Брутальный и упрямый Гл. 3, 4

      Глава третья
      Чужое место

      Тим старательно заснял на видеокамеру, давая ёмкие голосовые пояснения, всё-всё-всё: длинную песчаную косу, усталый мотодельтаплан, глубокую бухточку Вейде-Фьорда, белоснежный ледник, красно-бурые и ярко-розовые пятна, кости убитых мишек-подростков, покрытые обрывками полусгнившего мяса, и чёрный брезентовый мешок.
      Зачехлив видеокамеру, он досадливо поморщился.
      - Гав? - вежливо поинтересовался Клык.
      - Нескольких кадров – для полного комплекта – не хватает. То бишь, тех самых, на которых была бы зафиксирована разъярённая белая медведица, влекомая жаждой мести. Праведной мести, льды льдистые, я имею в виду…. Чего это ты, приятель лохматый, так неодобрительно щуришься? Ну, никак я не мог я этого заснять – ладошки, сложенные рупором, были заняты. Вот, если бы некоторые хвостатые деятели умели бы пользоваться профильной аппаратурой….       
      - Гав!
      - Не понял…. С чего это ты так рассердился? Ну-ка, повтори. Будь так добр и любезен.
      - Гав-в, гав-в, гав-в! - пояснил Клык, мол: - «Заканчивай, морда наглая и упрямая, чушь пороть! Я же тебе, роже забывчивой, сто пятьдесят раз предлагал – вмонтировать в мой ошейник маленькую японскую видеокамеру. Предлагал? Или же я, по твоему мнению, такой безнадёжно-тупой, что не смогу вовремя прижаться шеей к камню? Типа – включая-выключая записывающее оборудование? Что молчишь, хам брутальный?».
      - Предлагал, спорить не буду, - покладисто согласился Тим. - Виноват, не послушался. Обязательно исправлюсь. Куплю при первом же посещении тутошней столицы…. Может, перекусим?
      - Гав! Гав! Гав!
      - Мол, как можно кушать в таких жутких антисанитарных условиях, где так мерзко воняет?
      - Гав!
      - Ладно, вас понял. Будем собираться…
      Он сложил в чёрный китобойный мешок останки медвежат, а сам мешок поместил на прежнее место и старательно завалил его камнями. После чего, достав из бокового кармана рюкзака тюбик с мыльной пастой, тщательно помыл руки.
      - Гав-в-в, - похвалил Клык, мол: - «Молодец, чистоплотный. То бишь, никогда не забывающий про личную гигиену…. А теперь, напарник, вытаскивай стержни-якоря, взлетаем и следуем по ранее намеченному маршруту. И так кучу времени – с этой внеплановой остановкой – потеряли…».

      Успешно перелетев через Вейде-Фьорд, мотодельтаплан повернул на север. Внизу лежал величественный ледник Осгор.
      - Гав, - педантично уточнил из своего кресла Клык, мол: - «Старый-престарый ледник. Перезревший в корягу, так сказать, с точки зрения мудрой геологической науки. Это видно и невооружённым глазом, по цвету. Вот, молоденький ледник, лежащий поверх Земли Андре, он белоснежный. То есть, юный. А Осгор – благородных сине-аметистовых цветов и оттенков. Это как у вас, людей, седина…. Кстати, братец, и у тебя в причёске наличествуют седые волосинки. С чего бы это, вдруг? В двадцать девять-то годков? Ты мне никогда не рассказывал – о всяческих там перенесённых трагедиях, переживаниях, горестях и душевных терзаниях…».
      - И не расскажу, - буркнул Тим. - Никогда. Даже и не надейся.
      - Гав?
      - По кочану. Ибо это будет не по-брутальному…. Кстати, у нас появился дополнительный повод-стимул для посещения мыса Верпегенхукен.
      - Гав?
      - Очень весомый. А вдруг, это неизвестные субчики, которым принадлежат земельные угодья на означенном мысу, и застрелили бедных мишек? Может такое быть?
      - Гав!
      - Вот, и я о том же самом. Так что, блин горелый, имеем полное право – осуществить визит. Мол, соблюдают неизвестные частные собственники законы об охране дикой природы? Или же нет? Причём, не только имеем право, но – прямо-таки – обязаны. В полном соответствии со строгими служебными инструкциями…. Верно?
      - Гав…

      Ледник Осгор – резко и без предупреждения – оборвался. Внизу был искомый мыс Верпегенхукен.
      - Гав? - засомневался Клык, мол: - «Что ещё за дела? Самый северный мыс острова, а тундра здесь уже вся зелёненькая-зелёненькая…. Как такое может быть?».
      - Не знаю, - по-честному признался Тим. - Странность странная. Не более того. Сейчас разберёмся…
      Он, уменьшив обороты двигателя, правой рукой надавил на дюралевую горизонтальную планку, намериваясь заложить над мысом широкую обзорную дугу.
      Уменьшил, надавил и, судя по наклону крыла по отношению к линии горизонта, заложил. Но…
      - Гав! - от души возмутился Клык, мол: - «Картинка-то не изменилась! Совсем…. Зелёненькая весёлая тундра. Тёмно-синяя широкая «река» ледника. Теперь понятно, почему это место называется – «Синяя долина». Красно-малиновая точка – у самого уреза воды…. Что это такое, братец? Домик? Интересные дела…. Не, надо что-то делать. Петля-то явно не задалась…».
      - Сам знаю, что не задалась…. Чтобы такого придумать и попробовать? Типа – свежего и неординарного? А, знаю. Попробуем пересечь данную загадочную местность максимально тупо. То бишь, с юга на север.
      - Гав! (То бишь, добавь газку, приятель!).
      Зелёненькая весёлая тундра. Красно-малиновая точка – у самого уреза воды. Синее-синее море.
      Секунда-другая – и только ярко-синяя гладь перед глазами…
      - Гав-вы-в? - отметился удивлённым возгласом Клык, мол: - «Как такое, вообще, может быть? За две неполные секунды преодолели более пятнадцати километров? Бред горячечный и законченный, мать его…».
      - Бред, - согласился Тим. - Нечисто, ей-ей, с этим мысом. Гадом буду и всё такое прочее. Будем садиться. То есть, приводняться.
      - Гав?
      - А куда получится. В том плане, что желательно – как можно ближе к этому красно-малиновому строению…      

