Acid rain глава 1

Acid rain.
Том первый: darkness generations (порождения тьмы).
Глава первая: Макки.

-Безмозглая тварь! – прокуренный женский голос разрезал тишину надвигающихся сумерек, отчего даже два матерых волка, что стояли на привязи возле неё, испуганно-недовольно дернули надорванными ушами. Большие черные круглые глаза испепеляли яростью и раздражением.  – Недомерок!  Гнилой огрызок социального регресса! – одно за другим ругательства сыпались на голову одноглазого мужчины, держащего в руках остаток цепи.  – как можно было упустить мелкого шакаленка! Ты же элита!  - она вдруг с иронией отвлеченно добавила. – Если в этом мире такая элита, то он точно в полной заднице.
-Хватит так орать, Офелия! Пацан попросился отлить.  Я не думал, что ему придет в голову сбежать.
-«Я не думал». – с уникальной похожестью передразнила женщина. – Ты полный кретин, мы должны найти мальчишку до заката. С такими травмами этот аристократический отпрыск не мог далеко уйти.
От слова «закат» мужчина нервно поежился, длинными пальцами мускулистой руки, покрытой росписью черных иероглифов, он отвязал одного волка, поглаживая зверя по темной щетинистой шерсти.
-К чему рисковать! Нам будет лучше вернуться в безопасное место, не хочу наткнуться на одну из этих тварей.
-А как же мальчик? – вскинув бровь, спросила женщина. Ветер рванул короткие черные волосы, сделав образ более суровым. – мы участники элитного отряда. А не какие-нибудь шавки-разбойники без чести и достоинства.
-Тварям все равно, есть у тебя честь или же нет, по их активно работающим челюстям, отдирающим ноги от туловища, это прекрасно видно. – мужчина слегка ухмыльнулся, подмигнув единственным глазом. Сложно было разобрать, то ли он действительно так боялся заката, то ли ему просто хотелось скорее оказаться в месте, где можно расслабиться.  Оглянувшись на темнеющее небо,  которое начало покрываться тонкими, похожими на следы когтей облаками, дополнил. – Не больше часа осталось. Подумай сама, Офелия… Он один в кромешной темноте. Этому мальчику конец! Мы направляли его в  шестую зону на казнь, смерть – его судьба. Какая разница, быть убитым рукой армейца или разорванным когтями одной из ночных тварей?
-Если он выживет – трупами окажемся мы!
-Во всяком случае не сегодня!
-И то верно! – согласилась брюнетка, с опаской кивая.  – Но отчет ты понесешь сам.
Напарники переглянулись.
-Если мальчишка выживет. – мужчина с улыбкой посмотрел в пустоту развалин вокруг. – Клянусь, что буду почитать его до конца дней своих. Смелый малый.
-А по мне так глупый увалень, аристократы мало знают о настоящей жизни. Ведь всю работу делаем мы. Так всегда было – одни шикуют, вторые вкалывают. – в надвигающейся тьме её лицо стало немного мягче, стандартная форма превосходно сидела по фигуре, на левом плече красовалась офицерская нашивка. Женщина прикурила, на фильтре остался след красной помады.
-Уходим!
Три короткие затяжки в надежде уберечь легкие от пагубного воздействия табачного вида, быстрый взгляд, презирающая ухмылка.  Готовь душу заложить – она видела меня.

…
И все же люди предсказуемы. Я наблюдал, как эти двое собираются, отвязывают ручных волков и быстро скрываются в наступающей тьме.  Организованно, слаженно, они, наверное, уже долго время работают вместе. Инари – армия спасения. Насколько я знаю, сейчас в элитных отрядах редко можно встретить человека, в большинстве своем их заменяют тени – более приспособленные к войне существа. Не смотря на грубость моих сопровождающих, да и то, что в конечном итоге, меня намеревались убить, я смотрел им в след с некоторым восхищением.  Если в людях все еще горит огонь сражений – мир, возможно, не потерян.
