Люська. Нравы московской Чудовки. Глава 30

Глава 30

Утром, по случаю воскресенья, Леонид направился после дежурства не в институт, как обычно, а домой. На улице было ещё темно и горели фонари. Не дождавшись троллейбуса, он, прячась от ледяного ветра в воротник пальто, пошёл через мост пешком.
Придя домой, увидел радостно вставшую из-за стола, на котором стояла накрытая тёмной салфеткой лампа и лежала кипа тетрадей, Веронику с пуховым платком на плечах. Взгля-нув в сторону полускрытого растениями дивана, на котором спала её бабушка, и на кроватку Игорька, жадно привлёк к себе жену и крепко поцеловал. Он ощутил необыкновенное тепло и умиротворение, которые не смог бы передать ни словами, ни какими-либо иными способами.
— Раздевайся, раздевайся живее! Я тебя сейчас очень и очень вкусно покормлю — оживлённо шептала она и, мягко высвободившись, стала бесшумно убирать со стола книги и тетради.
— Потом без разговоров ложись. Я уверена, что у тебя опять было неспокойное дежурство! Вид уж больно усталый.
— Да, на сей раз, пожалуй, не откажусь, — пытался улыбнуться Леонид.
— Ты пришёл, дядь Лёнь, да? — неожиданно раздался из угла радостный возглас Игорька. — Леонид и Вероника встрепену-лись: мальчик, откинув одеяло, уже намеревался соскочить босыми ногами на пол. Заворочалась на своём диване и бабушка.
— Ни в коем случае! Ещё ночь! — виновато покосившись на неё, на цыпочках поспешила к сыну Вероника. — Посмотри, за окнами ещё темно!
— Ой, ну как же это?! — удивился Игорёк. — Ложился — ночь, проснулся — снова ночь!
— Ты ведь знаешь, милый, что зимой ночи длиннее, чем обычно, — с силой укладывая сына обратно и старательно укрывая его одеялом, шёпотом втолковывала Вероника. — Когда же настанет день, не бойся, мы тебя сами разбудим. Спи! — и она отошла, едва не столкнув со стоявшего рядом стула шахматы.
— Осторожнее, пожалуйста, мам! — снова приподнялся мальчик.
— Ох! Я поправлю, поправлю. Не беспокойся! — задерживаясь и поправляя доску с фигурками на ней, виновато сказала Вероника.
Леонид смотрел с недоумением.
Когда вышли на кухню, она вполголоса объяснила, сдержанно улыбаясь:
— Вчера весь вечер тренировался, чтоб тебя обыграть. К Борису Степановичу приставал — всё какие-то ходы спрашивал. Сказал: как только проснусь, дядю Лёню на первенство вызову!
Леонид тоже улыбнулся. Он всё более привязывался к этому доверчивому и ласковому мальчику. Правда этому немало способствовало и то, что он был очень похож на Веронику!.. Залюбовался скупыми и точными движениями жены.
— Но… что же ты стоишь?! Умывайся и садись!
— Что?.. Ах, да, конечно… — сдвигаясь с места, смущённо ответил он и шагнул к обледенелой, точно покрытой глазурью раковине. Взял мыло, принялся намыливать руки. Вытираясь, задумался — у него была очень тяжёлая ночь…
— Ну, а ты не забыла: сегодня на каток!
— Если успею проверить тетради. А ты выспись как следует!
— Как ты сказала?
— Хорошо, хорошо, — успею. Но… ты и сам никуда не пойдёшь, если будешь так медлить. Ешь сейчас же!
— Слушаюсь, капитан! — Леонид щёлкнул каблуками и, усевшись за стол, принялся за еду…
Несмотря на то, что он был утомлён и очень хотел спать заснул не сразу и спал чутко. Чувство недовольства собою и переживания, связанные с работой в больнице, не позволяли до конца погрузиться в блаженное забытьё. Он слышал, как поднялась и стала мягко ходить по комнате бабушка, как проснулся и огорчился, что теперь дядя Лёня спит, Игорёк и как кормили его и одевали гулять… Потом начал потихоньку проваливаться… Но в сознание вдруг грубо ворвался чей-то взволнованный голос. Через некоторое время Леонид понял — это Марья Андреевна. И глаза сами собой раскрылись.
В окно виднелась синь неба. Чувствовалось, что наступил великолепный солнечный день, когда, несмотря на снег и мороз, уже отчётливо ощущается близость весны.
«Что такое там могло произойти? — прислушиваясь к возбуждённому голосу соседки, насторожился он.
— Просто не знаю, как и поступить, — озабоченно говорила теперь Вероника, — И будить его жаль…
— Я не сплю! Пожалуйста! — привстал на локте Леонид и схватил со стула очки, едва их в попыхах не выронив.
Дверь тотчас же распахнулась и в комнату ворвалась красная от переполнявших её чувств Марья Андреевна с туго набитой сумкой в руке. «Да, эта женщина всегда — на острие событий! В этом ей не откажешь», — мелькнула мысль у Леонида.
— Вы меня извините, конечно, что я… Но, понимаете ли, иду я сейчас в магазин… Там навагу роскошную привезли и очередь небольшая. Я ещё подумала: надо бы и Веронике сообщить!.. И вдруг вижу… Что вы думаете я вижу?.. Пьяного Ефима — захлёбывалась соседка.
