Надежда Темного Властелина. Глава 17

Я вернулся.

К настоящей жизни.  К той, где она моя единственная женщина и это закон вселенной, туда, где я ее единственный мужчина и этой истине не страшны никакие препятствия – ни жизнь, ни смерть, ни правители вселенной. Мы принадлежим друг другу и этого невозможно изменить.
Я снова стал собой, вспомнил все до последней мелочи, вспомнил прошлую человеческую жизнь, вспомнил Ад… и  как вошел в ее дом первый раз со своей миссией хранителя.
Вспомнил ее необыкновенную девичью красоту и странные чувства, что испытывал только в ее присутствии. Вспомнил ее замужество, детей, ее бесконечную необъяснимую боль, которая оказалась ничем иным как любовью ко мне.
Вспомнил мой первый шаг ей навстречу, ее такую растерянную, наивную, любящую. Вспомнил, как впервые ощутил вселенское могущество, благодаря тому космическому океану энергии, который она хранила для меня со дня  своего рождения. Вспомнил, как сильно хотел сказать ей о том, что …
…о том что…
…Боже, о том, что она ждала от меня ребенка…

Как же я боялся ее реакции…
…она ведь не хотела этого…
…как же она боялась… и я прекрасно понимал ее …
…и… похоже она что-то предчувствовала…
«Я так и не сказал ей. Каким же я был тупицей! Как я мог не догадаться, чем все это может закончится?»

«Хорошая моя, милая, прости, прости меня…»

Я прекрасно знал, что она не спит, ясно видел и чувствовал, что она всего лишь притворяется…
«Неужели до сих пор не поняла, что это я? Даже после всего этого? Или просто сомневается? Ждет доказательств?  Интересно, что бы такое придумать... »
Не знаю, в какой момент я решил попробовать вести себя так будто мы с ней и не расставались, интересно было посмотреть на ее реакцию, я буднично поцеловал ее за ухом и встал, якобы собирался в душ. Конечно же, я надеялся хоть на какое-то движение с ее стороны, но она по-прежнему притворялась, что спит. Тогда я попробовал пробраться в ее мысли, но и здесь наткнулся на непреодолимый барьер, она очень хорошо от меня закрылась.

Боли, исходящей от нее, я тоже сейчас не чувствовал и это меня слегка успокаивало, хотя, в случае с той силой которая у нее появилась после Сегодняшнего, она вполне могла спрятать и боль.

Я не знал, почему она вела себя таким образом, почему пряталась, притворяясь, что спит…  это не имело объяснения, даже в том случае если она все еще считала меня кем-то чужим.

Тогда я решил - «пусть полежит немного, приведет мысли в порядок, раз прячется, значит ей это очень нужно, она никогда ничего не делала просто так».

Не знаю, возможно, я совершенно не представлял каким образом признаться ей, что все вспомнил, как объяснить ей, что именно по моей вине, она снова страдала. И до сих пор не был уверен, возненавидит она меня после всего этого или нет.
«Нет, конечно же нет… ненавидеть она не умеет». Но как ей объяснить, как рассказать правду, чтобы не причинить дополнительной боли я не знал. Наверное, потому  решил тогда, оставить ее на пару минут и пойти в душ. Но одно я знал точно, в случае с ней всегда нужно подстраховаться. Поэтому собрал всю ее одежду, включая обувь, и взял с собой в душевую комнату.

Отсутствовал я не больше пяти минут, торопился как ненормальный. В первую же минуту я осознал ошибку, факт недопустимо – легкомысленного отношения к ситуации. Практически сразу я ощутил, тревогу, будто она отдаляется от меня, будто что-то должно произойти. И когда мне стало по-настоящему невыносимо, я, даже не успев вытереться, обмотавшись на ходу полотенцем, выбежал из душевой.

Она успела сбежать. Я все так же, не одеваясь, бросился к двери, которая распахнулась прямо передо мной. А на пороге увидел, так называемого, своего отца. Он просто сиял:
-Ну, наконец-то мы встретились, сынок! Вижу, ты все же бросил свое затворничество…  девок снова гоняешь! Молодец!
-Девок? – вцепился я в него, - Ты видел ее? Когда?
-Да только что, вылетела от тебя, словно ошпаренная. Босиком, в одной рубашке, между прочим, в твоей кажется, рубашке. Ну, ты не перестаешь удивлять меня, сынок… хоть бы эту малолетку пожалел, что ли, зачем было ее так вышвыривать. Я хотел сначала пошутить с ней, но потом заметил, что и без меня она слишком разочарована. Мне даже как-то не по себе стало, холодина, а она в таком виде на улицу собралась…

Я же, совершенно не был заинтересован выслушивать слова этого человека, они были лишь дополнительным фоном к моим основным мыслям. На самом деле, я быстро одевался и анализировал произошедшее:

«Она убежала… Почему? Что-то произошло? Или она не узнала меня? Не узнала… ну и что с того? Зачем было так убегать, босиком и в моей рубашке, ведь на улице, наверняка, дождь.» Я мельком глянул в окно и опешил – все было засыпано снегом.

