(В соавторстве с Таем Вэрденом)
- Ну почему я?! Почему я-то? За что-о-о? - неупокоенным духом стенал Ингмар, слоняясь по редакции в ожидании таксо-флаера. Коллеги понимающе хмыкали и отводили глаза: бедняге не повезло получить задание написать о недавно сошедшем со стапелей новом круизном лайнере «Эвридика», капитаном на котором был сам Эйлиан Ларр. Который, как было известно последней космической жабе, журналюг ненавидел страстно, люто-бешено, о чем не стеснялся говорить им в глаза. За что ненавидел - журналисты терялись в разнообразии версий.
- Ну, ты у нас юноша красивый, может, пожалеет твою юность. И не выкинет в открытый космос, - хихикал кто-то из фоторепортеров.
- Ингмар, хватит ныть - пролетишься на халяву на таком прекрасном корабле, неделя в раю, блин, а ты упираешься.
- Неделя-а-а-а-а! - взвыл раненым в задницу котокрысом парень, картинно пытаясь выдрать часть волос из роскошного бирюзового ирокеза, из-за которого коллеги-сволочи честили его за глаза «нашим голубым петушком». - Меня капитан Ларр за неделю сожрет, косточки обглодает и вам бандеролью отправи-и-ит!
- Мы их похороним. Ингмар, ты джинсы порвал, катаясь на колючей проволоке, или они от старости расползлись?
- Ничего ты, Гас, не понимаешь в старой доброй классике! Это же «Дэниэлс», лучшая в этой части вселенной марка! И порваны они ху-до-жест-вен-но! – тут же возмутился парень.
- И задница твоя из них торчит тоже художественно? Мар, капитан Ларр тебя в таком виде на борт не пустит.
Ингмар только фыркнул:
- Ага. И слава Богу.
- Ладовски! Твое такси прибыло! С вещами на выход! - прорычал из кабинета за стеклянной перегородкой голос шефа. Мар душераздирающе вздохнул, обвел редакцию влажными оленьими глазами:
- Не поминайте лохом... - и вымелся.
До самого космопорта Ингмар вздыхал, вертелся на сиденье так, словно в то напихали иголок, нежно прижимал к сердцу рюкзак, украшенный полинявшим, грязно-бурым пучеглазым котом-брелоком. И сладострастно ненавидел свое начальство, подкинувшее ему такую вот подлянку. Встречающий его стюард перекосился в сочувственной гримасе, оглядев очередного присланного «жертвенного барашка»:
- Капитан уже ждет вас.
Мар кивнул и потопал следом за стюардом, на ходу вытаскивая удостоверение.
На капитана Эйлиана Ларра облизывались все, начиная от руководства Пассажирской Транспланетной Компании «Джанго», кончая... просто кончая. И было от чего. Эйлиан вполне мог зашибать бешеные бабки, снимаясь в блокбастерах, слезливых мелодрамах и порнофильмах, выступая на подиумах лучших модельных домов вселенной, но почему-то предпочитал фланировать в наглухо застегнутой на миллион пуговок белоснежной форме по мостику, отчитывать команду голосом, от которого текли даже кремнийорганические формы жизни с Лареллы-34. И сверкать ледяным взглядом синих, как медный купорос, глаз на прибывшего на борт журналиста. Тот при виде капитана в священный восторг не впадал, смотрел довольно кисло.
- Ингмар Ладовски, «Селетис». Добрый день, капитан Ларр. Вас предупредили обо мне?
Капитан процедил сквозь зубы:
- Если бы меня не предупредили, вас бы тут не стояло, мистер Ладовски, - и, чеканя шаг, двинулся на «засланного казачка»: - А теперь позвольте предупредить вас. На этом корабле я - царь и бог, команды и приказы выполнять неукоснительно и мгновенно. Мостик для вас - запретная территория. Технические помещения, шахты, переходы и отсеки - также. Увижу возле двигательного отсека или систем жизнеобеспечения - выброшу за борт без скафандра. Это ясно?
- Меня волнуют жилые помещения, развлекательная часть, мне нужны фотографии этих мест, которые я сам сделаю. И мне нужно будет взять у вас интервью о технических характеристиках, - Ингмар на него не смотрел, разговаривая со стеной за спиной Ларра.
- В сопровождении стюарда. И никак иначе. Об интервью договоримся позже. А сейчас сгиньте с глаз моих, и не показывайтесь до момента, как корабль ляжет на курс. Арно! Проводите мис-с-стера Ладовс-с-ки, - почти прошипел капитан. Стюард вздрогнул, сфокусировал взгляд и мигом подорвался выполнять распоряжение, старательно улыбаясь.
- Меня поселят в клетку в трюме? - Ингмар с улыбкой глянул на стюарда.
- Нет, конечно же, вам зарезервирован одноместный номер. Правда... гхм... второго класса. Но он тоже очень уютный и удобный, - паренек пунцовел ушами, словно грубость капитана была лично его виной.
- Ничего, я раньше в криминальной хронике работал, меня сложно напугать бытовыми неудобствами. Показывайте дорогу.
Стюард - «Арно, надо запомнить» - провел его по широким, светлым, украшенным светящимися мозаиками с Флекснета, коридорам, опустил на лифте куда-то аж на третью палубу. Коридоры тут были поуже, отделка победнее, каюты поменьше. Парень распахнул двери одной из них - блеснул электронный экранчик с номером «606».
«М-да... хорошо хоть не «666», - подумалось Ингмару, - а то было бы совсем как в дешевом триллере».
- Располагайтесь. После звукового предупреждения нужно будет лечь и пристегнуться к койке, но я все равно обхожу все каюты здесь, так что помогу, если что-то не получится.
- Хорошо, - Ингмар закинул рюкзак в шкаф, верней, бережно положил, не желая испортить фототехнику. - Не забудьте меня предупредить, когда можно будет уже встать и отправиться на обход корабля.
- Да-да, конечно, я буду вашим личным гидом по кораблю, - заверил его стюард, и испарился - разводить по каютам прибывающих на борт пассажиров.
Ингмар скинул ботинки в шкафчик, завалился на кровать, зевнул. Неделя была выматывающей, так что этот круиз мог стать чем-то вроде отдыха... Мог бы, но не станет, потому что фотографии-интервью-Ларр.
На самом деле, причина, по которой капитан Ларр ненавидел журналистов, была проста и прозаична, как бутерброд: Эйлиан раньше служил на военном флоте. Мало кто знал, что этому подтянутому, молодому красавчику больше пятидесяти лет. И двадцать пять из них он провел в анабиозной камере потерпевшего крушение фрегата «Титания», того самого, что называли «Призраком из Лоу-хоул». А каюк «Титании» настал по вине одного слишком настырного журналиста, который влез в святую святых корабля - систему жизнеобеспечения, случайно зацепил тумблер регулировки подачи дыхательной смеси в анабиозные камеры. Тогда еще эти системы не оснащались отдельными искинами, а техники... Ну, человеческий фактор - он и есть человеческий фактор. Не заметили, не исправили. Итог - во время боевой операции корабль был поврежден, капитан отдал приказ выжившим членам экипажа лечь в анабиоз. А из анабиоза не вышел никто. Кроме Эйлиана. Потому что капитан человеком не был. Наверное, об этом не знал никто, кроме самых близких ему людей, которые капитана любили искренне.
Хотя Ингмару сейчас было вовсе не до размышлений об Эйлиане Ларре, журналист дрых, пристегнувшись, восполнял недостаток сна в организме. И отогреваясь - последние несколько дней пришлось провести на крыше под проливным дождем, слушая полицейскую волну. Ингмар не бросил подработки в криминальных хрониках, хотя теперь на выезды с патрулем не бегал, на захваты заложников не выезжал и в морге кофе не пил.
Под потолком каюты тихо щелкнуло, и мелодичный голос капитана возвестил:
- Леди и джентльмены, экипаж «Эвридики» приветствует вас на борту нашего лайнера.
Ингмар вздохнул во сне.
Стюард отстегнул его от койки сам - по всей видимости, журналист уснул так крепко, что даже не слышал сигнала и того, как Арно вошел и вышел. Проснулся он сам, от голодного урчания желудка. Подхватился на койке, сел, помотал головой. И пошел умываться и настраивать себя на долгое и вдумчивое лазание по кораблю. Потому что материала нужно было собрать много. Желательно, напихать туда для женского журнала побольше фоток капитана. Если он объектив не расколет взглядом. Заплатят неплохо, за такого-то красавца.
- Продам Эйлиана Ларра, - сам себе сказал Ингмар и засмеялся.
Для родной газеты - обзор технических характеристик, для «Арелиан» - интерьеры корабля, для «Марии» - фотографии капитана. Ингмар чувствовал себя хастлером-многостаночником. Высокооплачиваемым при этом, что немного примиряло. Еще оставался, конечно, вопрос, а дадут ли ему спокойно поработать, или этот парень, Арно, будет кем-то вроде цербера? Ингмар знал таких - вроде, ничего же не делают, а мешают и под руку лезут просто невероятно. Впрочем, на него можно и гаркнуть. Или просто оч-чень вежливо попросить не лезть и держаться в метре от журналиста.
- Апчхи, - с чувством произнес Ингмар, вешая на шею фотоаппарат, к поясу цепляя диктофон и прикрепляя скрытую камеру к уху, маскируя ее под серьгу. - Итак, как тут вызвать стюарда...
Кнопочка «вызов персонала» нашлась после десяти минут поисков. На самом видном месте. Ингмар не знал, смеяться ему или плакать - полет начинался весьма странно, а первым ощущениям он привык доверять.
- А ты работаешь? - обратился Ингмар к кнопке и нажал ту. - И что? Ни свечения, ни воплей «О, мой господин, я уже несусь к тебе»? Даже ебом не токнешь в знак того, что меня услышали? - и нажал еще раз.
Давящийся от хохота Арно появился минут через пять.
- Мистер Ладовски, я уже принесся. О, я вижу, вы готовы в бой. Но, может быть, сначала обед?
- Апчхи. Нет, я не голоден. А... А сколько сейчас времени?
Стюард указал на информационное табло над дверью:
- Три часа пополудни по времени Ханны.
- Я долго спал?
- Отлет был в девять утра, так что около семи часов, сэр, - подсчитал паренек.
- Хорошо. Ладно, идем. Для начала хочу сделать пару фотографий со смотровой площадки.
Смотровая площадка у лайнера была. Вообще, если брать «Эвридику» в разрезе, больше всего она походила на слоеный пирог, а вернее, даже на кекс с дыркой в середине. В этой «дырке» помещались грузовые и пассажирские лифты, а на самой верхней палубе размещалась смотровая площадка, ресторан и конференц-зал. Иллюминаторов, как таковых, у корабля не было - только обзорные экраны. Но и этого хватало, чтобы там постоянно толпился народ.
Ингмар поправил карточку журналиста и двинулся фотографировать. Дамы сперва возмущались, затем начинали позировать.
- А для какого журнала? - кокетливо осведомилась юная восходящая звезда киноискусства.
- «Мария».
- Ахххх... Я вся ваша.
Мар пообещал взять интервью по окончании круиза и непременно узнать ее впечатления, еще пару раз щелкнул прелестницу. И пошел дальше, исследовать местный бар. Цены в нем не просто кусались - грызли, как бойцовые псы. Хотя, для рекламного полета «Эвридики» корабль загрузили всем лучшим, что только было на Ханне, коктейль «Океан Эльзы» за сотню кредитов был все же перебором. В лучшем баре планеты такой же стоил всего восемьдесят.
Ингмар полез изучать выданные редакциями кредитки, надеясь, что в «Марии» понимают, что такой круиз стоит недешево и тратиться на журналиста придется... В «Марии» не поняли. Аж на пятьсот кредитов.
- Фиг вам, а не эксклюзив с капитаном, - мстительно решил Ингмар. - Упиться можно. И это мне на неделю? - журналист зашипел с расстройства. Собственный счет ему позволял платить за эти коктейли хоть для всех пассажиров по три раза. Но гордость... гордость жаждала мести, злобных звонков.
- Алло, Стейси? Дорогая, скажи своей начальнице, что ваш гламурный журнал не получит от меня ни единой фотографии, за такие деньги, что мне ваша бухгалтерия перевела... Я за пять коктейлей не работаю из принципа.
На том конце пространства тут же залебезили, засуетились:
- Ну, Марчик, солнышко, ну, мы сейчас все организуем, только пожа-а-а-алуйста! Сколько тебе нужно коктейлей, лапочка ты наша?
- Тут, между прочим, сама Рада Маркоу... Значит так, переводите мне тридцать тысяч кредитов. И получаете все.
- Ингмар, да ты охренел, никак? - сюсюканье сменилось змеиным шипением.
- Я вам не девочка-стажерка, а Ингмар Ладовски.
- Ладовски, ты зарываешься! Десять тысяч!
- Тут один «Океан Эльзы» стоит сто кредитов... Двадцать пять!
- Меньше пей, больше работай. Пятнадцать!
- Эй, дорогая, ты помнишь, что ты редактор гламурного журнала? Должна понимать, что я работаю на спирту и восторгах окружающих. Двадцать тысяч или ни одной фотографии!
- Идет, - как-то очень быстро согласилась Стейси, а Ингмар подумал, что продешевил, и надо было давить до последнего.
- Переводи, я уже хочу этот коктейль.
- Хорошо, Марчик, переводим, - снова прощебетала Стейси, и отключилась.
Ингмар радостно ринулся заказывать «Океан Эльзы».Когда он протягивал руку за б окалом, в котором переливались синие, зеленые и серебристые слои крепких ликеров, за спиной раздался слитный вздох всего женского и части мужского пассажирского состава.
- Добрый вечер, дамы и господа, - прозвучал глубокий баритон капитана.
Ингмар взял коктейль, повернулся, разглядывая его.
- О, как причудливо мешается запах духов, ликера и возбуждения... - насмешливо протянул он. Эйлиан Ларр только сверкнул глазами, демонстративно игнорируя журналиста. Зато дамам расточал улыбки и комплименты. Ему стоило бы пальцем поманить - и бар превратился бы в бордель. В мгновение ока. Ослепительная улыбка и плавные жесты затянутых в белоснежные перчатки рук завораживали не хуже танца змеи. Ингмар лениво щелкал его, успевая прихлебывать коктейль, чесать колено и подпирать голову рукой. Вспышка фотоаппарата сверкала не хуже звезды... Про себя Ингмар ехидно улыбался - коллеги тут явно были, но не решались столь откровенно демонстрировать себя. Опять же, коллеги, точней, коллегини, наверняка забыли, как дышать, не то что как фотографировать.
- «Черную дыру» без виски, - заказал капитан, присел на высокий барный табурет, тонкий шелк форменных брюк натянулся, обрисовывая мускулистую длинную ногу. Где-то в первых рядах прозвучало сдавленное «А-а-ах-х-х». Похоже, кому-то в этом баре уже стало хорошо.
- Какой чудесный кадр... Напиваетесь с первого же дня? - Ингмар выдал короткую серию вспышек.
- А вы попробуйте, - неожиданно миролюбиво предложил капитан, только глазами ехидно посветил, протягивая журналисту... свой стакан.
- Только после того, как вы сделаете первый глоток. Ваше миролюбие меня настораживает... Там яд? - Ингмар закинул ногу на ногу, демонстрируя ноги, капитанским уступавшие разве что количеством скрытого под тканью.
Эйлиан прищурился, обхватил четко очерченными, красивыми губами трубочку. Сглотнул. Ахи в зале раздались не только женские.
- Ну, как видите, я не пал замертво и не корчусь в муках у ваших прекрасных ног, - вкрадчивый шепот капитана, чуть придвинувшегося так, что коснулся коленом бедра Ингмара, казался расплавленным свинцом, льющимся в уши.
- Тогда я тоже рискну, - Ингмар подхватил его стакан и продемонстрировал высший пилотаж техники непрямого поцелуя, не отводя глаз от глаз капитана. - Горькая холодная гадость.
- Кэрианский кофе со льдом, - невозмутимо улыбнулся Эйлиан. - Вы разочарованы?
- Да, я не люблю кофе. А вы предпочитаете похолоднее и бодрящее?
Тянуть при этом коктейль Ларра журналист не забывал.
- Смотря по ситуации, мистер Ладовски. Иногда я люблю погорячее и помягче, - капитан послал ему еще один кинжально-острый взгляд сквозь золотистые, как солнечные лучи, и такие же длинные ресницы, поднялся и прошествовал к выходу, держа спину прямо, а плечи широко развернутыми.
- Зато я получил халявный кофе. М-м-м, надо бы его поймать на обеде и отобрать у него весь обед.
- Вы же не любите кофе, - фыркнул бармен, тут же делая вид, что это сказал шейкер, а он вообще не раскрывал рта.
- Я много чего не люблю, но когда от меня сбегает такой мужчина... Я просто обязан в качестве мести допить угощение. Кха. На борту есть медик?
- Конечно, вызвать сюда или попросить стюарда вас провести?
- Попросить стюарда. Не думаю, что вызывать медика к себе, чтобы попросить таблетку жаропонижающего - разумно. И да, почему у всех такая странная реакция на капитана?
- Какая? - неприкрыто изумился бармен.
- Ну, все как-то странно возбуждаются при его виде.
- Ну, наш капитан - красивый мужчина, космолетчик. Мало кто может устоять. А вот и ваш провожатый. Стив, отведи мистера Ладовски в медотсек.
Журналист только фыркнул, поднимаясь, провел картой по считывателю, расплачиваясь за коктейль, который так и не допил.
- Идемте, моя нить Ариадны в лабиринте корабля.
Этот стюард был куда строже, чем Арно - только улыбнулся кончиками губ, приглашая следовать за собой.
Медотсек на «Эвридике» был покруче некоторых клиник на Ханне, сиял стерильной чистотой, заученными улыбками персонала и приборами.
- Что у вас случилось? - тут же подлетела к ним симпатичная блондиночка, упакованная в нежно-сиреневый комбинезончик с эмблемой медслужбы - все той же древнейшей, еще с Терры - чаша и обвивающая ее змея.
- Я простудился. Можно смерить температуру?
Над ним тут же засуетились, усадили на кресло, очень осторожно сунули руку в какой-то приборчик.
- Ну, ничего страшного, для жаропонижающих препаратов нет показаний, а вот витаминчики и противовирусное мы вам сейчас вколем, не беспокойтесь, это не больно.
- Я не беспокоюсь, - очаровательно улыбнулся Ингмар. - Я просто хочу, чтобы вы сбили мне температуру.
- С тридцати семи и двух? Как скажете, сэр. Но я бы вам просто рекомендовала отлежаться после уколов. Пару дней.
- Мне нужно работать, к сожалению, меня, как представителя второй древнейшей профессии кормят две вещи: ноги и рот.
- Ах, да, конечно, - девушка улыбнулась. - Ну, что ж, снимите рубашку, пожалуйста.
- Только не пугайтесь, я в прошлом криминальный репортер.
Под рубашкой было тело. Прекрасное, сексуальное, шрамированное вдоль, поперек и немного сверху.
- Какая прелесть, - у медсестрички не дрогнули даже ресницы. - А что же вы не легли на восстановление?
- Некогда, да и смысла не вижу особо.
- На смену гравитации нет реакции? На климатические условия? - это, видимо, было профессиональное у всех врачей, выспрашивать о болячках, с жалобами на которые пациент не обращался.
- Нет, все отлично.
Она покивала, прижала к шее что-то прохладное, еще одно - к сгибу локтя.
- Все, мистер Ладовски, можете одеваться. Рекомендую вам сегодня больше спиртное не употреблять, и все-таки полежать немного.
- Конечно. Спасибо за помощь, обязательно упомяну ваш высокий профессионализм в статье, - Ингмар натянул рубашку обратно. И пошел к выходу.
- Не стоит благодарности. И упоминать мое имя тоже не надо, - прозвучало вслед.
- Я его даже не знаю.
Журналист вышел в коридор, огляделся.
Его цербер обнаружился подпирающим стену медотсека. Причем, щеки Арно пылали, словно ему надавали оплеух, глаза блестели, а ресницы слиплись. Но Ингмару он мужественно улыбнулся:
- Проводить вас к каюте?
- Проводи. А что с тобой такое случилось?
- Ничего страшного, сэр, все в порядке. Идемте.
Выглядел стюард слегка пришибленным.
- Рассказывай уже, - строго велел Ингмар, затащив его в свою каюту. - Это кто-то из пассажиров или из команды?
- Я сам виноват, сэр... Я не стану жаловаться, - Арно зажался, смотрел потерянно и комкал лацканы курточки.
- Рассказывай!
- Я повел себя непрофессионально и получил взыскание от капитана, только и всего... - паренек всхлипнул.
- Так это капитан тебя так? И что же ты сделал?
Арно испуганно воззрился на него:
- Что вы, сэр! Взыскание было устным! А это... просто от слез, - он дотронулся до горящей щеки и скривился. - Кожа очень чувствительная.
- Уфф, мое мнение о капитане только что немного исправилось. Не трогай лицо. Сиди спокойно, - Ингмар вытащил из рюкзака чистый носовой платок, смочил его, аккуратно протер лицо Арно, придерживая того за подбородок. - Так... И потрачу на благое дело немного этого, - регенеративный спрей аккуратно лег на щеки стюарда. - Через пару минут все успокоится.
- Спасибо, сэр, - Арно уже снова улыбался своей солнечной улыбкой, от которой вспыхивали искрами теплые карие глаза.
- Пожалуйста. Так что ты такое сделал?
- Ну... сэ-э-эр, я не могу вам сказать, если узнает капитан - я не отделаюсь устным выговором, - паренек снова понурился. - Простите, я вам больше не нужен?
- Ну, можешь идти. Если твоя роль по присмотру за мной закончена.
Арно снова вспыхнул, куда ярче, чем прежде.
- Я не... Не думайте, что я... это, конечно, задание, но я бы и сам вызвался быть вашим помощником на время круиза. Мне очень нравятся ваши репортажи.
Ингмар улыбнулся:
- Ну хоть кому-то на этом корабле они нравятся. Ладно, тогда идем, буду фотографировать столовую, и искать объект интервьюирования.
Улыбка снова вернулась, Арно повеселел.
- Сейчас в большом зале никого нет - его сервируют для праздничного ужина, так что вас, наверное, пустят с фототехникой, а вот во время приема пищи, к сожалению, всю технику вам придется оставлять на входе.
- Тогда идем. Пока меня оттуда не выпнули, не дав сделать и кадра.
Заснять интерьеры большого и шести малых залов Ингмару все же удалось, его неохотно, но пропускали, после того, как Арно о чем-то пошептался с одним из официантов. Обстановка в них чем-то неуловимо напоминала древние кинохроники Терры, а конкретно - кадры отплытия «Титаника». Строгая и изысканная роскошь какого-то лохматого стиля старой Терры, темное полированное дерево, вернее, искусная подделка под оное, лепнина, позолота, мрамор (тоже поддельные).
Ингмар снимал, вертелся юлой, застывая в каких-то изломанных позах. Просмотрел фотографии, остался вполне доволен. Все-таки, профессиональная техника для съемки - это профессиональная.
- Так... На корабле есть хоть одна пустая каюта первого класса?
- Да... Нет, увы, нет, на этот рейс распроданы все билеты, - помотал головой Арно.
- Плохо. Придется очаровывать кого-нибудь. Ладно... Где мне можно еще бродить без того, чтобы надо мной возник, изрыгая потоки лавы, ваш секс-символ, он же ходячая дамская виагра?
- Ну... Оранжерея? Спорткомплекс? Бассейн? - Арно перечислял, загибая пальцы. - А каюта одна есть, но она традиционно остается пустой, и туда никого не селят. На нее даже билет на запланирован. Только вам придется просить разрешения капитана на ее посещение.
- Думаю, что оставлю это на завтра. Что-то мне нехорошо, - Ингмар оперся о стену ладонью.
- Идемте в медотсек, сэр! - перепугался стюард.
- Нет-нет, я полежу у себя. И все будет в порядке. Можешь не провожать, я сам доберусь.
- Не могу. Я обязан вас сопровождать неотлучно, - сознался паренек. - Идемте, сэр, воспользуемся служебным лифтом, до него ближе.
Ингмар послушно пошел за Арно. Голова гудела, то ли из-за обилия впечатлений, то ли из-за космоса вокруг. Стюард провел картой по замку, лифт - крохотная цилиндрическая кабина, домчал их в считанные секунды до третьей палубы. Ингмар вывалился практически на четвереньках.
- Я вызову врача, - Арно уже не предлагал - констатировал факт. - Я за вас отвечаю, и ваше состояние внушает опасения. Ложитесь, - Мара до кровати он дотащил практически волоком, уложил и поднес к губам запястник: - Медотсек! Врача в шестьсот шестую!
Ингмар рывком перевернулся на живот, чтобы не захлебнуться собственной кровью, хлынувшей из носа.
- Срочно! - рявкнул Арно, метнулся в душевую, намочил полотенце и прижал холодную мокрую ткань к переносице журналиста. - Сэр? Вы меня слышите?
- Арно, не кричи, ты никогда не видел человека. у которого из носа пошла кровь?
- Ага, еще и нарушения слуха, - пробормотал стюард. - Я не кричу, вам кажется. А если в космосе у вас идет кровь - это веский повод для тревоги.
- Со мной все хорошо, - Ингмар медленно сел, прижимая к носу полотенце.
- Да уж, вижу...
Дверь каюты с шипением распахнулась, давешняя медсестричка вошла, внимательно осмотрела Ингмара, махнула рукой Арно:
- Идите, все в порядке, не о чем волноваться. Мистер Ладовски, я ведь вам говорила - отлежаться. Теперь придется поневоле слушаться меня, потому что я поставлю капитана в известность о вашем состоянии.
- Со мной все хорошо, - упрямо повторил Ингмар. - Не надо говорить капитану.
- Я не стану нарушать должностную инструкцию даже ради ваших прекрасных глаз, мистер Ладовски. Лягте! Так, давление подскочило. Температура в норме. Ничего, сейчас все исправим, но на адаптационный период вам придется принять горизонталь и постараться поменьше шевелиться. Сейчас я вам вколю адаптоген, у него снотворный эффект.
- Хорошо, - Ингмар аккуратно лег. - Просто снимите симптомы перепада давления. И я буду в норме.
- Вы доктор? - девушка холодно посмотрела на него. - Нет? Тогда лежите и терпите мои действия.
«Не указывайте, что мне делать» так и не прозвучало. Она сделала укол, протерла его лицо и шею стерильными салфетками, еще раз измерила показатели и кивнула:
- Добрых снов, мистер Ладовски.
Ингмар слабо кивнул, засыпая.
