Настенька

      

         

 
      
                НАСТЕНЬКА

         
Старенький Москвич легко набирал скорость по асфальтной дороге и стрелка спидометра, то и дело переваливала за сотню, заставляя поминутно отпускать падаль акселератора для поддержания более экономичной скорости, 80 – 90 километров в час. А в зеркале заднего вида то и дело появлялись иномарки, похожие на жучков различной окраски, которые, увеличиваясь в размерах, со шмелиным жужжанием проносились мимо, обгоняя как стоячего, подгоняя попутным ветром.
За окном, с правой стороны, до самого горизонта тянулись светло-коричневые волны высохшей травы, на заболоченных местах былой мелиорации, и лишь кое-где взгляд цеплялся за серебристые островки искрящейся ковыли на, начинающем заболачиваться, поле.
С левой стороны редкое чернолесье плавно переходило в полосу сплошного лесного массива, имеющего все цвета одинаково ярких красок, при которых терялась всякая индивидуальность гор и лесов, и все сливалось в один ситцевый узор, не вызывающий таких положительных эмоций, как при контрасте красок в начале осени.
Несколько лет подряд, движимый ностальгией и надеждой на лучшее, два раза в год езжу на свой дачный участок, за 22 километра от города, чтобы удостовериться в его сохранности и принять возможные меры от нежелательных случаев и пожара.
Свернув с основной дороги на гравийную дачную, уже не замечаю прелестей природы, и все мои мысли заняты будущими дачными делами и невольными воспоминаниями отдельных картин, любезно предоставленных воображением.

Всего лишь шесть соток цельного, кочковатого болота, без дорог и тропинок, но вблизи огромного рыбного озера, было выделено каждому члену общества садоводов любителей, которые за пятнадцать лет превратили его в цветущий, радующий глаз и душу, островок цивилизации. А понадобилось всего три года перестройки, с использованием шоковой терапии, чтобы свести на нет все хорошее и полезное, вместе с отжившими устоями и отношениями.
Участь всех небольших периферийных городков не обошла и наш.
Задержка небольшой заработной платы, съедаемой инфляцией, безработица и высокий прожиточный минимум, сделали дачные участки желанными, но не досягаемыми, а потому и не пользующимися спросом. Захирели участки без присмотра, заросли травой. Необработанные плодовые деревья, ощетинясь сухими ветками, окутались густой паутиной, а на жирной навозной земле разрослись густые заросли конопли, на радость любителям «травки».
 Проезжая по дачным улицам и радуясь отдельным ухоженным участкам, я подъехал и остановился на берегу великолепного озера, бывшего старого русла реки Уссури, наблюдая как в зеркальном отражении, спокойной глади озерной воды, отражались прибрежные кусты и деревья, а на поверхности частыми небольшими разводами кругов, обозначивала себя игривая молодь.
За озером ревностно следили сами дачники, изгоняя любителей электроудочек и взрывных устройств и, хотя количество сетей и вентеров никто не ограничивал, рыбы хватало всем. Проблемы возникали лишь в дни магнитных бурь, когда восприимчивая рыба болела и отстаивалась в многочисленных заводях и под плавунами.
В воскресные дни многочисленные лодки, всех типов и размеров рассекали прозрачную гладь озера, и люди всех возрастов наслаждались тишиной и покоем, после городской суеты, получая заряд бодрости на всю рабочую неделю.
После вынужденного оставления своих дачных участков, осталось без присмотра и озеро, ставшее учебно-тренировочным для любителей рыбной ловли с помощью нетрадиционных орудий.
     Любители электроудочек днем и ночью изучали берега и глубины, вылавливая
парализованную, током, рыбу, а такие, как сом, касатка, плеть, получив электрические ожоги, покрываясь незаживающими язвами, начинали заживо разлагаться.               
 