      Получилось, честно говоря, далековато. Километрах в двух с небольшим от приметного домика.
      - Хрень какая-то, - вдавливая в податливый прибрежный грунт четвёртый штырь-якорь, подытожил Тим. - Как будто какая-то неведомая сила отводила наш утлый самолётик в сторону. Словно вокруг этой малиновой хижины очерчен некий магически-защитный круг определённого диаметра…
      - Гав!
      - Считаешь, что, действительно, очерчен?
      - Гав!
      - И даже не круг, а полноценная полусфера? С двухкилометровым сферическим диаметром? Ну, не знаю, честно говоря. Хотя, конечно, всякое может быть. Особенно если предположить, что в современных научно-фантастических романах содержится хотя бы пара-тройка процентов правды…. Может, братишка, перекусим? Типа – для подъёма бодрости духа? Только я сперва, пожалуй, попрыскаю на штормовку антикомариным спреем. Голодного полярного гнуса здесь до беса. Да и оводы со слепнями кружат-жужжат…
      Они, естественно, перекусили: Тим, запивая баночным австралийским пивом, умял три бутерброда с жирнющей консервированной ветчиной словенского производства, щедро сдобренной жгучей горчицей и ядрёным хреном, а Клык – практически в два приёма – заглотил половину моржовой почки.
      - Ну, бродяга, наелся? - допив пиво, поинтересовался Тим. - Готов к труду и обороне
      - Гав, - сыто икнув, подтвердил Клык, мол: - «У тебя у самого харя благостная и беспредельно-довольная. Того и гляди – треснет. Как же, литр янтарного крепкого пивка изволил принять на грудь молодецкую…. Баночки-то пустые подбери, сомни и запихай в рюкзачный кармашек. Экология, как известно, должна быть экологичной…. Молодец. Ну, выступаем?».
      - Без вопросов…
      Пройдя метров триста пятьдесят по чёрно-серой сланцевой россыпи, они поднялись на водораздел местного значения и остановились.
      Остановились, поражённые красотами местных природных пейзажей? Если бы…             
      С севера, со стороны зелёно-синей долины, однозначно и настойчиво веяло зрелой тревогой, нешуточной опасностью и…, и чем-то – до полной невозможности – чужим.
      - Гав-в, - смущённо понурившись, повинился Клык, мол: - «Извини, уважаемый напарник, но дальше я не пойду. Не могу, и всё тут. Лапы не слушаются. Не хотят передвигаться в ту сторону. Страх липкий наползает и наползает. Хотя, как ты знаешь, в пошлой трусости я никогда не был замечен…. В чём тут дело? Не знаю и не понимаю, век свежей моржатины не кушать…. Может, какое-то хитрое излучение всему виной? Типа – коварно и целенаправленно воздействует на мой беззащитный собачий мозг? Как считаешь, братец? А?».       
      - Вполне может быть, что и излучение, - нервно прикасаясь пальцами к вискам, согласился Тим. - Покалывание характерное такое ощущается, настырное. И злая мошкара – вместе с шумными слепнями и оводами – куда-то пропала. Навевает, однако…. Что же, ничего странного. Нынешние спецслужбы, они ужасно-продвинутые. Везде и всюду используют всякую и разную научную хрень. Хвалёные нанотехнологии, к примеру…. Причём здесь спецслужбы? Охраняют, например, чью-то частную собственность, про которую нам с утра талдычил норвежский ухарь…. Значит, не пойдёшь к домику?
      - Гав.
      - Ну, нет, так нет…. А я, пожалуй, попробую. Только надо предварительно подготовиться, используя очередную хитрую технологию дяди Артёма…. Ох, уж, это российское ГРУ . Такое впечатление, что у сотрудников этой спецслужбы на все случаи жизни отыщутся всякие изощрённые штуковины. И мало того, что изощрённые, так ещё эффективные и действенные. Ладно, брателло лохматое, отойди-ка в сторонку и не отсвечивай…      
      Тим, предварительно высморкавшись в клетчатый платок, сбросил с плеч рюкзак, пристроил рядом с ним винчестер и уселся на ближайший полукруглый валун. Уселся и, максимально прогнув спину в пояснице (даже позвонки слегка хрустнули), расправил плечи, вскинул голову вверх и крепко зажмурил глаза. Через пять-шесть минут, когда были мысленно произнесены нужные слова (молитва – не молитва, так, набор звучных и гортанных фраз на неизвестном языке), он крепко обхватил ладонями колени, безымянными пальцами нащупал нужные контактные точки и, ритмично надавливая на них, начал специализированный массаж, заново мысленно повторяя всё тот же странный набор звучных и гортанных фраз…
      «Грушная» хитрая процедура, как и ожидалось, сработала: все неприятные ощущения сгладились и притупились, время потекло медленно и плавно. Более того, стало однозначно и откровенно наплевать на всё и вся. В том числе и на тревогу (вместе с ощущением чужеродной опасности), которой так явственно веяло с севера.
      Он, открыв глаза, поднялся на ноги и размеренно зашагал по мхам, лишайникам и зелёной траве островной тундры.
      - Гав, - напомнил Клык.
      - А ты на что? - не оборачиваясь и не сбавляя шага, откликнулся Тим. - Сиди и охраняй. И рюкзак, и винчестер. Я по-быстрому. Туда и обратно. Не скучай…   

