подъезда стоит, считай со вчерашнего дня, хватит? Кроме того...
- Что?
- Я распорядился, чтоб со вчерашнего дня на твой мобильный “флажок” поставили, ну вот сегодня первая “ласточка”: сообщили, что кто-то сделал запрос на получение распечатки с твоего номера.
- Исполнителя установили?
- Естественно, менеджер, которому поступил заказ установлен, попробуем взять его вместе с заказчиком, но сам понимаешь... Так что меняй номер...
- Понятно... А тех, кто рядом с моим домом был не “ободрали”?
- А как же иначе… Мне как сообщили – я велел, чтобы туда ментов вызвали. Пока то, пока се, монтер свинтил, а с этих в машине взятки гладки – никакой аппаратуры для прослушивания у них не было, а машина может стоять где угодно. По документам абсолютно читстые российские граждане, москвичи, данные переписаны, но толку от этого мало. Наши твою линию проверили, “жучок” сняли, но держать вечно там своих людей я не могу. Поэтому так: от тебя та информация, о которой ты говорил, и мы в одной лодке. В противном случае выкручивайся сам, ясно?
- Куда уж яснее… - Мусин еле сдерживался.
- Отлично! Все, будь здоров! – Лаврентьев отключился.
Мусин спрятал телефон и, выехав обратно на шоссе, поехал дальше. “Да, оперативно работают сволочи, ничего не скажешь, не то что у нас: пока “наружку” закажешь – сто бумаг надо подписать, а у этих – суток не прошло. Что ж в принципе я этого ожидал – по-видимому, пасут все известные адреса... Интересно, а с Алевтиной уже побеседовали вежливые ребятки или еще нет. Я понимаю так: или Забелин пришел к Грекову с повинной головой и все рассказал, или его “сняли” откуда-нибудь и он опять-таки все рассказал, или... Или ты мудак, Мусин! Тебя “вели” от самого дома, а ты и не заметил, а потому грош тебе цена, полковник! – Мусин закурил. – Хотя этот вариант маловероятен, я б тогда до Грищук не доехал, да и Мичман сообщал, что все чисто. Значит... Значит остается только Забелин.” Георгий ошибался: к настоящему времени Забелина форсированными методами только-только привели в себя и известный психиатр, получавший у Грекова огромные для себя деньги, лишь готовил Забелина к допросу. Причина ошибки была банальна: Мусин, ну никак не мог предположить, что бардак он и в коммерческой структуре бардак: наблюдение за домом Антона, его самого, родителей Оксаны было снято еще до того, как Антон приехал к отцу. “Коммерческие” топтуны, которые по совместительству трудились в ФСБ, получив за несколько часов работы свой месячный конторский оклад, сняли наблюдение из-за отсутствия специального распоряжения со стороны Грекова. Воистинну, Сталин был прав: “Кадры решают все!”
...Мусин подъехал к повороту на грунтовку: еще шесть километров и он на месте. Скорость резко упала. Мусин, щадя подвеску, держал не выше тридцати километров в час. Это его всегда удивляло: дома в дачном поселке, где жил Черновец, были как на подбор добротные, люди вроде с деньгами, а сделать нормальную дорогу к поселку - нет, никак! Машина, колыхаясь на ухабах, упорно двигалась вперед. Георгий услышал сзади завывание сирен. Взглянув в зеркало, он увидел что его догоняют две пожарные машины с включенными маячками. Этим любая дорога была нипочем, скорость они держали приличную и снижать ее не собирались, поэтому Мусин еле успел свернуть к правому краю дороги и затормозить. Пожарные пронеслись мимо. Георгий с упортством, заслуживающим лучшего применения, продолжал движение вперед.
“Вот сейчас лес должен кончится, дорога делает крутой поворот, я въезжаю в дачный поселок, а там метров сто и дом Черновца... Сейчас... Ох, и не х... себе!!!!”. Мусин изо всех сил нажал на тормоз. Машину занесло юзом и она чуть не врезалась правым крылом в фонарный столб, но он даже не обратил на это внимание, потому что перед ним зрелище было гораздо более “живописное” – дом Черновца... Одним словом, не было больше у Васи никакого дома, а то что от него осталось представляло собой бесформенную кучу головешек, которые пожарные заливали вонючей пеной. Рядом с этой кучей под пеной угадывался мерседес Черновца. Машины были те самые, обогнавшие Мусина... Сам Василий, весь перемазанный и в прожженой в нескольких местах одежде, сидя на скамеечке возле забора, что-то бормотал про себя. Старший пожарного расчета что-то спросил у Василия, но Черновец, даже не глядя на него, просто махнул рукой... Мусин вышел из машины и подошел поближе...
- Привет, Вась... Чего случилось? – Мусин присел рядом с Черновцом. Реакция была нулевая...
- Василий Миронович! – Георгий повысил голос, сопроводя свои слова чувствительным толчком в бок Черновца. – Чего произошло-то? Тебе помошь не нужна?
Черновец посмотрел на него абсолютно пустым взглядом... Смотрел довольно долго, потом вдруг вздрогнул, и из него полилась речь богатая теми оборотами, которые стыдливо принято называть нецензурными:
- Да какая к херам, помошь!!!....!!!... Я в комнату случайно зашел, газету взять хотел, ...!!!..., тут как ху...нет... Я не слышу ни х... Из окна кое-как выполз, а там... – губы Василия затряслись... “Хреновина какая-то... – подумал Мусин. – Черновец не курит, абсолютно трезвый... Взорваться у него так мог только газ, но от чего?”
- Чего там, Вася? На покури, успокойся! – Мусин сунул ему заженную сигарету. Черновец глубоко затянулся, и непривычные к никотину легкие, заставили его зайтись в приступе кашля. Лицо Василия побагровело, но он постепенно успокаивался.
- Главное, Жора, грохнуло так, что мама дорогая... А перед этим я вроде свист какой-то слышал, хотя хрен его знает. Главное, сгорело все!!! – в голосе Черновца послышалось отчаяние. – Дом, машина, документы, - все!!! Так что попили мы пивка, Жора!
- Ты кроме пожарных, вызвал кого?
- Да как я вызову? Говорю, сгорело все!!! Мобильный на кухне лежал, ну и он, туда же! Пожарных соседи вызвали, а дальше я и не помню ничего! Только-только в себя приходить стал... – Мусин достал мобильный и протянул Черновцу.
- Звони в милицию, Вася... - Черновец, неожиданно насмешливо посмотрел на Мусина.
- А чего туда звонить-то? Вон они шкандыбают, красавцы... Интересно, они уже пьяные или еще нетрезвые?
Георгий посмотрел в указанную Черновцом сторону. Оттуда к месту проишествия, грациозно подплывала милицейская “семерка”. Она остановилась немного не доезжая пожарных машин. Правая дверца распахнулась и с глубоким чувством собственного достоинства из машины вылез капитан милиции. Походкой, которую Мусин называл “шаг свободный, от бедра”, капитан приблизился к месту и, снисходительно глядя на Георгия с Василием, сказал:
- Капитан Тимашов. Кто хозяин дома?
- Я хозяин... – ответил Василий, хмуро оглядев его с ног до головы...
- Документы попрошу! А Вы кто?
Мусин оглянулся, и, поняв что капитан обращается к нему, дружелюбно произнес:
- А я друг хозяина, капитан...
- Вы тоже документики приготовьте...
Василий встал... Ростом он оказался на голову выше капитана.
- Послушай, командир... Все документы остались там... – он кивнул на пепелище. – Моя фамилия Черновец, зовут Василий Миронович. Здесь меня знают все, можешь соседей опросить, они подтвердят. Я майор милции. Позвони дежурному по ГУВД Москвы, если сомневаешься. – Тимашов выслушал его с откровенной скукой и зевнул ...
- Это в Москве своей ты майор, а здесь непонятный тип, без документов. Ну а Вы, гражданин, - капитан с подчеркнутой вежливостью обратился к Мусину, - кто будете? Наверное генерал, никак не меньше? – Мусин молча протянул ему паспорт.