Позже, сквозь сон, он почувствовал прохладное прикосновение чужих губ к своим. Узкие длиннопалые ладони ласково погладили бритые виски, скулы, лоб. И пропали.
- Не уходи, - позвал Мар, едва шевеля губами.
- Я с тобой, спи. Спи, любовь моя.
- Посиди со мной, пожалуйста. Я так соскучился.
- Я тоже. Посижу, малыш. Ты снова себя гробишь на работе, да? - прикосновение губ вернулось, они ласкали нежно, скользили по коже, как прохладный ветерок.
- Нет, я же тебе обещал. Черт, проклятое лекарство, даже глаза открыть не могу.
- И не надо, - тихий смешок скользнул по шее легкой щекоткой, - ты меня знаешь вдоль и поперек, насмотришься еще.
Ингмар тихо засмеялся:
- Почему мне кажется, что эта каюта звукоизолирована лучше прочих, мой дорогой супруг?
- Даже не знаю, малыш. Может, потому, что ее выбирал я?
Прохладные ладони скользнули под рубашку Мара, медленно прошлись от живота до груди, огладили, тонкие пальцы с остро отточенными короткими когтями слегка сжали соски, оттянули. Ингмар прерывисто вздохнул.
- Убери эту тряпку. Хочу чувствовать тебя.
Рубашка испарилась, словно по волшебству, следом за ней - брюки, трусы и носки журналиста. Его ноги прижала прохладная тяжесть чужого тела, по бедрам скользнули, не раня, когти. Вверх, к паху, покружили, перебирая аккуратно подстриженные волоски на лобке. Очертили бедренные косточки и пупок. Ингмар попытался открыть глаза, не сумел. Сознание и без того мутилось и уплывало, делая все происходящее нечетким и расплывчатым, словно журналисту и впрямь лишь снилось, что муж пришел к нему, что он дарит Мару ласки. Жесткие подушечки проскользили выше, коснулись шеи, и Ингмар окончательно провалился в сон.
- Прости, малыш, тебе надо поспать. Люблю тебя, чудо мое, синяя птица.
Тень, чуть светлее окружающего мрака, скользнула к двери, прошуршали пневмосистемы, и все стихло.
Проснулся Ингмар от того, что несколько замерз. Приподнялся, осмотрел себя... Одежды на нем не было. Видимо, драгоценный и любимый супруг не приснился.
- Опять умотал, зараза... Х-х-холоднокровное.
Чувствовал себя Ингвар не то, чтобы совсем уж хорошо. Так что решил принять душ, пока ему меняют постель, пропитанную кровью. И лечь еще.
- Так, куда сегодня уползла кнопка вызова? О, вот же она. Смените мне постельное белье, а то у меня впечатление, что я кого-то зверски убил ночью. Если в стоимость моего билета входит еще и симпатичная грелка, я буду только за.
В каюту приплелся заспанный и явно наскоро умывавшийся Арно, поменял простыни, принес чистую подушку и покрывало.
- К сожалению, грелкой поработать не могу - уволят с волчьим билетом, - улыбнулся, с трудом сдерживая зевоту. Часы на информ-табло показывали три часа пополуночи по времени Ханны.
- Ничего страшного, я просто рассчитывал - а вдруг прокатит. Иди досыпать, я ополоснусь.
Стюард уполз, душераздирающе зевая и покачиваясь. Ингмар вымылся до скрипа, оделся. И пошел в бар, наблюдать за ночной жизнью лайнера.
- У вас есть апельсиновый сок?
- Конечно, - дневного бармена сменил улыбчивый зеленокожий лирианец с забавными круглыми и мохнатыми ушками и длинной косицей. Налил в высокий стакан сок, воткнул соломинку, протянул журналисту. - Простите, что льда вам не добавляю - приказ капитана. - Все отлично, - Ингмар махнул картой над считывателем, отошел к диванчику, принялся разглядывать изрядно подвыпивших пассажиров, не забывая делать снимки на скрытую камеру.
Персонал был безукоризненно вежлив и неприступен, но большинство пассажиров в круиз брали с собой компаньонов. Кто-то жен или мужей («неудачники!»), кто-то любовников («какой компромат, ай-яй-яй, господин министр!») а у кого-то и питомцы были, как, например, у стареющего и лысеющего Доуана Жениса. Набравшийся до состояния положения риз актер неприкрыто тискал тонкокостное создание в прозрачных штанишках и перьях. Ингмар допил, поднялся, двинулся к танцполу, фотографируя все с более близкого расстояния и внутренне хихикая.
Кадры крупным планом вызывали уже даже не злорадство, а гадливость. Бедная птица явно мучилась, не смея не то, что отодвинуться, даже отвернуться от алкогольного дыхания хозяина. Ее шею сдавливал широкий металлический ошейник, в глазах плескалась обреченность пополам с отвращением. Человек этого не замечал в упор, тиская маленькие полудетские грудки, «украшенные» тяжелыми золотыми кольцами.
- Ой, это же вы-ы-ы-ы, - протянул журналист, широко улыбаясь и демонстрируя фотоаппарат.
- А ты кто? - с трудом ворочая языком, воззрился на него Доуан.
- Ингмар Ладовски, - улыбка все ширилась.
- А, а-а-апять пара.. парара... папарацци! - закатил глаза актер. – На, и сгинь! - в сторону Ингмара полетела алмазная кредитка. Тот кредитку поймал, облизнулся - судя по трем полоскам, карточка была личной. И очень трудно восстановимой.
- А давайте меняться? - вкрадчиво предложил он. - Птицу на кредитку?
- Хы... Трахаться не с кем? - пьяно заржал Доуан. - Забирай, дарю!
Ингмар протянул руку птице:
- Детка, за мной, - и подмигнул невесть когда возникшему за спиной Арно. - Будете свидетелем, что мне подарили это создание? И теперь оно по праву дарения принадлежит мне. Как и это, - в пальцах Ингмара мелькнула кредитка.
Стюард кивнул:
- Вам лучше заверить передачу питомца у капитана, сэр. Он выпишет временный сертификат на владение, на планете потом обменяете на постоянный. Я вас провожу и засвидетельствую.
- Тогда побыстрее.
Уже за дверями бара Арно понимающе улыбнулся:
- Завтра этот... человек протрезвеет, и будет скандал.
- Пока не протрезвел, мне нужно получить птичку в свое владение. И побыстрее. К тому же, об меня легко обломать зубы... А быть звездой скандала я люблю. Мои коллеги так вцепятся в материалы, что от актера останется лишь воспоминание.
- Дис присмотрит, чтобы мистер Женис не трезвел еще некоторое время. Не волнуйтесь, вы все успеете. Правда, есть одна проблемка... - Арно с сомнением оглядел птицу.
- Какая? - Ингмар снял рубашку, нимало не стесняясь своих шрамов, накинул ее на плечи птице.
- Ошейник. Пульт от него мистер Женис вам не передал, к сожалению. Придется снимать у техников. Но без ошейника питомцам находиться на борту запрещено.
Ингмар взялся за ошейник.
- Ты этого не видел, понятно?
И разогнул полоску, выдохнув. Электроника в ней заискрила, ощутимо ударив его разрядом, и сдохла. Птица испуганно пискнула, переводя круглые глаза с ошейника на Ингмара, потом на стюарда и обратно, и неверяще трогая тонкую шейку там, где на белой коже алела полоса.
- Так. Вопрос первый - как зовут. Вопрос второй. Ты какого пола?
- Чиур. Же.. женского... - пролепетало крылатое создание.
- Понятно. Ладно, рубашку застегни. И идем к капитану. Арно, веди.
Птица всхлипнула, вытянула вперед рукокрылья:
- Мне нельзя меняться... было нельзя.
- Чем меняться и с кем? - не понял Ингмар, сам застегнул рубашку, отодрав от той рукава.
- Крылья... на руки...
- Идемте, потом разберетесь. Ой, а вот и капитан...
Навстречу им шествовало прекрасное златовласое видение в белоснежной форме.
- Капитан, мне нужен сертификат на питомца, - Ингмар показал на Чиур. - Мне тут птицу подарили за мои прекрасные глаза, стройные ноги и ласковую улыбку. Мы с ней даже похожи немножко.
Эйлиан окинул всю живописную группу взглядом, далеким от счастья, свел прямые, как росчерки золотистой туши, брови и кивнул:
- Следуйте за мной.
Капитанская каюта представляла собой нечто среднее между мостиком, кабинетом и библиотекой. Где Ларр спал, оставалось тайной - ни койки, ни даже дивана в помещении не наблюдалось. Правда, была пара удобных кресел, на них капитан и кивнул:
- Присаживайтесь. Слушаю вас, мистер Ладовски.
- Доуан Женис мне подарил птицу. Арно подтвердит, что слово «дарю» прозвучало, - Ингмар зажал нос ладонью, отнял, посмотрел на алые потеки. - Да твою же налево. Чиур, садись, - притянул птицу себе на колени и уткнулся носом ей в плечо.
Капитан посмотрел на райка, пристально заглядывая в зеленоватые глаза, кивнул. И птица запела, обнимая лицо журналиста крыльями. Тихо, без слов, очень ласково. В голове Ингмара как-то резко прояснилось, кровь перестала, будто перекрыли лопнувшие сосуды.
- Ой, как мне полегчало-то. Капитан, выпишите сертификат поскорей, я еще хочу в бар... Там у министра такой любовник, вдруг тоже подарят. Или кредитками покидаются. Алмазными, - Ингмар явно паясничал. - Или сразу документами на прииски. Тоже алмазные.
Эйлиан гневно отфыркнулся, раздувая тонкие ноздри:
- От вас, мистер Ладовски, одни проблемы! Вы хоть представляете, какой разразится скандал? А, впрочем, что это я. Конечно представляете. И, я более чем уверен, что каким-то образом это все подстроили именно вы! Любитель жареных сплетен!
Но капитан Ларр все же сел за стол, вызвал голографический планшет и принялся заполнять сертификат, отрывисто спрашивая:
- Имя, фамилия, полное именование?
Ингмар прикусил губу, беспомощно посмотрел:
- Совсем полное?
Капитан отмахнулся.
- Я сам заполню, не волнуйтесь, ваше имя настолько прополоскано, что его знает даже такой далекий от светских новостей человек, как я. Так, возраст?
Ингмар вздохнул:
- Семьдесят девять лет.
- Хорошо сохранились. Полный адрес?
- Регистрации или фактический?
- И тот, и другой. К вам все равно наведается служба по контролю за размножением питомцев.
- Регистрация - планета Салмер, город Кирта, проспект Шейндар, сто девятнадцать-триста пять. Фактически я проживаю у супруга. Ханна - Килеан - улица Сиреневая, четыреста... э... два... или три... Я не помню.
Капитан почему-то не стал уточнять. Просто вбил данные.
- Ошейник птицы, - и протянул руку. Ингмар вложил в его ладонь полоску металла. Капитан Ларр достал из письменного прибора, выполняющего чисто декоративную функцию, остро отточенную спицу с каким-то переливчатым темно-синим камнем на конце, подковырнул крышечку и вынул чип. Вставил его в считыватель, скопировал информацию. Потом записал данные стюарда, просто вытащив их из его досье.
- Арно Дан-Виал, герцог Виал, подтверждаете ли вы договор дарения, заключенный шестого декабря три тысячи семьдесят восьмого года по летосчислению Терры, между мистером Ладовски и мистером Женисом в четыре часа пополуночи на борту лайнера «Эвридика», порт приписки - планета Ханна?
- Подтверждаю.
Ингмар потянулся:
- Все? Можно вернуться в бар? У меня там сок недопитый. И министр недошантажированный.
Капитан Ларр закатил глаза:
- А что, если я скажу «нельзя»? - это явно была проверка того, помнит ли журналист о том, что было ему сказано при появлении на борту.
- Придется устроить вам внеплановое интервью, капитан Ларр.
Почему-то прозвучало это примерно как «придется вас разложить на полу здесь же, оттрахать до потери вами сознания, и уже тогда убежать шантажировать министра».
Эйлиан холодно усмехнулся:
- Ну, что ж, придется пожертвовать временем своего личного отдыха ради удовлетворения вашего ненасытного любопытства.
Пауза между последними двумя словами была на доли секунды длиннее прочих.
- Арно, отведи питомца мистера Ладовски в его каюту и позаботься о нем.
Ингмар демонстративно положил на стол диктофон.
- Итак, первый вопрос. Капитан Ларр, насколько известно нашей газете, вас долго уговаривали принять командование «Эвридикой». Что вас сподвигло согласиться?
- Бедность, - в голосе капитана явно прозвучал смех. - Я семейный человек, мне нужно кормить родных.
- Что касается вашей семьи... Вы еще не планируете жениться? Или ваш оборот «семейный человек» как раз указывает на то, что вы уже успели обременить себя второй половинкой?
- Без комментариев, мистер проныра.
- Как зовут вашу прелестную супругу?
- Просто удивительно, какие далеко идущие выводы умеют делать журналисты из совершенно невинной фразы. Без комментариев.
Ингмар дотянулся до диктофона, выключил его:
- Вопрос вне интервью. У вас есть совесть?
- А что это за зверь? - усмехнулся капитан.
- Ну, такой зверь... Он накидывается... и сосет. То есть, грызет, - Ингмар расстегнул ремень джинсов.
- О, боюсь, на моей родной планете подобные сосущества давно вымерли. Или эволюционировали, - красавец-капитан шелковой лентой соскользнул на пол, приблизился к креслу журналиста, не вставая с колен, и томно облизнулся.
- Ну, насчет грызть я бы поостерегся, а вот что касается сосать... - журналист умудрился стащить с себя джинсы, не вставая. Эйлиан молча приступил к делу, принимаясь вылизывать его, дразня острым кончиком языка. Ингмар откинул голову назад, застонал, запуская пальцы в волосы капитана. Тот ласкал, не торопясь брать в рот, целовал, поглаживал затянутыми в шелк пальцами, нежил языком, перебирал отяжелевшую мошонку.
- Это, что, месть за интервью? - простонал Ингмар.
- М-м-м... возмо-о-ожно, - протянул Эйлиан. Подхватил Мара под колени и сдвинул на самый край кресла, заставляя развести ноги шире. Снова склонился над ним, целуя, потом все же приоткрыл губы, пропуская член журналиста в рот медленно и словно бы неохотно. Ингмар вцепился в подлокотники кресла, запрокинул голову, тихо застонал. Его охватывала терпкая, мятная прохлада, не остужавшая, а лишь распалявшая желание. Гладкие, шелковые пальцы медленно скользили по промежности, вырисовывая круги, сдвигаясь к анусу, проводя по нему, чуть нажимая.
- Если после этого круиза ты еще раз умотаешь куда-то на месяц, я переквалифицируюсь в снайпера, прострелю тебе обе ноги и заставлю наложить на них бетон поверх гипса! - выстонал Ингмар.
«Какой голодный малыш...»
Член Мара погрузился в нежный плен до основания, его сжало, по горлу Эйлиана прокатилась волна сокращений. Ингмар испустил переливчатое музыкальное курлыкание. Палец капитана нажал чуть сильнее, проникая в жаркое нутро журналиста так, словно был щедро смазан. А золотоволосая голова мерно задвигалась, приподнимаясь и опускаясь над его пахом.
- Эйлиан...
Капитан протолкнул палец глубже, пошевелил им из стороны в сторону, ускоряя движения и плотнее сжимая губы и горло. Ингмар кончил через полминуты сладких пыток - секса у него не было давно. Эйлиан сглатывал, медленно выпуская его изо рта, но палец убирать не спешил. Журналист нежно и ласково курлыкал.
- Хочу тебя, малыш, - Ларр потерся щекой о его бедро, глядя нестерпимо сияющими глазами на Мара.
- Ну так возьми-и-и-и-и.
- Ты отвык от меня, может быть больно, - предупредил Эйлиан, приподнимаясь и расстегивая китель и ремень. Потянул вниз брюки, открывая взгляду Ингмара свое орудие в полной боеготовности - два довольно толстых, покрытых остренькими шипами и плотными на вид наростами члена.
- Ничего страшного, у меня хорошая регенерация. К тому же, я за тобой не первый год замужем. Иди уже сюда...
- Ноги на подлокотники, Мар. И замри, - Эйлиан наклонился, прижимаясь к чуть растянутой и пульсирующей дырочке губами. Внутрь Ингмара потекло что-то прохладное и дарящее ощущение легкого онемения.
- М-м-м, у меня онемело все до самых пяток...
- Сейчас разгоним кровь, - пообещал Эйлиан, сжимая ладонью оба члена вместе. Кончики у них были острые и слегка уплощенные, складывались в одно толстое конусовидное острие. Капитан подтянул Ингмара еще ближе и нажал, проникая в него с усилием, приоткрыв рот и запрокинув голову.
- О, космос... какой ты...
Ингмар максимально расслабился, было слегка неприятно, все-таки, секса у них из-за рейсов Эйлиана давно не было. Но вскоре тело вспомнило, послушно приняло мужа в себя. Эйлиан замер, помотал головой, разметывая длинные волосы по плечам. И потихоньку двинулся, покачивая бедрами, удерживая мужа практически на руках. Ингмар улыбался, постанывал сорванным голосом. Заполняющая его плоть пришла в движение, слегка извиваясь и сплетаясь в спираль.
Наверное, другой человек после такого секса сразу отправился бы в больницу. Но Ингмар Ладовски человеком не был никогда. И наслаждался тем, как постепенно проходит первоначальная анестезия, как становятся доступными те ощущения, которых ему так не хватало...
- Мой... мой... любимый, единственный... нежный... - выстанывал Эйлиан, фоня таким количеством феромонов, что их запах был практически осязаем. И двигался все быстрее, его члены извивались и терлись о все активные точки внутри Ингмара, увеличивались в размерах, набухая перед выплеском.
- Эйлиан... Мой... Любимый...
- Сейчас... Я... люблю...тебя-а-а-а! - Эйлиан прильнул к нему, обнимая, вжимаясь в его грудь лицом. Мощными толчками выплескивалось внутрь Ингмара густое, сладко и мятно пахнущее семя, переполняло, стекало прозрачными серебристыми струйками на ковер. Ингмар тихо курлыкал ему в макушку, объясняя на своем языке, какой у него замечательный и любимый супруг.
- Да, малыш... ты тоже самый лучший во вселенной, - ласково целовал его Эйлиан.
- А мне даже понравилось в баре... Флиртовать с собственным мужем на глазах у толпы. М-м-м...
- Я поклялся отправить чек на круглую сумму разработчикам ткани для моего костюма, - фыркнул капитан, потихоньку освобождаясь из восхитительного плена.
- Неужто неприступный Эйлиан Ларр пал перед чарами какого-то журналиста? - поддразнил его Мар.
- Ну, под этими чарами так легко и не стыдно было падать, что я готов повторять это снова и снова.
Ингмар с наслаждением целовал супруга, не желая отпускать ни на мгновение.
- Меня разорвет армия твоих фанаток и фанатов, если ты одаришь меня вниманием.
- Мар... ты не думал о том, что пора бы уже открыто объявить о нашем браке? - чуть нахмурился капитан.
- Не понял... Это же ты в том интервью год назад брякнул журналисту, что не женат и не собираешься. Я думал, ты шифруешься по каким-то причинам, и поддерживал твою игру. Думаешь, легко прятать документы о браке и вертеться на работе?
- О... прости, но я ведь не женат? - усмехнулся Эйлиан. - И брать жену не собираюсь в самом деле.
- И как ты предлагаешь объявить о нем? Я только за. Можно будет клевать твоих поклонников.
Капитан положил голову ему на колени и задумчиво протянул:
- Ну-у-у... давай подумаем, малыш. Завтра у нас по плану скандал с мистером Женисом, а дальше все зависит от того, какой цели ты хочешь добиться оглашением наших отношений. Если подождать до конца круиза, когда утихнет резонанс этого скандала, ты получишь ярчайший фейерверк. А если объявить почти сразу за ним - все пройдет малозаметно.
- Ну, я обожаю фейерверки. Но не хочу, чтобы это повредило тебе... и твоей карьере.
- Поверь, любимый, после оглашения моя физиология не изменится, и люди все равно будут липнуть ко мне, как дашш на нектар.
- Ах, какое их ждет разочарование, - насмешливо протянул Ингмар. - Этот великолепный мужчина, это средоточие обаяния, сексуальности и харизмы... весь мой.
Эйлиан пожал плечами:
- Ну, пять лет уже безраздельно твой, любимый.
- Чему я очень-очень рад, - Ингмар склонился к нему, поцеловал в кончик носа. - Ты не сердишься, что я вынудил актера отдать мне Чиур? Ты знаешь, у меня необъяснимая слабость к райкам. Все-таки, тоже пернатые, почти родственники.
- Не сержусь, малыш. Просто, в твоем питомнике пополнится население, еще на одну чудесную пташку. Помощь психолога ей не повредит, а ты сними с нее все эти жуткие кольца, больно смотреть, как они оттягивают ей грудь.
- Это точно. Верну актеру все ее украшения, чтоб успокоился. Эх, обожаю бегать и выкупать райков... Как думаешь, я имею право взломать его кредитку, если он сам в меня ей швырнул?
- Думаю, камеры наблюдения в зале зафиксировали момент передачи, а потыкать носом зарвавшегося человека стоит. Как ты, Мар? - Эйлиан осторожно провел пальцами по его бедру, отмечая синяки и огорченно вздыхая. - Я снова сделал тебе больно...
- Любовь моя, ты же знаешь, что я нечувствителен к неглубоким повреждениям кожных покровов. А я... А я счастлив обнимать тебя, разговаривать с тобой.
- У нас с тобой еще почти неделя двойного развлечения, - улыбнулся Эйлиан, встал, сбрасывая одежду совсем, открывая идеальное тело, вылепленное по несколько отличным от человеческих меркам. Под одеждой этого было не видно, но сейчас в глаза бросалось отсутствие сосков, пупка, растительности на теле. И мелкая чешуя под цвет кожи, покрывающая пах и живот до нижних ребер. И строение самих ребер, четко выделяющихся под мышечным корсетом.
- Красавец мой, - Ингмар чмокнул его в середину живота. Причем журналист был искренен.
- Вставай, любимый, пойдем отмывать тебя, а то скоро стянет пленкой, - капитан протянул ему руку, помогая подняться. Ингмар прижался к нему, лизнул в шею.
- Неси меня.
- Хоть всю жизнь, - улыбнулся Ларр. На руки поднял нежно и осторожно - синяки синяками, а вот серебристо-розовые потеки на бедрах - это было уже серьезнее. Вина кольнула в сердце. Он все-таки снова не сумел сдержаться, хотя Ингмар пострадал меньше, чем в их первый раз.
Наверное, это было единственным неудобством в их жизни - без регулярного секса Ингмар «забывал» мужа, не мог принять в себя, тело не успевало подстраиваться. Даже несмотря на высоту болевого порога, определенные проблемы возникали. А регулярными в их жизни были только переписка по шифрованному каналу и звонки друг другу. Капитан мотался по космосу, как сорвавшийся с орбиты планетоид, появляясь дома в перерывах между рейсами по месяцу-двум от силы на неделю. Ингмар тосковал, вляпывался в криминальные расследования. И грустно скупал райков.
- Я, пожалуй, откажусь от регулярных рейсов на маршруте «Ханна - Сиан - Люксор», Мар. Тем более, после того, как мы вернемся и объявим о своем браке, - задумчиво произнес капитан, осторожно отмывая супруга. - Буду катать денежные мешки на «Эвридике» и сидеть дома по месяцу.
Ингмар засветился в прямом смысле слова, нежным берилловым свечением, принялся целовать супруга. Эйлиан тихо смеялся, ласкал его, окутывая своей нежностью, как невесомым покрывалом.
- Я сейчас понял, что рафиан справедливо называют труднодоходимыми в плане понимания.
- М-м-м, ты о чем?
- Мне понадобилось пять лет, чтобы осознать, что я никуда не хочу улетать от тебя на дольше, чем на неделю.
Ингмар прижался к нему, счастливый до невозможности.
- Ты мое счастье, я люблю тебя. И хочу засыпать и просыпаться рядом, обнимая тебя. И слушать твои мысли, и голос. И... Ингмар, я хочу от тебя детей.
- О... - журналист немного опешил. - И кто из нас двоих будет рожать?
- Ну, насколько я знаю, у твоей расы мужчины все же не могут рожать, - Эйлиан снова рассмеялся. - А я могу.
- Это... немного неожиданно, - Ингмар снова прижался к нему.
- Ты не все обо мне знаешь, малыш. У рафиан нет деления на женщин и мужчин, - Эйлиан Ларр завернул его в широкое полотенце и понес в кабинет. Койка у него там все же была - спрятанная в стене, узкая и жесткая.
- Нет, я о предложении детей. Это немного неожиданно.
- Ты будешь хорошим отцом, Мар. Ты умеешь заботиться, внимателен, ласков, в меру строг. Именно такой, каким должен быть отец. А у меня подходит граничный возраст, когда я еще могу выносить пару яиц.
- Тогда я согласен, любовь моя.
- Ты уже изучал материалы о моей расе? - усмехнулся капитан, укладываясь рядом с супругом на край койки и обнимая его. От горячей воды его тело согрелось.
- Конечно. Я же любопытная скотинка. О-о-о, обожаю, когда со мной рядом такой красивый обнаженный мужчина, - Ингмар забрался на супруга, придавил своим птичьим весом. Рафианин обнял его, укрывая своими волосами.
- Спасибо, любовь моя.
- Даже не представляю, как я без тебя жил...
- А я без тебя. Поспи, малыш. Я разбужу тебя утром.
Ингмар склонил голову ему на плечо и задремал, прижимаясь.
Наутро разразился скандал, как и ожидал капитан. Доуан Женис вопил, брызгал слюной, потрясал кулаками и требовал вернуть ему его собственность. Контраст с невозмутимо спокойным, как всегда, Ингмаром был разительным.
- Вы сами подарили, - журналист вставал в позы повыгодней, отмечая, как их фотографируют. Сладко выспавшийся на груди любимого мужа, удовлетворенный и полный энергии Ингмар на фото выходил великолепно.
- Я был пьян! Капитан, я требую, чтобы вы вернули мне моего питомца! И карту!
Эйлиан Ларр обвел багрового от гнева человека ледяным взглядом, скривил губы в некоем подобии улыбки и пожал плечами:
- Согласно законам Ханны, любая устная сделка, зафиксированная свидетелями и должностным лицом, ответственным за территорию, на которой сделка произошла, считается действительной. Состояние опьянения одной из сторон сделки на ее результат не влияет. Именно поэтому цены на спиртное на Ханне так высоки - если вы можете себе позволить напиться, значит, и все остальное, что вы совершите в состоянии опьянения, вы тоже можете себе позволить.