      Он упруго шагал вдоль тёмно-синего ледяного поля и несуетливо рассуждал про себя: - «Итак, Синяя долина. Интересное такое местечко. Кто бы спорил. В том плане, что весьма любопытное. Раньше, очень много тысяч лет тому назад, по этой узкой долине протекала-змеилась Синяя река. Самая настоящая река. Без дураков. Широкая, рыбная и полноводная. А потом – с течением Времени – она стала «ледяной». Бывает. Мол, очередное планетарное похолодание – припёрлось…. Это в том смысле, что на Шпицбергене «реками» называют не только реки, но и местные ледники. Медленно двигается-шевелится такой ледник по узкой горной долине, практически – течёт. Зимой может остановиться и, вовсе, беззаботно «уснуть». Весной снова – «проснуться». А летом опять потечь вперёд – со скоростью несколько метров в сутки. Вот, такие «ледяные черепахи» и ползают по здешним островам…. Понятное дело, что летом, когда лёд начинает активно таять, по ледяной поверхности и потоки настоящей воды устремляются к морю. Только и талая вода очень лениво стекает вдоль тел ледников – совершенно бесшумно, безо всякого хрустального звона и иных приятных звуков. Очень уж они молчаливые – эти ледяные реки…. Итак, Синяя ледяная река «течёт» через весь мыс Верпегенхукен и обрывается в море на его северной оконечности. Хорошо, пусть обрывается. И рядом с этим местом, как раз, и располагается домик, о существовании которого я ничего не знал. Бывает…. Ага, правый склон долины – достаточно скалист. Более того, в нём, оказывается, наличествуют карстовые пещеры. Подземные грунтовые воды, как я понимаю, растворили – за долгие века и даже тысячелетия – горные породы, содержавшие гипс, вот, они и образовались – всякие выемки и ниши. Раз, два, три, четыре…, пятнадцать, шестнадцать…, двадцать, двадцать один. Всего – двадцать две карстовых пещеры. Причём, крайние из них расположены совсем недалеко от подозрительного красно-малинового строения, метрах, наверное, в трёхстах с небольшим хвостиком. Ну-ну, баранки ярмарочные гну…». 
      Тим, неторопливо обойдя вокруг домика несколько раз, негромко резюмировал:
      - Хрен навороченный и эксклюзивный. Вернее, полная и окончательная хренотень…. В том глубинном смысле, что данная двухэтажная избушка (с площадью одного этажа на уровне семидесяти-восьмидесяти метров квадратных), ощущается…э-э-э, откровенно-нездешний. Во-первых, формы, размеры и пропорции. Непривычные они для моего глаза. Не могу, извините, точнее объяснить. Непривычные, и всё тут…. Во-вторых, это красно-малиновый цвет стен. Никогда, честное слово, не сталкивался с таким. Тоже непривычный и нездешний…. В-третьих, рядом с домом, с южной стороны, расположена идеально-круглая и гладкая площадка – примерно двенадцать метров в диаметре. Очень, уж, напоминает классическую посадочную площадку. Из какого материала она сделана? Хрен его знает. То ли из жёлто-кремового льда. То ли из очень холодного неизвестного камня…. В-четвёртых, окна домика застеклены странным тёмно-серым непрозрачным стеклом, через которое ничего не видно. Ну, в плане наружной обстановки хижины. Не исключаю, что изнутри ситуация насквозь обратная, то бишь, стёклышки прозрачные-прозрачные. Одностороннее преломление света, так сказать. Бывает, конечно…. В пятых, входная дверь – прямоугольная, благородного тёмно-янтарного цвета, гладкая, без каких-либо ручек и видимых замков. Но – при этом – плотно закрытая. Скорее всего, закрытая, так как без ручек в этом не убедиться…. Стоп. Рядом с дверью, на красно-малиновой стене, примерно на высоте метр восемьдесят сантиметров от земной поверхности, имеется…. Кнопка? Трудно сказать. Просто маленький (металлический?), кружок более светлого цвета. Вполне возможно, что к этому кружку надо что-то прикладывать. Ну, для того, чтобы дверка приоткрылась. Например, специальную магнитную карту. Или же…. Почему бы и нет?      
      Несколько раз глубоко вздохнув-выдохнув, он уверенно прикоснулся большим пальцем правой руки к светло-малиновому кружку.
      - Бзынь! - перед глазами нестерпимо полыхнуло белёсо-жёлтым, и Тим почувствовал, что куда-то летит. - Трах! Тарарах! - перед внутренним взором поплыли, неуклонно расширяясь, сизые и фиолетовые круги, а потом на его сознание – медленно и плавно – опустилась плотная чёрная шторка… 
      Он пришёл в себя от противной пульсирующей боли в затылке. Сел, осторожно потряс головой, огляделся по сторонам и попытался сосредоточиться.
      «Током, скорее всего, шандарахнуло», - зашелестели в голове, сменяя друг друга, вялые мысли. - «Или ещё чем-то аналогичным. Я в этих делах физических, извините, не силён…. На затылке шишка образовалась. Солидная такая, выпуклая и болючая. Видимо, при падении приложился головой о камушек…. Ага, штанина дымится. Суки драные. Ладно, посчитаемся…».       
      Тим поднялся на ноги и, зачерпнув в ладонь из ближайшей лужицы мутной водички, затушил тлеющую ткань. После чего осторожно ощупал ладонями голову и пообещал:
      - А вот этого, морды неизвестные, я вам точно никогда не прощу. Причёску, понимаешь, испортили. Похоже, что сейчас мой стильный белобрысый ежик…м-м-м, совсем уже и не белобрысый, а, наоборот, слегка обгоревший. Провёл ладошками по голове – сажа сплошная…. Гниды законченные. Ладно, ещё пожалеете. Теперь-то я от вас, неизвестные частные собственники, не отстану. Никогда и ни за что. Даже не мечтайте…. Ждите. Скоро вернусь. С болгаркой, ломиком, набором отмычек, газовым резаком и парой килограммов тротила. Всё здесь раскурочу. На хрен…
      Подобрав с земли приличный по весу булыжник, он размахнулся, целясь в ближайшее тёмно-серое окно. Но в последний момент, передумав, отбросил камень в сторону.
      Почему – передумал и отбросил?
      Во-первых, Тим был на сто двадцать процентов из ста уверен, что оконное стекло было бронебойным. То бишь, в том, что ни малейшего вреда булыжник ему не нанёс бы. А во-вторых, учитывая недавнее происшествие, и отдача могла – запросто – замучить. 
      Развернувшись на сто восемьдесят градусов, слегка покачиваясь и грязно ругаясь сквозь зубы, он зашагал обратно… 

      Мотодельтаплан взлетел и, сделав над негостеприимным мысом Верпегенхукен широченную дугу, взял курс на юго-запад, к посёлку Ню-Олесунн.
      Тим, лениво оглядывая местные предзакатные пейзажи, меланхолично напевал:
 
Может, на сегодня, право, хватит?
Было и пропало – как всегда?
На границе пьяненьких объятий,
Ждут нас всех – иные города.

Целый год – полярных полустанков.
Целый год – метели и пурга.
Супчик из гусей-подранков.
Кто сказал, что это – навсегда?

Кто сказал? Уже не разобраться.
Кто сказал? Какая ерунда.
Наше странное, изысканное братство.
Мы вернёмся. Слышишь? Навсегда…

Мы – вернёмся. Тропкою расхожей.
Ждите нас, шальные Острова.
Над избушкой тлеет – хмурой рожей –
Синяя Полярная Звезда…

Мы – вернёмся. Почему? Откуда?
Я не знаю, брат мой, извини.
Всё – Звезда. Далёкая паскуда.
Ночи пожирающая. Дни…

Дни – как догорающее пламя.
Верить им? Знакомая стезя.
Над закатом властвует – как знамя –
Синяя Полярная Звезда…

      Это была песенка из тех Времён, когда он не был таким безысходно-брутальным.
      А каким он был тогда?
      Романтическим, мечтательным и наивным. Как и большинство двадцатитрёхлетних юнцов, только что закончивших Университет…