Все машины на парковке выглядели как обычные сугробы, ветки деревьев и провода под тяжелым грузом склонились до самой земли. Автомобильное движение было остановлено, а дороги еще даже не начали очищать… «Боже, о чем же она думала всю ночь?» - тут же пронзила меня ужасающая мысль. «Ведь это ничто иное, как ее эмоции… И…  как она уехала отсюда?»

 Еще раз я окинул взглядом подъездную дорожку, там,  где вчера она бросила свой автомобиль, наблюдался небольшой снежный ком, как раз такой, какой должен быть от засыпанного снегом небольшого спортивного автомобиля. Следов вокруг не было, она не могла уехать.  Вопрос еще не успел сформироваться у меня в речевом аппарате, когда я выловил ответ на него в словах отца, он все еще продолжал говорить:

-…я то на вертолете к тебе прилетел. Вот и сказал ей: «Девочка, сейчас ни одно такси не приедет. Если хочешь домой, поднимайся на крышу, пилот доставит тебя куда скажешь, я дам сейчас распоряжение.»
Я не мог узнать человека, которого целый год считал своим отцом, которого знал как родного, и которого мог видеть теперь своим нечеловеческим зрением истины. То, что он сейчас говорил, поражало даже меня.
-Ты что, пожалел ее? – не мог я не спросить.
-Ну да, не представляешь, какой несчастной она выглядела. Слушай, ты, конечно, скопировал мой образ жизни, но… зачем ты связываешься с такими как она, что других мало? Влюбить в себя такую, это как побить младенца… - смертный грех.
-Что? – еще больше поразился я, услышав от этого человека фразу о грехе. Она, моя маленькая девочка, всего лишь прошла рядом с ним, возможно даже не взглянула ни разу, а в его голове уже возникли первые попытки принять вечность как истину. И это при том, что он всегда был ярым атеистом, материалистом и сущностью без признаков какой-либо одухотворенности.

-Значит она в твоем вертолете? – спросил я, хотя сам в это не верил.
-Нет. Она даже не успела слова мне сказать, когда к ней подошли два каких-то амбала, обратились к ней как к какой-то величайшей хозяйке и куда-то увели. Мне сказали только: «Мы сами о ней позаботимся».  Слушай, Дэниэл, кто она такая? Чья она дочь? Если судить по охране, что за ней приехала, дочь одного из наших клиентов или сестра… Как ее фамилия?

-Асперис, - сказал я, не задумываясь, пытаясь понять, что это могла быть за охрана.
-Асперис, - пробубнил он себе по нос, - греческая мафия? – Дэниэл, ты что переспал с дочерью Григориуса Аспериса, ты нормальный вообще?

Отец мыслил до боли примитивно, услышав фамилию, пытался сделать какие-то ничем необоснованные, глупые  выводы. У меня же не было сил слушать эту бесполезную болтовню, тем более, что всю информацию которой он обладал, я уже узнал. Поэтому попросил его:
-Пап, ближайшее время я не смогу заниматься бизнесом, езжай в офис, уладь там все и пригляди за порядком...
Отказать мне он не мог, да и никто на этом свете, кроме Карины, не мог. Дар убеждения снова проснулся, и я был этому несказанно рад, не требовалось больше затыкать кому-то глотку при помощи угроз и грубой силы. Можно было снова стать вежливым. Отец был, естественно, «несказанно счастлив», отправляясь в офис, а я бежал впереди него и уже набирал телефон Самира.

-Дэн, прости, прости… я не мог ничего поделать, только поэтому сказал им, что она у тебя…- сразу же  принялся он частить. А я тут же почувствовал неладное.
-Давай, ближе к сути!
-Дэн, если бы она не пришла сегодня на встречу с абсолютными Темными, меня бы просто в порошок стерли.
-Чего? На какую еще встречу?
-Дэн, я не могу об этом распространяться.
-И что ты сказал? Если бы не пришла? То есть, она сейчас у них, это они ее забрали?
-Нет конечно, не забрали, они пригласили ее…
-Самир! - вскипел я, - зачем она им понадобилась?
-Дэн, я сам не знаю, но… говорят… Ты же знаешь, что именно совсем скоро должно произойти! Они хотели с ней встретиться. Что-то произошло, не знаю, они вдруг перестали верить, что у вас с ней что-нибудь получится. Время на исходе, им тоже было тяжело решиться на такое, ведь это и для них смертельный риск.

-Что они собираются с ней сделать? Почему они меня не позвали, в таком случае?
-Я не уверен, Дэн, возможно, тебя они боятся…
-Где это? - потребовал я.
-… не думаю, что есть повод для беспокойства, ясные маги никогда не позволят принести ее в жертву. Тем более, что и темные собираются пойти на это, только для того что бы попытаться сделать хоть что-нибудь для спасения мира. Никому из темных не нравится чувствовать себя бессильным в данной ситуации.