- Ну и что из этого? – спросил Тимашов, изучив документы. Мусин не успел ничего сказать, как через толпу тараном пролез мужчина средних лет в поношенном, но чистом адидасовском костюме:
- Послушай, командир! – мужчина подошел вплотную к капитану. – Я подполковник Филиппенко из областного управления угрозыска! Чтобы у тебя не было вопросов – вот “ксива”. – Филиппенко сунул капитану под нос раскрытую красную книжечку.
- Убедился?! – Тимашов хмуро кивнул.
- Одновременно я – председатель этого дачного кооператива. Так вот, я подтверждаю – это действительно Черновец Василий Миронович, майор ОБЭПа города Москвы. Вас, между прочим, я сюда вызвал! Правда я не думал, что пришлют такого тупого…
- Это почему это я – тупой?! – оскорбился капитан.
- Да потому! Я ведь все рассказал вашему дежурному по телефону, просил прислать группу, почему ты приехал?! Ты хоть поинтересовался, что здесь произошло?
- Дежурный с ночи не протрезвел… Сказал, что газ взорвался…
- Ху…з взорвался, идиоты!!! – заорал Филиппенко. – Мироныч, ты тоже ничего не видел?
Он обратился к стоявшему молча Черновцу. Мусин мысленно хмыкнул: Вася никогда не отличался интеллигентным обращением с подозреваемыми, но какая же гамма возмущения пылала у него на лице от хамства Тимашова.
- Да чего я мог видеть? Как е…т, так я не помню как на улицу выбрался…
- Ясно… Так вот капитан! Объясняю специально для тебя: это был выстрел из гранатомета, если я правильно разглядел – из РПГ. – Мусин вздрогнул и внимательно посмотрел на Филиппенко. - Заряд попал, по-видимому, в газовый балон, дальше понятно. Стрелявших я видел из своего дома, задержать не мог, потому как я без колес, а они шмальнули и уехали на черной “Ниве”. Приметы и номер я сообщил. Специально позвонил напрямую в отделение, а вы... – Филиппенко махнул рукой. – Короче попали вы, ребята.
Выражение лица у Тимашева стало несчастным. Филиппенко вдруг улыбнулся...
- Да, и вот еще что... – в его голосе появилось что-то палаческое. – Я решил все-таки подстраховаться и позвонил своему дежурному по управлению. Буквально минут десять назад и я думаю скоро мы увидим результат.
- Так кто ж знал... – жалким голосом проговорил Тимашов.
Пусть никто не удивляется вроде бы нелогичному обрыву диалога. Все оставшееся до приезда опергруппы время Василий Черновец, весь дрожа праведным возмущением изрыгал матерные слова. Кратко суть его речи заключалась в следующем: пока в милиции служат такие мудаки как капитан Тимашов – порядка не будет. Мусин, которому благополучно вернули паспорт, вначале пытался его успокоить, потом плюнул и решил дождаться пока Вася утихнет сам собой.
Опергруппа из области приехала минут через пятнадцать на защитного цвета “Уазике”. Первым из него вылез худой, абсолютно лысый мужчина с чемоданчиком. Пока выбирались остальные, он огляделся, поднял что-то с земли и, сакраментально произнеся: “Ох, и не хера себе...”, уселся на скамейку рядом с Мусиным. Сам Георгий в это момент предавался тягостным размышлениям. Когда Филиппенко сказал, что это был выстрел из гранатомета, он понял, что это не случайно. “Не теми “клиентами” сейчас по роду службы занимается Черновец, совсем не теми, – думал Мусин. - Попытаться подвести под взятку – да, организовать серию статей в прессе – нет вопросов, но гранатомет… Да и не понадобилось бы это никогда: с Василием всегда можно договориться, главное, так сказать “цена вопроса”! Да и в бытность свою в РУБОПе Вася рубил необходимое количество “палок” на различного рода отморозках, а серьезные люди с ним дружили. Нет Жора, тут все чисто… Стоп! Я же вчера договаривался с Васей о приезде, а сегодня вообще, чуть ли не точное время назвал! Так… Неужели слушают мобильный? А почему, собственно говоря, и нет? Дело это дорогое, но чего-чего, а денег у Грекова, как у дворовой сучки блох. А если Лавр не врал, и в управлении действительно сидит крыса, которая сливает Грекову всю информацию, тогда вообще нет вопросов. Да, все становится на свои места… Убивать никого не хотели, иначе просто шмальнули бы из эсвэдэшки, просто – эффектно напугать и предупредить, заодно! Судя по всему мне скоро должны позвонить и сделать предложение, от которого невозможно будет отказаться… Да, недооценил я Грекова.”. Невеселые размышления Мусина были прерваны веселым молодым голосом:
- Георгий Степанович, здравствуйте! Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, того не ожидал! – Мусин поднял глаза и увидел перед собой молодого парня лет тридцати, одетого в джинсы, рубашку с коротким рукавом и кожаную жилетку. Лицо его явно было для Георгия знакомым, но в памяти ничего не всплывало.
- Не узнаете меня? – парень рассмеялся. – Я Игорь Сапегин, неужели не помните? Мы с Антоном в армии вместе служили, потом в СОБРе.
- Игорек, елки-палки, тебя и не узнать! Привет! Мы ж последний раз лет пять назад виделись или больше? Ты что сейчас в розыске служишь?
- Да нет, Георгий Степанович, - ответил Сапегин, явно довольный тем, что его узнали. – Я из ментуры уж год как ушел. Сейчас в журнале “Российский бизнес” в криминальном отделе тружусь. Оперативная информация, журналистские расследования и всякое такое… Друзья в милиции остались, наладил взаимовыгодное сотрудничество. Здравствуйте, Василий Миронович! – обратился Сапегин к хмурому Черновцу. – А мне опера так и сказали, что у Вас неприятности…
- Привет, Сапегин! Давай ройся, может нароешь чего-нибудь… Ну, суки! Найду, кто это сотворил – пожалеют, что на свет родились!!!
- Найдем, Василий Миронович, найдем, - ухмыльнулся Сапегин, - а не найдем – так назначим виновных! Ха-ха, шучу… Георгий Степанович! Мне в принципе здесь делать больше нечего … Если у Вас здесь тоже дел нет, может в город поедем, посидим где-нибудь! Как Антон-то, в Москве? Заодно с ним повидаюсь, а то тысячу лет не виделись! Поехали, здесь Вы все равно уже ничем не поможете!
Мусин посмотрел на Черновца. Тот равнодушно махнул рукой и пошел к операм, которые занимались привычным для себя делом.
- Слушай, Игорь, - сказал Мусин, глядя на Сапегина, - а ты вообще-то этой темой будешь заниматься или так, на жаренное приехал?
- Ну, как Вам сказать… - Сапегин задумался. – Хотелось бы, конечно. Материал можно сделать – о-го-го! Не каждый день по дому майора милиции из гранатомета шмаляют. Зацепки нужны… А что есть какие-то соображения?
- Да так, - уклончиво ответил Мусин, - крутится чего-то… Ладно Игорь, действительно поехали в город, пообщаемся, Антона увидишь…
Сапегин внимательно посмотрел на Мусина и, улыбнувшись каким-то своим мыслям, пошел вместе с Георгием к машине.
… Пока они ехали в Москву, Сапегин болтал без умолку, рассказывая о своей службе в милиции, о том, почему он оттуда ушел, о журналистских расследованиях, короче обо всем. Мусин делал вид, что внимательно его слушает, задавал какие-то вопросы, а сам в это время напряженно думал: можно ли как-то использовать Игоря в решении своей проблемы? До некоторой степени интересы их совпадают, а Игорь из той категории журналистов, которые ради эксклюзива, а, следовательно, ради известности и денег, хоть к черту в ад полезут! Лишь бы сенсация присутствовала… Он уже вспомнил Сапегина. Антон из армии писал отцу о своем однополчанине Игоре Сапегине – хорошем парне, спортсмене, настоящем мужике. Когда Антон из бизнеса уходил в СОБР, Игорь появился в Москве и Мусин, следуя просьбе сына, устроил Игоря служить вместе с Антоном. Георгию было даже слегка обидно – Игорь при этом учился в ВЮЗИ, и когда они вместе с Антоном подавали рапорт на увольнение, ушел не на вольные хлеба, а в уголовный розыск. У Георгия составилось впечатление о нем, как о цепком парне, хорошо знающим, чего он хочет и с хорошими мозгами.