      Глава четвёртая
      Ретроспектива 01. Тим, Милена и Машина Времени

      - Уважаемые господа пассажиры! - объявил по громкой связи приятный женский голос. - Через семь с половиной минут наш самолёт совершит посадку в аэропорту города Анкориджа, Соединённые Штаты Америки, штат Аляска. Прошу всех пристегнуть ремни и прекратить приём пищи! Желаю вам приятной посадки!
      На плоском мониторе значилось: «25 мая 2006-го года, четверг».
      «Уже конец мая? Надо же!», - искренне удивился про себя Тим. - «Как же быстро бежит время. Кажется, что ещё послезавтра встречали Новый год, а уже лето стучится в двери…. Да, Время – очень странная и загадочная штуковина!».
      Приятный и ненавязчивый шорох от работы мощных самолётных двигателей, наконец-таки, затих, сигнализируя о том, что их летательный аппарат совершил мягкую посадку.
      - Господа и дамы, примерно через минуту, когда на табло загорится зелёная лампочка, можете пройти на выход! - торжественно и важно объявил красивый мужской баритон. - Прошу не толкаться и соблюдать очерёдность! Всего хорошего! До новых встреч!
      По длинной алюминиевой лесенке Тим – из-за врождённой нелюбви к сутолоке – спустился одним из последних и с интересом огляделся по сторонам.
      Конец мая месяца для полуострова Аляска – только лишь ранняя весна. На юге он разглядел тёмно-синий кусочек моря, со всех других сторон Света к аэропорту подступали скалистые горбатые сопки, местами украшенные солидными снежными шапками. Да и вдоль лётного поля красовались островерхие светло-жёлтые сугробы.
      Длинный голубой «линкольн» образца 1998-го года – с неразговорчивым усатым таксистом за рулём – доехал до нужного места за двадцать пять минут, резко затормозив у светло-зелёного куполообразного здания. Рядом с входной двустворчатой дверью висела помпезная табличка с текстом на английском языке: - «ЮНЕСКО. Департамент Научных Исследований».
      «Всё верно», - отметил про себя Тим. - «Именно из этой славной организации и пришёл вызов. Вернее, любезное приглашение (с прилагающимися к нему билетами на различные виды транспорта), явиться на собеседование…».
      На стандартной проходной равнодушный механический голос невозмутимо предложил:
      - Мистер, посмотрите, пожалуйста, направо, на зелёную пластину. Аппарат зафиксирует картинку радужной оболочки ваших глаз…. Господин Белофф, добро пожаловать! Проходите!          
      Скоростной лифт доставил его на десятый, самый верхний, судя по кнопкам на лифтовой панели, этаж. Короткий коридор, поворот.
      У нужной двери обнаружилась невысокая худенькая девица – с небрежно-растрёпанной копной чёрных жёстких волос на голове, державшая в одной руке жестяную банку с краской, а в другой – видавшую виды кисточку. Девушка, которой с ходу, ориентируясь на некоторые особенности угловатой фигуры и мальчишеский затылок, можно было дать лет двадцать пять – двадцать семь, одетая в потёртые голубые джинсы и клетчатую рубашку-ковбойку, завершала выводить на светло-зелёной двери крупные ярко-красные буквы – «АСТ».
      Девица, резко обернувшись на шорох шагов, одарила Тима внимательным (и одновременно дерзким), взглядом больших и выразительных тёмно-карих глаз.
      «Маленький нос, скупо покрытый рыжими веснушками, чувственный рот, слегка заострённые скулы», - машинально отметил Тим. - «Симпатичная, в общем-то, если, конечно, не придираться по пустякам…. Только ещё, очевидно, и очень скандальная при этом. Отвязанная и своевольная стервочка такая…».
      - Тимофей Белофф! - уверенно объявила черноволосая симпатяшка. - Рада тебя видеть и всё такое прочее. Типа – жаждалась и практически подпрыгиваю от радости и неземного восторга. А зовут меня – Милена Пандева. Природная болгарка, как легко догадаться по характерной фамилии.… Итак, добро пожаловать, коллега, в наше славное АСТ! - небрежно ткнула указательным пальцем в ярко-красные буквы, после чего им же надавила на крохотную фиолетовую кнопку, чуть выступавшую из светло-бежевой гладкой стены.
      Дверь незамедлительно «спряталась» в стену.
      - Проходи, парниша. Не стесняйся, - любезно предложила девушка. - Будь как дома.
      Просторное помещение напоминало обыкновенный среднестатистический офис: белый потолок с квадратными световыми панелями, пластиковые столы, стулья и одёжные шкафы, компьютерные мониторы на столах, три овальных окна, парочка стандартных светло-зелёных дверей. А, вот, боковые стены этой комнаты были, безусловно, приметными: какие-то светлые и тёмно-серые параллелепипеды, выстроившиеся в идеально-ровные ряды.
      - Информационное хранилище? - указывая взглядом на одну из стен, предположил Тим. - Наверное, очень ёмкое?
      - Да, самая последняя разработка. Содержит в себе всякого и разного – чёрт знает сколько килобайт с сотней-другой нулями после первого знака, - небрежно сообщила Милена и, хитро-ехидно усмехнувшись, уточнила: - Это, что же, все твои вопросы?
      - А вот, к примеру, аббревиатура – «АСТ»…. Что она, собственно, обозначает?
      - Агентство Столетних Тайн. Это я сама придумала. Чисто от скуки. Правда, красиво?
      - Красиво, спора нет, - согласился Тим. - Только от этого, милая коллега Пандева, извини, понятней не становится. Причём, ни на грамм…. Вот, ты сама подумай. «Департамент Научных Исследований ЮНЕСКО» – организация, безусловно, серьёзная и уважаемая – приглашает тебя на собеседование. Прилетаешь, а тут, понимаешь, какое-то «Агентство Столетних Тайн». Каково? Особенно учитывая, что на вашу Аляску я добирался с побережья Антарктиды. Не ближний Свет, между нами, коллегами, говоря…. Это что же, шутка такая? Типа – очень-очень смешная? Хорошо, пусть будет по-твоему. Считай, что я весело и беззаботно смеюсь. Ха-ха-ха.
      - А ты – симпатичный, - окинув его фигуру заинтересованным женским взглядом, сообщила Милена. - Только какой-то…м-м-м, слегка хрупкий и романтичный. Брутальности тебе, парниша, не хватает.
      - Спасибо за заботу о моём облике. Непременно постараюсь исправиться…. Поможешь?
      - Почему бы и нет? 
      Девушка подошла к ближайшему компьютерному монитору, секунд десять-двенадцать поколдовала над кнопками клавиатуры, уверенно протянула руку к глубокому лотку принтера, вынула из него два листа бумаги и, протянув их Тиму, спросила:
      - Это ты писал?
      - Да, почти два года тому назад, перед тем, как сесть за написание дипломной работы. Тогда просочилась информация, что при ЮНЕСКО формируют рабочую группу по созданию Машины Времени. В том числе, и для участия в широкомасштабных научных экспериментах. Вот, я и написал заявление, что готов принять участие. Подробно объяснил – почему и зачем. Впрочем, потом объявили, что имела место быть весёлая первоапрельская шутка. Не более того…. Надо так понимать, раз меня вызвали сюда, что тогда никто и не думал шутить?
      - Это точно, - многозначительно усмехнулась Милена. - Никаких дурацких и легкомысленных шуток. Всё всерьёз и надолго. И АСТ – лучшее подтверждение тому. А я – старший научный сотрудник, отвечаю за проведение разных экспериментов, в которых задействованы всякие мелкие животные. В основном, мыши, пауки и мухи. Потом всё подробно расскажу и покажу…. Ты же, как легко догадаться, являешься новым потенциальным сотрудником. То бишь, претендентом на высокую должность научного сотрудника и моего помощника. Ибо, как утверждает твоё расширенное досье, являешься талантливым зоологом…. Кстати, Белофф, а что ты делал в Антарктиде?
      - Я там – в своё время – проходил преддипломную практику. Старательно и вдумчиво изучал тамошних пингвинов. Недавно, защитив расширенный диплом, получил звание магистра и полетел – на одну из американских научно-исследовательских станций – договариваться о приёме на постоянную работу. А тут – ваше любезное приглашение. Бросил, понятное дело, всё и отправился на Аляску.       
      - Молодец, сообразительный. Практически вытащил выигрышный лотерейный билетик. Будешь, так сказать, стоять у истоков великого открытия…
      - А почему – «Столетних Тайн»? - проявил дотошность Тим.
      - Да, просто так, - беззаботно улыбнулась девушка. - Шутка юмора такая. Болгарская насквозь. Просто директор нашей службы – мистер Макс Гринберг – ужасно наивный и мягкотелый человек. Вот, я, пользуясь данным обстоятельством, и изгаляюсь…
      - Знаменитый профессор Макс Гринберг?
      - Ага, он самый. Чудак законченный и обаятельный…. Хотя, знаешь, в каждой шутке, как известно, есть только доля шутки. Ведь, когда Машина Времени, всё же, будет создана, можно будет, действительно, вволю поразгадывать всякие и разные легендарные тайны, подаренные нам Прошлым. Почему бы и нет?
      - Поразгадываем, конечно. Не вопрос.
      - Только, к сожалению, не скоро. Работы по созданию Машины только начинаются.
      - Ничего, со мной процесс непременно ускорится, - пообещал Тим. - Кстати, а что я должен делать прямо сейчас? 
      - Пообщаться с профессором Гринбергом, - Милена указала рукой на одну из светло-зелёных дверей. - За ней находится так называемый административно-хозяйственный блок. Пройдёшь по коридору до упора, повернёшь направо и упрёшься в кабинет шефа. Смело входи, общайся, улыбайся. Постарайся его обаять, а также уверить, что с ещё с младенческой колыбели мечтаешь об увлекательных путешествиях по Прошлому и Будущему. Если получится, то Гринберг обязательно возьмёт тебя. Потом оформишься: заполнишь несколько анкет, подпишешь целую кучу всяких и разных обязательств о неразглашении, пройдёшь подробный и нудный инструктаж. А после этого – милости прошу в мою лабораторию. Будем усердно трудиться. За правой дверкой, как раз, он и располагается – научно-исследовательский блок…. Всё, коллега, иди, не теряй времени. Потом пообщаемся. Удачи!    

