Overture Гилберта путешествие продолжается

Гилберт скрючившись сидел в ванной.
Сквозь пену и пар он рассматривал очертания своего тела. Вся его поверхность скукожилась от горячей воды. Тусклый свет заигрывал с белой, не помнящей солнца кожей, превращая его толи в серого жителя Венеры, толи в марсианина, цвет которого вообще не поддавался описанию.
Вода не остывала.
Стоило температуре опуститься на несколько градусов, автоматически включался обогреватель. Поэтому юноша мог сидеть так оочень долго. Чем и был занят последние несколько месяцев. Конечно он вылезал, чтобы поесть, выспаться, заняться какими-то важными делами. Но большая часть жизни теперь протекала именно тут. В душном пару.
Пар избавлял мышцы от боли. Боль же на столько прочно засела в теле Гилберта, что он сомневался, привыкнут ли вообще когда-нибудь его руки и ноги к силовым тренировкам.
Тренироваться он начал уже давно, но ничего, ничего не помогало ему избавиться от ощущения, что каждый день кости ломаются и мучительно срастаются заново.
А началось это безумие с неожиданной находки.
Около полугода назад молодой человек обнаружил в каюте капитана зеркало.
Теперь, когда он не сомневался, что никакое чудо обитателей корабля не вернет, не было и речи стесняться тщательного обыска. Почти никаких не обследованных ранее уголков, корабль не явил. Не было найдено секретных залежей фруктового пюре или тайной кинотеки. Самым ценным из всех обнаруженных мелочей было то самое зеркало. Большая узкая полоска во весь рост. По сути никакой ценности в нем не было. Как-то же прожил молодой человек без него почти семь лет. Но последнее время в его размеренной жизни произошло слишком много событий. Он заново пережил потерю стольких людей… Он смотрел на их лица, бесконечно смотрел на скучнейшие научные эксперименты даже не пытаясь понять их сути. Его интересовали только они сами. Люди, погибшие так давно. Лица, фигуры, голоса. А теперь для Гилберта настало время познакомиться с единственным доступным для общения человеком. Возможно, единственным живым представителем человеческой расы, которого он узнает за всю жизнь.
С самим собой.
В этом зеркало действительно могло помочь.
Первое ощущение, когда он открыл дверь запрятанного за стеллажами шкафа и увидел перед собой человека… Очень неловкое ощущение. Молодой человек прекрасно понимал, что один. Он на корабле один! Но чувство смущения и неловкости, до того незнакомое, прочно окрасило то мгновение. Гилберт попятился и сделал шаг назад. На лице Человека отразилась смесь ужаса, недоверия и надежды. Вот за последнее он себя и корил. Ужас и неверие, естественные реакции. Любой бы на его месте растерялся, испугался или кинулся бежать прочь, как обезьянка которой дали неожиданную вещицу. Но надежда… Этого молодой человек от себя не ожидал. Разочарование и недовольство были так сильны, что в первые мгновения он даже собирался разбить бесполезное отражение. Но потом передумал.
Он подошел ближе, сунул руки в карманы штанов и позволил себя осмотреть.
В зеркале отражался высокий, взъерошенный, как попало обросший первой щетиной, худой семнадцатилетний подросток весьма и весьма сомнительной красоты. Гилберт вынул руку из кармана и пригладил волосы. Длинные темные волосы, которые собирал в уродливый пучок. Собственно, до появление зеркал степень этой уродливости его никогда не волновала. Только удобство. Теперь же стало очевидно, что между ним и Ханом Соло, принцесса Лея не колебалась бы и секунды. Скорее всего, она вообще не заметила бы, что с Ханом еще кто-то пришел. Очень прискорбное наблюдение.
А еще худоба… Гилберт, в принципе, не считал себя слабаком. Он мог подтянуться не меньше десяти раз и хорошо управлялся с мечом, но ничто из этого не прибавило ему мышц. А если нет мышц, значит нет победы в бою. А если нет победы в бою…
Он представил себя, лежащим не поле брани, усыпанным телами поверженных противников. Разорванные одежды трепещут на ветру, усталый юноша из последних сил выбирается на поверхность. На встречу бегут спасатели. Старшая медсестра, очень похожая на Лею, видит его и в ужасе прижимает ладошку ко рту. А потом поднимает один из мечей противника и протыкает Гилберта насквозь. «Этот все равно был не жилец! Вы видели его? Совсем нет мышц!» - С этими словами, помощь уходит. 
Так в жизни молодого человека появились жестокие упражнения для развития мускулатуры и боль. Вечная, ноющая, не оставляющая ни на минуту, боль. Он думал, что после недели тренировок она пройдет. Но не тут-то было. Да и куда же она могла деться, если упражнения каждый раз менялись, тело росло, а пища оставалась все такой же скудной и отвратительной.
Так в жизни молодого человека появилась ванна.

