Часть 6. Разгадка или...

Перед дверью в горницу, в сенях Дед Матвей привычно  разулся и, чтобы не удариться головой о верхний косяк невысокой двери, пригнувшись, вошёл, невольно поклонившись невидимым жителям дома. Внутри избы было приятно прохладно, обволакивающе уютно и тихо. Только размеренно тикали часы. Как и во всяком доме, здесь был свой особый космос, милый всем видимым и невидимым  обитателям такого особого для человека места силы. «Здравия». – Мысленно поприветствовал Матвей, как-будто это был пароль «свой-чужой». И почувствовал тепло. Как объяснить словами покой и умиротворение, обнимающее вечно чем-то настороженное сердце человека? Наверное, это похоже на объятие матери в детстве. Но сейчас что-то мешало Матвею наслаждаться покоем дома. Он как бы чувствовал внутри себя узелок, сдерживающий, мешающий движению, готовый развязаться, если, конечно, Матвей сумеет это сделать.

Слегка поскрипывая половицами пола, не спеша и даже с наслаждением ступая босыми ногами, прошёл по красивым, узорным, домотканым половикам прямо за занавеску, натянутую между белой с росписью печью и массивной деревянной, резной стеной-перегородкой. На этой стенке Матвей пару лет назад вырезал календарь, вернее КолядыДаръ, с разными чертогами и знаками. Он поместил туда изящные изображения животных и людей в застывшем мгновении их движения, в обрамлении невероятных, вьющихся цветов. Некоторые животные были странного вида. Орнамент, выполненный с любовью и мастерством, выглядел заковыристой вязью. Хоровод, замерший на стене. Мимо такого изящества было трудно пройти, не прикоснувшись рукой, невольно удивляясь непонятной гармонии увиденного. Сочетание несочетаемого. Все гости дома вслух восхищались тонкостью исполнения и притягательной приятностью вида этого воплощенного Матвеем фантастично-сказочного Мира. И тогда Матвей в ответ только улыбался и благодарил. Каждый, проходя мимо, невольно касался рукой выпуклого изображения «Мироздания», как называл своё творение дед Матвей. Да и сам он, проходя мимо, всегда ласково проводил рукой по неровностям, внутренне вибрируя радостью. Он знал, что окружающие  вещи принимают и накапливают душевное тепло. Тем более, такая искусно выполненная работа явно будет принимать в себя и накапливать энергию, исходящую от касания рук. И эта добрая энергия в последующем будет настраивать на добрый лад оказавшиеся поблизости Души, укрепит и зарядит каждого, кто коснется рукой или даже взглядом притягательного творения. Эффект накопления энергий Добра и Света предметами был поразителен. Впрочем, отрицательное тоже имело свойство накапливаться, если место способствовало этому. В данном случае это было не то место. Матвей улыбнулся. Нет, он не просто для красоты сотворил изображение на стене. Можно сказать, он знал некоторые сакральные свойства изображений и использовал их. Но не всякому раскрывал свои знания. Перегородка прятала за собой спальню, вход в которую закрывала не простая дверь, а резная. Эта дверь была особой формы и являла собой часть резной картины на перегородке, поэтому была не сразу различима.

А за занавеской, куда он сейчас прошел, было  небольшое помещение, кухонька-не кухонька, кладовая-не кладовая, но где хранились развешанные на стене нужные травы. Вдоль стен стояли узкие двухъярусные столы с посудой. На одном из столов были две стеклянные 3-литровые банки с домашним квасом. В холодильнике, который был тут же, охлаждалась ещё одна банка с квасом. Из неё Матвей и налил себе. Взяв кружку с ароматным напитком, пошёл к столу, стоящему у окна. Сел. Отхлебнул. Квас был сильно холодным.

