По снежному полю

     После окончания педучилища Татьяну направили работать учителем в большое село, раскинувшееся среди пологих холмов на берегу чистого широкого пруда. Таков был порядок для выпускников во второй половине двадцатого века – обязательно отработать по распределению два-три года, а позже – как уж сам пожелаешь: хочешь – оставайся: жильём обеспечивали, нет – езжай на все четыре стороны!
        На выходные Татьяна возвращалась домой, в районный центр, где жила с мамой, а вечером в воскресенье ехала автобусом до остановки "Зелёная балка", там  выходила, сворачивала на грунтовую дорогу, лежащую узкой лентой между полем и широкой лесополосой, и шла по ней пять километров.
Такие путешествия для Татьяны трудными не казались. С детства она росла смелой девочкой: не боялась ни поздним вечером в одиночку отправиться к роднику за водой, ни на скоростном мотоцикле прокатиться.
   Но теперь многое изменилось: она была молода и хороша собой, а в близлежащем городе за высокой колючей оградой находилась какая-то колония, и время от времени сельчан будоражили слухи о побеге того или иного заключённого. Мама всегда волновалась, как доберётся до места дочка и строго-настрого запрещала садиться в попутные машины: никогда не знаешь, добрый человек сидит за рулём или злой, свой или чужой.
Татьяну подобные разговоры не смущали, но обещание быть осторожной она сдерживала. Обычно девушка прислушивалась к себе. Если тревоги не было, с готовностью соглашалась на предложение водителя подвезти. Многие шофёры были местными, родителями её же учеников, иные – ровесниками, которые позже стали хорошими знакомыми.
     Издалека можно было догадаться, какой транспорт через несколько минут проедет мимо: невероятно подпрыгивая на кочках, в клубах пыли грохотал тяжёлый трактор «Кировец», поднимая за собой длинный шлейф, мчалась легковушка, оставляя тонкий витиеватый след, проносился мотоцикл.
      Но иногда при виде появившегося вдали транспорта что-то внутри замирало, и Татьяна быстро сворачивала в густую зелень лесополосы, прячась за раскидистыми кустарниками или стволами деревьев, пережидая, пока не рассеется пыль от проехавшей мимо машины.
     Мама называла это шестым чувством, а бабушка- соседка чутьём. И часто повторяла:
- Создатель тебя ведёт, только слушай.
   И правда, интуиция Таню никогда не подводила. Впервые она поняла это много лет назад, жарким августом, когда они, ребятишками, прыгали с высокой скирды в ворох соломы, набросанной внизу, визжа от восторга полёта и приземления. Перед очередным прыжком на самом краю её словно что-то остановило.
– Больше прыгать не будем, – сказала она, заслоняя собой протоптанную к обрыву дорожку.
– Это почему же? – спросила Соня, которая бежала следом и тоже остановилась.
– Не знаю, только не надо, – Таня отступила в сторону.
– Вот ещё! – возмутился догнавший девочек Толик.
      Он оттолкнул Соню рукой, подбежал к краю и спрыгнул. В следующую минуту раздался страшный крик. Когда дети толпой сбежали вниз, Толик уже не мог кричать от боли, лишь стонал. Его нога странно вывернулась и быстро приобретала пугающий своей противоестественностью цвет.
    От прыжков ворох соломы распластался: его толщина больше не спасала очередного прыгуна от опасности удара о большой ребристый камень, торчащий из сухой земли…
Ногу Толику спасли, но даже после долгого лечения он так и остался прихрамывающим.

      Когда осень раззолотила деревья, лесополоса сплошь покрылась яркими пятнами жёлтых, малиновых, оранжевых листьев, медленно кружащихся в воздухе, завораживающих шуршанием под ногами, напоминающим шёпот. В такие дни пешие прогулки для Татьяны стали сплошным удовольствием. Высокие подсолнухи и кукуруза, таившие в себе неизвестность, скошены, пшеница убрана, кругом раздолье, свежий ветер, чистый воздух, красота – глаз не отвести!
       Однако следом за октябрём пришёл сырой и холодный ноябрь, а с ним и первые заморозки, как-то сразу изменившие цвет облетевших листьев на коричневый. Лесополоса в некоторых местах стала почти прозрачной. По раскисшей грунтовке теперь ездили только вездеходы, трактора и грузовики, да и то редко, по мере крайней необходимости.
Поездки домой на некоторое время пришлось прекратить – нелегко продвигаться по вязкому чернозёму. К тому же шли разговоры, что в округе стали встречаться дикие кабаны и волки…

