Ажиотаж

…Иду я по улице, брюзжу на осеннюю мокроту, фыркаю на толкающихся прохожих: все мне не мило и ничто не радует. Но тут полный недовольства мой глаз упирается на кричащую толпу, скопившуюся возле парадного крыльца муниципального банка. В башке мелькает: «Неужто не угомонился народ? Чего бузотерят, в самом-то деле? Мало им увещеваний местечкового национального лидера? Какого еще рожна надобно им?»

Природная склонность к любопытству толкает меня туда. Подхожу. Пытаюсь пробиться вперед, чтобы поярче увидеть да почетче услышать, об чем там речь. Но меня дюжие какие-то бабки отшвыривают прочь.

- Куда лезешь, дьявол? – кричат, что есть моченьки, мне в ухо. – Не один тут! Нам тоже хочется…

- Простите, бабоньки, - осторожно так спрашиваю, чтобы сильно не раззадоривать их, - а чего…  «хочется»?..

- Тебе, - визгливо отвечает самая бойкая и самая, как вижу, отчаянная, - не знаем, чего хочется, однако все равно вперед нас – ни-ни!

- Да я, собственно, и не…

Бабонька не хочет слышать моих оправданий.

- Знаем! – кричит. – Все вы такие… Так, - кричит, -  и норовите куда-нибудь пролезть. Все, - кричит, -  мужики – проныры.

Толпа, ясное дело, поддерживает, пронзительно воя после  каждого произнесенного бабонькой слова.

Чтобы притушить агрессию, чуть-чуть отступаю назад.

- Хорошо-хорошо, - говорю, - я больше не буду, но, - говорю, - скажите, ради Христа, а вы-то чего хотите?

Все смотрят удивленно на меня, а одна бабонька даже у виска своего седого пальцем покрутила, а после, смерив поблекшим, но в данную минуту горящим взглядом, с ног до головы, фыркает.

- С луны, что ли свалился?

- Нет, - невинно так возражаю, - ни откуда я не сваливался. Иду из дому, прогуливаюсь, дышу бензиновыми газами, наслаждаюсь, а тут…  Вижу, вы толпитесь… Ну и… - тут осторожно, чтобы не вспугнуть никого, спрашиваю. – Чего-нибудь дают, да? Что-нибудь халявное, да?

- Не дают, дурень ты этакий, а берут! – чуть ли не в сто голосов выкрикивают бабоньки.

Я, конечно, не врубаюсь, а потому прошу разъяснений по существу вопроса.

- А… что берут?

- Деньги, дурачок, наши кровно сбереженные!

Тут уж я и вовсе перестаю что-либо понимать. Привстаю на цыпочки и поверх голов возбужденно гудящей толпы пытаюсь разглядеть, что там, впереди происходит.

Толпа неожиданно замирает. Потому что на крыльце появляется важный весь из себя господин Фроловичев (потому и знаю, что видел по телевизору не раз). Простерев над народом  холеную длань свою, говорит, чтобы слышали все, громко:

- Граждане и гражданки! Призываю к спокойствию вас, родные вы мои! – ухмыльнувшись чему-то сокровенному, продолжает. – Банк не закроется до тех пор, пока каждого из вас не примем.

Кто-то из толпы нерешительно выкрикивает:

- Не верим!.. Обманете ведь!..

- Как на духу говорю! – господин Фроловичев даже троекратно осеняет себя крестом и поясно кланяется толпе.

Толпа одобрительно гудит в ответ. Толпа счастлива. Толпа хочет этого и она обязательно свое сделает. Мне, правда, все равно многое остается непонятным. Остается во мне неразрешимый вопрос: что случилось, почему народ так переменился, полюса с минуса на плюс  в одночасье перестроились, что ли?

Для выяснения ситуации обращаюсь к толпе. Толпа более теперь миролюбива и смотрит на меня поснисходительнее, а посему растолковывает:

- Телевизор, - говорит одна из толпы, - надо смотреть.

- И прислушиваться, - добавляет из той же толпы хиповый такой мужичонка.

- К чему «прислушиваться»?

Мужичонка ласково смотрит на меня и очень вежливо уточняет:

- Не к чему, а к кому.

- И к кому же я должен прислушиваться?

- К власти, милый, к власти, - отвечает теперь уже бабонька.

- Я «должен»? А, простите, почему?

Мужичонка, ну тот, который хиповый, авторитетно отвечает:

- Потому что власть наша умная и дело говорит.

- Вы так считаете?.. Потому вы и толчетесь здесь?

- Да, - мужичонка кивает кудлатой головой. – Вчера по телевизору обратился к своим подданным губернатор…

- Стессель, что ли?

- Он самый.

- И что же за обращение?

- Он сказал: не надо пороть горячку…

- А что еще умного сказал вам губернатор?

- Сказал, чтобы мы побыстрее бежали в банки…

- Зачем?



- Чтобы вернули назад снятые ранее деньги. Кто, сказал он, опоздает, тот прогадает. Ну, - мужичонка кивает на толпу, - мы с утра и кинулись сюда.

- Значит, боитесь «прогадать»?

- Само собой… Никто не хочет выглядеть дурнее соседа.

Одна из молодых особ добавляет:

- Стессель всегда знает, что говорит.

- Вы уверены?..

Особа вдруг окрысилась.

- А ты нет, что ли?

Я успел лишь отрицательно мотнуть головой. Особа, растолкав всех, как разъяренная тигрица, набросилась на меня…

- Люди добрые! – взвизгнула она. – Это ж подосланный либералами провокатор! Бейте его, крепче бейте мерзавца.

Особа яростно вцепилась мне в лицо. И, кажется, сильно поцарапала…

…Я просыпаюсь. Муська, оказывается, будит меня, цепляя мою щеку своей когтистой лапкой.

Я встаю, иду к телевизору, включаю. Понимаю, бред снился, но не мешает убедиться. И что я вижу? А вижу ухмылочку губернатора Стесселя, до боли известный прищур глаз и… То самое обращение губернатора к народу Свердловской области, приснившееся мне только что.

Значит, сон-то вещий? Значит, и насчет банковского ажиотажа?..

Быстрёхонько одеваюсь и еду к тому самому муниципальному банку, хозяина которого видел во сне. Издали примечаю: на самом деле, толпа. И до предела возбуждена. Правда (это удается быстро установить), толпа пришла не с деньгами, а за деньгами. Разница? Безделица, ясное дело. Так что вот…

ЕКАТЕРИНБУРГ,  октябрь 2008.