Он подождал, пока горло отошло от холода первого глотка, и отхлебнул ещё. Кашлянул и поморщился. «Нет, так можно и ангину схлопотать. Пусть погреется». - Матвей поставил кружку  на стол под свет солнца, проникающий мимо занавески, и задумчиво посмотрел в окно. Там не было никакого движения. Такое вот полное спокойствие летнего дня. Вдали за игрушечно-маленькими домиками был виден сосновый лес. Матвей увлеченно засмотрелся. Небеса были чисты, над лесом изредка пролетали птицы. С улицы через открытую форточку доносился слабый шелест листьев черёмухи, жаль, что уже без цветов. Она, извиняясь, заглядывала в окошко.. Иногда подавала голос какая-нибудь весёлая птичка. Не было слышно никакого механического, не природного шума, даже голоса людей не прослушивались.

Матвей всматривался в одну точку пространства леса вдалеке. Он разглядывал сосну, которая  выделялась своей высотой над остальными деревьями вокруг. Красивое, спокойное, величественное дерево. Оно, как бы, покровительственно взирало на остальной лес, слегка покачиваясь на ветру. Он смотрел на сосну, но думал о своем. В который раз он вспомнил неприятное происшествие в юности. Было ему тогда лет 13…
Сколько бы раз Матвей ни возвращался к той истории,  у него никак не получалось дать однозначную оценку произошедшим тогда событиям. Он чувствовал, что, как только сможет это сделать, неприятное напряжение старого воспоминания перестанет его донимать. Фрагмент жизни ляжет в архив событий в достойное положение и перестанет безпокоить. А сейчас, вдобавок, его тревожил странный сон своей неразгаданностью. «Может это как-то связано». - Подумал Матвей. – «Надо понять смысл и возможную связь с другими событиями, если она есть. Почему именно сейчас, вдруг, всплыло далекое происшествие из юности?». Он плавно погрузился в воспоминания.

Москва. Это было своеобразное везение – жить рядом с парком Кусково в Москве. Лес, пруд. Рядом были железнодорожные  станции Плющево, Чухлинка и Перово. Два разных направления на разных дорогах. Удобно. Когда-то станция Плющево называлась «Шереметьевская». Создана она была аж в 1894 году. Но мало, кто это знал. С платформы Чухлинка можно было доехать до платформы Горенки не более, чем за 30 минут. И там, почти рядом с платформой огромное, по сравнению с кусковским прудом, Мазуринское озеро. Можно было удобно загорать и играть в волейбол. Пляжные места на полянах. Вот туда и гоняли ребята из Москвы купаться «по-настоящему». Сейчас Матвей мысленно видел себя там в окружении настоящих товарищей. Он глубоко вздохнул, как бы вдыхая запахи того озера в лесу и выдохнул с легким сожалением. - «Эх!»

Тогда тоже было лето. В очередной раз мальчишки собрались сгонять на озеро. Компания получилась не маленькая. Набралось 10-12 разнокалиберных ребят со двора. Добрались без приключений. Купались, радовались процессу. Вокруг было много народа. Жара, ясное небо. Ничто не предвещало смены погоды или настроения, и всё должно было закончиться, как всегда, еще одним приятным возвращением домой веселой компании. Только после купания надо было подгадать с отправлением электрички, чтобы не ждать почти час. Выходили с пляжа с расчетом успеть на поезд.

В тот раз мальчишки непроизвольно поделились на две группы по интересам, и пошли обратно к платформе Горенки раздельно. Матвей шел со своим младшим братом Сергеем и общим другом Генкой. Брат был моложе всего на год, поэтому компания смотрелась, как одногодки. Эти трое веселых и энергичных подростков углубились в лес рядом с тропой. Болтали, дурачились, ничего не замечая вокруг. Идти надо было всего с полкилометра. По лесу идти до платформы немного ближе, чем по общей тропе. А заблудиться невозможно.

