Шерлок Холмс и дело о сильных женщинах

Действующие лица:
Апатия, Россия и безыдейность.

Действие 1.

Тоскливый февральский день на Бейкер-стрит. В квартире сыщиков, а именно сыщика Холмса и сыщика Ватсона, мирно потрескивает костер. Мебели в доме нет.

Холмс: А все-таки правильно мы сделали, Ватсон, что вынесли мебель из квартиры. Она могла бы сгореть.
Ватсон: Мы её не вынесли Холмс. Мы её сожгли.
Холмс: Ну вообще-то нет, вообще-то тут она до сих пор стоит.

Откуда-то с потолка доносится мрачный трип-хоп. Под размеренные биты в комнате потихоньку начинает появляться мебель.

Ватсон: Я не знал, что вы так умеете.
Холмс: Да это ***ня. Я вот вчера в газете прочел, что мэр нашего города публично признался в своей нетрадиционной сексуальной ориентации. Он так, значит, и говорит: «Я, ребята, гей. Как хотите, так и живите». Так и сказал.
Ватсон: И что?
Холмс: Ничего. Линчевали. Мы же живем в викторианской Англии, а не в прогнившей Европе 21 столетия. Тут и по ****у дать могут.
Ватсон: И ниггером назвать.

Разговор о политике прерывает робкий стук в дверь. Двери открываются, и зритель видит на пороге худощавую фигуру, облаченную в плащ. На голове незнакомца надет бумажный пакет, на котором написано «Антон».

Ватсон: Антон заснул еще на Удельной, как будто пьяный в стельку.
Холмс: Ловко вы его.
Антон: Здравствуйте. Я слышал, что вы политики, сыщики и смельчаки.
Холмс: Да, я политик и смельчак, а Ватсон сыщик.
Ватсон, скромно: И не ***сос.
Антон: Проблема моя вот в чем. Я – представитель сообщества «Легион». Мы радеем за справедливость и традиции нашей Родины. И не так давно мы столкнулись с чем-то поистине ужасным.
Ватсон: Я однажды столкнулся с ужасным и сказал ему: «Извините, пожалуйста».
Холмс: Комплимент от шеф-повара.

Холмс кидает в Ватсона куском гусинного паштета. Паштет медленно сползает по лицу доктора.

Антон: И однажды члены нашего клуба вышли на пробежку. Но вот, набегая на один из местных ресторанов…
Холмс: Вы хотели сказать «прибегая»?
Антон: Знаешь, а мне, наверное, виднее?

Видно, что Антону не понравилось у сыщиков в гостях.

Ватсон: Антон, у тебя кот горит.
Антон: У меня нет кота.
Ватсон: Извини. Я оговорился. Я имел в виду твой пердак.
Антон: Я не знаю, что это.
Ватсон: Это твоя мамаша.

Антон убегает под музыку великого композитора, а может быть даже и не одного.

Холмс: Интересно, что он имел в виду?

В окно влетает кирпич. На нем нарисован Сфинкс, Нефертити, фараон, шляпа, Тарантино и око Гора.

Египтянин: Здесь написано, что он имел в виду. Найдите Сару Джессику Паркер. И клуб «Сильных Женщин».

Сыщики переглядываются. В комнату заходит Сартр. Ничего нового.

Действие 2.
Санкт-Петербург. Улицы Северной столицы покрыты снегом и рабочим классом. Холмс брезгливо отряхивает пальто от шприцев и смотрит на Спас-На-Крови.

Холмс: Вы знаете, Ватсон, вокруг храма – художники и поэты.
Ватсон: Я так понимаю, что это действие будет остросоциальным и раскрывающим пороки общества?

Холмс не отвечает. На его шикарном пальто написано краской слово «Ебланог». Видно, что сыщик протестует против тенденций современного общества.

Ватсон: Знаете, мы сейчас ведем диалог с народом. Мы смотрим друг на друга и говорим себе: «А что мы можем сказать, ведь, по сути, все уже сказано до нас?».
Холмс: Смотрел вчера фильм с Гошей Куценко, много размышлял. Хотел было написать в свой микроблог, но потом вспомнил о том, что Гоша запретил мне писать.

Ватсон молчит.

Холмс: Сквозь фильм. Запретил мне писать сквозь фильм.

Проходящий мимо Гоша Куценко смотрит на сыщиков. Гоша начинает стареть и медленно оседает на русскую землю. Ноги и руки Гоши превращаются в змей, который уползают от него. Вдали загорается звезда.

Гоша: Харизматично.

Откуда-то из-за спины Холмса раздается мерзкий женский смех. Зритель видит, что возле реки Нева стоит небольшая шхуна «Кусочек Жизни», на которой стоят мерзкие женщины и смеются. Можно понять, что эти женщины злые. От группы отделяется Сара Джессика Паркер.

СДжП: Посмотри, Холмс, я сделала это со своим телом ради тебя.

Из шеи СДжП торчат ужасные головы. Некоторые из них легко можно узнать: Вера Полозкова, Джулия Робертс и Каменская. Другие узнать сложнее, они покрыты надписями Хайп, Свэг, Челябинск-89. Кожа СДжП отливает мочу.

