Сказы деда Савватея. Зер Гут или спасительница Гла

   Сначала послышался шёпот, затем в щелях, между досок, которыми была обнесена, для безопасности стройка флигеля, появились две пары глаз. Они с интересом, взволнованно, наблюдали за происходящим у парадного подъезда, куда подкатил, как раз в это время экипаж. Швейцар, в ливрее и белых перчатках, как того требовал этикет, распахнул дверцу и подав руку, помог спуститься даме.
 - Гляди, Данька, вон она!- раздался сдавленный до писка детский голосок.
   Дама медленно поднималась по ступеням довольно высокой лестницы, при этом спрятав голову от солнца под белый кружевной зонтик. Дойдя до середины и будто почувствовав на себе взгляды, она вдруг остановилась и, резким движением сложив зонтик, стремительно развернулась, уперевшись им в ступени. Долго и пристально осматривала дама окрестности, то место, в которое прибыла.
   Это была женщина лет сорока, субтильная и высокая. Лицо её не отличалось привлекательностью. Кожа бесцветна, скорее даже бледна, что выдавало в ней горожанку, а черты лица подсказывали, она к тому же иностранка, настолько выглядела сухо и аскетично. Овал лица слишком вытянут, по центру его длинный и тонкий нос с горбинкой, который уверенно оседлало пенсне. Венчала нос нависшая пипка в виде большой капли, а между пипкой и выступающим вперёд подбородком, притаился тонкий, как ниточка рот, зажатый по центру в маленький узелок губ. Под высоким, сильно выпуклым лбом две тонкие брови, собранные складочкой на переносице. А под ними маленькие пытливые глазки, от которых, уж будьте уверены, ничего не скроется. Серые, редкие волосы зачёсаны вверх, собраны на макушке и уж там разложены закрученными локонами-буклями. Вот, пожалуй, и всё. Дама эта гувернантка - немка, Эльза Карловна Клемм. Она прибыла в усадьбу действительного статского советника, дворянина Георгия Потаповича Горностаева воспитывать и обучать немецкому языку его единственную дочь девятилетнюю Лизоньку.
   Мама Лизоньки, светская дама, Зинаида Гавриловна Горностаева, натура увлечённая, с прекрасным сопрано, солировала в домашних концертах, была непременной участницей балов, выставок и вернисажей. Часто чета путешествовала, выезжая за границу. А вот теперь, когда Лизонька подросла, на зиму в Кёнингштейн, в Саксонскую Швейцарию, решили поехать вместе, всей семьёй. Отец посчитал, что знание языка Лизоньке не помешает и по рекомендации друзей пригласил для этого фрау Эльзу.

   Когда дама наконец скрылась за высокой парадной дверью усадьбы, из-за забора вышли двое озадаченных и ошеломлённых увиденным детей.
 - Вот это да! Ну, Лизка, держися!- покачав кудлатой головой, промолвил мальчик.
 - Закончилась моя свобода, Данька. Слышала, что будут теперь меня воспитывать и учить,- с тоской в голосе произнесла Лиза, дочь владельцев этого большого родового имения - Горностаево.
 - Рыбалить не сможем теперя, да?- заглядывая в глаза девочки с надеждой на обратное спросил Данька.
   Он был сыном Лизиной кормилицы, а ныне горничной - Евфросиньи. Всё детство вместе, игры, рыбалка и иные невинные детские забавы да и шалости, что уж грехи утаивать, были на счету у этой парочки. Родители Лизоньки слыли людьми прогрессивными, и сквозь пальцы, как говориться, смотрели на дружбу детей. Данька смело ходил в дом, где работала его мама, часто кушал на кухне и на праздники получал из рук Зинаиды Гавриловны сладкий подарок. Приезд гувернантки, которая займёт значительную часть времени Лизы, потеснив Даньку и порушив их совместные планы на лето, никак не укладывался в голове мальчишки. Он негодовал!

   Фрау Эльзе отвели комнату на первом этаже, с большим окном в алькове, выходящим в заросший и тенистый сад и этим дама осталась довольна. Впрочем, довольна она была и всем остальным: назначенной ей платой, питанием и приятной встречей в усадьбе. Не понравилась только воспитанница, уж больно дерзка показалась она фрау Эльзе, не сдержана и не усидчива. Таких детей гувернантка не любила, но до сего времени умела найти управу на каждого ребёнка.
 - Ничего! У меня будет шелковая!- самонадеянно думала фрау.
   Родители между собой обсуждали приезд гувернантки:
 - Георгий! Я думаю Лизоньке не понравилась Эльза Карловна, как-то у них сложатся взаимоотношения?- в раздумье рассуждала Зинаида Гавриловна.