- Георгий Степанович!
- Да, Игорек…
- Слушайте, даю рупь за сто, Вы явно что-то про это дело знаете! Может, поделитесь? Я свои источники не сдаю – гарантия!
- Ты чего-то путаешь, Игорек! – мягко сказал Мусин. – Я источником еще ни у кого не был! У меня были, скрывать не буду, да и сейчас есть, а я – нет… Ты прав, я кое-чего знаю, но с тобой я поделюсь, только если ты мне полезен будешь!
- Чем полезен, деньгами? – недоуменно-растерянно спросил Сапегин.
- Да Господь с тобой, Игорь! Я, понимаешь, сам тут одно дело раскручиваю, а то, что ты сегодня видел – это так, малая часть… Ну вот, толковый помощник мне нужен! Когда все закончится – ты из этого такой материал сделаешь, Хинштейн от зависти удавится!
- Ну так, давайте, Георгий Степанович, Вы ж меня знаете, мне любая работа – на раз!
- А не страшно? Дело-то серьезное…
- Да ладно Вам... Дальше Кушки не пошлют, меньше взвода не дадут! Все мы когда-нибудь помрем…
- Ну и отлично, Игорь! Ты только по сиденью не ерзай от восторга – дырку протрешь! Сейчас посидим где-нибудь, поговорим…
- А Антон-то в курсе этого? Тоже, небось, Вам помогает?
- Ну как в курсе… Так в общих чертах. Потом, ты ж сам знаешь – башку он снести может – не вопрос, а оперативной работой он и не занимался никогда!
- Да, Георгий Степанович, вот это мы встретились! Теперь закрутим дело!
Сапегин в восторге потер руки. Мусин искоса посмотрел на него и улыбнулся: “Эх, мальчик, мальчик… Тут так закрутить можно, что без головы останешься… Не понимаешь ты этого еще по молодости. Ладно, хоть один помощник есть и на том спасибо. Сам в пекло полезет, даже просить не придется…”
…Мусин и Сапегин въехали в Москву. Георгий при первой возможности свернул с Кутузовского проспекта и принялся крутиться по боковым улицам и переулкам, держа при этом невысокую скорость. Игорь некоторое время молча наблюдал за его маневрами, потом не выдержал и тихо спросил:
- Неужели все так плохо, Георгий Степанович?
- С чего ты взял? – не отрывая глаз от дороги, невозмутимо сказал Мусин.
- Ну я же не слепой… Чему-то все-таки в ментовке я научился! Вы же проверяетесь по поводу “хвоста”, так или нет?
- Да ты что, Игорек! – Мусин рассмеялся, - тут просто кафе есть хорошее где-то в этом районе, а точный адрес я забыл… Вот я и кручусь как мышь в лабиринте… “Да, дружок, не ошибся, я похоже, в тебе… Молодец! Но про мои опасения тебе знать пока необязательно, поэтому я ищу кафе и ничего более… Кстати, вот оно!” Вот Игорь, все-таки я его нашел! Место хорошее, тихое, можно спокойно поговорить. А потом поедем, Антона разбудим, лады? Все, выходим!
Сапегин, пожав плечами, вышел из машины и прошел за Георгием в кафе. Зал, где сидело человек шесть посетителей, был небольшой, но чистый и уютный. Помещение было оформлено в старонемецком стиле: стояли пять круглых дубовых столов с готическими креслами, в красках преобладали преимущественно черные, красные и темно-коричневые тона, в меню обязательно присутствовали немецкое пиво и сосиски и, наконец, само кафе носило ностальгическое название “Тиль Улленшпигель”. Хозяин кафе был под стать своему заведению: здоровенный краснорожий баварец, сын немецкого военнопленного, одного из тех, про которых пел Высоцкий: “ На стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики…”. Завсегдатаи “Тиля…” звали хозяина дядя Вилли, несмотря на то, что многие были старше его. Мусин тоже часто бывал в этом кафе, поэтому, войдя, он дружески поздоровался с дядей Вилли и вместе с Сапегиным прошел к дальнему столу. Симпатичная, хорошо одетая официантка уже ждала их. Практически весь коллектив, работающий на дядю Вилли, состоял вот из таких аккуратных женщин. Среди них не было ни одной старше тридцати лет, но при этом качество обслуживания и подаваемых блюд были выше всякой критики.
- Здравствуйте, рады вас видеть! Что желаете? – официантка так и лучилась улыбкой.
- Желаем! – Мусин улыбнулся в ответ, - принесите нам милая по пиву, по порции крылышек…
- И?
- И пока все! Там посмотрим!
Официантка отошла. Сапегин осмотрев зал, уставился на Мусина. Тот недоуменно оглядел себя:
- Что-нибудь не так, Игорь? Побрился небрежно или рубашка немодная?
- Да нет, Георгий Степанович, выглядите Вы хорошо. Я просто жду, когда Вы со мной о деле заговорите.
- Что ж ты так торопишься, Сапегин? Давай-ка, вначале, пивка попробуем, потом делами займемся… Торопливость знаешь когда хороша? То-то…
- Знаете, Георгий Степанович, когда мы еще с Антоном в армии служили, он мне про Вас многое рассказывал…
- Интересно, Игорь! И что же такого он наболтал? – Мусин закурил сигарету и выжидательно посмотрел на Сапегина.
- Ничего особенного… Просто, чем более долгую прелюдию Вы делаете перед деловым разговором, тем более дерьмовый будет разговор. Он говорил, что это железный признак! – Мусин искренне рассмеялся.
- Да, молодец, Антоша, что-то все-таки он от меня перенял! Но, знаешь, Игорь, нельзя автоматически применять какой-либо принцип без привязки к конкретной ситуации! Возможно, я, действительно, не люблю сразу приступать к делу, но сейчас, дорогой, я просто есть хочу и не более того! Пикничок небольшой у меня с Васей намечался, с пивком, с закусочкой, еще с чем-нибудь… А нехорошие ребятки по его дому стрельнули, сами свалили, Васю разозлили, а меня голодным оставили! Вот так, Игорек!
Игорь, не проронивший за время монолога Мусина ни одного слова, лишь недоверчиво пожал плечами. Официантка принесла по большому запотевшему бокалу пива и две тарелки с крылышками.
- Будем, Игорь! – Мусин выпил добрую половину бокала и принялся с аппетитом есть. Сапегин вяло отпил немного пива, поковырялся в своей тарелке.
- Чего ты? – Мусин непонимающе посмотрел на него. – Давай, наворачивай, не стесняйся! У дяди Вилли все наивысшего качества – гарантия!
- Георгий Степанович, что-то я ничего не пойму! Вы мне говорили о каком-то интересном деле, говорили помощник нужен, а сами молчите. Я не пойму – это Вы пошутили, что ли? Давайте так: или мы говорим по делу, или спасибо, что до Москвы подбросили, Антону привет, и я пошел!
Мусин выпил еще пива и пристально посмотрел на Игоря. “Какой, однако, нетерпеливый паренек… Судя по всему, карьеры в журналистике он еще сделать не успел, а если мне поможет, да еще и жив при этом останется – приобретет ба-а-альшую известность! Я не удивлюсь, если даже на телеэкране замелькает. Интересно, а как он в плане денег? ”
- Послушай, друг мой, - Мусин говорил холодно-сдержанно, как когда-то с молодыми, не в меру ретивыми, подчиненными. - Коль ты так хорошо знаком с моими привычками, то, наверное, знаешь, что я терпеть не могу, когда на меня начинают давить. Если ты и в деле такой торопливый, то – Бог в помощь, иди, копайся в деле Черновца, может чего и накопаешь.