      Тим прошёл по коридору и, подойдя к нужной двери, нажал указательным пальцем на приметную ярко-красную кнопку, вмонтированную в дверной косяк.
      Дверь послушно распахнулась, и равнодушный механический голос объявил:
      - Входите, господин Белофф. Вас ждут.
      «Кабинет – как кабинет», - войдя, мысленно усмехнулся Тим. - «Просторный стол для переговоров, массивное кожаное кресло в торце, офисные стулья, пластиковые стеллажи, под завязку забитые всякой бумажной ерундой, на стене – портрет Генсека ООН. Всё говорит о том, что здесь обитает господин Большой Начальник…».
      В кожаном кресле обнаружился важный тип – в строгом чёрном костюме и с ярко-выраженными чудаковатыми залысинами.
      - Здравствуйте, господин профессор, - вежливо поздоровался Тим. - Вы совсем не изменились. Помню все ваши лекции. Вы нам – в Университете Ройал-Роудс , три с половиной года назад – читали двухмесячный курс лекций. 
      - О, мистер Белофф! - отодвинув в сторону толстый блокнот-ежедневник и педантично надел на перьевую ручку колпачок, обрадовался Гринберг. - И я вас прекрасно помню. Особенно ваши каверзные и вдумчивые вопросы. Значит, закончили-таки Университет? Давайте вашу мужественную ладонь. Сочту за честь – пожать её.
      После рукопожатия профессор предложил:
      - Присаживайтесь, молодой человек, присаживайтесь. Пообщаемся. Обменяемся, так сказать, мироощущениями….
      Процесс общения и обмена растянулся на добрых полтора часа: вопросы, ответы, монологи, жаркие научные споры теоретической направленности.
      - А теперь я хочу слегка похвастаться, - по-мальчишечьи улыбнувшись, заявил Гринберг. - Первыми, так сказать, достигнутыми реальными успехами. 
      Он нажал на зелёную кнопку крохотного пульта, после чего в правом углу кабинета ожил и загадочно замерцал прямоугольный экран телевизионного монитора…