Гилберт сидел перед зеркалом. По телу, на котором кое-как уже обозначились рельефы, пробегала дрожь предвкушения и что-то вроде страха. Пальцы от этого становились влажными, их приходилось вытирать по несколько раз в минуту. На самом деле бояться было нечего, хуже чем сейчас уже не будет, но все же он не мог унять дрожь. В конце концов, собственная беспомощность окончательно его рассердила. Со свойственным подросткам максимализмом, Гилберт сжал ножницы как можно крепче и одним движением отстриг свой хвостик. Как в замедленной съемке, волосы упали к его ногам и разлетелись по полу. Голова вдруг стала словно воздушная. Обезумев от новых ощущений, молодой человек принялся со смехом кромсать свою шевелюру.
Через минуту прическа была готова. Она вовсе не стала хоть немного опрятнее, но точно шла ему больше чем длинные волосы. И в глаза ничего не лезло.

Гилберт видел в кресле с бутербродом в руках и безучастно смотрел на проектор. Очередная, сто тысяч раз пересмотренная, серия «Звездных войн». Он не имел роскоши отождествлять себя с миллионами подростков и даже предположить не мог, сколько их, в таких же растянутых штанах, с такими же бутербродами и безразличными лицами, даже не пытались читать надоевшие титры. В любой ситуации, если людям необходимо убить время, они действуют похоже.
Но все таки кое-что со временем менялось. Если раньше, с того момента как он первый раз наткнулся на этот фильм, его больше интересовали погони, перестрелки, бои… Если потом, когда эффекты приелись, он задумался над философией джедаев, что-то запоминая и примеривая на себя… То теперь, его интересовала только одна сюжетная линия, Лея и Хан.
Все.
Гилберт пересматривал фильм только для того чтобы понять, что вообще у них там происходит?! А там у них определенно что-то происходило. И это что-то про себя он назвал притяжением.
Восьмилетним мальчиком, он считал, что знает о девчонках все. Избалованные, капризные, вертлявые. Такими были, или запомнились его детскому сознанию, те несколько девочек, что ходили с ним в первые классы школы. Была, конечно, и одна тихая, спокойная девочка, с милыми рисунками, смешными книжками и челкой. Она, в принципе, была ничего. Хотя он слишком плохо помнил то время.
На следующие несколько лет корабль, собственная судьба и масса более насущных вопросов отбили у него всякий интерес к противоположному полу. И вот, недавно, глядя на себя в зеркало, Гилберт впервые задумался о своих шансах найти Лею. Конечно, не конкретно её, но кого-то вроде. Смелую, самоотверженную, красивую и умную.
Шансов не было. С новой стрижкой, новым телом и когда порезы от первого бритья заживут, их конечно становилось в разы больше. Но все равно не было.
Ни единого.

До окончания путешествия оставалось несколько месяцев.

