Любовь, смерть, жертвенность... Сароян

"Любовь, смерть, жертвенность и т.п." Уильям Сароян

Том Гарнер на экране в кинотеатре, большой широкоплечий мужчина, строитель железных дорог, президент Чикаго-энд-Саусвестерн, пошатывается, входит в свою комнату и закрывает дверь.
Вы знаете, что он собирается совершить самоубийство, потому что он шатался при ходьбе, а это – кино, и прошло уже много времени от начала, и чему-то уже пора случиться - чему-то великому, гигантскому, как говорят в Голливуде: поцелую или самоубийству.
И вот вы сидите в кинотеатре и ждёте того, что, как вы знаете, должно случиться.
Бедный Том только что узнал, что новорождённый сын его второй жены – ребенок его взрослого сына от первого брака. Первая жена Тома покончила с собой, когда узнала, что Том влюбился в молодую женщину, которая в итоге стала его второй женой. Молодая женщина была дочерью президента «Железных дорог Санта-Клара». Она заставила Тома влюбиться в себя, чтобы её отец остался президентом. Том купил его предприятие за 9 млн. долларов. Первая жена Тома бросилась под трамвай, когда узнала о его увлечении. Она сделала это, как настоящая актриса: лицо, глаза, губы и манера идти. Вам не дали увидеть ничего ужасного, только обезумевшее лицо кондуктора, когда он попытался затормозить трамвай. Вы слышали и видели, как лязгнуло стальное колесо, которое убило её. Вы слышали, как закричали люди в кадре, как это обычно бывает, когда происходит что-то ужасное, и вы поняли суть. Худшее произошло. Жена Тома Салли ушла к своему Творцу.
Салли встретила Тома, когда он работал путевым обходчиком, а она – учительницей в маленькой сельской школе. Однажды Том признался ей, что не умел читать, писать и считать. Салли научила Тома читать, писать, складывать, вычитать, делить и умножать. Однажды вечером, после того, как они поженились, Салли спросила Тома, хотел ли он остаться путевым обходчиком на всю жизнь, и он ответил утвердительно. Салли спросила, было ли у него хоть немного амбиций, и Том ответил, что он был доволен, обходить пути было легкой работой, у них был маленький домик, и оставалось много времени на рыбалку. Это уязвило Салли, и она начала действовать. Том видел, что если бы он стал амбициозным, это значило бы очень много для Салли. В его взгляде появился странный огонек, его лицо приобрело выразительность. Вы почти видели, как он пробивается вперёд по жизни.
Салли послала Тома в школу в Чикаго, а сама выполняла за него работу обходчика, чтобы скопить денег на его обучение – великая женщина, героическая жена. Однажды зимней ночью показали, как она идет вдоль путей, подбирая железки и канистры из-под масла, а вокруг неё – снежная пустыня. Это было печально. Это и было так снято, чтобы производить печальное впечатление. Она делала это для Тома, чтобы он смог стать великим человеком. В тот самый день, когда Том объявил, что его назначили бригадиром строительства моста в Миссури, Салли объявила о том, что беременна, и Том сказал, что теперь его ничто не остановит. С Салли и этим ребенком, которые вдохновляли его, он достигнет вершин.
Салли родила сына, и когда Том подошел к её кровати, играла симфоническая музыка, и вы знали, что это был великий момент в жизни Тома. Вы видели, как Том входил в тускло освещенную комнату и становился на колени перед женой и новорождённым сыном, и вы слышали, что он молится. Вы слышали, как он говорил: «Отче наш, иже еси на небесех, сила Твоя и слава Твоя, во веки веков». Вы слышали, как двое зрителей в кинотеатре высморкались.
Салли вывела Тома в люди. Она взяла его с грузовика и посадила в президентское кресло. Затем Том увлекся более молодой и красивой женщиной, и Салли бросилась под трамвай. Её самоубийство было таким трогательным именно потому, что она столько сделала для Тома. Именно поэтому слёзы навернулись на глаза стольких людей, сидевших в кинотеатре.
Но самоубийство Салли не возымело никакого эффекта на увлечение Тома молодой женщиной, и вскоре после смерти первой жены он женился на этой девушке, будучи практичным человеком - настолько практичным, насколько этого хотел Голливуд. Сын Тома, молодой человек, только что исключенный из колледжа за пьянство, приехал к нему и закрутил интрижку с его второй женой.
В результате на свет появился ребенок, рожденный от сына, а не от отца. Сын Тома, Томми  - это безответственный, но серьезный и хорошо одетый молодой человек, он в самом деле не хотел этого. Это сделала природа. Вы знаете, какова природа, даже в кино. Тома так часто не было дома по делам его бизнеса, а его вторая жена была так одинока, что она обратилась к сыну своего мужа, и он стал её партнером по танцам.
Вы видели, как она протягивала руку молодому безответственному мальчику и значительным тоном спрашивала его, не потанцует ли он с ней. Ему потребовалось так много времени, чтобы решиться взять её за руку, что вы тут же почувствовали опасную подоплеку. А она была так сногсшибательно красива, протягивая ему руку, что вы понимали, что сами никогда бы не смогли устоять перед этим вызовом, даже в подобных обстоятельствах. Было что-то такое, против чего невозможно было устоять: в совершенстве её лица и фигуры, в губах, зовущих к поцелую, в столь элегантной осанке, в очаровательном теле и в душе, которая звала к себе.