- Так что теперь птица моя.
- Равно как и алмазная карта Галактик-Банка. Посему, мистер Женис, вы можете добровольно передать коды доступа к ней мистеру Ладовски.
Ингмар улыбался, цвел и строил глазки коллегам с фотоаппаратами, раздевая тех взглядом, имея до полного изнеможения жертвы и возвращаясь обратно, ждать коды.
- Да я подам на вас в суд! - выплюнул бывший актер, с ненавистью глядя на Ингмара. - Вы мне за все заплатите.
- Вы мне угрожаете? - показательно расстроился журналист.
Капитан подобрался, равно как и парочка дюжих парней в форме стюардов, но совершенно явно из службы охраны.
- Да, ты, продажная тварь, я тебе угрожаю. Мои адвокаты тебя сгноят, в тюрьме будешь подставляться всем без разбора, сученыш!
Ингмару хватило выдержки на то, чтобы выключить диктофон спокойно и показательно. Человек рванулся к нему, сжимая кулаки. И был пойман за плечо тонкопалой ладонью, вроде бы аккуратно, но Доуан взвыл и присел.
- Не так быстро, мистер Женис, - спокойно и холодно проговорил капитан, и только Ингмар видел, как в синих глазах на миг плеснуло бешенство, и обозначилась готовность убивать. Ларр кивнул своим людям, и актера взяли под руки:
- Пройдите с нами, мистер Женис. Вы будете находиться под домашним арестом в своей каюте до возвращения на Ханну.
- Приношу извинения за этот досадный инцидент, капитан, - четко выговорил Ингмар.
- Не стоит, мистер Ладовски. Это я приношу вам свои извинения за то, что на борту «Эвридики» вы подверглись оскорблениям и угрозам. Я хотел бы загладить свою вину, но не знаю, чем.
- Заботой о несчастной девушке, капитан.
- О птице позаботятся, не волнуйтесь. А лично о вас позвольте позаботиться мне. Я приглашаю вас в кают-компанию на обед. И даю вам разрешение на посещение мостика. Но только один раз.
Ингмар кивнул:
- Почту за честь, капитан.
Зависть писучей братии - коллег Ингмара можно было резать ножом и есть на десерт. Если вам нравятся острые и кислые десерты. Ингмар про себя облизывался от этой «сладости». Ему безумно нравилось это ощущение, опережать всех, делать снимки, брать интервью, расследовать. Ну, или просто обгонять на полкорпуса менее удачливых коллег.
- Тогда встретимся перед обедом, мистер Ладовски, - капитан коротко кивнул и удалился, расточая улыбки и феромоны, словно ничего и не случилось.
Ингмара тут же атаковали вопросами. Верней, взбудораженно засыпали ими - ловить за рукав его никто не ловил, понимали, что коллега интервью даст без проблем. Журналист был корректен и выдержан. Да, пришел ночью, снимать интерьеры и освещение, да, подошел поздороваться, в него бросили картой, затем подарили птицу. Нет, он не собирается возвращать карту - о птице речи не шло, тут даже самый ушлый адвокат не сумел бы прискрестись к акту дарения - более того, карту переоформят на него. Грядущий суд? О, это будет забавно.
- Я просто делал снимки ночного танцпола.
Ингмар намеренно произнес эту фразу. Было любопытно взглянуть на лицо министра. Любопытство оправдалось: министр пошел пятнами, как турианский гриб-труповик, поджал губы и что-то тихо бросил своему секретарю. Или любовнику, маскирующегося под секретаря днем. Стоило ожидать приглашения на приватную беседу. Опускаться до прилюдных угроз и подкупа министр не стал бы, все же, привык держать лицо.
Интервью закончилось, Ингмар откланялся и двинулся в бар, за своим любимым соком. Давешний бармен уже тоже был в курсе распоряжения капитана не бросать в сок льда, равно как и в курсе предпочтений журналиста. Так что, стоило Ингмару устроиться на высоком табурете, как стакан с апельсиновым фрешем появился перед ним, словно сам собой. Ингмар поймал взглядом вертевшегося поблизости Арно.
- Арно, где Чиур, и почему ты оставил ее одну?
- Она не одна, сэр. При медотсеке есть комната реабилитации, с ней работает психолог, там много игрушек и есть, где отдохнуть. Она... ей всего двенадцать, мистер Ладовски. Ребенок еще, - Арно старался скрыть возмущение, но на щеках вспыхивал гневный румянец. - Вернусь со стажировки - сам подам в суд на этого терранина!
- Увы, мой юный друг, тут мы ничего не можем поделать... Пока райки остаются лишь выводимыми игрушками, мы бессильны. Вот если бы кто-нибудь в правительстве решил посодействовать...
- Но они же живые, мыслящие! - расстроено хмурился будущий правитель одной из крупнейших колоний терран. - Обязательно посодействую.
- Ну, я имел в виду кое-кого другого, - Ингмар улыбнулся министру в дальнем конце зала так сладко, что у того неминуемо должен был бы случиться приступ гипергликемии. Арно кивнул, тоже глядя туда. Понизил голос:
- Вы - самый опасный человек, которого я знаю, сэр. Это комплимент, если что, - и расплылся в солнечной улыбке.
- Мы, журналисты, такие, да. Так, надо связаться с Тири, - Ингмар допил сок.
У Ингмара был собственный питомник райков, хотя об этом мало кто знал. И вообще, строго говоря, это был не питомник, а центр реабилитации. Хотя кто-то мог бы сказать - резервация выращенных в неволе и выпущенных в дикую природу для адаптации под присмотром птиц. О том, в каком состоянии иногда попадали питомцы к журналисту, вообще лучше было молчать. Тири - самая старшая среди них, фактически, являлась руководителем питомника.
- Доброго утра, сэр, кто у нас случился на сей раз? - ответила раек на вызов.
- Ее зовут Чиур, ей двенадцать лет. Мне ее подарил один престарелый актер. Девушка в плохом моральном состоянии. Приготовьте ей комнату, игрушки, как обычно. Деньги переведу через пару минут.
- Хорошо, сэр, я займусь. Когда она прибудет? - Тири деловито защелкала чем-то.
- «Эвридика» завершит полет через шесть дней. И я привезу девушку. Как у вас там дела? Все здоровы? Я умотал на задание, даже не спросил, как там новенький поживает.
Она вздохнула:
- Не слишком хорошо. Пришлось ампутировать рукокрылья по локти.
- Кошмар, - расстроился Ингмар. - Импланты приживутся?
- Если его удастся реабилитировать психологически - все будет в порядке. Но... он поет остальным.
- Хорошо, сейчас запущу тяжелую артиллерию. Не волнуйся, все будет в порядке.
- Надеюсь на вас, вы же знаете, сэр. Прилетайте скорее, малыши по вам уже соскучились, все перья мне повыщипали, когда вы появитесь.
- Через шесть дней, Тири, раньше никак. До встречи, - Ингмар отключился, тут же набрал другой номер. - Алло, могу я услышать агента Исарила? Занят? Могу вам поведать свою проблему? Понимаете, он у меня ночью свои трусы забыл... О, Эстель, здравствуй.
- Скотина ты, Мар. И тебе не хворать. Говори скорее, чего надо, у меня вызов, - судя по голосу, агент снова куда-то летел.
- У меня раек поет постоянно. Можешь одолжить вашего психолога по работе с жертвами насилия?
- Без проблем, сейчас созвонюсь. А что, твоя Дафна не справляется?
- Ну ты сравнил... Или детский психолог или психолог по тяжелым. Дафна хорошо работает с детьми, а этого я подобрал уже взрослым. Ему рукокрылья пришлось ампутировать по локти. Импланты надо ставить срочно... Но он может не дожить, если не перестанет петь. Эстель, спасай, я сейчас на «Эвридике». И тут тоже умудрился спасти девочку-райка.
- Геро-о-ой, - хохотнул агент. - Будет тебе Ясон, будет, уже звоню, не сбрасывай вызов, я скажу, когда он прилетит, - Эстель Исарил отключился, вернулся в разговор через пять минут: - Через три часа пусть Тири встретит сама или пошлет кого-нибудь в космопорт. Тебе повезло, Ясон на Элене, так что согласился рвануть на Ханну.
- Хорошо, передам. Спасибо, агент Исарил, вы - мой герой, я не стану публиковать ваши снимки в одном левом носке и солнцезащитных очках.
- А я не скажу твоему мужу, что ты делал в прошлом месяце на Стелле, - ехидно отпарировал Эстель. - Ладно, увидимся... когда-нибудь. В будущей жизни, где у меня будет отпуск, - тоскливый вздох прозвучал в завершение разговора.
- Это подлый прием!!! Негодяй, шантажист и мерзавец! До встречи. Жду твоего отпуска.
- С кем поведешься... Удачи, Мар.
Ингмар снова набрал номер Тири, попросил ту встретить психолога из Интерга. И повернулся к Арно:
- Ну, вот как-то так я и решаю проблемы... Наглым шантажом, в основном.
Тот смотрел с нескрываемым восторгом:
- Вы знакомы с агентом Исарилом! Обалдеть, сэр!
- Он был свидетелем на моей свадьбе. И будет крестным отцом моих детей.
- А вы разве женаты? - удивился Арно.
- Нет, я не женат. Я... как это... замужем. У меня красавец-муж, около ста сорока семи приемных детей, пятнадцать внуков...
Глазищи у Арно раскрывались все шире, и вскоре напоминали глаза райка - такие же круглые, большие и изумленные.
- Ого... сэр, я в шоке. И... почему вы говорите об это мне? А если я расскажу кому-нибудь?
- Рассказывай, - усмехнулся Ингмар. - Я не делаю тайны из своего брака.
- Но все свято уверены, что Ингмар Ладовски - холост, потому что у него настолько ядовитый язык, что поцелуй с ним убьет вернее укуса синерианского скорпиона, - фыркнул паренек. - Я не стану говорить ничего, сэр.
- Обо мне так говорят? Какой ужас... Мой несчастный супруг, он же не знает, что ему положено умереть в мучениях.
- А кто он? Ваш коллега? - полюбопытствовал Арно.
- О нет... Мы бы загрызли друг друга сразу же. Упаси меня Космос от мужа-журналиста.
Арно рассмеялся, глянул на часы над стойкой бара и всплеснул руками:
- Ой! Капитан точно прикажет меня выпороть! Обед, а вы чуть не пропустили его.
Ингмар поставил стакан на стойку.
- Тогда идем.
- Оставьте фотоаппарат охране, сэр. С ним ничего не случится, а вот в кают-компанию с ним вас не пустят.
- Хорошо, - на диво покладисто кивнул Ингмар.
Офицерская кают-компания на «Эвридике» была небольшой, уютной, совмещенной со столовой. Столики можно было сдвинуть, для торжественных празднований, или растащить по всему помещению, как сейчас. Капитан обедал в обществе старшего помощника и главы службы безопасности. Встал, приветствуя журналиста:
- Позвольте познакомить вас, мистер Ладовски. Франш Лашер, мой помощник и заместитель. Ивонн Вэнь-Гао, леди, которая отвечает за безопасность гостей.
- Рад знакомству, - улыбкой Ингмара можно было осветить половину корабля.
- Присаживайтесь. К сожалению, заказ сделать нельзя, команда питается тем, что есть в распланированном заранее меню. Надеюсь, вас это не огорчит.
- Нет, что вы, капитан, - во взоре журналиста горел неугасимый огонь, когда он одаривал капитана задумчивой улыбкой. Судя по всему, Ингмар всерьез задумывался над тем, чтобы не ждать конца рейса...
Команда с изумлением смотрела на то, как капитан, ненавидящий всю длинноязыкую братию журналистов, спокойно и даже с улыбкой общается с Ладовски, известным своими скандальными статьями и репортажами. Ингмар все-таки вытащил свое обручальное кольцо, нацепил его на палец. Эйлиан только улыбнулся: он свое и не снимал никогда. Другой вопрос, что он и перчатки никогда не снимал, только дома.
Ингмар во время обеда был задумчив и даже печален, ядом не капал, в адрес капитана не прохаживался. И ложку, казалось, только чудом мимо рта не проносил.
- Вам не понравилось меню, мистер Ладовски? - а тревога в глазах капитана относилась совсем не к этому вопросу.
- Нет, что вы, капитан, еда образцово-показательна.
- Вы чем-то расстроены?
- Немного. Личные проблемы. Я многодетный отец, сто пятьдесят детей, всегда что-то да случается.
- О, да, я наслышан о вашем приюте. Надеюсь, все наладится.
Эйлиан сейчас почти ненавидел невозможность просто обнять мужа, нашептать ему, что они вернутся, и все исправят, что возможно, что все будет в порядке. Он мог сделать лишь одно - помочь Ингмару с репортажами, поддержать его до момента, когда тот решит сдернуть покров тайны с их брака.
- О, я в этом почти уверен, дорогой супруг.
- Решился-таки?
Команда, пассажиры - все стояли, разинув рты, глядя на капитана, который непривычно-нежно улыбался, обнимая журналиста, наклонялся к его лицу, касался губ, вовлекая в глубокий поцелуй. Ингмар целовался с мужем и плевать хотел на всех вокруг. Щелкали вспышки, камеры жадно записывали этот поцелуй на носители. Капитан отстранился, властно обнял Ингмара и повернулся к протолкавшимся в первый ряд журналистам:
- Леди и джентльмены, дамы и господа, позвольте все же представить вам моего супруга, Ингмара Эрика Ларр-Ладовски. Предупреждая все ваши вопросы, скажу сразу: мы состоим в браке пять лет.
- Мар, как ты мог? - прорыдала Ольга. - Сволочь!
- Детка, обещаю тебе эксклюзивное интервью. Не плачь.
Капитан цвел очаровательнейшей улыбкой, обводил толпу ледяными глазами, и людей рвало на части от того, что взгляд ясно давал понять, что приближаться опасно, а нечто неуловимое властно требовало прикоснуться или хоть побыть рядом. Ингмар обнимал мужа, улыбался в объективы с видом победителя.
- Капитан, а почему вы скрывали ваш брак? - прозвучал вопрос одного из журналистов. Эйлиан округлил глаза:
- Скрывал? Отнюдь, - он медленно снял с руки перчатку. На белой коже простое тонкое колечко из красного золота выделялось весьма заметно. А, кроме того, кольцо уже почти вросло в палец капитана.
- Мистер Ладовски... Или Ларр?
- Как вам удобней.
- Почему вы скрывали брак?
- Потому что моя профессия на тот момент была связана с расследованиями, моим долгом было оградить любимого мужа от неприятностей, могущих последовать.
- Возможность задать нам вопросы вы получите в последний день нашего круиза. А сейчас прошу простить, я должен идти на пост. Ингмар, идем.
Журналист последовал за супругом.
- Ну, мои требования ты знаешь. Снимать можно, руками ничего не трогать, команду не отвлекать. Ходить осторожно, сесть можно вот сюда, - капитан откинул кресло у стены.
- Да, я знаю, - Ингмар уселся в кресло.
Даже на сотни раз пройденном маршруте на планете может случиться что-то непредвиденное - упадет дерево, лопнет дорожное полотно от оползня, выскочит на трассу дикая косуля или утка решит перевести утят. В космосе этих случайностей в миллионы раз больше. Космос - непредсказуем. И потому на замершего в кресле Ингмара не обращали внимания вовсе. Эйлиан стоял у края командной площадки, застывший, как статуя, только глаза пробегают по информационным табло, видеоэкранам и сводным таблицам приборов.
- Курс на три-шесть-семнадцать, Дайс.
- Есть курс на три-шесть-семнадцать.
Это прибор показывает возникшую в поле ближайшей звезды аномалию, значит, будет выброс фотосферы или поток солнечного ветра, его лучше обойти.
Ингмар не отсвечивал, не дышал практически, отключил коммуникатор. И просто любовался супругом.
- Арья, что там?
- Запрос связи, сэр. Стационарный буй.
- Отбей.
Короткие команды. Короткие четкие ответы. Ни единого лишнего движения. Тонкопалые кисти спокойно лежат на ограждении площадки, белоснежная фигура безупречна, длинная золотая коса словно выкована монолитом - не выбилось ни волоска.
А еще никто из команды не реагирует на феромоны Эйлиана. Капитан Ларр специально собственнолично подбирал их - три сотни человек, от старпома до последнего уборщика.
Ингмар прикрыл глаза, улыбаясь своим мыслям. Теперь внутри поселилась четкая уверенность, что все будет хорошо - и с перепуганным райком они разберутся, и Чиур понравится в поместье. А еще у них будет ребенок, может быть, несколько. И с ним будет Эйлиан, любимый, родной. Принадлежащий только ему. И принадлежащий полностью, так, как еще никогда. До сих пор их отношения были немного... однобокими, наверное. Эйлиан был безумно нежным, страстным, властным любовником. Но еще никогда не отдавался, и, насколько знал Ингмар, не отдавался никому. Ни как мужчина, ни как женщина. Стоило бы освежить в памяти совсем краткие сведения из справочника по дружественным расам, сжато описывавшего рафиан. Эта раса редко вступала в полноценные контакты с учеными. И еще реже можно было встретить одинокого рафианина вне ареала его расы. Они были слишком красивы. И слишком желанны из-за неконтролируемого выделения феромонов.
Ингмар оперся подбородком на сплетенные пальцы, продумывая порядок действий. Выяснить, как именно будут развиваться дети, зачать их уже. Оборудовать детскую. То, что рафиане - потомки рептилоидов, было ясно и по строению тела. И то, что они не живородящие и не млекопитающие - тоже. Тем более, что Эйлиан обмолвился о том, что сможет выносить яйцо, значит, нужна не просто детская, а еще и инкубатор. И корм для детей. Ингмар немного истерически улыбнулся.
«Не паникуй, любовь моя»
Эйлиан не поворачивался к нему, но его мысль была на удивление хорошо слышимой. Да, кроме всего прочего, рафиане в большей части своей были телепатами. Эйлиан, как он сам говорил, был слаб в этом аспекте, и слышать мог лишь Ингмара, на которого настраивался долго и упорно. И передавать мысли тоже лишь ему.
«Я не паникую, любимый. Я просто пытаюсь решить, в какой последовательности все делать»
«У тебя будет время. Моему телу нужно будет настроиться на тебя, твой гормональный фон. Я слишком взрослая особь, чтобы зачать сразу».
«Я люблю тебя».
Капитан обернулся, послал ему удивительно теплый взгляд.
«И я тебя люблю, счастье мое»
И снова вернулся к управлению кораблем.
- Курс шесть - два - пятнадцать, Дайс.
- Есть курс шесть - два - пятнадцать.
Ингмар внезапно вздернулся, тревожно оглядываясь. Что-то было не так.
- Отключить главный двигатель, отключить маневровые двигатели, поле на полную мощность. Итан, объяви тревогу. Экстренная эвакуация пассажиров и персонала. Пусть стюарды проведут всех к спасательным шлюпам. Мистер Ладовски, покиньте мостик и проследуйте за Итаном.
Ингмар поднялся, его тут же швырнуло на пол, выгнуло, резко сложило пополам так, что он ударился лбом о колени, снова разогнуло, уже подкинув в воздух. За спиной раскрылись сапфировые крылья, огромные, полупрозрачные, рванулись дальше, проникая через все преграды на пути, пока не сложились, обняв лайнер. Возле центра груди Ингмара засиял какой-то синий шарик, разбрасывая крохотные лучики света во все стороны.
- Мар... Мар, ты сумасшедший... Чем тебе помочь, малыш? - ласковые руки без перчаток поддерживали зависшего в полуметре над площадкой мостика Ингмара, прижимали. Тот медленно, словно преодолевая какое-то сопротивление, положил руки на плечи мужу. Как при просмотре фильма, проматываемого назад, вернулся на свое место Итан, стерлись тревожные взгляды. И Ингмар грохнулся под ноги капитану, теряя крылья. Упал уже в руки мужу, гибким и совершенно нечеловеческим движением припавшему к полу.
- Ран! Вы следите за сканером, или ловите мух? Арья, вызовите сменщика мистеру Огари. Ран, вы отстранены от несения дежурств до конца полета. Шесть суток гауптвахты. Франш, примите командование на время моего отсутствия.
И уже выходя из рубки, Эйлиан тревожно позвал, ментально и вслух:
- Мар, очнись... Мар!
- М-м-м... Что это было вообще? У меня, кажется, из ушей течет мозг. Или кровь.
- Ты перенапрягся. И спас эту чертову «Эвридику» вместе со всем ее населением от столкновения с астероидом.
- И куда ты меня тащишь?
- В лазарет. Поваляешься в стационаре, пока я не буду уверен полностью в том, что мне не грозит взойти на твой костер.
- Со мной все хорошо, Эйлиан, правда. Я отмотал пять минут, а не пару часов. Просто я давно этого не делал. О, моя голова, она сейчас расколется…
- Я испугался. Тогда к тебе в каюту, там удобнее кровать.
Капитан Ларр уложил супруга, устроился рядом и прижал прохладные ладони к его вискам.
- Сейчас, малыш, станет легче. Я, конечно, не птица, но кое-что могу.
- Я тоже не птица, - слабо возразил Ингмар. - Я серафим.
- Я знаю, малыш. Легенда.
Ингмар слабо улыбнулся, поцеловал его.
- Так лучше? - Эйлиан осторожно убирал его боль, приглаживая энергополя, как умел.
- Намного. Надеюсь, мы вернемся живыми из этого полета?
- Обязательно, малыш. Поспи, ты сделал сегодня очень многое.
Ингмар послушно закрыл глаза, задремал. И никто, кроме капитана, так ничего и не понял - память при перескоке времени стиралась у всех, кто не был в непосредственном контакте с серафимом. В этом и была их особенность, красивые прозрачнокрылые дети звезд, умевшие останавливать время и перематывать его назад, легендарные, почти исчезнувшие. Или ушедшие. Или уничтоженные. Почему-то капитану казалось, что последний вариант самый правдоподобный. Серафимы были столь же смертны, как и люди. И столь же уязвимы. Но последние пять лет с ним рядом спал и жил один из них, синекрылая птица удачи.
Эйлиан волновался о том, что будет по возвращению на Ханну не меньше Ингмара. Он давно просчитал вероятность успешного оплодотворения, он хотел этого. И почему-то боялся признаться в этом желании. Вчера ему было нелегко сказать такую простую фразу любимому. Но сейчас все встало на свои места, словно идеально сложился паззл.
Ингмар проспал сутки, не приходя в себя, ни на что не реагируя. Капитан, до сих пор чтивший Устав выше любых чувств, наплевал на все, передал командование лайнером Франшу и не отходил от него, постоянно держа за руку. Отчего-то это казалось неимоверно важным. Наконец, журналист открыл глаза, улыбнулся, глядя на капитана:
- Привет, - голос со сна был хриплым.
- Ну, хвала космосу, малыш, - Эйлиан сел на пол и привалился к постели плечом.
- Только не говори, что мы приземляемся обратно, а я продрых круиз.
- Только сутки. Через три часа мы будем делать разворот возле Звездной Лилии, и я должен быть на мостике. А ты, если в состоянии встать, можешь полюбоваться на самое прекрасное зрелище космоса на обзорной площадке.
- Если я его не сниму, потом снимут с меня что-нибудь. Голову, например, - Ингмар сел.
- Как ты себя чувствуешь? - Эйлиан поддержал его ладонью под спину, заглядывая в глаза.
- Гораздо лучше, - Ингмар потерся щекой о его щеку.
- Идем, я помогу тебе выкупаться и одеться. И провожу.
Ингмар кивнул.
- Мои коллеги не достали тебя вопросами?
- Я никого не пускал и не покидал каюты, - коротко улыбнулся Эйлиан Ларр.
- Ты сутки просидел со мной? Любовь моя...
- Я волновался.
Ингмар снова поцеловал его.
- Соберитесь, капитан.
- Есть собраться, - фыркнул Эйлиан и потащил его в душ.
Звездная лилия была зрелищем настолько же прекрасным, насколько и непостижимым. Ученые спорили о том, что это такое, но к единому мнению так и не пришли. Исследовать ее не получалось - любой материальный предмет отбрасывался с запредельной скоростью, разрушаясь, излучение поглощалось Лилией и не возвращалось, а сам фрактал не излучал ничего, кроме света в видимом спектре. Словно гигантское, размером с небольшую звездную систему, изображение цветка было нарисовано в пространстве хроматофорами. Ингмар фотографировал ее, забывая обо всем на свете.
Лайнер обошел Лилию по широкой дуге, разворачиваясь и направляясь обратным курсом. Капитан по связи поздравил пассажиров с тем, что они пересекли так называемую Линию Грасси, проходящую через центр Лилии, что сравнимо с древними обычаями пересечения экватора. В честь чего все напитки в барах лайнера в эту ночь - бесплатны.
Ингмар зарядил в фотоаппарат новый чип, мерзко ухмыляясь. Улов у него вышел знатный, массовый компромат на всех присутствующих. Под утро, когда даже самые стойкие пассажиры расползлись с помощью стюардов по каютам, капитан Ларр нашел его в том самом баре, на обзорной площадке.
- Шани, тройную «Черную дыру» без виски мне, - махнул лирианцу. И присел за стойку рядом с Ингмаром. - Малыш, ты не устал?
- Нет, снимки просматриваю. Ты полюбуйся, какой стриптиз устроила Маркоу.
- Фу... неужели это... эту пакость напечатают в журналах? - свел брови капитан, потянул тройной ледяной кофе из бокала, чувствуя, как проясняется сознание.
- Смотря в каких... О, полюбуйся, это - моя гордость. Министр и его секретарь. Посмотри, как министр его нежно обнимает. Такая чувственность. Так красиво. И этот сигаретный дым. И глаза у мальчика так светятся.
- Он влюблен. Чего не скажешь о министре. Взгляни на его руки. Он обнимает, но пальцы выдают. Так любимого не держат.
- Как раз держат, это ракурс неудачный, меня в этот момент водкой обливали. Вот, - Ингмар сменил кадр. - А теперь что скажешь?
Эйлиан внимательно рассмотрел кадр, подумал.
- Секретаря, скорее всего, очень тихо и быстро уволят. Если с ним не случится несчастного случая, любовь моя, я съем свою перчатку.
- Почему? - Ингмар удивился.
- Потому что юноша позволил себе перевести деловые отношения в личные. Министр Ласт не потерпит подобного. Я немного знаком с ним.
- Посмотрим, - усмехнулся Ингмар. - Если учесть, что этот мальчик - его любовник. Секретарь у него другой, похож на акулу. Вот так смотрит... И хочется проверить, не отъели ли тебе чего-нибудь ненароком.
Эйлиан не стал ничего говорить, тем более, спорить. Просто кивнул, рассматривая следующий снимок.