***
Корабль мягко лег на грунт.
Гилберт прислушался к потрескиванию приборов. Один за другим, они умолкали. Такой зияющей тишины он не слышал прежде никогда.
Молодой человек встал с капитанского кресла и, не дойдя до выхода, опустился на колени, сложив руки на мече. Совершенно не осознавая собственных действий как молитву, он воззвал к высшему разуму.
- Судьба! Я считал себя избранным, который выжил там, где все развеялось в прах. Я считал себя особенным, но… Мог ошибаться. Не важно, какая ты будешь у меня, Судьба. Умру я от рук враждебных Крайтонцев или они окажутся вполне себе ничего. Не важно. Только прошу тебя Судьба, в последний миг, открой смысл моего предназначения. А то я что-то растерялся.
Юноша хотел продолжить свою неуклюжую молитву или завершить ее каким-то символическим ритуалом, однако, не успел. Сбоку раздался настойчивый стук.
Ладони соскользнули с рукоятки меча. Гилберт дернулся всем телом.
Пока он приходил в себя, стук становился все настойчивее.
Молодой человек в панике искал дверь. Этот логичный и естественный шаг он как-то не продумал.
Наконец, кнопка активировалась. Люк бесшумно, лениво отъехал в бок, обнажая сияющую серым, копошащуюся планету. В горле запершило от смеси кислорода и непонятной пыли. Гилберт мог дышать, о чем его ранее проинформировали приборы, но, глядя на массу живых существ внизу, неразличимую, огромную массу, словно волна накрывшую поверхность Крайтона, не хотел. Вот бы задохнуться, чтобы никогда этого больше не…
Внезапно его горло накрыла вязкая щупальца, почти осуществив желание пришельца. Гилберт судорожно хватал губами воздух, пока его методично тянуло вниз. Меч звякнул о пол корабля. Слабеющие руки выпустили единственное оружие молодого человека, и его единственную надежду.