— Не может быть! — от неожиданности Леонид даже сел.
— Представьте себе! Идёт и во все горло орёт: «А-ах любовь, как ты зла!..» Меня заметил и ругаться по всякому начал. Кричит:
«Ты скажи, скажи там этому своему очкарику, что сейчас дядя Ефим придёт и покажет, как над старым человеком шутки шутить! Молод ещё над Юшкой издеваться!»
— Чёрт знает что такое! — нервно поправляя очки, пробормотал Леонид. — Но как же… кто его спровоцировал?!
— Кручёный! «Спасибо, — говорит, — Сашке Кручёному, что глаза открыл!..» В общем, собирается ещё немного добавить и придти! — переведя дух, закончила Марья Андреевна. Она вдруг поняла, отчего у неё так ломит плечо: «В руке-то — полная сумка!..»
И опёрлась ею о стул.
— Что ж предпринять-то?.. — задумался Леонид и виновато посмотрел на взволнованную жену.
— Давай тогда сделаем так, — встрепенулась она, — раз ты проснулся, вставай скорей и пойдём, как планировали, на каток — Это будет умнее всего. Игорёк с бабушкой только что в театр ушли…
— И ведь я говорила, я предупреждала, что с ним не выйдет! — торжествовала Марья Андреевна, хотя ни Леонид, ни Вероника не помнили, чтобы она высказывала что-либо подобное.
— Что можно ждать от этих грубых, неинтеллигентных людей?!
— И он сказал, что… придёт сюда? — не слушая её, переспросила Вероника.
— Да! «Я, — говорит, — не позволю, чтоб всякие молокососы над Юшкой издевались! Сопливы ещё!»
— Пожалуй, ты права, — поморщился Леонид, когда Марья Андреевна со своей сумкой выбралась, наконец, из комнаты. – Пошли!
С тревогой прислушиваясь к каждому звуку и позабыв про свою обычную зарядку, он встал, оделся, умылся и наспех поел.
«Ну вот зачем, для какого чёрта я, действительно, не послушался и ввязался в это дело! — думал он с досадой, уже выходя из комнаты со своими и вероникиными коньками в руках. — Теперь вот беги как дурак из собственного дома!..»
А день выдался редкостный. В чистом небе светило яркое лучистое, совсем не зимнее солнце. На тротуарах уже местами было сыро, на улицах — весеннее многолюдье. Однако лёд на катке Центрального парка культуры и отдыха им. Горького оказался прекрасным, и скольжение было отличное.
Но ни весело звучащая над сверающими аллеями парка музыка, ни пёстрый хоровод катающихся на Набережной и Массовом поле, ни даже то, что почти сразу повстречали друзей, не отвлекло Леонида от неприятных мыслей. Посматривая на Веронику, он с болью видел, что и она думает приблизительно о том же. «Ну, что же он всё-таки за человек такой — этот Кручёный! Надо присмотреться к нему повнимательней. Одна кликуха чего стоит!»
Старый друг Леонида — Вадим, узнав о новой выходке Кручёного, пожал плечами:
— Удивляюсь на тебя, дружище! Одного мерзавца до сих пор утихомирить не можешь! Может, помочь?
Леонид ничего не ответил. Только нахмурился и шумно вздохнул…
С катка они с Вероникой возвращались не освежённые и бодрые, как всегда, а утомлённые и подавленные. На западе дотлевала холодная заря. Уныло горели фонари на улицах. По мере приближения к дому Вероника всё более волновалась. А Леонид, успокаивая её и убеждая, что ничего плохого быть не должно, с досадой представлял себе, как светло и хорошо было бы сейчас у них на душе и с каким наслаждением говорили бы они о своём, о том, что интересует и волнует обоих: о работе, институте, новой квартире, и о предстоящем летнем отдыхе, который — уже не за горами, если б не эта глупая история с дядей Ефимом. Леонид мысленно твердил, что больше никогда, никогда не ввяжется не в своё дело!
Во двор юркнули как воры, каждую секунду ожидая, что за спиной раздастся пьяный окрик и грубая брань. Пройдя пахнущую пылью темноту сеней, стали, спотыкаясь и оскаль-зываясь, взбираться по крутой лестнице наверх. Возле самой двери в квартиру Вероника, вздрогнув, замерла. И Леонид, натолкнувшись на неё, также остановился. Со двора донеслось: «А-ах, любовь, ка-ак ты зла!»
— К нам… с ужасом прошептала Вероника
Леонид стиснул зубы и ничего не ответил: «Что делать?.. Как поступить?.. Спустить с лестницы, если — действительно сунется?
Но ведь это только на руку Кручёному!.. Сделать вид, что… И, кажется, он не один!.. Да, да, вот остановились. Говорят о чём-то!.. Какое счастье, что света в окнах нет! Значит бабушка с Игорьком уже спят!.. Повернули к воротам. Уф!.. Всё, хватит! Вероника права: близко больше ни к кому не подойду!..
Стыдясь посмотреть на жену, Леонид тихо отворил дверь и виновато шагнул вслед за нею.