Это просто должно было случиться. Человек – это плоть, только и всего.
Итак, большой строитель железных дорог, человек, всегда идущий своей дорогой, человек, который подавил восстание и потерял 40 человек в забастовке и пожаре, вошел в свою комнату шаткой походкой и закрыл дверь.
Вы знали, что фильм заканчивается.
Атмосфера в кинотеатре становится электрической от недобрых предчувствий дам среднего возраста, которые лучшие годы своих жизней провели в кино, любя, умирая, жертвуя собою ради благородных идей и т.д. Они снова пришли в тёмный кинотеатр, и великий момент жизни и смерти снова навис над ними.
Вы могли чувствовать внутреннее напряжение всех этих дам, и если вы внимательно слушали, вы могли ясно услышать, что они жили полной жизнью.
Бедный Том был там, с ужасающей проблемой, под гнётом чудовищных обязательств.
Ради собственной чести, ради этики Голливуда, ради индустрии (третьей по величине в Америке, как я понимаю), ради всего святого, ради вас и ради меня – Том обязан покончить с собой. Если он этого не сделает, это будет означать только то, что мы обманывали себя все эти годы: Шекспир и все остальные из нас. Мы знаем, что ему хватит духу сделать это, но на мгновение мы надеемся, что он этого не сделает, просто чтобы увидеть, что случится, просто чтобы увидеть, действительно ли разобьется мир, который мы создали.
Очень давно мы создали правила, и сейчас, по прошествии многих лет, нас интересует, истинны ли они, или же мы допустили ошибку в самом начале. Мы знаем, что это – искусство, и оно даже немного похоже на жизнь, но мы знаем, что это – не жизнь, потому что это слишком точно для жизни.
Нам хотелось бы знать, должно ли наше великое всегда быть мелодраматичным.
Камера останавливается на озадаченном лице старого верного секретаря, человека, который знал Тома ещё мальчиком. Это делается для того, чтобы вы получили полное представление о затруднительном положении Тома, и чтобы создать натянутость в вашем мозгу.
Затем внезапно, не меняя плана, когда время бежит, наступает неизбежная кульминация: сын Тома Томми приходит к старому верному секретарю и восклицает, что он слышал, будто его отец болен. Он не знает, что его отец уже знает. Это голливудский момент. Слышна соответствующая музыка.
Он бросается к двери, чтобы войти к отцу – этот мальчик, перевернувший естественное положение дел во Вселенной своим романом с молодой женой отца, и затем – пиф! – выстрел из пистолета.
Вы знаете, что с президентом Чикаго-энд-Саусвестерн покончено. Его честь спасена. Он остался великим человеком. Индустрия в очередной раз одержала триумф. Достоинство жизни сохранено. Все просто шикарно. Голливуд сможет выпускать фильмы для публики и в следующем веке.
Для эффекта все очень точно. Стоп! Симфоническая музыка, рука Томми застыла на дверной ручке.
Старый верный секретарь знает, что случилось, и Томми знает, и вы знаете, и я знаю, но лучше один раз увидеть. Старый верный секретарь позволяет неумолимой реальности пистолетного выстрела проникнуть в его старый, верный, правильный мозг. Затем, раз Томми слишком напуган, он заставляет себя открыть дверь самому.
Все мы ждем, чтобы увидеть, как это случилось.
Дверь открывается, и мы входим вовнутрь, 50 млн. в Америке и миллионами больше по всему миру.
Бедный Том. Он стоит на коленях, и, несмотря на то, что это происходит быстро, кажется, что это маленькое действие, являясь последним действием великого человека, это стояние на коленях будет длиться вечно. Комната тускла, музыка выразительна. Нет ни крови, ни беспорядка. Том стоит на коленях и благородно умирает. Я слышу своими ушами, как 2 дамы плачут. Они знают, что это – кино, что это – не по-настоящему, и все равно плачут. Том – человек. Он – это жизнь. Вид жизни, опустившейся на колени, заставляет их плакать. Кино закончится через минуту, они поднимутся и пойдут домой, и займутся своими обычными делами, но сейчас, в набожной темноте кинотеатра они плачут.
Я знаю только одно: суицид обычно не сопровождается симфонической музыкой. Рядом с моим домом, когда мне было лет 9-10, жил мужчина. Однажды во второй половине дня он совершил самоубийство, но это заняло у него больше часа. Он выстрелил себе в грудь, промахнулся в сердце, затем выстрелил себе в живот. Я слышал оба выстрела. Между ними был интервал примерно в 40 секунд. Я думал потом, что за это время он, возможно, пытался решить, продолжать ли ему хотеть умереть или попытаться прийти в себя.
Затем он начал орать. Поднялся жуткий переполох, материально и нравственно: этот мужчина орал, люди бегали, кричали, хотели сделать что-то и не знали – что. Он орал так громко, что его слышала половина города.
Это всё, что я знаю о самоубийствах. Я никогда не видел, чтобы женщина бросалась под трамвай, так что ничего не могу сказать по этому поводу. У меня есть определенная информация только об одном самоубийстве. То, как орал тот парень, не понравилось бы никому в кино. Никто не заплакал бы от радости.
Я думаю, что смысл сводится вот к чему: мы должны прекратить самоубийства на экранах.