Змея. Уильям Сароян

Прогуливаясь по майскому парку, он заметил маленькую коричневую змею, ускользающую от него в листьях и траве, и пошел за ней, взяв длинную палку, чувствуя при этом инстинктивный страх человека перед змеей.
А, думал он, наш символ зла, и потрогал змею палкой, заставив её извиваться. Змея подняла голову и бросилась на палку, затем ускользнула по траве, испуганно спеша, и он пошёл за ней.
Она была красива и поразительно умна, но он был намерен остаться с ней на некоторое время и выяснить что-нибудь о ней.
Маленькая коричневая змея увела его глубоко в парк, так что он был скрыт ото всех, оставшись с ней наедине. У него было небольшое чувство вины из-за того, что, преследуя змею, нарушал правила парка, и он придумал оправдание на тот случай,  если его кто-нибудь обнаружит. "Я изучаю современную мораль в университете", скажет он, или: "Я – скульптор и изучаю строение рептилий". В любом случае, он сможет придумать правдоподобное оправдание.
Он не скажет, что собирается убить змею.
Он шел за испуганной рептилией, подпрыгивая время от времени, чтобы не упустить её из виду, пока змея не устанет и не сможет больше ускользать. Затем он присел на корточки, чтобы лучше разглядеть её, удерживая змею перед собой, трогая её палкой. Он признался себе в том, что боялся тронуть её рукой. Дотронуться до змеи означало дотронуться до чего-то секретного в понятии человека, до чего-то такого, что нельзя выносить на свет. Это грациозное скольжение и это страшное молчание однажды было человеком, и теперь этот человек дошел до своей последней формы, и змеи передвигались по всей земле, словно не произошло никаких изменений.
Первые библейские мужчина и женщина; и эволюция. Адам и Ева, и человеческий эмбрион.
Это была очаровательная змея: чистая, грациозная, тонкая. Испуг, который испытывала змея, передался ему, и его охватила паника: а вдруг все змеи в этом парке тихо придут на помощь маленькой коричневой змее, окружат его в зловещей тишине, в невыносимом ужасе их злых форм? Парк был велик, и в нем наверняка должны были быть тысячи змей. Если бы все змеи узнали о том, что он был с этой маленькой змеей, они легко смогли бы парализовать его.
Он встал и осмотрелся. Все было тихо. Тишина была почти библейской, как в Начале. Он слышал, как с ветки на ветку прыгала птица в низком кусте, но он был один со змеей. Он забыл о том, что был в общественном парке, в большом городе. Над его головой пролетел аэроплан, но он не увидел и не услышал его. Тишина была слишком значительной, и его зрение было слишком значительно сфокусировано на змее перед ним.
В саду со змеей, необнаженный,  в Начале, в 1931 году.
Он вновь сел на корточки и начал говорить со змеей. Это заставило его рассмеяться  внутренне и в полный голос: из-за того, что форма змеи так ощутимо была перед ним, отдельно от его существа, распластанная на земле вместо того, чтобы быть неуловимой частью его самого. Это было по-настоящему потрясающе. Сперва он боялся говорить громко, но по мере того, как шло время, он стал менее робок и начал говорить ей на английском. Говорить со змеёй было очень приятно.
Ну вот, сказал он, я здесь, после всех этих лет, молодой человек, живущий на этой же планете, под этим же солнцем, с теми же страстями. А ты – передо мной, та же самая. Ситуация та же самая. Что ты намерена делать? Ускользнуть? Я не дам тебе ускользнуть. Что у тебя на уме? Как ты будешь защищаться? Я собираюсь уничтожить тебя. Это обязанность человека.
Змея беспомощно извивалась перед ним, не в силах уйти от палки. Она напала на палку несколько раз, но затем слишком устала и перестала обращать на неё внимание. Он отдёрнул палку и услышал, как змея сказала: "Спасибо".
Он начал насвистывать ей, чтобы посмотреть, как музыка подействует на её движения, начнет ли змея танцевать. Ты – моя единственная любовь, насвистывал он; Шуберт, переделанный в нью-йоркский мюзикл; моя единственная любовь, моя единственная любовь; но змея не танцевала. Может быть, что-то итальянское, подумал он, и начал напевать la donna e mobile*, намеренно коверкая слова, чтобы развлечься. Он попробовал напеть Брамса, но музыка не произвела эффекта на змею. Она устала. Она была испугана. Она хотела уйти.
Внезапно он удивился сам себе; ему в голову пришла мысль освободить змею, дать ей ускользнуть и затеряться в низших мирах себе подобных. Почему он должен позволять ей ускользнуть?
Он поднял с земли тяжёлый булыжник и подумал:"Теперь я размозжу тебе голову этим камнем и посмотрю, как ты умираешь".
Разрушить эту злую грацию, покалечить это порочное очарование.
Но это было очень странно. Он не мог позволить камню упасть на голову змее, и он неожиданно начал жалеть её. Мне жаль, сказал он, роняя камень. Прости меня. Я вижу теперь, что у меня нет к тебе ничего, кроме любви.
И он захотел дотронуться до змеи рукой, подержать её и почувствовать правдивость этого прикосновения. Но это было трудно. Змея была напугана, и каждый раз, когда он протягивал к ней руку, змея поворачивалась к нему и пыталась напасть. Я люблю тебя, сказал он. Не бойся. Я не собираюсь причинить тебе боли.
