***

 Осень давно уже обосновалась в Лондоне. Доктор Джеймс Эндрю Ватсон, сын того самого Шеймуса Ватсона, ежась от холода, шел по парку недалеко от Лоуэр-Стрит. Он поправил свой шарф, и ускорил ходьбу. «Думаю, что к шести уже буду дома», - думал доктор: «Потом сразу зайду в Lineage, подыму пару уровней, и позвоню Холмсу, расскажу ему о своих мыслях, чувствах и побуждениях». Повеселев от того, что его мозг разработал столь совершенный план, Джон ускорил шаг.
На выходе из парка, почти на полпути к дому, Ватсон внезапно заметил силуэт, сидящий на скамейке. «Может ли силуэт сидеть на скамейке?», - закралась подозрительная мысль: «Не стилистическая ли это ошибка?». Ватсон остановился, и почесал затылок. Накрапывал дождик. Джеймс чертыхнулся, и, достав из кармана зонт, улыбнулся. «Теперь тебе меня не достать, водица», - улыбнувшись, подумал врач.
- Молодой человек! Молодой человек! – силуэт на скамейке внезапно поднялся и зашагал к Ватсону. Силуэт состоял из дамского платья, немного старомодного для Лондона, но приемлемого для провинции, высокой прически а-ля макенштромэнс («О Боже, они были в моде еще до моего рождения», - подумал Ватсон) и эталонной резиновой обуви из Мекси марки «El Conversihno», которую носила каждая уважающая себя леди. Джо поспешил навстречу силуэту, отталкивая от себя нищих, буддистов, цыган и продажных политиков, заполнявших пространство парка. И вот, в его объятьях оказалась приятная молодая дама. Выглядела она, прямо скажем, прекрасно. «Ну, ничего себе», - улыбнулся Джон в усы: «Такая-то женщина, и в таком платье». Ватсон знал толк в модной одежде своего времени.

- О, извините мою роковую внезапность, доктор, – пробормотала незнакомка. – Я увидела, что вы идете, и решила Вас позвать. У меня горе.
Милые ямочки выступили на её щеках, говоря о таящейся в уголках губ улыбке. Ватсон поднял голову и взглянул вверх. Над ним все так же, серо-парусиновым облаком, нависал зонт. Доктор поморщился.
- Чем я могу Вам помочь?
- Мой муж… Мой муж пропал. – вздохнула девушка. – Я шла вместе с ним домой, на Лоуэр-Стрит. И он пропал. Вдруг. Такие дела, ~desu.

Она прервалась, и Ватсон услышал приглушенные рыдания. Упругая грудь, обтянутая декольте, пышно вздымалась, и Джон подумал о том, что ему еще выкачивать персонажа для осады Диона, а все эти женщины и дела отдаляют такой вожделенный 76 уровень. Но все же Джон Эндрю Ватсон был джентльменом и ветераном афганской войны. Он не мог отказать даме в беде. Вернее, отказать в помощи даме в беде.

- Как Вас зовут?
- Оливия. – прошептала она. – Оливия Мортимер Уайлд. Я актриса в фильмах про войну.
- Расскажите, Оливия, что стряслось с вашим мужем?
- Мы шли со светского раута. И внезапно он решил заскочить в переулок. – Оливия брезгливо сморщила носик. – Отлить мочу своим мужским членом.

 «Ну почему мужики такие свиньи?» - стукнула в голову Ватсону шальная мысль: «Почему мы просто не можем быть романтичными и дарить девушкам радость, улыбки и пирожные, когда у них ПМС, и не дарить, когда их нет?».

Джон вздохнул, и сосредоточился на рассказе. Оказалось, что муженек забрел в переулок, после чего Оливия услышала странное чавкание и, переборов стеснение, зашла за угол. Она увидела странную картину: скорченное тело мужа валялось недалеко от мусорного бака. Она подошла к нему, и увидела странную вещь – вместо своего мужа на нее смотрело её собственное лицо. Сначала Оливия списала это на недостаток внимания с её стороны, врожденный нарциссизм и выпитый в баре пунш, но события принимали все более странный оборот. Она услышала шелест за спиной и обернулась. Там, абсолютно голый, стоял её муж. «Ну что», - усмехнувшись, бормотал он: «Нравится мой подарок?». Оливия умоляла его одеться и не позорить её, но он смотрел в одну точку, повторяя как заведенный странную фразу: «Йохх-Соттох и Ниартахоттеп будут недовольны. Будут недовольны. Они ВИДЯТ МЕНЯ». И тут бедная девушка поняла, что Ливерпулю никак не выйти в Лигу Чемпионов (это, конечно, метафора, и Вы её прекрасно поняли) – зрачки её мужа превратились в жуков, которые начали разбегаться по всему его лицу, забираясь в уши, ноздри, под кожу. Оливия завопила, и выбежала из того перулка.
- И вот, я стою тут, рассказываю это Вам. – Она выглядела веселее. «Вот что значит присутствие такого шикарного самца, как я», - самодовольно выпрямился Ватсон. – Сама даже не верю в эту глупую и несуразную фантасмагорию. Держу пари, что сейчас мы увидим моего пьяницу-мужа в целости и сохранности прямо там, где он отошел отлить.

И вот, Ватсон и Оливия под одним зонтом подошли к тупичку недалеко от Ривэндейл-эвэнью. Он не выглядел ужасающим или хоть сколько мистическим. У входа в таверну маргинал исполнял песню Чудовище певца Томаса Йорка, а констебли ходили вдоль дороги, отдавая друг другу честь и ребячески смеясь. «Крауч энд», - почти по слогам прочел Ватсон.

- Этот тупик, Вы не перепутали? – спросил, ничтоже сумящеся, Джон. Ему, почему-то, было не по себе.
- Да. Да. – тихо прошептала Оливия. – Давайте, заходите, он должен быть там.

Ватсон зашел в полутемный тупичок. Дома над ним загораживали тусклый солнечный свет, еле пробивающийся из-за серых туч, и Джон почувствовал себя в кроличьей норе из рассказа своего друга-педофила. Постепенно его глаза привыкли к полумраку, и он увидел тело, принадлежащее человеку средних лет. Все оно было как будто бы изрезано ножом. Глаза были выколоты. Он моментально обернулся.

- Ну вот, доктор. Это мой муж. – Оливия двигалась все ближе и ближе.

Ватсон вспотел. Внезапно он осознал, что онлайн-игры не помогут в сватках с теми демонами бездны, что таились в темных глазах этой знойной красотки. Он заплакал. Оливия подошла ближе и двумя руками потянулась к голове. С диким стоном она повалилась на землю и начала выдирать клоки волос. Рыжие локоны огненным дождем падали на темную брусчатку тупика. В лысой Оливии Ватсон узнал своего друга, мастера перевоплощений, Шерлока Холмса.

- Ватсон, этот парик больно отдирать. – пожаловался, вставая на ноги, Шерлок.
- Как же я рад Вас видеть, дружище Холмс. – обрадовался другу Ватсон.
- Я убил этого мужика, чтобы сделать Вам приятное. – Холмс затянулся сигаретой «Сатурн». – Он болел за Челси.
- Спасибо. А Вам ничего не будет?
- Нет. Лэйстрейд спишет это все на проституток. Теперь пойдемте домой, вам еще качать оверлорда.

Лондон тонул в осеннем небе. Холмс хмурил брови, пытаясь подсчитать сумму трехзначных чисел, а Ватсон раздумывал о шансах Ливерпуля на выход хотя бы в Лигу Европы. В Англию потихоньку входила зима.