Пожар в москве 1385-й год

( примечание – В 1385 году, при Дмитрии
Донском сгорела дотла Москва, в том числе
и кромник - прадед нынешнего кремля. В том
же году в Москве была чума. Но город стал
строиться. Кремль решено было строить
каменный)

Стояла засуха великая и зной.
Жизнь от жары оцепенела.
Тучи обходили город стороной,
Даже птица певчая не пела.

Деревянный город, как уснул,
Душно в избах, душно и снаружи,
Хоть бы слабый ветер потянул,
Дождик…Ох, как дождик нужен.

А запел бы ветер голоском,
Поднимая в воздух, с подголосками,
Пыль, с хрустящим на зубах песком,
Серую, сухую пыль московскую.

Крыши и заборы, и листва
Пыльным покрываются налётом,
Днём любая улица пуста,
Даже птицы не видать полёта.

Капает смолою из сучка
Вечером, да и в ночное время,
Да из пересохшего стручка
Высыпается на землю семя.

И скрипит усохшее бревно,
Так что слышит его ухо.
А в колодцах показалось дно,
А в иных и вовсе стало сухо.

Да река мелка, еле течёт,
По утрам туманы не клубятся,
Солнышко не греет, а печёт,
От Ярила некуда деваться.

Псы лежат, свисают языки,
И надсадно часто, часто дышат.
Оголились в избах потолки,
Лишь под утро остывают крыши.

Пусты и белесы небеса,
Ни единой капли за полгода,
В желтый цвет окрасились леса,
Сбрасывают лист, как в непогоду.

И в бору колотится сердечко,
На земле коричневый настил,
Жарко, душно, словно в печке,
Двигаться по лесу нету сил.

Попрохладней в кромнике, у князя,
Все из дуба, в два обхвата стены,
У дверей, крыльца и коновязи
Воины дежурят во две смены.

Чуть прохладнее у Спаса на Бору,
В каменном Архангельском соборе,
Днём там можно видеть детвору,
Старых, да престарых богомолок.

Кара божья – странные болезни…
К вечеру полегчает немного…
Кратки стали службы и молебны.
Всепрощенья просит мир у Бога.

Слышит он, да ближе к люду бесы,
Двери приоткрыл и – у порога,
А пришла беда, от шалости ли
детской,
Может быть от вражьего поджога.

Ночь глуха. Оружием бренча,
Воины на страже, у ограды…
Мигом вспыхнул ярко, как свеча
Всех Святых, что на Посаде.

Без заклятий, да с нечистой силой…
Ни воды, ни сильного дождя…
Буря налетела и завыла.
Все старанья пропадали зря.

Бесы загудели. Разгулялись,
Но страшнее – вопли погорельцев,
Многие из них в огонь бросались,
Чтоб детишек вытащить горевших.

В Летописи есть о той поре,
К Богу обращение сначала:
«Город без остатка погоре,
Такова пожара не бывало»…

Далее: « То ти слывёт великий,
И  пожар, еже от Всех Святых»…
Да святые отвернули лики –
Всё сгорело – и огонь утих.

А на месте кромника – уголья, -
Славное наследье Калиты,
Сердце князя обливалось кровью,
Он бродил до самой темноты.

Та беда велика, не случайна.
Женщины рыдали, воем выли.
Времени не было на отчаяние,
Мужики – за топоры и пилы.

              *     *     *
Воскресает город из золы и чада,
На Неглинке сделана запруда,
Поднимают храмы, строится ограда,
Золотые всходы деревянных срубов.

                *      *      *
Пусть исчезнет кромник, избы - пусть.
Крепки русских руки, голова.
И без лишних слов  обойдется Русь.
Только слово было  бы – МОСКВА.

С этим словом возродится плоть,
О том кругом пойдёт молва…
Пусть оно растёт, славой обрастёт
На века звучит –славный град
МОСКВА.

Ну, а Дмитрию на месте не сидится,
Он сам надзор ведёт за  делом,
Решил – быть белокаменной столице
Чтобы свечою больше не горела.