Сосны. Вокруг никого. Прошли мимо забора тихого деревенского домика в лесу. 
Неожиданно, они услышали позади себя звуки от бегущих по кустам. Трещали сухие ветки под ногами пока невидимого стада. Ребята остановились и пригляделись. Странно. Прямо на них неслись около десятка парней с явно не дружелюбными намерениями. Это было завораживающее видение. Бегущие ничего не кричали. Матвей с братом и Генка смотрели на приближающееся к ним «стадо», как завороженные. Когда не осталось сомнений, что эта компания несется на них в явной атаке, сработал инстинкт самосохранения, и они разом рванули наутёк. Как-то так получилось, что они разделились, и Матвей побежал в одну сторону, а Сергей с Генкой в другую. Толпа погналась за наибольшей добычей. И Матвей через некоторое время понял, что за ним не бегут. Он остановился и стал соображать, что делать. Пошел потихоньку назад, прислушиваясь. Было не понятно, куда идти. Звуки были неясные и вдалеке. То ли он убежал чересчур успешно, то ли погоня удалилась на значительное расстояние в сторону.

Матвей с детства заметил в себе одну особенность и часто осознанно ее использовал. Он мог, при желании, угадывать, куда следует идти. Просто появлялось чувство – там есть, а там пусто. Так и сейчас он почувствовал направление, куда идти. На звуки особой надежды не было. Похожие звуки шли с разных сторон. Матвей не удивился, когда понял, что шел точно к цели, и скоро он уже слышал приглушенные расстоянием звуки немного громче, и еще через некоторое время он уже различал громкие слова. Эти слова были несвязные и сплошь ругательные. Наконец, ему стало видно через кусты происходящее: Сергея и Генку окружали парни. Друзья сидели на земле. «Что делать в такой ситуации?» - Как тогда, в очередной раз Матвей задал себе этот вопрос. – «Выйти в тот момент из кустов или остаться незамеченным?» По мальчишескому кодексу чести стоило вмешаться в «дело». Взять дубину и отдубасить всех подряд! А потом бежать втроем. Но, по соображениям разумности этого делать не стоило. Ведь против такого количества противников это было самоубийственно и могло привести к непредсказуемому результату. Всё могло стать только хуже. Парней было слишком много, и они были старше и крепче Матвея и его друзей. Хотя, если бы в тот момент парни начали бы избивать Сергея с Генкой, то Матвей, скорее всего, рванул бы на подмогу. Но избиения не было. Только один или другой парень периодически хватали резко за одежду и пихали, выкрикивая ругательства, да иногда загадочно добавляли. – «Нафига?»

Что вызвало такое поведение парней, Матвей понял не сразу. Оказалось, виной всему был стог сена. Кто-то безжалостно разворошил его и разбросал сено по поляне. Эти парни были местными и не выдержали такого надругательства над их трудом. Им почему-то стало ясно, что виновниками являются эти трое, вернее оставшиеся двое. И вся их злость была направлена на них. Доказать им обратное было невозможно, но Сергей с Генкой справедливо не сдавались и настаивали, что они здесь ни при чём. Так и препирались.  А Матвей наблюдал из кустов, ища по сторонам глазами подходящую дубину.

Парни, получая полный отказ, растерялись упорству малолеток. Но срабатывал инстинкт толпы и этот коллективный разум требовал наказания виновных. Месть искала выход хотя бы даже и в назидание. Поэтому парни не желали верить в непричастность чужаков и потребовали восстановить стог. Иначе пригрозили избиением «до смерти». Они потащили ребят к стогу. Матвей пошел за ними, осторожно прячась за кустами и деревьями. Но те даже не оглядывались.

Затем Матвей издалека наблюдал, как Сергей с Генкой вяло, кое-как руками собирали и складывали сено, пока это занятие не надоело наблюдать их злым охранникам. Издеваться парням явно не хотелось, и терять время они тоже не хотели. А месть была удовлетворена. Честно сказать, после шока от нападения, когда стало понятно, что бить не будут, Матвею даже стало смешно со стороны видеть излишне показную тяжесть усилий друзей при переносе явно легких охапок сена. Наконец, «виновных» отпустили.