Гилберт очнулся в личных покоях императора Крайтона.
Масса, которая называла себя таким образом, состояла из щупалец, присосок и строительного мусора.
Гилберт во все глаза смотрел на монстра, стараясь одновременно контролировать и разум и желудок.
Монстр, между тем, вполне не плохо разговаривало на языке землян и, кажется, не обладал телепатией. Все это позволяло Гилберту сохранять достоинство (если это возможно когда воин теряет свой меч) и реагировать адекватно (если это вообще возможно). Ситуация получалась довольно занимательная.
Оказывается, миссия Overture полетела на Крайтон не просто так, а по предварительной договоренности. И ее ждали. Сначала с надеждой, ведь каждый месяц от членов корабля поступал сигнал. Потом с сомнением, потому что сигнал прекратился. Потом на спор. Потому что несколько лет не выходить на связь, это определенно уже признак несчастья. А потом перестали. Но не все. Например, император, мало того, что поставил на прилет Overture довольно значительную сумму, ко всему прочему, был уверен  в успехе.
Гилберт покачал головой и развеял его уверенность. Чем дальше рассказывал молодой человек, тем больше сочувствия появлялось на колышейся массе, обращенной к нему. За признак сострадания можно было принять и щупальца из грязно серых, вдруг ставшие зелеными. И присоску, что вцепилась в локоть молодого человека. В общем, весь император, был воплощенная скорбь. Обидеть его и отодвинуться, Гилберт не решился.
Тем временем, местные умельцы просочились в корабль и починили систему навигации.
Планета готовилась к празднику в честь прилета долгожданного гостя.
В сопровождении высших чинов Гилберт гулял по плоской, будто выжженной почве Крайтона. Здесь не было деревьев, растительности в привычном ему понимании. Не было пустыни или водоемов. Здесь вообще ничего не было. Только серая плесень, какие-то коряги, строения местных жителей собранные из булыжников и жутковатое ощущение, что Гилберт и есть то единственное цветное пятно, что окрашивало и смущало местную природу. Ему хотелось обратно на корабль. К сожалению хоть сколько-нибудь менее одиноким в окружении желеобразной знати он себя не чувствовал.
Но все же праздник был в его честь.
Через несколько дней (хотя определить это иначе, кроме как сверяясь с биологическими часами, было невозможно) начался настоящий бал-маскарад.
Во дворце, то есть все в тех же булыжниках, только помасштабнее, стартовали театрализованные представления. Зажигались светодиодные огни, вспыхивали в небе отблески голографических салютов. Каждый придворный считал честью засвидетельствовать свое почтение гостю и получить от него неуверенный привет на родном языке.
Гилберт послушно урчал, рыкал и скрежетал, сообщая нудные подробности своего здоровья и что «полет прошел нормально». Пир и бал тоже проходили в общегалактическом режиме до того момента, когда к юноше приблизился император.
Последовали церемонные расшаркивания.
Правитель Крайтона проскользил направо от молодого человека и обратился с речью к согражданам. Она была экспрессивной и милой. Судя по тому, что масса окрасилась в синий, жители были более  чем довольны. Последовал бурный шелест ласт. Гилберт улыбнулся. Быть может, это означает конец развлечениям? Может быть, его уже отпустят в свою комнату?
Слева от юноши образовалась другая масса, почти точная копия императора. Только красная. Такого цвета молодой человек еще не видел. Он заволновался и начал быстро вспоминать учебник по крайтону. Что за красный? Вроде бы такой цвет им вообще не свойственен?
Масса в подозрительных пятнах подползла совсем близко. Гилберт поприветствовал ее вежливым кивком.
- Здравствуйте! Могу я вам чем-то помочь?
- Привет. – Масса грустно колыхнулась. – Вряд ли. Мне уже ничто не поможет.
Гилберт сочувственно склонил голову. Так вот что означает красный – горе.
- Кто вы?
- Я дочь императора. – Масса подняла к нему все свои пять или семь подбородков. – И, воле наших родителей, ваша невеста.
- Что?! – Гилберт в ужасе отпрянул и повернулся к императору. Он лучился сине-зеленым, неоновым спокойствием.
- Познакомились, голубки? Вот и славно! Играем свадебку.
Гилберту показалось, что если бы у того были руки он потер бы их от удовольствия.
- Но я, я не предполагал жениться! К тому же ваша дочь меня не любит. Посмотрите на нее! Крайтонцы гордятся тем, что не умеют скрывать свои чувства!
Невеста теперь была не в пятнах. Все ее существо заливал ровный красный цвет. Гилберт даже не вспомнил, почувствовал, что красный означает не горе, а злость.
- Я никогда тебе не прощу это, папа! За 7 лет ты не решился сказать на сколько могут быть уродливы представители Земли.
Масса императора в стыдливом сиреневом, растерянно развела щупальцами.

***
Гилберт очнулся в ванной.
Температура только что снова поднялась и теперь он чувствовал, что тело прямо закипает изнутри.
Он вскочил, не обращая внимание на то, что разбрызгивает вокруг себя воду и пену.
Никого.
Один.
На своем корабле.
Все происходящее было сном.
Молодой человек вылез, вытерся, дрожащими руками натянул на себя одежду и прошел на капитанский мостик. Ну, вот приснится же такое!?

До окончания путешествия оставалось несколько месяцев.