- Это Ивон Кини? А кто с ней? Такая красивая пара.
- А это ее супруг, у них опять медовый месяц.
- А почему опять?
- Они недавно порывались развестись, не сошлись характерами. Но каким-то чудом примирились.
- М-м-м, интересно, как будут звать чудо?
- Не знаю, но алкоголь она не пила, это точно, а он от нее не отходил весь вечер. А... А это водка. Которой меня облили.
- Не пахнет, - отфыркнулся капитан.
Ингмар перелистнул на следующую фотографию, усмехнулся:
- А это мой муж.
Эйлиан Ларр долго вглядывался в нее.
- Кошмар. Я и в самом деле так выгляжу? Вот это... эта статуя?
- Верней, это - капитан Эйлиан Ларр. А вот мой муж.
Рафианец нежно накрыл его руку ладонью, не говоря ни слова. Ингмар положил голову ему на плечо, продолжая перелистывать снимки.
К вечеру следующего дня секретарь министра - тот самый, акулоподобный - передал Ингмару приглашение на ланч в одном из вип-залов лайнера. Ингмар пришел.
Ланч был выше всяких похвал, и за чашкой чаю министр все же перешел к делу:
- Мистер Ладовски, чего вы хотите за то, что сотрете к чертям все снимки с участием меня и моего компаньона?
- Вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы торговля райками пошла на убыль.
- Хм-м... хорошо. Я постараюсь сделать именно все, что будет в моих силах и компетенции. Но не ждите многого.
- Если вы сделаете хоть что-то, этого уже будет достаточно, - Ингмар выложил чип. - Вот, здесь они все. У вас красивый любовник, жаль, что вы скрываетесь.
- Я женат, мистер Ладовски. И, - мужчина невесело усмехнулся, - связан таким кабальным контрактом, какой вам и не снился. Вы, разумеется, все это записываете. Но я надеюсь, у вас есть совесть. Джонни, несомненно, милый. Красивый, нежный, влюбленный. Но это последние дни, когда мы вместе. Я уступил просьбам и взял его с собой, лишь чтобы смягчить горечь расставания. Слишком много чужих глаз.
- Я имею некоторый вес в среде журналистов Ханны. Ваши совместные снимки могут никогда и нигде не появиться, - пожал плечами Ингмар. - К тому же, ваша жена вам тоже изменяет.
- М-да? А подробнее? - в глазах министра вспыхнул азартный огонек. - Если вы поможете доказать ее измены... Я протащу закон о запрете на выращивание и торговлю генетическими модификантами.
- Это получилось случайно, я вообще-то пытался делать репортаж о гостиничном бизнесе, верней, о махинациях в нем, - Ингмар смутился. - Я не имел цели делать съемку вашей супруги... Это анекдотичная ситуация. Меня попросили вывезти из номера постоялицы тележку с бельем. Я тактично не узнал вашу жену и тактично не заметил, что в тележке был молодой человек.
- Но документальные подтверждения у вас есть. Сколько? Кроме закона, этот пункт договора я выполню в любом случае. Сколько вы хотите за снимки или что там у вас есть? - жестко вцепился в него министр.
- Я хорошо зарабатываю и сам, министр. Все, что мне хотелось бы от вас - чтобы вы не оставляли юношу, который вас искренне любит. Посмотрите фотографии, это заметно. Ну и, разумеется, вы понимаете, что источник информации сугубо конфиденциален.
- Не ожидал от вас такой сентиментальности. Впрочем, я не удивлен, - мужчина откинулся в кресле, слегка расслабившись и улыбаясь. - Да, Джон влюблен в меня. Жаль, что я не могу ответить ему взаимностью.
- На самом деле, я очень ранимый, хрупкий и романтичный.
- А это заметно, когда с вами рядом ваш супруг, - хмыкнул министр. - В другое время - нет, но стоит ему появиться в зоне вашей видимости - и вы теряете весь налет стервозного охотника за жареным. Будьте осторожнее, мистер Ладовски.
- Разумеется, министр, - Ингмар встал. - Удачного вам дня.
- И вам того же, - кивнул мужчина, пряча в нагрудный карман чип с фотографиями.
Журналист направился прямиком в комнату психолога, искать Чиур. Девочка-раёк, в нормальной одежде и без варварских украшений, казалась обычным ребенком. Она сидела рядом с миловидной полненькой дамой средних лет и читала какую-то книгу, морща лобик и водя по строкам пальцем. Увидев Ингмара, тут же вскочила, радостно чирикая.
- Привет, малышка. Ну, как ты? Осваиваешься?
- Да, сэр! Здесь замечательно, но Оксана сказала мне, что рейс скоро закончится и мы поедем куда-то в другое место, - птица ластилась к нему, неосознанно и по-детски, терлась нежными перышками о его руку.
- Да, у меня дома живут райки, тебе там понравится, думаю. Они добрые и заботливые.
- А ко мне приходил Арно. Он тоже добрый. И такой забавный, когда смущается. Я его погладила, а он покраснел, как помидор... А вы любите помидоры? А я люблю, они вкусные... - девочка тараторила, совершенно не стесняясь никого, забралась ему на колени и обнимала за шею.
- Я не очень люблю овощи, предпочитаю фрукты. Апельсины, - журналист обнимал девочку, улыбался.
- А что это такое? А вы отпустите меня в гости к Арно? А я нарисовала бабочку, я вам ее потом покажу.
- Оксана, ей можно дать апельсины?
- Да, конечно, Чиур абсолютно здорова, - кивнула женщина. - Я попрошу стюарда принести.
- Попросите, будьте так добры. Чиур, значит, ты подружилась с Арно?
- Ну, - девочка подождала, пока психолог вышла, прижалась к Ингмару и заговорила, сразу теряя весь налет детскости: - Сэр, я уже не ребенок, но Оксана этого не понимает. И Арно не понимает тоже. Но он мне нравится, он и в самом деле добрый, ласковый. Я согласилась бы даже стать его питомцем...
- Пока он служит на «Эвридике» ты не сможешь тут жить, малышка. Если Арно попросит, я разрешу вам встречаться. И забудь о питомцах, ты свободная птица.
- Арно здесь только на этот рейс, я узнала. Он проходит стажировку, стандартную для будущего герцога Виал.
- Если он докажет мне серьезность своих намерений... Ты больше не питомец, ты самостоятельный раек, гражданка Ханны.
- Спасибо... спасибо, сэр, - она прижалась к его щеке виском, обнимая изо всех сил.
Журналист гладил ее по спине.
- Вы самый добрый в мире человек.
- Ну что ты. А вот и апельсин. И Арно.
Арно алел щеками и смотрел слегка настороженно. Но птице улыбнулся с искренней радостью.
- Вот смотри, его нужно почистить вот так.
Чиур шепнула Ингмару на ухо:
- Я знаю, сэр. Это была уловка, - и рассмеялась.
- Вот же, - Ингмар и сам рассмеялся, встал, передавая Чиур с рук на руки Арно. - Мне пора работать.
- Приходите еще, сэр, - раёк обняла юношу и послала журналисту благодарную улыбку.
- Обязательно приду. Мне еще тебя забирать.
Руки Арно непроизвольно сильнее обхватили тоненькое тельце птицы. Он и сам не понимал, почему его так тянет к этой смешливой девчушке? Она ведь даже не человек. Ингмар посмотрел на них, улыбнулся и вышел, не забыв сделать пару снимков на память.
Паренек пришел к нему через два часа, и, судя по алеющим щекам, это время он провел в обществе «не ребенка» Чиур. А если брать в расчет напряженный и горящий какой-то отчаянной решимостью взгляд, то пришел не просто так узнать, не надо ли журналисту чего-то.
- Сэр, можно с вами поговорить?
А вот и начало.
- Конечно, - Ингмар кивнул. - Присаживайся, я тут снимки обрабатываю.
Арно бросил короткий взгляд в экран и сел, нервно сплетая пальцы на коленях.
- Сэр, а куда вы после круиза увезете Чиур?
- У меня есть свое поместье. Я собрал около полутора сотен райков там.
- О... - потрясенно выдохнул парень. - Но... тогда зачем вам еще одна?
- Они живут там, адаптируются к условиям свободной жизни.
Юный герцог Виал отбросил все сомнения и колебания и рванул напролом:
- Отпустите ее со мной, сэр!
- Куда, юноша?
- На Виал. Я обещаю, что буду заботиться о ней, и она останется свободной.
- А что скажет сама Чиур?
- Она согласна, я спрашивал... сегодня. Она... такая... Мне стыдно, сэр, она же еще дитя, но такая...
- Она не дитя. Она взрослая.
- Но ей же двенадцать лет всего, - Арно опустил голову. - Нет, я знаю о физиологии модификантов. И что они очень рано взрослеют... Но совершеннолетие у них наступает все равно в восемнадцать. И я подожду.
- Будешь, как верный рыцарь, ждать шесть лет?
- Да. Герцоги Виал от своих слов не отступают.
- Хорошо, - Ингмар кивнул. - Но кем она при тебе станет? Любовницей?
- Почему? На Виале все расы равны, и я могу сделать ей предложение так же, как любой другой девушке.
- Если ты ее обидишь...
- О, сэр, я в курсе, что вы не оставите от моей репутации даже обрывка, а от меня - мокрого пятна. Но я не обижу ее никогда не поэтому. Просто... ее нельзя обижать. Больше никогда! - горячность юноши была забавной.
- Хорошо, я понял и согласен.
Арно просиял, расцветая:
- Спасибо, сэр!
- Пожалуйста.
Ингмар вернулся к обработке фотографий и отправке их по различным журналам.
- Принести вам чаю, сэр?
А хорошо его все же воспитывали. Парень вернулся к роли стюарда быстро и легко. Занятные у герцогов Виал методы воспитания наследников. Видимо, соответствуют девизу благородного семейства: «Служить, хранить, преумножать».
- Апельсинового сока.
Сок ему принесли.
- Я отобрал у Арно графин и отослал мальчишку спать, - промурлыкал родной и любимый голос, а на плечо Ингмару соскользнули нежные золотые пряди.
- Эйлиан, - журналист повернулся, обнял мужа, улыбаясь.
- У меня была куча дел, и я знаю, что ты тоже занят, но... Ты помнишь, какой сегодня день, малыш?
Капитан пришел не в форме, на нем были легкие шелковые брюки, темно-синие, такая же сорочка, без застежек, на шнуровке у ворота и по рукавам. И длинный золотистый пояс-шарф, в несколько раз обмотанный вокруг талии. Что-то такое - тень воспоминания - мелькнуло у Ингмара, связанное с подобной одеждой.
- Прости, - он искренне раскаивался. - У нас годовщина знакомства? Свадьбы? Первого секса? У кого-то из нас день рождения?
Эйлиан рассмеялся:
- Так и знал, что ты забудешь. Первого поцелуя.
- Ах, да-а-а-а, припоминаю... - Ингмар повис у него на шее.
Рафианин целовал его, так же, как шесть лет назад, когда они только-только познакомились. Нежно, едва касаясь губ кончиком языка, потом сильнее, раздвигая их, проникая в рот, вылизывая и втягивая его язык в игру. И, как шесть лет назад, Ингмар отвечал ему, прижимаясь, соперничая в поцелуе за право лидерства. Тогда Эйлиан победил. Сейчас он сдавался. Ингмар обнимал и целовал мужа решительно и нежно, безмолвно принимая роль ведущего в паре.
Рафианин вложил в его ладонь кончики завязанного хитрым узлом шарфа. Серафим легко потянул их, разбирая. Золотистая ткань распустилась неожиданно быстро, опала на пол. Эйлиан дернул шнуровку на рукаве, потом на втором, распустил ворот. Поднял руки, не говоря ни слова, только резковато выдыхая и умоляя Ингмара взглядом. Журналист быстро раздел супруга.
- Только ты... Только для тебя, Мар... - тело рафианина не было привычно-прохладным, оно было почти горячим. Эйлиан лег на постель, разводя длинные ноги, возбужденный, необычайно открытый. Тонкая полоска чешуи, идущая от основания его половых органов до ануса, казалась набухшей и слегка воспаленной.
- Мне нужна твоя помощь, любимый. Я не справлюсь сам...
- Что мне сделать, любовь моя?
- Разорви... там. Кожа очень тонкая, поддастся легко.
Ингмар осторожно коснулся полоски чешуи, бережно провел по ней пальцами, проверяя на податливость. Она походила на тончайшую бумагу - сухая и чуть шелестящая. Упруго прогибалась под кончиками пальцев. Эйлиан тихо застонал:
- Сильнее, Ма-а-ар...
Ингмар надавил сильнее. Кожица лопнула, как нежная шкурка у плода, разошлась, по бедрам рафианина потекло что-то густое, ярко-алое, а пальцы Ингмара скользнули меж теплых, упругих концентрических складочек, туго сжатых, как лепестки бутона. Эйлиан резко вздохнул. Журналист почти благоговейно касался супруга легкими ласками. Складки расходились, расслабляясь, открывая нежнейшую, истекающую сладко и пряно пахнущим соком плоть, по ним пробегала пульсация, словно стремясь втянуть внутрь, в жаркую тесноту, пальцы Ингмара.
- Ма-а-а-ар! - простонал рафианин, сгибая колени и поддавая вверх бедрами.
Ингмар боялся причинить супругу боль неловким движением, потому ласкал его так же аккуратно. И как вообще раздевался сам, как оказался в Эйлиане - не запомнил. Что поделать, к феромонам серафим был равнодушен, но вот к виду одного конкретно взятого рафианина нет.
- Не бойся, малыш... мне та-а-а-ак... хорошо-о-о... - Эйлиан выгибался, разметывая по подушкам золотые волосы, обнимал его ногами, заставляя вжиматься, проникать глубже, до конца. Терся об него каменно стоящими членами, истекая смазкой.
Серафим даже крылья расправил, правда, маленькие, похожие на лебединые. И продолжил зачатие. Эйлиан никогда раньше не был с ним таким - покорно-страстным, жадным до нежности и поцелуев. Словно вместе с его телом Ингмар раскрыл в нем новую грань личности, выпустил на свободу, как бабочку из кокона. И Ингмар дарил ему всю свою любовь и нежность, которые копились долгие пять лет.
Эйлиан обхватил себя ладонью, выгнулся, закусывая губы. Его лоно запульсировало, сжимаясь и расслабляясь длинными волнами.
- Люблю тебя-а-а-а-а, - выстонал Ингмар, содрогаясь всем телом.
- Да! Да-а-а-а! - рафианин почти кричал, между их телами разливалось его остро и мятно пахнущее семя, когти Эйлиана впились в простыни - даже в помрачении сознания от оргазма ранить любимого он не мог.
Ингмар жадно целовал мужа, забыв все слова. Тот отвечал, постепенно затихая, приходя в себя. Но тело не остывало, как обычно, до привычной прохлады, напротив - разогревалось. Эйлиан снова тихо застонал, прижал руку серафима к своему животу.
- Ох... это, оказывается, нелегко...
Под ладонью Ингмара что-то двигалось, словно перекатывались спазмами мускулы. Ингмар поцеловал это шевеление. Рафианин старательно и глубоко дышал, насыщая кровь кислородом. Внутренние органы сдвигались, позволяя яйцекладу правильно расположиться внутри и развернуться, чтобы находящиеся в зачаточном состоянии зародыши будущих яиц получили достаточно места для формирования. Наконец, организм завершил первую стадию преображения. Эйлиан длинно выдохнул и снова потянулся за поцелуем. Тут же получил его, любящий, долгий. Ларр прижался к супругу, слегка удивленно произнес, прислушиваясь к себе:
- Вообще-то, это должен был быть долгий процесс. И безболезненный. Но я слишком долго тянул.
- Ничего, мы пройдем через это. Интересно, какие будут дети.
- Красивые, как ты. И такие же умные, - довольно мурлыкнул капитан. - Я постараюсь, очень сильно.
- И с твоими чудесными глазами.
- Может быть, - рассмеялся Эйлиан. - Надо сходить в душ и сменить простыни, я совсем упустил из виду кровавость дефлорации.
- Пойдем, - Ингмар помог ему подняться. - С ума сойти, лишил невинности собственного мужа на шестом году брака.
- А должен был - через год после первого поцелуя, - отфыркнулся капитан, немного неловко переставляя ноги. - Прости, что я молчал. Просто не был готов...
- Но ты решился, я очень рад. Обопрись на стену, я тебя вымою. Вот так.
Эйлиан наслаждался ласковыми прикосновениями, чешуйки в паху уже почти сошлись, запечатывая нежное и очень чувствительное «лоно» - конец яйцеклада. А он продолжал рассказывать то, о чем до сих пор не говорил с мужем:
- Вообще, рафиане образуют семьи, в которых роль супругов меняется попеременно. И откладывают яйца супруги тоже по очереди.
Ингмар слушал, купая его.
- И воспитывают детей тоже вместе. Я расскажу тебе дома, как нужно устроить инкубатор. И как помочь мне, когда придет время отложить яйцо. Или их будет два, я еще не знаю. Но больше двух - вряд ли за раз, я и в самом деле едва не потерял способность к деторождению.
- А сколько детей ты способен произвести вообще?
- Ну... До тридцати лет - около шести-десяти. Но мне почти шестьдесят, любимый. Их будет не больше четверых.
- Думаю, нам этого вполне хватит.
- Я рос в многодетной семье, - Эйлиан немного грустно улыбнулся. - У меня семнадцать братьев. Сколько племянников - я уже даже не знаю. Но если ты говоришь, что все в порядке - я рад.
- Любовь моя, если ты вдруг решишь, что у нас малочисленная семья, я отправлю тебя провести денек у райков. Сто пятьдесят детей тебя приведут в чувство, поверь, - Ингмар рассмеялся.
- Ну, большая часть из них уже не дети, так что, думаю, скоро их станет больше, - фыркнул капитан.
- Вот-вот. А сколько ты будешь вынашивать? А развиваться они сколько будут? А чем их кормить?
- Погоди-погоди, сколько вопросов сразу, - Эйлиан рассмеялся, подхватил любимого супруга на руки и понес в каюту, - сейчас ляжем, и я тебе все расскажу.
Постель он сменил сам, пару минут непонятно рассматривал окровавленную простынь, потом смял ее и бросил в лоток утилизатора. Подтолкнул Ингмара на кровать, лег рядом и обнял его, согревая - его тело теперь поддерживало оптимальную для полноценного зачатия температуру.
- Носить - около трех месяцев. Потом еще три они будут развиваться в яйце, потом родятся. Кормить фруктами, мелко протертым вареным мясом, соками. Но на самом деле, малыш, я не знаю, чем захотят питаться наши дети.
- Я тебя так люблю. Ты - самое прекрасное чудо во Вселенной, - серафим притерся к его боку, положил ладонь на живот мужу, словно оберегая.
- И ты тоже, любимый. Ты - мое чудо. Я не знаю, что бы я делал, не будь в этом мире тебя, - Эйлиан обнял его, прижимая крепче. - Спасибо тебе.
Серафим нежно курлыкнул.
Прибытие «Эвридики» на Ханну ознаменовалось сразу тремя скандалами: разводом министра с супругой «с корабля на бал», полосканием дивно-грязного белья бывшего актера Доуана Жениса, с всплывшими такими фактами, которых хватило для того, чтобы не просто раскатать мерзавца в тонкий блин, но и закатать в асфальт на три метра. Ну а третий... третий скандал Ингмару Ладовски устроили в его родной редакции.
- Где интервью с пассажирами, Ладовски? С капитаном? С командой?
Снимков у него было много, это верно. А вот интервью... Как-то за последними событиями забылось, что они нужны. Не считать же пьяные вопли Жениса, конфиденциальный разговор с министром и пару реплик на смотровой - интервью? Предположим, с капитаном он еще вполне запишет, благо, для этого достаточно вернуться домой. А команда? А пассажиры?
- Ты провалил задание!
- Да ладно вам, я тоже пассажиром был, напишу со своих впечатлений.
- Ладовски, - шеф привстал в кресле, буравя его взглядом, - ты теряешь хватку? В чем дело? А, может, тебе нужен отпуск?
- Да, отпуск. У меня пять лет не было отпуска, я его хочу.
- Н-ну... - шеф тут же сдулся. Какой бы промах не допустил Ингмар, а лучше него в редакции журналиста не было. - Я подумаю. А что за бред с твоей женитьбой?
- Почему бред? Я могу свидетельство о браке показать.
- И в нем будет стоять имя Эйлиана Ларра? - недоверчиво хмыкнул мужчина.
- Ну, вроде больше я ни с кем брак не заключал, - фыркнул Мар.
Шеф потер руки и просиял слишком уж хищной улыбочкой:
- Отлично! Сделаешь мне профессиональную статью на полный разворот... два разворота о том, как живется журналисту с капитаном Ларром, с фотографиями, и будет тебе отпуск.
- Шанта-а-аж. Ну ладно, сделаю.
- И подробностей, подробностей побольше! - вдогонку рыкнул шеф.
- Мы не желтая пресса, чтоб мои трусы на два разворота вешать!
- Твои трусы нам и не нужны! Нам нужны ЕГО трусы.
- Он их не носит, - вякнул Мар и сбежал.
На информацию о том, что придется написать о них статью, Эйлиан только пожал плечами и улыбнулся:
- Ты же у меня умница, придумай что-нибудь сам? Я тебе могу рассказать то, что ты забыл.
- Легче сказать, что я вообще могу вспомнить, - Ингмар побился головой о стену.
- Ну, - Эйлиан отложил стопку документов, которые готовил для своего увольнения с основного места службы, подошел к мужу и обнял его, - давай, устроим вечер воспоминаний. Возьмешь диктофон и запишешь.
- Хорошо, давай.
- Смешаю тебе пару коктейлей, и начнем. Только камин зажги, малыш, а то я немного замерз.
Ингмар бросился разжигать камин, отогревать мужа.
***
Шесть лет назад. Ханна, 12 августа, 3082 год по л.Т.
- Эй, эй, постойте!
Эйлиан невольно вздрогнул и, наоборот, ускорил шаг. Длинные ноги, еще тощие после длительного пребывания в анабиозе, а потом в клинике реабилитации, несли его подальше от любопытных и тех, кто реагировал на феромоны. За два года здесь, на Ханне, он таких навидался по самое «не могу». Особенно доставали журналисты, которых он ненавидел после того, как стали известны результаты расследования гибели «Титании».
- Да подождите же вы, - к нему приближался какой-то парень с карточкой журналиста на бедре.
Рука сама по себе метнулась туда, где привыкла встречать удобно ложащуюся в ладонь рукоять лучевика. И наткнулась на пустоту. Эйлиан едва сдержал гневный крик, остановился, зло глядя на журналиста:
- Чего вам от меня нужно!
- Вы не подскажете, где тут Сиреневая улица? Я заблудился, а спросить не у кого, все вымерли.
На Сиреневой Ларр жил сам, и то, что туда же собрался этот проныра, показалось дурным знаком.
- Какой дом вам нужен? - раздраженно осведомился Эйлиан.
Парень полез за блокнотом.
- Четыреста три.
Рафианин закатил глаза - так и есть.
- И что вам там нужно?
- Я журналист, мне нужно сделать репортаж о доме.
- О доме? Хм... интересно, что такого в этом доме, что о нем приперся писать аж целый... Ингмар Ладовски из «Селетис»? - прочитал имя и название газеты на бейдже Эйлиан.
- «Селетис»? Ой, опять не сменил, - парень покопался в сумке, висевшей на боку, и сменил бейджик. - «Терра Интерьера». Этот дом был построен по образцам древней Терры, французское шале. Мне надо его обфотографировать со всех сторон... Ну и побеседовать с тем, кто там живет.
- Знал бы, что так будет - фиг бы на сто миль к нему подошел, - пробормотал Эйлиан, откинул за спину косу и вздохнул: - Вы ж не отстанете, да?
- А вы, извините, кто? - удивленно глянул парень. - Разозленный сосед?
- Нет. Я тот, кто живет в доме номер четыреста три, и совсем не жаждет вас туда пускать, - рявкнул рафианин и развернулся, едва сдерживаясь, чтобы не срезать угол, перепрыгнув через забор, чтобы отделаться от журналиста.
- Это просто пара вопросов, ничего особенного. А вы себя ведете, как зазвездившаяся медийная личность. Нет, ну можете еще мне по морде дать, я во многих журналах сотрудничаю, найду кому продать материал.
- Просто отстаньте от меня. И можете считать, кем хотите, - Эйлиан фыркнул. Потом до него начал доходить один немаловажный аспект этого разговора: парень со странным бирюзовым ирокезом не тянулся к нему, не блестел жадно глазами, как все те люди, и не только люди, которые реагировали на выделяемые его телом феромоны. - Хотя... ладно, фотографируйте. Только дом.
- Спасибо за разрешение, - саркастично откликнулся журналист. - Как вас зовут, о добрейший из всех респондентов?
- Эйлиан Ларр, - буркнул рафианин. - Идемте, чем быстрее вы закончите, тем быстрее я смогу лечь и поспать.
- Рад знакомству... - Ингмар ускорил шаг, прижал локтем к боку сумку, выуживая коммуникатор. - Да. Привет, Майк. Я на Сиреневой. Что? Какая удача? Какое интервью? С каким капитаном? Майк, я прилетел с освобождения заложников на Дамайе, плеснул в лицо воды и пошел фотографировать дом, я сейчас не могу проводить интервью со всякими светскими мордами. Как его зовут? Эйлиан Ларр? Э... Майк, я сейчас на него смотрю, - он поморщился, отодвинул коммуникатор. – О, Космос, капитан, вы, что, в гей-порно с животными снялись, что за вами так все носятся? Майк, заткнись, я не стану брать у него интервью, я сфотографирую дом по заданию «Инты» и свалюсь спать на сфотографированном газоне. Все, целую под хвост.
- Что вы там говорили про зазвездившуюся медийную личность, мистер Ладовски? - скривился Эйлиан. - Откуда, вот откуда снова они узнали мой адрес, а? И, предупреждая ваши следующие вопросы: я - тот самый капитан Ларр, проспавший в анабиозе двадцать пять лет на борту призрака из Лоу-Хоул, фрегата «Титания». И больше об этом я говорить не хочу.
- Я и не собираюсь вас спрашивать, как ни странно. Вы мне абсолютно неинтересны. Проще говоря, я понятия не имею, кто вы и меня это не волнует. Мне нужен ваш дом и ваши ответы на вопросы о доме, вот и все.
- Идемте, - пожал плечами Эйлиан.
Этот дом он купил совсем недавно, когда выписался из клиники и восстановил все документы. Влюбился в приземистое двухэтажное строение из дикого камня с первого взгляда. Вокруг дома был запущенный сад, который напоминал рафианину его родную планету, и расчищать его он не стал, да и времени не хватало, он постоянно был в рейсах.