Затем стремительным движением он оторвал змею от земли, почувствовал её настоящее прикосновение и уронил. Ну вот, сказал он. Теперь я знаю правду. Змея холодная, но чистая. Она не липкая, как я думал.
Он улыбнулся маленькой коричневой змее. Теперь ты можешь идти, сказал он. Исследование окончено. Ты всё ещё жива. Ты побывала в руках человека, но ты всё ещё жива. Теперь ты можешь идти.
Но змея не уходила. Она была измучена страхом.
Он почувствовал жгучий стыд за то, что сделал, и рассердился на себя. Господи, подумал он, я испугал маленькую змею. Я никогда не прощу себе этого. Я навсегда запомню, как сидел на корточках перед ней.
Ради всего святого, сказал он змее, уходи. Возвращайся к своим. Расскажи им, что ты видела, что ты видела сама, своими глазами. Расскажи им, что ты чувствовала. Убийственное тепло человеческой руки. Расскажи им о руке, которую ты чувствовала.
Внезапно змея развернулась и исчезла в зарослях. Спасибо, сказал он. И он засмеялся, наблюдая за тем, как маленькая змея пробиралась в траве и листьях, пробивая себе путь, ускользая от человека. Великолепно, сказал он; спеши к ним и скажи, что ты была вместе с человеком, и он не убил тебя. Подумай о всех тех змеях, которые живут и умирают, ни разу не встретившись с человеком. Подумай о разнице, которую испытала ты.
Ему показалось, что движения маленькой змеи, которая ускользала от него, были воплощением радостного смеха, и ему стало очень приятно. Он вернулся на тропинку и продолжил прогулку.
Вечером, когда она сидела за фортепиано и тихо играла, он сказал: "Произошла забавная вещь".
Она продолжала играть. "Забавная вещь?" - спросила она.
"Да, - сказал он. - Я шел через парк и увидел маленькую коричневую змею".
Она прекратила играть и повернулась к нему на стуле. "Змею? - спросила она. - Какая гадость!"
"Нет, - сказал он. - Она была красивая".
"Ну, и что дальше?"
"О, ничего, - сказал он. - Я просто поймал её и некоторое время не отпускал".
"Но зачем?"
"Безо всякой причины", - сказал он.
Она пересекла комнату и села рядом с ним, глядя на него странным взглядом.
"Расскажи мне об этой змее", - сказала она.
"Она была красивая, - сказал он. - Совсем не гадкая. Когда я дотронулся до неё, я почувствовал её чистоту".
"Я так рада, - сказала она. - Что ещё?"
"Я хотел убить её, - сказал он. - Но не смог. Она была слишком прекрасна".
"Я так рада, - сказала она. - Но расскажи мне всё".
"Это всё", - сказал он.
"Нет, не всё, - сказала она. - Я знаю, что это не всё. Расскажи мне всё".
"Это забавно, - сказал он. - Я собирался убить змею и не возвращаться сюда больше".
"Тебе не стыдно?" - спросила она.
"Конечно, стыдно", - сказал он.
"Что ещё? - спросила она. - Что ты думал, что ты думал обо мне, когда перед тобой была змея?"
"Ты рассердишься", - сказал он.
"О, глупости. Я никогда не рассержусь на тебя. Расскажи".
"Ну, - сказал он, - я думал, что ты красивая, но злая".
"Злая?"
"Я же сказал, что ты рассердишься".
"А потом?"
"Потом я дотронулся до неё, - сказал он. - Это было нелегко, но я взял её в руки. Какой вывод ты сделаешь из этого? Ты прочитала столько книг о подобных вещах. Что означает взять в руки змею?"
Она начала тихо, приглушённо смеяться. "А это, - смеялась она, -  это означает, это означает только то, что ты - идиот. Это великолепно".
"Это по Фрейду?" - спросил он.
"Да, - смеялась она. - По Фрейду".
"Ну, как бы то ни было, - сказал он, - это было очень хорошо – освободить змею".
"Ты когда-нибудь говорил мне о своей любви?" - спросила она.
"Ты сама должна знать, - сказал он. - Я не помню всего, что говорил тебе".
"Нет, - сказала она. - Ты никогда не говорил мне о любви".
Она опять начала смеяться, внезапно почувствовав себя очень весело. "Ты всегда говорил о другом. О не имеющих отношения к делу вещах. В самое неожиданное время". Она смеялась.
"Эта змея, - сказал он, - была коричневая и маленькая".
"Это всё объясняет, - сказала она. - Ты никогда не навязывался".
"О чём, чёрт возьми, ты говоришь?" - спросил он.
"Я так рада, что ты не убил змею", - сказала она.
Она вернулась к фортепиано и мягко опустила руки на клавиши.
"Я насвистывал ей несколько песен, - сказал он. - Я насвистывал фрагмент из неоконченной симфонии Шуберта. Я хотел бы услышать её. Ты знаешь: мелодия, которая использовалась в музыкальной комедии под названием «Время цветов». Часть, которая начинается со слов: "ты – моя единственная любовь, моя единственная любовь" и так далее.
Она начала тихо играть, чувствуя его взгляд на своих волосах, на своих руках, шее, спине, плечах, чувствуя, как он изучал её так же, как изучал змею.

*Сердце красавицы склонно к измене.