***
- … и я прошу тебя только об одном, Судьба, раскрой суть моего предназначения. Я не боюсь умереть, не боюсь погибнуть. Но остаться в неведении, не прозреть…
Корабль мягко лег на грунт.
К этому моменту Гилберт, облокотившись на меч заканчивал «молитву». Один за другим умолкали приборы, погружая корабль в стерильную тишину.
Снаружи так же не было слышно ни звука.
- Ладно. – Молодой человек встал с колен и приник к стеклу.
На сколько хватало глаз, перед ним простирался великолепный Крайтон. Гораздо более привлекательный, чем в его старых снах. Поверхность планеты была совершенно плоской, без единого холма и пригорка. Колыхался от ветра лес неведомых деревьев, где-то вдалеке блестела синевой вода. Или что-то похожее на нее. Уровень кислорода позволял с перебоями, но дышать.
Гилберт прицепил меч к поясу и подошел к двери.
- Ну, удачи мне! Если что, сразу бежать. – С этим храбрым напутствием, он нажал на кнопку.
Люк бесшумно, лениво отъехал в бок, обнажая сияющую изумрудной зеленью планету.
На Гилберта, застыв в позе того, кто только что собирался постучать, смотрело самое красивое из когда-либо виденных, существо.

Молодой человек открыл глаза, но тут же снова зажмурился. Он просто не мог продолжать разговор. Не мог сосредоточиться. Грубо говоря, не мог не пялиться на окружающих, бесчеловечно красивых крайтонцев. Пусть даже из их уст вылетали эти жуткие уркающие звуки, пусть они были не до конца похожи на представителей человеческой расы. Но эти фигуры, эти ноги, тела, лица с идеально правильными, яркими чертами, все в них было гипнотически притягательным.
Гилберт сидел в покоях императора в окружении его сановников, родственников и просто любопытных горожан. Как он успел понять, нравы на Крайтоне были весьма вольными. В том смысле, что высшее руководство не принуждало себя отдаляться от простого люда. Это была какая-то очень продвинутая форма правления с чудесными традициями вроде праздника в честь чужеземцев с угощениями и явным преобладание женщин над мужчинами.
Император только понимающе кивал, подливал Гилберту дымящуюся черную жидкость в бокал и подбадривал как мог.
- Не печалься, сынок. Твоя история конечно ужасна. Но выбор родителей… То, что они выбрали Крайтон, не случайно. – Император сделал широкий жест в сторону толпы. – Посмотри на нас. Мы же так похожи, Люди, Крайтонцы. Почти одинаковая структура скелета. Некоторые органу просто один в один. А кожный покров, а глаза… Нет, друг мой, мы один и тот же эксперимент, поставленный природой в разных условиях вселенной, вот, что я тебе скажу. И твои родители это знали. У наших организмов многое похоже. – Он подмигнул юноше. – Если ты понимаешь, о чем я говорю.
- Вообще-то, не очень. – Гилберт не решался поддержать игривый тон правителя, боясь не правильно понять или тем хуже, не правильно ответить. Все же то был его первый день на Крайтоне.
- Хах, я о размножении. У нас ведь тоже есть самцы и самки, как у вас.
Молодой человек выдохнул.
- И есть кое-какие сведения с Земли. Прежде чем договориться о прибытии, мы с Overture обменялись некоторыми материалами. Чтобы получше узнать друг друга. И что касается вашей биологии, особенностей размножения рыб, насекомых, животных… есть прямые параллели. Это стало, честно говоря, решающим фактором. У нас, как видишь, некоторый демографический перевес.
Император весело указал на хор красавиц, поющих что-то на своем чудовищном языке. Что-то о любви, судя по движениям.
- Понятно. – Гилберт с трудом оторвал от них взгляд и повернулся к собеседнику. – Мне очень жаль, что ваши надежды не оправдались. Я один. И больше никого на корабле нет.
- Да, это не приятно. Но! – Император снова развеселился. – Я-то единственный кто в этой ситуации не пострадал. Когда ваш капитан прислал нам список пассажиров я как раз для вас, дорогой Гилберт приберег свое главное достижение. Свое сокровище. Прощу, окажите честь, познакомиться с моей дочерью, Зевой. Дорогая, выйди.
Из занавеса, вышла девушка. Сказать, что она была красива, ничего не сказать. Все другие представительницы Крайтона вмиг показались Гилберту дурнушками. Идеальная пропорция тела, восхитительное, завораживающе прекрасное лицо, воздушные, длинные волосы невероятного, неописуемого оттенка. Она сказала: «Здравствуйте» - низким, хриплым голосом на языке землян, и Гилберт пошел за ней.
Не важно куда.
Он перестал себя осознавать.
Император с усмешкой и легкой грустью наблюдал, как молодой человек удаляется в покои дочери.
- Эй, любезный, - он подозвал одного из танцующих, - передай-ка начальнику ремонтной бригады, чтобы починили навигацию на новом корабле.