-Что? В жертву? - Я уже, на бешеной скорости, выезжал с подземной стоянки, - Где это я тебя спрашиваю? - Дико рычал я и, действительно, чувствовал себя разъяренным животным.
-Tintagel Castle (Замок Тинтагель)  в Корнуэлле, - сдался он, наконец. Хотя в его голосе я заметил, радость от того, что он смог сказать мне правду. Ему, тоже, была не безразлична судьба Карины. Но… по всей видимости он не мог пойти против тех, кому она понадобилась. Да и темные маги никогда не решились бы пойти против меня самостоятельно. Я нисколько не сомневался, что все их действия контролируются Тем, кто так меня ненавидит. Только он – Повелитель Тьмы хочет заставить меня возжелать смерти вселенной, ведь только мое участие способно ее уничтожить. Только я могу помочь Ему умереть. А для того чтобы я решился на это, нужно только одно… чтобы я сам захотел умереть.

Но я не захочу. Во всяком случае, до  тех пор, пока Карина рядом, я буду цепляться за свое жалкое существование из последних сил…

По человеческим меркам, дорога от моего дома до развалин Корнуэльского замка Тинтагель, даже при самой высокой скорости и абсолютно пустых дорогах должна была отнять не менее полутора часов. Только на этот раз, все было иначе…

Выезжая с подземной стоянки, я был максимально сосредоточен, пытаясь как можно лучше прочувствовать свой автомобиль, чтобы скоординировать его работу на том уровне, который требовался. И тут я почувствовал, как будто сливаюсь с ним воедино, в какую-то сплошную нематериальную энергетическую массу, имеющую возможность проходить сквозь все материальные предметы и сущности. И почему-то только теперь вспомнил о своей способности к дематериализации.

Эта способность на этот раз оказалась, как нельзя кстати, даже моему внедоржнику, на который я сегодня сел по причине засыпанных снегом дорог, пришлось бы довольно непросто пробираться  сквозь сугробы.

Скорость, с которой я двигался, была невероятной, все вокруг превратилось в размытые движущиеся полосы. Но дорогу перед собой я видел очень четко, казалось, даже четче чем когда-либо в жизни, будто этот забытый мной, способ концентрации сознания позволял таким образом сосредоточиться на основной цели.

Очень быстро я оказался там, куда стремился…  Проникнув сквозь закрытые, кованые, тринадцатого века ворота я остановился в метре от главного входа в замок. Кстати, гораздо позже я заметил, что в материальном мире эти ворота отсутствовали  напрочь, как и большая часть самого замка – в реальности это были развалины.
 
Вернувшись к обычному материальному состоянию, я заметил, что заехал передними колоссами на две нижние ступеньки высокого крыльца. Да я и не собирался парковаться по каким либо правилам, ни какая историческая ценность меня не заботила, боялся я только одного - опоздать.

Ни одно из нескольких десятков окон не давало понять, что внутри замка кто-то мог находиться. Несмотря на дневное время суток, в округе царила непроглядная густая тьма, которую, казалось, даже физически можно было ощутить или набрать в руки. И тут я вспомнил, что подобные явления обычно сопутствуют сильнейшим магическим заклинаниям тьмы. А распространение так называемого облака черной, маслянистой словно сажа, пыли является одним из его основных признаков. В данном случае, облако было настолько большим и плотным, что я тут же смог определить количество его создателей. В  центре этого облака должно было находиться не менее двадцати абсолютных темных колдунов, а если и больше, то, только на одного.
Я вошел в здание и сразу же заметил мерцающий свет, где-то очень далеко, в конце темноты, будто длинна этого коридора, действительно, могла быть около двух километров. Преодолевать расстояния, используя возможности дематериализации, было удивительно просто, потому уже через три секунды я был на месте.

Тьма стала совершено непроглядной, казалось, она вытеснила собой все остатки кислорода, заставляя всех присутствующих погрузиться в этот отвратительный мрак темного колдовства.

Передо мной была огромная комната, даже скорее зал. Очевидно, что в центре него горел свет, но… густая тьма, продолжавшая распространяться оттуда, не позволяла сразу разглядеть происходящее внутри. Я сосредоточился настолько, насколько вообще был способен, и тогда начал различать образы.

В центре стояла она, живая и невредимая, все такая же красивая и хрупкая.  Но сегодня она не выглядела беззащитной. Она держалась очень уверенно, словно благородная повелительница, стоя перед двадцатью сильнейшими темными магами вселенной, которые собрались здесь, для того чтобы ее уничтожить.

Она стояла, окутанная мраком их темной магии, совершенно невредимая и даже не пыталась сопротивляться, словно считала саму вероятность подобного рода действий, недостойной ее великого вселенского происхождения. Ей была не страшна смерть, для нее собственная жизнь не имела никакого значения.

Колдуны окружали ее со всех сторон, выстроившись по двое по всему периметру огромного шестиугольного зала, трое же, оставшихся, стояли чуть ближе к Карине, их расположение напоминало треугольник. Я сразу же понял магическое значение их расположения. «Треугольник в шестиугольнике» - самое мощное магическое расположение предметов или сущностей, для создания наибольшей концентрации темной энергии.

