Гитара музыкальная 37. Джон Уильямс

Гитара в музыке XX века.

112.
Уильямc Джон (John Williams) (р.1941) – знаменитый британский гитарист. Родился 24 апреля 1941 года в Мельбурне (Австралия). Играть на гитаре начал в 4 года под руководством своего отца, Лена (Леонарда) Уильямса, - профессионального английского гитариста, эмигрировавшего в Австралию в конце 1930-х годов. В 1952 году семья вернулась в Лондон, где Лен основал гитарную школу, продолжающую успешно действовать и по сей день как Лондонский гитарный центр (The London Guitar Centre). Наблюдая за невероятными успехами сына в освоении тонкостей гитарного искусства, отец решил найти для него не просто хорошего, а наилучшего учителя. За несколько лет занятий с отцом Джон Уильямс получил хорошую профессиональную подготовку, но теперь ему требовалось большее. Сам Лен Уильямс еще в 30-е годы, до эмиграции в Австралию, слышал в Лондоне Сеговия и на всю жизнь пленился его игрой, поэтому Сеговия был для него именно тем человеком, которому он мечтал вверить дальнейшее обучение своего сына. Благодаря дружбе с Терри Ушером ему удалось во время приезда Андреса Сеговии в Лондон встретиться и познакомиться со знаменитым гитаристом, а заодно и убедить его послушать юного талантливого музыканта. 11-летний Джон Уильямс произвел на маэстро очень сильное впечатление и Сеговия с удовольствием пригласил мальчика посещать его летнюю школу в Музыкальной академии киджи в итальянском городе Сиена (Accademia Musicale Chigiana di Siena). С этого времени Джон Уильямс ежегодно занимался там вплоть до 1959 года. Оценивая позднее роль Андреса Сеговии в становлении его как гитариста-профессионала, Джон Уильямс утверждал: «Без Сеговии я не добился бы ничего». Уильямсу принадлежат и слова о том, что звук гитары Сеговии – «Лучший гитарный звук XX века».

С 1956 по 1959 год помимо академии в Сиене Джон изучал также фортепьяно и теорию музыки в королевском музыкальном колледже в Лондоне (Royal College of Music): заниматься гитарой как специальностью он не мог в силу того, что здесь как и в большинстве музыкальных колледжей и консерваторий того времени, просто не существовало еще отдельного класса гитары. Когда же положение начало меняться, Джон Уильямс был уже дипломированным специалистом и королевский музыкальный колледж пригласил своего недавнего выпускника возглавить открывшийся гитарный факультет. Уильямс проработал профессором класса гитары в Королевском колледже в Лондоне до 1973 года, а затем преподавал в Королевском северном колледже музыки в Манчестере (Royal Northern College of Music), при этом он состоял Почетным членом советов обоих колледжей.

Профессиональный дебют Джона Уильямса состоялся на сцене знаменитого лондонского концертного зала Уигмор-Холл (Wigmore-Hall) 6 ноября 1958 года, спустя всего лишь несколько месяцев после достижения им 18-летия и окончания учебы в музыкальном колледже. Концерт молодого музыканта вызвал целую бурю восторженных откликов. Андрес Сеговия в приветствии артисту по случаю его первого публичного выступления, назвал Джона Уильямса «принцем, явившимся в музыкальный мир» и пожелал ему, «чтобы этот успех, подобно тени, сопровождал его повсюду». «Бог осенил его своим благословением и вскоре это имя будет на устах не только Англии, но и всего мира» - сказал Сеговия.

Программа концерта незамедлительно нашла отражение в двух первых альбомах, записанных уже в декабре 1958 года.

Корифей английской классической музыки Бенджамин Бриттен, услышав игру юного гитариста Джона Уильямса, посвятил ему свою сюиту «Натюрнал». Ее части построены на отражении темы Джона Доуленда из его арии «Добро пожаловать домой». Образное содержание сюиты таково. Ночью ребенку снятся кошмары, но когда он пробуждается, звучит целомудренная мелодия Доуленда.

Это произведение можно рассматривать как один из «святочных рассказов» Диккенса или Андерсена, тогда в нем обнаруживается некий нравственный смысл – очищение и обновление души человека. Кривое сюрреалистическое зеркало куда-то исчезает, а вместо него мы видим обычное домашнее трюмо. Такова, очевидно, и была идея Бриттена.

Можно смело утверждать, что Джон Уильямс – исполнитель и композитор синтетического скрябинского типа, чьи партитуры-интерпретации сотканы из звуков, красок и тембров.

Можно без преувеличения сказать, что Джон Уильямс – это «человек-оркестр». Он много играет вместе с симфоническими коллективами, делает транскрипции произведений, да и своих учеников, постигающих премудрости гитарного искусства, заставляет читать с листа партитуры струнных квартетов, чтобы выделить каждую партию и услышать общее звучание через собственную игру.