      Лето, знойное и беспощадное лето. Высокое белёсое небо над головой, в небе кружит бесконечная стая чёрных ворон, знойный ветер настойчиво царапает лицо…
      И это – только рассвет…. Что же будет дальше?
      Два войска – стройными рядами – замерли друг напротив друга: копья, луки, кольчуги, остроконечные шлемы – блестящие на солнце, разноцветные знамёна – развевающиеся на ветру.
      Два всадника, отделившись от противостоящих воинских рядов, скачут навстречу друг другу, останавливаются, съехавшись посредине свободного пространства. Оба высокие и широкоплечие, в самом рассвете сил. Один – типичный представитель монголоидной расы, а в жилах второго течёт весёлая турецкая кровь.
      Турок презрительно смотрит на знамя, закрепленное за спиной монгола: на тёмном фоне изображён упитанный золотой дракон.
      - Какая наглость, Тимур, думать, будто бы тебе одному принадлежит весь этот Мир, - тыча толстым пальцем в направлении дракона, брезгливо кривится турок.
      Монгол, кивая головой в сторону турецких знамён, невозмутимо отвечает:
      - Ещё большая наглость – думать, что тебе принадлежит Луна…
      А потом была битва.
      Нет, если внимательно проанализировать увиденное, то «битва» – весьма слабое и неполное определение для этого величественного и грандиозного зрелища-события.
      Сеча…. Кровавая и Безжалостная Сеча…. Рубка, Вакханалия, Бойня…
      Яростно звенели клинки, встречаясь с булатом других клинков. Ломались копья, пробивая насквозь тела врагов. Хищно свистели чёрные стрелы, впиваясь в лица противников (стрела – прямо в глаз – обычное дело!). С громким треском лопались кольчуги, разлетаясь на сотни и тысячи светлых полуколец. Кровь, крики, стоны, хрипы, боль…. Горестно ржали умирающие лошади – о своих сломанных стройных ногах. Утробно ревели раненые лохматые верблюды, из чьих уродливых горбов, насквозь пробитых шальными стрелами, хлестали целые фонтаны хрустально-чистой воды…
      С десяток неуклюжих слонов, на спинах которых восседали невозмутимые желтолицые воины, проследовали куда-то, задумчиво покачивая серыми гигантскими ушами и сметая всё и вся на своём пути…
      Кровь, стоны, хрипы, пикирующая стая воронья, вой, вопли, стоны, кровь…
      В какой-то момент битвы монгольские воины на правом фланге дрогнули и обратились в бегство. Турецкая отборная кавалерия, отчаянно визжа, неудержимо устремилась вперёд, преследуя беспорядочно-отступавшего противника.
      И, вдруг, случилось нечто, чему и имени-то нет – на языке человеческом. Прямо из воздуха, словно бы из ниоткуда, на небе возник огромный златогривый дракон и, сонно поводя из стороны в сторону массивной головой, дунул ярким огнём, который, впрочем, не причинил наступавшим ни малейшего видимого вреда. 
      Но турецкая конница, деморализованная этим событием (чудом, казусом, видением?), тут же отхлынула назад. Подошли свежие монгольские резервы, и битва разгорелась с новой силой…
      Только когда солнце задумчиво зависло над далёкой линией горизонта, тёмные знамёна, украшенные серебряными полумесяцами, поникли. А потом, и вовсе, упали на землю и были безжалостно втоптаны в грязь десятками тысяч конских копыт.
      Со стороны, где размещались обозы разгромленной турецкой армии, раздались звонкие вопли насилуемых женщин.
      Кровавый спектакль подошёл к своему логическому финалу, придуманному неизвестным Драматургом.
      Заходящее за горизонт багровое, неправдоподобно-большое и тяжёлое солнце. Чёрные вороны. Запах крови. Тёмно-синие знамёна, украшенные золотыми драконами, гордо реющие на ветру…

      Гринберг нажал на красную кнопку пульта управления, плоский экран телевизионного монитора послушно погас, а профессор, выжидательно прищурившись, спросил:
      - Ну, что, коллега Белофф? Узнали двух главных героев этого короткого, но очень познавательного документального фильма?
      - Один из них, несомненно, Хромой Тимур , он же – легендарный Железный Хромец. А, вот, кто второй, извините, не знаю. История никогда не являлась моим любимым коньком. Одно не подлежит сомнению, он – турок.
      - Это был Баязид Молниеносный , знаменитый турецкий эмир, личность достаточно масштабная и известная. Впрочем, это сейчас не важно. Нас – в данном конкретном случае – интересует только фигура Аксак-Тимура, или же Тамерлана – как его называли враги. Вы заметили амулет, из которого «выскочил» дракон? Вернее, оптический фантом дракона, не более того…. Не заметили? Ай-яй-яй! Учёный всегда и везде обязан быть наблюдательным…. Ладно, коллега, не грустите. Исправим ситуацию. Помощь уже в пути…   
      Гринберг вновь пощёлкал кнопками пульта, после чего на телевизионном экране возникло укрупнённое изображение выпуклой груди великого полководца.
      - Некий амулет, подвешенный на толстой золотой цепочке? Или же талисман? - пессимистично усмехнулся Тим. - Одна трубка жёлтая, гладкая, возможно золотая. Вторая – серебристо-тусклая, испещрённая незнакомыми письменами, допустим, что платиновая. Ерунда какая-то, на мой частный взгляд…
      - Не торопитесь со скоропалительными выводами, молодой человек. Смотрите, что будет дальше.
      Руки в кожаных перчатках, усыпанных грубыми бронзовыми заклёпками, уверенно стащили цепочку с жилистой шеи, после чего сняли с цепочки – одну за другой – трубки.
      - Сейчас будьте предельно внимательны, - предупредил профессор.
      Вот, трубки – с громким щелчком – соединяются в единое целое. Рука в кожаной перчатке вытягивается – градусов под шестьдесят-семьдесят по
отношению к линии горизонта. Хриплый голос начинает что-то неразборчиво и монотонно нашептывать на неизвестном гортанном языке. С кончика талисмана – прямо в небо – неожиданно срывается тонкий светло-голубой луч. Где-то вдали появляется-вспыхивает жёлто-золотистый силуэт дракона…
        Гринберг остановил просмотр и, непонятно вздохнув, пояснил:    
      - Так он, знаменитый талисман Цо-Могул, и работал. Согласитесь, в пятнадцатом веке такие фокусы впечатляли.
      - Это уж точно…. А откуда, пардон, пирожки?
      - Какие ещё пирожки? Шутки шутить изволим? Берём пример с ехидной сотрудницы Пандевой?
      - Это я про кино, - уточнил Тим. - В том смысле, а кто снимал этот красочный документальный фильм?
      - Автоматическая видеокамера снимала, вмонтированная в…. Скажем так. Камера, вмонтированная в специальную Капсулу, которая – в свою очередь – была отправлена в Прошлое. Потом (и это самое главное!), Капсулу удалось вернуть в Настоящее. Естественно, вместе с заснятыми материалами. Подчёркиваю, с бесценными заснятыми материалами! 
      - Получается, что Милена во многом права.
      - Простите, молодой человек? - насторожился профессор.
      - Я имею в виду – «Агентство Столетних Тайн». Мол, с помощью Машины Времени можно будет приподнять завесу над многими древними и легендарными тайнами.
      - Да, безусловно. Удастся приподнять…
      - Вот, вы, профессор, говорили про Капсулу с вмонтированной в неё видеокамерой, - заинтересовался Тим. - А уже пробовали «перебрасывать» в Прошлое или Будущее, предварительно поместив в Капсулу, живых существ? 
      - Пробовали, конечно, - откровенно загрустил Гринберг. - Всяких там мышек, пауков, лягушек и прочую мелочь. Но ничего толком не получилось. В том плане, что обратно возвращаются только хладные трупики. Причём, они, скорее всего, образуются уже на первом этапе «транспортировки». Большие перегрузки и всё такое прочее…. Но закисать, по моему мнению, не стоит. Наоборот, надо работать дальше, засучив рукава. Тем более что существует ещё и достаточно-перспективное лазерно-лучевое направление.
      - Лазерно-лучевое?
      - Оно самое. По этому профилю, как раз, и работает уже знакомая вам сотрудница Пандева. Вот, с ней завтра и пообщаетесь. Мол: - «Как, что и почему?». А сейчас предлагаю – заняться оформительской деятельностью. Готовы?
      - Конечно, профессор. Давайте ваши анкетные бланки и формы всяких там секретных доступов-обязательств…. Кстати, а где я сегодня заночую?
      - При Департаменте имеется жилой блок для временного проживания. Правда, с насквозь спартанскими условиями. Ничего. Со временем подберёте себе что-нибудь получше. Или же вас – подберут…