- Какая красота, - Ингмар выудил фотоаппарат и быстро им защелкал, мельтеша около дома, как сумасшедшая белка.
Ларр уселся под разлапистым, подпертым столбиками деревом, с веток которого свешивались длинные кисти сиреневых цветов, пристроил под голову сумку и задремал, не обращая никакого внимания на журналиста. Идти в дом не было желания, пока там будет крутиться этот парень, Эйлиан знал, что внутри идеальный порядок - сам его таким оставлял. Вот пусть и снимает. А тут цветы сладко пахнут, ветерок обдувает, трава мягкая... И снится дом.
Ингмар нащелкал порядка сотни кадров, заснял потолок, балки, виды из окна. Комнаты он не фотографировал, ему эти снимки были не нужны. Разве что вот этот столик... И два стула... чуть переставить их к открытой двери в сад... Красиво.
- Шарф бы еще...
Золотистая ткань, тонкая, полупрозрачная, как раз висела в шкафу, дверцу которого приоткрыл сквозняк. Цепляла взгляд, слегка шевелясь на ветру. Как бы красиво смотрелась на полукруглых резных спинках легких стульев...
- Мистер Ларр? Мистер Ларр... О...
Хватать чужие вещи без разрешения Ингмар не стал, вернулся в дом. И принялся соображать, как бы и что еще поставить. Чай бы... Золотистый чай в прозрачном чайнике. И блюдо с вафельными трубочками. И две чашки. И шарф.
Дом был необжитым, хотя и очень уютным. Ингмар прошелся по просторной кухне, похмыкал: на пустых полочках шкафчиков стояло три тарелки, стакан с двумя ложками и две чашки. Разные. А в углу под столом - коробка с армейскими сублимированными пайками. Сделать красивые фотографии явно бы не получилось с таким набором.
- Мистер Ларр?
Золотокосый вздохнул, прямые брови приподнялись «домиком», недоуменно и горестно. Затрепетали длиннющие, веерами, ресницы, чуть не касающиеся скул. И приоткрыли обалденные, с очень широкой синей радужкой, глаза.
- М...
- Можно договориться о съемках на другой день? У меня есть идея чудесного кадра, но реализовать его я не смогу в данных условиях.
- Что?.. - судя по ошарашенному виду, Эйлиан Ларр не ожидал, что его кто-то разбудит, а о журналисте забыл. - Какие условия?
Ингмар красочно описал ему идею кадра. Рафианин вздохнул, поднимаясь и отряхивая одежду.
- Кадр был бы чудесным. Но я три дня отсыпаюсь, а на четвертый снова улетаю. Извините, мистер Ладовски.
- Это займет всего десять минут - расставить все, сфотографировать и уйти. Неужели вы пожалеете для меня такого ничтожного количества времени?
Эйлиан вздохнул еще раз, представил, как парень притаскивает чашки, чайник, заварку, заваривает чай, раскладывает печенье, расставляет все, фотографирует... И что потом? Уходит? Да, возможно. Выльет чай в раковину, оставит трубочки на столе, все сложит и уйдет. Очень легко было представить, что этот журналист так и сделает. Но не хотелось.
- Хорошо, завтра, в пять пополудни.
- Отлично, - возликовал Ингмар. - До завтра, мистер Ларр.
- Можно просто Эйлиан. До завтра, - капитан развернулся и утопал в дом, досыпать.
Назавтра Ингмар явился, притащил красивый стеклянный чайник, прозрачные кружки к нему, красивое золотистое блюдо, вафельные трубочки.
- Я заварил чай. Только он не золотистый, - вместо приветствия буркнул Эйлиан, махнув длиннопалой ладонью куда-то вглубь дома. По нему плыл, смешиваясь с ароматом магнолий, необычный, резковато-пряный запах каких-то трав.
- Ничего страшного, сегодня пасмурно.
Чай был насыщенно-зеленый, как лучший изумруд. Ингмар поставил чайник и чашки на кухонный стол, распотрошил печенье, выложил его на блюдо.
- Вот. Прошу.
- Вы ж снимать хотели, вроде бы? - насмешливо фыркнул Эйлиан.
- Статью затребовали срочно, у нас там вылет полосы... Ну, это скучная обыденность, она неинтересная. В общем, я сегодня сдал фотографии вашего дома.
- Странно... и все-таки пришли? Зачем? - рафианин смотрел, не мигая, своими невозможными глазищами, перебирал длинными, тощими, как сухие ветки, пальцами с остро заточенными золотистыми коготками по толстой косе.
- Попить с вами чаю. Угощайтесь, трубочки хорошо пропеклись.
Ингмар улыбался, рассматривал Эйлиана. Ему действительно было наплевать на известность несчастного капитана, Ингмар полистал подшивки, посмотрел. И не нашел ничего экстраординарного - такие «дрыхлые красавцы» попадались через три десятилетия на четвертое. Правда, попадались, в основном, не просто «дрыхлые», а дохлые. Этому повезло, а журналисты раздули сенсацию. И, кстати, морду одному такому прилипчивому коллеге капитан все же набил. М-да, Ингмар оказался неоригинален.
Эйлиан разлил чай по чашкам, полюбовался на просвет изумрудными бликами.
- Ну, и чего вы сидите? Берите и пейте.
Ингмар попробовал чай.
- М-м-м, это божественнейший нектар.
Капитан посмотрел на него с нескрываемым удивлением:
- Что, правда, нравится?
- Очень. Обожаю все кислое.
- Тогда приятного аппетита, - буркнул капитан, отпивая невообразимо кислющего чаю, взял трубочку, недоверчиво понюхал ее и куснул белоснежными зубами, среди которых выделялись четыре пары недлинных клыков. - Хм-м, вкусно.
- Я старался. Не знал, какую начинку вы любите, сделал шоколадную.
- Вы их сами пекли?
- Да, иногда я готовлю.
- Мои аплодисменты, это лучший десерт в моей жизни. Правда, он же - единственный.
Эйлиан схрустел трубочку, допил чай, налил себе еще и молча уставился в чашку. О чем говорить с этим парнем, он понятия не имел, поэтому просто помалкивал, искоса разглядывая его. Ингмар Ладовски был красивым, дикий панковский гребень ему шел неимоверно, как и драные джинсы, на которых чудом держалась карточка. Сегодня Ингмар нацепил «Криминальные известия».
- Вы что, во всех газетах и журналах Ханны подвизаетесь? - сощурился капитан.
- Не во всех. Я «вольник», кто закажет, тот и танцует. Основное место работы - криминал, конечно. Расследую все, освещаю работу органов правопорядка, изучаю внутренние махинации различных организаций, фотографирую, надоедаю, компрометирую и шантажирую. Если возникнут проблемы - обращайтесь. Сейчас с помощью прессы можно сделать практически все.
- Да нет, спасибо, мне не надо. Я вообще журналистов не люблю, - отфыркнулся Эйлиан. - Из-за них погибла «Титания».
- В чем-то я вас даже поддерживаю. Меня однажды коллега тоже подставил крупно...
То ли капитан от природы был нелюбопытен, то ли ему и в самом деле было не интересно, но расспрашивать Ингмара он не стал. Просто поставил чашку на стол и оперся локтями на стол, а подбородком - на сплетенные пальцы. И замер без движения, как статуя, глядя куда-то в стену. Ингмар пил чай, раскачивался на стуле. Удивительно, но молчание не тяготило. А потом капитан встал, зябко передернул плечами, хотя было тепло:
- Извините. Пойду, камин разожгу. Замерз.
- Да, конечно, - Ингмар закопался в сумку, вытащил планшет, вставил в него чип из фотоаппарата. - Извините, внезапно вспомнил про нерассортированные фотографии.
- Ну, так идите в гостиную, там удобнее, - рафианин махнул рукой и убрел светлой тенью по коридору, потом что-то зашуршало, громыхнуло, зашипело.
Ингмар дополз до гостиной, развернул проекции фотографий в воздухе и принялся движениями пальцев разбирать их.
- Красиво, - со стороны камина прозвучал голос Эйлиана. Тот замер на полу, почти сливаясь светло-серой рубашкой и песочного цвета брюками со светлым деревом пола и мрамором камина.
- Да, спасибо, - Ингмар раскрыл папку фотографий космопорта. Рафианин заметил до боли за грудиной знакомый силуэт «Титании» и отвернулся, глядя в огонь. Ингмар пролистывал фотографии.
- Красивый был корабль. Я должен был его снимать тогда... Но меня отозвали на расчлененку.
Со стороны капитана не доносилось ни звука, кроме короткого скрипа, словно гвоздями по паркету.
- А сейчас моя любимая папка. Называется «Звездный позор».
Эйлиан повернул голову. Посозерцал снимки звезд в самых комичных и неприглядных позах, нарядах, ситуациях, пожал плечами:
- В чем смысл?
- За них много платят. А я многодетный отец.
- Да ну? А по вам и не скажешь.
- У меня девяносто восемь детей в возрасте от пяти до двадцати лет. Хотите посмотреть фотографии?
Рафианин опешил, похлопал ресницами.
- Хочу.
Ингмар развернул папку с фотографиями. С каждой смотрел... раек. Различные расцветки, разные возраста.
- А кто это? Новая раса? Красивые. В каком секторе галактики их открыли?
Что такое «раёк», и как к ним относиться, капитан явно не знал. Да, в принципе, и не мог знать. Двадцать семь лет назад модификантов еще не существовало в природе.
- Терране выводят таких в качестве сексуальных игрушек. А я скупаю и поселяю у себя, даю им свободу, учу заново видеть мир прекрасным. Вот эта - самая старшая, Тири, моя помощница. Я вытащил ее из борделя, верней, затребовал в уплату за то, что не обнародую кое-какие снимки. Тири даже разговаривать не могла... Понадобилось полгода, чтобы она перестала стаскивать с себя одежду при каждом моем жесте.
- Охренеть, - коротко и емко высказался капитан. Помолчал. Потеребил косу. И спросил: - Сколько тебе лет, парень?
- Семьдесят четыре года.
- Охренеть. Извини, как-то других слов нет.
- А что такого? Я еще очень молод. И прекрасен.
- Мгм. И на свой возраст не выглядишь. Не человек?
- Неважно, - Ингмар свернул фотографии хлопком ладоней.
- Действительно.
В комнате ощутимо потемнело - за окном небо из мутно-серого превратилось в чернильно-черное, и хляби небесные разверзлись. Ингмар подобрался к окну, выглянул.
- Чудеснейшая погода.
Эйлиан передернулся, почти втиснулся в камин.
- Холодно.
На самом деле, за окном дождь, барабанивший по листьям и земле с оглушительным звуком канонады, был почти горячим - жара в последние дни стояла оглушительная. И в доме было тепло, даже жарко, на взгляд Ингмара. А этот - белокожий, тощий, сутулился и совал руки едва не в огонь.
- Давайте, я вас обниму? У меня температура тела высокая.
- Замерзнешь, - коротко ответил Эйлиан. Почему-то предложение журналиста не вызвало той бури протестов, что обычно вызывали подобные слова. Наверное, потому, что в темных глазах Ингмара не горела похоть, и он не предлагал немедленно трахнуть рафианина, а только то, что прозвучало.
- Меня трудно заморозить.
- Ну... Попробуй.
Журналист подошел, обнял, прижался, горячий, как раскаленная печка. Эйлиан под руками и в самом деле был холодный. И пах свежестью, вызывающей ассоциации с мокрой мятой. И кожа у него, там, где Ингмар получил возможность рассмотреть ее вблизи, была плотной, матово-белой.
- Так лучше? Что с вами вообще? Вы больны?
- Почему - болен? Вполне здоров, до полетов же допустили. Это нормальная температура моего тела, просто я привык к более жаркому климату.
- Может, вам обогреватели поставить?
- Я редко бываю дома. А когда бываю - просто сплю, во сне и под одеялами не холодно.
Ингмар обнял его поудобнее, прижался. Можно было подумать, что обнимает мраморную статую. Твердую, холодную и неподвижную. Хотя постепенно, почти незаметно, каменная неподвижность ушла, Эйлиан потихоньку расслабил почти судорожно напряженные мышцы, слегка поерзал. И сам уже прижался плотнее к парню, даже немного откинул голову ему на плечо.
- Вы вкусно пахнете мятой. Можно вприлизку чай пить.
Капитан только что-то глухо бормотнул - он умудрился уснуть сидя, почти не опираясь на свою неожиданную грелку, только голову повернул, утыкаясь носом в шею под ухо. Ингмар так и остался сидеть, обнимая его и улыбаясь. Потом, правда, поднялся, аккуратно высвободившись, принес подушку и пару одеял, уложил капитана, расположив поудобней, закутал в одеяла. И ушел.
Следующая их встреча произошла совершенно случайно, через два месяца. Рейс Эйлиана Ларра прибывал в космопорт, а Ингмар снимал произошедшее там убийство. Журналист кружил хищным коршуном, пытал полицейских, свидетелей и немножко труп.
Эйлиан Ларр, в белоснежной капитанской форме с золотыми нашивками, совсем не походил на того замученного парня, которого видел Ингмар на Сиреневой улице. Продефилировал мимо собравшейся толпы, люди, как по команде «Равнение на капитана», повернули следом головы, и репортер непонимающе уставился на только-только разговорившегося свидетеля, который заткнулся на полуслове и тоже вперился мгновенно налившимся похотью взглядом во что-то за спиной Ладовски.
- Не отвлекайтесь, - рыкнул журналист, кинул короткий взгляд. - Это всего лишь космолетчик.
- Зато како-о-о-ой... - протянул свидетель, словно флюгер, поворачиваясь следом за резко ускорившим шаг капитаном.
Ингмар вздохнул, повернул свидетеля к себе:
- Мне штаны снять, чтоб у вас работа мысли появилась?
- А? Зачем? - человек словно из наркотического дурмана выплывал, пришел в себя, лишь когда над полем космопорта пронесся порыв ветра. - Что, простите?
Ингмар посмотрел ему прямо в глаза, рявкнул:
- Я ЗДЕСЬ!
- А орать-то так зачем? Ну и идите нафиг, ничего я вам не расскажу.
- Значит, вы отказываетесь сотрудничать? - с нехорошим блеском в глазах осведомился журналист. - Отлично, так и запишу. И вашу фотографию приложу... Со стояком в штанах всего лишь от того, что какой-то космолетчик мимо прошел. Всего хорошего.
Удивительно, как много можно добиться от человека добрым словом. А добрым словом и компроматом, ну, или фотоаппаратом - еще больше. Свое интервью Ингмар получил, конечно. Но задумался над странной реакцией людей на капитана. Ведь не один же этот человек так среагировал - почти все, кто был. Через час, сдав материалы и статью, он уже стучался в дверь дома капитана.
Стучать пришлось долго - Эйлиан, как пришел домой, разделся и принял душ, так и упал спать. Открыло Ингмару двери нечто высоченное, лохматое, заспанное, в мягких фланелевых брюках, болтающихся на тощих бедрах. И, кажется, не открывая глаз.
- Ну и почему на вас все так пялятся, а?
Эйлиан душераздирающе зевнул, разлепил один глаз.
- А, опять ты? Ну... проходи...
Развернулся и убрел, как призрак, в сторону спальни. Заснув снова, кажется, еще не дойдя до кровати. Ингмар вздохнул, прошел, запер дверь. В доме было натоплено так, что он вспотел. А еще тихо, словно кроме журналиста не было ни единой живой души. Ингмар потоптался у входа, разулся и прошел в гостиную. Снова идеальный порядок, даже пыли нет, но это понятно, почему - у стенки притаился стационарный робот-уборщик. Ни единой личной вещи на камине - ни фото, ни безделушек, ни забытого стакана, как часто бывает. Та же стерильная чистота обнаружилась на кухне, в двух соседних комнатках. Ингмар крадучись прошел по лестнице на второй этаж. Комнат там было две, одна - абсолютно пустая, а во второй стояла только кровать - широченный, низкий траходром. На котором крестом раскинулся спящий капитан. Вот тут Ингмар Ладовски и завис, потому что человеком, при ближайшем рассмотрении, Эйлиан Ларр не был.
- Не понял. Это чешуя?
«Это» и в самом деле была чешуя - очень мелкая, плотно прилегающая, словно на кожу под ребрами и на животе нанесли тиснение. А еще у Эйлиана отсутствовало адамово яблоко, как факт, ребра были изогнуты немного странно, их было явно не положенное человеку количество, и рисунок мышц на торсе был совсем иной. И отсутствовали пупочная ямка и соски. Ингмар полез чешую ощупывать, обнюхивать и пробовать пальцем… А очнулся скрученным в тугой рогалик, с зафиксированными за спиной собственной футболкой локтями и запястьями, и притянутыми к ним щиколотками. Капитан продолжал бессовестно дрыхнуть, совсем рядом, Ингмар, если бы захотел, мог бы дотянуться до него головой. Журналист тут же принялся возмущенно бодаться.
Эйлиан проснулся не сразу, пытался отползти от беспокойного соседа и шмякнулся на пол. И оттуда уже подорвался, знакомым жестом явно ища оружие на поясе. Присвистнул, разглядывая Ингмара.
- А что ты делаешь в моей постели?
- Лежу, - мрачно отозвался журналист. - Мне больше интересно, почему именно в такой позе? У тебя любовь к играм со связыванием?
- Что? А... Нет, эта просто обеспечивает лучшую фиксацию противника. Правда, должна быть еще одна петля от щиколоток к шее. Но, видимо, во сне я не нашел, из чего ее сделать, - Эйлиан, зевая, принялся распутывать узлы на обрывках футболки.
Полуголый журналист был весь исчерчен тонкими белыми шрамами. Рафианин рассматривал его, снимая путы. Потом взялся растирать посиневшие запястья своей невольной жертвы.
- Тебя что, пытали?
- Нет, это - огнестрел, это нож, это арматура, это от операции.
- Не думал, что работа репортера настолько опасна, - покачал головой капитан. На нем самом отметин не было - скорость регенерации была такой, что шрамы сходили за считанные недели. А после двадцати пяти лет анабиоза вообще не осталось ни единого намека на прошлые ранения.
- Смотря, где. Нет, это, правда, чешуя?
- Да, - коротко ответил Эйлиан, потянулся к изголовью постели и накинул висевшую там толстовку.
- Здорово. А ты красивей, чем мне сперва показалось.
- Ты странный. Не реагируешь на меня так, как остальные. Это замечательно. Только не пойму, зачем ты полез ко мне спящему, - задумчиво склонил голову капитан. Раздвинул панели спрятанного в стене шкафа, добыл оттуда расческу и принялся разбирать перепутанные вусмерть золотистые волосы.
- Посмотреть чешую, - сознался журналист.
Эйлиан хмыкнул:
- А если б я свернул тебе шею?
- Ну не свернул же.
- И это странно. Ладно, проснуться я проснулся. И теперь хочется есть. Паек будешь? - капитан доплел косу, перехватил ее резинкой и кивнул журналисту на дверь.
- Буду, - Ингмар вышел, передергивая плечами.
Армейский сухпай оказался практически безвкусен, но сытен. Зато чай у рафианина был не пайковый - свой, составленный лично.
- Тебе чаю налить? Правда, у меня к нему нет ничего... - капитан открыл холодильник, задумчиво посозерцал стерильную чистоту абсолютно пустого белого нутра агрегата и закрыл его.
- У меня остался с утра пряник, могу отдать.
- Сладкий? - с детским любопытством поинтересовался Эйлиан, включая чайник и доставая тот самый стеклянный чайничек, который журналист так и не забрал в прошлый раз.
- Сладкий, - журналист выложил пряник в шуршащей упаковке на стол. Капитан понюхал его - пахло имбирем и корицей. Разломил на две половинки, разлил чай. На сей раз не зеленый - терпко-горьковатый красный, с оранжевым отливом, словно опалесцирующий.
- Бери весь, я сладкое не люблю.
- Ну... это же не честно. И потом, зачем ты его с собой носил, если не любишь?
- Сладкое восполняет энергию. Я думал, придется много вертеться по делам. Но освободился быстро.
Эйлиан кивал, прикусывал пряник, слизывал с красиво очерченных губ крошки, прихлебывал чай. И смотрел прямо в глаза, в полумраке кухни его ядовито-синие радужки слегка светились, а зрачки - не круглые, а овальные - расширились, как у кошки. Журналист неприкрыто любовался, улыбался. И светил глазищами в ответ.
Рафианин допил чай, передернулся.
- Кстати, хотел сказать спасибо за то, что укрыл, уходя. Я бы замерз на полу.
- Я так и понял, потому укутал понадежней. Роза ты... ларанская.
- Почему? - поморгал Эйлиан.
- А они тоже выживают лишь в огне.
Капитан хмыкнул. Потом сказал, внимательно глядя на реакцию собеседника:
- Я рафианин.
- Ну... Тебя поздравить или посочувствовать?
- Посочувствовать. Странно, я думал, ты знаешь... ну, да и ладно, Космос с ним. Просто я холоднокровный.
- А. То есть, на холоде засыпаешь? Сочувствую. Термоэлементы в трусы вшивать пробовал?
- Нет, - Эйлиан фыркнул, мотнул челкой, рассмеялся, легко и красиво. - Не то, чтобы засыпаю. Просто, если температура ниже сорока градусов, мне нужно двигаться, чтобы согреваться.
- Советую все-таки термоэлементы в трусы, - Ингмар опять раскачивался на стуле, смотрел на него, ухмыляясь.
- Почему именно туда? - полюбопытствовал рафианин.
- Первый предмет одежды, который пришел на ум.
- Я их не ношу, - пожал плечами Ларр. Передернулся, зябко потер тонкие пальцы. - Идем к камину?
- Идем. О, какие пикантные подробности. Расскажи еще что-нибудь.
Эйлиан свел брови и не ответил. Он как-то даже забыл, с кем имеет дело. Фразочка журналиста напомнила, неприятно резанула. Ингмар ухмылялся от уха до уха и явно над ним подшучивал. Около камина он растянулся сразу же на полу.
- Так зачем ты пришел? - капитан уселся вплотную к каминной решетке, подставил под жар спину, перекинув косу через плечо.
- Интересно, почему на тебя все так реагируют, что аж из штанов выскакивают.
- Если интересно - почитай о моей расе, - задумчиво сказал рафианин, глядя куда-то за окно гостиной. - Осень... Я, наверное, из рейсов вообще вылезать не буду, чтоб не возвращаться в сырость и холод.
- Хочешь, куплю тебе термоштаны?
- На корабле мне не холодно. Да и форма греет.
- И когда ты вернешься? Летом?
- Зимой. В отпуск. Буду накачиваться кофе, бегать на лыжах, а потом падать и засыпать на трое суток.
- Невеселый какой-то отпуск, - Ингмар потянулся. - Почеши спину.
- Э-э-э... ну, ладно, только не дергайся.
Эйлиан осторожно провел когтями по его коже, стараясь не ранить.
- У меня других занятий на отпуск как-то не предвидится.
- О-о-о, как же хорошо-о-о-о. А еще... Еще почеши-и-и.
Ларр рассмеялся, снова повел тонкими кистями, касаясь его спины кончиками пальцев и остриями когтей, пересчитывая шрамы и отметины.
- Крылья чешутся в дождь, а выпускать некогда.
- Ага, понял, - Эйлиан чуть сдвинул почесушки к лопаткам и середине спины.
Ингмар постанывал, выгибал спину и млел от почесываний.
- Ты как котокрыс, урчишь и гнешься, когда ласкают. Жаль, нет хвоста.
- У меня он расой не предусмотрен.
- Угу. Еще почесать? - Эйлиан зевнул, прикрывшись плечом. На него неудержимо накатывала сонливость.
- Да нет, хватит, мне полегчало. Опять засыпаешь? Вроде жарко.
- Четверо суток не спал, на борту была ава-а-ария, - бормотнул капитан, приваливаясь к его спине и утыкаясь лбом в плечо. И бессовестно уснул на полуслове.
Ингмар чуть подвинулся, так, чтобы капитану было удобней использовать его как подушку. И сам задремал в тепле. Рафианин оказался никудышным хозяином - гостя не развлекал, дрых, обнимая прохладными руками, временами зябко вздрагивал и норовил прижаться крепче. Ингмар грел его, насколько мог, дремал вполглаза, а потом вообще переложил на пол Эйлиана, разлегся на нем сверху, прижавшись. И заснул внаглую.
Проснулся он на кровати в полном одиночестве. Рядом на подушке лежала записка, написанная аккуратным округлым почерком: «Улетел. Вызвали. Ключи на столе на кухне». Ингмар вздохнул и двинулся заказывать еду. Осмотрел забитый холодильник, удовлетворенно кивнул себе. И ушел на работу.
Эйлиан не появлялся долго, почти два месяца. Даже не возвращался из рейсов домой, сдавал смену, принимал новый корабль - и снова в космос. А когда вернулся - в северном полушарии Ханны уже лежал снег.
Ингмару позвонили на личный комм, с неизвестного номера.
- Да, я слушаю, - рассеянно откликнулся он.
- П-привет, - прозаикался приятный полузнакомый баритон. - Т-ты не з-з-занят?
- Абсолютно свободен. А ты кто?
- Ларр. Эйлиан. Т-ты не мог бы в-выручить? З-замерзаю нафиг...
- Где ты?
- В к-к...космопорту. В з-зале прилета.
- Сейчас приеду.
Ингмар принесся стрелой. Выручать незадачливого капитана и впрямь стоило. Он, сдав смену, присел передохнуть - и отключился. В комнате ожидания персонала было прохладно. Для человека - вполне комфортно, около двадцати градусов, но рафианец вырубился напрочь и даже не почувствовал, как его раздевают. А теперь он бегал по комнате в одних штанах, держащихся на честном слове и порванном ремне. Остальная его одежда представляла из себя живописные клочки. Капитан пытался не уснуть снова, забаррикадировав дверь, растирал синеющие руки, нервно поглядывая на скрученных кто чем неудачливых насильников.
Ингмар вздохнул, вытащил из верной сумки тонкую футболку с длинным рукавом и такие же тонкие штаны.
- Надевай.
- Сп-п-пасибо, - простучало зубами синее от холода недоразумение, укрылось в уборной, переоделось.
- Там на груди и бедрах есть синие полоски, щелкни по ним.
Через пару минут работы термобелья рафианин оттаял, даже перестал трястись. И стал способен соображать.
- Ну, черную дыру вам всем в задницу, что мне с ними делать, а?
Все его жертвы жадно следили за малейшим движением капитана, и было ясно, что если развязать их - от бедолаги не останется и клочка, разве что мокрое место.
- Понятия не имею. Порезать на части и скинуть в утилизатор? Тебя оправдают...