Гилберт лежал на подушках в комнате принцессы. Самого совершенного существа во вселенной. Он не заслуживал такого счастья, но был готов принять его сполна.
Девушка с улыбкой смотрела на молодого человека и иногда прикасалась. Сначала тыкала пальчиками, потом осмелела и перешла к легким поглаживаниям. То за волосы, то за плеча, то по спине, то по ноге. Молодой человек не решался пока приступать к ответным маневрам, а просто смотрел в ее удивительное лицо. Кажется, загадка красоты крайтонцев начала ему постепенно открываться. Дело в том, что у землян правая и левая половины лица отличаются друг от друга. Незаметно, но все же. У крайтонцев они идентичны. Он того их красота была необычной, непонятной и немного пугающей.
- Ты не боишься? – Спросила Зева.
- Немного. – Гилберт не стал лукавить. Боялся он просто ужасно, но этого говорить тоже не стоило. В конце концов, с каждым ее прикосновением паника уходила все дальне и дальше, уступая место предвкушению и истоме.
- Я тоже. – Зева улыбнулась. – Я вед всю жизнь, с самого рождения ждала тебя.
- Это невероятно. – Гилберт помотал головой. – А я тебе хотя бы нравлюсь?
Она провела ладошкой по его темным взъерошенным волосам и сказала очень серьезно.
- Ты совершенство, Гилберт. Словно сама природа создала нас друг для друга в разных уголках вселенной. Для новой жизни, новой расы, новой планеты. – Она поднялась и скинула с себя многочисленные браслеты. С серебристым звоном они разлетелись по комнате.
Зева расправила плечи.
- Давай займемся новой жизнью.
Гилберт быстро-быстро закивал.
- Ты уверен, что хочешь этого?
- Без сомнения, Зева! Я на все сто процентов уверен.
- Ну что ж, - она грустно вздохнула, - так тому и быть! Я привязалась к тебе…
Эти последние слова застали молодого человека врасплох. На мгновение он отвлекся, пытаясь как-то связать фразу с предыдущей беседой, и упустил момент. Тот, самый важный момент в жизни крайтонского самца, когда твоя любимая превращается в кого-то очень похожего на самку богомола.
И когда нужно бежать.
- Что?! Нет… - гигантская тень придавила Гилберта к подушкам. Их мягкость и ядовитая слюна, что капала сверху, последнее, что он почувствовал.
Земляне больше не посещали Крайтон.

***
Гилберт очнулся в кресле.
Проектор показывал последние титры «Звездных войн».
Молодой человек рукавом вытер испарину со лба. В общем-то, вся его одежда промокла от пота. Ноги затекли в неудобной позе, а сердце, сердце бешено колотилось.
Последнее время эти сны преследовали его все чаще.
До окончания путешествия оставалось два месяца. Не несколько, а всего два.
Гилберт с тоской посмотрел на приборную панель. По крайней мере, одно он из всех этих снов вынес совершенно ясно. Необходимо до окончания полета починить систему навигации. Не важно как, хоть на коленке спаять. Но сесть на чужую планету необратимо, было немыслимо.

Всего два месяца.