Но длилось мое восхищение не долго. Я не знал, где нахожусь, а следовательно, и нахождение того места, которое я искал, было сокрыто во мраке неизвестности, да и просто во мраке… Ни воды, ни еды, ни теплой одежды.  Содранные при побеге колени все еще кровоточат, на запястье красуется волчий укус, ей богу – счастливчик.  И все это за час до захода солнца.  Из руин слева и развалин справа я со странной, из ничего вспыхнувшей решимостью, выбрал первые и пошел вперед.  Такое чувство, что это последние минуты моей жизни. Отец рассказывал, что перед смертью воина охватывает непреодолимое чувство ностальгии. Сейчас каждый сереющий цветок, каждая кривая травинка, поросшая на краях развалин фундаментов прошлого, пробуждала во мне еле живые, трепещущиеся полудохлыми рыбами на дне сознания воспоминаниями.  В тот день, когда « theheritage of a catharsis”, уникальную бомбу, разработанную одноименной компанией, сбросили на землю, мне только-только исполнилось пять лет, отчего сейчас все образы прошлого выглядели расплывчатыми, как за мокрым стеклом. Собственно, у меня так и не осталось полноценных впечатлений о том, как выглядел мир, в котором развалины считались достопримечательностями, кислотные дожди мифом, а ночные твари – обыкновенными страшилками, что глупые детишки рассказывали друг другу на ночь.  И все же, вопреки этому, меня терзало сильное чувство того, что сейчас я вернусь туда, где люди еще помнили о счастье.
Но я не могу умереть сегодня. Умереть, не рассказав правды, не дойдя до места… Это мой шанс искупить вину. Может, я просто идиот с разбитыми коленками и каплей разваренного мозга в голове, но сдаться вот так? – останавливаясь на этой оптимистической ноте, я с замиранием сердца услышал неприятный скрежет. – Неужели несколько умных мыслей в моей голове формировались столь долго, что солнце зашло, открыв путь к свободе всем порождениям тьмы? – стоять на открытом месте, одинаково, как и прятаться в тени развалин и трущоб – все равносильно смерти. Я приготовился принять смерть, забыв от страха о долге, и все же ради тщетного инстинкта самосохранения поднял с земли кусок битого стекла, искренне сожалея, что ранее использовал кусты не по назначению.
К горлу мгновенно поступила невыносимая тошнота, все, что могло остаться в желудке рвалось выплеснуться наружу. Согнувшись от рези в три погибели, я испражнил нутро на землю, и от запаха рвоты меня снова начало тошнить. Цепная реакция – рвотный цикл. На удобрение земли-матушки ужином ушли все силы.  Возможности  разогнуться больше не было – с былой едой ушла оставшаяся  энергия.  Бессмысленно глядя на то, как остатки моей сущности проникают в почву, уже без должного отвращения, а скорее даже с наблюдательным любопытством  заметил, как к сгустку того, что мой избалованный желудок все же не смог переварить подкралась здоровенная крыса. Снизу, наверное, ей казалось, что я статуя, а рвота у ног моих – манна небесная.  Острая крысиная морда придирчиво обследовала кусок и схватила его острыми зубами, снова вызвав у меня сильнее желания вывернуть желудок наизнанку.
Скрежет повторился, я не успел даже сообразить, в чем дело, как в мгновенном прыжке с окна сорвалась тень, сдавила крысу черными лапами и перегрызла ей глотку. От неожиданности тело самопроизвольно напугалось, разогнулось и шлепнулось назад. Это была всего лишь кошка. Пусть и размером с ротвейлера, вытекшим глазом и разорванным в драке правым боком, мне стало так радостно, что я готов был заключить в объятья все это антисанитарное, потрепанное жизнью животное, невзирая на все его тошнотворное состояние.