        Как только выпал первый декабрьский снег, Татьяна обрадовалась и в субботу засобиралась навестить маму: идти по снегу приятнее и легче, на белом фоне далеко всё видно. К трассе, как обычно, её подвёз на грузовой машине один из сельчан, работавший шофёром в райцентре, а в воскресенье, на обратном пути, она ждать «попутки» не стала, решила пройтись. Небольшой мороз покрыл снег хрустящей корочкой, ветра почти не было, сумка в руках, правда, немного тяжеловата, но ведь не в первый раз. Когда за холмом скрылась остановка и шоссе со снующим транспортом, на Татьяну неожиданно нахлынули грустные мысли.
       Здесь, в полях, ветер дул заметно сильнее, стал срываться мелкий колючий снежок, который через несколько минут усилился и словно жалил лицо холодным резким касанием. Приходилось щурить глаза, закрывать варежкой щёки и отворачиваться.
 Чувство тревоги нарастало – Татьяна остановилась в нерешительности и огляделась. Кругом было пустынно и бело, в круговерти снежинок терялась даль. Назад возвращаться не хотелось: было жаль времени и пройденного расстояния, а продолжать путь почему-то тревожно.
       Татьяна ещё раз внимательно всмотрелась вперёд, потом не менее тщательно изучила дорогу за собой и решила уйти с неё на другую сторону лесополосы. Слегка увязая в неглубоких сугробах, она пересекла посадку деревьев и продолжила идти в том же направлении, теперь уже не столь заметная со стороны дороги под прикрытием частых ветвей кустарников.
        Оказалось, что ветер здесь дул тише, и снежинки не так колко жалили лицо. Однако, нужно было постоянно смотреть под ноги, потому что вокруг была нехоженая пустыня, таившая под белым покровом прикрытые снегом упавшие ветви бурелома, нередко – с обломками торчащих прутьев, через которые легко можно было споткнуться и пораниться.
«Если неудачно упасть, то никто и не найдёт», – неожиданно для себя подумала Татьяна.
Несколько раз её ноги проваливались в глубокие ямки – она останавливалась и вытряхивала попавший в сапоги снег.

       Через некоторое время она расслышала звук мотора и увидела сквозь деревья, как по дороге в село без всяких усилий быстро проехал «Камаз».
«Зря я ушла с дороги, – подумала Татьяна, – может, за рулём был отец Вити Ларионова, кажется, у него такая машина. Подвёз бы учительницу сына, ехала бы сейчас в тепле…»
       Сумка с вещами показалась потяжёлевшей, Татьяна перевесила её на плечо, выровнялась и вдруг увидела, как по диагонали поля, прямо на неё достаточно быстро двигается человек.

       Он уже пересёк половину снежного пространства, и было странно, как Татьяна не заметила его раньше.
- Откуда он взялся? С той стороны нет ни посёлка, ни дороги, - в недоумении произнесла Татьяна вслух, продолжая идти, стараясь ничем не выдать нарастающей тревоги.
      Теперь она держала голову прямо, скашивая глаза то вниз, то в сторону, всем своим видом демонстрируя безразличие к путнику.

       Прошло некоторое время, и Татьяна уже смогла различить в его силуэте детали одежды.
«Может, это охотник, - с надеждой думала она, - ходил на зайца или на лису.»
Но следующим мгновенным взглядом она отметила, что ни ружья за плечами, ни сумки в руках у него нет.
 Это был крупный, но без лишнего веса, мужчина в вылинявшем бушлате, меховой шапке и армейских сапогах, по всему видно - сильный. Его ноги часто погружались в заснеженные ямы, но он, казалось, не замечал этого, ни на минуту не снижая скорость ходьбы, и расстояние между ним и Татьяной неотвратимо сокращалось. Руки он держал в карманах, но согревал ли их от холода или прятал что – не догадаться.
     Девушка сжалась внутренне, словно пружина, понимая, что бежать бесполезно, звать на помощь – тем более. С тоской прислушалась: вокруг была такая тишина, словно по этой земле никогда не ходили люди, никогда не ездил транспорт - полное безмолвие, если не считать лёгкого хруста снежной корки и сухих веток под ногами.