По дороге к платформе Матвей присоединился к двум удрученным путникам, вынырнув из-за дерева, чем сильно их удивил. Они думали, что он побежал за другими ребятами к платформе, чтобы совместно с ними броситься выручать. Но странно, Матвею даже в голову не пришло так поступить. И он тогда никак не мог оправдать свое бездействие. А по виду Сергея и Генки было понятно, что побить их всё-таки успели. Их одежда была кое-где порвана, синяки начали вздуваться. Сергей с Генкой смотрели на Матвея невесело. Мало того, что «бывших узников» злила вся несправедливость события, так еще и вид целого и невредимого Матвея с глупой улыбкой на лице тоже не добавлял им радости. Но когда Матвей сказал, что видел из кустов, как их тащили и как они унизительно и смешно собирали стог, то это, видимо, стало пределом их терпения. Но, вместо злости «бывшие пленники» вдруг заржали. Действительно, картина произошедшего никак не хотела усваиваться, как нормальная. Прокручивание в разговоре деталей погони, пленения и кто как собирал сено - не добавляло злости, а наоборот смешило. И, вообще, зачем побежали, если не виноваты? Оставалось только ржать, сбрасывая возникшее напряжение. И они периодически ржали так вплоть до самого дома. И в электричке в том числе, особенно, если ловили недоуменные взгляды попутчиков. Их потрепанный вид явно не совпадал с их веселым настроением, точно они были безпризорниками среди праздно одетых граждан. И главное - это было настоящее приключение, по их мнению.

Друзья ехали в поезде втроем, так как потом выяснилось, что другая часть компании посчитала Матвея с братом и Генку уже уехавшими. Так получилось, что время отправления поезда компания рассчитала не правильно, и когда часть компании, шедшая по тропе, покинула лес, то  увидела только хвост уходящего поезда - электричка ушла. Ничего не оставалось, как час прождать следующую и на ней уехать, посчитав себя догоняющими Матвея, Сергея и Генку. В Москве, однако, они во дворе узнали, что Матвей с братом и Генка не появлялись. Тогда ничего не понимающие товарищи решили собирать во дворе желающих ехать обратно к озеру искать пропавших. Но, пока раздумывали, ходили есть и снова собирались,  Матвей с братом и Генкой вернулись в Москву, хоть и гораздо позже остальных, но вовремя, что позволило им не разминуться с «поисковиками». Задержись они на час, и тогда всё было бы еще запутаннее.

Через несколько дней, остыв от ярких впечатлений после злосчастного купания, Матвей понял, что это глупое происшествие требует к себе внимания. Потому что оно не выходило у него из головы и не хотело забываться и затираться новыми яркими событиями, которые происходили с ним чуть ли не ежедневно. Ребята еще несколько раз потом ездили на озеро, не боясь встречи с местными стогохранителями, и сами специально не искали встречи – ходили по тропе. При каждом взгляде Матвея на сосны, у него упорно всплывало в памяти то его трусливое бегство. Вплоть до сегодняшнего дня. Интересно, что всякий раз появлялись новые варианты осмысления поведения Матвея. Он то принимал на себя вину, то винил несчастное совпадение, то свой возраст. Обвинял всех и вся, но это не помогало. Ребус по-прежнему тревожил неразгаданностью. С возрастом мысленные построения становились сложнее.

Первое, что приходило сейчас в голову – зачем они побежали. Страх победил рассудок или, наоборот, рассудок победил страх? Если бы страх сковал, то бежать бы они не стали, а застыли. Но и полное безстрашие тоже позволило бы остаться на месте. А если побежали, то струсили. Получается, что победив скованность от страха, они не смогли совсем избавить себя от действия этого страха и мобилизоваться против атаки. Паника. А, может, они мгновенно правильно оценили ситуацию и, наоборот, хладнокровно сделали правильный ход – бежать? Интуиция подсказывала, что надо признать – страх тогда двигал ими. Всё же они были детьми. И, подчиняясь страху, только искали выход из неприятного положения. Струсили.