Все они выглядели достаточно сосредоточенными и напряженными, но судя по всему, им плохо удавалось задуманное. Тогда они переглянулись, и мрак стал еще гуще. Нет, ждать больше было невозможно. И как только я собрался шагнуть через порог, совершенно неожиданно, на шее Карины вспыхнуло пламя. В первую секунду я опешил, от того что почувствовал себя ослепленным, обожженным этим невероятным пламенем. Но уже спустя мгновение, я понял, что это лишь первичное впечатление. Видеть сквозь это пламя было достаточно просто. Пламя было необыкновенным, по своему внешнему виду и структуре. Серебряный шар с золотыми вкраплениями разрастался с невероятной скоростью, поглощая собой Карину и все вокруг. Больше не было страшно, конечно же, я узнал ее амулет. Я подарил  его в тот день, когда понял, что она хочет со мной навсегда остаться.

Этот могущественный невероятной силы артефакт, имеет нематериальное происхождение. И я не принес его с собой из преисподней, и создан он не из звездного вещества первыми магами и колдунами, о которых говорил Самир.  Этот амулет послан мне Наивысшим Светом, иного объяснения нет, да и не может быть. Как банально бы это не звучало, однажды я проснулся, сжимая его в своем кулаке. Его энергетика моментально прошла сквозь меня, и конечно же я сразу понял в чем его Великое предназначение. Этот амулет стал для меня знаком, тогда именно он развеял все сомнения по поводу моих прав на Карину.

Она же, на самом деле, ничего толком не знает об этой вещи,  я не хотел ее пугать и говорить о том, что с момента моего появления в ее жизни она больше никогда не сможет вернуться к прежней человеческой. Она удивительно умная девушка и, конечно же, догадывалась о том, что этот амулет - ее защита, только она и представить себе не могла от чего именно…

Сейчас ей ничто не угрожало, но она не знала этого наверняка. Она была готова умереть…  Нет, ей не было страшно, но я чувствовал сожаление в ее душе. Ей было по-прежнему больно, от того что все надежды оказались напрасными, от того, что она так и не смогла увидеть своих детей, остаться со мной и помочь людям. Она думала сейчас только об одном –«пусть эта жертва принесет миру спасение, пусть хотя бы моя смерть в отличие от жизни не станет напрасной.»

Я не мог этого слышать, эти слова убивали меня самого: «Она не может… она просто не имеет права так думать!!!»

Хотя я и знал, что в этот момент должно было произойти, я не мог оставаться на месте и кинулся к ней. Но времени, чтобы добежать до нее, не хватило. Я был примерно метрах в пяти, когда раздался взрыв. В зале стало так невыносимо светло, будто кто-то достал из сундука настоящее солнце.

Взрыв оказался достаточно странным, свет и звук выглядели совсем как настоящие, только … ничто материальное вокруг не пострадало. А темные колдуны… все как один упали на пол, будто обессиленные. Все они молчали, но я слышал их мысли. Они были в отчаянии от того, что лишились магических сил…  Но никто не винил Карину, это странно, каждый из  них полностью осознавал свою вину. В их головах стонала одинаковая мысль раскаяния: «…я знал, что не имею права на мысли о ее убийстве…  Это справедливое наказание.»

Все они, в один миг, стали обычными смертными.
Яркий свет рассеялся, от густой магической пелены тоже не осталось и следа, новые представители человеческой расы исчезли вместе с магическим светом, а в глазах все еще рябило. Возможно поэтому, я не сразу понял, что  произошло с замком, в котором мы все находились.

Как оказалось, все произошедшие только что события  были не совсем в материальном мире. Замок, в котором мы находились, был ни чем иным как древними его останками, развалинами. Все помещение было восстановленной из прошлого материальной иллюзией. И как только колдовство прекратилось, исчезло и все иллюзорное. Стены снова стали на половину разрушенными, окон и крыши вообще не оказалось. Карина, лежала на каменном полу, среди груды  древних обломков истории. Ее талисман теперь был похож на пылающий кусочек угля в печи. Он больше не распространял энергию вселенского света вокруг себя, но все еще выглядел как предупреждение об опасности. И просто чудо, что этот огонь не был способен навредить его обладательнице, он пылал прямо на ее коже,  со стороны это выглядело жутковато. 

На ней по-прежнему не было ничего кроме моей рубашки.  В таком виде, на фоне серых камней и заснеженной природы, окружавшей развалины этого древнего замка, впервые ее кожа показалась мне загорелой. Дул морозный ветер и уже начинал заносить снегом место, случившихся секунду назад, событий.

Я поднимал Карину с пола, когда она пришла в себя. Моментально отшатнувшись от меня, она начала вставать самостоятельно:

-Что ты здесь делаешь? – первое, о чем она спросила, когда все-таки решилась на меня посмотреть.
-Я хочу спросить тебя о том же самом! – рыкнул я и посмотрел на нее так,  будто собирался с пристрастием допрашивать. Она тут же отвела взгляд в сторону  и, резко поднявшись, стала осматриваться в поисках выхода. Она не вела себя больше как чужая, нет, и прежнего наивного смущения на ее лице не наблюдалось тоже. Она выглядела отстраненной и… я не мог в это поверить, немного сердитой.

Было очень странно видеть ее такой, к тому же, я совершенно не мог разобраться в том, что она чувствует. Но разбираться здесь, на морозе,  глядя на ее босые ноги, не собирался.