- Я не кровожаден. Просто надо вызвать охрану и убраться отсюда до ее прихода. Там тоже... не все вменяемые, как ты.
- Сейчас вызову. Сматывайся.
- Я пешком, догонишь.
И Эйлиан сбежал, представляя дивное зрелище на заснеженных улицах в одном термобелье. Ингмар вызвал охрану, передал о нападении на капитана Ларра и убежал следом, сверкая очаровательной упругой задницей в дырах джинсов - он был весьма морозоустойчив.
Эйлиан, судя по всему, его ждал, потому что обнаружился космолетчик не так уж и далеко от порта. Сидел в парке на скамейке, крошил в пальцах булочку и кормил красногрудых птичек, внаглую садящихся ему на ладони.
- Поскакали уже, опять же замерзнешь. Я свой «термос» взял, он максимум сорок пять выдает.
- Спасибо, о, добрый инопланетянин, ты спас мне жизнь, - пафосно, смеясь глазами, выдал капитан, сбросил птицам остатки крошек и встал. - Идем ко мне?
- Идем, я не против. Заодно расскажешь, как докатился до жизни такой. И идем побыстрей, а то мне нужен холодный душ. Твоя задница чересчур соблазнительна в моих штанах.
- Горячий тебе нужен, у самого вон нос посинел, - отфыркнулся капитан. - А что рассказывать, - вздыхал, шустро перебирая длиннющими ногами, - я не виноват, что люди так реагируют на феромоны. Потом, не все, ты же не реагируешь.
- Ага, я исключительно мечтаю наложить руки на эти соблазнительные очертания...
Эйлиан покосился на него, туманно пообещал:
- Посмотрим.
- О, мне не сразу засветили по морде? - воодушевился Ингмар. - У меня есть шанс поиметь звезду?
- У тебя есть шанс попытаться, - тряхнул распустившейся гривой капитан, смеясь. - Примерно, пятьдесят на пятьдесят.
- Это из серии «поимею - не поимею», или из серии «кто кого»?
- Второе.
- О, для этого сперва придется провести вдумчивый сравнительный анализ.
- Давай, сначала, дойдем. А то и впрямь прохладно становится.
А сравнительный анализ в виде головокружительного поцелуя начался, едва за ними захлопнулась дверь. И вместо привычного уже Ингмару Эйлиана Ларра возник кто-то совершенно иной, кто с первого же движения губ неумолимо стремился доминировать. Ингмар не уступал, пытался перехватить инициативу. Его прижали к стене, прохладные руки нырнули под тонкий свитер, прошлись когтями по спине через футболку. Ингмар выгнулся, застонал в поцелуй, уступая позиции. Пальцы медленно опустились вниз, с филигранной точностью попали в разрезы джинсов, слегка сжимая ягодицы, приподнимая Ингмара. А спереди о его пах терлось что-то невообразимое.
Ингмар опустил руку, ощупал, перестал целоваться, задумался, ощупал внимательнее, потом посмотрел вниз. Эйлиан отступил, с пониманием и легкой грустью в глазах глядя на него:
- Я пойму, если решишь уйти, - и стянул термобрюки. Ингмар хлопнулся перед ним на колени, разглядывать явившееся взору. Нет, человеком Эйлиан определенно не был. И это различие было ну о-очень разительным. Первое, что бросалось в глаза - двойной комплект половых органов. Вернее, два члена. А вот яичек у рафианина не было видно вовсе, эта часть его организма была спрятана под надежной защитой мышечного корсета и чешуи в брюшной полости. Размер и строение же того, что Ингмар видел и мог осязать, превышали то, что он мог вообразить.
- Так... Нам понадобится много смазки... И на глубокий минет не рассчитывай.
- Так ты не уходишь? - даже немного растерялся Эйлиан.
Ингмар еще раз осмотрел все, потрогал вдумчиво и с интересом.
- Хочу секса. Сейчас. С тобой.
- Идем, - рафианин снял штаны до конца, отбросил в угол сапожки и подхватил Ингмара на руки так легко, будто тот вообще ничего не весил. И взлетел по лестнице в спальню, словно на крыльях. - Я буду осторожен.
- Да, придется. Я, конечно, обладаю высоким болевым порогом, да и ткани у меня тоже весьма эластичные... Но такой размер - это где-то на грани того, что я могу принять без мата.
Эйлиан рассмеялся:
- Не бойся, больно не будет, - уложил его на постель и склонился, заглядывая в глаза:
- Доверься мне, малыш.
Ингмар кивнул, расстегивая джинсы. Ларр отвел его руки, мягко, ласково:
- Позволь, я сам, - и принялся его целовать, а когда при этом раздевал - Ингмару запомнить и вообще заметить не удалось.
Журналист не понимал, что на него вообще нашло такое. Он не собирался заниматься сексом с этим капитаном, были другие кандидаты, менее травмоопасные, а вот перемкнуло, и все. Эйлиан был... наверное, он был чьей-то извращенной мечтой. Может быть, даже мечтой самого Ингмара Ладовски. Потому что ни один предыдущий любовник не был с ним так нежен, и не заводил своими прикосновениями настолько сильно, как это существо. Рафианин умудрялся касаться одновременно десятка разных мест на теле журналиста, ласкать его длинным, умопомрачительно-нежным языком, острыми когтями, подушечками пальцев, ладонями, волосами, грудью. И при этом четко отслеживать реакции на свои прикосновения, не повторяя те, что Ингмару не нравились. Тот мог только стонать, раздвигать ноги и желать соития. Как Эйлиан умудрился приникнуть в его тело пальцами, и при этом не поранить когтями, так и осталось для него загадкой. А еще - откуда тот взял смазку с эффектом анестезии, если Ингмар не заметил ни бутылочек, ни тюбиков в его руках. Но факт был фактом: внутри у журналиста медленно двигались его пальцы, а прохладный рот осторожно обнимал член, поглощая его все глубже.
Ингмар никогда особенно громко в постели ни на что не реагировал, но сейчас он стонал так, что мог смело переквалифицироваться из журналиста в порнозвезду, за один стон бы платили нереальные деньги. Когда он говорил о глубоком минете, он имел ввиду нечто совсем отличное от того, что с ним творил Эйлиан. Потому что ни одна человеческая глотка не могла породить таких ощущений. Член Ингмара погрузился во влажный атлас, сжимающий его именно с той силой, которая была нужна, чтобы держать его на самом краешке сознания и не позволять сорваться в головокружительный оргазм. Впрочем, даже когда по глотке рафианина прокатилась волна сокращений, как по змеиному телу, а пальцы, один за другим, задели все шесть нервных центров, он не сорвался - Эйлиан по какому-то наитию отыскал именно ту точку, нажатие на которую перекрывало семявыводящие протоки, отсрочивая оргазм.
Ингмару же хотелось, чтобы Эйлиан тоже отпустил себя, перестал бояться, что причинит боль партнеру. В конце концов, одностороннее наслаждение неинтересно. Капитан это понял. И убрал руки, подтягивая его бедра себе на колени, поднимая вверх. Прижался губами к растянутому, расслабившемуся от ласк отверстию, внутрь которого потекло что-то прохладное. Остро-холодный запах наполнил спальню, словно рядом пролили мятное масло. А потом в тело Ингмара вжалось, медленно протискиваясь, его двойное орудие. Журналист максимально расслабился, чувствуя, как подстраивается тело под проникновение. Боли не было - странная анестезия заставила его тело онеметь, но не потерять чувствительности. И он прочувствовал каждый упругий шип, каждую выпуклость на членах рафианина. А потом онемение кончилось. Ингмар вцепился в плечи Эйлиану, вжался в его шею лбом, резко выдыхая.
- Тише, малыш, тише, не спеши, - капитан поднял его, прижимая к груди, ласково выглаживая спину и поясницу.
- Все... отлично...
То, что распирало Ингмара изнутри, грозя разорвать, пришло в движение, медленно зашевелилось, извиваясь. Журналист мерно дышал, приноравливаясь, перестраиваясь, привыкая. Эйлиан наклонил голову, коснулся его губ, увлек в поцелуй, заставляя раствориться в ощущениях. Ингмар в его объятиях совершенно потерялся, боль схлынула - то ли забило эйфорией, то ли он так быстро привык. И то, что он двигается, приподнимаемый и опускаемый руками Эйлиана, осозналось далеко не сразу, лишь, когда жаркая волна ударила из низа живота, растекаясь по телу пульсацией, потом еще одна, и еще - это снова и снова скользили по нервным узлам мягкие шипы. Нежная, сухая чешуя терлась о живот, рождая ни с чем не сравнимые ощущения. Журналист чувствовал себя так, словно его увлекает мягкая волна, которой противостоять бессмысленно совершенно. Да и не хочется. Он снова оказался спиной на постели, и к общей гамме добавилось острое наслаждение от уверенных ласк пальцев, обхвативших его член. Ингмар взвыл, вцепившись в постель пальцами так, что те свело. И мимоходом подумал, что сейчас ему может завидовать три четверти поклонников капитана - им-то обкончать Ларра не довелось. Он не знал, что ошибся ровно на четверть. Ему могли завидовать все поклонники Эйлиана.
- Мой малыш-ш-ш... - жаркий шепот в губы, в поцелуй. И Ингмара заполняет, переполняет тепло, течет по бедрам, а внутри пульсирует, исторгая семя, чужая плоть.
Мар распростерся на постели, чувствуя себя выпотрошенным и заново склеенным. Рафианец осторожно освободил его, осмотрел, тяжело дыша.
- Тебе больно, малыш?
- Не-ет, мне хорошо. Я счастлив. И... Хм, скажи, что это у тебя семя розовое...
- Увы, нет. Потому не вставай, я тебя отнесу в душ, а потом смажу все регенератором. Прости, - Эйлиан вздохнул.
- Не извиняйся, мне не больно. К тому же, такого кайфа я давно не ловил.
- Спасибо, - Ларр улыбнулся, осторожно коснулся распухших от поцелуев губ журналиста. И поднялся, беря его на руки, как ребенка. - Сумеешь постоять в душе, или лучше ванна?
- Сумею. Слушай, мне, правда, не больно. Просто лучше остановить кровотечение, пока меня не стало шатать от кровопотери.
Эйлиан фыркнул:
- Я же не в лоскуты тебя порвал, Мар. Крови совсем немного, не бойся. Просто регенератор быстрее заживит трещинки.
- Проблема моего восприятия в том, что там все может быть в кашу разворочено, а я этого не пойму. Ну, поверю, тебе виднее, что там.
Рафианин, кажется, даже обиделся немного:
- Если бы... если бы все было плохо, я не тянул бы время разговорами, а уже заливал тебя гемоблокатором и регенератором.
В душе обнаружились удобные поручни, за которые Ингмар мог уцепиться, пока капитан осторожно отмывал его.
- Это был лучший секс в моей жизни.
- Приятно слышать. Потому что в моей он первый, - усмехнулся Эйлиан.
- Да ну, серьезно? - несколько удивился Ингмар. - У такого красавца - и первый?
- В том-то и проблема, Мар.
- В чем?
- Люди ведутся на внешность. И желают доминировать. А у меня несколько специфическая физиология, чтобы я мог подчиниться. Такой секс, как привыкли люди, да и ты, принесет мне лишь боль, а то, что я мог бы позволить... Нет, это не с первым встречным.
- Да я к разному привык. И вообще... Ты... Хм, по-моему, отдаться такому, как ты, любой бы счел за счастье.
- Я сказал правду. Ты - первый и единственный, с кем я был, - ровно проговорил Эйлиан, выключая воду и заворачивая Ингмара в широкое полотенце.
- Ты не представляешь, как мне сейчас хочется раскрыть крылья и хвост, и станцевать, как терранский страус.
- У тебя нет хвоста, ты сам говорил, - улыбнулся рафианин. - А крылья есть, да? Покажешь?
- Как только полотенце снимешь.
- Как только намажу тебя регенератором, и ты отлежишься, - строго свел брови Эйлиан. - Идем-ка, - снова поднял его на руки, унося в гостиную. Уложил на диван и заботливо укрыл тонким пледом. А сам взялся разжигать камин, пока тело еще не остыло от горячего душа. Ингмар смотрел на него, улыбался, жмурился.
- Мне так сейчас хорошо. Никуда не надо нестись, у меня был потрясающий секс, за мной ухаживает самый красивый парень Вселенной.
Капитан рассмеялся:
- Мар, нас, таких красивых, целая планета, и я далеко не первый среди всех на Ра-Фиан.
- Ну, мы же сейчас на Ханне? И к тому же, красота - в глазах смотрящего. Может, твои соотечественники, с моим-то иммунитетом к вашим феромонам, покажутся страшными как крокодилы.
Он не понял, почему Эйлиан расхохотался до слез. Отсмеявшись, тот ушел на кухню, принес аптечку и принялся обрабатывать повреждения Ингмара спреем-регенератором.
- Есть хочешь?
- Нет, меня после секса есть не тянет. А что смешного я сказал?
- Да так... Крокодилы - это ведь рептилии, да? - капитан снова зафыркал.
- Да. Хищные рептилии с короткими лапками и длинным хвостом.
- Угу. Поищи на досуге справочник по дружественным расам, малыш. Рафиане там есть, точно знаю.
Ингмар угукнул, привстал, опираясь на руки. И выпустил на волю два полупрозрачных сапфировых птичьих крыла.
- О, Космос... Как красиво! - Эйлиан благоговейно приблизил руку, но касаться побоялся. Крылья сами коснулись его руки, когда Ингмар взмахнул ими, расправляя. Теплые, упругие. Пальцы рафианина пробежались по ним до основания, погладили, дотронулись до плотно прилегающих перышек.
- Синяя птица, как в легендах.
- Ну, в каком-то смысле, да. Я серафим.
- Обалде-е-еть! - в глазах Эйлиана пылал детский восторг.
Ингмар улыбнулся, обнимая подушку.
- Я сменю постель и отнесу тебя наверх, хорошо? И можно будет поспать, - капитан потерся носом о его плечо и ушел наверх.
Ингмар немного удивился - его оставят поспать здесь? Судя по тому, что Эйлиан Ларр даже не намекнул, что желает остаться один, так оно и было. А потом действительно отнес его в кровать и лег рядом. И только тогда немного встревоженно осведомился:
- А... ты же не против остаться?
Ингмар облапил его руками и ногами вместо ответа.
В итоге, через три дня Эйлиан предложил журналисту перебраться к нему совсем.
- Где ты живешь?
- В своем птичнике. Это деревня в пяти часах полета отсюда, но обычно я сплю в редакции.
- Переезжай ко мне, Мар. Я тихий, честное слово, мешать не буду.
- Да без проблем, я согласен. Я тут, вещи со мной.
- То есть, кроме фотокамеры и планшета, вещей у тебя нет. Охренеть, вот это минимализм, - фыркнул капитан. - Даже у меня их больше.
- А зачем мне больше? Одежда у меня самостирка.
- Ну, вот и чудесно. Мой дом - твой дом, Ингмар Эрик Ладовски, - прозвучало торжественно, но почему-то вовсе не пафосно.
- Наводил обо мне справки?
Эйлиан пожал плечами, кивнул на открытый терминал сети на рабочем столе:
- Просто почитал несколько журналов и газет, в которых ты пишешь. Ну, и пару досье.
- Учитывая, что я никогда не подписываюсь Эриком... М-м, досье, говоришь? Впрочем, это даже хорошо. Не приходится представляться. Не люблю второе имя.
- Я же военный, хоть и бывший. Привычка знать больше информации от перемены места службы никуда не улетучилась. Зато теперь я в курсе, что мои запасы кэрианского кофе останутся в неприкосновенности, потому что ты его не любишь, - капитан примирительно улыбнулся.
- Черт, - Ингмар расхохотался. - Я знаю, что за досье, и кто слил. Только одна паскуда, которая умудрилась отравить меня кофе, могла это знать.
- М-м-м... не в курсе, малыш. А досье мне передал мой старый друг.
- Эстель.
- Именно он.
- Он сварил кофе... Я потом три дня лежал под капельницами.
- Он не умеет варить кофе. То, что он варит - это хуже, чем ракетное топливо и мазут разом.
- Я уже знаю. Я выпил это.
- А как ты с Эстелем познакомился? - Эйлиан налил Ингмару свежего чаю и с некоторой долей удивления обнаружил в шкафчике печенье в стеклянной банке. Он вообще несказанно удивлялся всякий раз, находя в доме еду, кроме пайков.
- Я изучал изнутри больницу, подозревал, что там делают нелегальные модификации желающим богатым бездельникам. И со мной в паре работал уборщиком еще один парень... Доработались мы до перестрелки, - Ингмар усмехнулся. - До сих пор не знаю, что так заинтересовало интерговцев, что дошло до штурма больницы... Пытался узнать, но мне мягко намекнули, что кое-куда даже мне лучше не соваться. А намекать там умеют. Так мы и познакомились с Эстелем. Вместе сидели в шкафу, чтоб не попасться штурмовикам.
- М-да, что Эстель без башки, это я знаю. Но у тебя же голова на месте, куда ж ты лезешь? - задумчиво вопросил капитан, впрочем, это был почти риторический вопрос. На ответ он не особо надеялся, вернее, не надеялся на нормальный ответ, а не очередную ядовитую колючку.
- Я многодетный отец и единственный источник доходов в семье.
Эйлиан встал, вышел куда-то, вернулся и положил перед ним платиновую карту Галактик-Банка.
- Я, конечно, не богач... но кое-какие накопления у меня были, за двадцать семь лет немножко прибавилось. Пользуйся.
Ингмар посмотрел на него удивленно, затем взял карту:
- Спасибо.
- Мне все равно без надобности, компания обеспечивает всем необходимым, питание тоже бесплатное. Вот коды, - капитан быстро переписал на клочок бумаги комбинации цифр.
Ингмар схватился за коммуникатор:
- Тири, у нас только что отпал режим начинающейся экономии. Перевожу деньги. Да, я тоже тебя люблю. Пока.
А когда он сверился по терминалу, насколько «небольшие» накопления у Ларра на карте, челюсть журналиста гулко лязгнула о стол:
- А почему не алмазная?
- Что? - не понял Эйлиан.
- Почему ты не сменил карту на алмазную именную?
- А зачем?
- Ну да, действительно, - пробормотал Ингмар, переводя деньги.
Сам журналист не мог даже золотой обзавестись, для этого требовался какой-то минимум наличных средств для внесения, а у Ингмара никогда не было на руках денег больше тысячи кредитов, он сразу все сливал в свой маленький птичник. Разумеется, иногда редакции оплачивали ему какие-то похождения, но для того, чтобы стать внештатником самого гламурного из всех журналов Ханны «Мария» и грести десятки тысяч кредитов на личную карту без отчета по расходу, Ингмару не хватало светскости, умения выносить тусовки. Да и рожей не вышел. Все это Эйлиан постепенно вытягивал из журналиста, в перерывах между сном, отвязным сексом, сном и едой. А когда выпытал, просто пожал плечами и сказал:
- Собирайся. Познакомлю тебя с одной замечательной личностью, пусть научит тебя «выходить рожей».
Личность звали Агли, и это была фонема одного из терранских языков. Соответствовало ли имя личности, или личность имени, было, в принципе, не важно. Агли был толст, лыс, бородат, татуирован и пирсингован, одевался во что-то невообразимое, матерился, беспрестанно курил, часто прикладывался к плоской фляжечке с мерзко воняющим пойлом. Но в одну секунду мог изобразить из себя принца Уэльского, а в другую - гламурную барышню лет семнадцати, с достоверностью, близкой к ста процентам. Ингмар посмотрел на него внимательно. И кивнул сам себе.
То, как общался с Агли капитан в начале встречи, и то, как в конце, многое рассказало журналисту. А Эйлиан потом подтвердил:
- Это тот парень, который вытащил меня из глубокой задницы, научил манерам, заставил примерить костюм гражданского космолетчика, а не военной деревенщины. Психолог и актер.
- Отлично. И что он из меня сделает, если моя задача - один раз понравиться Стейси Сот и Марии Бланко, получить разрешение на работу и удрать вдаль, обмениваясь с ними лишь почтой?
- Ошибаешься, малыш. Нельзя один раз встретиться с теми, кто будет платить тебе за твою работу, и не встречаться с ними больше никогда. Агли, друг мой, сделаешь из этой восходящей звездочки журналистики настоящую сверхновую? - очень вежливо спросил Ларр.
Агли окинул цепким взглядом «материал», поиграл пальцами на толстом пузе, раскурил сигару и ухмыльнулся совершенно мерзопакостно:
- Отчего бы и не сделать, Лиан. Отчего бы и нет.
«Восходящая звездочка» вспомнила свой полусотлетний опыт бурного секса в сфере журналистики и с интересом принялась ждать, пока из нее сделают сверхновую, которая затмит глаза редакторам журнала «Мария», и какую новую позу придется придумать для этого. Агли глубокомысленно затянулся, кашлянул прокуренным басом и поставил задание:
- Перед тобой - старлетка, только-только выбившаяся в звездочки. Рядом с ней ее «папик» и два десятка церберов охраны. Тебе нужно взять у нее интервью, причем так, чтобы девочка вывернулась наизнанку, вытряхнула все свои грязные мыслишки и секретики, но даже не заметила этого. Работай.
А потом, практически не меняя позы, стал этой самой старлеткой, играя только голосом, мимикой, жестами. Ингмар прикрыл глаза, глубоко вздохнул, сосредотачиваясь. Он умел разговаривать со свидетелями убийств, с жертвами преступлений. Но он понятия не имел, как надо общаться с капризными девицами... хотя... Чем это отличается от успокаивания четырнадцатилетнего райка?
- Прекраснейшая из всех звезд Вселенной, уделите мне минутку вашего драгоценнейшего внимания, - голос звучал музыкально, проникновенно, чуть хрипловато. Сам журналист тоже преобразился, глаза сияли, улыбка очаровывала.
Эйлиан самоустранился в кресло в углу рабочей студии Агли и оттуда только смотрел, не шевелясь, за действом. Агли капризничал, тут же изображал «папика», охрану, зевак, снова актриску. Сочинял по ходу пьесы такую историю, что киношники немедленно должны были материализоваться из воздуха и купить ее за бешеную сумму. Со стороны Ларру было видно, как актер усложняет и усложняет Ингмару задачу.
Ингмар расточал комплименты чуть ли не стихами, очаровывал, выливал потоки сахарного сиропа на девушку, килограммы льда на охрану, многообещающие взгляды на «папика», умудряясь фразу «выебу печатно» отчетливо произносить взглядом.
- Достаточно, - Агли хлопнул в ладони, прикурил новую сигару и посмотрел на журналиста долгим взглядом. - Милый, а почему ты еще не работаешь у Стейси? Или у Марии? Или у обеих сучечек разом?
- Ответ прост - очаровывать этих дам нужно не в драных джинсах и белой рубашке.
Агли расхохотался, закашлялся, постучал себя кулаком по груди.
- Дурашка. Салон «Дэниелс» знаешь? На шестом авеню. Никакой деловой костюм тебе не сядет. И дело даже не в ирокезе или привычке - просто это не твое. А вот джинса на все случаи жизни - да. Лиан, солнце мое незакатное, неужели ты сам не додумался?
Эйлиан развел руками:
- Психолог из нас двоих ты, не я.
- Знаю я этот салон, - Ингмар вздохнул. - Ладно, обзаведусь джинсами оттуда.
- И не одними. Глаз у гламурных сучечек наметанный, встречаться с ними в одних и тех же джинсах - чревато понижением ставок. Ну, ступайте, марш-марш, у меня занятие.
- Он классный, - заметил Ингмар.
- Угу. Он профессионал. Хочешь, сходим на «Желтую звезду» завтра? Он там играет Уильяма Блейка, первого капитана межсистемного фрегата.
- Хорошо, давай сходим.
- А сейчас в салон, идет?
- Да, идем. Надеюсь, там найдется что-то пристойное.
Эйлиан усмехнулся, остановился и притянул Ингмара к себе посреди улицы, целуя глубоко, жадно, нежно. Ингмар ответил, прижавшись. Сзади кто-то ойкнул, и томный женский голос с придыханием произнес:
- Капита-а-ан Ларр?
- Капитан занят, детка, - бросил Ингмар, не оборачиваясь.
- Да, мисс Сот, я несвободен. А вы все еще жаждете то интервью? - лучезарно улыбнулся Эйлиан.
- Детка? Да вы... Вы знаете, кто я? Я Стейси Сот!
- А вы знаете, кто я? - терять Ингмару было нечего. - Я - Ингмар Ладовски.
Женщина окинула журналиста акульим взглядом, словно примеряясь, с какой части тела его удобнее сожрать.
- Мисс Сот, так вы хотите интервью или нет?
- Хочу... интервью, конечно.
- Тогда вам придется договариваться с мистером Ладовски, - Эйлиан отгородился от редактора журнала Ингмаром, как щитом. - Эксклюзивные права на интервью со мной имеет только он.
- Дайте подумать... Стоп, а почему это я должен писать статью для какого-то левого журнала? Если уж ты решился мне дать... интервью... то я его возьму для «Кассандры», например. Они у меня оторвут его с руками.
Стейси фыркнула:
- Этот затрапезный журнальчик? Да у них аудитория в миллион раз меньше нашей!
- Зато редакторы милы и любезны. К тому же, там я числюсь внештатником, а если дам статью вам, меня выставят. Вы готовы выложить мне двести тысяч кредитов в качестве оплаты за статью, чтобы я мог прожить на них, пока отмываю свою репутацию и ищу новую работу? К тому же, после интервью с Эйлианом тираж «Кассандры» переплюнет «Марию».
Стейси еще раз смерила взглядом журналиста, а Эйлиан ей улыбнулся.
- Я возьму тебя внештатником на ставку в двадцать раз выше, чем в «Кассандре».
- Да-а? Ладно, идемте, оформите меня – и я пойду писать статью.
- Погоди, Мар. Какая ставка была у тебя в «Кассандре»? - капитан внимательно посмотрел на женщину, хотя обращался к Ингмару.
Ингмар сладко улыбнулся:
- Семь тысяч.
- Ну, что ж, вполне адекватно. Мисс Сот, ведите.
И она, как завороженная, повела, и пригласила в кабинет, и заполнила документы. А когда Ингмару выдали карту внештатного корреспондента журнала «Мария», Эйлиан тяжко вздохнул, шепнул ему на ухо:
- Готовься драпать, - и поцеловал женщине руку.
- Всегда готов. Стартуй домой.
- В «Дэниэлс»... - Эйлиан увернулся от потерявшей самоконтроль женщины, выскользнул за дверь ее кабинета и выдернул Ингмара, закрыв ее перед носом Стейси. - Космос, какие ж они страшные, когда невменяемые!