Сапегин выслушал его в полном безмолвии. Мусин прекрасно понимал, что в Игоре сейчас борются противоречивые чувства: с одной стороны, хочется держать характер, поэтому надо встать и уйти, с другой… С другой, надо выбиваться в люди, а Мусин дает ему шанс. По-видимому, второе чувство пересилило, потому что Сапегин, рассмеявшись, махнул рукой и принялся за еду. Георгий одобрительно посмотрел на него.
- Вот, молодец, правильно делаешь! Ты не переживай – я свои обещания держу, и о деле у нас разговор обязательно будет. Красавица! – Мусин знаком подозвал официантку. – Принеси-ка нам еще пивка и по порции соленых сухариков. Да, и счет, пожалуйста! Хорошо сидим! – Умиротворенно произнес Мусин, прикрыв глаза. – Ты хотел о деле, Игорек?
- Угу, - ответил он, поглощая крылышки.
- Изволь… Ты “Бриллиантовую руку” смотрел? – Игорь хмыкнул: мол, праздный вопрос!
- Хорошо… Тогда ты помнишь известную фразу: “На его месте должен был быть я!”. Это – о сегодняшнем взрыве!
Сапегину пиво попало, наверное, не в то горло, потому что он закашлялся и покраснел как вареный рак. Мусин, откинувшись на спинку кресла, глядел на него.
- То есть как?!! – Игорь наконец-то продышался.
- Да так, Игорек… Ну что, дальше рассказывать или у тебя срочные дела и ты пошел?
- Вы что, никаких дел, рассказывайте… Слушайте, а Вы уверены?
- Я сейчас полностью уверен только в том, что мы с тобой сидим в “Тиле” и пьем пиво. Все остальное – лишь догадки, с той или иной степенью достоверности. Что касается взрыва, пойми – я не верю в чудеса! Сам подумай, ну что такого мог сделать Черновец, чтобы “заслужить” такое?
- Вы правы, - задумчиво сказал Сапегин, - я Василия Мироновича тоже неплохо знаю! Шелупонь сопливая побоится с гранатометом баловаться, а с серьезным народом он, по-моему, всегда на другой основе договаривался! – Игорь потер друг об друга большой и указательный пальцы.
- Чего-то, Игорь, я не понял – откуда такое негодование? Ты сам пока служил – святым был, что-ли? Думаешь, я не знаю, чем Вы там в СОБРе периодически занимались?
- Что было – то прошло… - пробурчал Сапегин, не глядя на Георгия, - я оттуда ушел, а потом в угро работал, а там особо не покалымишь! Да и вообще, я ж теперь уже не в ментуре, так что могу говорить, что хочу! – Он помолчал. – Ладно, скажите лучше, а почему Вы думаете, что это в Вас должны были стрелять?
- Да не то чтобы – в меня… - Мусин закурил.
- Не понял! Вы же сами…
- Я думаю, Игорь, убивать никого не хотели – ни меня, ни Черновца. Василий все время на улице был, в дом случайно зашел, а я вообще позже приехал. Даже дом взрывать не хотели, случайно в газовый баллон попали.
- Ну, а Вы-то здесь причем? – в голосе Игоря звучало неприкрытое разочарование.
- Есть две причины. Одну – я назову сейчас… - Игорь вопросительно посмотрел на Мусина.
- Так вот первая причина состоит в том, что я о встрече с Василием договаривался вчера, и подтверждал сегодня утром.
- Ну и что? А вторая какая?
- А вот это и предстоит выяснить! Слушай, не смотри ты на меня так! Я не больной!
- Да я и не говорю, что Вы больной! Просто как-то странно все… Может это так, - Сапегин подмигнул, - профессиональная паранойя?
- Паранойя? – отчетливо произнес Мусин, - может быть… Слушай, ты такого Юрия Грекова, бизнесмена, случайно не знаешь?
- Случайно нет, - в тон ему ответил Сапегин, - Юрий Петрович у нас настолько высоко, что его знать нельзя! Можно знать только что-нибудь о нем!
- Ясно. Ну а Оксану, мою невестку, ты тоже не знаешь?
- Ну почему же… Виделись неоднократно. Скажу откровенно – Антону можно только позавидовать… Вы мне обясните, Георгий Степанович: почему у Антона не жена, а ангел, а я, во-первых, не женат до сих пор, а те телки, которые мне до настоящей поры попадались, такие стервы, что хоть забудь про них и переключайся на Дуньку Кулакову? Объясните, может я урод какой, а?
- Это вопрос не ко мне, это вон туда, - Мусин неопределенно махнул рукой, - к психотэрапевтам, они за такие беседы хорошие деньги берут.
- Тогда зачем Вы про Оксану спрашиваете? Зачем душу мне рвете? – Игорь, дурачась, прижал руки к груди.
- Очень просто, Игорек… Ответьте мне, мой юный друг: что общего может быть у бизнесмена Юрия Грекова и у жены Антона Оксаны? – Сапегин, как-то очень сочувственно посмотрел на Мусина, а затем поклонился со старомодной учтивостью.
- Благодарю аудиторию за интересный вопрос. Ответ на него прост, как все гениальное: ничего, кроме того, что они оба вышли из тех ворот, что и весь народ!
- Спасибо, - спокойно сказал Георгий, - а теперь правильный ответ: общее между ними есть, и что-то очень важное…
- Да, ладно… - недоверчиво ответил Игорь.
- Есть, Игорь, есть… Если я ошибся – готов публично назвать себя мудаком! Только я не ошибаюсь…
- Да, с чего Вы взяли, что это так?
- Пока это неважно! Прими как аксиому. Наша задача, на данный момент, найти это общее. Все, Игорь! Пошли, договорим в машине! – Мусин, оставив деньги на столе, пошел к выходу.
В автомобиле Игорь долго молчал, хотя по его физиономии Мусин безошибочно угадывал, что тому хочется чего-то сказать.
- Ты говори, Игорек, не стесняйся… Тебе чего-нибудь неясно?
- Тут такая ситуация, Георгий Степанович, - нерешительно начал Игорь, - дело у Вас безусловно интересное и перспективное, чего там скрывать, но…
- Что но? Без башки можно остаться? Пару часов назад ты вроде посмелее был…
- Да при чем здесь – без башки?!! Нет, дело не в этом…
- Игорь, чего ты жмешься? В чем проблема?
- Я в журнале работаю пока на гонораре… В смысле, без постоянной зарплаты, а так: есть работа – есть деньги, нет работы – соответственно, нет денег.
- Ну что ж, нормальный деловой подход. С деньгами так: на первоначальные расходы деньги есть, ну а потом… Если все пройдет нормально, то к тебе в очереди с деньгами будут стоять.
- А если нет? – напряженно спросил Сапегин.
- А если нет, - вздохнул Мусин, не снижая скорости и рискованно проскакивая перекресток на красный свет, - а если нет – то ни мне, ни тебе деньги уже не понадобятся.
- Хорошая перспектива, - закурив, пробурчал Игорь.
- Чем богаты! Так как, Игорь, ты в деле, или, пока не поздно, вон метро, я остановлюсь, езжай домой…
- В деле! – словно решившись, ответил Сапегин после минутной паузы, - Хрен с ним, я Вам доверяю – в блудняк Вы меня не втравите!
- Ну и замечательно! Ты только особо не волнуйся – не на митинге.
- Что от меня на данном этапе требуется?
- Я уже сформулировал: найти точку, где пересекаются биографии Юрия Грекова и Оксаны Мусиной. Да и вот еще что… - Мусин помолчал. – Ты говорил, что у тебя связи в милиции остались?