-Кис-кис-кис! Киса! – зверь воспринял мое обращение неприемлемым, согнулся с полуразбитым оскалом на потрепанной морде, блеснул кругами желтых глаз и скрылся во тьме, прихватив жирную добычу с собой.  Я еще некоторое время, когда в  голове пусто – трудно следить за временем, просидел на том же месте, смеясь, как совершенный идиот. Нужно же в чем то превосходить окружающих, раз нормальных качеств во мне не прояснилось – буду покорять совершенством собственного идиотизма.  Еще и руку о стекло порезал, пальцы неприятно слиплись, но боли практически не было.
Смех без причины – признак… Однако, причина-то у меня была! Моя жизнь пока еще при мне.
А что если тот кот понес крысу своим голодным котятам. Семье. Как-то сразу глухо заныло в груди. Совсем недавно меня любили, я плавал в роскоши и богатстве, не задумываясь о смысле своей жизни. Я был любим, я знал, что есть те, на кого всегда можно положиться. А сейчас все стало иначе. Плечи тех, кого я считал своей опорой, гниют в могилах вместе с их любовью ко мне.
Я одинок, хуже того, я одинок и в я полной жопе! Дорога, выбранная мной – всего лишь формальность, в реальности – кочки, бугры, внезапные изломы почвы.  В темноте это едва ли можно различить, а фонарик смертникам не положен.  Боль в ногах постепенно переросла в дрожь во всем организме, я не переставал думать о том, на сколько сантиметров стану ниже, когда наступит рассвет. Гадость какая, мысль увидеть стертые, окровавленные конечности с клочьями содранного мяса не наводила особой радости, но и сама возможность видеть таяла с каждым часом, да что там, с каждой минутой.
-Макки, пора вставать!
Господи! Конечно, это же обычный ночной кошмар. Как приятно слышать голос матери.
-Максимилиан Калагер! Имейте совесть, завтра уже подан, а вы все еще спите!
-Уже встаю, мам. – как приятно сказать это… Мама.
Шорох, наверное, она откинула шторы и открыла окно, ветерок. Я поглубже спрятался в одеяло, с глубочайшим отчаянием понимая, что пальцы касаются не мягкой перины, а гниющей почвы. Видимо прошлой ночью я упал в овраг, в котором, собственно, и уснул. Изо рта отвратительно несло  рвотой, ноги гудели, словно их вспороли и наполнили иголками, на руке сидел жирный жук и касался тонким хоботком раненого запястья, как кот, слизывающий остатки молока. Мне стоил величайших физических затрат простой переворот на спину.  Солнце палило перпендикулярно, в лицо. Сейчас приблизительно немного за полдень. В небе нарочно застряло одно одинокое облако, по форме напоминающее надорванный пакет с чипсами.
«Ощутите восхитительный вкус зелени и лука во рту».  Знали бы производители канцерогенной картошки, что я ощущаю сейчас у себя во рту…
Неужели я такой слабак?! Прошло не более десяти часов, а я уже начинаю сходить с ума! Слышать голоса родных – это первая ступень безумства, скоро я начну разговаривать с цветами и посылать воздушные поцелуи валунам на моей дороге, а после меня и вовсе сожрут. Так что… вполне возможно, что я и не успею сойти с ума.
-Ну! – недовольно корчась от лучей, крикнул я на солнце. – Максимилиан Калагер! Ты такая тряпка. Будь же мужчиной! – от тщетных попыток подняться и болью, ими вызванной, на глаза навернулись слезы. – Совершенный идиот.  Почему я? Почему я должен нести это бремя? Несправедливо.  Мне ни за что не дойти до зоны тьмы… Мне не найти помощи.  Я умру здесь, посреди неизвестности, воняющий блевотиной. Стану кормом для жучков-паучков.  – Облако растеклось, превратившись из пачки чипсов в серо-белую змею. – Не хочу умирать…
Встать и идти. Я думал, что два эти глагола кажутся сложными только в детстве, когда учишься ходить.  Сейчас обучение начиналось заново. Я учился идти, претерпевая боль, забывая о том, что сил нет, идти, подпитывая себя одним только стремлением жить (и парой килоджоулей солнечной энергии).  Вся жизнь – это обучение, но не представлял, что буду учиться чему-то дважды. Очередная ирония судьбы.  Остается рассчитывать на то, что дышать мой организм разучиться не в ближайшее время.