Я уж было решился взять ее на руки, когда она с очень равнодушным видом повернулась ко мне и, взглядом показывая направо, сказала:
-Давай вот так пойдем, мне кажется там должна быть дорога. Я просто опешил от такого отношения, она даже не рассматривала возможность того, что я умнее или сильнее, что я способен ей помочь, без этой человеческой примитивности. Даже при условии, что оставался бы человеком, разве я позволил бы ей шагать босиком по заснеженным развалинам, конечно же нет… Не знаю, за какое чудовище она меня принимала, упорно пытаясь действовать самостоятельно.
Она, осторожно выбирая, куда наступить босой ногой, зашагала вперед…
Я понятия не имел, что все это значит, а незнание, как известно, всегда повергало меня в бешенство, поэтому я резко схватил ее за руку. Она остановилась, и где-то в глубине ее глаз я заметил ту самую, мою удивленную Карину.

Я не стал больше ничего говорить, просто снял с себя теплую зимнюю куртку и самостоятельно надел ее на Карину. Она пыталась сопротивляться, говорить что-то типа: - зачем, ты же замерзнешь, простудишься, за меня не беспокойся, - но я не собирался даже слушать эту ерунду, не говоря уже о том, чтобы принимать всерьез. Так же молча и бесцеремонно, я перекинул ее через плечо и, лишив нас обоих материальности, отправился к машине. В этот момент, боковым зрением я заметил, три величественных фигуры, они были здесь все это время, наблюдали, они не бросили ее одну.   

Их нематериализованные  образы были неподвижны словно туман. Не один мускул на их лицах не шевельнулся. Но я прекрасно чувствовал их эмоции, все трое испытывали какое-то невероятное удовлетворение, наблюдая за происходящим. И когда я услышал голос Вселенского Сострадания, мне тоже стало легче дышать:
-Кто бы мог подумать, - сказал он, - что искать его нужно в человеческом мире.
-Как же тогда она, смогла найти его? – послышался восхищенный голос Вселенского Сарказма.
-Судьба… - многозначительно произнес Вселенская Мудрость.
И все трое исчезли.

Я тоже был уверен, что это судьба. И не смотря на жестокость, с которой она бьет нас, я благодарен… и я справлюсь…

Уже через пару секунд,  закидывая Карину  на переднее сидение, я захлопнул дверь, едва не прищемив край куртки. Карина чудом успела убрать его, заметив резко закрывающуюся за собой дверь.

В город мы ехали молча, мне было о чем подумать, тем более, я все еще  пытался разобраться в эмоциях Карины. Прежде чем начинать разговор, я должен был понять, что она теперь испытывает ко мне. Но ничего знакомого, ничего из прежних чувств я не находил. Это обстоятельство сводило меня с ума, ведь я не мог найти объяснения. А мысли свои, она закрыла от меня, напрочь, ни одна, даже самая безобидная не проникала в мое сознание.

«И зачем я только учил ее контролю над мыслями, ведь знал же, что когда-нибудь это может обратиться и против меня самого. Только… разве мог я тогда предположить развитие таких событий…»

К тому времени, в Лондоне, основные дороги уже были очищены от снега. И когда я проехал мимо улицы, на которой находился ее дом, Карина встрепенулась:

-Дэниэл, ты куда?
«Ох как же все это меня бесило… «
-Домой.
-Нет… подожди, я к тебе не поеду!
Ну это вообще вывело меня из себя… Я же прекрасно видел, что она узнала меня. Меня настоящего. Того кто знает ее уже почти двадцать лет… Того кого ждала она  всю свою жизнь, того, чью потерю она так и не смогла пережить. И вот… после всего этого она толком не смотрит на меня, прячет свои мысли и ведет себя как чужая… А о том, что я не мог почувствовать в ней любви ко мне, я уж вообще не говорю. Я старался не думать об этом, рассчитывая на то, что безобидное объяснение найдется само по себе. По прежнему надеясь, что закон вселенной - нашу принадлежность друг другу,  изменить невозможно.

Я злился и поэтому был груб, решив продолжить с ней игру в прежних Карину и Дэниэла, тех, что знакомы недавно:
-А что? Ты к себе меня сегодня приглашаешь, что ли?
-Нет! – тут же ответила она, - …то есть, просто отвези меня домой.
-Твоей глупости, похоже, нет предела! – зло сказал я и резко развернувшись на светофоре отправился к ее дому.

-О чем ты? – не выдержала она, как я и предполагал.
Ей никогда не нравилось, когда кто-то говорил ей что-то подобное. С детства, ее представление о жизни сильно отличалось от того, какой представляли жизнь ее домашние. Ее идеи и мысли принимались за глупость и отсутствие жизненного опыта, порой даже высмеивались. Поэтому Карина, даже максимально себя контролируя, больше не может сдержаться в такой ситуации. Я рассчитывал, на то, что она слегка рассердится, и возможно ослабит контроль над собственными мыслями. Но ничего не вышло, разозлить то я ее разозлил, но мысли увидеть не смог. Только вот теперь, она ждала ответа от меня. И мне пришлось отвечать:
-О  чем? Ты еще спрашиваешь? – продолжал я грубить, - Бежала от меня в чем мать родила, даже сумку свою забрать не подумала… Ключи от квартиры у тебя на шее что ли весят?