- Ну, вообщем, да… Только они, это… - Игорь усмехнулся, - как бы поделикатнее выразиться… Прикормленные, и, говоря современным языком, нуждаются в постоянном финансировании. А иначе, пальцем не пошевелят!
- Пара толковых ребят с “земли” есть?
- Да в основном только оттуда… Товарищи с большими звездами меня не привлекают.
- Ладно… Ну что, Игорь? Вперед, не снижая скорости!
* * *
Глава 13
…Служили два товарища, ага… или расплата за ошибку.
Второй день после начала событий
… Было уже около половины первого, когда Мусин и Сапегин приехали на Шипиловскую. Мусин достал купленные продукты из багажника, и заперев машину, сказал:
- Тут такое дело, Игорек… Настроение у Антона и Оксаны сейчас ни в п…у, ни в Красную армию. Поэтому, ты особо душу им расспросами не береди, ладно?
- Да бросьте Вы, Георгий Степанович!!! Сейчас с Антохой хряпнем по триста – сразу настроение подымется! Чего я его не знаю, что ли?
- Значит, не знаешь, - твердо ответил Мусин. – Разводятся они, понял? – Сапегин остолбенело застыл с открытым ртом.
- Кто?!! Антон и Оксана?!! Вы что?!! Не может быть!!!
- Закрой рот – не в цирке. Все может быть! Теперь ты понял, что я не шутил, когда с тобой говорил о деле? Все, хорош во дворе отсвечивать, пошли…
Они зашли в подъезд. Сверху послышался топот и матерщина. Георгий узнал голос Антона, но почему-то не удивился. Он предчувствовал что-то недоброе. Антон ураганом слетел вниз, едва не сшибив их с ног. Глаза у него были абсолютно безумные, а ругался он так, что его постыдился бы слушать даже портовый грузчик. Георгий успел ухватить его за рукав и, резко рванув в сторону, прижал спиной к стене. Игорь наблюдал за этой сценой с нескрываемым интересом.
- Прекрати орать, идиот, - тихим голосом, в котором угадывалось с трудом сдерживаемое бешенство, сказал Георгий, - сейчас сюда полдома сбежится. Что случилось?!! Ну?!! Язык проглотил?!! – Некоторое время Антон судорожно глотал воздух.
- Оксана и Валерка пропали… - вдруг решившись, выпалил он.
- Та-а-ак… - страшным голосом протянул Георгий. – И как же они пропали? Дематерилизовались? Я тебе что сказал, дубине, а? Оксана и Валерка на тебе, так или нет?
- Так, – убито ответил Антон.
- А если так, то где они?
- Я заснул… - еле слышно проговорил Антон. – Сил не было, больше суток не спал… Проснулся – их нет. – Георгий отпустил Антона и с нескрываемым презрением сплюнул ему под ноги.
- Ах ты у нас сутки не спал, ай-я-яй… - Георгий сокрушенно поцокал языком. – Ну и как выспался? Сны хорошие видел? Ну ты и урод… Твои жена и сын сейчас неизвестно где, и хорошо если Оксана пошла просто погулять по обычному бабскому раздолбайству: побродит где-нибудь и вернется. А если их захватили во время этой прогулки, тогда как? Ты что не в курсе, что вас ищут?
- Георгий Степанович, - неожиданно подал голос Сапегин, - если я правильно понимаю ситуацию, то отсюда надо сматываться и чем быстрей, тем лучше.
- Сапегин? Здорово! – удивленно сказал Антон. – А ты-то откуда здесь.
- Узнал? – довольно сказал Игорь. - Слава Богу, в себя приходишь. Так что решаем, Георгий Степанович?
“Что решаем… Хороший вопрос… Телефона сюда Оксана не знает. Если их “сняли” с улицы, то конечно не для того, чтобы повозить по городу и отпустить. Им как минимум нужен Антон, а может еще и я. Зная меня, просто так в квартиру не полезут, по-видимому, просто позвонят и выдвинут свои условия. А если учесть, что сынок мой не знает во сколько Оксана ушла, то это означает… Это означает, что времени у нас нет ни хрена!!!” – эти мысли вихрем пронеслись в голове у Георгия.
- Слушай меня, любитель поспать! Деньги, паспорт, права с собой? – Антон кивнул.
- Игорь! У тебя есть, где приземлиться?
- Найдем, Георгий Степанович!
- Тогда быстро в машину, сваливаем! Антон, мобильный включи…
Они вышли из подъезда и побежали к автомобилю. Георгий открыл дверцу и уже хотел сесть за руль, но Игорь неожиданно остановил его.
- Разрешите мне… Я все-таки в ралли когда-то выступал, а нам надо ехать очень быстро, да еще за собой никого не притащить. – Георгий размышлял секунду.
- Хорошо! Антон, держи сумку и садись назад, я рядом с Игорем… Погнали, Игорек!!!
Сапегин рванул… Выскочив из двора на Шипиловскую, он со свистом шин развернулся, нагло подрезав при этом какую-то девочку на БМВ и пулей вылетев на Каширку, понесся в центр. Через минуту Георгий уже пожалел, что доверил ему руль, потому что то, что Игорь вытворял на дороге не поддавалось никакому описанию. Лавируя в потоке машин, он находил самые невероятные траектории движения. Свернув мимо ошалевшего гаишника на более свободный проспект Андропова, Сапегин увеличил скорость и помчался дальше. После того как они пронеслись под улицей Трофимова и Игорь, чуть ли не на двух колесах свернул в переулок, Георгий уже перестал следить за дорогой и лишь безучастно ждал, что будет дальше. Минут через пятнадцать машина встала у десятиэтажки, недалеко от Волгоградского проспекта.
- Приехали! – услышал Георгий голос Сапегина. – Хвоста нет – гарантия.
- Да уж… - с душой произнес Мусин. - Ну ты даешь, Сапегин! - Мелодичное курлыканье мобильника заставило сердце Георгия сжаться в ожидании беды. Голос в трубке был мужской, с каким-то квакающим тембром.
- Здравствуйте, Георгий Степанович…
- Кто говорит?
- Это информация для Вас и Вашего сына… - голос совершенно не прореагировал на реплику и Мусин догадался, что скорее всего это магнитофонная запись, сделанная при помощи специального устройства, искажающего звучание. – Ваши невестка и внук находятся у нас. Нас не интересуют деньги в качестве выкупа. Не обращайтесь за помощью в милицию. Мы знаем, кто Вы такой и предусмотрели эту возможность. Через некоторое время с Вами свяжутся и передадут дальнейшие инструкции.
Связь прервалась. Номер, как и следовало ожидать, не определился. Как ни странно Мусин почувствовал некоторое облегчение: по крайней мере, появилась какая-то ясность.
- Что, бать?.. – с тревогой спросил Антон.
- Ничего… - глухо ответил Георгий. – Оксана и Валерка у них.
- Пойдемте в дом, - угрюмо произнес Сапегин. – Хата съемная, так что я думаю, здесь нас не найдут.
“Да… - думал Георгий, пока они ехали в лифте на девятый этаж. – Они перешли черту – похитили ребенка. Теперь для меня ты вне закона, Греков…”.
В квартире с Антоном случилась форменная истерика. Он орал, кидался на стены, порывался ехать в офис к Грекову, чтобы убить его прямо там, на месте. Георгий вместе с Игорем вначале просто его удерживали и пытались успокоить – ничего не помогало. Наконец Георгий не выдержал и, залепив Антону затрещину, от которой того унесло в угол, заорал, брызгая слюной:
- Заткнись, сволочь, ублюдок херов!!! Заглохни или я тебя сам грохну!!! Кому ты этим спектаклем поможешь, сучара, кому?!! Хочешь идти туда – вали, никто тебя не держит! Своим не поможешь, и самого за яйца подвесят, понял? Матросова из себя изображаешь?!! Ну, успокоился или нет?