Колоритная местность, не пригодная для жизни, мир за пределами щитов похож на ад – днем солнце прожигает до костей, если в дополнение пойдет дождь, то и их не останется. Ночью – собачий холод. Любая территория вне щита – это зона смерти,  без защитного костюма,  покровной пленки и оружия здесь нечего делать.  Да и будь у меня сейчас все это – не сунулся бы.  Ходят слухи, что некоторые люди продолжают жить здесь, не имея над головой защитного поля, прячась под землей или на деревьях. Они промышляют охотой и пьют радиационную воду, которая вызывает у них неограниченные мутации.  Чувствую, еще пара часов, и для меня даже такая вода будет вкуснее  божественного напитка. Только даже на неё я до сих пор не наткнулся.
-Будь проклят тот идиот, что сбросил это гребанную бомбу! – высказался, легче не стало, голод не стих. Жажда не пропала, боль не исчезла. – ненавижу этот мир, ненавижу, чтоб вы все подохли.  – потом о таких словах жалеют. Но сейчас меня все равно никто не слышал – можно было излить желчь сердца по полной программе.  Запаса ругательств, что входили в лексикон, кончились буквально через десять-пятнадцать минут, я снова шел в безголосье, примеривая слух к распознанию звука падающих капель. Казалось, что я уже слышу воду, но ни за разрушенной стеной госпиталя, ни под каркасом военного грузовика, нигде не было ни одной жалкой лужицы.
Организм потребовал отдыха, из всех более-менее мягких кочек пятая точка моего тела выбрала самую жесткую и не пригодную для сидения, но было уже все равно.  Зажевав травинку, которая тоже должна была быть отравлена, и, похвалив её питательный горько-противный привкус, я снова провалился в темноту.
-Грустный Макки нос повесил, не играет он со мной, что опять, брат, ты не весел, что случилось, милый мой.  – голос, который на моей памяти, так и не научился выговаривать «р», принадлежал моей младшей сестре Хелене, которую я, в свою очередь, обделил братской любовью.
-Отвали, малявка! – её глупую песенку я перекрывал звуками тяжелой музыки в наушниках. Сестра обладала уникальной способностью – находить меня везде, где бы я ни прятался после ссоры с отцом или в надежде посидеть одному.
-Братик-братик, улыбнись… - она замотала головой по сторонам, словно выискивая рифму для продолжения.
-Ну-ка, детка, живо брысь! – продолжил я, делая сопровождающий жест рукой.
Хелена рассмеялась. В отличие от меня, родители одевали сестру по стилю современных аристократов. Эти сумасшедшие рюши и банты, от которых, мне казалось, можно было задохнуться. Вот и сейчас она стояла в ужасно пышном красном платье, держа в руках freak кошку. В ней, как ни как проявилась любовь к покалеченным животным и несуразному рифмоплетству.
-Макки, не будь букой, дай сестре руку! Мы пойдем во двор гулять, будем маки собирать. – не унималась моя юная поэтесса.
Я так и не пошел с ней… Её застрелили с теми маками и кошкой в руках.
Уже снова ночь. Опять уснул. Раньше мне никогда ничего не снилось, ну, не считая эротических фантазий.  Теперь Хелена, неужели их появление – это моя кара? Глазам понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к темноте.
-Грустный Макки нос повесил. – повторил я слова из сна. – как тут не повесить.