- А зачем ты вещи мои спрятал? – начала она, не задумываясь о последствиях возмущаться, и я кое-что смог почувствовать в ее эмоциях относительно произошедшего между нами вчера. Мне нравилось то, что она испытывала, когда вспоминала об этом, но все же, это были не те эмоции, в поисках и ожидании которых, я уже начинал сходить с ума.

Тут то она и вспомнила о ключах…  И мне не нужна была сейчас способность читать ее мысли. Было понятно, что сейчас ее интересует другое, тот факт, что я уже не ехал к себе домой за ключами, а вез ее к ней.
Ее улица тоже была очищена от снега, хотя большинство машин в округе по-прежнему напоминали обычные кучи снега. Остановившись возле ее дома, я сразу же спросил, хотя скорее констатировал:
-Надеюсь, ты не собираешься идти босиком?! – я не ждал ее ответа, поскольку мои слова несли собой такой смысл: «не вздумай сама выходить!!!»
Когда я подошел к ее двери, Карина уже ее открыла. Выходить она не решалась, но и не хотела, судя по всему, чтобы я брал ее на руки. Она сказала, показывая на свою одежду, вернее на мою одежду:

-Дэниэл, может быть…  ты сможешь принести мне обувь, а я подожду здесь. Просто… рубашка твоя, она короткая, куртка тоже не на много длиннее и когда ты перекидываешь меня через плечо…

Она еще не договорила, а я уже еле сдерживал смех. Она мне так нравилась… все что делала, все что говорила, как удивительно мыслила. Ее смущение выглядело таким бесподобным, что  я просто не мог поступить иначе, сказав:
-Вот еще! Ходить туда сюда… - я снова перекинул ее через свое плечо, правда, на этот раз, предварительно дематериализовав нас обоих.
 
Конечно, я мог пройти  в ее квартиру сквозь стену, но мне хотелось продемонстрировать ей кое-что, поэтому, остановившись прямо перед дверью в ее квартиру, я достал из кармана связку своих ключей, нашел тот, который был необходим и спокойно открыл замок.
-У тебя есть ключ? – удивилась она.
-А ты как думала? – тут же ответил я. Похоже, она была слегка не довольна этим фактом, но меня это мало беспокоило. Я делал все, чтобы она ясно видела мои намерения и уже объяснила, наконец, хоть что-нибудь из этих новых в отношении меня эмоций.

Она ничего не ответила, только повесила в прихожей мою куртку и тут же пошла переодеваться.

Когда она вернулась, я лежал на ее диване, закрыв глаза. Мне не хотелось снова видеть ее равнодушие, поэтому я медлил. Она остановилась неподалеку и тоже медлила, я бы все отдал сейчас за ее прежние чувства … но ничего похожего больше не было. Только боль, сплошная, всепоглощающая, порой даже звенящая, надоевшая мне до невыносимости за последний месяц, боль. Она никогда не исчезает, становится то сильнее, то слабее, но что хуже всего, эта ужасная боль полностью проникает в мою сущность, словно ядовитое вещество течет по моим венам, постепенно разъедая их стенки. И больно мне, не меньше чем Карине, за исключением всего лишь одного факта – я не знаю причины всего этого. Возможно, если бы знал… эта боль не казалась бы мне такой странной. Она, словно какой-то наркотический препарат, парализовывала нормальную работу моего мозга, полностью повергая в подчинение и еще вчера заставляла неадекватно реагировать на происходящее. К счастью, вместе с восстановлением сознания, ко мне вернулась способность полного самоконтроля и контроля над всем окружающим. Только Карина, к сожалению, по-прежнему, не была в моей власти. Мне не терпелось уже потребовать у нее объяснений, что же такого могло случиться за год, что она больше во мне не нуждается. Но…

… собрав всю свою волю, я продолжал ждать.

Она подошла ближе и очень тихо позвала меня. Я не стал отзываться. Наблюдал, используя способность читать ее эмоции. Она подошла еще ближе и, как мне показалось по звуку, села рядом, только на пол. Еще пару секунд спустя, совершенно неожиданно, я ощутил на своей щеке легкое прикосновение ее ладони. Ждать дольше  - было невыносимо. Я, тут же, повернулся на бок и  одной рукой обнял ее вокруг шеи:
-Что произошло, скажи мне, наконец, - очень осторожно спросил я, боясь, что она снова замкнется и постарается сбежать.
-Я не… я не…
-Что не…, Карина?
-Не… - она вдруг начала задыхаться, неожиданно ей, а соответственно и мне, стало еще больнее. Я тут же вскочил с дивана, понимая, что причина заключалась в моем вопросе. Прижав к себе, я пытался ее успокоить. Я прекрасно знал и понимал Карину, именно по этой причине очень за нее боялся… все происходящее не могло быть чем-то жалким или бессмысленным, Карина по-настоящему  страдала, как духовно, так и физически и эта боль отдавалась не только в моей душе, природа тоже очень явно реагировала на проявление тяжелых эмоций моей ...