Антон поднялся с пола и сел на диван, уткнув голову в кулаки. Георгий подошел поближе и обомлел: его сын, которго он из-за его бесшабашности считал малость отмороженным, плакал!!! Плакал, как это делают сильные мужчины, доведенные до грани: без слез, почти беззвучно, только слегка содрогаясь всем телом и по-волчьи подвывая. Георгий моментально успокоился, и закурив, уселся рядом с сыном:
- Игорек, воды принеси с кухни, будь добр… - Антон прислонился спиной к спинке дивана и уставился куда-то невидящим взглядом. Игорь стоял в дверях и молчал.
- Ну что же, - чуть напряженным голосом начал Георгий, - все пришли в себя и начинаем думать. Видал, Игорь, завязка для статьи – лучше не придумаешь! – Тот криво улыбнулся, однако продолжал молчать. – Теперь так, друзья мои! Похищение человека – это вам не похищение продуктов со склада, любая ошибка может стоить жизни, поэтому я звоню к себе в контору. Но очень многое зависит от нас с тобой, Антон! Про тебя, Игорь, слава Богу, пока не знают. И учти, кстати, это дело тебя не касается абсолютно, так что спасибо за хату и все…
- Да нет, Георгий Степанович… - спокойно сказал Сапегин. - Я, конечно, очень себя люблю и деньги люблю всем сердцем, но я не сука. Красть детей – это уже за гранью, поэтому я с вами. Прошу прощения у всех присутствующих за громкие слова.
- Позер ты все-таки, Сапега, - послышался с дивана голос Антона, - как в армии позером был, так им и остался!
- Антоха! В себя пришел!!! – Сапегин театрально захлопал в ладоши. – Как зубы-то, целы? Папаша на совесть бил…
- Целы, целы, не переживай… - Антон хмуро посмотрел на отца. – Бугай здоровый! Пятьдесят три года, а все туда же – кулаком в рыло… Откуда только силы берутся?
- Итак, я продолжаю… - Георгий абсолютно не обратил внимания на слова сына. – Звонить они могут или мне, или тебе, Антон, на мобильный. Мне был звонок – это была магнитофонная запись, пропущенная через спецустройство, чтобы нельзя было идентифицировать голос. Если будет звонить человек – надо добиваться доказательств того, что Оксана и Валера живы. Я все-таки придерживаюсь мысли, что убивать никого не будут, цель ставится совершенно другая, но тем не менее!!! Пусть дадут с ними поговорить, пусть пришлют их фотографию с сегодняшней газетой, как угодно, но на этом надо настаивать. Никаких просительных интонаций в голосе, полное спокойствие. Все! Теперь так… Игорь, где-нибудь поблизости телефон-автомат имеется?
- Да, выйдете из подъезда и направо, за углом дома.
- Хорошо, я пойду позвоню, минут через пять вернусь.
Георгий вышел во двор, и скорее следуя привычке, огляделся. На первый взгляд все было спокойно, машин во дворе было немного, новых не появилось. Георгий прошел за угол, нашел таксофон, и, вставив карточку, позвонил на работу Лаврентьеву. Выхода другого не было: конечно, информация может уйти на сторону, но одним вс равно не справиться. Тот снял трубку после первого же гудка:
- Я слушаю…
- Привет, Алексей. Это Мусин.
- Привет. Чем порадуешь? Информацию добыл?
- Да нет, пока, не успел… - усмехнулся Георгий.
- А чего тогда звонишь? Мы же договорились…
- Есть другая информация, более ценная…
- Да ты что? – в голосе Лаврентьева зазвучала неприкрытая ирония. – И какая же? Греков хочет убить Президента России?
- Похищены Оксана и Валера. Мне уже звонили.
- Та-а-ак… Очень хорошо. – Лаврентьев сразу стал серьезным. – Где ты сейчас?
- Там, откуда я звоню. Через сколько люди прибудут?
- Через час, - ответил Лаврентьев после минутной паузы. – Будут Ремизов и Коваль. Звонят куда?
- На мобильный: мой или Антона. Голос мужской, искажен.
- Все, жди! – Лаврентьев отключился.
Мусин взглянул на часы и медленно пошел к подъезду. Теперь оставалось только ждать.
………………………………………………………………………………………………………………..
Через десять минут. Офис Юрия Грекова.
Греков сидел в кабинете и слушал доклад человека, который отвечал за операцию с Мусиными. Человек был очень опытен, обязан был Грекову жизнью, получал у него большие деньги и при этом не имел никаких моральных устоев: главное для него была цель, а средства неважны. Придуманный им план, он считал идеальным и приводившим к цели за считанные дни. Ошибался он только в одном: Греков никому и никогда полностью не доверял.
- Я все просчитал, Юрий Петрович! Сейчас Крепыш ручной. Пока его баба и пацан у нас, он будет делать все что мы скажем.
- А потом? – Греков отхлебнул виски из большого литого стакана.
- Что потом? Потом он поселяется вместе со своими на нашей фазенде и сидит там как мышка, пока Вы не скажете. Ну а уж в конце – несчастный случай! В нетрезвом состоянии за рулем – это всегда опасно.
- На нас какие концы?
- Кроме слов, которые Удав сказал Крепышу – никаких.
- Ну, смотри… - Греков наклонился к человеку поближе и колюче посмотрел на него. – Если что не так – отвечаешь головой. Лично ты, понял меня? – Человек побледнел, но твердо глядя Грекову в глаза, кивнул.
- Хорошо… Далее, как вы там все делаете в деталях – меня не интересует! Вас государство в свое время учило – вам и карты в руки. Но учти… Если максимум через месяц у меня не будет документа, подтверждающего, что они разошлись, то я буду считать, что ты с задачей не справился! Все, свободен!
Человек вышел. Греков задумался. Сколько же неприятностей устроил Забелин за последнее время! Это именно из-за него пришлось пойти на крайние меры. Вот, сука! Зазвонил мобильный телефон. Греков поднес трубку к уху:
- Слушаю…
- Добрый день, Юрий Петрович! Как Ваше самочувствие?- Греков напрягся. Звонил самый нужный человек из всех когда-либо работавших на Грекова. Каждый его звонок был поистине бесценен.
- Неплохо, спасибо…
- Сейчас будет плохо!
- Что-то случилось?
- Зачем Вы похитили родных полковника ФСБ? Это Вам что – коммерсант какой-нибудь? Он заявил в контору, и не просто так, а через своего друга. Все управление гудит… Думайте, Юрий Петрович! – Связь прервалась.
Тэкс… Греков усмехнулся. Ну что ж, ничего удивительного, примерно, чего-то подобного он ожидал. Однако, нет худа без добра, и теперь ему даже руки пачкать не придется – контора сделает все сама за него. Юрий Петрович сделал еще один звонок.
………………………………………………………………………………………………………………..
Ремизов и Коваль, оперативники из управления по борьбе с терроризмом, приехали, как и обещал Лаврентьев, через час. Мусин, хорошо знавший обоих, встретил их у таксофона. Пока они шли к подъезду, Валентин Ремизов, невысокого роста толстячок, больше похожий на Колобка, сказал:
- Последний звонок Вам был из телефона-автомата на Каланчевской улице. Результатов опроса мы пока не знаем.
- Значит будем ждать! – тусклым голосом проговорил Мусин.
Когда, поднявшись в квартиру, они прошли в комнату, Валентин неловко и очень комично потоптавшись, проговорил:
- Вы, это… Георгий Степанович! Наши порядки Вы знаете не хуже нас, поэтому рассказывайте все от начала до конца…
- И ничего не скрывайте, это в Ваших же интересах, - в тон ему ответил Георгий. – Конечно, Валентин, я же не мальчик. Только Вы садитесь, не стойте… Сереж, слышишь меня? Садись, мой рассказ длинный. –
Сергей Коваль, сколько его знал Мусин, был, наверное, самым хмурым из всех сотрудников. Вот и сейчас, он, мрачно кивнув, уселся рядом с Антоном на диван. На протяжении всего рассказа, он лишь изредка задавал уточняющие вопросы, а в остальное время оглядывал присутствующих. Некоторый всплеск его эмоций можно было увидеть, когда Мусин упомянул фамилию Грекова. Всплеск это выражался в том, что он, приподняв брови, переглянулся с Валентином и задал сакраментальный вопрос:
- А вы не ошибаетесь, Георгий Степанович? – Георгий усмехнулся.