      С Миленой они встретились на следующее утро, возле входных дверей «Департамента Научных Исследований».
      - Привет романтическим и трепетным юношам! - одарив его откровенно-кокетливым взглядом, поздоровалась Милена.
      - И вам, госпожа начальница, доброго утра, - откликнулся Тим, а про себя подумал: - «Сегодня она выглядит совершенно по-другому. Такая стильная, элегантная и…э-э-э, сексуальная – это что-то. Вместо бесформенной клетчатой рубашки – яркий топик, плотно облегающий высокую грудь. А вместо драных джинсов наличествует коротенькая светлая юбочка, из-под которой выглядывают…м-м-м, ноги…. Нет, не так. Из-под которой выглядывают стройные, загорелые и совершенно-умопомрачительные ноги. Полный и окончательный отпад, короче говоря…. К чему бы они, такие внезапные метаморфозы? Ей-ей, неспроста…».   
      Проследовав через пропускной пост, они – на скоростном лифте – поднялись на десятый этаж и, пройдя через уже знакомую светло-зелёную (с ярко-красными буквами), дверь, оказались в холле «Агентства Столетних Тайн». 
      - Ты, надеюсь, уладил с начальством все бюрократические формальности? - мило улыбнувшись, спросила девушка. - Молодец. Тогда нам направо…
      Широкий и длинный коридор, многочисленные двери, украшенные прямоугольными табличками.
      - С размахом работаете, - одобрительно пробормотал Тим. - Комплексно и многогранно.
      - А то, - остановилась около крайней двери Милена. - Нам сюда. Подожди, сейчас поднесу большой палец правой руки к считывающему сканеру…
      На табличке значилось: - «Лаборатория №8. Близкое Прошлое. Близкое Будущее».
      Они вошли внутрь. Дверь бесшумно закрылась.
      Столы, стеллажи, компьютеры, мониторы, клетки с мелкими животными, пластиковые контейнера с насекомыми, громоздкие металлопластиковые шкафы, оснащённые пультами управления с многочисленными разноцветными кнопками-тумблерами, чёрные и цветные провода – везде и всюду.
      - Похоже на зал управления какой-нибудь крупной электростанции, - оглядевшись по сторонам, прокомментировал Тим. - Только не хватает всяких плакатов с доходчивым текстом, мол: - «Не влезай, убьёт!».
      - Молодец, наблюдательный, - накидывая поверх топика короткий белый халатик, похвалила Милена. - Действительно, при экспериментах со Временем затрачивается ужас до чего много энергии. 
      - И при «капсульном» способе? И при «лазерно-лучевом» методе?
      - Это точно. Вот – шкаф. Выбирай себе лабораторный халат по размеру. Не теряя времени, приступим к простейшим экспериментам. Так ты всё поймешь гораздо быстрей. Если даже и не всё, то, как минимум, суть стоящих перед нами проблем.
      - А чем эти два способа-метода отличаются друг от друга? В глобальном, так сказать, смысле?
      - В глобальном? Попробую объяснить.…При «капсульном» объект перемещается (например, в Прошлое), в Капсуле. То бишь, в специальной полой ёмкости, которая потом – в строгом соответствии с разработанной программой – возвращается обратно, в Настоящее….
      - Перемещается только один объект? - уточнил Тим. - Или же все объекты, находящиеся на момент осуществления эксперимента в Капсуле?
      - Перемещаются, конечно, все объекты, - усмехнулась Милена. - И одушевлённые и неодушевлённые. Но одушевлённые, скорее всего, почти сразу же становятся мёртвыми. Впрочем, Гринберг не теряет надежды на то, что всё – постепенно – нормализуется…. Я же занимаюсь сугубо «лазерно-лучевым» методом переноса. Здесь всё просто. Ибо перемещениям подлежат только живые организмы. Успешным перемещениям, прошу заметить…. Так ты халат-то выбрал?
      - Ага, вот.
      - Тогда надевай и пошли. Будем, что называется, постигать теоретический материал на практике…
      Возле торцевой стены помещения располагался длинный металлопластиковый шкаф – с солидным пультом управления и несколькими тёмными стеклянными «окошками».   
      Милена щёлкнула выключателем, и за одним из «окон» загорелась ярко-жёлтая лампочка, освещая небольшую камеру-нишу с одиноким фарфоровым блюдечком, заполненным тёмно-жёлтыми зёрнами пшеницы.   
      - Ну, и чего нам не хватает – для проведения полноценного эксперимента? - заговорщицки подмигнув, спросила девушка. - Вернее, кого?
      - Подопытного кролика, как я понимаю.
      - Молодец, Белофф. Возьми с полки пирожок. В том смысле, что клетку с мышкой и доставь её сюда. Вон с того стеллажа.
      - Пи-пи-пи, - скандально попискивала худая серо-палевая мышь.
      - Она, похоже, голодная, - пристраивая клетку на поверхность пульта управления, свободную от разноцветных кнопок, сообщил Тим.
      - Конечно голодная. Так и задумано. Типа – для чистоты планового эксперимента…. Не туда, коллега, ты поставил клетку с животным.
      - А куда надо?
      - Видишь, рядом с «окошком» – тёмно-синий квадрат? А над ним – кнопка? Нажимай.
      - Ага. Образовался лаз.
      - Приставляй клетку к этому лазу правым боком. Плотнее. Теперь потяни за чёрный рычажок.
      - Мышка в камере. С жадностью принялась за поедание пшеницы.
      - Прикрой лаз тёмно-синим квадратом, - велела Милена. - Всё, убирай клетку. Можешь по-простому поставить её на пол…. Что дальше? Ничего хитрого и сложного. Просто наблюдай. Только очень внимательно, не отвлекаясь на созерцание моих загорелых ног…
      Тонкие пальцы девушки уверенно и сноровисто забегали по разноцветным кнопкам. Послышались щелчки переключаемых тумблеров. Металлопластиковый шкаф глухо и угрожающе загудел. Мышь, не обращая на гул ни малейшего внимания, продолжала с аппетитом поглощать пшеничные зёрна.   
      - Куда, если не секрет, задумала «перебросить» нашу крошечную подружку? - ощущая лёгкое волнение, поинтересовался Тим.
      - В Прошлое. На двенадцать минут назад.
      Камера постепенно заполнилась призрачным светло-лиловым туманом, откуда-то сверху «выскочил» (словно молния), ярко-жёлтый луч. «Выскочил» и прикоснулся к серо-палевой шкурке зверька… 
      - Подопытный материал исчез, - доложил Тим. - Ой!
      - Что такое?
      - Да, понимаешь…. Сперва пропала мышь. Но это было ожидаемо. А ещё через долю секунды из блюдечка куда-то испарилась вся пшеница…. Как такое может быть? Ты же сама говорила, что с помощью «лазерно-лучевого» метода во Времени можно перемещать только живые организмы.
      - Какой же недогадливый! - улыбнулась девушка. - Ну-ка, попробуй немного пошевелить извилинами головного мозга. Итак. Грызун переместился на двенадцать минут назад. Причём, очень-очень голодный грызун… 
      - Мышка, находясь в Прошлом и не отвлекаясь на всякую ерунду, за двенадцать минут умяла всю пшеницу, которая – одновременно – находилась и здесь, и там?
      - Молодец.
      - То есть, искусственно изменяя Прошлое, мы – одновременно с этим – меняем и Настоящее? - задумался Тим. - И изменённое Прошлое, словно бумеранг, обязательно догонит Настоящее?
      - Увы, но это так.
      - Как вернуть эту конкретную мышку обратно, в Настоящее?
      - А что мы с тобой делали двенадцать минут назад? Вернее, уже десять?
      - Ну, кажется, стояли около одёжного шкафа, где я выбирал себе белый халат…
      - Халат выбирал? Ха-ха-ха! Уморил, - развеселилась Милена. - Ты, юноша озабоченный, только делал вид, что выбираешь. А на самом-то деле пялился – исподтишка – на мои безумно-стройные ноги…. Если же серьёзно. Да, мышка вернётся. Я так задумала изначально. Сейчас мы с тобой – там, в Прошлом – подойдём к шкафу для проведения экспериментов. Я щёлкну выключателем, и за одним из «окошек» загорится ярко-жёлтая лампочка, освещая небольшую камеру-нишу, где оголодавшая серо-палевая мышка изволит жадно вкушать пшеничные зёрна…. Ну, что будет дальше? Угадывай, коллега. 
      - Ты «перебросишь» её из Прошлого – на двенадцать минут вперёд? То есть, обратно в Настоящее?
      - Конечно. Но это ещё не всё. Есть у меня ещё одна оригинальная задумка.
      - Какая?
      - Скоро узнаешь. Сюрприз будет. Ждём…
      Прошла минута, вторая, третья.
      - Ой! - торопливо поднося к глазам указательный палец правой руки, непроизвольно вскрикнул Тим. - Кажется, меня кто-то укусил. Причём, до крови.
      - Аптечка вон в той тумбочке, - махнула рукой девушка. - Срочно продезинфицируй ранку и возвращайся.
      Тим отрезал ножницами кусок бинта и, щедро полив его перекисью водорода, наспех обмотал палец. 
      - Эх, прозевал! - известила Милена.
      Подойдя к шкафу для экспериментов, он широко улыбнулся и восхищённо покачал головой: в камере-нише, заинтересованно обнюхивая пустое блюдечко, смешно суетились две серо-палевые мышки.
      - Как тебе, коллега, моя задумка?
      - Элегантная, - признал Тим. - Да, здесь – непаханое поле. Для всяких и разных экспериментов, я имею в виду.
      - Хм, э-э-э…, - неожиданно замялась Милена.
      - Что это с тобой?
      - Ощущаю себя виноватой. Ну, за твой укушенный палец. Наверняка, это я тебя – там, в Прошлом – торопила с пересадкой второго грызуна в камеру…. Хочешь меня поцеловать? В качестве частичной моральной компенсации?      
   