 



 
Когда рыбы стало меньше, изобретательные браконьеры изменили схему электроудочки, увеличив силу тока в несколько раз, чтобы брать рыбу из более глубоких мест.
После этого и карась, попавший под удар, теряет способность к оплодотворению и покрывается язвами. Через два года озеро пополнило число безрыбных.
Походив по берегу, я направился к своей даче, по пути рассматривая соседние, отмечая для себя насколько осиротело общество за прошедший год.
Окна в моей даче были выбиты. Никогда не запирающаяся дверь была исписана ножом заборными словами с надписями – «Лох», «Козел». На втором этаже кто-то пытался оторвать, со стен, оргалит, и куски его были разбросаны по всему полу.
Оставив все как есть, я осмотрел заброшенное хозяйство, привезенной косой скосил траву вокруг домика и, поднявшись на балкон второго этажа, стал смотреть на дорогу и заброшенные соседские дачи, представляя каждого хозяина, которых хорошо знал.
Усевшись на свое излюбленное место прошлых лет, любуясь знакомым пейзажем, мне вспомнился один случай, произошедший много лет назад и поразивший до крайности.
Был прекрасный, безоблачный, весенний день и дачники, еще не успевшие привыкнуть к теплу после зимней стужи, старались как можно дольше находиться под солнцем, отогревая не только тело, но и душу, приводя в порядок и украшая свои дачные участки и строения, обмывая стены от весенних кислотных дождей и обновляя краску.
Для посева и высадки овощей было еще рано и, соскучившись по земельной работе они садили и сеяли цветы, заранее восторгаясь их будущей красотой. Не удержался от соблазна и я.
В лесу еще не успели отойти подснежники, а уже появились кукушкины башмачки и небольшие, радующие глаз, незабудки.
Мне понравились не только цветы, а вся композиция, состоящая из бархатных, темно-зеленых, продолговатых листочков, симметрично расположенных друг к другу, из середины которых, на тоненьких стебельках, покачивались сиреневые головки незатейливых незабудок.
Представляя, как они будут смотреться в соседстве с придорожным клевером, я посадил несколько кустиков на краю дороги, под балконом, вблизи резного забора и отцветшего багульника.
Как и все сделанное своими руками, посадки, некоторое время, были в центре внимания, и я, в свободное время,  выходил и любовался создавшейся, в целом, неплохой картинкой.
Следующий день выдался такой же чудесный, как и прошедший. Все вокруг радовалось возрождению природы, ласковому солнцу и безоблачному небу. Я сидел на балконе, перелистывая книгу.
Сосредоточиться на чтении не давала жужжащая над головой пчела, целенаправленно и методично пытаясь осуществить посадку на мою голову.
Отмахиваясь то рукой, то книгой, я обратил внимание на идущих, по дороге, двух женщин и девочку лет девяти.
В короткой, черной юбчонке колокольчиком, в белой шелковой блузке со сборками, и таким же белым бантом в длинных, распущенных волосах. Она бабочкой порхала через дорогу, чтобы поочередно прикоснуться то к бабушкиной, то к материнской руке, давая этим понять, что они ей одинаково дороги.
Правильные черты лица, васильковые глаза и непринужденное поведение, делали ее похожей на сказочную дюймовочку, уже определившуюся в выборе родственной души и согретой ее теплом.
Я невольно залюбовался девчушкой, восторженно удивляясь про себя – надо же создать такую красоту!
Проходя мимо посаженных цветов женщина, среднего поколения заметила, что на общем фое они хорошо смотрятся. Не останавливаясь, беседуя о чем-то своем, они прошли мимо.
Девочка больше заинтересовалась цветами. Пройдя вместе с ними около двух метров, не отводя от них глаз, она вдруг повернула назад, подбежала к цветам и быстро начала рвать, присев на колени.
 Все это случилось настолько быстро, что моя запоздалая реакция пришла тогда, когда девчушка поднялась с колен и, вопреки моим ожиданиям, в ее руках не было ни одного цветка, что еще больше поразило меня.
- Настенька! Догоняй! – позвала ее мать.
Настенька, не спеша отошла на шаг, осмотрела со стороны свою работу, покачивая головкой то в левую, то в правую сторону, стряхнула со своих ладошек невидимую пыль, ударяя несколько раз, друг об дружку и, довольная результатом, вприпрыжку поскакала по дороге.
Озадаченный ее поведением, я вышел на дорогу и долго смотрел на оторванные головки цветов, валявшихся на дороге, и в ту сторону, куда ускакала Настенька, не в силах осмыслить содеяное. Подобрав сорванные цветы, с оставшимися более длинными стебельками, я поставил их в стакан с водой, любуясь бархатистым, нежным цветным и отнес на балкон ближе к солнцу.
С тех пор прошло уже немало лет.
Расстроенный воспоминаниями, переложенными на настоящее время, мне подумалось, что из восемнадцати дач, на нашей улице, пятнадцать владельцев подобны тем незабудкам, к которым приложила руку Настенька и, к сожалению, не у всех окажется длинный стебелек.

                24.10.2002 г.
                г. Лесозаводск