Уильямс отдал дань джазовой и легкой музыке. Играть импульсивно-страстные произведения греческого композитора Микиса Теодоракиса или не менее экспрессивные латиноамериканские ритмы на гитаре – это одно. Показать себя знатоком, к примеру, Прокофьева или Бенджамина Бриттена – это другое. Эстетические вкусы Джона Уильямса, – его дело, хотя наше, то есть слушателей, – усомниться в основательности его интерпретаций классики. Творческая «всеядность» гитариста свидетельствует о том, что он часто идет на поводу у невзыскательной аудитории.

«Книга рекордов Гиннесса» полна забавных эпизодов, свидетельствующих о человеческой спеси и глупости, но в ней нет ни слова о том, что в 1971 году компания «CBS Records» отметила продажу миллионного диска Джона Уильямса. Это событие, явно неординарное для музыканта классического направления, ознаменовалось вручением ему специального приза – хрустальной скульптуры, выполненной в форме кисти левой руки гитариста.

Что ж, мы этим замечанием восполним очевидную прореху в книге английского пивного магната Гиннесса!

В Сонатах Скарлатти Джон Уильямс добивается универсального клавесинно-гитарного звука, к тому же насыщенного оркестровыми тембрами (кажется, что слышны валторны, флейты, скрипки). Возникает эффект «поющего» клавесина в сопровождении оркестра. Вот какое чудо совершает гитара в руках выдающегося артиста!

Вслушиваясь в игру молодого Джона Уильямса, сделавшего запись виолончельных сюит Баха, переложенных для гитары Джином Стюартом, не скажешь, что мы имеем дело с совершенным искусством. Нет, это скорее интересная трактовка, вызывающая в уме ряд специфических образов, а именно:
прелестная, аккуратная, но механическая игра, подобная той, что издает музыкальная шкатулка;
круговорот одного и того же настроения, вроде вращающейся грампластинки с красивой музыкой;
приятная для слуха эмоциональная беспроблемность в танцевальном характере;
если утверждать, что все баховские сюиты исполняются гитаристом в одном ключе, то это, несомненно, «Золотой ключик»;
милые детские игры в некоем игрушечном королевстве, где царят добро и справедливость, как в красивых историях Ханса Кристиана Андерсена.

Таков идеальный мир Баха в трактовке далеко еще не зрелого Джона Уильямса.

Джон Уильямс обнаруживает высокий художественный вкус, исполняя «Вариации на тему Генделя» Мауро Джулиани.

Здесь две воли соединились в одну. Итальянский композитор сумел выразить генделевский дух, более светский и энергичный, нежели баховское религиозное созерцание. Английский гитарист, в свою очередь, воспроизвел эпический, мощный, полнокровный стиль музыки Генделя. Когда у него появляется лирика – она светла и девственна, но без глюковской чувственности или французской сентиментальности.

Уильямс, таким образом, сумел преподнести слушателям классического Генделя – того, чья универсальная натура позволяет композитору быть «человеком Вселенной»: немцем, итальянцем, англичанином одновременно.

Джон Уильямс – художник объективного склада мышления, он по своему мировосприятию ближе к Генделю и Гайдну, чем к Баху и Моцарту. Об этом свидетельствует его трактовка Большой сонаты Паганини для гитары.

Итальянская жизнерадостность Аллегро сменяется прелестной мелодией Романса, в которой нет романтизма Шуберта, зато есть классическая созерцание: спокойное, светлое, умиротворенное. Затем идут Вариации, где маршеобразные ритмы передают воодушевление человека, однако без тени неистовства или экзальтации. Это энтузиазм патриота своей Отчизны.

Нетрудно заметить, что Джон Уильямс играет каприсы Паганини по-гитарному, тогда как американский гитарист Элиот Фиск – по-скрипичному.

Англичанин благоразумно сохраняет специфически гитарные приемы звукоизвлечения, намеренно подчеркивает ее несхожесть с другими инструментами. Американец без обиняков демонстрирует блестящую технику, сродни той, какой владеют выдающиеся скрипачи. Он поразительно виртуозен, и нередко лишен духовности.

Сразу же встает вопрос: кто из них ближе к стилю Паганини? Да и какому Паганини нам следует отдать предпочтение: «гитарному» или «скрипичному»?

Как известно, каждый гитарист по-своему трактует «Воспоминание об Альгамбре» Франсиско Tappeги. Джон Уильямс передает тончайшие нюансы лирического настроения. Его герой наслаждается красотой мира, находясь под сенью деревьев, он преисполнен задумчивой нежности и безмятежного покоя, это гедонист до самых корней волос.