Нужно было бы переждать здесь, сливаясь спиной с кирпичами, но что-то потянуло вперед. То место, что я искал. Это… Это территория тьмы. Она там, где тьма настолько густая, что её можно ощутить кожей. Те, кого она охраняет – величайшие генетические эксперименты, полноценные, идеальные оборотни. Я возложу правду на их плечи и сыщу помощи в их рядах.
И вновь… плутая по нотам оптимизма, я наткнулся на пессимистично лежащий труп под ногами. Замерев в стойке «дерево-кактус», тело престало требовать кислород.  Глаза рыскали по разорванной грудине, что алым цветком плоти раскрылась внизу. Как же хорошо, что желудок пуст, и ничего не вырвется наружу! И, черт, как же страшно. Я таких трупов никогда не видел.  Но на нем было еще довольно много мяса… Довольно примечательный труп, лежащий на открытой местности, манящий кусками еще не совсем прогнившей плоти. Ловушка? Но для кого? Хм, объяснение не заставило себя долго ждать. На приманку из темноты выпрыгнули три существа. Обычно мы называем их мутантами, но это банальное слово не выражает того ужаса, которое вызывает их вид. Все же, мутанты ассоциируются у меня с фильмом о людях с гениальными способностями, а не с тварями, которых приманивают человеческими огрызками. 
-Эй! Послушайте. – я знал, что идиот, но мне нужно в зону тьмы.
Двое, что стояли с краев, исчезли, собираясь заходить с флангов. У меня не более пяти секунд изложить суть вещей.
-Вы знаете, где зона тьмы? Мне нужно туда попасть.
Центральная тварь в улыбке оскалила пасть, протягивая вперед подобие руки. Вот оно, они покажут дорогу. Но… из пальцев, как их продолжение, вырвались тонкие щупальца, овивающие тело. Холодная слизь сдавила внутренности. Все, это конец, эти твари даже не умеют говорить, вряд ли они вообще поняли, что я сказал. Слева надвигалась тень, один удар, и моя голова слетит с плеч. В который раз я приготовился принять смерть.
Выстрел был точным, прямо в голову. Не долетев до меня, тварь рухнула на землю. Снова выстрел, вторая тварь дергает отстреленной ногой. Третий  - снова в голову. Они появились из неоткуда… и это неоткуда в темноте было не разглядеть.
И в этот момент по телу разлилась резкая боль, что-то омерзительно-отвратительно проникло внутрь. Я чувствовал, как кровь течет по коленям, а все вокруг становится уже бессмысленным.  Свет… откуда он? Свист, как от летящего дротика, напряжение  внутри ослабло. Еще один выстрел. В этом свете я видел, как блестит лезвие меча, перерубающего орудие моего убийства. Его держало более страшное существо в черном балахоне. Это смерть, пришедшая за мной?! А сверху приземлилась она, прекрасное небесное дитя, которое почему-то держало в руках не арфу, а снайперскую винтовку. Её взволнованное лицо было настолько прекрасным, что мне захотелось попасть в рай, лишь бы увидеть его вновь.
-Ангел… - прошептал я, ощущая, как её рука хватает мою. За её спиной показалась смерть.
-Командир, здесь какой-то сопляк.  Белый, на вид лет четырнадцать, с дыркой в животе. Убить? – я не понимал, с кем разговаривает моя смерть, но вдруг увидел, что ангел пришел в неистовство.
-Ты что. – она что-то выхватила у смерти, и в слабом свете я увидел передатчик.  – Эрик, мальчик жив, мы должны ему помочь.
-Точно ангел.
Последнее, что я был в силах запомнить – это меч смерти, который не выходил из поля зрения моих глаз. Может, сейчас я вновь увижу свою семью?

-Он не жилец, опять лишний груз тащить.
-Для тебя его сорок килограмм, как перышко, так что не бунтуй!
Лезвие скрылось в ножнах, и блик, что сидел на его стали, просто растворился во тьме. Тело Макки повисло на черном плече. Двоица остановилась возле останков тварей.
-Трое всего, не нравится мне это затишье.