Гл. 5. Прощай, Литинститут, вера в будущее и разва
На сессиях в литинститутском общежитии мы жили в одной комнате, обычно, вчетвером: Володя Курочкин – прозаик из Омска, Женя Кувайцев – поэт из Набережных Челнов, Костя Майборода – прозаик из Клайпеды и я, также прозаик, житель Луганской, а затем Донецкой области.
Владимира Курочкина давно уже нет с нами. Он ушёл из мира земного на следующий год после окончания Литературного института. Последний раз я виделся с ним (как, впрочем, и со всеми остальными однокурсниками) в конце мая 1982 года.
Сданы госэкзамены, отшумел весёлый (но, разумеется, с изрядной примесью грусти) выпускной литинститутский вечер. Мы молоды, полны творческих планов, а впереди столько интересного. И, кажется, что истинная жизнь (особенно, писательская) только начинается и самое главное, разумеется, ожидает нас впереди. Кого-то творческая удача ждёт где-то совсем близко, а других в некоем отдалённом будущем. Но каждый из нас верит, что придёт писательская удача к нему непременно. Иначе, творческому человеку и грустно, и даже как-то неуютно жить на этом свете…
Разумеется, мы обещаем друг другу обмениваться письмами, договариваемся держать друг друга в курсе новостей житейских и творческих. А, по возможности, и встречаться хотя бы иногда (на худой конец, пусть даже раз в десятилетие!) в любимой Москве, в дорогом нашим сердцам Литинституте…
И, разумеется, ни сном, ни духом мы не ведаем, что не пройдёт и десятка лет, как великий и неделимый Союз развалится вдруг, словно некое чахлое искусственное сооружение, на отдельные осколки-государства. А за год-полтора до развала Союза начнёт сыпаться и разваливаться его могучая издательская система. Взлетевшие почти до заоблачных высот тиражи популярных газет, журналов, а также книг талантливых литераторов, - начнут уменьшаться до карликовых размеров. А многие и вовсе просто исчезнут бесследно…
Всё как-то без особого сопротивления будет валиться, рассыпаться, радуя одних, раня и печаля других, и доводя до гибели третьих.
Помню, как поразил меня случай суицида одного молодого и талантливого журналиста, который покончил с собой после развала Союза. «Остановите Землю, я сойду!...» - написал он в своём последнем, предсмертном стихотворении.
Я не знаю, как всё это воспринял бы мой литинститутский товарищ Владимир Курочкин. Ведь он покинул земной мир раньше.
Впрочем, уверен, что радости от развала великого Союза он точно бы не испытал.
Владимир Курочкин ушёл в мир вечный совсем молодым в возрасте тридцати шести лет. Ушёл печально и таинственно. Хотя в первое время после случившейся с Володей трагедии мне его уход казался, прежде всего, странной и до обидного нелепой случайностью.
Было это давным-давно, даже очень давно: осенью 1983 года.
Несколько громадных эпох протащились с той поры по нашим весям и по нашим душам. Проползли, прогромыхали, столь непохожие одна на другую. Глубоко пропахали сердце и память каждого из нас, оставив в них свои глубокие и для каждого неповторимые автографы. В том числе раны и травмы. И даже душевные царапины и вмятины у каждого из нас свои, неповторимые.
А с другой стороны, каждая из минувших эпох оставила в наших сердцах и памяти свой добрый свет, свои тёплые и солнечные воспоминания от общения с добрыми, сердечно чуткими и духовно щедрыми людьми.
А таковых, оказывается, не так уж и мало в окружающей нас корявой реальности. Просто надо бы нам самим быть более зоркими и чуткими, уметь замечать и ценить таких людей, ибо они часто просты и неброски внешне и духовно. И покидают нас в этом мире, обычно, столь неожиданно и без предупреждения…
Владимир Курочкин был одним именно из таких людей.
Но об этом подробнее чуть позже. А сейчас несколько штрихов об упомянутых, минувших с той поры эпохах.
Продолжение следует.
Свидетельство о публикации №213061600364