-Не нужно… если не можешь, не говори… Только успокойся, постарайся вдохнуть, все будет хорошо. – Как же мне хотелось добавить «теперь я рядом, я всегда буду с тобой». Но эти слова так и остановились комом у меня в горле, я больше не был уверен, что таким образом могу ее успокоить.

-Скажи, ты ведь знаешь, что это я? – не мог я больше держать этот вопрос в себе.
-Знаю…- ответила она, пряча от меня глаза. И что-то в ее эмоциях заставило меня задать следующий вопрос:
-Давно?
-Очень… - прошептала она, и мне показалось, что она вот-вот заплачет. А меня с моими вопросами уже невозможно было остановить:
-Насколько давно? Как ты поняла? Когда это случилось?

-С первого дня… Разве могла я тебя не узнать…  - прошептала она, закрывая лицо руками, будто мечтала, чтобы я никогда не услышал этих слов.

В один миг передо мной промелькнуло все то, что я делал… за это время…как вел себя с ней: Как на нее орал, как, неоднократно,  швырял ее в руки Самира, словно ненужную вещь, как цеплял на ее глазах девок и море всего другого… «и она, бедная моя девочка, видела все это… и …»

-Ну почему? Почему ты молчала?- Не выдержал я потока собственных мыслей и подступающую ненависть к себе, - Ну хорошо, я могу понять, моя реакция всегда была неадекватной, когда я слышал хотя бы малейший намек на то, что моя личность не совсем реальна… но ты… почему ты отказывалась быть со мной рядом? Разве не видела, что я с ума по тебе схожу, почему уговаривала меня жить, как до тебя, встречаясь с другими, почему?

Тут она неожиданно обвила свои руки вокруг моей шеи и, если судить по ощущениям, убивая себя сказала:
-Я не могу, Дэниэл… «любить тебя…» я больше не могу, - половину из сказанного она не произнесла вслух, это были ее не озвученные мысли и, возможно поэтому, я отказывался верить тому что слышал. Да это и не могло быть правдой, никак не могло. Все это должно было иметь хоть какое-то разумное объяснение, только я не видел ничего подобного…

«Почему же ей тогда так больно рядом со мной, почему, не может же быть, что это банальное чувство вины… нет, это просто не возможно».
 
-Почему сейчас с тобой  это происходит? – Вдруг, встревожено спросила она и очень внимательно, с застывшими в глазах слезами, посмотрела на меня.
«Что ты имеешь в виду?» - спросил я мысленно.
«То, что ты чувствуешь...» - тоже мысленно ответила она.

-Боюсь тебя потерять…
-Почему? – искренне удивилась она.
-Что значит почему? – ничего не мог понять я.
-Зачем тебе я, теперь… ты ведь можешь полноценно жить и без меня… Ты успешен, красив, талантлив, все сходят с ума от тебя…
-И что, - не выдержал я, - так всегда было, что изменилось то?

-Я…- тихо сказала она, - я ничего не могу дать тебе взамен… И раньше-то я не соответствовала тебе, а теперь… теперь это слишком заметно…
-Господи, да что заметно?
-Я бесполезна…
-Прекрати, Карина, прекрати… я не могу больше слушать всю эту ерунду,  не хочу это слушать, замолчи!

Схватив ее за плечи, я потянулся к ней, чтобы поцеловать, чтобы заставить, наконец, замолчать. Но она изо всех сил пыталась сопротивляться, вырывалась из моих рук, вертела головой. Меня же это бесило просто.

Я сволочь, это правда, воспользовавшись захватом, из которого выбраться было невозможно я пытался доказать ей, что никакие обстоятельства не важны, никакие различия – важно только то, ради чего следует жить, важен  только наш общий с ней Вселенский Дар.

Я сходил с ума от недосказанности, непонимания, от боли, ее, а соответственно и моей боли. Порой начинало казаться, что я снова прикасаюсь к адскому пламени, годы в котором сейчас казались мне легким периодом ожидания. То что я испытывал теперь, силой удерживая ее в своих руках, прекрасно понимая, что в ней нет больше того, в чем я так нуждаюсь, можно было сравнить, наверное, только с жаждой возмездия.

Я боялся даже представить, что теперь она хотела быть с кем-то другим. Трудно сказать, чем я одарил ее: яростью возникшей из ревности, болью непонимания, ненавистью к собственным предположениям или горечью отчаяния, когда в течение несколько часов не мог отпустить от себя.  Кем бы я ни был, и что бы она там для себя не решила, я не собирался идти на поводу ее желания оставить меня. Хотя в моей голове на миг возникла мысль о том, что причиной ее словам и действиям могут быть какие-либо предрассудки или даже самокритичность, но я быстро откинул эти совершенно неправдоподобные, на мой взгляд, идеи. Я решил для себя одно - она  моя женщина, и я не собирался никому ее отдавать. Хотя, что тут было решать, я точно знал об этой неприложной истине, тем более, что в один прекрасный момент она все же начала вести себя со мной как со своим мужчиной.
Нет, прежних эмоций она не испытывала, но была прежней, той, что доводила меня до безумия.