      Татьяна перевесила в удобное положение сумку и подумала, что в боковом её кармане лежит длинный ключ от казённой квартиры. Если придётся защищаться, он сгодится, но хватит ли силы в уставших руках? И надолго ли она выдержит сопротивление?
      Когда она вновь скосила глаза в сторону мужчины, сомнений не оставалось: этот человек шёл к ней. По мере её движения вдоль дороги, его движение, начатое от угла параллельной лесополосы, приобретало вид дуги, заметно отклоняющейся от выбранной им в самом начале линии пути.

     Прошло ещё немного времени. Татьяна чувствовала, что незнакомец совсем недалеко. Понимая, что не посмотреть на человека в такой близости от себя противоестественно, Татьяна повернула к нему голову и как можно более равнодушно скользнула взглядом по его лицу. Это длилось мгновение, потом она вновь отвернулась, но отметила, что расстояние значительно сократилось. Теперь он шёл к ней почти перпендикулярно дороге. Если она пойдёт быстрее, он окажется позади, в роли преследователя, а это ещё опаснее.
       Замедлив шаг, правой рукой она поправила на голове пуховый платок, и сквозь пальцы заметила недобрую усмешку на его тонких губах и азартный блеск прищуренных глаз. У него было волевое бледное лицо, которое можно было бы назвать даже красивым, если бы не жёсткое отталкивающее выражение.

      Татьяна подумала о маме. Если случится непоправимое, она не переживёт этого. После трагической потери мужа у неё пошатнулось здоровье. Больше года она ходила с палочкой, поднимая правую ногу на ступени крыльца двумя руками…
-Танечка – свет мой, - говорила ей мама.
В носу защипало, глаза заволокло влагой.
«Нет, я так просто не сдамся!» - подумала Татьяна, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сорваться: не закричать, не побежать, не швырнуть в него сумкой.

      Она продолжала идти, глядя вперёд. Делая вид, что обходит ямку, она увидела, что он пристально, словно оценивая, смотрит на неё.

      Внезапно Татьяна вспомнила, как сдавала выпускные экзамены. Когда вытащила билет, от волнения ей показалось, что она не знает ответа ни на один вопрос! Училась она отлично, и эта ситуация казалась ей полным крахом всего. Подойдя к своему столу, она – комсомолка, атеистка – в отчаянии прошептала:
- Если ты есть, Господи, помоги мне!
      К собственному удивлению, она тогда очень быстро сосредоточилась, успокоилась и ответила блестяще.
Татьяна посмотрела на серое зимнее небо.
- Спаси и сохрани меня, Господи! Я знаю: ты есть, - чуть слышно произнесла она.

       Казалось, время остановилось. Потом Татьяна почувствовала, что глаза свободны от слёз, и в упор посмотрела на мужчину. Их взгляды встретились. Оба продолжали идти. Когда между ними осталось менее десятка шагов, он криво усмехнулся и, резко изменив направление, не вынимая рук из карманов, зашагал в противоположную ей сторону, туда, куда изначально должна была его вывести диагональ поля.

     Татьяна прислушалась к себе – ничего, никаких чувств, опустошение... И шагов за спиной тоже не слышно. Нестерпимо захотелось оглянуться и посмотреть, где он, что делает? А вдруг он целится из обреза в её спину? Или собирается метнуть нож?
      И тут в памяти всплыла сказка. Или не сказка, притча? Не вся, лишь один момент… Двум людям было обещано спасение, и надо было только бежать из страшного места, но ни в коем случае не оглядываться на шум погони! И один спасся, потому что так и сделал, а другой (или другая?) не послушался - и был превращён в столб. Где же она читала это? Нужно будет поискать потом...
     Татьяна не оглянулась. Она шла и думала, что больше уходить с накатанной дороги не будет, и без попутчиков одна тоже не пойдёт, и вообще летом нужно добиться, чтобы её перевели работать в более близкую школу, потому что она одна у мамы, а маму нужно беречь.

     Когда Татьяна подошла к поперечной лесополосе на краю первого поля, она остановилась и внимательно посмотрела вокруг. Отсюда начинался пологий спуск с невысокого холма, кругом сверкало чистотой белое раздолье. Снег прекратился, ветер утих. На деревьях лежали сияющие полоски инея. И на одной из веток сидел снегирь! Он смотрел на Татьяну сбоку круглой бусинкой глаза и был похож на спелое красное яблоко.
- Какая красота! – воскликнула Татьяна.
     На сердце было легко и радостно, и она знала, почему. Вдали уже можно было различить некоторые постройки села, но не это было главным...
    Она вышла на дорогу и уверенно зашагала вперёд.
                Наталья Коноваленко