***
Приборы слежения показывали, что воздух на Крайтоне ниже среднего качества.
Кислорода хватило бы, чтобы не умереть, но о том, чтобы двигаться и действовать полноценно, не могло быть и речи.
Гилберт выбрал экзоскафандр для первого выхода на поверхность. Он был эргономичным, из легкого материала. Издалека в нем вполне можно было опознать существо человеческой расы, а не бесформенного монстра. Шлем не мешал.
Молодой человек сунул трубки обеспечения воздуха в ноздри и поморщился. Не приятные ощущения.
Корабль вошел в атмосферу Крайтона.
Сигналов с поверхности не поступало. Очертания ее были скрыты плотными серыми облаками.  Пока оставалось немного времени, Гилберт опустился на колени.
- Семь лет… Столько лет, Судьба. Один. – Он с досадой посмотрел на свои руки. Во снах этот странный ритуал имел больше смысла. – Я думал, что не боюсь, - его голос глухо отдавался в коридорах, отскакивал от перекрытий, терялся в недрах корабля. – но это не правда. Еще как боюсь. Я просил открыть истину перед смертью, Судьба. Познать суть своего предназначения, чтобы не умереть в неведении. Но это ложь. Уж если что-то познавать, то сейчас. А умирать я вообще не хочу. Я считал себя избранным. Правда не долго и не в серьез. А теперь задумался. Для чего-то ведь я выжил… Для того чтобы перегнать корабль на Крайтон? Боюсь, что только мешал ему в этом. Передать местным оружие? У меня его нет. Им убили себя беспечные ученые. Я человек, Судьба и сделаю все так как надо. Буду бороться за свою жизнь и искать истину. Но ты просто знай, что мне страшно. Все.
Гилберт убрал руки с меча и прицепил его к поясу.
 Корабль мягко лег на грунт.
Один за другим умолкали приборы, погружая корабль в естественную тишину. Тишину нового окружающего мира. Юноша подошел к смотровым окнам, но почти ничего не увидел. Пейзаж был в целом сер, уныл и тонул в вязком тумане. Никакой опасности или активности снаружи не наблюдалось.
Люк бесшумно, лениво отъехал в бок, обнажая плавные линии 63-й планеты Солнечной системы.
Гилберт, позвякивая мечом, спустился на поверхность.
Его кораблю при приземлении разметал несколько деревьев, с корнем вырвал пару кустов и расплескал несколько луж. Вот и все. Клочья тумана, разогнанные мощными двигателями Overture, степенно возвращались на место.
Тихо, довольно тепло и совершенно спокойно.
Гилберт пожал плечами и направился к одной из летающих шлюпок. При таком раскладе, который в любом случае был лучше, чем все, что ему снилось, он планировал облететь несколько километров во все стороны и осмотреться. Вроде бы Крайтон не так уж велик.
Полет продолжался два час.
Шесть часов Гилберт разгонял белесое марево, вглядывался вниз. Несколько раз мелькали развалины городов. Он подлетал к ним и видел, что это действительно развалины. Что никто там не живет уже очень давно. Что города покинуты. Организованно, без паники покинуты.
Никаких деревень или иных населенных пунктов на Крайтоне не практиковали. Только пустые города. Ровно через шесть часов шлюпка юноши уперлась в Overture.
Местная природа уютно оплела его большими лопухами и немного лозой. Он стоял в облачках белого дыма, через которые робко пробивалось бесконечно далекое Солнце.
Казалось, что корабль стоит здесь вечно. Казалось, что Гилберт прилетел на эту планету не шесть часов, а восемь лет назад.
Путешествие вокруг маленькой планеты логически завершилось.
Молодой человек вылез из шлюпки, прикрепил ее обратно к корпусу и уселся на лестнице, снова звякнув мечем.
Тишина. Теплая, обволакивающая тишина. На Крайтоне кажется не было ни животных ни птиц. Только растения, уютно поглощающие в себя все заброшенные города и Гилберт.
Совершенно один.
Он вынул из носа кислородные трубки и глубоко вздохнул. Голова немного закружилась. Грудь сдавило, но в принципе, жить было можно.
Гилберт невидящим взглядом уставился в свою пустоту.
- Этого просто не может быть.