- Уфф, ты не представляешь, на что она будет похожа, когда до нее дойдет, что у нее внештатник ценой в половину ее зарплаты. Там даже все твои феромоны не помогут, пробежит мимо тебя как мимо стенки.
- Но ты уже принят на работу, малыш. А все остальное мне сунуть глубоко в черную дыру.
- О, судя по визгу, она что-то понимает. Удираем...
Уже за три квартала от редакции, отдышавшись и стоя на довольно быстро движущейся ленте тротуара, Эйлиан хмыкнул:
- А, между прочим, через этак... недельку тебе предложат работу в том втором журнале, как его...
- «Кассандра»? Так я там и так работаю внештатником. Просто журнал действительно мелкого пошиба, выпускается чуть ли не школьницами о школьницах. Ну, знаешь, там всякие мелкие сплетни типа «звезда А. показала грудь без бюстгальтера».
- Я не о нем. Тот, в котором ты хотел работать. Где пишут не о звездах конкретно, а обзоры светских новостей и вечеринок.
- А, «Звездная россыпь»? Не, они не предложат, там действительно нужны вечерние костюмы, строгая прическа и умение вращаться в светском обществе. А я не могу хохолок обрезать.
- Поспорим? - глаза капитана азартно блеснули.
- Поспорим. А на что?
- А чего ты хочешь?
Ингмар задумался:
- Не знаю. У меня все есть, о чем только можно мечтать. Главное - у меня есть ты.
- Зато я знаю, чего хочу, - Эйлиан обнял его плечи ладонями, внимательно глядя в глаза. - Давай так, если тебя берут в эти «Россыпи», ты увольняешься из «Криминальной хроники». Потому что я не хочу однажды вернуться домой и узнать, что...
- Хорошо. Я перейду в штат «Селетис» на постоянную основу.
- Неделя. Максимум - полторы. К концу моего отпуска все как раз решится, - кивнул капитан.
Ингмар улыбнулся ему.
- Хорошо. Идем за джинсами.
В салоне их встретил консультант, вежливо кивнул обоим:
- Добрый день. Чем могу быть полезен?
- Представьте вот этого молодого человека на светской тусовке первой величины, и сделайте ему красиво, - фыркнул Эйлиан. Он знал, что в этом магазине работают люди, которые так же как Ингмар не реагируют на него. - Мар, повеселись, - он сел в удобное кресло, откинул голову на спинку и почти мгновенно задремал - за время прогулки замерз.
- Накройте его шерстяным пледом, пожалуйста, - попросил Ингмар перед тем, как отдаться в руки консультантам.
- Да-да, конечно, мистер Ларр наш постоянный клиент.
Возле кресла тут же возник обогреватель, рафианина укрыли. А Ингмара увлекли в царство вешалок и примерочных. Через полчаса обалдевший журналист оказался обладателем двух пар джинсов разного оттенка и степени подранности - Ингмар не зря таскал настолько рваные штаны, удобно было обвешиваться карточками журналиста, коих у него было общим счетом четырнадцать, джинсовых рубашек, драных не менее фигурно, и джинсовых куртки и жилетки. В обычном магазине он мог бы купить это все за половину своей зарплаты в той же «Кассандре» - тысячи три-четыре. Когда же консультант провела картой капитана по считывателю, на электронном табло высветилась такая сумма, что у Ингмара задергалось веко. Глаз пришлось прижать пальцем. В конце концов, это было необходимое финансовое вложение. Да и вещи того стоили. Не синтетика, а натуральный коттон, с нано-покрытием, гарантирующим износостойкость, грязеотталкивающим и прочая, прочая, прочая.
- Это подарок фирмы, сэр, - перед ним положили джинсовый рюкзачок. Он Ингмару понравился сразу, компактный и вместе с тем вместительный.
- Спасибо. Эйлиан... Эйлиан, просыпайся.
Рафианин разлепил ресницы, повел головой, слегка виновато улыбаясь:
- Извини, я хотел полюбоваться на тебя в обновках, но уснул.
- Идем. Дома полюбуешься.
- Мистер Ларр, ваш кофе, - девушка-консультант протянула капитану чашечку, от которой пахло горечью и специями. Тот поблагодарил, в несколько глотков прикончил обжигающий напиток и окончательно проснулся.
- Вот теперь идем.
Ингмар Ладовски только теперь начинал понимать, что он уже не один из мелких внештатных корреспондентов небольших изданий, а птица гораздо более высокого полета. И что «виновен» в этом капитан Эйлиан Ларр.
- А ты приносишь мне удачу. До встречи с тобой я даже не надеялся подобраться к «Марии».
Эйлиан пожал плечами:
- Надеяться надо всегда. И тогда все получится. Хочешь домой сразу, или зайдем перекусить? Здесь есть крохотное кафе, там вкусно готовят. И не кидаются на меня.
- Давай, зайдем. Погода наладилась.
Пожалуй, Эйлиан мог сказать, что этот день был первым настоящим отпускным днем. Сам бы он в жизни столько не проходил по городу. Но рядом с Ингмаром ему было гораздо легче не обращать внимания на жадные взгляды и намеренные прикосновения. Тем более, что приближаться к злющему репортеру никто особо не осмеливался. Когда они перекусили в кафе восхитительной пиццей и ризотто, объелись десертами, которые Эйлиан раньше попросту не заказывал, а после вафельно-шоколадных трубочек Мара полюбил, был уже поздний вечер. И первое, что бросилось в глаза на подходах к дому - горящие в гостиной окна.
- Не понял... ты кого-то ждешь, Эйлиан?
- Я - нет. Но единственный, кому может взбрести в голову, пролетая поблизости, наведаться без звонка - это Эстель.
- Лишь бы он не варил кофе, - содрогнулся Ингмар.
- Ну, лучше его буду переводить я.
Эстель кофе не варил. И был на сей раз не один, а со своим напарником-любовником-партнером. Который оказался райком необычного серебристо-радужного окраса.
- Привет. Ой, какой красивый раек.
- Привет, консерва! - Эстель крепко облапил капитана. - Надо же, ты еще не испортился.
- Эст, когда-нибудь я вызову тебя на дуэль и укорочу твой длинный язык впополам.
Ингмар разглядывал райка:
- А ты симпатичный. Такого окраса я еще не видел.
- Меня зовут Ариес, - паренек протянул руку.
- Ингмар.
- Эйлиан, - в свою очередь представился капитан.
- А я о вас много наслышан, - раек улыбнулся.
Ингмар кивнул Эстелю и отправился разбирать джинсы.
- Я думал, ты снова умотал в рейс. А вы, я смотрю, совсем вместе, - Эстель подмигнул рафианину.
- Эстель, я все слышу!
Капитан только слегка покраснел, беспомощно пожимая плечами.
- Ну, совсем, это... это немного не то, что у нас сейчас, - почти прошептал он.
- И? - вскинул бровь агент.
- Я не знаю. А надо ли это Мару? Я и так сунулся в его жизнь слишком глубоко...
- Так спроси.
- Надо было купить к джинсам еще и пачку мыла. Уфф, вроде влез. Ну, как я вам?
Эйлиан смотрел молча и восхищенно, не в силах оторвать глаз от своей синей птицы.
- Ну, Мар, если Лиан выпустит тебя куда-нибудь таким в одиночку, боюсь, он тебя потеряет.
- Не надо так шутить, - Ариес неожиданно положил руку на локоть капитану. - Сэр? Все в порядке?
- Да, все в порядке, Ариес, спасибо, - отозвался Эйлиан.
- Что-то не так? - Ингмар поставил ногу на край дивана, прицепить карточку, разрез сразу же нырнул с бедра на ягодицы.
- Мар, можно тебя на секунду? - капитан отвел глаза, сглотнул, стараясь дышать ровно.
- Конечно, сейчас карточку прицеплю.. Да чтоб тебя, а? - карточка соскользнула, Ингмар нагнулся за ней. Ариес ревниво клекотнул и прикрыл ладошкой глаза Эстелю. А рафианин просто перекинул журналиста через плечо и выскочил на улицу, потому что стало как-то нестерпимо жарко.
- Эйлиан? Что случилось?
Капитан молча поставил его у двери и прижал к ней, жадно целуя. А потом опустился на колени, обнимая его руки своими:
- Мар, я понимаю, что, наверное, тороплюсь, что это неправильно, и ты меня совсем не знаешь... Ты станешь моим мужем? - последнюю фразу он произнес твердо, как команду на мостике.
Ингмар ошалело глянул на него и кивнул. Эйлиан прерывисто выдохнул и прижал его ладони к необычайно горячим щекам.
- Спасибо, малыш.
- Есть одно «но», Эйлиан...
- Я слушаю тебя.
- Это связано с моей работой. Мы пока не сможем официально заявить о браке для прессы. И жениться придется подальше отсюда. У меня пока шаткое положение в связи с последними расследованиями.
- А, да и в черную дыру заявления, вот уж без чего переживем! - отмахнулся капитан.
- И, боюсь, может получиться так, что придется на камеру расставаться. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось... Но я все равно тебя очень люблю. Полетели жениться на Диомеду?
- Я вообще хотел бы, чтобы пресса поменьше знала обо мне и о тебе, - фыркнул рафианин. - А «жениться» - куда сам захочешь, малыш. Свидетели у нас вон, у двери уши греют.
- Тогда полетели.
- Какое счастье, что у нас под рукой аж целый агент Интергпола с личным скоростным транспортом, - рафианин дернул дверь и поймал за краешек свитера Эстеля. Тот совершенно не выглядел смущенным, будучи уличен в банальном подслушивании, в отличие от Ариеса.
- Летим жениться.
Агент посмотрел на них, кивнул:
- Думаю, летим. Лиан, а когда был первый поцелуй?
- Седьмого декабря.
- Странно.
Эйлиан только махнул рукой:
- Забей, я уже давно перестал исполнять некоторые обычаи Ра-Фиан.
- А что не так?
- Рафиане не занимаются сексом с избранником до свадьбы. Я должен был сначала получить твое согласие на брак, а потом уже... Очеловечился совсем.
- Ну... Ничего страшного. Я бы согласился.
Уже сидя в комфортабельном салоне скоростного космокатера, по пути на Диомеду, Эйлиан спросил:
- Ты бы согласился стать моим супругом, даже не зная меня совсем?
- Да. Ты... Ты надежный. С тобой уютно.
Эйлиан обнял его, целуя в висок, в скулу, ласково и благодарно.
- Ты такой... чудесный, - Ингмар с трудом подбирал слова. Это он-то, репортер!
Рафианин только улыбался. А перед самым прилетом, когда катер заходил на посадку, тихо прошептал ему на ухо:
- Я тебя люблю, малыш.
Ингмар блеснул глазами, ничего не отвечая.
Кольца покупали там же, в гигантском торговом центре напротив Дворца бракосочетаний. Причем, не сговариваясь, ткнули в один и тот же образец - тонкий ободок из красного золота, безо всяких украшений.
- Не могу поверить. У меня будет супруг...
Агент Исарил смеялся, обнимал свою птицу и сетовал на то, что у него нет времени сделать то же самое.
- А кто вам мешает узаконить брак сейчас? - резонно возразил Эйлиан.
- А... Но... - агент растерялся, ему явно в голову не приходило, что возможно и такое.
- Давай, купи кольца, а мы, так и быть, побудем на вашем бракосочетании свидетелями. Ариес, ты ведь согласен? - Эйлиан заглянул парнишке в глаза. Тот закивал, быстро-быстро. - А у тебя, Эст, что, есть возражения? - продолжал аккуратно «продавливать» друга рафианин.
- Никаких.
- Ну так вперед, - кивнул ему на витрину ювелирного отдела, из которого только что вышли они с Ингмаром.
Агент ухватил своего райка за руку и потащил выбирать кольца.
- Эстель высококлассный агент. Но иногда та-а-ак тупит в том, что касается личной жизни... Сколько они с этим мальчиком уже вместе?
- Три года, кажется. Чуть больше.
- Красивые, правда? - Эйлиан обнял своего серафима, зарылся носом в мягкие волоски на макушке. - Но ты красивее.
- Когда я разберусь окончательно с тем, кто там за мной шляется хвостом... Мы объявим о браке.
- М? И кто это? - в голосе рафианина не было ни единой нотки ревности, только любопытство. Он не мог даже помыслить о том, что его избранник может, после того как выбрал его, быть еще с кем-то. Это впитанное с воздухом Ра-Фиан убеждение не могли поколебать ни многочисленные измены, которые он видел у людей, ни материалы, которые показывал ему Ингмар.
- Да так, пара бандитов. Ничего, всех закатаю, не в тюрьму, так в асфальт.
А вот это уже было серьезнее.
- А поговорить с Эстелем? Есть же возможность, почему не пользуешься?
- Ну, основную часть они переловили, осталась мелочевка.
- Будь осторожен, пожалуйста. Я не хочу тебя потерять.
- Я буду очень осторожен, обещаю, - Ингмар прижался к нему.
Церемония бракосочетания была короткой и не особенно пышной. Вернее, больше всего это походило на заключение договора у нотариуса. От напутственных слов они отказались хором, обменялись кольцами, поставили росписи в традиционных бумажных и электронных документах, получили их на руки - и все.
- А теперь брачная ночь, - рассмеялся Ингмар. - Благо, что репетиции уже прошли.
Эйлиан идею поддержал, по возвращению домой утащив теперь уже супруга в спальню, отдав гостям на растерзание диван в гостиной. Самое замечательное в их почти ежедневных занятиях любовью было то, что с каждым разом Ингмару было все проще и легче принять рафианина. И первая брачная ночь вполне удалась…
***
- Нет, если я такое расскажу... Это надо будет печатать с пометкой «детям до восемнадцати», - расхохотался Ингмар, выключая диктофон.
- Ну, напиши, что я скучный типус, у которого в доме царит Устав и дисциплина, сухарь, мерзавец и зануда, - зафыркал капитан, устраиваясь на диване поудобнее, поманил к себе мужа. Ингмар подошел, уселся рядом.
- На самом деле, все ведь зависит от того, какой эффект тебе нужен. Самый одиозный капитан Пассажирского флота и самый кусачий и ядовитый журналист Ханны не могут жить так, как живем мы. Поэтому тебе придется придумать легенду для своей братии, - Эйлиан обнял его, прижался боком, согреваясь его теплом.
Ингмар склонился, задрал рубашку мужа, поцеловал в живот. Рафианин взял его руку, крепко прижал к низу живота:
- Нажми, ты почувствуешь его. В первый месяц яйцо растет быстро, а потом созревает.
Ингмар осторожно принялся прощупывать. Их было два, твердые, размером примерно с его кулак. Эйлиан расслабил мускулы брюшного пресса, и пальцы Ингмара погрузились в них почти по ладонь. Рафианин тихо застонал, но боли в его голосе не было. Зато было наслаждение.
- Так... Необычно...
- Я обещал тебе рассказать, как нужно будет помочь мне родить. Это просто, но будь готов к тому, что в крови придется перемазаться с ног до головы.
- Я готов, - согласился Ингмар.
Ларр стянул с себя мягкие домашние брюки и развел ноги, показывая на себе:
- Яйцеклад идет отсюда и вот так, немного похоже на вопросительный знак. В верхнем завитке располагаются зародыши яиц, ближе к выходу - оплодотворенные яйца. Сколько их?
- Два, - Ингмар потрогал еще раз. - Да, два.
- Хорошо. Значит, они будут подталкивать друг друга. Проблема поздних родов в том, что сокращения яйцеклада начинаются от довольно низкого участка, и, чтобы я смог вытолкнуть яйцо, тебе придется ввести в меня руку и осторожно захватить его, придвинуть ближе к выходу. А когда почувствуешь, что оно стало двигаться само - убрать руку.
- Хорошо, - кивнул внимательно слушавший Ингмар.
- Яйцеклад только кажется узким. Готовое к родам яйцо в диаметре около двенадцати дюймов.
- Ох... Ничего себе.
- Их всего два, - успокаивающе улыбнулся Эйлиан. - И мне не будет больно.
- Надеюсь, - Ингмар снова погладил супруга по животу.
- Иди ко мне, малыш. Хочу тебя, - рафианин приподнялся так, чтобы рука Мара соскользнула туда, где расходились чешуйки, открывая лоно. Ингмар задумчиво рассматривал открывшееся взору. Истекающий серебристой влагой вход казался невероятно маленьким, туда с трудом прошел бы и его палец. Это ощущение было обманчиво - яйцеклад был на диво эластичен.
- Ты - самое удивительное создание во всей Вселенной.
Эйлиан тихо рассмеялся, приподнимая бедра, смешок завершился почти неслышным стоном. Ингмар прильнул губами ко входу, проникая в мужа языком. Он знал его вкус. Тот, другой - острый, ледяной, обжигающе мятный. Здесь рафианин был нежно-сладок, с ноткой горечи. Ингмар водил языком, лаская супруга, стремясь доставить тому как можно больше удовольствия. Эйлиан тихо постанывал, откинув голову на подлокотник дивана, медленно ласкал себя ладонью, подстраиваясь под темп ласк любимого. До минета Ингмар так и не дозрел, горло он подстраивать не умел.
- Ма-а-ар... пожалуйста, - рафианин поймал его за руку и потянул к себе.
- Мррр?
- Возьми меня. Сейчас. Хочу-у-у... - Эйлиан сорвался на откровенное поскуливание. У него на период беременности перестраивалась гормональная система, следом за ней шла вразнос нервная, хотя со стороны никто не заметил бы изменений. Но капитан стал гораздо мягче, чувственнее. Ингмар, у которого уже все свело, скрутило и взвыло от желания немедленно соединиться с мужем, просьбу выполнил охотно. Эйлиан отдавался ему с такой страстью, что скрипел диван, выстанывал его имя вперемешку с нежностями, тянулся целовать, ласкать его, пытаясь не ранить когтями. Ингмар сам подставлялся под его руки, игнорируя мелкие повреждения.
Оргазм накрыл рафианина внезапно, как лавина, он хрипло закричал, выгибаясь, стискивая супруга ногами, вжимая в себя. И это казалось бесконечным, почти болезненным - вторая стадия перестройки организма завершилась. Яйцеклад спазматически сокращался, Эйлиан истекал смазкой так, что она ручейками лилась по бедрам и ягодицам. Ингмар целовал его, успокаивая. Рафианин смог прийти в себя только минут через десять - вымотанный, едва дышащий, горячий, как раскаленный уголь. С трудом открыл глаза.
- Вот... ты посмотрел репетицию родов... Надо будет фиксировать руки, чтобы я тебя не ранил, - в голосе Эйлиана было раскаяние, он рассмотрел длинные порезы на руках и плечах Ингмара.
- Я тебя люблю. Все отлично. Расскажи мне про инкубатор, - Ингмар устроился рядом с любимым.
- Ну, с этим все проще - теплая ванночка с раствором некоторых солей и микроэлементов в биогеле. Вообще, изначально, был не биогель, а смазка, которая отходила во время родов. Ее будет много, сразу предупреждаю. И потом я буду пить, как лирианский птеропод.
- А как будут выглядеть наши дети?
- Когда скорлупа треснет - увидишь. Хвоста не будет, это я тебе клятвенно гарантирую, - Эйлиан рассмеялся.
- А чешуя и перья?
Рафианин задумался, потом кивнул на терминал:
- Открой папку «Эскиз». Пароль к ней - твое имя.
Ингмар открыл. Построенный в программе генетического моделирования эскиз представлял собой несколько изображений одного и того же существа в разные возрастные периоды. Младенец ничем не отличался от человеческого, кроме строения половой системы, обозначенных затемнениями участков чешуи и длинного, ниспадающего на спину золотистого хохолка.
- Ой, у него будет хохолок, как у меня. Только длинный.
- Там на подростковом эскизе и крылья видно. Только развиваться будут медленнее, наверное. Малыш, я посплю, ладно? - Эйлиан сполз с промокшего насквозь дивана, прихватив одеяло и подушку, устроился у камина на пушистом ковре.
- Конечно, любовь моя, - Ингмар перебрался к нему, отрастил крылья, обнимать мужа.
Передышка закончилась как всегда неожиданно: капитана Ларра вызвали на работу, хотя его документы на увольнение уже лежали в секретариате.
- Последний рейс, сэр, - практически умоляли в отделе кадров. Он пожал плечами и согласился.
- С тобой полететь?
- Не надо, малыш, рейс короткий, через три недели я буду уже дома, - улыбнулся Эйлиан, собирая сумку. - У тебя есть время, чтобы подумать над детской и вообще привыкнуть к мысли, что через пять с месяцев ты станешь папой.
- Я очень постараюсь, - заверил его Ингмар.
***
Фигура стоящего у окна человека казалась вырезанным из черной бумаги силуэтом.
- Достаньте мне этого рафианина. Любым путем.
- Это будет непросто, милорд.
- Лимит не ограничиваю.
- О, тогда другое дело, милорд. Через три недели он будет у вас. Позвольте вопрос?
- Ну?
- В каком виде он должен прибыть?
Тот, кого называли «милорд», рассмеялся:
- Он мне нужен живым. Сколько костей при этом будет у него сломано, и сколько раз твои головорезы его трахнут - меня волнует мало.
«Эвридика» медленно плыла привычным маршрутом. Гости веселились, как умели, шутили, пересмеивались и всячески отдыхали.
- Леди и джентльмены, просьба пройти к смотровым экранам! Мы подходим к самому прекрасному объекту открытой вселенной - Звездной Лилии, - приятный голос капитана разнесся по кораблю, люди стали продвигаться к обзорной площадке.
- Сэр, прямо по курсу корабль с сигналом SOS.
- Запросите их, Арья.
Еще через пять минут стало ясно, что корабль, призывающий на помощь, не отвечает. По межгалактическому Кодексу космолетчиков, капитан «Эвридики» был обязан узнать, что случилось с терпящим бедствие кораблем.
- Франш, за капитана. Джас, Лиз, Эвой, готовьте малый катер. Арья, свяжись с Ханной и передай координаты потерпевших.
- Да, капитан.
Корабль, не отвечавший на запросы, катер проглотил легко. И так же легко скрылся в пространственном переходе, оставляя по себе лишь радужно мерцающее пятно остаточного выхлопа.
- Капитан!
- Вызывайте полицию.
Кто позвонил Ингмару, осталось неясным, никто не сознавался. Но журналист первым же делом поставил на уши Интергпол, едва ли не в буквальном смысле. Эстель Исарил примчался на Ханну в тот же день. Плюя на инструкции, первым делом из космопорта рванул на Сиреневую улицу.
- Найди мне его! - Ингмар бегал чуть ли не по потолку. - Немедленно. Он... Он же беременный.
- Еба-а-ать... - простонал Эстель, предчувствуя гигантскую жопу. И защелкал пальцами, вызывая подкрепление.
- Так. Перестань истерить, сядь и расскажи все, что знаешь. У Лиана были враги?
- Нет. Зато дохрена поклонников.
- Спокойно. Мы проверим все ниточки на черных рынках. Если где-нибудь начнут появляться духи с неотразимыми феромонами - тут же дернем.
- Да ты что? Нахуй вашу помощь, сам справлюсь, - Ингмар вскочил. - Я не собираюсь ждать, пока моего мужа пустят на духи.
- Извини, неудачно пошутил. Да сядь ты! - рявкнул агент. - Сейчас наши парни роют космос в поисках следов того корабля. Примерный квадрант мы уже знаем, туда стягиваются люди. Пара дней - и твой беременный крокодил будет дома.
- Сам ты крокодил!
- Нет, родной, я акула. А вот Эйлиан - рептилия, самая настоящая. Так, извини, - агент ушел разговаривать со своими людьми на улицу. Ингмар навернул еще пару кругов по комнате.
Корабль, унесший капитана и трех «силовиков» экипажа нашли через восемь часов. Тела Джастина Белла, Элизабет Хертс и Эвоя МакГрегора - тоже. Капитан Ларр как в воду канул. Говорить Ингмару о том, что «Кабир», пиратское судно, на котором и похищали Эйлиана, был от дюз до рубки в крови, и не только человеческой, Эстель не стал. Ингмар не стал и спрашивать, унесся в неизвестном направлении.
***
Эйлиан помнил только одно: нужно дышать. Дышать и держать мышечный корсет, защищающий яйца от повреждений. А об остальном можно будет подумать позже, когда он освободится. А еще нужно немного постараться и вывернуть руку из наручника. Только чуть-чуть переждать мельтешение белых и черных кругов под закрытыми веками.
- Заказ выполнен. Он ваш.
- Хм-м... что ж ты так неаккуратно работал?
- Да он дрался, как черт. Положил мне полкоманды. Скажите спасибо, милорд, что его не разорвали до подреберья. Мои ребята просто снимали стресс.
- Ладно, свободны. Вот деньги.
Когда пират убрался из кабинета, человек, которого Эйлиан не мог видеть, но слышал довольно хорошо сквозь шум в ушах, произнес:
- Уберите всех. И уходим.
- Как скажете. Этого утаскиваем?
- Да. А это еще кто?
- Это всего лишь я, - женский голос звучал мелодично, но было в нем что-то такое, от чего по спине пробегали мурашки.
- Донна...
- Тшшш, не нужно имен. Мне сказали, вам кое-что доставили с «Эвридики»?
Раздался шум отодвигаемого стула и нервное:
- Откуда вы...
- У меня есть один прикормленный журналист, который сливает мне кое-какую информацию. Так вы покажете мне ваш груз?
- Как прикажет донна, - теперь в голосе человека звучало подобострастие. И жадность. Делиться добычей ему не хотелось. А вот полюбоваться ею, даже такой - измочаленной почти сутками непрерывного насилия, избитой, но не сломленной - хотелось. Эйлиан попытался открыть склеенные кровью ресницы, увидеть того, кто не погнушался нанять пиратов, чтобы его добыть. Голос человека был ему знаком, но память впервые за его жизнь отказывалась выдать картинку. Подбородка коснулись чьи-то пальцы, женщина хмыкнула:
- Что вы с ним тут делали такое?
- Пока еще ничего. Просто немного развлеклись те, кто его похитил.
Эйлиан не чувствовал боли. Он просто знал, что представляет из себя сейчас хорошо отбитый кусок мяса, который сначала насиловали по кругу полтора десятка человек, озверевших от крови и феромонов.
Снаружи раздался какой-то сухой треск.
- Что это?
- Не волнуйтесь, - женщина негромко засмеялась. - Это мой информатор сюда торопится. Милый мальчик, готов в буквальном смысле пройтись по трупам ради статьи. Может, вы слышали такое имя - Ингмар Ладовски. Чудесное бойкое перо, а уж как очаровательно краснеет при виде меня...