- Да нет, Сереж, не ошибаюсь… Вот он, - Георгий указал на Антона, - особо острым умом не отличается, но дотошно побеседовать с человеком может. Так что, я уверен – Забелин не врал. Антон должен официально разойтись с Оксаной. А вот зачем это нужно Грекову – неизвестно. Пока, неизвестно.
- Какие-то требования уже выдвигались?
- Все как обычно: в милицию не обращайтесь, ждите инструкций.
- Хорошо, скажите, пожалуйста, … - Коваль не успел задать вопрос, потому что мобильный Георгия дал о себе знать красивой мелодией. Ремизов надел наушники, подсоединенные к телефону, и дал знак Мусину. Тот медленно взял трубку.
- Слушаю…
- Ярославский вокзал, - голос был тот же самый, - автоматическая камера хранения, ячейка №30, код … Не позже, чем через час. - Телефон отключился.
Ремизов быстро снял наушники и вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся.
- Звонок снова из таксофона, расположенного рядом с метро “Тушинская”. Георгий Степанович! Я, конечно, могу ошибиться, я не эксперт, но… - Ремизов помедлил, - но это не человек!
- Не понял! – удивился Мусин.
- Есть такая компьютерная программа, Вы, наверное, слыхали: преобразует текстовую информацию в звуковую. Можно подобрать любой тембр речи, темп. Если текст большой – преобразование работает долго. Единственный на настоящий момент недостаток – отсутствие живой, человеческой интонации. Вот ее то сейчас я и не слышал. Ну что, надо ехать! Группа уже выехала, территория будет перекрыта. Да и вот еще что: чтобы не вызывать подозрений, поезжайте на своей машине. Поедете обратно – покрутитесь по городу, а мы посмотрим, работает кто-то за Вами или нет. Договорились?
Мусин кивнул. Велев Антону и Игорю оставаться дома, он вместе с Ремизовым вышел из квартиры. В лифте Валентин задал вопрос, который не давал Георгию покоя с момента исчезновения Оксаны и Валеры:
- Георгий Степанович! Оксана, как я Вас понял далеко не дура, как же она из дома то решила уйти? Кроме того, каким образом ее сумели найти? Непонятно…
- Ты просто читаешь мои мысли, Валентин. Я сам ни хрена не понимаю. – Георгий слегка кривил душой – предположение у него имелось, но оно было настолько невероятным, что он не решился его высказывать, пока окончательно во всем не убедится.
…Георгий подъехал к Ярославскому вокзалу минут через пятьдесят после звонка. Оставив машину на стоянке, он медленно пошел сквозь галдящую привокзальную толпу к автоматическим камерам хранения. Найдя нужную, он набрал код и открыл дверцу. В ячейке лежал пейджер. Георгий взял его в руки и пошел обратно. Аппарат завибрировал. Мусин нажал кнопку, и на дисплее высветилось сообщение: “Завтра в 14:00. Точное место – завтра в 13:00. Оставьте аппарат и уходите”. Мусин слегка растерянно повертел пейджер в руках, не зная как поступить. На пейджере замигала красная лампочка, и раздался прерывистый сигнал. Мусин положил его на пол и быстрым шагом пошел прочь. Он уже практически дошел до двери, как вдруг услышал сзади оглушительный хлопок. Он уже понял, что произошло: в пейджер был заложен небольшой заряд с детонатором, активизировавшимся, по-видимому, после нажатия кнопки вызова.
Выйдя из вокзала, он сел в машину и поехал на Волгоградский. По дороге он сделал все, чтобы дать возможность операм определить наличие хвоста. Но он ошибался: за ним никто не следил, даже не собирался.
Дома он застал напряженную атмосферу: безмолвие, пепельницу, полную окурков, нещадно дымящих сигаретами Антона и Игоря, и, наконец, Коваля, который сидел на диване с закрытыми глазами и держал в руках наушники, подсоединенные к мобильному телефону Антона. Когда Георгий вошел, Сергей, не открывая глаз, сказал:
- За Вами все чисто, Георгий Степанович. На вокзале вроде тоже. Ячейку никто не контролировал. На месте подрыва уже работают. По предворительным данным – небольшой заряд пластида и элементарный детонатор. Одно из двух: или они настолько самоуверенны, что не сомневаются, что Вы никуда не будете обращаться, или я ничего не понимаю.Я считаю… - его прервал звонок городского телефона. Мусин медленно снял трубку.
- Алло…
- Георгий Степанович! – он узнал взволнованный голос Ремизова. – Сергей рядом? Дайте ему трубку, пожалуйста! – Георгий жестом подозвал Коваля. – Тебя… Ремизов…
- Алло… Так… - Сергей некоторое время молча слушал. – Сейчас, погоди… Георгий Степанович! Вы когда перечисляли возможные адреса в Москве, где Вас могут искать, ничего не забыли, не перепутали?
- Да нет… - ответил Георгий, переглянувшись с Антоном.
- Ясно… Алло, Валентин! Слышишь меня? Нет, все правильно! Ага, ну все! Пока… - Сергей положил трубку.
- Чего там? – равнодушно спросил Георгий.
- Все очень странно… - в голосе у Коваля звучала растеряннось. – Никто эти адреса не контролирует. Теща твоя, - он обратился к Антону, - вообще не в курсе происходящего, тебя только костерит в три этажа…
- Может врет? – недоверчиво поинтересовался Антон.
- Может и врет! Но она жива и здорова, никаких “жучков” на телефонной линии нет, рядом с домом никочего подозрительного, в других адресах тоже. Вообщем, полный туман.
А дальше был туман еще более густой. Была проделана гигантская работа, но все безрезультатно. Определить, через какую пейджинговую компанию передавалось сообщение, не удалось, потому что взрывом уничтожило микросхему с программой. Проверка же компаний тоже ничего не дала: ни одна из них такого сообщения не принимала и не передавала. Вообщем все как в фильме “Гений”: сообщение было, а каким образом передавалось, кто передавал – неизвестно. Мобильные телефоны тоже молчали. Опрос, проведенный около метро “Тушинская” и на Каланчевской улице тоже ничего не дал: народу было много, звонили тоже многие и никто их, естественно, не запоминал. Короче, ситуация была одна из самых неприятных: переговоры вести не с кем, зацепиться не за что, при этом полностью зависишь от противника. Единственный человек, который хоть как-то мог пролить свет на эту историю – Геннадий Забелин – исчез вместе со своей женой, как сквозь землю провалился. Оставалось только ждать звонка.
… Ровно в 13:00 зазвонил мобильный Георгия. Он взял трубку. Голос был тот же самый:
- Двадцатый километр Ленинградского шоссе. Скамейка. С настоящего момента до 15:00. Лично. – Связь оборвалась.
Через несколько минут, Ремизов, преговорив по телефону, сообщил, что на этот раз звонили с мобильного. Телефон был зарегестрирован по левому паспорту, в момент звонка объект вместе с телефоном передвигался по МКАДу со скоростью около восьмидесяти километров. По окончании разговора сигнал от мобильного телефона пропал. Поток машин в это время на МКАДе был не сказать, чтобы очень густой, но приличный, поэтому задержать опять никого не удалось.
…Когда Георгий, согласно полученной инструкции, подъезжал к двадцатому километру, он уже знал, что его там ожидает. Было половина второго, Он уже выходил из квартиры, когда Ремизову позвонили и сообщили, что в указанной точке, на скамейке сидит женщина, по фотографии – Мусина Оксана Владимировна. Сотрудники, обнаружившие ее, не стали подходить к ней, а мирно проехали мимо на задрипанном жигуленке. Георгий, услышав это, молча захлопнул дверь и сел в лифт.