      Они и начались – всякие и разные эксперименты. Изощрённые, разнообразные и навороченные, в том числе. В дневное время – научно-исследовательские. По ночам – в коттедже у Милены – постельные. Бывает… 
      Тим, пребывая в счастливом тумане, буквально-таки на крыльях летал и светился от счастья неземного. Даже начал песенки – собственного сочинения – тихонько напевать. Например, такой:

Она?
Она немного влюблена.
В меня? Я не узнаю никогда.
Хотя, дней пять всего прошло.
Смешно…

Она…
И словно зов – далёких стран.
Она.
И ветер в наших парусах.
Сосульки – с незнакомых крыш.
Париж.

Она?
Клавиш белых – не сосчитать…
Она?
Клавиш чёрных в помине нет…
Лишь морского бриза – печать.
Рассвет…

Она?
Клавиш белых – не сосчитать…
Она?
Клавиш чёрных в помине нет…
Лишь морского бриза – печать.
Рассвет…

      А потом, где-то недели через три после начала их отношений, Милена не пришла на работу, а её мобильник упорно не отвечал.
      Тим подошёл с вопросом к Гринбергу.
      - Сотрудница Пандева? - отводя глаза в сторону, засмущался профессор. - Взяла недельный отпуск. К ней муж приезжает. Кажется, надолго. Надо в коттедже прибраться. То, сё…. Что у вас с лицом, Белофф? Вы не знали, что Пандева замужем? Вот же, незадача…. Кстати, коллега, ваш чемодан и рюкзак – внизу, на пропускном пункте. Потом заберёте у охранника…
      Милена позвонила уже ближе к обеду, поздоровалась, как ни в чём не бывало, и сообщила:
      - Некоторое время, милый, мы не сможем встречаться. Ко мне, знаешь ли, супруг приехал…. Но ничего, потом что-нибудь придумаем. В Анкоридже есть много мотелей, предназначенных для туристов и дальнобойщиков. А можно снять квартиру. Где-нибудь на отшибе, понятное дело…. Э-э, ты где? Отзовись…
      - Ты готова прыгать из койки в койку? - немного помолчав, уточнил Тим.
      - М-м-м…. А что у тебя с голосом? Всхлипнул, или мне показалось? Вот же…. Послушай, мальчик, заканчивай истерить. Пора уже в мужика превращаться. В настоящего, сурового и брутального…. Ладно. Бывай. Захочешь – позвонишь…

      Он и стал брутальным – сразу. Отключил мобильный телефон и стал. Благо природного русского упрямства было не занимать.
      В тот же день Тим, воспользовавшись помощью Макса Гринберга, перевёлся в «Фонд охраны дикой природы», а ночью уже отбыл в Гренландию – на профильную станцию, расположенную в семидесяти пяти километрах от городка Нуук.   
      Норвежец Фред Енсен, прямой начальник Тима, много рассказывал ему о Шпицбергене, где сам ни разу не был, но очень мечтал побывать. Много, подробно и очень увлекательно рассказывал.
      А потом, примерно через полгода, Фред, свалившись с высокой скалы, погиб.
      Погиб, оставив Тиму в наследство двухмесячного щенка по кличке – «Клык» и заочную горячую любовь к островам архипелага Шпицберген…