«Каталонская песня» Льобета в Исполнении Джона Уильямса –прелестная романтическая миниатюра.

В «Севилье» Альбениса Джон Уильямс предстает как великолепный живописец. Он настолько близко подступает к теме, что трудно усомниться в подлинно испанском характере его музыкальных испанских пейзажей. Это обычное явление среди людей, отмеченных печатью таланта. Никто, например, не поставит под сомнение солнечный итальянский колорит картин русских художников Сильвестра Щедрина и Александра Иванова.

Исполняя «Кордову» Альбениса, Джон Уильямс раскрывает себя в двух артистических амплуа: как проникновенный лирик, сравнимый разве что с композитором Шарлем Гуно, и как замечательный живописец, создающий совершенные по красоте полотна, не уступающие кисти Жана Огюста Доминика Энгра!

«Астурия» Исаака Альбениса в интерпретации Джона Уильямса – вовсе не легенда, не повествование о давно минувшем. Это живописная, насквозь гедонистическая картина, которая дышит восточной негой, и пронизанная любовью, наслаждением, красотой жизни.

Джон Уильямс в «Астурии» Альбениса демонстрирует свою отстраненность от музыки, некую преднамеренную жесткость. Но это вовсе не механическое наполнение виртуозной пьесы. Секрет его мастерства распознается в ее медленной части, где есть традиционное созерцание мира, но только не сердцем, не душой, а умом, интеллектом зрелого артиста. Надо заметить, что английский гитарист весьма рационален и сдержан в трактовках музыкальных произведений.

Есть особая прелесть в исполнении гитаристом Джоном Уильямсом фортепианной сонаты Альбениса. Он трактует эту пьесу в духе блестящей клавесинной музыки Скарлатти. Три инструмента – фортепиано, гитара и клавесин – как бы образуют «святое семейство».

В испанском танце №5 Гранадоса Уильямс настолько ласков и нежен, что создается впечатление, будто ты плещешься в море, отдаваясь во власть теплой прибрежной волны. Эта нега обворожительна и магически воздействует на аудиторию.

Гитарист Джон Уильямс – превосходный живописец в исполнительском искусстве. Он звуками, словно красками, «рисует» романтические картины, поражающие своим совершенством. В этом легко убедиться, прослушав в его интерпретации «Танец мельника» де Фальи.


113.
Де Лусия Пако (исп. Paco de Luc;a, настоящее имя — Франси;ско Са;нчес Го;мес, исп. Francisco S;nchez G;mez) (р.1947) – один из самых известных в мире испанских гитаристов-исполнителей фламенко.

Пако де Лусия – гитарист фламенко, который значительно перерос жанровые рамки народной музыки, и с некоторыми оговорками может быть отнесен в своем нынешнем творчестве к стилю фьюжн. Особенно, если допустить такую параллель – как, к примеру, Джон Маклафлин соединил джаз-рок с индийскими мотивами, так и Пако де Лусия нашел синтез современной музыки с манерой игры фламенко и бразильскими ритмами.

В то же самое время, Пако де Лусия по-прежнему расценивает традиции фламенко с должным уважением, в том числе с почтением отзывается об исполнителях puro flamenco (то есть «чистого», почти народного фламенко) – Сабикасе, Ниньо Рикардо, Серранито и др.

Пако де Лусия как автор музыки – замечательное явление в жанре фламенко. Пьеса «Колдовство» – это испанский танец в умеренном ритме. В воображении рисуется облик женщины, в чьих движениях и жестах запечатлены грация, изящество, страстность и одновременно гордый независимый нрав. Невольно вспоминается стихотворение Гарсиа Лорки: «Танцует в Севилье Кармен / у стен, голубых от мела, / и жарки зрачки у Кармен, / а волосы снежно-белы. / Невесты, / закройте ставни! / Змея в волосах желтеет, / и словно из дали дальней, / танцуя, встает былое / и бредит любовью давней. / Невесты, / закройте ставни! / Пустынны дворы Севильи, / и в их глубине вечерней / сердцам андалусским снятся / следы позабытых терний. / Невесты, / закройте ставни!»

Пьесы Пако де Лусия – типичное фламенко. «Крестьянин из Лусии» (вот откуда взялся псевдоним гитариста!) – это народный напев в виртуозном обрамлении, сверкающем, как алмаз; «Молодой лес» –темпераментно-огненный народный танец; «Рио Анчо» для двух гитар – веселье, душа ликует от счастья. Каждая из этих пьес выражает ту или иную форму радости: солнечную, безудержную или вообще безумную. Слушая такую музыку, воочию видишь цветущий край апельсиновых и миртовых рощ.