 - Да, очевидно не её типаж, но посмотрим, может свыкнется, а ежели нет - расстанемся, что ж,- заявил Георгий Потапович,- настаивать не будем.
   На том и порешили.
   Прошла неделя, которая ни к чему хорошему не привела. Фрау Эльза была слишком строга с воспитанницей, пытаясь сразу, с первых дней, приучить девочку к дисциплине. Свободолюбивая натура Лизоньки протестовала. К тому же Эльза Карловна допускала недозволительные методы в обучении. Короче взялась за воспитание Лизы с немецким педантизмом. Она, довольно резко, похлопывала рукой по спине девочки, указывая на осанку, позволяла себе бить по кончикам пальцев указкой, дабы ученица правильно держала ручку и писала, заставляла заучивать большие тексты и в слух повторять несчётное количество раз. С Лизой это было недопустимо и, она от тайной неприязни перешла в отношениях с фрау Эльзой к открытой войне. Знала бы гувернантка, чем методика, выбранная ею, для неё самой закончится!

   Вечером, как-то встретились дети в дубовой аллее, в укромном местечке и присев на скамейку принялись обсуждать события произошедшие с ними.
 - Ну чё, совсем невмоготу?- поинтересовался Данька
 - Совсем,- опустив голову промолвила в ответ Лиза.
 - А я, вчерась, о какого леща споймал!- развёл руки в стороны Данька,- на нашем месте, на мостках.
 - Ты без меня ходил, предатель!- давясь слезами выкрикнула Лиза.
   Тут уж Данька стерпеть не мог. Вскочив со скамейки, он замахал руками и негодуя прокричал:
 - Я цельную неделю под окнами ходил, караулил, когда тебя выпустят. На пруду самый клёв, а я жду невесть чего! А ты учи, учи давай, не отвлекайси, как говорить твоя фрау.
 - Данька, миленький, придумай что-нибудь, чтобы от неё избавиться! Ты же умный, сообрази,- взмолилась Лиза.
   Пропустив мимо ушей похвалу, как само собой разумеющееся, Данька, насупив брови, в раздумье изрёк:
 - Покумекаем! Кое-чаво есть у меня на примете, уже обмозговывал, думаю сработаить, не враз конечно, но вскорости съедить она отседова, будь спокойна.
   Лицо Лизоньки просветлело, в глазах появилась надежда и дети стали обсуждать другие насущные темы такие, как рождение щенят у дворовой собаки Бульки, наживку на крючок из жёваного хлеба, вывалившихся из гнезда птенцов и многое другое, говорить о котором было гораздо интереснее и приятнее, чем о фрау Эльзе.

   Буквально на следующее утро, Данька приступил к намеченному плану и прибежав к матери в усадьбу, проходя мимо Эльзы Карловны беседовавшей в дверях столовой с управляющим имением, незаметно сунул в карманы гувернантки два уголька подобранные в кострище. Угольки маленькие, буквально невесомые, а шуму наделали много.
   Надо сказать, что Данька был мальчишка наблюдательный и поджидая под окном подругу свою Лизу, заметил, как фрау Эльза, проводя урок, размеренными шагами, ходит от стены до стены, чётко выговаривая непонятные Даньке слова. При этом кисти рук она держит в карманах жакета. Точнее по четыре пальца, а большие, пятые, как крючками цепляет за край кармана. Видимо для большей убедительности, ставя ударения в словах, она этими пальцами в карманах, в такт шагам хлопает себя по бокам. Время от времени фрау Эльза потирает лоб, поправляет пенсне, трогает себя за подбородок.
   В этот день она вышла к полуденному чаю, где собралась вся семья, как всегда высоко вскинув голову и собрав узелочком губы, но к изумлению своему увидела смеющихся людей. Они потешались явно над ней!
 - Что не так?- недоумевала фрау Эльза.
   Сдерживая смех и напуская на себя приличиствующее воспитанию и положению в обществе лицо, Георгий Потапович удивлённо спросил:
 - Эльза Карловна! Вы поменяли мел на уголь? Теперь пишите им?
   Гувернантка не понимала:
 - Вас ис дас, Георгий Потапович?
   Зинаида Гавриловна, аккуратно взяв фрау Эльзу за плечи, направила её к большому трюмо и та с негодованием и стыдом увидела, что всё лицо её, шея, руки и белый воротничок блузки испачканы чёрными разводами. Экая незадача! Позор!
 - Я нэ понимайн! Что это?