Безусловно, мое исчезновение из ее жизни, что-то изменило. Она была постоянно напряжена и не испытывала внутренней свободы, что-то стесняло ее, и я не мог понять что это… Сама же она, повторяла только одно: «мне больше нечего тебе дать…» Я же, вынужден был отвечать, что мне ничего и не нужно.
Хотя я нуждался… я нуждался словно в кислороде… мне просто необходима была ее прежняя искренность.
Только она не могла себе этого позволить, я видел, как она пыталась, и видел как слова оставались невысказанными из-за возникающей боли, и видел как самой Карине было невыносимо от всего этого.

Я сам должен был догадаться, найти ответ и все решить.

Времени прошло предостаточно, но я по прежнему крепко сжимал ее запястье, боясь что она ускользнет. Но тут она посмотрела на меня и сказала:
-Как же хочется напиться!
-Чего? – опешил я от такого высказывания. Ведь ее организм никогда не переносил алкоголь, как и табак,  ни в каком виде. От любого вещества способного хоть как-то одурманивать организм она моментально отключалась. Кстати, в этот момент я вспомнил, как она быстро уснула от обезболивающего. Тогда меня еще удивил этот факт, но сейчас все было более чем понятно.

-Напиться хочу… - повторила она с какой-то невыносимой горечью.
-Напиться или же все-таки отключиться? – поинтересовался я.
-Лучше бы сдохнуть, - сказала она, сворачиваясь клубком на кровати, - так хотя бы все вы… все вы смогли бы стать свободными и счастливыми…

Господи, не представляю, как она могла осмелиться сказать МНЕ такое… как вообще можно быть такой садисткой, чтобы в три каких-то жалких слова вложить неподдающееся счету количество разрывных для моей души частиц. Будто убить меня хотела, будто мстила за что-то… И, если бы я не знал ее, если бы не чувствовал каждой частицей своей сущности, назвал бы ее жестокой… 
Но она не была такой… ее слова на тот момент, являли собой абсолютную искренность и это было невыносимо. Она действительно так считала.
Ее слова звучали словно приговор… было так больно, что в первую секунду я не обратил внимания на главное. Но уже через миг, когда я, собравшись с силами, воспользовался разумом, главные слова – «ВСЕ ВЫ» прояснили для меня суть происходящего.

«Как же я мог…»

Эгоизм очень часто сужает угол зрения и неважно кто ты, обычный человек, колдун или темная половина Вселенской любви. Если бы я хоть раз подумал о тех, кого Карина любит… Я бы давно уже  все понял. Но слава Всевышнему я догадался хотя бы сейчас.

-Нет, спасибо, Карина! Таким счастьем за смертные грехи наказывают, а ты нас подчивать решила,  – говорил я, пытаясь ее отвлечь, хотя все-таки четко выделил слово «НАС», когда вставал и шел на кухню за выпивкой. Кстати я точно знал, что смогу там найти  бутылку бордо. Я купил ее, еще тогда, когда намеревался отпраздновать с Кариной новоселье. «И вряд ли она успела ее выпить, погода, непременно, бы мне обо всем рассказала».

Так и вышло. Бутылка стояла в кухонном шкафу, где я ее и оставил. Сейчас я тоже торопился, поэтому даже не заботился о том, чтобы найти подходящую посуду. Только открыл бутылку и сразу же вернулся к Карине.  Она  по-прежнему лежала на боку, подобрав под себя коленки, словно ей было холодно. Я сел с ней рядом и постарался уговорить ее подняться. Она не особо хотела двигаться, потому я практически заставил ей сесть, и тогда уже протянул ей откупоренную бутылку.

Первой ее реакцией было удивление, она, конечно, взяла ее в руки, но по прежнему смотрела на меня и пыталась понять в чем же подвох. Но я не мог ей рассказать правду, только не сейчас, для начала я должен был сам во всем убедиться. Поэтому сказал Карине:

-Хочешь напиться, сделай это! Только не говори больше о том, что и меня убьет. Я ведь не такой сильный как ты… я не переживу…

Ей совсем не нравились мои слова, она готова была уши заткнуть, только  бы не слышать от меня о том, что я отношусь к ней как раньше. Это и было дополнительным стимулом к тому, чтобы она безоглядно начала пить прямо из бутылки. Она не отпила еще даже четверти, когда я почувствовал замедление процессов в ее организме. Ей не нужно было пить еще, да она и не могла больше. Ее пальцы практически сразу расслабились, и я, едва успел поймать, падающую из ее рук бутылку. Она горько мне улыбнулась, прежде чем сказать совершенно пьяным голосом:

-Вот… и я о том же… ты - совершенство… зачем тебе я, когда ты способен любить и других…

На этих словах она отключилась. Правда уже сквозь сон пару раз произнесла: «Сынок, прости меня… прости…» Эти слова не стали для меня неожиданностью, напротив, только подтвердили мои догадки о том, с кем может быть связана настоящая причина.
Проверив уровень ее жизненной энергии и наличие защитного амулета. Я оценил ее физическое состояние, примерно определил сколько она проспит и отправился в Нью Йорк.