Подъехав на место, он действительно обнаружил там Оксану, которая пребывала в абсолютно заторможенном состоянии. Она сидела очень прямо, глядя в одну точку, и никак не реагировала на появление Георгия. По дороге обратно, он позвонил Антону, велел, чтобы вызвали врача, а сам на предельной скорости помчался обратно.
Когда он вернулся, врач уже ждал их, но Коваль, сказав: “Секундочку”, подошел к Оксане поближе. Он начал тщательно обыскивать ее, но Оксана никак не реагировала на посторонние прикосновения. Через минуту Коваль достал компакт-диск, который был спрятан у нее под бюстгальтером. Со словами: “Теперь она Ваша, доктор!”, он жестом пригласил Георгия в комнату.
- Валентин, включай “ноотбук”. Георгий Степанович, Антон, пожалуйста, подойдите поближе.
После загрузки, экран компьютера стал черным, а через несколько секунд на нем появилась надпись: “Официальный развод Мусина Антона Георгиевича и Мусиной Оксаны Владимировны. Документы о разводе – через месяц. Никаких переговоров.”. Под этой надписью горели изображения кнопок со словами: “Соглашаетесь” и “Не соглашаетесь или обманываете”. Ремизов с напряженным лицом нажал на первую. Картинка исчезла и вместо нее появилась другая: фотография улыбающихся Антона, Оксаны и Валеры. Под фотогафией появилась надпись: “Свобода”. Через полминуты картинка сменилась на первоначальную. Ремизов нажал на вторую кнопку, и у Антона вырвался звериный вопль, в котором смешались ярость и полное отчаяние. На экране возникло изображение Валеры в полный рост. У него последовательно начали исчезать уши, нос, руки. Под конец исчезла голова. Экран опять стал черным и на нем появилась надпись: “Уничтожение информации”. Валентин молниеносно выдернул диск из дисковода и с отвращением, как будто это был отвратительный паук, швырнул его на стол. Надпись на экране не исчезла, а пополнилась словами: “На жестком диске”. Ремизов с безнадежным видом выдвинул из компьютера батарею.
- Что, Валентин, п…ц информации пришел? – раздался голос Коваля. Ремизов махнул рукой.
- Да и хрен с ним, Серега. У меня там ничего особо важного не было. Главное, чтобы дискету можно было прочитать. Надо будет специалистов подключить. Сволочи какие – ребенка убить хотят!
Антон изо всех сил ударил кулаком по столу. Пепельница от удара подпрыгнула и свалилась на пол.
- Б…ь!!! – заорал он. – Я ж их на куски порежу, свое говно жрать заставлю!!!
- Погоди, Антоша… - вдруг неожиданно спокойно сказал Георгий.
- Да че годить?!! Валерку зарезать могут, а мы тут рассусоливаем?
- Погоди, говорю… - Георгий повысил голос. – Тебе эта фотография, ну где вы втроем ничего не напоминает? – Антон резко замолчал, изумленно глядя на отца.
- Твою мать, а ведь точно…
- А ну-ка, спокойнее… - в голосе у Коваля зазвучал металл. – Спокойно вспоминаем, что за фотография, где фотографировались, где негативы…
- Да что, вспоминать? Фото было в единственном экземпляре, фотографировал тесть полгода назад у себя на квартире, у них же и негативы хранятся, и фотография эта была… Это что ж получается? Алевтина, что с ними заодно? Эта старая сука заодно с ними?!! Это так получается, да?!!
Ремизов, набрав номер, начал что-то неразборчиво говорить в трубку. На Антона было страшно смотреть. Нет он никуда не рвался. Просто, стоя посреди комнаты, он изрыгал чудовищные ругательства и никто не пытался его успокоить. Наконец, он замолчал. Губы продолжали что-то беззвучно шептать, кисти рук судорожно сжимались и разжимались. Коваль, подойдя к нему, тихонько тронул за рукав:
- Подожди, Антон, еще неясно ничего… Может быть снимок просто украли, а нас наводят на ложный след… Все может быть… Ты не суетись.
У Сапегина, который все это время молчал, появилась на лице гримаса отвращения. Он немного знал родителей Оксаны и тоже пришел в ужас от услышанного. Скрипнула дверь. Все обернулись… На пороге стоял врач. Сказать, что его лицо лучилось оптимизмом – означало сильно погрешить против истины.
- Ну что там? – нетерпеливо спросил Ремизов.
- Ничего там, молодой человек, - в тон ему ответил врач. – В себя она не приходит, по-видимому, ей кололи какой-то сильный наркотик – я нашел четыре следа от инъекций, а также, наверное, использовали какую-то форму гипноза. Короче, в домашних условиях я ничего сделать не смогу, ее нужно отвезти в стационар, сделать анализы, показать специалистам…
- Сколько на это нужно времени? – Врач пожал плечами.
- Может быть несколько дней, может неделя, кто ее знает…
- Хорошо… - произнес Валентин. – Везите ее в наш госпиталь. Колдуйте над ней, молитесь, делайте, что хотите, но максимум через неделю она должна придти в себя.
- Слушаюсь, товарищ начальник! – Насмешливо сказал врач. – Разрешите выполнять? – Ремизов махнул рукой и отвернулся. Оксана, которая походкой здорово напоминала заводную куклу, в сопровождении врача покинула квартиру.
- Вы знаете, - неожиданно сказал Антон, - Оксана сейчас очень напоминает Малькова, про которого рассказывал Забелин. Такое же безжизненное выражение лица, походка как у робота… Тот правда разговаривал, отвечал на вопросы.
- Интересно… - вдруг задумчиво произнес Георгий, - а зачем с ней вообще такое сделали? Не один суд от нее в таком состоянии заявление о разводе не примет. Какая-то чушь… Если только…
- Что?!
- Если только, таким образом у нее не захотели стереть короткую память… - Видя недоуменный взгляд Антона, Георгий пояснил: – Память о последних сутках. Если так, то это грамотно… Умные подонки…
………………………………………………………………………………………………………………..
Ужасно медленно тянулось время. Похитители больше на связь не выходили, и расследование топталось на месте, не имея ни единой зацепки. Экспреты, в число которых входил психолог, тоже ничем не помогли. Их заключение, в котором говорилось, что похитители действуют группой с четким распределением ролей, что в нее входит специалист-компьютерщик, ни на йоту не продвинуло расследование вперед. Единственное “радостное” известие принес психолог, сообщивший, что угроза жизни пятилетнего Валеры Мусина вполне реальна, и человек, составлявший ту самую страшную компьютерную программу и есть руководитель группы, и скорее всего, знает организатора. Допрос Алевтины Сергеевны вообще кончился пшиком: та, порывшись в шкафу, достала альбом где была нужная фотография, порадовала мыслью, что негативы она по всей видимости выбросила за ненадобностью, а в ответ на намек оперативника, что ему непонятно каким образом фотография оказалась в руках у преступников, устроила грандиозный скандал с криками, визгами, угрозой жалобы в прокуратуру и тому подобное. Узнавший об этом Антон, побелел от злости и рванулся к ней поговорить как положено, но его удержали, сказав что Алевтина находится под круглосуточным контролем и любой ее контакт фиксируется. На Антона было страшно смотреть – за двое суток, прошедших с момента похищения, он превратился в сумашедшего, абсолютно не способного спокойно мыслить. Белый как бумага, с глубоко запавшими глазами, он больше никак не реагировал на присутствующих в квартире, а, неподвижно сидя в кресле, только тихо бормотал что-то про себя. Но и это не было самым главным… Оксана! Она никак не приходила в себя, несмотря на усилия врачей. Единственный человек, который мог хоть что-то рассказать, лежал в отдельной палате под усиленной охраной, вызывая только удивление докторов, которые, кажется, перепробовали уже все средства.
* * *
Ушедшие в пепел-3
© Copyright: Алексей Монахов, 2013
Свидетельство о публикации №213061601124
Свидетельство о публикации №213061601124
Рецензии