   Опустив руки в карманы она извлекла оттуда злополучные угольки.
 - Кто это сдэлал!- выкрикнула фрау Эльза со слезами в голосе и опрометью выскочила из столовой. В этот день она больше из своей комнаты не вышла, злясь и переживая в душе такую фрустрацию.
   Она могла грешить на кого угодно, только не на свою воспитанницу, которая всё время была перед глазами. Но именно Лиза и вызывала самые конкретные подозрения у фрау Эльзы:
 - Несносная девчонка! Это её козни!
   Прошло дней пять, страсти улеглись и всё пошло своим чередом, для Эльзы Карловны, но не для детей. Они не расслаблялись и подыскивали новые способы избавления от неё.
   Тайно встретившись на холме, в бельведере, откуда открывался прекраснейший вид на угодья, синеющий вдали хвойный лес, пруды и всё Горностаево в целом, Лизонька и Данька, понизив голоса до шёпота, держали совет:
 - Осы! Вот что нам поможет! Знаю гнездо большое, с собачью голову, осы там злющие, гудять без удержу,- предложил Данька.
 - Действуй!- дала разрешение на следующий этап выживания фрау Эльзы Лизонька.
   И Данька стал действовать, буквально на следующий день.
 - А чё тянуть-то, спешить надоть, пока не очухалась после угольков,- разумно решил он.

   Ужин, в тот вечер, проходил в весёлой и мирной обстановке. Лизонька, по просьбе Георгия Потаповича, прочла наизусть выученное ею стихотворение на немецком языке:
 - О танненбаум, о танненбаум, ви грюн зи дайне блэттер...,- чем порадовала родителей и вызвала чувство гордости у учительницы. Расслабившись после жаркого летнего дня, вдыхая прохладу и негу вечернего лёгкого ветерка из открытых настеж окон, семья, завершив ужин, благодушно пожелав друг другу спокойной ночи, медленно разбредалась по спальням.
   Не успев даже дойти до своих покоев, все услышали душераздирающий вопль фрау Эльзы и, предполагая что-то страшное, поспешили к её комнате.
   Гувернантка сидела на полу у двери, пенсне съехало на сторону, букли волос растрёпано, птичьим гнездом, громоздились на макушке её головы, руками она закрывала лицо, и визжала, при этом суча ногами. Подол платья неприлично задрался, показав белый край нижней рубахи фрау, и её панталоны. А вокруг, оглашая комнату угрожающим гудящим звуком, хаотично метались и баражировали прямо над головой несчастной гувернантки штук тридцать - сорок разгневанных ос. По центру комнаты валялось их гнездо, заброшенное внутрь, видимо через открытое окно. Бедную женщину вывели в коридор, с усилием подняв с пола, да и сами предпочли ретироваться от греха подальше, неровён час, покусают. Эльзу Карловну отпоили успокоительными каплями, пристроили компресс на лоб и уложили на диван в гостиной зале. В комнату свою, даже после того, как выгнали всех ос, она категорически не соглашалась возвращаться. Ночь провела всхлипывая и стеная, на диване. Лишь на следующее утро, водрузив на опухший от слёз носик пенсне и тщательно оглядев каждый уголок апартаментов в поисках ос, убедившись в их отсутствии, решилась фрау Эльза вернуться назад.
   Встретившись со своей подопечной на уроке, подойдя к ней вплотную, Эльза Карловна, оглядев Лизу оценивающим холодным взглядом, процедила сквозь зубы:
 -Ты есть шлехт! Очень плохой, гадкий девчонка! Я буду тебя наказать!
   И для Лизы наступили «чёрные» дни, когда не только погулять, отойти на шаг от комнаты было нельзя.
   Тексты для заучивания задавались большие, написанное перечёркивалось и «нохайнмаль!»- приходилось писать всё заново.
   Данька искал встречи с Лизой, но тщетно. Хоть он и был вне подозрений, однако за Лизой-то зорко следили. Помог им случай.
   Георгий Потапович пригласив Эльзу Карловну к себе в кабинет, попросил ее назавтра помочь с переводом, так как ждал к себе представителей одной крупной торговой компании из Германии. Должен был состояться деловой разговор, официальная часть. Хоть языком немецким Георгий Потапович и владел, но специфические термины вызывали трудность, здесь-то и пригодилась бы фрау Эльза. Потом предполагался обед и там помощь в знании языка тоже может пригодиться.
 - О, майн Гот! Как это обязывает!- с придыханием, предполагая свою значимость, думала Эльза Карловна.
   Помочь хозяину усадьбы и послужить на благо Фатерлянд, что может быть престижнее?