- При виде вашей красоты, донна... КТО?
- Я, сученыш.
И снова треск, словно от разряда. Эйлиан вспомнил - так звучит выстрел из плазменной пушки. И отключился, позволив измученному телу передышку, ведь Мар пришел за ним, значит, все будет хорошо.
- Дражайшая донна, вы запачкаете кровью свои туфли.
- Ах, какие-то пятьдесят тысяч кредитов. Пустяк, мой дорогой.
Ингмар сунул оружие за ремень джинсов, обнял мужа, его запоздало затрясло при виде того, что сделали с его дорогим Эйлианом. Донна Лазурит, одна из влиятельнейших лиц теневого сектора Галактики, смотрела на них со снисходительной улыбкой.
- Забирай своего ящереныша, дорогой. Скоро здесь будет агентов Интерга, как блох в шкуре помоечного котокрыса.
- Я его не подниму. И... пускай налетают. Я же честный гражданин Галактики и исправно плачу налоги.
- Ах, да. Ну, что ж. Мы с тобой в расчете, не так ли? - она наклонилась, приподняла его голову кончиками пальцев, глядя в глаза и улыбаясь.
- Ну, пока что ты рассчиталась за испорченный новый Год, но у меня еще был день рождения.
- Фу, какой злопамятный! Ну, я надеюсь, мне не придется снова спасать твое ходячее несчастье, чтобы рассчитаться со всеми долгами? В конце концов, ты его должен беречь, холить и лелеять, особенно сейчас.
- Я слышу топот. Вам пора, дражайшая донна, передавайте привет вашему супругу и пожелания крепкого здоровья.
- Обязательно передам, мой дорогой, - женщина быстро, но не теряя достоинства, удалилась куда-то в боковой ход, тут же исчезнувший за панелью.
Ингмар сел, обнимая мужа, укутал его крыльями поплотнее. И стал ждать Эстеля. Интерговец появился буквально через считанные минуты. С ним - люди в белых комбинезонах медслужбы, следователи, еще куча народу. Эйлиана мгновенно погрузили на носилки. У рафианина были ледяные руки, ноги, торс. Теплым оставался только живот, он, даже в бессознательном состоянии поддерживал оптимальную для развития яиц температуру.
Ингмар молча протянул Эстелю оружие, разжал пальцы, не заботясь, подхватит тот пушку или нет.
- Иди, Мар. Иди, разберемся без тебя. Лиану ты нужен сейчас, - кивнул агент, перехватывая оружие и кивая в сторону носилок.
Ингмар пошел рядом с носилками, держа мужа за руку. Его не гнали - пока серафим касался рафианина, жизненные показатели того стремились к нормальным. Отпускал - падали.
- Я здесь, Эйлиан. Все будет хорошо. Сейчас согреешься, - Ингмар гладил его по лицу.
Ларр не отвечал, да и не смог бы, половину лица закрывала маска с трубкой, пропущенной в дыхательное горло. Медик монотонно перечислял повреждения, полученные пациентом, дошел до пункта «беременность», споткнулся, поскрежетал зубами.
- А беременность... Все... Хорошо?
- А этого я вам не скажу, мистер Ларр, без обследования. Если не начнется заражение крови из-за повреждений кишечника, если температура брюшной полости не упадет ниже критической... Много «если».
Серафим кивнул. Крылья шевельнулись.
- Мы летим в клинику на Стеллу. Перевозить пациента на Ханну опасно.
- Хорошо. Летим.
Эйлиан не очнулся, даже когда его поместили в капсулу с регенерационным гелем и постоянной температурой выше пятидесяти градусов.
- Вы - супруг капитана Ларра? - осведомился у Ингмара вышедший из палаты врач.
- Да, - кивнул журналист.
- Идемте, нам нужно поговорить.
В кабинете доктор Коэда, как значилось на его карточке, прошел за стол, кивнул на кресло Ингмару и начал задавать вопросы.
- Это первая беременность у вашего супруга?
- Да.
- Вы должны понять, что ему требуется масштабное оперативное вмешательство. После которого есть опасность «замершей беременности». Проще говоря, яйца внутри его тела погибнут.
- Не надо. Я... Приготовьте мне палату реанимации.
- Вы собираетесь рискнуть собственной жизнью? Не удивляйтесь, я в курсе, кто вы, мистер Ингмар.
- Если вы вовремя дадите мне нашатырь, риск будет сведен к минимуму. И... Я должен.
- Ну-ну, для того вам может потребоваться реанимация - нюхнуть нашатыря? Я вынужден отказать. Вы не знаете, какие процессы и как может задеть ваше темпоральное вмешательство. У вас еще могут быть дети в будущем, если в этот раз не получится.
- Хорошо. Сам справлюсь, - Ингмар встал. - Всего доброго.
- Здесь не ваша редакция, мистер Ладовски, чтобы наводить свои порядки, - холодно сказал доктор. - В операционную вас не пустят, даже употреби вы протекцию самого главы Совета Федерации.
- Мне и не нужно попадать туда. Вы вроде сказали, что в курсе, кто я.
Доктор Коэда кивнул:
- Было бы гораздо лучше, если бы вы пообещали не вмешиваться в ход операции и были рядом с супругом в операционной. Но теперь я даже не знаю, что делать.
- Я просил что-то сделать, вы отказали.
- Пока мы спорим, ваш супруг находится на грани выживания. Обещайте не вмешиваться, пока мы будем бороться за его жизнь, это все, что мне от вас требуется, - доктор спокойно смотрел в глаза Ингмару, хотя на дне его взгляда мелькало раздражение.
- Нет. Прощайте. Может быть, мы когда-нибудь познакомимся, - Ингмар кивнул, разворачиваясь.
- Жаль...
А парализатор у доктора оказался весьма мощный. И стрелял он хорошо.
- И почему такая картина с этими мужьями каждый раз? Каждый знает, как лучше, - ворчал он, идя следом за каталкой, на которой в операционную везли обездвиженного серафима. - Будто у каждого по три диплома МАКМ.
Каталку провезли через стерилизатор, поставили рядом с операционным столом.
*МАКМ - Межгалактическая Академия Ксено-Медицины.
Ингмар очухался, огляделся. Все, что он мог видеть - половину лица Эйлиана, не закрытую кислородной маской, и его руку с капельницей, притянутую ремнем к панели операционного стола. Он мог ее коснуться, и касался - его каталку специально поставили так. Остальное было закрыто оперативными ширмами, от самого горла. И за ними склонялись к его супругу хирурги и ассистенты.
- Начинаем.
Ингмар смотрел, забыв дышать. Тонкие золотистые брови Эйлиана чуть дрогнули, видимо, и сквозь тяжелую пелену анестезии он чувствовал, что с ним происходит. А пальцы в ладони Ингмара беспокойно шевельнулись. Ингмар поглаживал их, успокаивая.
«Ты... здесь...» - донеслось едва слышимое эхо мысли.
«Да. Я с тобой. Люблю»
«Дети... я защищал... живы?»
«Да. Ты их защитил. Сейчас тебя оперируют, сказали, что сохранят беременность, если все будет хорошо»
Эйлиан не ответил, только снова вздрогнули пальцы, пытаясь сжаться. Тихо переговаривались врачи, звякали инструменты, булькали и попискивали приборы. Сколько времени прошло, Ингмар мог судить только по табло над дверью операционной. Час... Два... Три... Пока не прозвучало:
- Шейте, и в регенератор.
«Люблю тебя. Держись»
- Ну, что ж, мистер Ингмар, мы закончили. Через сутки я вам скажу результат, - над журналистом склонился доктор Коэда. - Встать можете, или онемение еще не прошло?
Ингмар попробовал шевельнуться. Не смог.
- Ничего страшного, к утру пройдет. Уж простите, я перестраховался. Сейчас вас отвезут в палату к супругу. Ничего не делайте, просто будьте рядом. Температуру яйцеклада нам удалось сохранить, от контакта с анестезией этот круг кровообращения был отключен, так что необратимых изменений быть не должно. Но мы по-прежнему не знаем, насколько пострадали зародыши вследствие произошедшего с мистером Эйлианом.
Ингмар не смог даже заговорить, голосовые связки не отходили.
- Ну-ну, не волнуйтесь.
Мар закрыл глаза… И проснулся от звука чужих голосов уже утром. Рядом, укутанный в термоодеяла, спал рафианин, из-под его кокона тянулась пара проводов к небольшой стойке с приборами, и, если судить по тому, что ничего не мигало алым, не пищало и не орало, состояние его было удовлетворительным. Правда, выглядел он, как свеженькая терранская мумия - полностью закатанный в полупрозрачные полоски биорегенератора. Ингмар потянулся, тронул мужа за руку. Ресницы Эйлиана задрожали, приподнялись, открывая сонные глаза.
- Мар... Доброе утро, малыш.
- Привет. Ну... Как ты?
- Как котлета - зажарен лазерами и готов к употреблению, - глаза рафианина смеялись, улыбаться ему было явно больно, уголки разорванных губ еще не срослись окончательно.
- О. Можно начать есть?
- Да-а, только теста этот повар накрутил на котлету слишком много... ох...
- Терпи, любимый. Ой. Я шевелиться не могу.
Эйлиан обежал его взглядом и прикусил губу, чтобы не смеяться - это и в самом деле было больно.
- Док перестраховался. Руками шевелить можешь ведь. А до кнопки стазис-поля дотянешься?
Ингмар дернул рукой. Преодолеть сопротивление стазас-поля оказалось тяжело, но возможно. И сесть, дотягиваясь до тумблера его отключения - тоже. Тяжесть, прижимавшая его к койке, пропала. Он тут же полез к мужу, оглядывать. Под полупрозрачным регенератором были видны тонкие полосы швов - от лобка до горла, и поперечные - на груди, когда из легких рафианину извлекали осколки ребер, сращивали их, и на брюшной полости. На правой руке и обеих ногах тоже - пришлось по кускам складывать переломанные и раздробленные кости.
- Эй, это ничего, все в порядке. Мне не больно... почти.
- Сдам тебя в поместье.
- Ой, не надо. Пожалей мои уши, они единственные еще целые!
- Райки хорошо поют.
- И я даже в курсе, зачем они поют. Хотя, ты прав, если это поможет мне быстрее встать на ноги - я за.
Ингмар осторожно провел, не касаясь, над его животом.
- С ними все в порядке, любимый. Я знаю.
Серафим наклонился и поцеловал его… Вкус у биогеля был горький, отплевываться пришлось долго и почти сладострастно. Эйлиан беспомощно кусал губы от боли, но не смеяться не мог.
- Малы-ыш, невкусная котлетка в тесте, оказывается?
- Ничего. Я мужественно съем.
- Зачем такие подвиги, родной? Хватает того, что ты ради меня в драконье логово влез. Кстати, кто это был?
- Не знаю. Я ему в голову попал.
- Я его знаю, но не могу вспомнить... Да и не важно. А откуда ты знаешь донну, которая не любит называть имена?
- Она меня родила.
- Ого. Круто.
Ингмар молча сжал его пальцы.
- Мар, - рафианин замялся, отвел взгляд. - Ты... ты же знаешь, что со мной сделали? Тебе не будет... мерзко меня... касаться?
- Вот глупый, - Мар лизнул его в губы.
- Я просто спросил. Меня сильно разукрасили?
- Да. Но все будет хорошо.
Через десять минут Ингмара выгнали из палаты. Над Эйлианом засуетились врачи, смотрели, как срастаются швы, сделали диагностику жизненной активности зародышей.
- Все в порядке, дети не пострадали. Какой у вас срок, мистер Ларр?
Рафианин задумался, подсчитывая.
- Четыре недели.
- Тогда все отлично.
- А когда вы меня отпустите?
- Как только...
- Как только что?
- Как только вы еще немного окрепнете.
Время в клинике тянулось для Эйлиана невыносимо-медленно. «Немного окрепнете» в понимании доктора Коэды означало: «как только я сочту вас здоровым», так что отвалялся он на больничной койке больше месяца. Скрашивали скуку только прилеты Ингмара и его пересказ, кого, как и на сколько злой и дотошный журналист раздел, мстя за супруга.
- Я миллионер!
- Ну вот, скоро ты переплюнешь меня по добычливости, - фыркал рафианин, смеялся, придерживая ладонями слишком большой живот, в котором угадывались два крупных, чуть вытянутых яйца. До родов ему оставался еще месяц, но вставать и ходить уже сейчас было тяжело. Тазовые кости раздвигались, чтобы пропустить яйца.
Ингмар поцеловал его так, как полюбил делать в последнее время – в живот.
- Как вы себя чувствуете?
- Отлично. И очень хотим домой. Просто жуть, как.
- А что сказали врачи?
- Доктор Коэда меня вообще отпускать не хочет, перестраховщик. А я здесь рожать не буду. Только дома, и только у тебя на руках. Так что или я сбегу, или ты меня сегодня заберешь, - Эйлиан не шутил. Персонал в клинике, конечно, был внимательный и заботливый. И на него в большинстве своем не реагировал. Но быть далеко от любимого супруга по причине работы, и быть далеко только потому, что его не отпускают - было двумя огромными разницами.
- Заберу сегодня.
Рафианин обрадованно улыбнулся и принялся собираться.
Доктор Коэда и в самом деле не хотел его отпускать. Только вовсе не по причине перестраховки. Он, по натуре, был исследователем, и уникальнейшую возможность изучить не только процесс вынашивания и родов у рафиан, но и результат скрещивания двух таких отличных друг от друга рас он упускать не желал категорически. А если бы рафианин родил в клинике, то никуда бы он отсюда не делся еще как минимум полгода - перевозить яйца, а потом и новорожденных было бы нельзя.
- Доктор... Полюбовно отдадите мужа или будем ссориться? - Ингмар сложил руки на груди.
- А вы сможете обеспечить ему возможность родить с персоналом, который не собирается немедленно разобрать его на части? - решил поторговаться доктор.
- Да, в легкую.
Возможная монография и ученая степень стремительно уплывали у доктора из-под носа.
- Насколько я знаю, на Ханне нет клиник с наработанным опытом ухода за рафианами, - еще раз попробовал доктор Коэда.
- Ну и что? Это теперь мои проблемы...
- Вы готовы поставить его жизнь под угрозу еще раз? И жизни ваших детей? Подумайте здраво, мистер Ладовски.
- Я забираю его. Точка.
Врач поджал губы, но против воли пациента и его супруга удерживать рафианина он не мог. Пришлось отпустить.
Ингмар супруга нежно обнимал всю дорогу, не выпуская из рук. Перелет на Ханну дался тому тяжело, к концу шестых суток пути Эйлиан был склонен считать, что поступил, как истерическая барышня, потребовав отпустить домой. Но стоило добраться до родного дома, как стало гораздо легче. Не в последнюю очередь от того, что их встречали старшие воспитанники Ингмара во главе с Тири.
- Сейчас все будет хорошо, милый.
Рафианин держался за его руки, улыбался и кивал. Райки пели по очереди, вливая в него энергию и силы. И в самом деле все становилось вполне терпимо.
- Ну, вы как хотите, а я оставлю с вами Гленни и Мику. Вы все равно днем на работе, - Тири была настроена весьма решительно, - а за Лианом нужен уход, да и по дому мы лучше сами будем вам помогать.
За пять лет Ларр умудрился наладить с райками некое подобие дружбы, хотя наведывался в поместье от силы раз в пару месяцев.
- Я в отпуске, Тири.
- Да? Не может быть, - раек даже растерялась.
- Мне муж важней работы.
- Ну, наконец-то вы это поняли. Я рада, сэр. Честное слово, я за вас очень рада.
Ингмар снова обнял мужа. Эйлиан за два месяца беременности превратился в свою тень. И без того худой и высокий, он стал пугающе-тощим. Нормально есть не позволял сдавленный между раздувшимся яйцекладом и другими внутренними органами желудок, и питался рафианин, как птичка, понемногу, соблюдая богатую витаминами и микроэлементами диету, прописанную доктором Коэдой. А еще потихоньку пристрастился к до сих пор не любимым грибам. А еще не мог смотреть на свой любимый кофе и стал равнодушен к сладкому. И с трудом дождался, когда провожатые попрощаются и уедут.
- Мар, ты только не думай, что я извращенец, но... я хочу тебя.
- Как, любимый мой?
- Как захочешь. Просто будь аккуратнее, - Эйлиан раздевался, и раздевал серафима. Ингмар целовал его, прижимался. Рафианин опустился перед ним на колени, стаскивая с Мара последнюю деталь одежды. И принялся ласкать, жадно, соскучившись за два месяца.
- О, любимый мой!
Эйлиан соглашался, сверкая взглядом сквозь ресницы и принимая его в самое горло. Ингмар стонал, двигая бедрами. Тонкие ладони рафианина метались, оглаживая его тело, ласкали, находя такие эрогенные зоны, которые Ингмар и не подозревал в себе. Или просто после двухмесячного воздержания тело настолько соскучилось по сексу, что самая невинная ласка казалась ударом тока. И кончил журналист с такими ощущениями, что все звезды Вселенной показались тусклыми медяками. Эйлиан смеялся, аккуратно придерживая его, чтобы Ингмар не рухнул на пол, усадил на диван.
- Это было немного не то, чего я хотел. Но тоже замечательно.
- А? Ы? А?
Ингмар явно не соображал. Ларр ласково целовал его, успокаивая, гладил по хохолку, прижимался.
- Я... Уфф... А?
- Тише, малыш, тише. Как ты? - Эйлиан аккуратно лег с ним рядом на бок, прижал его ладонь к животу и прикрыл глаза.
- Я летаю, - Ингмар снова поцеловал его в живот. - Как вы там?
- Еще немного осталось. Я не смогу проходить месяц, да и яйца уже почти созрели. Ты можешь их потрогать, если хочешь, - лукаво усмехнулся рафианин.
Ингмар погладил их, прощупывая.
- Не так, - фыркнул Эйлиан. - Изнутри.
Ингмар потрогал мужа кончиками пальцев. Рафианин слегка повернулся, закинул ногу на спинку дивана и поощрительно улыбнулся:
- Не бойся, тебе все равно придется это сделать, а мне нужно привыкнуть.
- Страшно...
Мар попробовал плавно проникнуть в лоно пальцами. Эйлиан резко втянул в себя воздух сквозь зубы, откинув голову назад. Он истекал смазкой, полураскрытое лоно пульсировало, обхватывая пальцы серафима мокрым шелком. Ингмар старался не причинить боль. И нащупать детей. Рафианин обхватил его запястье пальцами, заставляя продвинуться глубже, и еще, пока в его теле не скрылась ладонь Ингмара целиком. Журналист жмурился, прислушивался к ощущениям.
- Дальше... - Эйлиан задыхался, кусал губы, на лице отражалась совершенно безумная гамма эмоций. - Дальше, малыш-ш-ш...
Ингмар сполз ниже, чтоб было удобней. Кончики пальцев дотронулись до чего-то жесткого и гладкого. Скорлупы как таковой у яйца не было. По ощущениям, была плотная кожистая оболочка, как у змеиных или черепашьих яиц. Ну, или крокодильих.
- Ой... - растерялся Ингмар. - Я его чувствую.
- Я же... говорил... М-м-м!! - Эйлиан не понимал, что ощущает, вернее, чего в его ощущениях больше, боли или наслаждения? И чего ему хочется, чтобы Ингмар убрал руку, или чтобы продолжал вот так осторожно шевелить пальцами, оглаживая будущего ребенка.
- Как здорово. Такие теплые.
Эйлиан прикусил ладонь, медленно повел бедрами, упираясь в диван пятками. Блаженство смешалось с новой порцией боли в опьяняющий коктейль.
- Что ты... Ой, это оно шевелится?
- Мар... Мар, только не бойся... - Эйлиан с опозданием понял, что происходит, и сам едва сумел подавить приступ паники. Да, он не проносил яйца три месяца, как положено. Ну так и дети у него не рафиане будут. - Продвинь... а-а-ах-х-х... руку глубже. Как будто хочешь обнять яйцо ладонью.
Ингмар продвинул.
- И?
- Подтолкни его к выходу... А-а-а!! - Ларра выгнуло в болевом спазме, а по бедрам потекла быстро краснеющая жидкость. Ингмар толкнул яйцо, помогая выйти.
- Убира-а-ай... руку... И лови его... - Эйлиан вцепился в спинку дивана когтями, напрягая внутренние мускулы брюшины и яйцеклада, замотал головой, хрипя от боли. Ингмар медленно и осторожно вынул из него руку, подставил ладони. Яйцо медленно, словно нехотя, продвинулось к выходу. И замерло, яйцеклад, не подготовленный, не растянутый, оказался слишком узок. Эйлиан судорожно хватал воздух ртом. Ингмар тихо вопросительно курлыкнул. Рафианин слегка отдышался.
- Нажми ладонью над лобковой костью. Если не поможет - в аптечке есть набор скальпелей, придется резать.
Ингмар мягко нажал ладонью, пытаясь вылущить детей. Резать не пришлось, но края яйцеклада разошлись лепестками, разрываясь от давления слишком крупного для Эйлиана яйца. Оно выскользнуло в потоке крови на ладонь Ингмару - тяжелое, нежно-золотистого цвета, около четырнадцати дюймов в диаметре и двадцати в длину. Ингмар переложил его на колени себе и принялся ждать второе. Оно последовало быстрее, по уже растянутому пути, и было чуть поменьше. И переливалось под пятнами крови нежнейшим аквамарином. Ингмар унес их в инкубатор, закрыл, быстро вернулся с регенератором.
Диван выглядел так, словно на нем кого-то зверски зарезали и выпустили всю кровь. В луже которой Эйлиан и лежал, не в силах даже двинуться, не то что встать. Ингмар залил его гемоблокатором и регенератором, поцеловал.
- Через год я наберусь смелости это повторить... Наверное... - слабо улыбнулся рафианин.
- Поспишь? - Ингмар расстелил матрас на полу, переложил мужа, обтер.
- А ты мне воды принесешь? И я посплю, да...
Журналист принес воды, принялся поить мужа, памятуя, что пить тому надо много. Ларр всосал целый чайник, довольно вздохнул и закрыл глаза.
- Не уходи только, хорошо?
- Я рядом. Смотрю на детей. Спасибо, любимый.
Рафианин не слышал – уже спал.
Восстановился Эйлиан довольно быстро - не прошло и недели. А через два месяца Ингмар, заглянувший проверить яйца, заорал:
- Они шевелятся!
Рафианин примчался, как на пожар, с другого конца дома, выдохнул, уяснив, в чем дело:
- Ну, готовь пеленки, папочка.
- Я не умею пеленать младенцев!
- Я умею, - смеялся капитан. - У меня было трое младших братьев.
Ингмар вручил ему пеленку и самоустранился на другой конец комнаты.
- Ты что, боишься? - фыркнул Эйлиан, наблюдая, как трескается и рвется скорлупа, потом принялся помогать малышу, и, наконец, освободил ребенка из ее плена. Детеныш был похож одновременно и на серафима, и на него самого, громко и возмущенно курлыкал, дрыгая ножками и ручками.
- Нет, - храбро заявил Ингмар, не приближаясь.
- Тогда иди сюда, - рафианин обтер сына и ловко запеленал, оставляя свободными ручки. - Вот так, золотко, сейчас папа тебя подержит, а я помогу родиться твоему братику.
Ингмар бочком подобрался к ним, взял ребенка на руки, испуганно глядя круглыми глазами. Капитан поправил ему руки так, чтобы головка ребенка лежала на сгибе локтя.
- Смелее, малыш, он пока еще не кусается.
И взялся освобождать второго от скорлупы, помогать делать первый вдох и обтирать. Первый заинтересованно замолчал, услышав голос брата, тараща круглые синие глазенки.
- Он еще и кусается? А чем их кормить?
- А вот сейчас пойдем кормить. Ты имена придумал?
- Нет. У меня с фантазией плохо.
- Что? Ушам не верю, - рассмеялся капитан, - чтоб у журналиста отшибло фантазию? Малыш, ты меня пугаешь. Идем, буду учить тебя кормить наших детей.
Ингмар последовал за ним, бережно держа старшего сына на руках. Первенец был похож на Эйлиана больше, по крайней мере, окраской хохолка и цветом глаз. А вот второй был, наверное, копией Ингмара во младенчестве, за исключением некоторых нюансов физиологии.
Журналист растерянно улыбался.
- Надо родным сказать, наверное.
- Если сюда нагрянет семейство Ларр - город сойдет с ума, - задумчиво констатировал капитан, доставая из холодильника упаковку с детским питанием, вскрывая ее когтями одной руки, прижимая сына к груди. - Мы с тобой два идиота, любовь моя. Нужно было купить коляску.
- А моя семья не приедет, просто примет к сведению информацию.
- Почему не приедет? Донна Лазурит, между прочим, еще неделю назад интересовалась, не собираюсь ли я спрятать от нее детей на какой-нибудь дальней планете, и если нет, то можно ли ей появиться, когда мы позволим. Адрес, с которого было отправлено письмо, я так и не смог вычислить.
- На донну это похоже. Ну... Однажды я разрешу ей это.
- Почему у вас такие странные отношения, Мар? - покосился на него рафианин.
- Ну, я обижаюсь, что она не помнит о моих днях рождения. Да и вообще, меня воспитывал я сам. Зачем ей внуки, что за внезапный прилив семейной любви? Ой, а он моргает. Такой милый.
- А может, просто она кое-что переосмыслила? Для меня все это немного странно. Я привык к тому, что в семье взаимопомощь и взаимоподдержка есть всегда. Это я такой отщепенец, умчался на другой конец галактики и не даю о себе знать годами.
Ингмар отмолчался, сосредоточившись на курлыкании сыну. Болезненную тему капитан развивать не стал. Просто протянул Ингмару бутылочку с соской, взял себе такую же и принялся кормить ребенка. К концу срока в яйце и в биогеле питательных веществ оставалось довольно мало, и оба малыша были голодны.
- Они такие маленькие...
- Если бы они были больше, неделей постельного режима я бы не отделался, - передернулся Эйлиан. - Рафиане быстро растут. Но так как у нас полукровки, я не могу вообще ничего прогнозировать, а то выйдет, как со сроками беременности.
- Будут красивые, как ты.
- И умные, как ты, - усмехнулся Эйлиан Ларр. - Ты рад, малыш?
Ингмар кивнул, светясь.
- Я счастлив, любовь моя.
- Это все только благодаря тебе, мой серафим, - Эйлиан потянулся к нему, поцеловал, улыбаясь и думая, что почти семь лет назад он очень удачно встретил заблудившегося в их районе журналиста.
2. Танцы с крокодилами
© Copyright: Таэ Серая Птица, 2013
Свидетельство о публикации №213061701740
Свидетельство о публикации №213061701740
Рецензии