Сейчас же, вероятно, Матвей, подчиняясь невидимому давлению Совести, искал выход из неприятного положения. Признавать себя трусом не хотелось. Он не противодействовал и не вел диалог с Совестью, а уходил из-под ее неприятного воздействия на него, прикрывался вариантами защиты. Интересно, а возможно ли, в принципе, уйти от этого «давления» без отключения? «Кажется, что это угрызение себя Совестью будет вечным». – Матвей принял мысль, как должное.

Как только Матвей это понял, что-то в его умозрительных рассуждениях расслабленно расступилось, и он начал понимать, что искать надо не оправдание и не виновных, даже не надо тщательно вспоминать и рассматривать все мелкие детали. Это было не важно. Вернее сказать, важно, но не сейчас. Понятно, что он уже давно научился довольно точно выстраивать логические цепочки поведения и научился понимать причину своих и часто чужих поступков. Именно этим Матвей всегда занимался. Неожиданно до него дошло, что сейчас, в этом случае со стогом такой подход уже  был его системной ошибкой. Многолетнее топтание на месте, наслаждение собственным растущим умением разбирать происходящее – это напоминало теперь ему путешествие вокруг столба. Что-то сейчас подсказывало Матвею – смотри, друг, выше, поднимись над ситуацией. От неожиданности Матвей автоматически еще раз отхлебнул из кружки холодного кваса и поперхнулся. Откашлявшись, откинулся на спинку стула и уставился в потолок.

Он и раньше понимал, что надо поднимать себя над ситуацией для лучшего понимания. Он знал, что некоторые события могут иметь свойства занозы для напоминания, могут быть события, которые разгадываются только в совокупности с другими последующими событиями, как детальки одной вещи. Он знал, что могут быть события, «созданные» для разгадки по прошествии даже не дней и месяцев, а многих лет. Но теперь он впервые понял, что могут быть события просто для тренировки сознания, как «жвачка для ума», и, возможно, для поднятия собственного осознания вверх ступенями. Похоже, что это был тот самый случай. Ступень наверх в новое пространство восприятия Мира. Новое поле. И ему сразу стало понятно, что он теперь увидит по-новому все произошедшие с ним по жизни события.

«Интересно, а как с этим связан последний сон?» - Подумал Матвей, перебив ход размышлений. – «Это был катализатор сегодняшней мысли или примечательный сон является особым случаем, и его надо рассматривать отдельно? Уверен, что сон помог сегодня каким-то образом понять загадку старого события, но явно это еще не весь его потенциал. Чувствую, что тревога от сна не отпускает».

Матвей взял кружку с квасом и пошел на двор. Ему стало тесно в доме.
Выйдя на яркое солнце, Матвей вернулся к действительности и огляделся. Всё, как всегда, но что-то не так. Он испытывал удивительную радость от нового чувства себя. Матвей глубоко вздохнул и принялся искать глазами хоть одну живую Душу. Желание поделиться радостью распирало его. Пёс, невидимый в высокой траве у забора, как будто почувствовал и вскочил, ожидая команды. Он радостно вилял хвостом и смотрел в глаза хозяину. Матвей не мог не подойти к нему и не погладить. Не подзывая пса, осторожно поставил кружку с квасом на лавку и пошел к нему сам. Подойдя, он присел рядом с Тираном и приобнял его. Пёс стоял смирно, и только хвост мотался, ударяя то Матвея, то забор за спиной собаки. «Тиран». - Повторял Матвей, поглаживая ласково пса и улыбаясь. Думать ему не хотелось. Хорошо было вокруг: тепло, светло, родное место. «Скоро придут купальщицы …» - вспомнил о них Матвей. – «Дети, внуки … хорошо, когда все вместе».


Продолжение размышлений позже ...