   Она кинулась перебирать свой гардероб. Нужно было подобрать костюм приличествующий официальной части, а затем что-то более милое и нейтральное, для обеда. Это занятие так увлекло фрау, что она на время забыла о Лизоньке, чем та не преминула тут же воспользоваться.
   Прибежав к мосткам на пруду, где Данька надвинув драную соломенную шляпу на лоб, сидел завороженно глядя на поплавок, Лиза, скрывая чувство зависти к его времяпрепровождению, затараторила:
 - Выручай, Данька! Я прибежала, на минуточку. Главное, чтобы фрау Эльза не стала искать, чтоб не могла на меня подумать. А так я всегда на глазах.
   Данька вытянул леску, с сожалением посмотрел на пустой крючок, опять объеденный рыбой и, буднично изрёк:
 - Ну что жа, одно осталось, побеспокоить Глашу!
 - Глафиру!- переспросила, округлив глаза Лиза,- думаешь у неё получиться?
 - И даже не сомневайся!
 - Ну, тогда ладно, давай обсудим, что да как,- предложила Лиза.
 - Нонче схожу протведаю её.
   Пошептавшись и обо всём договорившись дети разошлись. Лиза пошла по аллее к дому, а Данька, скрутив удочку прихватив банку с червями и ведёрко, направился к скотному двору.
   Глафира, большая бородавчатая жаба, жила под нижним венцом амбара и с детьми была знакома давно. Она уже довольно стара и дети время от времени вытаскивая её на свет божий, угощали мошками и комарами, предварительно наловив их в банку. Мудрая Глафира не сопротивлялась, когда её брали в руки, зная, что за этим последует угощение. В деле выдворения ненавистной гувернантки и Лизонькиной мучительницы, Глаша должна была играть ключевую роль. О безопасности её дети договорились. Конечно стресс жаба могла пережить большой, в её-то лета! Но ведь и награда предполагалась достойная - пожизненное содержание мошкарой.
   Ночью, Эльза Карловна спала плохо, практически не спала. Отягощали думы о завтрашнем дне. Она надеялась достойно преподнести себя, хоть и вдали от Родины, помочь, чем сможет.
   В усадьбе, поутру, всё было готово к встрече официальных гостей. Кухня источала ароматы разносимые лёгким сквознячком по всему дому.
   Эльза Карловна решила надеть на официальную часть выдержанный в тёмных тонах строгий костюм, с большим кружевным воротником, сколотым под подбородком камеей, в наследство доставшийся ей от «либе мутер». А уж к обеду лёгкое шёлковое платье, тонкие, нитяные перчатки, в локоны - черепаховый гребень и на руку ридикюль, стянутый кожаным шнурком. Она заранее положила в него веер, носовой платочек и маленькое зеркальце.
   Ближе к полудню к усадьбе подъехала коляска, и с неё сошли двое импозантных мужчин, в цилиндрах и с тросточками в руках.
 - Ах!- только и смогла сказать фрау Эльза, разглядывая приезжих через окно в столовой,- зер гут!
   Дальше гости проследовали в кабинет, куда несколько минут спустя, была приглашена и фрау Эльза.
   Именно в этот момент, к ней в комнату на цыпочках незаметно проник Данька, и опустил Глашу в ридикюль, сказав:
 - Сиди тута тихо!
   Между тем разговор в кабинете происходил за закрытыми дверями, но через час все вышли, улыбаясь, по видимому, довольные друг другом и решением обсуждаемых вопросов. Что касается фрау Эльзы, то она просто светилась вся от значимости события и своего участия в нём. Пока гости неспешно проследовав в столовую были представлены там другим членам семьи - Зинаиде Гавриловне и Лизоньке, Эльза Карловна забежав в свою комнату, быстро переоделась в неофициальное и удовлетворённо оглядев себя в зеркало, подхватив и повесив на руку ридикюль, быстро, не свойственно ей, прямо впорхнула в столовую.
   Обед прошёл в непринуждённой обстановке. Лизонька читала стихи на немецком языке, Георгий Потапович музицировал на фортепиано, исполняя «Весенний вальс» Фредерика Шопена, а Зинаида Гавриловна, покорив всех присутствующих своим волшебным голосом, пела арии из опер. Чудный вечер! 
   Вскоре гости раскланялись и, семейство проводило их до вестибюля.