 Холмс: Ты живи как знаешь, а я это в рот ****.
Ватсон: Привет Алёхину хотелось бы передать. Алёхин, если ты это читаешь, то пожалуйста, перестань приезжать на свои концерты пьяным. Тебе это чести не делает.
Гоша: Ватсон, Вы же понимаете, что прочесть речь можно, только если она будет где-то опубликована?
Ватсон: Я веду микроблог, пишу там рецепты блюд, описание залуп своих мужчин, а так же пишу про ебливого сталинградского режиссера, который снял фильм «***ня» про школу, и все признали его контркультурным и Нургалиев даже жал руку этому парню, и говорил: «Молодчина, режиссер, так держать, я посмотрел фильм, нихуя не понял, но рейтингов мне это прибавит». А потом еще другие статьи у меня есть, я очень популярный, меня читает весь Йоркшир и еще и Джейсон Стэтхем.

Монолог Ватсона прерывает сияние звезды.

Вера Полозкова: Вот, я курю,
Люблю тебя,
Говорю –
И ни черта не знаю,
Что с этим делать.

Холмс достает из-за пояса револьвер марки «Кольт» и стреляет Вере между глаз. Надежда хохочет, ведь знает, что она в безопасности.

Холмс: Всегда эта чепуха раздражала. Пишет себе человек, пишет, казалось бы.

Все смотрят на Холмса.

Холмс: Вот я преступления раскрываю, я сыщик. А вы что? Чехов этот, опять же.
Ватсон: А что Чехов?
Холмс: Ну ****ся много. Что я хочу сказать: он трахал много женщин, а потом такой: «Их штребе», взял, ****ь, бокал шампанского и умер.
Ватсон: Ну и?
Холмс: Ну это нормально вообще?
Гоша: В духе времени.
Холмс: Да ****ец.

Звезда ярко сияет. Немая сцена.

Действие три.

Внезапно на палубе начинает играть группа «Ночные грузчики». Выходит Франц Кафка.

Кафка: Я могу превращаться в жука, в этом моя суперсила.
Холмс: Россия – страна возможностей.
СДжП: Ты не хочешь узнать, ради чего я затеваю весь этот сыр-бор?
Холмс: Вы меня довели до ручки своей Россией, своей какой-то ***ней, ****ь, средний класс, чего, накоплю на Ланос в кредит, куплю Ланос, куплю сыну учебники, *****, первое сентября соси мой хуй у меня кризис среднего возраста нахуй мне твой Ланос, если я европеец, я живу в ебучем Шенгене, что бы это не значило.

Сара Джессика Паркер смутилась. Мерзкие женщины начали шипеть.

Мерзкая женщина 1: Пусть это лето будет самым бешеным, самым крутым, самым ахрененным.
Мерзкая женщина 2: Счастливых выдают глаза.
Мерзкая женщина 3: Я не хорошая и не плохая. Я добрая в злую полосочку.

Их шипение приводит в чувство Ватсона. Он складывает свои изящные руки на груди и медленно запрокидывает голову вверх. Сияние звезды освещает место действия как миниатюрное Солнце. Гошины уши напоминают президента России. Их тоже двое.

Ватсон: Я давно ждал этого момента.
Кафка: На Википедии написали, что я родился в гетто.
Ватсон: Я живу в стиле СЭКС И РОКЭНРОЛ.

Ватсон стреляет лучами из глаз в мерзких женщин. В живых остается только Гоша и Франц Кафка.

Кафка: Сэкономил, ****ь, на проезде.
Гоша: Смерть не разрешает делать паузы.
Холмс: Ватсон, чему мы сегодня научились?
Ватсон: Сегодня мы с Вами, Холмс, научились быть чуточку добрее к окружающим.
Холмс: А еще?
Гоша: Можно мне сказать?
Холмс: Конечно, Гоша.
Гоша: Когда змеи приползут обратно, я сниму фильм «Антикиллер». Там будет много про воров в законе, а еще будет Никита Михалков, Гарик «Бульдог» Харламов и цитаты из книг Гришковца.
Холмс: Змеи?
Гоша: Змеи – это мои руки.

Звезда разгорается настолько ярко, что на нее становится невозможно смотреть. Вдруг сияние прекращается и с неба спускаются интерны.

Интерны (хором): Мы сериал про врачей.
Кафка: Ну вот представьте себе моё удивление: я еду на поезде в Мелитополь, в окно заглядывает голова и говорит: «Франц, милый любимый Франц, давай уедем в Бельгию и ты женишься на казачьем атамане», а я ей отказал. Мог бы стать уважаемым человеком.
Ватсон: Интерны, а вы знаете, что чтобы отпугнуть кротов, в землю около деревьев нужно закопать бутылки под углом в сорок пять градусов, и тогда они будут гудеть, земля будет дрожать и это отпугнет кротов?

Интерны перемещают Ватсона и Холмса обратно на Бейкер-Стрит. Сцена медленно затемняется под мелодию из детства зрителя.

Квартира на Бейкер-Стрит. Холмс и Ватсон лежат в ванне таким образом, что ноги Ватсона ласкают ушки Холмса, а ноги Холмса упираются в потолок.

Холмс: Как-то мы странно лежим.
Ватсон: Я могу позволить себе все, что угодно, ведь я богач.

Увертюра.

Занавес.