   Надо признать, что во время обеда, в столовой несколько раз слышались странные звуки, то ли карканье, то ли кряканье. Это на мгновение привлекало внимание сидящих за столом, но звук неожиданно обрывался и приятный вечер опять околдовывал и обволакивал всех, в том числе и фрау Эльзу. Проводив гостей, все вернулись в столовую. Эльза Карловна надеясь услышать слова благодарности, задержалась, оглядев себя в зеркало и пройдя села на своё место за столом.
 - Дорогая Эльза Карловна!- начал Георгий Потапович,- вы меня очень выручили сегодня. Ваша помощь трудно переоценить, благодарю.
   К лицу гувернантки прилила кровь и, она вся зарделась от услышанных лестных слов и похвалы. Положив на колени ридикюль, она, незаметно для всех, приоткрыла его, опустила внутрь руку, желая взять веер, так ей сейчас необходимый. Вдруг рука её нащупала что-то мягкое и противное, продолжая изучать это что-то, фрау Эльза почувствовала, как ужас охватывает и сковывает её! Это что-то ворочалось, дышало и было мерзкое на ощупь. Теряясь в догадках, Эльза Карловна шевелила пальцами, инстинктивн изучая предмет. Нервы Глафиры не выдержали и тонкая струя, как защита организма жабы, резанула по пальцам гувернантки! Дернувшись, рука попала в липкую открытую чью-то пасть.  На мгновение фрау Эльза замерла в оцепенении! В следующий миг она уже визжала, так громко, как было способно её горло и спихнув на пол, под стол ридикюль, принялась надрывно вопя подпрыгивать на месте и с омерзением трясти руками, боясь докоснуться ими до себя. Все замерли в ужасе, не понимая, что происходит. Вскочив, фрау Эльза пулей вылетела за дверь столовой и побежала в туалетную комнату. Все ринулись за ней, желая помочь или хотя бы понять, в чём дело. Лизонька тем временем опустилась под стол и вытащив испуганную, выпучившую свои влажные глаза, Глашу, под шумок, не замечено ни кем, вынесла на парадное крыльцо, где томился в ожидании Данька. Глафира была передана ему из рук в руки и водворена на своё место под амбар.
   С фрау Эльзой случилась истерика, но удивительно то, что причину её она не могла объяснить, твердила только:
 - Ридикюль, ридикюль,- и рыдала.
   Ей принесли ридикюль, думая, что она переживает из- за его отсутствия, но увидев его, фрау Эльза перешла на визг, указывая пальцем на предмет и громко крича. Ридикюль открыли, в нем обнаружились веер, платочек и зеркальце, ничего более, что могло бы вызвать такой переполох. Через некоторое время, немного успокоившись, без объяснений, попросила Эльза Карловна помочь собрать вещи и заложить экипаж, заявив:
 - Я покидайн Ваш дом! Ни остаться ни айн минутн здесь!
   Все окружающие пребывали в недоумении от такого непредсказуемого состояния фрау.
 - Это уж слишком! Довольно странная особа, эта фрау Эльза, видимо не все в порядке у нее с нервами, так безобразничает,- возмутился Георгий Потапович.
 - И мы доверяли такой, своего ребенка! А внешне вполне приличная дама,- запоздало пришла в ужас Зинаида Гавриловна.
   Усаживаясь в коляску, Эльза Карловна бросила взор на стоящих поодаль Даньку и Лизу. В глазах её мелькнула догадка:
 - А-а-а! Ферштейн! Понятно!- и выругалась, процедив сквозь зубы, вложив всю ненависть, на которую была в тот момент способна,- Руссише швайн!
   Данька не понял её слов, но почувствовав прозвучавшую в них угрозу, ответил пренебрежительно:
 - Сама швайн!
   Экипаж тронулся в путь и вскоре скрылся за поворотом аллеи.
 - Видишь, и я по немецкому, могу?- обратился он к Лизоньке,- правда
 здорово получается?
-Зер гут!- ответила Лиза.

   В конце следующего дня, на вечерней зорьке они сидели рядом на мостках над прудом и удили рыбу. Слышался мирный гул мошкары, из далека доносился звук ботала и мычание возвращающихся из стада коров, рыба играла в пруду высоко выпрыгивая из воды. За спиной у Даньки, в ведёрке плескалось штук пять подлещиков. Между детьми стояла баночка с копошащимися красными червяками. Лизонька пальцами порывшись в банке и выбрав по её мнению самого жирного червяка, ловко насадив на крючок, не забыв поплевать на него, закидывала в воду, и дождавшись, когда поплавок встанет, спрашивала умиротворённо - блаженным голосом уже не в первый раз:
 - Как же хорошо, а, Данька?
 - А - то! Нешто могёт быть чаво лучше! Пряма « Зер гут» какой-то!